Видение Кунц Дин

— Я позвоню в полицию.

— Патмору? — переспросила Мэри.

— У него есть власть.

— Но после вчерашнего он не захочет даже разговаривать с тобой, — возразила она.

— Он должен выслушать меня!

Снова прогремел гром. И ветер.

Мэри сняла руки с указателя и поежилась. Ей опять было холодно.

— А что, если Патмор согласится выставить охрану на башню?

— Так мы и хотим этого, не так ли?

— Как ты не понимаешь? — возразила она. — А если сегодня вечером будет продолжение вчерашнего? Вчера ночью убийца знал, что мы поджидаем его. А почему он не может знать об этом и сегодня вечером?

Лоу, неготовый к этому вопросу, нерешительно умолк. Поколебавшись, он схватил свой стакан и залпом допил виски.

— Может, он всегда будет опережать нас. Может, у нас нет никаких шансов схватить его. Если спиритическая доска права, если он действительно убил тридцать пять человек и его ни разу не схватили, он чертовски умен. Возможно, слишком умен для нас. Но мы должны попробовать, не так ли? Мы не можем просто так сидеть здесь и беседовать о погоде, о последних книгах, о парижской моде, в то время как он убивает!

— Ты прав, — сказал Макс.

Лоу поставил пустой стакан на стол и направился к стоявшему у входной двери телефону.

— Ты выглядишь утомленной, — сказал Макс.

— Я и чувствую себя так, — ответила Мэри.

— Сегодня мы ляжем спать пораньше.

— Если мы вообще ляжем спать.

— Ляжем. С нами ничего не должно случиться.

— У меня какие-то ужасные предчувствия, — сказала она.

— У тебя было видение?

— Нет. Просто предчувствия.

— Тогда забудь их.

— Сегодня будет много крови.

— Не беспокойся, — стараясь ее успокоить, мягко проговорил он.

Она подумала о Патти Спунер.

О Рейчел Дрейк в городском морге.

Затем это чувство: что-то находится за ней, ледяное обжигающее дыхание сзади в шею.

— Я не хочу умирать, — сказала она.

— Ты и не умрешь. Сегодня — нет, — ответил Макс.

— Ты говоришь об этом так уверенно.

— Я и уверен. Я не дам тебе умереть.

— Настолько ли ты силен, Макс, чтобы остановить то, что происходит? Ты сильнее, чем судьба?

Снова молния озарила небо. Она отразилась в глазах Макса, превратив их на мгновение в две острые льдинки.

— Полиция Кингз Пойнта.

— Пожалуйста, отдел по розыску людей.

— Я могу помочь вам, сэр?

— Нет. Мне нужен кто-нибудь из отдела по розыску людей. Вы что, не слышите меня?

— У нас нет такого специального отдела, сэр.

— Нет?

— У нас маленькое полицейское управление. Чем могу помочь вам?

— Как вас зовут?

— Мисс Ньюхарт.

— Меня зовут Ральф Ларссон. Я хотел бы поговорить с полицейским.

— У нас сегодня дежурят только два полицейских.

— Мне будет достаточно и одного.

— Они патрулируют улицы.

— Черт побери, у меня исчезла дочь!

— Сколько лет вашей дочери, сэр?

— Двадцать шесть. Она была...

— Как давно она исчезла?

— Слушайте, мисс Ньюхарт. Я нахожусь в Сан-Франциско. Я живу в Сан-Франциско, а моя дочь живет в Кингз Пойнте. Я разговаривал с ней по телефону неделю назад. С ней было все в порядке. Но сейчас, когда мне кажется, что с ней что-то случилось, я не могу просто прыгнуть в машину и проехать несколько сотен миль, чтобы просто в этом удостовериться. Она должна была позвонить мне в сочельник, но не позвонила.

— Может, она поехала на вечеринку?

— Я успокаивал себя, что она позвонит сегодня, в течение дня, но она не позвонила. Я пытался сам дозвониться до нее, но у нее телефон не отвечает. Черт возьми, это совсем на нее непохоже! Непохоже на нее забыть о своей семье в Рождество.

— Может, вам попытаться позвонить ее друзьям? Они могут быть в курсе.

— Я не знаком с друзьями Эрики.

— Может, соседям...

— У нее нет соседей. Она...

— У всех есть соседи.

— Она живет в одном из трех домов в Саус-Блаф в конце вымощенной дороги. И она только одна, кто живет там круглый год.

— Знаете что? Я постараюсь сделать все, чтобы ваша дочь позвонила вам сегодня вечером. Почему бы вам не положить сейчас трубку и не подождать? Если она не позвонит сегодня вечером, тогда звоните нам завтра.

— Вы серьезно?

— Да, пока мы больше ничего не можем сделать.

— Что вы имеете в виду?

— Есть порядок в этом полицейском управлении, да, впрочем, и в остальных тоже, что они не ищут взрослых, пропавших менее чем за сорок восемь часов до подачи заявления.

— То есть, вы начнете ее искать только в том случае, если ее нет уже целых двое суток?

— Таков наш порядок.

— Хорошо, а откуда я знаю, что она не пропала на следующий день, после того как позвонила мне, то есть шесть дней назад?

— Вы сказали, она должна была позвонить вам вчера вечером.

— И не позвонила.

— Значит, официально она считается пропавшей со вчерашнего дня.

— О Боже!

— Извините. Такой порядок.

— А если бы моей дочери было лет десять, а не двадцать шесть?

— Это другое. В отношении детей у нас другой порядок. Но ваша дочь уже не ребенок.

— Значит, ваши сотрудники займутся этим вопросом только завтра вечером?

— Верно, сэр. Но, сэр, я уверена, ваша дочь позвонит вам гораздо раньше.

— Мисс Ньюхарт, меня зовут Ральф Ларссон. Я уже говорил вам, но я хочу, чтобы вы запомнили мое имя. Ральф Ларссон. Я адвокат. И очень влиятельный адвокат. И я хочу сказать вам, мисс Ньюхарт, если ваши полицейские не проверят дом моей дочери сегодня, и не просто сегодня, а в течение ближайшего получаса, и если позже обнаружится, что с ней что-то случилось, начиная с этого момента и до завтрашнего вечера, я приеду лично в Кингз Пойнт и найду у вас там хорошего прокурора. И следующие несколько лет моей жизни я посвящу тому, что сделаю невыносимой вашу жизнь и жизнь ваших начальников. Я уничтожу ваше полицейское управление, и я уничтожу вашего шефа вместе с его дерьмовым порядком. И даю слово, мисс Ньюхарт, я уничтожу и вас, я вытяну из вас все, что вы заработали на этой работе, и все, что вы еще надеетесь заработать. И, даже если я не выиграю процесс, вы разоритесь, оплачивая своих адвокатов. Вы хорошо поняли меня?

Лоу Пастернак был рассержен. Разъярен. Шеф полиции дважды бросил трубку! В третий раз к телефону подошла его жена и сказала, что его нет дома.

— Отставка будет впору его голове, как сомбреро! — прокричал он в трубку.

— Мне кажется, — сказал Макс, — он не будет никого посылать в башню Кимбалла.

Лоу схватил со стола пустой стакан, понесся на кухню, схватил там бутылку виски и налил себе.

Если бы у этого придурка было чуть больше мозгов, он бы прислушался хотя бы наполовину.

— Может, стоит позвонить шерифу? — крикнула Мэри из столовой.

— Вспомни, что сказал Перси Остерман: он не может вмешиваться в дела полиции Кингз Пойнта, пока Патмор не попросит его об этом лично.

— Но если человек убивает людей по всей округе, может, это явится исключением? То, что называют «особым случаем»?

— Если преступник ограбит банк, находящийся в юрисдикции округа, сядет в машину и скроется в городе, имеющем собственную полицию, тогда шериф имеет право преследовать его и арестовать. Это будет «особый случай». А этот — нет.

— Может, Остерман снова убедит Патмора в необходимости сотрудничать с нами? — размышляя, произнес Макс.

— Нет никаких шансов. После вчерашнего — никаких.

Со своим стаканом виски Лоу подошел к столу.

— И что тогда? — спросил Макс.

— Тогда мы попытаемся остановить его сами, — сказала Мэри. — Мы должны поехать на башню.

Лоу в изумлении уставился на нее.

— Ты что, серьезно?

— Это абсолютно исключено, — поддержал его Макс.

— Тогда что ты предлагаешь делать? — спросила Мэри. — Мы не можем просто так сидеть здесь и беседовать о погоде, о последних книгах, о парижской моде, в то время как он убивает!

Лоу узнал свои собственные слова — у него не осталось никаких аргументов.

— Если мы просто будем сидеть здесь, — продолжила она, — он убьет королеву парада. И еще много других людей.

— Дождь может вынудить королеву и всех остальных спрятаться внутрь, уйти с открытой палубы, — сказал Макс, хотя это возражение прозвучало не очень убедительно. — Тогда она не будет целью.

— Но дождя нет.

— Он скоро начнется.

— Ты можешь позволить, чтобы их жизни зависели от этого? — спросила она. — Лоу, мы должны остановить этого человека. У нас не будет другого шанса.

— Я не хочу, чтобы он начал убивать снова, — сказал Макс, — но мы не несем за него ответственности.

— Если не мы, то кто же? — спросила она.

Лоу увидел на ее красивом лице несвойственную ей решимость. В ее больших голубых глазах. Он подумал, что ни он сам, ни Макс не смогут заставить ее изменить решение. Но он боялся за нее. И как ее друг, он подумал, что должен по крайней мере попытаться заставить ее передумать.

— Мэри, мы не справимся с этим человеком.

— Почему? Нас трое против него одного.

— Но он — убийца, — напомнил Макс.

— А мы — нет.

— Вот именно.

— Но, зная, что он уже совершил, — сказала она, — и что бы он сделал с тобой, если бы у него была такая возможность, неужели ты не смог бы пристрелить его, если бы он напал на тебя с оружием в руках?

— Конечно, в порядке самообороны... — начал Макс.

— Это и есть — самооборона.

— Но у этого психопата будет ружье, — вмешался Лоу, — а может быть, и нож. А что у нас? Наши руки?

— В багажнике «мерседеса» лежит пистолет, — сказала Мэри. — У Макса есть на него лицензия.

Лоу, подняв брови, посмотрел на Макса.

— У тебя есть разрешение на ношение оружия?

— Да, — ответил Макс, вставая со стула и направляясь на кухню.

— А как тебе удалось добыть разрешение? Обычно они берегут их для людей, связанных с перевозкой бриллиантов или крупных сумм денег.

На кухне Макс налил себе двойную порцию виски.

— Пару раз мы сотрудничали с шерифом округа Лос-Анджелес. И он видел, в каких опасных ситуациях Мэри может оказаться. Он знал, что я коллекционирую оружие. Он знал, что я снайпер, и он понял, что я не отношусь к типу людей, которые могут возбудиться и случайно застрелить какого-нибудь прохожего.

Макс быстро допил свой виски: это была нервная жажда, которая быстро снимает напряжение, исходящее из подсознания.

— И он выдал мне разрешение.

Он ополоснул свой стакан под краном на кухне, вернулся в столовую и встал рядом с Мэри.

— Но я не собираюсь заряжать его и стрелять в того, на кого мы будем охотиться.

— Ты не будешь охотиться за кем-то, — сказала Мэри, — ты будешь охотиться за человеком, который...

— Забудь об этом, — повторил Макс. — Я этого не сделаю.

— Давай обсудим, — начала она.

— Бесполезно. Это я решил.

Лоу заметил в ее глазах искорку гнева. Сопротивление Макса только усилит ее решимость.

— Хорошо, Макс. Оставайся здесь. Я возьму пистолет и поеду туда сама.

— Мэри, ради Бога, ты же даже не знаешь, как его держать!

Она не моргая посмотрела на него и сказала:

— Ты снимешь его с предохранителя, вставишь патрон и взведешь курок — остальное сделаю я.

Лоу знал, каким упрямым мог быть Макс. Он увидел, как сжались его кулаки, напряглись плечи и шея — Лоу поспешил предупредить ситуацию. Макс привык быть для Мэри отцом-любовником. Он привык решать за нее, что она будет делать и что — нет. Но в этот вечер она не была уже той легкоубеждаемой Мэри, которой они привыкли ее видеть. Даже в этот момент в ней происходили изменения. Противоположные эмоции отражались на ее лице, но преобладала решимость. Она собиралась выполнить свое собственное решение — и она не собиралась слушать чьи-либо советы. Он никогда раньше не замечал в ней такой силы, такой уверенности. Это возбуждало и тянуло к ней. Он онемел, так как хотел предостеречь Макса от авторитарного решения, но был не в состоянии это сделать.

— Это абсурд, — сказал Макс. — Мэри, я не дам тебе оружие.

— Тогда я поеду без него.

Он посмотрел на нее сверху вниз:

— Ты никуда не поедешь.

Она встала и глянула ему прямо в лицо. Она встретилась с ним взглядом, пытаясь внушить ему мысль о серьезности своих намерений. Она говорила с такой спокойной напряженностью, что по спине Лоу поползли мурашки.

— Я поднимаюсь против чего-то, столь страшного и такого дьявольского, что только могу предположить его размеры, как маленький ребенок, который наступает на ногу слона. Макс, эти прошедшие несколько дней были для меня настоящим адом.

— Я знаю. И...

— Ты не можешь знать. Этого не может знать никто.

— Если ты...

— Не прерывай меня, — продолжала она. — Я хочу, чтобы ты понял. Чтобы ты только послушал меня. Макс, я боюсь засыпать, я боюсь просыпаться по утрам. Я боюсь открывать любую дверь, боюсь оборачиваться назад. Я боюсь темноты. Я боюсь того, что может случиться, и того, что не случится. Черт возьми, я боюсь одна идти в туалет! Я больше не могу так жить. Я отказываюсь так жить. Что-то в этом деле есть такое, что отличает его от всех предыдущих. Что-то, что разъедает меня изнутри, как кислота, пожирает меня заживо. Этот случай затронул мою жизнь, как никакой другой, над которым я работала, но я не знаю, почему. Макс, я ощущаю, я чувствую, я знаю, что, если я не буду преследовать этого человека каждой унцией моей энергии, которая есть у меня, и всеми способами, на какие только я способна, преследовать меня будет он!

Указатель спиритической доски качнулся, но только Лоу заметил это. Он указал на слово «Да», будто бы соглашаясь с предсказанием Мэри.

— Если я не возьму инициативу в свои руки, — сказала она, — я потеряю то небольшое преимущество, которое имею. Я не могу уйти в сторону. Если я обращусь в бегство, я не уйду далеко. Я просто умру.

— Но, если ты начнешь преследовать этого человека, — возразил ей Макс, — если ты настаиваешь на том, чтобы ехать в порт и подняться на эту башню сегодня вечером, ты умрешь гораздо раньше.

— Может быть, — ответила она. — Но если я сделаю это, по крайней мере я возьму ответственность за мою жизнь и мою смерть в свои руки. Всю свою жизнь я всего боялась и всегда предоставляла кому-то другому быть моим телохранителем. Больше — нет. Потому что сейчас никто другой не сможет помочь мне. Ответ — внутри меня, и, если я не найду его как можно раньше, мне — конец. Прошло время, когда я пыталась спрятаться за сильным мужчиной. Я должна использовать этот шанс. Когда я рискую чем-то и проваливаюсь, я должна отвечать за последствия, как и все другие. Но если я размякаю от удара, то мои успехи в жизни ничего не стоят. Я решила, что никто — ни Алан, ни ты, Макс, ни особенно та моя половина, которая все еще живет своей зависимостью от той шестилетней девочки, — никто не сможет помешать мне жить полной жизнью.

Минуту они все стояли молча.

Дедушкины часы пробили четверть часа.

— Через сорок пять минут он застрелит королеву парада, — сказал Лоу.

— Ну, Макс? — спросила Мэри.

В конце концов он кивнул.

— Поехали.

Кровь. Кровь засохла у нее в волосах. Кровь запачкала ее порезанные груди. Кровь на руках, на ладонях, на бедрах, на ногах. Кровь на стуле и на диване. Кровь на занавесках, на стенах. Маленькие кровавые отпечатки кошачьих лап на светлом ковре.

Пытаясь взять себя в руки, офицер Руди Холтсман осторожно обошел изуродованное тело Эрики Ларссон, вышел на кухню и включил свет. Сняв трубку висевшего на стене телефона, он позвонил в управление.

Когда ночная дежурная Уэнди Ньюхарт ответила, Холтсман сказал:

— Я звоню из дома Ларссон.

Его голос хрипел и прерывался. Прочистив горло, он продолжил:

— Когда я вошел, везде, кроме кухни, горел свет. На звонок никто не ответил, но дверь была распахнута. Она мертва.

— О Боже! Я не смогу сказать это ее отцу. Это без вопроса. Это должен сделать кто-то другой.

— Лучше всего направить сюда Чарли с другой патрульной машиной, — сказал Холтсман. — Вызови судебного медэксперта и, конечно, Патмора. И скажи Чарли, чтобы он поторопился — мне не хочется оставаться здесь одному.

— А когда она была убита? — спросила Уэнди Ньюхарт.

— Откуда я знаю? Это должен знать медэксперт!

— Я имею в виду, это произошло только что? Сразу перед тем, как ты приехал? В течение получаса?

— А в чем дело? — спросил Холтсман.

— Руди, ответь мне! Это произошло только что?

— Да нет. Кровь уже почти везде свернулась и высохла. Я не могу назвать тебе точное время смерти, не уверен, что она наступила много часов назад.

— Спасибо Всевышнему за призрак надежды, — сказала она.

— Что???

Она повесила трубку.

Холтсман сделал то же самое и, обернувшись, увидел в дверях черную кошку на расстоянии пяти футов от него. Ее симпатичная белая манишка была красно-коричневого цвета. Холтсман сделал шаг вперед, попытался схватить кошку, но промахнулся.

Она взвизгнула и убежала.

Они приехали в порт в пять минут восьмого.

Макс припарковал «мерседес» в углу стоянки для машин, которая в сезон обслуживала ресторан под названием «Итальянская вилла» И заведение Кимбалла. В этот вечер та половина стоянки, которая принадлежала ресторану, была заполнена почти до предела, в то время как другая половина была практически пуста.

Все трое вышли из машины.

Лоу передернул плечами от холода. Как только ураганный ветер повернул с Тихого океана в сторону суши, температура воздуха быстро упала с семидесяти градусов в час дня до сорока четырех градусов по Фаренгейту. Усилился ветер, он с воем дул со стороны порта, что делало ночь еще более холодной, чем она была на самом деле.

Лоу бросил:

— Я все еще считаю, что мне следует идти вместе с Максом, а ты должна остаться здесь в безопасности.

— Для меня везде небезопасно, — ответила Мэри.

— Во всяком случае, если ты останешься здесь, в машине...

Нетерпеливо взмахнув рукой, она перебила его:

— У нас два вида оружия, которое мы можем использовать против того, кого преследуем: первое — это виртуозное владение Макса огнестрельным оружием, а второе — мой психический дар. Нам нельзя расставаться — мы должны быть вместе.

Морской ветер взметнул ее волосы и заставил их колыхаться.

Макс положил руку на плечо Лоу.

— Я так же, как и ты, не хочу вовлекать ее в гущу событий. Но, возможно, она права. Вполне вероятно, что здесь она не будет в большей безопасности, чем там. Кроме того, ни один из нас не заставит ее изменить свое решение.

— Боюсь, от меня в таком случае не будет никакой пользы, — заметил Лоу.

— Нужно, чтобы кто-нибудь остался здесь, в машине, — сказал Макс. — Ты будешь нашей системой первого обнаружения.

— Мы зря теряем время, — бросила Мэри.

Лоу мрачно кивнул головой. Он поцеловал ее в щеку и попросил Макса поберечь ее.

Они поспешили навстречу ветру, пересекли стоянку, направляясь к огромному, похожему на заброшенную казарму строению, вместившему в себя сувенирные прилавки, лавочки с безделушками, развлекательные заведения, кофейни. А все вместе было известно под общим названием «Игры и закуски Кимбалла».

Лоу уселся на водительское место в «мерседесе» и захлопнул дверцу. Через ветровое стекло он едва мог различить Макса и Мэри, а потом они совсем растворились в темноте на фоне обшитых дранкой стен павильона.

Жестокие порывы ветра обрушивались на машину. Зигзаги молний раскалывали небо, но дождя не было.

Лоу, расслабившись, откинулся на спинку, отступая от строгого выполнения обязанностей охранника. Если предчувствие не подскажет убийце появление Мэри сегодня, как это было вчера вечером, он, вероятно, открыто и даже нагло приблизится к заведению Кимбалла. Если Лоу засечет человека, направляющегося к зданию, он включит зажигание и предупредит Макса об опасности двумя короткими сигналами. Павильон и башня стояли всего в шестидесяти ярдах от стоянки. Так что звук сигнала будет слышен на башне, а убийца вряд ли примет его за знак тревоги. Даже если Мэри правильно предсказала время и место появления убийцы, звук сигнала станет весьма полезным подтверждением ее видения.

Разумеется, маньяк мог опять предугадать их намерения и заранее проникнуть в павильон.

Лоу неловко заерзал за рулем.

Он вспомнил Патти Спунер, задушенную накидкой проповедника. Он вспомнил Барри Митчелла, изуродованного до неузнаваемости.

Он посмотрел налево и направо, бросил взгляд в зеркало заднего вида. Пристально вгляделся в тени вдоль павильона. Все было тихо.

В прихожей дома на самом верху семифутового шкафа, всего в восьми или десяти дюймах от потолка, повисла, будто готовясь к прыжку, черная кошка. Ее передние лапы свесились со шкафа, она сидела неподвижно, уставившись на Руди Холтсмана глазами, полными подозрительности и презрения.