Железный зверь Иванов Сергей

– Хорошо, – вдруг решился Эрик. – Будем считать, ты меня растрогал. Пожалуй, я даже позволю тебе уйти, если ты уберешься из Столицы тотчас и навечно – вместе со всеми своими отростками, мертвыми и еще живыми.

– Позволишь? – усмехнулся Черный Спрут. – Ты – мне? Смотри же!

Каждая из бронированных его конечностей внезапно распалась на два щупальца. В четыре верхних тут же выщелкнулись из пазов вороненые клинки, а нижние разъехались по углам и чуть согнулись для устойчивости, выпустив из железных ступней кривые когти. И вот уже перед Эриком раскорячилась восьмилапая громада, более напоминавшая боевую машину. Тотемный зверь все же одолел в Дэве человека.

– Духи! – произнес Эрик потрясенно. – Нет, тебя уже поздно отпускать.

– Я и сам не уйду, – глухо отозвалось чудище. – Ты срубил мне все щупальца, Тигр, но ты же и поделишься со мной Силой. Ведь хочешь ты получить обратно свою пичугу?

– Занятный поворот! – хмыкнул Эрик. – И как ты представляешь себе наше сотрудничество?

– Ты снова не понял, – возвысил голос Черный Спрут. – Ты будешь служить мне – как преданный слуга и покорный сын. – Тут Дэв жутковато осклабился. – А вместе с тобой подчинится твой буйный приятель, Горн, тоже, видно, черпающий силу в твоей магии, – конечно, если ты и дальше желаешь разводить божьих птах!..

– Мои птицы не запоют в неволе, – грустно возразил Эрик. – Вообще, чтоб ты знал, истинные чудеса не вершатся в темноте – а что еще сможешь ты создать вокруг себя? – Он покачал головой. – Кажется, ты вознамерился выкачать меня, как и прочих?.. Ты отравишься моей магией, Спрут!

– Ведь я все равно скоро умру – ты же видел. – Дэв утомленно прикрыл глаза. – И тогда на самом верху окажешься ты.

– Такие, как ты, умирают долго – всю жизнь, – снова возразил Эрик. – И о каком «верхе» ты толкуешь тут? Ты же одержим Тьмою, Дэв, ты безумен – а не хватит ли с нас безумных правителей? Могу вообразить, что за Пирамиду ты собираешься построить и о каком порядке мечтаешь!.. Нет, старина, нам не столковаться с тобой.

– И что остается?

– Только драться, увы. Хотя за сегодня я уже растратил весь пыл.

– Все-таки ты решил со мной посчитаться, – удовлетворенно заметил Спрут. – Так от кого же в тебе больше: от меня или от Кира?

– А теперь не понял ты, несчастный урод, – ответил Эрик. – Ведь не стал же я мстить Уну? Вот с тобой у нас разногласия круче – раз я готов устранять их ценою жизни.

– В этом поединке победителей не будет, – повторно предупредил Дэв. – Кто бы ни проиграл первым.

– Значит, Судьба догнала меня, – вздохнул Эрик. – Да и устал я от нее бегать.

– Что ж, – медленно произнес Черный Спрут, – тогда я наконец докажу тебе, кто сильней!

С места он ринулся на Эрика, перебирая по паутине когтистыми лапами, словно заправский паук. Взвившись с пружинистой нити, Эрик скакнул в сторону и атаковал чудище сбоку. Но, напоровшись на слаженную пару кривых клинков, тут же отпрыгнул назад.

– Неплохо, – признал он. – Но до полного, дюжинного набора все же не хватает.

– Я бы еще добрал свое, – спокойно откликнулся Дэв, – если б ты не помешал.

Снова он рванулся на Эрика, и на сей раз тот попытался его остановить. Но в каждой из четырех рук чудища таилась громадная мощь, а расставленные кряжистые ноги создавали напор, будто несколько богатырей сразу, – так что Эрику опять пришлось в спешке отступать.

– Куда же ты, Тигренок? – насмешливо позвал Спрут. – Разве не ты меня искал?

В молниеносных его бросках сквозила манера Железного Зверя, будто и тот уже принялся обживать душу, опустошенную Тьмой. А не промахнулся ли я с последним ходом? – забеспокоился Эрик. Если в Дэве поселится еще и Зверь…

– К чему торопиться? – ответил он вслух. – Я столько ждал!

Вновь Эрик скакнул по паутине вбок, потом и дальше, за спину Спрута. И здесь в самом деле встретился взглядом с его третьим глазом, зиявшим из отверстия в шлеме отблесками Тьмы.

– А мы еще и так умеем, – похвалился колдун, подмигивая с затылка. – Гляди, Тигр!

Мощные его ноги принялись переступать по кругу, каждая поочередно смыкаясь с соседней, и таким жутким, совершенно нечеловечьим способом стали раскручивать массивный корпус все быстрее. Вокруг захлестали, засвистели темные мечи на длинных руках. А поверх этого кошмара вращался винт из трех свирепых лучей, раз за разом жаля Эрика отражением космической стужи.

– Перестань, – содрогнувшись, попросил юноша. – Это не столько страшно, сколько противно. Или ты уже гордишься своим уродством?

Но пронзительные лучи продолжали крутиться, наливаясь тяжестью и ледяным безумием, словно бы в сумеречном чреве чудовища все неистовей бушевал холод, нестерпимой болью пробуждая в Дэве великую злобу. Кажется, Спрут уже терял над собой контроль.

И вдруг чудовищная карусель затормозила.

– Не нравится? – скаля иссиня-бледные клыки, пророкотал колдун. – А скажи, неблагодарный мой подкидыш, разве плохо иметь рук побольше?

– Но голова-то у тебя одна, – огрызнулся Эрик. – И охота ее подставлять?

– Так сруби, если сможешь!

В третий раз Спрут надвинулся на человека. И опять, лишь только схлестнулись клинки, как Эрик запрыгал по нитяным пружинам прочь.

– Ты будешь драться? – яростно спросил Дэв, наступая. – Хватит скакать, точно козел, – будь огром!

Но Эрик снова отпрянул.

– Похоже, ты добился своего, урод, – с болезненным смешком откликнулся он. – Теперь и я ощутил в тебе родича. Но ведь я не самоубийца!

И он отскочил опять, исподволь уводя Спрута от беспомощной птицы. Но тот слишком поднаторел в интригах, чтобы забыть о таком козыре. К тому же, покореженным его рассудком, судя по всему, завладевала кощунственная жажда, сводившая с ума и Разящих с оборотнями, – очередной приступ подземельного безумия разразился наконец, вздымая волны черного озера к сводам зеркальной полости. Или его так вспенил Железный Зверь, ввинчиваясь в глубину?

– А все ж пора ей оборвать крылья, – проворчал Дэв угрюмо. – Вместе с прочим.

Даже не попытавшись развернуться, он с тем же паучьим проворством попятился к спеленатой птице, и теперь уже Эрику пришлось его догонять. Подбрасываемый нитями, он мячиком обскакал вокруг бронированной махины, спешащей упиться божественной кровью, загородил ей путь. Небрежно Спрут притормозил вплотную к нему.

– Ты всегда ловился на жалость, – заметил он самодовольно. – Видишь, как опасно быть распахнутым!

– У каждой магии свои слабости, – возразил Эрик, еще надеясь отсрочить неизбежное. – А много ли радости в твоем коконе?

Но отступать впрямь было некуда: поднебесные крылья стоили дороже его жизни, и этим сокровищем Эрика привязали тут не хуже самой Птицы. Башенные прожектора Дэва уже шарили по голой груди Тигра, выцеливая подходящие для прорыва места, а четыре стальные лапы, продолженные кривыми клинками, надвигались на Эрика, точно клешни исполинского краба. Похоже, Спрута унесло за темный порог далеко, так что не докричишься – нечего и пробовать.

– Все-таки ты промахнулся опять, – добавил Эрик, давая, наконец, волю гневу. – За свою жизнь я бы не дрался так!

Горячей волной его толкнуло вперед, и Эрик атаковал, забыв о сомнениях. Если в Дэве и сохранилось что-то от Кира, то ЭТО уже не было и Дэвом.

Спрут с готовностью хлестнул навстречу всеми мечами. На пределе сил Эрик отбил, мгновенно отпрянув, тут же прыгнул на чудище снова. Наверно, в похожей манере сражались когда-то первородные Тигр и Спрут, основатели двух могучих родов, чьи судьбы так причудливо и зловеще переплелись. Кряжистый великан молотил вокруг щупальцами, норовя рассечь свистящими лезвиями, а на него раз за разом наскакивал ловкий хищник, подбираясь сверкающими Клыками к укрытому под многослойным панцирем сердцу.

Но нынешний противник Эрика, чудовищный Черный Спрут, был страшней и опасней любого из своих пращуров, сильнее всех Разящих, взятых вместе. Словно Железного Зверя, его покрывал металл, и даже лицо, будто затянутое хитином, больше напоминало доспешную маску. Безошибочно переступая по нитям, колдун обрушил на Эрика затяжной шквал ударов, каждый из которых мог с легкостью развалить человека. А сквозь глазные провалы изливались цепенящая воля – сомнительный подарок Тьмы, слишком дорого обошедшийся Дэву. И похоже, Спрут недаром так спешил расправиться с последним из Королевских Тигров – он словно страшился наступления утра, когда лучи восходящего солнца могли бы рассеять темные чары.

Чтоб выстоять под лавиной смертоносной стали, Эрику пришлось разом выплеснуть всю накопленную за годы силу и всю ловкость, заодно призвав на помощь искусство мечника, взлелеянное им с таким тщанием. Дождавшись настоящего дела, родовые Клыки метались вокруг Эрика, как заговоренные, и уж они-то не испытывали сомнений. Пройдя через чужие руки, против воли омывшись кровью многих, они добрались наконец до главного своего врага, предавшего их истинного и любимого хозяина. Со свирепой радостью Клыки отшвыривали прочь громадные серпы Спрута, окружив Эрика мерцающей завесой. Лишь немногие из ударов проскальзывали по нагому торсу, не оставляя, впрочем, следов, будто Эрика покрывала невидимая броня, остатком последнего и лучшего его чуда, – и зря, наверное, он не оголился тогда вовсе. К тому же, обнаженной спиной Эрик лучше ощущал крылатую богиню, столь вдохновенно созданную им, и чувство это подкрепляло надежнее скалы.

Однако Спрут напирал все злее, похожий на взбесившийся вездеход, а толчки метающейся по нему Тьмы намного превосходили мощью любой из пламенных взрывов Эрика. Словно при первой своей стычке с Разящим, он шатался под сокрушительными ударами из стороны в сторону. Но сейчас Эрику некуда было бежать, а простора для тигриных прыжков уже не оставалось – мало-помалу Спрут прижал его к округлой стене. Будто чернильное облако, расползался вокруг великана ореол черной магии, и оттуда хлестали в Эрика смоляные разряды, прорываясь сквозь все заслоны, жестокими судорогами корежа тело. Неустрашимые Клыки огрызались с прежним пылом, отражая атаку за атакой, но в стылых глазах колдуна читался неумолимый уверенный приговор, словно тот решил наконец броситься в обезболивающую пропасть забвения – но лишь после юного своего недруга, заодно разделавшись с крылатым божеством.

И когда Эрика уже оставляли последние силы, он вдруг нырнул Спруту под ноги, молниеносно рубанул по толстым нитям, провисшим под тяжестью чудища, тут же отскочил. Провалившись одной ногой, махина накренилась. В следующем броске Эрик рассек еще несколько канатов, и Спруту пришлось срочно отступать от ширящейся в паутине прорехи.

– Попробуй-ка починить ее – теперь, без Ли! – выкрикнул Эрик, задыхаясь. – Да что ты можешь сам!..

Скорее для проверки колдун метнул в него черненый меч – юноша легко уклонился, перебив возвратный трос взмахом Клыка, с вызовом засмеялся. Хладнокровно Спрут вынул из набедренного паза запасной клинок и двинулся в обход. Рванувшись наперерез, Эрик будто двумя заточенными винтами прокатился по паутине, образовав между собой и Дэвом внушительную прореху. И отобранной добычей прилепился над сегментом сети прозрачный кокон с уснувшей Птицей.

В нетерпении скаля бледные клыки, колдун заметался вдоль прорехи, а Эрик неотступно сторожил его по своей стороне, с наслаждением переводя дух и уронив онемелые руки. Следующий ход Спрута предугадать было несложно: поджимаемый временем, он неизбежно попробует перескочить к Эрику на островок, – и остановить такую громадину в воздухе, как когда-то Разящего, нечего и пытаться. Поэтому Эрик мимоходом перерубил на своем обрывке все радиальные нити, затем сам перемахнул зыбкий провал и снова сблизился с Дэвом, подбрасывая тому новый шанс. И хотя силы еще вернулись к Эрику не полностью, теперь ему было где разгуляться.

– Не утомился, живоглот? – дерзко спросил он. – Берегись, скоро я начну обрубать тебе щупальца!

Против ожидания великан отозвался.

– Угомонись, Тигренок, – проворчал он. – Мало тебе одной трепки?

– А что она прояснила?

– Хорошо, давай разберемся, – сказал Спрут. – В чем наши разногласия?

– Разве не ясно?

– Ну да, я хищник, я так устроен – и для поддержания жизни мне нужна кровь магов, иначе меня поглотит Тьма. Когда крови не хватает, я впадаю в безумие, превращаюсь в Зверя. И если не получу дозы вовремя…

– Да ты наркоман!

– Я венец эволюции, – спокойно возразил колдун. – А ты думал, это маги – высшая форма? Ересь! Они проклюнулись из людей для того лишь, чтобы снабдить меня кормом, напитать жизненной силой. Маги полезны, но если дать им волю, ввергнут мир в Хаос. Ведь кто-то должен упорядочить их буйство, ввести магию в приемлемые рамки?

– Например, в монастыре? – Эрика передернуло. – Как же, насмотрелся!..

– Что тебе до тех девиц? Слишком высоко мы вознеслись, чтоб оплакивать каждого зарезанного барашка. А когда я поднимусь еще на ступень и смогу набрать новую дюжину, каждый из которой будет равен могуществом мне теперешнему… Представляешь, КАКИМ я стану императором!

– И что для этого недостает: божественной крови?

– А ты думал, зачем мне Ю? Все ее Откровения – детский лепет в сравнении с моей грядущей силой. Но богиня насквозь пропитана отменной магией! Ни одна ведьма не достигала таких высот – пока не взялся за дело ты и не сплавил трех своих потаскушек в одну летающую шлюху.

– Вот как – значит, для твоего превращения сойдет и Птица?

– А почему не закусить обеими? – осклабился Дэв. – Может, тогда я поднимусь сразу на две ступени?

– Ну, нельзя же владеть всем! Оставь и мне что-нибудь.

– Сделаешь еще одну.

– Чтоб ты и ее сожрал?

– Делай чаще, больше – чтобы хватило двоим.

– Выходит, для этого я и нужен? – спросил Эрик. – Поставлять тебе божественный нектар.

– Ты сам еще не понял, что создал. В твоей Птице бессмертие, источник вечной…

– Ах, урод! – не выдержал Эрик. – Ты и мой шедевр готов сожрать, точно миску отрубей!

– Почему нет, если результатом станет новая форма жизни?

– Нежити! – рявкнул юноша. – Ты же наполовину мертв, Дэв!

– А что ты называешь жизнью? Наличие в организме «души»? А с чем едят ее? Или жизнь – это способность к самовоспроизводству? Но для такого мне не требуется самки, а значит, отпадает нужда в поисках полноценной половины, мучительных и безуспешных для большинства.

– И к чему бессмертному правителю потомство, верно? – язвительно заметил Эрик. – Разорви тебя Ветер, Дэв, но если ты даже к женской красоте глух, о какой жизни тут можно говорить!..

– У женщин красота – лишь уловка для привлечения самцов, а я уже перерос эти игры. Хотя в потомстве-то я нуждаюсь – тут ты не прав. Любому разуму требуется общение с подобными себе, а как еще я могу заполучить их?

– Насколько мне ведомо, «подобных себе» ты штампуешь по традиционной методике.

– Если имеешь в виду Разящих – так я лишь продолжаю себя, они не имеют самостоятельного значения. А детей я завожу иначе.

– Интересно, как?

– Впечатывая свою матрицу в подходящие сознания. Ты так упорно искал отца, Эри, – но разве важно, по чьему проекту создавалась плоть?

– Значит, это твою матрицу я… Ну-ну, продолжай.

– Какое дело тебе до бренной оболочки, даже если она подарена Киром? Ты же маг, Тигренок, и должен понимать: тело – лишь временное вместилище для духа, пущенного по бесконечному Кругу.

– Но ты-то свой Круг и впрямь пытаешься растянуть в бесконечность!

– А что мешает тебе заняться тем же, малыш? Если уж не удалось развести его в спираль… Во всяком случае, как видишь, вовсе не обязательно разбрызгивать вокруг семя, чтобы взрастить свои подобия, – в нашем ремесле есть способы понадежней.

Кажется, Дэв очень гордился своей выдумкой – одной из немногих. Эрик поглядел на него с сожалением.

– То, что ты назвал ремеслом, Спрут, на самом деле – высокое искусство, – возразил он. – И что нового ты изобрел? Задолго до тебя правители старались запечатлеть себя в памяти потомков – через указы, портреты, хроники… Ну, заполучил ты метод делать это напрямую – и что? Прежде человека сковывали своды норм и правил, ты же набрасываешь сетку прямо на сознание. Но если заарканили раба, к чему старания? А свободный разнесет твою сеть в клочья!

Усмехаясь, колдун вернул снисходительный взгляд:

– Мне ли учить многоцветного мага, что меж этими крайностями прорва оттенков? И куда повернет неокрепшее сознание, зависит от обстоятельств. А мое заклятие – мощный фактор, особенно если подключить Текучесть. Я уже разбросал своих отпрысков по влиятельным семьям и пока не трогал их – до времени. А может, кое с кем из них ты успел пересечься – а, Эри?

– Например, с Шоном? – догадался юноша. – Уж не ты ли заложил под Хуга эту мину? То-то мне чудилось, будто бедняга одержим, – оказывается, тобой. Воистину – печать Зверя!

– Чем ты опять недоволен? Я одарил обиженного силой, придал его жизни смысл. Кто виноват, что его угораздило напороться на тебя?

– Сколько жизней ты уже обескровил, упырь? – негромко спросил Эрик. – Не пора ли притормозить?

– По-твоему, лучше предоставить людей себе? А ты уверен, что они сумеют распорядиться своими судьбами?

– А вдруг, Дэв! Давай хоть попробуем.

– Ты еще молод и не знаешь людей, – покачал Спрут головой. – Больше всего они страшатся не рабства, даже не смерти – риска. На что им твоя свобода? Добрый хозяин, а к нему теплая клетка, сытная кормушка – вот предел их мечтаний. Во все времена миром правили плеть и пряник!

– Но если так, почему ты боишься открыть дверцы их клеток?

– Довольно! – громыхнул великан. – У меня нет времени на болтовню. Твоя Птица нужна мне немедленно!

– Так возьми ее, – предложил Эрик и снова изготовил Клыки, даже не думая посторониться. – А что, здорово ломает? Это мой Зверек старается, не иначе!

Все-таки он успел отдохнуть, да и время пока работало на него.

– Не испытывай мое терпение, Тигренок, – предостерег Дэв. – Когда дело касается жизни…

– Ну да, ты и так был ко мне слишком терпим – по-отцовски. Считаешь меня своим подобием, урод? Придется тебя разочаровать. Во-первых, хоть ты и объявил себя преемником Кира, а значит, если следовать твоей логике, отец мне вдвойне, – у меня тут большие сомнения. Видишь ли, та часть, от которой Кир тогда избавился и на которую ты польстился, вовсе не принадлежала ему с рождения – стало быть, и мне не передалась. Это был заурядный слепок Империи, крохотная модель Железного Зверя, какую несут в душе все Истинные. Поглотив ее, ты получил Зверя в квадрате и обрел власть над прочим зверьем – но при чем тут Кир? – Эрик пожал плечами. – Во-вторых, того недоумка, коего ты взращивал во мне, я как раз сегодня вышиб из себя вон. После чего его сразу затянуло в твою ловушку – похоже на сыноубийство, верно? Вот так и рушатся родственные связи, Дэв, – если копировать их с оков!

Эрик оглядел окаменевшего исполина, прикидывая, когда тот взорвется. Пока еще Спрут слушал.

– Наконец, третье и главное, – продолжал Эрик. – Ты вовсе не венец творения, старина, ты – побочный продукт чародейства и лишь продолжаешь в этом мире своих хозяев-Духов, безымянных и бестелесных. Твоя лестница ведет в тупик, Спрут, и с каждой ступенью в тебе остается все меньше жизни. Так не лучше ли покончить сразу? Я не подпущу тебя к божественной плоти, живоглот!

И только тогда прорвало плотину.

– Ну ты, щенок, маг-недоучка, – что ты возомнил о себе? – глухо зарокотал Дэв. – Ты же зачат в грехе, погряз в похоти и ереси, не годен ни на что путное – только мешать, только рушить!.. Ведь я знаю, зачем ты слепил Птицу, – хотел ей подменить Божественную? Безбожник, святотатец – ты замахнулся на основы Империи, ты достоин смерти!

Эрик рассмеялся, восхищенно качая головой.

– Вот теперь ты излагаешь, как подобает верховному праведнику, – заметил он. – Но ты не забыл, перед кем распинаешься? Я же знаю тебя насквозь – в буквальном смысле. Или за тебя говорит безумие? Сколько ты еще продержишься, Дэв, – без подпитки-то? И скольких Зверей тебе приходится уже кормить – трех, больше?.. А ведь свежей дозы тебе не дождаться!

– Я напьюсь тобой, маг! – грянул Спрут. – Нашел чем стращать: Зверьми!.. Перед хозяином они смирнее овец.

– Но ведь хозяин – не ты, Дэв. Ты даже не укротитель. В лучшем случае, содержатель зверинца, а то и простой уборщик. И если ты решил выпустить Зверей из клеток, то я пришел за их шкурами.

– Еще один Охотник, а? – Великан гулко захохотал. – Моя стая разорвет тебя в клочья!

– Но ведь не прежде, чем тебя? Впрочем, тебя они уже дожевывают.

– Они карают отступников!..

– Брось, Дэв! Звери – всегда Звери. И вся ваша пирамида выстроена на их злобе и страхе. А на вершину вы поместили бедняжку Ю, чтобы своей чистотой и прелестью она скрывала ваше уродство – от вас же самих, верно? Крохотный маячок на пирамиде Тьмы.

– Ты, исчадие Дьявола!.. Ты отвергаешь самих Духов?!

– Но разве не я сейчас защищаю их наместницу на земле?

– Что мне твоя голышка! Я уже выше ее.

– Стало быть, нужда в маскировке отпала? – Эрик рассмеялся. – Так кто из нас покушается на основы? Думаешь, люди потерпят на троне Зверя – уже без всяких прикрас?

– Глупец, да люди взывают к нему – не слышишь? Рабы требуют себе господина, и чем ужасней он будет, тем больше восторга вызовет.

– Тогда почему все сплотились против тебя?

– Это ты смутил их умы, закружил своей магией!..

– И даже заставил пойти против своей натуры? Да ты глупеешь на глазах, старина, такое не под силу и Духам!.. А может, не так уж они всемогущи? Может, они и есть – Тьма?

– Чушь, колдовская ересь!..

– Нет, в самом деле, Дэв… Вы же вывернули мир наизнанку, Небеса подменили Подземельем, рабство окрестили Порядком, а свободу и жизнь – Хаосом… Вот это и есть ваша Истинная Вера?

– Умолкни! – надсаживаясь, громыхнул колдун. – На что покушаешься, щенок!..

– Горлом берешь, Дэв? Не убеждает.

– Я сказал: хватит! Ты нарочно втягиваешь меня в спор, крадешь мое время – разве не вижу? Мне надоела твоя болтовня!

– Куда же ты, Спрутище? – насмешливо позвал Эрик. – Нечем крыть? Так кто же из нас крепче: ты в своей Вере или я – в безверии?

– Безумец, ты восстал против Духов? Что ж, пусть поможет тебе Дьявол!

Неотвратимо они сошлись снова, и Эрик принялся раскручивать свою вторую попытку. Он отвык чувствовать себя слабейшим в единоборстве, однако выдержать великаний напор на одной силе Эрик уже пробовал, и вряд ли имело смысл повторяться. Чтобы не допустить в разъяренное сознание Спрута и мысли о Птице, Эрик не отступал от противника ни на шаг, но при этом скакал и кружился вокруг него, как заведенный. Слившиеся с ладонями Клыки свободно летали по избранным ими орбитам, почти не сдерживаемые гибкими суставами, а Эрик лишь ненавязчиво подправлял их древнее знание своими находками, почерпнутыми отовсюду – вплоть до танцев.

С такой самобытной системой боя Дэв не сталкивался, даже когда водил дружбу с Тиграми или воевал с Охотниками, – а новизна раздражала Спрута, наверное, и в лучшие времена. Из его разбухающего в грозовую тучу ореола все яростней стегали черные молнии. Но Эрик сделался уже слишком порывистым для них, и его задевало лишь по касательной. Как при встрече со Зверем, Эрик исхитрился притормозить время и, сколько Спрут ни взвинчивал темп, успевал отражать все четыре его меча. А заодно рубил под собой радиальные нити, постепенно расшатывая паутину. Подгоняемый Тьмой, колдун не отпускал Эрика настолько, чтобы тому хватило времени и для атак, – зато подходящей опоры для немалого веса Спрута оставалось все меньше.

И на Эрика, кажется, опять нисходило вдохновение. Свежая волна магии растекалась вокруг него все шире – взамен прежней, целиком потраченной на чудо. Преданные Клыки без устали мелькали в руках, отводя в стороны тяжелые лезвия, а прыжки сделались мощнее и выше, будто он опять угодил внутрь чужого сознания. Эрику даже почудилось, что за его спиной взмахивают крылья – как в том грозовом тумане, с Птицей на плечах. Пару раз он недоверчиво оглянулся на ее тело и, действительно, заметил, как вздрагивают белоснежные паруса в такт его скачкам, – даже из далекого сна богиня потянулась к знакомым чарам.

– Так кто же мне все-таки помогает, Дэв? – с торжеством спросил юноша. – Дьявол? Или есть и другие Духи, могущественнее твоих?

Но монстр уже настолько помутился рассудком, что вряд ли Эрика понял, даже если услышал. Похоже, сейчас он искал лишь смерти – все равно, чьей.

Вся паутина держалась теперь на единственном кресте, слепленном из четырех уцелевших радиусов, и грузному Спруту становилось все неуютней на длинных, расползающихся под ногами канатах. Зато Эрик кузнечиком перепархивал с одного на другой, по-прежнему не позволяя себе вынырнуть из опасной зоны, и уже сам гвоздил колдуна с нарастающим воодушевлением – впрочем, без всякого успеха, ни разу не прорвавшись даже сквозь внешние рубежи. Вскоре чудовищный Спрут прочно обосновался вблизи нитяного креста, не рискуя удаляться от него и на пару шагов, – в то время как Эрик продолжал всеми способами прощупывать его оборону. Но слабых мест пока не находил. Четырьмя громадными, выдрессированными до полного автоматизма щупальцами колдун был надежно защищен отовсюду, а про усталость, похоже, давно забыл. И все же Эрик не решался попросту обрушить стального колосса вниз, подрубив последние нити, – кто знает, чем обернется это для Ю?

Взбешенный его увертливостью, Спрут внезапно метнул по сторонам пару клинков, закрутив их в мерцающие винты, и сам рассек с обоих концов поперечину спасительного креста, обвалив вниз тяжелые тросы, – кроме единственного диаметра, в который он вцепился всеми когтистыми ступнями, скрутив их в тугие кольца, будто огромные ладони. За миг до обвала Эрик с чертыханием перескочил на ту же уцелевшую нить, разом лишившись свободы маневра, и приготовился сражаться по прямой – в слабой надежде, что Спрута подведет координация.

Но колдун-великан, привычным взмахом вернув в руки серпы, не торопился нападать – хотя спешить ему как раз следовало. Ибо внизу уже поблекла и раздалась вокруг сияющего купола черная мгла – то ли в преддверии рассвета, то ли стали, наконец, обмякать погибшие щупальца. Впрочем, возможно, это самому Спруту захотелось, чтобы рассеялся туман, позволив горстке зацепившихся за Ю бунтарей ужаснуться гибели их предводителя. Хоть какое-то утешение после сплошных потерь – и разве Дэв не заслужил такой малости? Ах, Горн, Горн, подумалось Эрику. Ну почему мы сейчас не вместе!..

Неожиданно Спрут-исполин заговорил, и голос его теперь больше походил на звериный рык.

– Наконец! – провозгласил он торжествующе. – Превращение завершилось, а с ним – и твой Круг, юный смутьян… Покончено с раздвоением!

– Выходит, и ты решил ту же проблему? – со смехом откликнулся Эрик. – Что за ночь!.. Однако я-то себя отстоял – а вот твою суть, кажется, прикончили Звери. В этом и состоит твое превращение?

– Пусть будет – наше, – осклабился колдун. – Ты ведь очень гордишься своим последним чудом? Поздравляю, оно впрямь удалось на славу! И переживет тебя надолго, если не навсегда. Думаешь, это ты творил Судьбу? Маленький глупый Тигренок…

– Но ведь и не ты?

– И не я, – легко согласился Спрут. – Это Духи распорядились твоим даром – чтобы и он послужил Порядку. Недаром я столько лет берег тебя!..

– И что, – спросил Эрик, – тебя больше не страшит Тьма, не мучают сомнения?

– Совершенно, – качнул головой великан. – Все осталось позади, за порогом, – я сделал последний шаг!

– В смерть?

– В Истину, – возразил колдун. – Отныне я – полномочный ее представитель в этом суетном мире.

– И с новым усердием примешься перестраивать его под себя? Бедный мой Спрут!.. Может, в смерти и есть истина, но вряд ли – вся. Слыхал ты байку о живой и мертвой воде? Исправлять трупы так же бессмысленно, как оживлять уродов. Порознь эти снадобья не действуют – только вместе!

– Как раз на это и сгодится твоя волшебная птаха – не одна, так другая. – Колдун хохотнул. – Когда попользуюсь ими, может, и у меня отрастут крылья?

– Лучше остановись на Паучихах, – холодно посоветовал Эрик. – Вот они тебе – в самый раз.

– Но ведь для чего-то Духи пустили Птиц в мироздание?

– Значит, не все идет от Духов – есть во Вселенной и другие силы.

– Нет тут других сил, не надейся! Все вокруг вершится по воле и во славу Духов, а значит – на благо мне, их любимцу.

– Н-да, хорош любимец… А может, ты не вполне умер, Дэв? – внезапно спросил Эрик. – Если еще заришься на мою Птицу. Из зависти вступил на этот путь, завистью заканчиваешь.

– А чему завидовать: твоей свободе? – с ухмылкой откликнулся Спрут. – Так ты выдумал ее. И если тебя не направляют по Кругу страхом и алчностью, как остальных, то ведь в запасе у Духов есть способы похитрей… Может, твоему дару? Но очень скоро я заглотну его с потрохами, и кто отличит…

– Подавишься!

– Вряд ли, Эри, вряд ли. Слишком хорошо ты сотворил свою Птицу, даже вложил в нее частицу своей сути – теперь я вижу это. И на что мне тогда ты?

– Так ты решил вобрать Равновесие в себя? Ах, Дэв, Дэв… А как же твои отцовские чувства?

– Я избавился от них, – злорадно сообщил колдун. – Того Дэва больше нет, он отправился вслед за Киром в страну теней. А сейчас настала твоя очередь – поспеши, втроем вам будет веселее!

– Все же ты псих, – со вздохом заключил Эрик. – Недолгим было просветление, и было ли? Зверь с крыльями – это ж додуматься!..

– Прощай, Тигренок, – сказал Спрут.

И внезапным вывертом ног порвал под собой нить, словно надумал сорваться в бездну вместе с Эриком, несостоявшимся своим сыном, и таким надежным способом покончить счеты с жизнью. Однако ступней не разжал. Мерно покачиваясь вместе с лопнувшим канатом, монстр не позволял ему провиснуть, а его раскоряченные руки тем временем сползали вдоль боков к центру квадратного торса. Затем в массивных плечевых щитках раздвинулись отверстия, внутри них жутковато вспузырилась черная слизь. Затем вверх выстрелили четыре гибких шланга, накрепко прилепившись к своду плоскими наконечниками.

Вот же они, недостающие щупальца Дэва! – сообразил изумленный Эрик. И оттолкнулся изо всех сил – за миг до того, как Спрут расслабил захваты. В неимоверно долгом, отчаянном прыжке-полете Эрик все же достиг обрывка паутины, завесившего стену под коконом с Птицей, и закачался на нижней нити, гася инерцию ногами. Затем оглянулся.

Злосчастная сеть рушилась вниз, с обоих концов подрубленная предусмотрительным Спрутом. А сам он, успев подтянуть свою тушу к своду, шлепал по нему к жертвенной птице, мерно переставляя одну присоску за другой. В каждой из растопыренных его ног теперь тоже поблескивало по клинку, и в этом прилипшем к потолку чудище, завернутом в грозовое облако, окруженном двумя кольцами смертоносных щупалец, уже трудно было распознать человека.

Пожалуй, и вторая наша сшибка лучше удалась ему, признал Эрик. Но теперь, кажется, Дэву тоже пришлось туго – раз в ход пошли последние резервы… Впрочем, последние ли?

Взбежав по провисшим нитям, Эрик взмыл к мерцающему кокону и повис на нем, крепко обняв уснувшую богиню, будто надеялся встречным жаром растопить прохладные волокна. Не просыпаясь, Птица затрепетала, и сквозь навеянные Тьмой кошмары к Эрику прихлынула новая волна освобождающей легкости, словно теперь его с равной силой влекли земля и небо. Но разжимать руки Эрик не спешил: нетрудно поверить в невесомость, путешествуя по выдуманному миру, однако здесь-то – явь!.. Тем временем Спрут уже перевалил через вершину купола и сноровисто заковылял вниз, к драгоценной своей добыче. И опять Эрику не оставляли времени на сомнения.

Нехотя разведя руки, он отплыл от кокона в сторону. Затем плавно воспарил навстречу спешащему чудовищу, осваивая тонкости управления уже на лету.

И они сцепились в третий раз, будто притянутые друг к другу невидимой пружиной. Правда, сначала Спрут слаженным взрывом меченосных щупалец отшвырнул от себя противника – но тотчас Эрик налетел снова и вынудил-таки колдуна затормозить. Подобно разгневанному шмелю, юноша снова и снова наскакивал на гигантского Спрута, пауком прилипшего к своду, и с нарастающим упорством пытался прорваться сквозь шуршащую стальную завесу, чтоб ужалить чудище сверкающими Клыками. Незримые крылья чутко откликались на каждый его мысленный порыв, послушно бросая тело в любом направлении. А грозовая туча колдуна теперь сыпала раздраженными молниями и вовсе в пустоту, не поспевая за непредсказуемыми рывками Эрика. Но боевые щупальца Спрута стали опаснее прежнего, ибо по меньшей мере удвоили мощь и еще прибавили в скорости, наливаясь стремительностью Железного Зверя. И сколько Эрик ни старался, разрыв в мускульной силе меж ними не сокращался.

Хотел Эрик того или нет, но небесное притяжение нарастало. И скоро юноше пришлось упереться в свод ногами, чтобы не сделать того же головой. Мир перевернулся окончательно, и хотя Эрик проиграл в маневренности, зато наконец обрел опору для своих ударов. Вдобавок, он очень удачно оказался на склоне «выше» неутомимо напирающего великана, словно бы поставленного теперь головою вниз на четыре хлипкие жердочки. Кажется, и массивного Спрута все сильнее влекла родная стихия, и ему приходилось тщательно оберегать свои тонкие шланги, чтобы не сорваться к далекому днищу Храма.

Свирепыми выпадами Эрик пытался изломать совершенную оборону колдуна, уже ясно ощущая канат, на котором зависли над пропастями обе их магии, цветная и черная. Но и Спрут старался не меньше. Словно обезумев, каждый из бойцов всеми силами стремился спихнуть в бездну другого, хотя проще было бы прыгнуть в нее самому. А значит, сейчас решалась судьба Птицы – из-за нее-то и разгорелся этот спор, в котором вплотную сцепились две враждебные стихии. Между ними с несмолкающим рокотом разрастались, причудливо сплетаясь, заросли ветвистых разрядов и рождались гудящие смерчи, а звон от клинков стоял такой, будто схватилась насмерть не одна дюжина могучих воинов.

Затем Эрик снова начал уставать. Разбуженный его дух по-прежнему жаждал боя и победы, а волшебная суть расплывалась вокруг все шире – и только глупо устроенные мышцы не поспевали за яростной волей, опустошенные запредельным режимом схватки. А может, просто они достигли отмеренного Духами предела – в то время как Железный Зверь неуклонно прибавлял колдуну сил. (И уж этот козырь Эрик подбросил противнику сам.) Не будь за его спиной Птицы, юноша еще мог бы попытаться закружить чудовище по своду, либо снова устроить короткую передышку. Но сейчас Эрика лишили даже такого шанса. Кажется, он все-таки проиграл, как ни грустно.

Оглянувшись на богиню, Эрик запечатлел в памяти расположение крепежных нитей, чтоб успеть перерубить их в последний момент. Лишь бы не досталась она прожорливой гнуси! К тому же, разве не могло падение Птицы обернуться полетом – даже во сне? И пусть под здешними тучами особо не разлетаешься, но ведь и в Империи можно продраться к сияющему небу – были бы Крылья. Да еще силы, разорви меня Ветер!..

Как раз они подводили сейчас Эрика. Не помышляя больше об атаках, он едва успевал даже не отражать тяжелые удары, рушащиеся на него частым градом, а лишь уводить их по сторонам, в обход верткого корпуса. Словно пущенный под откос грузовик, неутомимый Спрут все набирал обороты, забыв о тормозах и объездах, и остановить его теперь могла разве что скала. Бритвенной заточки лезвия хлестали вскользь мечущегося Эрика, оставляя кровавые метины на его нагом торсе, уже не спасаемом магическим панцирем. Постепенно раны становились глубже, покрывая Эрика багровой паутиной. И скоро он, оставив последние надежды, только ловил момент, чтобы отскочить назад, к раскачиваемому смерчами кокону, и единым махом рассечь прозрачные подвески.

Но тут его разрастающаяся суть достигла наконец храмового дна, и совсем рядом юноша ощутил настороженную волю Горна. В ответ на отчаянный призыв внутрь хлынула немерянная, всесокрушающая мощь нового друга. И расправились, налились свежей силой измочаленные мышцы Эрика – будто не было затяжной этой схватки, непомерной даже для богатыря.

Ты ошибался, несчастный урод! – в восторге едва не выкрикнул Эрик. Как раз в открытости – спасение. И если я погибну сегодня, то уж моей распахнутой сути найдется за кого зацепиться, даже без помощи магии. А вот ты обречен на вечное одиночество, и чего бы ни касались твои завидущие руки – все обращается в прах, делается вонючей грязью. И кто ты теперь? Вожак без стаи, законченный обрубок, пень… А сейчас пришло время его выкорчевать!

Для начала Эрик прочнее уперся в свод закаменевшими ногами и полностью восстановил жесткость своей обороны, просевшей было к самому телу под чудовищными ударами Спрута. Густая насечка на боках Эрика кровоточила, но от проникающих ран он, к счастью, себя уберег. А получить новые порезы Эрику не грозило: громадные серпы колдуна теперь отлетали от его мечей, будто надувные.

Затем, опробовав подаренную ему силу на защите, Эрик устремил воспрянувшие Клыки в лавинную атаку, огранивая титаническую мощь Горна своим бойцовским искусством. И под слаженным напором затрещала оборона могучейшего из Спрутов, проминаясь к черненым латам.

Озадаченный, колдун попятился, бешено отмахиваясь боевыми щупальцами. Но и Клыки наседали все яростней, вгрызаясь теперь в многослойный панцирь. Тогда из доспешных стыков хлынул черный дым, наполняя ореол Спрута кромешным и стылым мраком, непроницаемым для любых глаз – но только не для магического взгляда Эрика. Даже сквозь чернильную мглу он различал уродливые контуры чудища и разил безошибочно, беспощадно. Вновь и вновь Клыки прорывались через искореженный панцирь, окрашиваясь черной слизью. Но Дэв будто не замечал ран – конечно, он оказался куда живучее Разящих, и чтоб убить его, пришлось бы, наверно, искрошить в месиво. Уже Эрик богатырским взмахом снес ему одну из рук. Затем надрубил ногу и повредил колено на другой. Однако в эту конструкцию был заложен многократный запас прочности – а ведь Эрик обещал бедняге легкую смерть!..

С болезненной гримасой юноша отхлынул, пристыженно качая головой. Спасибо Горну за силу, но не стоило выпрашивать ее для этой мясницкой работы. К тому же, такой тупой путь и вел, скорее всего, в тупик.

Брезгливо стряхивая с Клыков кровь, Эрик разглядывал изувеченную тушу, покачивающуюся перед ним на четырех натянутых шлангах, и, кажется, угадывал внутри очертания Железного Зверя. Уж не для него ли расчищал Эрик путь? Вот уж без кого обойдемся.

А со Спрутом вправду творилось странное. Изрешеченный его панцирь сочился слизью с такой скупостью, точно кровь колдуна уже на три четверти заменила неуязвимая Тьма, и даже свежие обрубки оставались непонятно сухими. И теперь другой, истинный Враг злорадно подглядывал за Эриком из всех прорех да скалился зубастой пастью – и что ему новые раны!.. Еще немного, и подмена завершится. А что тогда?

Все просто, сказал себе Эрик. Дэв одержим Тьмой – я должен ее изгнать. Вот только как? Если даже убивая его, я лишь высвобождаю место для другого…

Вдруг Спрут заговорил снова – неузнаваемым, жутким рокотом, словно к Эрику обратилась сама Тьма. Даже чародею было непросто различать эти невообразимо низкие звуки, чуждые живому горлу. Зато злосчастное его тело откликнулось на них безудержным трепетом, точно раб на окрик хозяина.

– Бессмысленный, ничтожный глупец, – тягуче и гулко вещал страшный голос, будто на ходу обучаясь говорить. – Ты даже не сумел мне навредить.

– Но я успею еще снести тебе голову! – дрожа всем телом, выкрикнул Эрик. – Не веришь?

– И даже это мне не опасно, – надменно ответила Тьма. – Глупец, ты еще не понял!..

– Тогда к чему тебе латы? – через силу рассмеялся Эрик. – Раз тебе не страшны мои Клыки.

Внезапно рванувшись, он продрался сквозь исправно взметнувшиеся щупальца к самому панцирю и нанес по его краям несколько полновесных, безукоризненно нацеленных ударов, сминая защелки. Тут же могучим взмахом разбросал по сторонам серпы, выгадывая пару мгновений, чтобы успеть подцепить панцирный вырез рукоятями Клыков и дернуть изо всех обретенных сил.

Массивный грудной щит Черного Спрута вырвался из лопнувших креплений и «взмыл» к храмовому дну, словно невесомый лист в восходящем потоке. В тот же миг ледяная Тьма отпрянула в глубь колдуна, спасаясь от первых утренних лучей. Затем отступила еще дальше – в непостижимый свой мир. И сразу из бесчисленных ран Дэва фонтанами брызнула размороженная кровь – с облегченным вздохом он поник всеми щупальцами, срываясь со свода в заждавшуюся пропасть. Вцепившись в обмякшую присоску, Эрик поплавком устремился следом за безвольной тушей, но остановить ее смог лишь у самого дна. Осторожно он подтянул себя к запрокинутому лицу Спрута, избегая смотреть в верх, который стал для него низом.

– Дэв! – тихонько позвал Эрик, – Слышишь меня, старина?

Приоткрыв тускнеющие глаза, исполин натужно усмехнулся.

– К вопросу о Кире, – затухающим громом выдавил он. – Один Ол знает…

Отпущенные веки медленно смежились, пряча поблекшие зрачки, – с последним клочком Тьмы покинула Спрута и жизнь. В следующий миг распиравшая Эрика сила разом схлынула, и в перевернувшемся опять мире он обрушился вместе с бездыханным Дэвом на асфальтовую гладь высохшего болота, запутавшись в окровавленных щупальцах. Гаснущим взором Эрик успел заметить, как к драгоценной его Птице украдкой скользнул знакомый силуэт на вороненых крыльях, словно бы это подбиралось внебрачное отродье к аристократке-сестре. Затем по всему храмовому дну стали прорастать стены, стремительно заполняя громадный зал, – или, скорее, это сам Храм оседал на прежнее место, накрывая уползающий под землю Лабиринт. Потревоженное чудовище вновь погружалось в сон, а вместе с ним засыпала вся грозная стая, рассеянная по Империи. С восходом солнца возвращались на материк спокойствие, порядок, здравомыслие – и кто поверит теперь в события безумной ночи?

Прощально мигнув, потухли в Эрике последние угольки магического костра, следом за Тьмой возвращаясь в родную среду, и сознание померкло. Смутно Эрик ощущал, как разрастающиеся стены перекатывают с места на место их опустошенные тела, пропуская сквозь себя бывших врагов, – пока не затвердели в прежние тоннели, древние и прочные на вид… наверное. Во всяком случае, прекратилась эта раздражающая качка, и Эрик окончательно погрузился в безмолвие, почти благодарный судьбе за наступивший покой. Недолгое, но изнуряюще крутое и опасное восхождение завершилось наконец – и что за беда, если на вершине Эрику не хватило воздуха? Зато какой вид открывался отсюда!

В самом деле, предсмертными видениями на него хлынули воспоминания, торопясь заполнить пустоту, – взамен вознесшейся волшебной сути. Внезапным перепадом давления обрушило секретные двери, и на пороге открывшегося тайника Эрик наконец встретился с собой – совсем еще малышом. И замкнулся еще один Круг судьбы.

Прошло немало времени – может быть, полных десять лет, прожитых Эриком наново, – прежде чем суетная реальность, без особых сожалений обмененная им на прошлое, снова дала о себе знать. Невдалеке раздались торопливые шаги, сквозь опущенные веки резануло светом. Затем чьи-то руки бережно поставили Эрика на ноги. Нехотя приоткрыв глаза, он увидел перед собой озабоченное лицо Горна.

– Ну, что? – быстро спросил тот. – Ты – в порядке?

– Да, – пробормотал Эрик, озираясь. – Как будто.