Покровители Холлс Стейси

Глава 15

Ричард резко отпустил меня, точно обжегшись, и быстро удалился по коридору в сторону большого зала. Я бросилась обратно к выходу и, нащупав ручку, рывком распахнула дверь, однако увидела лишь силуэт удаляющейся кареты, уже покинувшей раструбы факельного света. Сбежав по ступеням, я едва не упала, споткнувшись о сундук, оставленный около крыльца, догнала карету и, глядя в окошко, призывно звала Алису, но шторки оставались закрытыми.

– Остановитесь! – воскликнула я. – Остановитесь!

Кучер продолжал невозмутимо смотреть вперед, подстегивая лошадей. Они поскакали быстрее, я невольно отстала и лишь бессильно смотрела им вслед, видя, как ночь поглощает все: саму карету, дребезжание колес, затихающий стук копыт и оставляя мне лишь метущиеся по обочинам ветви деревьев.

Я долго стояла, окутанная мраком, пока холод не начал пробирать меня до костей. Мне казалось, что меня готовы поглотить водные глубины, и лишь невообразимо потяжелевшее платье удерживает меня на этой земле. От дома донеслись голоса двух слуг, которые затащили внутрь мой дорожный сундук.

Я привезла Алису прямиком в сплетенную паутину, где ее уже поджидал паук.

Войдя в большой зал, я обнаружила, что Ричард поджидает меня возле нерастопленного камина. Я могла лишь возмущенно смотреть на него, и он ответил мне таким же взглядом.

– Вы обманули меня. Солгали мне!

– И вы тоже обманывали и лгали мне.

– В каком смысле?

– Вы говорили мне, что уехали одна.

– И вы расставили ловушку… добились, чтобы мы угодили в нее. Как вы могли?..

– Алиса Грей разыскивалась за преступление. Ее все равно арестовали бы, не важно где: либо здесь, либо в доме вашей матери.

– Еще как важно. Кто вам сказал, что она поехала со мной… ваши сестры?

– Нет, ваша мать. Нечаянно, конечно; сомневаюсь, что она способна предать родную дочь. Она написала мне о старательной молодой акушерке по имени Джилл, приехавшей вместе с вами. Ей хотелось узнать, не порекомендовала ли нам ее госпожа Старки. В следующий раз получше заметайте следы. Мне казалось, что вы уже изрядно поднаторели в охотничьем искусстве.

Глубоко вздохнув, я постаралась обуздать свой гнев.

– Почему арестовали Алису?

– Подробности мне неизвестны.

– Роджер заявил, что она убила ребенка? Какая чепуха.

– Неужели вы так уверены в ней?

– Конечно, уверена. Она не обидит даже муху.

– Тогда ей нечего бояться.

– Роджер стремится выслужиться, – с горечью заметила я, – он всячески старается умиротворить короля и явиться при дворе, распушив хвост, как павлин. Его не волнуют последствия, не волнует, что на кон поставлены жизни людей. Сколько еще он обнаружил ведьм с тех пор, как я уехала?

– Точно не знаю.

– Сколько?

– Около десятка. Это не составило труда: они сами называли ему все имена, полагая, что тем самым получат свободу. Они сами выдвигали обвинения, а не он.

– Мы должны что-то предпринять.

– Ничего мы не должны! – взревел Ричард. – Вы уже и без того натворили достаточно!

Он выплеснул наконец свой гнев. Расхаживая перед камином, он обрушил на меня всю полноту своей ярости. Мне сразу вспомнился дождливый апрельский день, когда мы с Роджером стояли в большой галерее. «Стыд тому, кто дурно об этом подумает».

Я подошла к креслу и оперлась на его спинку, не желая садиться и низведя наше общение до обычного семейного разговора.

– Вы лишили меня повитухи, – после долгого молчания устало произнесла я.

– Флитвуд, она далеко не единственная. Не понимаю, почему вы так настаиваете на услугах этой местной неряхи, которая к тому же – возможно, – убила ребенка. Неужели вы хотите, чтобы такая особа помогла вам родить нашего наследника?

– Да.

– Мы пошлем за другой повитухой.

– Никто, кроме нее, мне не поможет.

– Тогда вы умрете. Неужели вы этого хотите?

– Вероятно… этого хотите вы.

– Господи, что за чушь вы несете.

Я покрепче ухватилась за кресло.

– Алиса незаменима. Объясните мне, Ричард: почему вам позволено содержать женщину, а мне нет?

Кровь пульсировала у меня в ушах и, продолжая все сильнее сжимать край кресла, я пожелала, чтобы его дубовая спинка раскололась под моими пальцами. Лицо Ричарда побагровело от едва сдерживаемой ярости и, не дождавшись ответа, я продолжила:

– Алиса Грей спасала мне жизнь, и не один, а много раз. Когда у меня началась почесуха, она принесла мне растения, чтобы втирать их в кожу. Когда я болела, она делала для меня настойки. Она поддерживала меня в самые тяжелые моменты. И посадила растения, способные укрепить мое здоровье.

– Такое впечатление, что вы рассказываете о какой-то ведьме, – язвительно заметил Ричард, – иначе откуда еще вы могли бы узнать такие подробности?

– Она повитуха, такая же, как ее покойная мать. Неужели вы, подобно королю, полагаете, что все бедные знахарки, травницы и повитухи являются пособницами дьявола? Пожалуй, он стал крупнейшим работодателем в Ланкашире.

Внезапно на меня навалилась дикая усталость, и я невольно опустилась в кресло. Мое платье запылилось от долгой поездки, но мысленно я все еще находилась в карете с Алисой и Роджером на тряских ночных дорогах. Моя голова просто раскалывалась.

– Далеко ли он повез ее?

– Возможно, в Рид-холл. Или прямо в Ланкастер.

– Но судебная сессия начнется только в августе.

До меня донесся стук его каблуков по плитам пола, и через мгновение он опустился возле меня на колени, и его серьга блеснула золотом, отразив огоньки свечей.

– Забудьте Алису, – сказал он, – вы уже достаточно для нее сделали.

– Забыть ее? Да что же, интересно, я сделала для нее?! О чем вы говорите? Единственное, что мне удалось, так это привезти ее прямиком на виселицу!

– Меня волнует лишь ваша безопасность. Едва я услышал, кто такая ваша Алиса, то сразу помчался к вам, что вполне естественно. Флитвуд, что с вами произошло? Вы изменились с тех самых пор, как привели ее сюда.

Его лицо излучало откровенную ненависть. Я вытерла нос рукавом. Мне отчаянно хотелось прилечь.

– Мне нужно съездить в Рид-холл, – заявила я.

– Ни в коем случае. Уже слишком поздно.

И вновь меня посадили на незримый поводок. Не странно ли: я сидела в своем доме с мужем и собакой, но никогда еще не чувствовала себя более несчастной. Долгое время их общество вполне устраивало меня, но сейчас я внезапно осознала себя всего лишь гостьей в своей собственной жизни. Я обвела взглядом зал с темными окнами, полированными панелями и галереей, где в лучшие времена выступали актеры и менестрели. Над камином по-прежнему красовались гербы – моего рода в том числе; в зал вели двойные двери, дабы пары людей равного положения могли входить одновременно. Но мой ли это дом на самом деле?

Ричард помог мне встать с кресла, и я, положив руку на голову Пака, вышла из зала. Едва не засыпая на ходу, я поднялась по темной лестнице.

С тех пор как я последний раз находилась в своей спальне, произошло так много событий, что она показались мне совершенно незнакомой. Я смотрела на кровать, предназначенную для капризной юной невесты, с передней стенкой, украшенной резными рыцарскими шлемами, коронами и змеями. Посередине – два объединенных гербовых крыжа: три челнока с пятиконечной звездой – знаком младшей линии в генеалогии Шаттлвортов и шесть геральдических птиц рода Бартонов. Мне не хотелось видеть здесь полное изображение крыжа Бартонов.

Эту ночь Ричард спал со мной, то ли из чувства солидарности, то ли чувствуя себя виноватым, хотя для меня это не имело значения. Пак спал на полу в изножье кровати, громко посапывая, и в кои-то веки Ричард не выразил своего недовольства. Лежа без сна, я взирала на маячивший передо мной полог, и в голове моей крутились тревожные мысли.

Алису обвиняли в убийстве дочери какого-то мужчины по имени Джон. Неужели этот ребенок умер, когда она принимала роды? Или это просто выдумка, порожденная мстительным языком Элизабет Дивайс? Может, Роджер хорошо знал этого Джона Фаулдса, давно похоронившего дочь на церковном кладбище и согласившегося дать лживые показания ради денег. Мне хотелось уснуть, но забыться сном мешало сознание того, что теперь никто не охраняет меня, свернувшись калачиком рядом на выдвижной кровати.

На следующее утро я провела достаточно много времени, приводя себя в порядок после долгого путешествия. Вымыла с мылом волосы, расчесала их и высушила распущенными перед тем, как перейти к выбору платья. Статуи Благоразумия и Справедливости безучастно взирали на мою утреннюю суету; теперь, когда я отказалась от корсета, помощь служанки мне практически не требовалась. Достав из гардероба чистый воротник и расшитый жемчугом головной убор, я аккуратно надела их. Натянула шелковые чулки, и, хотя они плотно держались на моих опухших ногах, завязала их над и под коленями. Завершая туалет, сунула ноги в домашние туфельки. Слегка подушилась розовым маслом за ушами и на запястьях, почистила зубы льняной салфеткой, набрала в рот чистой воды и, прополоскав его, сплюнула в остывшую ванну с водой, смывшей с меня дорожную пыль, пот и грязь. И вот, выпустив на волю Пака, направилась вместе с ним в столовую завтракать. После долгого и тряского путешествия из манора моей матери я еще чувствовала себя усталой и разбитой, а из-за того, что случилось вчера вечером, не могла думать ни о чем, кроме Алисы.

Как обычно, к столу подали традиционно пресные блюда Барбары, и я едва прикоснулась к ним, вспоминая вкусные имбирные пряники с вишнями и пирожные, которые мы ели в доме моей матери. Все здесь теперь казалось мне безрадостным. Напротив меня за столом завтракал Ричард, подкармливая сидевшего на плече его любимого турецкого сокола, в таком виде он напоминал какого-то рыцаря из мифического царства. Если Ричард пытался позлить меня, запомнив, что я сравнивала себя с его птицей, то ему это удалось. Я следила за ними, не касаясь своей тарелки. Муж мой выглядел жизнерадостным и поглощенным едой и, казалось, вообще не замечал меня. Возможно, он привык к моему отсутствию, так же как и я к его…

Помешав ложкой овсянку, я сделала вид, что пью пиво.

– Мне хотелось бы, чтобы вы не приносили в дом эту тварь, – нарушив молчание, заявила я.

Хотя я старалась говорить безучастно, получилось весьма язвительно. Птица разглядывала меня своим змеиноподобным глазком.

– Я приучаю ее к себе. Разве вам не нравится то, что она любит бывать там, где живет ее хозяин?

– А вдруг она сорвется со шнура и улетит на стропила?

– «Будь неизменно полон сил, ибо иначе ловчая птица недолго будет послушна твоим приказам, вынудив тебя подчиняться ей». – Я в недоумении взирала на мужа, и он, усмехнувшись, добавил: – Я процитировал первое правило из книги о подготовке ловчих птиц. Чтобы убедить ее вернуться, достаточно кусочка мяса.

– А что, если кусочком мяса станет палец служанки?

Ричард удивленно прищурился; он явно пребывал в беззаботном настроении. И то, что был способен на такую беспечность, несмотря на все случившееся, пробудило во мне ненависть к нему. Никогда он не посмеет выступить против закона. Никогда его не запихнет в карету опьяненный властью судья. Я наблюдала за ним с чистой и холодной ненавистью.

– Сегодня утром я хочу съездить в Рид-холл, – спустя пару минут заявила я.

– Повидать Кэтрин?

– Да, – ответила я, облизнув пересохшие губы.

– Не смогу составить вам компанию. Нам с Джеймсом надо разобраться с арендными землями.

– Для чего?

– Я покупаю землю, оставленную одним фермером. Вы знаете, его сын признался, что во время строительства дома отец захоронил в стене кошку?

– Зачем ему это понадобилось?

– Может, чтобы уберечься от зла? – Он пожал плечами. – У местных жителей бывают на редкость странные обычаи. Лучше бы вставили стекла в окна.

Догадавшись, что он пошутил, я заставила себя улыбнуться. Он подал мне одну идею.

Я медленно ехала верхом на лошади в сторону Рид-холла, радуясь свежему воздуху и возможности спокойно все обдумать и спланировать. Проезжая мимо привычных домов и ферм по знакомым старым дорогам, я приглядывалась к их фасадам, где каждая трещина и вмятина свидетельствовала о тяготах многотрудной жизни их обитателей. По обочинам с трудом тащились люди, их лица скрывались под капюшонами плащей, плечи согнулись от упорного противостояния страданиям, болезням и горестям. Обмазанные глиной ветхие дома выглядели не лучше их хозяев, чьи спины сгорбились от тяжелой работы. Я надеялась, что порой на их жизненном пути встречались веселые праздничные дни; надеялась, что и они имели возможность попробовать вкусные блюда и испытать потрясающие радостные эмоции. Если бы только здесь построили театр, то, возможно, не понадобилось бы никакой охоты на ведьм. Возможно, я смогу построить для них театр.

Под облачными небесами зеленели луга и леса, и если путник уставал от созерцания такого однообразия, то дорога к Рид-холлу все равно не могла порадовать его ничем иным. Я проехала по безлюдному двору к особняку Роджера, заметив лишь подростка, везущего сено к конюшне. Поручив ему заботу о своей лошади, я направилась к парадной двери, постучала и, не дождавшись отклика, – постучала еще раз. Когда дверь открылась, я ожидала увидеть Кэтрин, но сначала я вообще никого не увидела и, лишь опустив глаза, заметила девочку, ростом доходившую до моей груди и взиравшую на меня большими слезящимися глазами.

– Дженнет, – сказала я, пытаясь скрыть удивление, – я приехала повидать господина Ноуэлла.

Девочка продолжала пожирать меня глазами.

– Нету дома. Уехамши, – прошептала она.

Ее лицо выглядело бледно-пепельным, почти прозрачным.

У меня екнуло сердце.

– Далеко уехал?

– Дженнет! – донесся призывный голос из глубины дома.

И через мгновение появилась Кэтрин. В нашу последнюю встречу она запомнилась мне менее напряженной, сейчас у нее даже лицо осунулось.

– Доброе утро, Кэтрин, – подавив волнение, поздоровалась я.

– Флитвуд, – не дойдя до двери, она заломила руки, – Дженнет, живо уходи отсюда. Я же говорила тебе не подходить к двери. Немедленно возвращайся к себе наверх.

Несмотря на выражение недовольства, ее голос звучал встревоженно. Девочка тут же метнулась в сторону и исчезла в полумраке холла.

– Кэтрин, дома ли Роджер?

– Нет, он уехал в Ланкастер.

– С Алисой?

– С какой Алисой?

– Алиса, моя повитуха. Алиса.

Кэтрин прищурилась, нервно сцепив бледные руки.

– Не пойму, Флитвут, что вас беспокоит? Может, вы зайдете? Я прикажу подать вина и…

– Нет, благодарю. Мне необходимо узнать, повез ли он Алису в тюрьму Ланкастера.

– Он уехал вчера вечером и с тех пор не возвращался… сообщил мне, что направляется именно туда.

Значит, не всех обвиняемых он устраивал в своем доме, превращая его в своеобразный постоялый двор. Только тех, от кого хотел добиться нужных признаний. Я отступила назад и вздохнула, раздумывая, что дальше делать.

– А вы знаете человека по имени Джон Фаулдс?

На лице Кэтрин отразилось замешательство.

– Боюсь, что не знаю. А должна знать? – Я покачала головой. – Роджер говорил, что вы жили у вашей матушки в Киркби-Лонсдейл, – оживляясь, продолжила Кэтрин, – хорошо… отдохнули?

– Очень. Я спешу. Извините, Кэтрин.

Она нерешительно медлила на крыльце, казалось, пребывая на грани нервного срыва, словно ей хотелось вырваться из этого дома и решиться поехать со мной.

– Флитвуд, – окликнула она меня, и я оглянулась.

На лице ее отразилось страдание, словно то, что она собиралась сказать, причиняло ей острые мучения.

– Он говорил, что повезет кого-то в тот замок. Но я узнала, что это женщина, только увидев ее в карете. Так она была вашей повитухой?

– Да, Алиса, моя повитуха. Спасибо вам, Кэтрин. Спасибо за помощь.

– Вы не хотите остаться на обед? Выпейте хотя бы немного вина.

Я покачала головой, простилась и, быстро дойдя до конюшни, обнаружила, что моя лошадь еще пьет воду. Подождав, пока она утолит жажду, я отправилась той же дорогой в обратный путь. В голове теснилось множество тревожных мыслей, я пыталась осознать все последствия столь ужасного положения, и поэтому возвращение в Готорп заняло еще больше времени.

Спешившись во дворе, я озабоченно хмурилась, не выпуская из рук поводья. Что же я хотела взять из дома перед тем, как вновь отправиться в дорогу?

Ричард с Джеймсом расположились в большом зале, сидели, зарывшись в каких-то бумагах.

– Вы быстро вернулись, – заметил он, – как там поживает Кэтрин?

– Нормально, – рассеянно ответила я, – вы не видели Пака?

Ричард сообщил, что последний раз видел его в гостиной.

– Я собираюсь на прогулку, – заявила я.

– Разумно ли это?

– Да, так говорила Алиса, и до сих все ее рекомендации шли мне только на пользу. – Я выдержала его изучающий взгляд. – Вернусь через несколько часов.

К довольству на лице Ричарда явно примешивалось раздражение.

– Вы знаете, Джеймс, – бросил он управляющему, – я вот думаю, не пора ли нашему королю обуздать нравы женщин Ланкашира. Вы не находите, что в них проснулся бунтарский дух?

Мой муж пристально взглянул на меня, и в глазах его промелькнул злобный огонек. Тот же самый огонек я заметила в них в доме моей матери в тот момент, когда он решил, что имеет право приказывать мне, в первый раз за время нашей семейной жизни. Сейчас он, похоже, решил поупражняться в своей властности, потренировать, скажем так, мускулатуру, проверяя предел моей выдержки.

– Не знаю, господин, – рассудительно ответил Джеймс.

– Они ведь сумасбродны, не так ли? – спросил он меня.

– И также невинны и безобидны, – осторожно заметила я.

– И кому же дано право судить об этом?

Он продолжал смотреть на меня, а я дерзко улыбнулась и направилась к выходу, но он окликнул меня до того, как вышла из зала.

– Сегодня я еду по делам в йоркширский Рипон и к ночи не вернусь.

Я помедлила, держась за дверь.

– Когда же вы вернетесь?

– Завтра к вечеру или послезавтра утром. Но не волнуйтесь… Джеймс будет приглядывать за вами.

Я пошла искать Пака. Проходя мимо подножия лестницы, я внезапно так четко представила себе портрет моей матери на верхней стене этой башни, словно она сама стояла там и смотрела сверху на меня. Слегка вздрогнув, я вновь вышла из дома в холодное утро.

Глава 16

В Падихаме начался базарный день, оживленные жители высыпали из домов, деревня наполнилась криками торговцев и нестройными стонами испуганных животных. Я заехала на конный двор паба «Рука с челноком», едва заметив брошенные на нас с Паком любопытные взгляды. Я вошла с ним в зал и попросила полового с тряпкой в руках сходить за хозяином. Он удалился в тот самый коридор, куда не так давно проводили меня, еще до того как совет Алисы помог мне открыть глаза на мою семейную жизнь. Теперь мне хотелось бы закрыть их.

Вскоре появился уже знакомый мне розовощекий здоровяк с любопытным взглядом и гнилыми зубами.

– В прошлый раз, заходя к вам, я не представилась, – тихо сказала я, – меня зовут Флитвуд Шаттлворт. Я живу в Готорп-холле.

– Я знаю, кто вы, – ответил он вполне любезно, – а я Уильям Тэфнелл, владелец паба.

В этот момент взгляд его упал на стоявшего рядом со мной Пака, и он отскочил, точно укушенный.

– Госпожа, сюда не позволено заходить с собаками. Извините. Даже вам нельзя.

Я кивнула, оглядев зал и заметив очаг, который Алиса могла бы чистить, и столы, которые она могла бы протирать.

– Я не собираюсь надолго отвлекать вас от дел, мне лишь надо задать вам один вопрос, – сказала я, – вы когда-нибудь слышали о Джоне Фаулдсе или о его дочери Энн?

Он озадаченно посмотрел на меня.

– В Падихаме нет никого с таким именем. А ежели у него не отсохла рука, чтобы поднять кружку пива, то он не преминул бы заглянуть сюда.

– Говорят, в Колне есть еще постоялый двор. По-моему, он называется «Герб королевы»?

– Да вроде того, – осторожно ответил он.

– Полагаю, нуждаясь в работе, Алиса Грей перешла к вам оттуда.

– Ну да, мне присоветовал нанять ее мой свояк. Хотя больше она у меня не работает.

– А как зовут вашего свояка? Он владелец того постоялого двора?

– Питер Уорд, госпожа. Верно. Ежели он вам нужен, то вы найдете его там.

«Герб королевы» находился на окраине деревни, в нескольких милях выше по течению реки, и я представила, как Алиса помогала немощному и оцепеневшему Джону Лоу, растерявшему свой товар на здешней торговой дороге. Постоялый двор оказался совсем небольшим, не больше паба, и, едва переступив через порог, я узнала неизбывный пивной запах. Пивная была почти пустой, скамьи и столы чисто выскоблены, хотя служили постояльцам явно не один десяток лет, пол посыпан свежими опилками.

Я оставила Пака во дворе, привязав к столбу. В дверном проеме за барной стойкой стояла женщина с метлой, громко рассказывая кому-то какую-то историю. Сцепив руки перед собой, я ждала, когда она закончит. Женщина, видимо, почувствовала, что за ней наблюдают, повернулась и, увидев меня, вытаращила глаза и разинула рот.

– Что вам угодно? Могу я помочь вам?

Она оглядела меня с головы до ног, сжимая своими покрасневшими руками палку метлы.