Эта сука, серая мышь Сафронова Ника

Но вдруг впереди, стремительно вышагивая с букетом цветов по занесенной мокрой листвой аллее, показался он.

Всеволод! Господи! Наконец-то!

Я даже прибавила шагу. Мы теперь оба почти бежали навстречу друг другу.

Какая бы сцена получилась! Жаль только, что он не обнял меня в конце. Просто сунул мне в руки букет. И отобрал ребенка.

Он молча разглядывал свое произведение. Не улыбался. Всего лишь тихо водил пальцем по маленькому личику.

Оксанка, подоспевшая к этому эпизоду вместе с мамой и Славиком, взглянула на все с такой тоской! Мне даже стало ее немного жаль. Проворонила свое счастье! Теперь я буду идти по жизни с этим мужчиной! Он – мое плечо. Он – моя вторая половина. И никто его теперь у меня не отберет!

Счастливо улыбнувшись, я обернулась на оставшийся позади родильный дом. На чуть умытые недавним дождем его окна. Где-то там слушает теперь в одиночестве своего обожаемого Цоя юная девушка, у которой еще неясно, как сложатся дальнейшие отношения в школе, с родителями. Для нее все еще очень неясно. Но в одном ее кумир оказался безусловно прав: