Железный зверь Иванов Сергей

Со вздохом Эрик убрал ладони с ее гладких боков.

– Все же не заносись, – попросил он. – Помни, кто тебя создал!.. Или не знаешь?

– Следуй-ка лучше за мной, – негромко рассмеялась красавица. – Создатель!

Развернувшись, она устремилась в туман, сияя незамутненной белизной, и сиреневая пелена расползалась перед ее летящей фигурой, словно распахивался проход в очередном лабиринте, непроходимом для смертных. Поневоле Эрик заспешил следом за богиней, прикованный взглядом к удивительному телу. Воздушной легкости крылья вырастали прямо из лопаток и очевидную свою мощь черпали явно не в этой нежной плоти, убереженной от нечеловечьих мускулов. Два мира, волшебный и реальный, слились тут в странной гармонии. И разве не то же происходило вокруг?

Но что бы ни скрывал за собою туман, каменистая тропа под ногами Эрика вовсе не казалась ухоженной. Изъеденная ветрами и грозами, усеянная угловатыми глыбами, она мало годилась для прогулок. Но крылатая богиня опиралась на нее лишь слегка, и даже пыль не приставала к ее прозрачным подошвам. Полновесному Эрику было непросто за ней поспевать, хотя ему-то не грозило сбить ноги – все-таки он сумел прихватить с собой часть доспехов и, главное, родовые клинки. А ведь до сих пор ему удавалось прорываться в сказку лишь налегке!

Из тумана тянуло сыростью и болотным смрадом, изредка доносились хлюпающие звуки, будто кто-то грузно ворочался в трясине. Затем Эрику почудился сбоку громадный силуэт – непроизвольно он свернул с тропы, чтобы взглянуть ближе. Тотчас навстречу выдвинулась чудовищная пасть, над которой свирепо мерцали оранжевые глаза, и полыхнула в Эрика огненной струей. Увернувшись, он рубанул мечами по протянувшимся к нему страшным лапам и одним скачком вернулся на тропу. Потревоженно рычащее чудище снова поглотил лиловый туман, и Эрик облегченно перевел дух, ища глазами богиню. А она уже стояла неподалеку и глядела на него с укоризной.

– Ты бы не отвлекался, – без особенной надежды пожелала девушка. – Не сможешь?

– Я постараюсь, – ухмыльнулся Эрик в ответ. – Лишь бы ты сама не заблудилась.

– По крайней мере, не теряй меня из виду, – попросила она. – Иначе плутать тебе по здешнему туману всю жизнь!

– Звезда ты моя путеводная, – рассмеялся Эрик. – Ангел-хранительница, прелесть!..

Внезапная судорога перехватила горло. Поддавшись порыву, Эрик подступил к богине и осторожно обнял ее, страшась помять чудесные крылья.

– Милая, – пробормотал он неловко. – Моя любовь.

– Мне страшно за тебя, – пожаловалась девушка-птица. – Я веду единственной уцелевшей тропой, но и в ее конце – Тьма. Почему мы не встретились раньше?

– Но ведь встретились же. Другим и на столько не везет. – Эрик вздохнул полной грудью, растворяя в горле комок, и спросил прежним тоном: – Не слишком ли издалека мы зашли?

– А вот это от нас не зависит, – ответила богиня, мягко высвобождаясь. – Хорошо хоть такой путь сохранился, и лучше нам не медлить… впрочем, всегда можно свернуть с тропы в туман.

– Я пройду ее до упора, – отрезал Эрик, – что бы ни ждало в конце. А потому веди, моя звезда, – больше я тебя не задержу!

Улыбнувшись, девушка с той же легкостью запорхала вверх по тропинке. И Эрик снова устремился в погоню за тонкой фигурой, вспарывающей сплошную пелену.

Туман вокруг постепенно светлел, наполняясь новыми оттенками и даже красками. По сторонам проступали вычурные контуры скал, похожих на сказочные замки может, это и были они. Между ними ворочались бронированные чудовища в шипах и наростах, метались огромные крылатые тени, иногда подлетая к самой тропе, – словно пытались спугнуть с нее настырную парочку. Но их наскоки мало заботили Эрика, сознающего, что на этом пути им с богиней ничто не грозит, – только от самых нахальных он машинально отмахивался мечом.

Затем в поле зрения все чаще стали возникать люди. Однако они будто не замечали спешащих путников, блуждая в привычном мареве. Мимоходом Эрик наблюдал их накатанную, мутную жизнь, неизменно сбивавшуюся на бессмысленное кружение. Но иногда в тумане случались прорехи, словно бы их нехоженая тропа пересекалась с нацеленными путями других одиночек, и тогда вдалеке открывались занятнейшие картины.

Впрочем, его вдохновенная подружка не смотрела по сторонам, тем более – не оглядывалась. Распахнутые во всю ширь крылья направляли ее прогнутую спину строго по прямой, словно оперенье стрелу. Зато ниже талии изящный задок мотался как на шарнире, бережно проводя уязвимые ноги меж острых камней, – будто девушка исполняла замысловатый танец. Хотела она того или нет, но взгляд Эрика словно бы сам собой устремлялся под играющие ягодицы – туда, где смыкались стройные бедра.

– А почему бы тебе еще и не спеть? – проворчал он негромко.

– Мое дело – вести, – с улыбкой откликнулась богиня, наконец удостоив Эрика взглядом. – А спеть найдется кому и без меня.

– Это кому же?

– Увидишь. Где-то неподалеку наверняка слоняется мой довесок, побочный продукт нашего колдовства.

– Что ж, любопытно будет взглянуть на твою сестричку, – оживился Эрик. – Не замухрышка же она, верно?

– Вот уж нет, – с понятной, хотя и забавной гордостью ответила богиня. – Пожалуй, она даже красива – на свой лад. Во всяком случае, у тебя будет выбор.

– Между твоей сладкой попкой и ее? – дерзко спросил он. – А как насчет прочего?

– Уж там в ход пойдет все, – засмеялась девушка. – Готовься!

– А тут?

Она не отозвалась, вновь сосредоточась на полете-танце. Но Эрик и сам уже понял, что нетерпеливые крылья не позволят богине отвлечься, не уступят пылкому телу, постепенно обретавшему золотистый оттенок – в тон сияющим локонам. Кажется, скопировав поначалу Ю, волшебный сосуд подстраивался к новой сути: свет дополнялся теплом. И тем сильнее к ней тянуло.

А туман все редел, временами рассеиваясь вовсе. И тогда взгляду открывались каменистые склоны, причудливо изрезанные и поросшие кое-где деревьями с корявыми стелющимися стволами, похожими на застывшие щупальца спрутов, – крылатая богиня вела Эрика по самому гребню неведомого отрога, все вверх, вверх… навстречу гибели? Здесь тоже обитали люди, кружа по жизни столь же монотонно, как жители равнин, хотя и с большим размахом. Но по мере восхождения их становилось вокруг меньше, будто вечные эти пленники тумана страшились прозрачного воздуха. Зато скудные клочья зелени постепенно разрастались в многоярусный сумеречный лес, словно бы стремились заместить слабеющее марево. Освободившись от людей, склоны вновь стали заселяться зверьем, хотя не таким жутким, как в самом низу, в диких и древних болотах. Правда, пару раз в глубине чащи мелькнул крылатый силуэт, напоминающий тень божественной птицы. Однако сказочный лес, будто сплетенный из косматых щупалец, мог породить и не такое.

Стиснутая зарослями тропинка вилась меж громадных кривых стволов, едва угадываясь в лиановой паутине, а к россыпям каменных шипов добавились колючки, походившие на пучки кинжалов. Снова стало темнее, и вернулась душная сырость, точно впереди их поджидало новое болото. Но замысловато петлявшая, уже невидимая тропа упрямо продолжала свой затяжной подъем, а значит, прежние опасности им больше не грозили.

Зато теперь продвижение к вершине стало трудней для его богини. Ее просторные крылья плохо уживались со здешней теснотой, едва протискиваясь сквозь мешанину веток и лиан, – лишь чудом девушка-птица еще не поранила нежные ступни. Грозные рыки лесных хищников раздавались все ближе, выдавая голодное нетерпение. А невдалеке даже подозрительно дрогнули ветви, будто там затаился спрут-живоглот. Эрик знал, что на этой тропе им ничего не грозит, но уже не очень-то верил в это, чувствуя, как и богиню тянет взмыть к верхним ярусам, куда более разреженным и не столь насыщенным живностью, – однако она даже не взглянула ввысь.

Молча Эрик догнал ее, вклинившись между шуршащими крыльями, и охватил ладонями узкую талию, поддерживая богиню. Она не возразила, только прибавила ходу, смелее управляясь с обременительными тут парусами. Теперь Эрик смог увидеть вблизи, как под золотистой кожей играют хрупкие лопатки, то ли орудуя проросшими из них крыльями, то ли сами едва за теми поспевая. И снова ему не дали времени умилиться чудесной этой гармонии: местное зверье уже сомкнулось вокруг в рокочущий коридор. С каждым мигом напряжение нарастало, а обнаглевшие щупальца спрутов все чаще хлестали над головой, побуждая Эрика хвататься за мечи.

Но тут возле тропы замелькали гибкие силуэты огромных кошек, самых разных пород и расцветок, и прочим хищникам пришлось ретироваться. До самой опушки могучие звери сопровождали двух стиснутых лесом путников, иной раз без церемоний перемахивая тропинку прямо над ними. Однако враждебности не проявляли, будто признали в странной парочке своих дальних сородичей. И даже выбравшись из душного леса, Эрик долго оглядывался на эти ожившие тотемы, величественно разлегшиеся на исполинских ветвях-щупальцах. А загадочные кошки, независимые и одинокие даже в стае, тоже следили за людьми прищуренными глазами. Затем вдруг вскочили, все разом, и растворились в чаще. Снова Эрик остался вдвоем с богиней на продуваемой всеми ветрами тропе.

Но и лес закончился не просто так, а словно передав эстафету клубящимся тучам, неутомимо размешивая те верхушками громадных деревьев. Полысевший опять склон круто вонзался в бурлящую пелену, более густую и плотную, чем даже внизу, – и потому Эрик не спешил отпускать чудесную птицу. Да она и не рвалась особенно, как видно, привыкнув к его поддержке. А может, здешний воздух уже не давал прежней опоры ее крыльям – в то время как булыжники на тропе становились все острей, будто их затачивали специально. Недолго поколебавшись, Эрик решился на новую фамильярность: посадил богиню себе на плечи. Теперь поднебесные крылья управляли и Эриком через обвившие его торс ноги – словно ездовым рабом. Но он лишь радовался, что в сказочной связке отыскалось место и для мага, что даже вдохновенным парусам пригодились его цепкие ступни.

Снова вокруг них смыкался туман, наполняя воздух сыростью и шелестом слепящих искр, после которых мир казался еще черней. А тропа вздыбилась уже настолько, что Эрику все чаще приходилось пускать в ход руки, обдирая ладони о едва заметные уступы. Затем и богиня стала выискивать выбоины на отвесном склоне, крыльями тщетно стараясь прогнать с тропинки мглу. Они карабкались по откосу словно единое, восьмилапое и крылатое, существо, а по их сращенным телам стекали ледяные ручейки, похожие на потеки черной крови. И все трудней становилось дышать, хотя по мокрой коже беспрерывно хлестал злой ветер, силясь сорвать парочку с кручи. Но еще опасней были внезапные удары разрядов, волной ошеломляющих судорог проскакивавших по мускулам, – тогда лишь отчаянное хлопанье крыльев удерживало связку на склоне.

Вдруг промозглая тьма отхлынула от них, стекая по обрыву, – будто очередное и, видимо, последнее щупальце на изнурительном восхождении к заоблачным высям. Тотчас их озябшие тела захлестнуло лучистое тепло, а по глазам резанул жесткий, всепроникающий свет, едва не ослепив Эрика. Но почти сразу они перевалили через край обрыва, и здесь Эрик смог разлепить веки.

Очутились они на широком уступе, громадным кольцом обегавшем глухую стену, сложенную из гранитных глыб. Загадочная крепость венчала вершину огромной горы, одиноко торчащую над сплошными облаками, и темными зубцами походила на исполинскую корону, покрытую мерцающей чешуей. Вокруг угрюмой твердыни разливался океан света, живого, волшебного, горячими лучами пронизывающего и грозовые тучи, и лесные тени, и вязкую толщу многовекового тумана, подмявшего равнины, – вплоть до самых древних болот. Дышалось на такой высоте по-прежнему трудно, но ветра здесь дули иные: сухие и свежие, мощными потоками восходящие в сияющую высь. Чуткими плечами Эрик ощутил, как надулись воздухом снежные паруса богини, трепеща в нетерпеливом азарте. А далеко в небе ему чудились белые точки, похожие на ее резвящихся подружек. Но золотистые ноги уже сдавили его шею, зацепившись за Эрика, точно за якорь.

– А почему нет? – произнес он задумчиво. – Этот мир продержится долго – во всяком случае, дольше меня. А спуститься во Тьму я сумею и сам – так даже проще.

– Не говори ерунды! – неожиданно оскорбилась богиня. – Не для того ты создавал меня, чтобы отпустить.

– Могу я передумать? – возразил Эрик. – Если не удается взлететь самому, пусть за меня это сделает хоть кто-то. Тебе же хочется, разве нет?

– Замолчи! Лучше оглядись внимательней и – запомни.

Ее теплые ладони легли Эрику на скулы, заведя пальцы под подбородок, и поневоле ему пришлось умолкнуть. Впрочем, скорее богиня просто дополнительно страховалась от полета. Но пренебрегать ее советами не стоило, а потому Эрик двинулся вокруг заоблачной крепости, поглядывая с просторного уступа вниз, на притаившуюся под удушливым туманом страну.

Широкие кряжистые отроги разбегались от вершины по всем направлениям, постепенно ниспадая в бескрайнее болото. Эрик насчитал их двенадцать и только тогда смог поверить в то, о чем догадывался: весь этот громадный кусок суши был одним невероятным зверем, Спрутом-властителем, широко разбросавшим щупальца-хребты по чудовищным топям, а макушкой упирающимся в небо. На медлительной его туше, присыпанной истертыми в пыль остатками отмирающей кожи, возделывались поля и строились города, кишащие беспечными жителями. По нему стекали ручьи и реки, отравляя людей спрутными ядами. А увенчанную гранитной короной плешь окружали волосяным кольцом змеествольные леса, похожие на заросли бесчисленных щупалец.

Как и грезилось Эрику когда-то, мир теперь стал прозрачным до самого горизонта… но и до самого дна тоже. И вот все это он так стремился понять? Прежде Эрик считал сумасшедшим себя, а безумным оказался мир – и много ли радости в этом знании? Как ни крути, нет ему места ни на земле, ни в поднебесье… Что же остается?

Над головой Эрика захлопали крылья, не в силах больше сдерживаться, и петля божественных ног потянула его ввысь.

– Голову оторвешь, – проворчал он.

Однако с той же покорностью стал взбираться по крепостной стене, легко находя на ней опору, – пока не распрямился на верхушке одного из громадных зубцов. Теперь весь этот уродливый мир остался под его ногами, а вокруг кипели и переливались живительные небесные краски, и манил бескрайний простор, обещая полет… но какие крылья смогут вознести эдакого верзилу?

Со вздохом Эрик опустил взгляд внутрь крепости и все же вздрогнул, хотя ожидал это увидеть. Прямо от крепостных зубьев скатывались в горные недра гладкие склоны кратера, предупредительно выстланные густой черной сетью, а на его дне мертвым озером притаилась знакомая чернильная тьма – только теперь Эрик смотрел на нее сверху. И опять ему почудилась крылатая тень, украдкой мелькнувшая по дальней стене и тут же растворившаяся в темном озере.

– Стоило так долго продираться к Свету, чтобы затем провалиться во Тьму, – произнес Эрик с усмешкой. – Вот она – справедливость!

– Не обманывай себя, милый, – тихо ответила богиня. – Это еще не Свет, а лишь твоя мечта о нем.

– Но разве она хуже яви? – Эрик снова оглянулся вокруг с гордостью и тоской. – Слушай, уходи! – вдруг попросил он. – Ты же видишь: это настоящее, полновесное чудо – а ведь даже отцу удавались только эффектные миражи. И пусть оно не слишком красиво внизу, но тебе ж не обязательно заглядывать под облака… Так улетай, моя птица! Разве не я вдохнул в тебя душу – все, что успел накопить? Пусть хоть она воспарит с тобой в Поднебесье…

– Ты бредишь, любовь моя, успокойся.

Бережно она прижала затылок Эрика к своей груди, ладонями мягко сдавила его виски.

– Но почему? – не пытаясь вырваться, спросил он. – Разве я не вправе подарить свое творение – самое удачное из всех и, наверно, последнее?

– Подарить одно творение другому? Опомнись, глупыш!

Девушка негромко рассмеялась. Затем вдруг оперлась подошвами о его грудь и спланировала на камень. И сразу плечам Эрика стало зябко. С повторным вздохом он встал на краю катера рядом с богиней, легонько приобняв за талию. И ощутил, как вновь затрепетали беспокойные крылья.

– Чувствуешь? – прошептала она с болезненной улыбкой. – Они ведь созданы не для полетов. Я не смогла бы повернуть, даже если бы захотела, – они не позволят. Это не дар, а обуза.

– Я не верю тебе, – ответил Эрик устало. – А может, у тебя разыгралось воображение?

– Может быть, – не стала спорить богиня. – В любом случае, мне с ними не справиться.

– По крайней мере, ты видишь, что впереди?

– Лучше б не видела.

Оторвавшись от Эрика, она качнулась к темному провалу, куда даже небесный свет остерегался проникать. И снова замерла на самой границе.

– Хочу, чтобы ты жила! – вырвалось у Эрика, словно рыдание. – Ничего мне больше не надо, пусть провалится все в Подземелье… – У него перехватило дыхание. – Прошу тебя… – смог еще выдавить он и умолк.

Девушка оглянулась, странно нахмурясь. Затем развернулась на кончиках напряженных пальцев, противясь неумолимым крыльям. И вдруг прильнула к Эрику пылающим телом, судорожно сдавив его шею руками. Но прежде, чем он решился обнять в ответ, богиня отпрянула от Эрика и соскользнула в кратер, светлым облачком планируя вдоль склона. Машинально проверив Клыки, Эрик тоже шагнул за край и побежал следом по сплетению липких тросов – точно бродячий паук, угодивший в чужую паутину. Мгновения спустя тьма с готовностью поглотила обоих.

Все же поначалу она показалась Эрику не более чем туманом, сгустившимся до полной черноты. И точно так же тьма раздвигалась перед сияющим телом богини, с особым старанием избегая белоснежных крыльев, – хотя отстранялась совсем недалеко. Теперь Эрику приходилось следовать за подругой вплотную, погрузив лицо в ее свет, точно в спасительный пузырь, а грешным ногам доверив нащупывать невидимые нити. Иногда он оступался и выпадал из живительного сияния – и тогда вперед его вел голос богини, негромкий и чистый, точно журчание ручья. Для такой обманчивой среды это был не самый надежный ориентир, к тому же, ему сразу начинало вторить вкрадчивое эхо, выводя уже совсем иную мелодию.

Чуть погодя Эрик догадался обнажить свои клинки и обнаружил в них пару преданных факелов, устремленных жарким пламенем в сторону божественного света. По крайней мере, Эрику больше не грозила слепота, да и сбить его с пути стало сложней. Насколько Эрик мог судить, они уже погружались в горловину чудовищного кратера, сплошь затянутую многоярусной паутиной. С каждой секундой ячейки ее становились теснее, а тьма пропитывалась подземельной стужей, точно внизу распахивалась изначальная Могила, обиталище Смерти.

Скоро богине пришлось сложить крылья, зябко закутавшись в них, словно в пуховый плащ, и продираться сквозь паутину подобно простой смертной, обжигая ладони о ледяные нити. И теперь Эрику нечем было ей помочь. По-прежнему он иногда терял богиню из виду, и все громче звучало в такие моменты странное эхо, иногда заглушая породивший его голос.

Понемногу в зрении Эрика обнаруживались свежие резервы, а может, сама тьма обретала тут новые свойства. Во всяком случае, Эрик уже мог разложить ее на оттенки и скоро стал различать черные нити, затянувшие обозримое пространство, и снующие по ним сгустки мрака, подбиравшиеся все ближе. И когда непривычная к тесноте Птица все ж увязла роскошным оперением в липких сетях, Эрик поспешил искромсать вокруг паутину, пока не подоспели страшные хозяева.

Затем ячейки громадной ловушки, сторожившей даже этот фантастически окольный подступ к чудовищному Спруту, стали раздвигаться. Потом и вовсе распались на отдельные канаты, протянувшиеся к неведомым далям. И здесь крылатая богиня вернула себе утраченное было превосходство, легко перепархивая с нити на нить, и невесомым пятнышком света устремилась к сердцу Тьмы. Призвав на помощь пресловутую ловкость, Эрик заспешил следом, вынужденно петляя, ибо самым отчаянным его прыжкам было далеко до птичьих перелетов. И первое время ухитрялся не отставать от богини уж слишком.

Однако нити расходились все больше – соответственно возрастали его зигзаги. А увлекаемая крыльями богиня уже не желала или не могла ждать бывшего напарника, несмотря на его осторожные окрики. Изнемогая, Эрик безнадежно гнался за ускользающей мечтой, за последним проблеском света в стылой мгле. Но белое пятнышко неумолимо отдалялось, меркло, все чаще заслоняемое наплывами мрака, и Эрик уже бессилен был его защитить. Скоро звездочка растаяла окончательно, и лишь верные Клыки еще указывали вслед улетевшей Птице.

И тогда затерявшийся в черноте Эрик вновь услышал Голос, глухим рокотом наполнивший пространство:

– Не слишком ли далеко ты забрался, Тигренок? Все же здесь мои владения.

– А разве ты не покушался на чужие? – тотчас возразил Эрик. – Пора разобраться с твоим устройством!.. Кстати, ты уже разыскал Ли?

– Зачем?

– А у кого еще мог ты набраться паучьих замашек?

– Глупая тварь – пыталась оплести меня своими сетями, – презрительно ответил Голос. – Я выпил до дна жалкое ее колдовство, а оболочку насадил на щупальце. На что мне теперь пустышка? Пусть Ун забирает ее, если сможет.

– А изнутри ты откровенней! – со смешком заметил Эрик. – Выходит, не зря я так долго пробирался сюда?

Вокруг загрохотал гулкий хохот – так, что завибрировали толстые нити.

– Не обожгись на моей правде, – надменно предостерег Голос. – Маленький, доверчивый мотылек… Ну, лети! Ты сам этого хотел.

И повелитель здешней Тьмы умолк так же внезапно, как заговорил. Теперь Эрика оставили все, даже враги. Крохотной пылинкой прилепился он на паучьей нити, посреди чужеродного мрака и угнетающей тишины. «Что ж, моя Птица упорхнула, – признал Эрик, смиряясь. – Так попробуем обойтись без крыльев. Не вышло на вдохновении, будем брать упорством – дело привычное».

Уже без прежнего смятения Эрик заскакал по невидимому следу, осязая его не только пылающими клинками, но и кожей. Осваивающийся во тьме взгляд пронизывал ее все глубже, однако не обнаруживал вокруг ничего, кроме той же мертвой пустоты, прошитой редкими, пружинящими под ногами тросами. Промежутки между ними по-прежнему возрастали, и теперь Эрику приходилось, иногда подолгу, уклоняться от заветного следа – пока на пути не подворачивалась нить, направленная удачней. И в одном из зигзагов Эрик дотянул-таки до стены.

Трос оказался накрепко вплавленным в ее глянцевую поверхность, а от него протянулись вдоль стены еще четыре каната – видимо, к соседним узлам. Но куда больше заинтересовала Эрика сама стена, разбегающаяся по сторонам исполинским зеркалом, словно бы камень оплавило чудовищным огнем. По мере приближения в темных ее глубинах оживали тени, однако, сколько Эрик ни вглядывался, себя среди них не обнаружил. Некоторое время он завороженно следил, как неведомые призраки, воскрешенные его приходом из небытия, разыгрывают между собой странное, маловразумительное для посторонних действо, шелестя замогильными голосами, – пока не понял, что бедняги раз за разом прокручивают один и тот же эпизод.

Медленно Эрик заскользил по наклонному тросу, пробуждая в стене новые картинки, – в то время как предыдущие застывали и меркли. В бесконечной череде персонажей, развернувшейся перед ним, попадались знакомые, в большинстве еще живые, но мертвецами казались тут все, ибо в одинаковой мере лишены были красок и тепла. Из незнакомцев более других Эрика заинтересовал сухонький старичок, слабыми пальцами рассеянно перебиравший концы нитей, затянувших всю Империю. Уже миновав его, Эрик вернулся, чтобы разобраться с ним подробнее.

Старичок в самом деле выглядел живее и выпуклей прочих теней, а подвижное его лицо отсвечивало изощренным умом. Но поразило Эрика другое – он узнал комнату, откуда расходились мерцающие нити, и помещалась она в его же собственном родовом замке.

– Уж не к тебе ли, Спрут, протянулась одна из этих паутинок? – громко спросил Эрик, но ответа не дождался.

Пожав плечами, он двинулся дальше, прикидывая, какого сорта события могли вплавиться в сознание Дэва. И что еще таилось в глубинах сего монолита? Порыться в такой памяти было бы поучительно.

Внезапно Эрик оцепенел, точно сам обратился в камень. Из жуткой, невозвратной дали к нему всплывала первая, а может, и единственная тут цветная картинка – нетускнеющая, беспощадно реальная, впечатанная до мельчайших подробностей и, похоже, навечно: видимая почему-то со спины фигура могучего Тигра, чьи руки были трусливо и жестоко скручены сзади. Затем великан обернулся, и невольно Эрик издал стон, увидев грозный и прекрасный его лик.

Из приоткрывшегося на секунды прошлого, через тысячи долгих тоскливых дней, на Эрика удивленно смотрел сам Кир, Глава погибшего рода и несчастный отец, возможно, преданный собственным сыном. Его лицо надвинулось в упор, разрастаясь во всю видимую часть стены, легко подавляя прочие отражения, тусклые и бесцветные. И вдруг исполинские глаза вспыхнули гневом, словно два яростных желтых солнца, выплеснув в предателя огненные лучи. Эрик испуганно отпрянул, но пламя лишь опалило стену, не сумев прорваться сквозь время, и зеркальная гладь сморщилась, заслоняя страшное видение.

Но вскоре стена разгладилась. Затем в черной глубине снова пробудился красочный призрак, и картинка повторилась в прежней неумолимой последовательности. Вновь и вновь наплывало на Эрика исполинское лицо, и каждый раз стена болезненно корчилась под пламенным Тигриным взглядом, точно в бесконечной пытке огнем.

– Не позавидуешь тебе, Спрутище, – прошептал Эрик одними губами.

И теперь Дэв неожиданно ответил.

– Трудно менять качество, – пророкотал он гулко. – Но стоит заступить тут на чуть, как следующие шаги перестают быть проблемой. И тогда остановиться уже невозможно.

– Пока кто-то не остановит тебя! – перебил Эрик. – В чем ты хочешь меня убедить, урод?

А ведь неспроста божественный след привел меня именно сюда, вдруг подумал он. И значит, рядом может оказаться другое.

Торопясь, Эрик покрутился вокруг и скоро нашел, что искал: из развороченного взрывом проема выволакивали дрожащего, едва вменяемого ребенка, мечущегося между судорожными рыданиями и отчаянным сопротивлением железным рукам имперцев. Маленький перепуганный Тигренок, расколотый вдребезги своим предательством… или чем-то иным.

– Видишь? – внезапно произнес Голос. – Вовсе не я сломал тебя тогда – я лишь пытался склеить, заклятием заслонив прошлое.

– Зачем? – хрипло спросил Эрик.

– Наверное, тогда я еще был способен на жалость.

– Ложь! Ты покупал себе прощение. – Эрик злорадно рассмеялся. – Но с ценой ты промахнулся – предательство стоит дороже!

– Твое тоже? – вкрадчиво пророкотал Дэв.

– Я не предавал!

– Ты уверен? Но ведь кто-то отключил Защиту.

– Не морочь мне голову! – рявкнул Эрик. – Если доживу до утра, когда-нибудь выясню и это. А сейчас я пришел за другим.

Изображение померкло. Но тут же из беспощадного Зазеркалья навстречу Эрику снова потащили зареванного мальчишку, и во внезапном приступе гнева он саданул по стене рукоятью меча. От богатырского удара по сторонам брызнули ветвистые трещины, и громадный кусок зеркала неожиданно осыпался вниз тусклыми черепками. Из-под хрупкой корки проступила смердящая рыхлая масса, уже источенная трупными червями, – Эрик отшатнулся с омерзением.

– Э-э, старина, – пробормотал он глухо, – да ты наполовину покойник!

– А ты не знал? – спокойно откликнулся Голос.

Но тут Эрик ощутил голой спиной угрозу и обернулся, еще издали высветив мохнатую тушу, спешащую к нему со всех восьми ног, – куда крупнее и проворнее тех черных пауков, что закупорили горловину. Конечно, это снова была Паучиха-царица, прежде обитавшая в порочном сознании Ли, а ныне сосватанная Черному Спруту. И теперь в ней не осталось ничего от человеческой сути – свирепая хищная тварь, усердно оплетавшая паутиной выжженное нутро Дэва, будто уже полагала себя тут хозяйкой. То ли Спрут натравил ее сейчас, то ли господин помогущественней – а скорее, Паучихе самой не терпелось свести счеты с дерзким пришельцем. Впрочем, и Эрик на сей раз не собирался отступать.

– А ведь и здесь, похоже, ты погорел на самомнении, – с ухмылкой заметил он. – Подарочек еще тот! На месте Ли я не слишком бы по нему горевал, да и тебе он не принесет радости.

Чудовищная паучиха уже неслась на Эрика, точно боевой «единорог» на полном ходу, – толстый канат натужно содрогался под ее лапами, и проще всего было бы сейчас его перерубить. Но даже тогда скандальная тварь вряд ли оставила бы Эрика в покое. А потому он лишь сдвинулся немного в сторону, выбирая место для встречи, и приготовил мечи.

Не добежав десятка шагов, Паучиха грузно скакнула на Эрика. Небрежно он ускользнул от атакующей туши, и та с налета врезалась в стену, отозвавшуюся гулким стоном. В следующий миг лавина тяжких Дэвовых воспоминаний обрушилась на Паучиху, на мгновения погребя ее под хрустящими черепками и тут же ссыпавшись дальше. Ошеломленное чудище все ж удержалось на месте, растопырясь всеми лапами между обнажившейся мертвечиной и ближней нитью. Но в этот миг Эрик летящим прыжком заскочил ему на спину, накрест рубанул под собой волшебными мечами, распоров паучью головогрудь на всю глубину. И сразу отпрыгнул в сторону, безошибочно, будто заправский канатоходец, угодив на нить. Брезгливо поскреб клинком о клинок, счищая черную слизь, а искоса наблюдал, как рушится в проем издыхающая Паучиха, недавняя оборотная суть императорской супруги. Обваливая со стены новые порции зеркальной корки, она наконец канула во Тьму, откуда вышла когда-то, и вновь стало тихо. Действительно – глупая тварь!..

– По крайней мере, теперь тебе не грозит увязнуть в паутине, – проворчал Эрик. – Я берегу тебя для себя.

Не получив отклика, он возобновил спуск, легко угадывая божественный след и лишь иногда проверяя свое чутье Клыками. Видел он тут все дальше, обвыкающимся зрением вновь расчленив пространство на вполне проницаемый сумрак и уныло кружащие по нему клочья черного тумана, похожие на оторванные щупальца. Далеко внизу, куда Эрик направлялся, они смыкались в клубящееся месиво, зато над его головой уже проступали оплавленные своды, испещренные бесчисленными дефектами, – словно в старом храме, погибающем от холода и сырости. Даже и сейчас осколки лопающейся корки беззвучно падали сквозь рваный туман то тут, то там, добавляя памяти Дэва новые прорехи. А через наслоения паутины, закупорившей единственный вход, Эрик еще ухватывал проблески далекого света, сам наливаясь от них сиянием, будто посланник небес. Но тягостный спуск все длился, и постепенно вся жизнь стала казаться Эрику непрерывным погружением во Тьму – хотя и с частым пока оглядыванием на Свет. Еще несколько раз он пробовал разговорить Дэва, но тот отмалчивался, будто страшился здешней своей открытости.

Странно, но по мере снижения у Эрика ощутимо падал вес, словно бы он приближался к центру планеты. Прыжки его становились длиннее, больше уже походя на перелеты, но и паутина делалась тут все реже. Обнаглев, Эрик соскакивал на едва различимые внизу нити, каждый раз рискуя промахнуться и ухнуть в темные глубины, – но пока ошибок не совершал. Правда, когда он пронизывал туманные щупальца, сгущающаяся Тьма злобно жалила цепенящей стужей его обнаженный торс. Покряхтывая сквозь стиснутые зубы, Эрик терпел.

И вдруг, спикировав на очередную далекую нить, наследием убитой Паучихи мелькнувшую среди сгрудившихся щупалец, Эрик очутился под клубящимся сводом громадного сумеречного пузыря, вздувшегося на глянцевой поверхности черного озера. Невдалеке плавно вращались по кругу три мерцающих шара, изливая вниз бледное свечение, точно тройка призрачных фонарей. А по центру купола вздымался высокий утес, похожий на столб застывшего пламени, и в одной из многих его пещерок действительно плясали багровые отблески.

Божественный след здесь безнадежно терялся, будто отсеченный невидимым лезвием, и со вздохом Эрик спрятал отказавшие не ко времени Клыки. Трудолюбивая Паучиха успела обжить и этот укромный угол, но Эрик не спешил спускаться к странному озеру, задумчиво озираясь. Порции зеркальных черепков долетали и сюда, без всплесков погружаясь в вязкую жидкость. А изредка сквозь клубы тумана проглядывала далекая стена, и тогда Эрик замечал, что озеро медленно, но неуклонно наползает на зеркало. И на какие глубины уходят мертвеющие стены? Не это ли и есть искомая Тьма?

Но тут Эрик услышал завораживающую мелодию и сразу забыл о многом, если не обо всем. Колдовской голос показался ему знакомым, хотя звучал теперь совсем иначе: нашептывал, заклинал, обещал невыносимое блаженство и сладостные муки. Россыпи тревожных звуков взмывали от хриплого стона до пронзительного, запредельного визга. Затем снова рушились на самое дно, свободно мечась по всему диапазону, но ухитряясь при этом сохранять единую окраску. И отзывались в Эрике такой же дикой, первозданной страстью, пробуждая в его паху, губах, ладонях томительные воспоминания, захлестывая рассудок, подчиняя тело. А исходила грозная магия как раз из той уютной пещерки, озаренной багряными всполохами.

Мускулы Эрика уже дергались в такт властной мелодии, влекущей к себе все настойчивей. Словно на призрачном аркане, он покорно перелетел сразу на две нити ниже, вплотную к пещерке, и наконец увидел таинственную певунью.

Она впрямь походила на его богиню, точно сестра, и тоже казалась нагой – если не считать роскошного шлема, полностью скрывающего волосы. Но ее распахнутые крылья отливали черненой сталью, а прекрасное спелое тело было от висков до когтистых птичьих ступней затянуто в иссиня-смуглую кожу, топорщившуюся на локтях пучками жестких волос. Темные соски казались выточенными из бронзы, и лишь в двух местах тугая пленка раздвигалась чувственными губами, набухшими алой кровью. Прикрыв глаза и запрокинув скуластое лицо, ночная птица стояла на четвереньках возле входа, ритмично раскачивалась, словно под незримым партнером. И манила, звала Эрика чарующей песней. За ее оттопыренным задком, в глубине крохотной пещеры, жарко пылал костер, даже оттуда доставая Эрика лучами, а с невысокого потолка свешивались каменные сосульки, и на их полированных боках играли радужные блики.

Но во всей этой благодатной картинке по-настоящему радовала глаз лишь сама дева-птица – остальное показалось Эрику натужной подделкой. Впрочем, одна деталь дернула его и на птичьем теле – длинный хвост, хлещущий по стенам в такт ее рывкам. Слишком он был красен для ее тонов, лоснясь неуместной слизью, и походил больше… ну да, на змеиный язык!

Вот теперь картинка сложилась: разверзшаяся пасть поджидала добычу, обжигая ледяным дыханием, а на острие исполинского языка, будто на хвост взбесившегося питона, была насажена обольстительная приманка, любовной песней подзывавшая неразборчивых самцов. И наконец стало ясно, кто задавал ритм колдовской мелодии, безжалостно подталкивая птицу студеным жалом.

Могущественные чары ссыпались с Эрика, испаряясь в его горячем сиянии. Он глубоко вздохнул и потряс головой, беззвучно рассмеявшись. Затем оценивающе прищурил глаза, разглядывая багровое нутро пещерки, и вдруг стремительно скакнул – прямо в открытую пасть. На лету выхватил меч, пружинисто упал возле птичьего зада, мгновенно махнул позади нее клинком, отсекая поддельный хвост. И тут же мощным толчком послал себя обратно, прихватив с собой ночную красотку. В следующий миг чудовищная пасть с грохотом захлопнулась, будто обрушилась скала, но – вхолостую.

Едва не промахнувшись, Эрик дотянулся свободной рукой до заветной нити и новым рывком переправил обоих еще выше, к подходящему перекрестию спасительной паутины, на сей раз рассчитав полет безупречно. Взлетев почти к самой карусели осветительных шаров, Эрик швырнул ошеломленную девицу на перекрестье. Затем одной рукой, словно тигриной лапой, притиснул ее к нитям, а второй ухватился за торчащий обрубок раздвоенного жала, судорожно пытавшийся укрыться сразу в обеих норках. Напрягшись, плавно вытащил его наружу и брезгливо отбросил прочь.

– А ведь ты не предупредил меня! – произнес Эрик. – Слышишь, Дэв?.. Не захотел? Или не посмел?

Он подул на обожженную ладонь, сам удивившись внезапной догадке, затем повторил убежденно:

– Ты не посмел! Эта глыба черного льда для тебя страшнее, чем был сам ты для подданных Империи! Чем же она сломала тебя, Дэв?

– Сейчас увидишь, – глухо ответил Голос.

Смуглая девушка-птица освобожденно трепыхнулась под рукой Эрика, и он поспешил усадить ее себе на колени, на всякий случай придерживая за локти. Вот теперь можно было разглядеть это пленительное, сладкоголосое чудище без помех. И сама сумеречная красавица лишь сейчас распахнула длинные глаза, диковато повела ими на Эрика.

– Симпатичный у тебя шлем, – произнес он мягко. – Но даже он любую голышку делает похожей на рабыню. Может, снимем?

Птица испуганно встрепенулась, но Эрик уже потащил за гребень. Неожиданно кожа по всему ее телу сдвинулась и потянулась следом за шлемом, будто защитная пленка. Непроизвольно Эрик дернулся, и шлем оторвался. Столь же внезапно пленка соскользнула по настоящей, светлой и нежной, коже к самым ступням и бесследно исчезла, точно черное заклятие. А из-под шлема по обнажившимся плечам рассыпались темные волосы, отблескивая в свете кружащих фонарей. У девушки сохранились прежние стальные крылья, и длинные ноги завершались такими же птичьими ступнями – но монстром она больше не казалась. И хотя силы Подземелья пока имели власть над этой летуньей, сопротивляться им девушка уже могла. Пожалуй, она стала еще обольстительней, сменив чудовищную гармонию на почти человечью, но… это была не его Птица.

– Улетай отсюда, моя прелесть, – посоветовал ей Эрик. – Слышишь? Улепетывай со всех крыльев и подальше. Тут скоро может сделаться жарко.

Со значением он посмотрел вниз, на оплывающий черный утес, из-под испарявшейся корки которого все жутче полыхало космической стужей, и добавил:

– Конечно, вряд ли тебя примет Небо, но, может, ты разыщешь подходящее гнездо в лесной тени, вблизи от наших родичей – кошек… Лети!

Эрик разжал руки. Некоторое время птица недоверчиво выжидала. Затем рывком подобрала под себя когтистые ступни и взмыла к туманному куполу, в один миг затерявшись среди смоляных щупалец. Усмехнувшись, Эрик снова перевел взгляд на пробуждающееся дно.

Ледяная глыба уже превратилась в сгусток завораживающей Тьмы – истинной, Подземельной, стремительно высасывающей из окрестного пространства последние крохи тепла. Вокруг нее клочьями хищного пара вскипало злосчастное озеро, а клубившаяся по стенам мгла попросту бледнела рядом с праматерью всех ночей и туманов, трусливо отступая в зияющие щели. Затем над бурлящей поверхностью взметнулись двенадцать длинных тел и заметались, закорчились на коротких поводках, пытаясь отвернуть от Тьмы уродливые слепые морды, бессильно огрызаясь зубастыми пастями. И жутко было представить, что вытворяли они сейчас в Храме своими чудовищными хвостами.

Беззвучный тоскливый вой заполнил исполинскую полость, наверное, даже прорвавшись наружу через горловину, и заметался меж округлых зеркал, испещряя их новыми прорехами, обрушивая вниз лавины хрупких черепков. А навстречу им вздымался из обезумевшего озера поток черного дыма. Но, едва поднявшись над Эриком, втягивался в мерцающие шары, как видно, извергаясь сквозь них вовне, превращаясь в гипнотические лучи, что наводили ужас и оцепенение на живое. И все сильней содрогались тяжелые головы Щупалец под выплесками подземельного холода.

– Правильно говорил отец: не можешь встать над Пирамидой, лучше отойди в сторону, – заметил Эрик. – При всем старании, Спрут, ты сумел поделиться с ближними лишь частью своей боли. Стоило тогда продаваться?

– Ты разбередил мой кошмар, – с трудом ответил Голос. – Этого я не прощу.

– Что доказывает мою правоту, разве нет? Но я же и помогу тебе освободиться. Ведь ты хочешь умереть?

– Вместе с тобой, – рыкнул Голос. – Согласен?

– Я еще подумаю, ладно?.. А теперь замолчи.

Оценивающим взглядом Эрик окинул беснующиеся Щупальца, намертво застрявшие здесь тупыми, злобными корневищами. До сих пор Охотники лишь сшибали насадки с длинных хвостов, после чего те нарастали снова, – а следовало рубить головы. Только вот чем?

Эрику показалось, что паутинная крестовина стала провисать под ним, натужно потрескивая, словно и ее проняло студеным дыханием Тьмы. Правда, весил он по-прежнему крохи, но тросы вполне могли лопнуть от собственного натяжения. И что тогда: медленное падение на черное солнце?

Опасливо оттолкнувшись, Эрик перелетел на нить выше, вплотную к тройке кружащих фонарей, внутри которых уже различались мелькающие тени. И вновь озадаченно уставился в ошеломляющую глубь космического провала. А ведь такую законченную, абсолютную Тьму я уже наблюдал сегодня, вдруг вспомнил он. И совсем недавно – в чреве Железного Зверя. Так отчего не стравить двух свирепых тварей?

– Все вокруг – грязь! – с внезапной яростью проскрежетал Голос. – И тебе, чистюля, тоже не отмыться. Что ты строишь из себя?

Эрик от души рассмеялся.

– От кого только я не слышал этих слов, – ответил он. – Как же ты скучен, Спрут!.. А хочешь знать разницу? Ни один истинный чистоплот не полезет в грязь добровольно, зато уж она липнет ко всем… Ну, и кто из нас кому жить не давал? Разве это не ты загнал меня в угол? А может, ты вправду искал смерти?

– Я искал спокойствия и порядка.

– Ну да – как на кладбище, – ввернул Эрик.

– Я не желаю ничьей смерти.

– При условии, что все станут твоим подобием?

– Во всяком случае, им придется мне покориться, – сумрачно подтвердил Голос. – И разве я не заслужил этого?

– Чем же? Ты не способен возвыситься над лучшими иначе, как втаптывая их в землю. Поэтому и усердствовал так, охотясь за подлинными, многоцветными магами – магами-созидателями. Ведь ты лишь бездарный подражатель, Дэв, а потому вынужден промышлять грабежом… И знаешь, чудище, – неожиданно добавил Эрик, – теперь мне, пожалуй, тебя жаль. Может, подбросить чего-нибудь на бедность?

– Замолчи! – рявкнул мутный от неспадающей боли Голос. – Я впрямь уже хочу смерти.

– И я постараюсь, чтоб она была легкой, – пообещал Эрик. – До скорой встречи, Спрут!

Скользящим шагом он переместился по нити к самому центру гигантской полости, остановившись как раз над прожорливой дырой в Подземелье. Затем аккуратно снял с пальца темное колечко, недолгий свой талисман, и положил на середину ладони. Невдалеке, в плотном дыму, почудился прозрачный луч, нацеленный из клока Тьмы строго в зенит, будто ее подвесили на невидимом канате, – но отвлекаться на новую странность Эрик не стал. Сфокусировав глаза на опасном колечке, он напрягся, проницая в нем кружащую черную точку, и пальцем свободной руки стал водить следом за ней, постепенно нанизывая Железного Зверька на свою магическую ось. И когда палец связался со Зверем накрепко, вдруг выдернул из-под колечка ладонь, а указующим перстом властно повел по расходящейся спирали.

И теперь уже Зверь последовал за пальцем, словно на аркане. Крохотное кольцо будто лопнуло в первые же мгновения падения, а из него выхлестнулся черный удавчик и принялся накручивать все новые витки, в то же время подрастая с невероятной быстротой, – пока громадное Кольцо Судьбы не уперлось в зеркальную стену и не продолжило ниспадающую спираль вплотную к ней.

Эрик дождался, когда не знающий удержу Железный Зверь врежется в бронированные радиусы щупалец и, по своему обыкновению, бешено прорубится сквозь них. Он успел еще увидеть, как обвалились в озеро их безмозглые головы, медленно погружаясь, а затем руками вперед нырнул в ближайший из магических шаров, тускло отражавших реальность.

2

Вместе с обратившимся в бледный луч дымом Эрика вышвырнуло наружу, и он упал на почти такие же нити, склеенные в тугую сеть. Далеко под собой, сквозь проницаемую теперь мглу, увидел крохотный купол света, в котором, вокруг утомленно танцующей Ю, едва умещались горстка Стражей с Крогами да пятерка Охотников. А в следующий миг Эрик вскочил на ноги и обернулся, выхватывая Клыки.

Дэв громоздился неподалеку, похожий на глыбу застывшего металла. Высотой он не уступал полуторарослому богатырю-Питону, но казался тяжелее того втрое. На неохватном торсе лепилась шея, напоминающая кряжистый пень, а на столь же массивном корявом лице зияли ужасные глаза и пучились губы, способные, похоже, растягиваться до ушей. Судя по всему, Черный Спрут давно не показывался на глаза никому, кроме самых доверенных слуг – да еще, может, своих жертв. А на нечастых дворцовых приемах подменял себя кем-нибудь из Разящих, воплощаясь в одно из собственных щупалец.

– Все-таки приятно видеть своих врагов уродами! – со смешком приветствовал его Эрик. – Но где же твой третий глаз – на затылке?

Молча Дэв сдвинулся в сторону, и за его спиной Эрик увидел божественную Птицу – одурманенную неведомым ядом, запутавшуюся в липкой паутине вместе с белоснежными парусами. Ошеломленный, Эрик умолк, судорожно сглотнул слюну.

– Я только оборву ей крылья, – сообщил колдун-великан. – Зачем тебе летунья? Куда спокойнее держать друзей на привязи.

– Раньше я тебя убью, – возразил Эрик, с трудом сдерживаясь.

– Как ты однообразен! – усмехнулся Спрут. – А ведь я щадил тебя столько времени.

– Разве? И кто же тогда подсылал ко мне убийц?

– У каждого случаются помутнения – ты же видел. – Дэв снова растянул губы в мертвенной ухмылке. – Но я не слишком старался, верно? Иначе как бы ты ускользал?

– Выходит, ты по-прежнему жалостлив?

– Просто мои позывы на самоубийство не так серьезны, как ты вообразил.

– Это-то при чем! – удивился Эрик.

– А кто сделал тебя таким, каков ты есть? – спросил Спрут. – Кто закалил и оформил тебя в своего ушедшего друга?.. Ты смеешься! – с внезапной яростью рявкнул он. – Да, когда-то и у меня был друг – настоящий, единственный, лучший из людей!.. Пожалуй, он был даже слишком хорош для этого подлого мира.

– Оттого ты и предал его?

– Возможно, – угрюмо кивнул колдун. – С его уходом мир обрел прежнюю гармонию, но… утратил смысл. Поэтому я сохранил тебя.

– И что же дальше?

– Затем волшебная суть Кира стала возрождаться в тебе, но пестовал и направлял ее уже я.

– Ну и что? – снова спросил Эрик, все еще недоумевая.

– Ты – мое оправдание, моя зацепка в этом мире! – с грозным напором произнес Дэв. – Ты – мой сын. Как же я могу желать тебе смерти?

– Но ты-то мне вовсе не отец, – рассмеявшись, возразил Эрик. – Ну, я понял наконец!.. Позавидовав могуществу Кира, ты стащил у него минус-копию, побочный продукт его чародейства, и впустил ее в себя. За что и расплачиваешься теперь этой жуткой – воистину чудовищной! – отцовской страстью. Но ведь она не помешает тебе при надобности убрать и меня?

– Ты еще не все понял, умник Эри, – вкрадчиво пророкотал Спрут. – Мы связаны куда тесней, чем ты думаешь. Помнишь прозрачный трос, на котором повисла Тьма? Напрасно ты не пригляделся к нему внимательней – ведь он уходит прямиком к твоей магической сути, поддерживая Равновесие. А стоит убрать тяжесть с одного края, как тут же провалится в пропасть и другой. Наши судьбы сшиты намертво, а ведь ты себя любишь, мой маленький Тигр, – не то что я. – Дэв снисходительно усмехнулся. – Ты не посмеешь меня убить!

– В этом и был смысл заклятия, да? Конечно, теперь-то я тебя узнаю! Какая уж тут жалость и что тебе до прощения!..

– Я в самом деле тогда…

– Вздор! Ты прилепился к моему Свету, чтобы подтащить к этому миру Тьму, разве нет? Ты умножал свое могущество, Дэв. А заодно впечатал в мое сознание чужой слепок, чтоб и меня переродить в такого же урода, как сам. Это твой путь в бессмертие, верно?

– Что за чушь!

– Почему же? Каждая тварь стремится себя сохранить, и чем меньше мозгов, тем больше стараний. Для того и к власти рвутся, чтобы ломать других под себя, а кто не согласен – в пропасть!.. Ты же бесплоден, Дэв, а умирать бесследно не хочется: страшно оставить после себя пустоту – зачем жил, чего добился, кто вспомнит? Вот и тянет тебя к порядку, в котором можно стать эталоном для прочих, заполнив мир миллионами своих оттисков. У тебя мания, Дэв, ты надеешься пробраться в вечность через черный ход, и твоя страсть к живой крови – оттуда же…

– Умолкни, щенок! – оглушительно рявкнул Спрут. – Ты бредишь?

– Что, задел за живое? – участливо спросил Эрик. – Значит, ты еще не вполне умер. А вот когда последние угрызения уйдут под воду…

– Договаривай.

– Тогда ты обретешь наконец цельность и – умрешь. Кончатся твои страдания, вместе с жизнью…

– «Отлетит душа»? – съязвил колдун.

– …а здесь останется лишь одичалая плоть, загнанная Духами в тесный Круг и по инерции пытающаяся размножиться.

– Ты сам-то веришь в это?

– Я это вижу, Спрутище, чувствую кожей – и самого пробирает мороз от твоего одиночества.

– Но разве ты не со мной, сын? – с усмешкой спросил Дэв. – Разве у тебя поднимется на меня рука?

Задумчиво Эрик снова посмотрел вниз, на стиснутый мраком световой купол. Даже без голов чудовищные щупальца удерживали Храм мертвой хваткой и, похоже, отмирать будут долго. Однако новые, взамен этих, Тьма отрастит не скоро – во всяком случае, не за один год. Хватит ли времени?

– Еще один вопрос, – сказал он. – Как мне прорваться к своей памяти?

– Это невозможно, Эри, – почти сочувственно ответил великан. – Заклятие впечатано в глубины твоей волшебной сути – так что разве только перед смертью…

– Но ты хоть знаешь, что стало с моим отцом?

– Кир вправду погиб тогда. Можешь не верить, но я видел тело.

Страницы: «« ... 1415161718192021 »»

Читать бесплатно другие книги:

Все изменилось. Мир стал другим.Колумбия. Восставший из праха преступник… Нью-Йорк. Призрачный, унос...
От своих предков, которые в Былые времена населяли материк Арвар, расколовшийся на острова и ушедший...
Тело Стервятника Люгера мертво, но его бестелесная сущность продолжает существовать среди живых. Он ...
Трилогия «Голубятня на желтой поляне» повествует о судьбе разведчика Дальнего космоса Ярослава Родин...
На старом пароходике, плывущем по тихой реке, познакомились в пути пожилой Пассажир и мальчик. Пасса...
«Оранжевый портрет с крапинками» – история студентки-практикантки, подружившейся с марсианином....