Эта сука, серая мышь Сафронова Ника
И только она это сказала, как на дорогу из соседнего поворота вылез какой-то механизм, отдаленно напоминающий комбайн. Вот где песня-то началась! Что гужевые повозки! Тут улитка могла промчаться, и мы бы ее не догнали.
В общем, въезжая в Тульскую область, я уже вовсю присматривалась к придорожным мотелям, решив, что самое время задуматься о ночлеге.
А что? Ляжем пораньше. Зато и встанем по утряночке часа в четыре. К середине дня будем дома.
Славик, сраженный наповал моим лихачеством, давным-давно уже спал, свернувшись калачиком на заднем сиденье. Оксанка довольно меланхолично жевала «дирол».
– Задница затекла, – внезапно пожаловалась она, – даже «Братья Гримм» уже не помогают…
Я кинула на нее быстрый непонимающий взгляд. Мол, они-то здесь причем?
– Вот только не надо сейчас! Я знаю, о чем ты меня хочешь спросить. Нет, это не мазь. Это два одинаковых музыканта, которые сейчас поют. – И Оксанка в доказательство чуть добавила громкости.
– Вовсе я и не собиралась тебя ни о чем спрашивать. Я знаю, кто такие братья Гримм. Рыженькие такие, страшненькие…
– Ха! – Оксанка в сердцах шлепнула себя по коленкам. – Страшненькие! Да им бы нашу Веронику в ансамбль, и могли бы на хэлоуинах зажигать только так! Хотя песенки у них славные, мне нравятся.
– Кстати, о Веронике. Тебе никто из наших не звонил?
– Чижиха звонила пару раз. Ну и этот еще… инопланетянин наш.
– Какой? ЯДА, что ли?
– Ну конечно! Какой же еще? А что ты хотела?
– Да ничего, – пожала я плечами, – просто узнать, как там у них дела.
– Все нормально вроде. «Политэк» добили. Теперь Олежка с Управой бьется. Муть какую-то придумали… таблички в подъездах. Да кому они нужны? Кто будет на них рекламу размещать?
– И не говори! Я вообще сомневаюсь, что мы на них клиентов найдем.
– Конечно, не найдем, смеешься, что ли? Но это же Мишанин знакомый. Видно, хорошие деньги там провернули.
– М-да, тяжко Олежке придется, – вздохнула я.
– А еще Ирка сказала, что твой Лихоборский с Артемом приезжали. Помнишь Артема – их менеджера по рекламе?
Боже мой! У меня даже давление подскочило. Неужели я пропустила этот момент! Столько ждала и пропустила!
– Теперь они с Мишаней замышляют что-то из ряда вон, – продолжала Оксанка. – Чижиха говорит, в прошлую пятницу дискутировали чуть ли не до двенадцати ночи. Следующий сбор назначен по нашему с тобой возвращению. Я должна буду, как креативный директор, сказать свое веское слово.
Фу-у-у… у меня отлегло от сердца.
И хотя Оксанка еще не закончила свою речь, пустившись в дебаты о том, какой она на хрен креативный директор и что в гробу она видала и этот проект, и самого Лихоборского в белых тапках на босу ногу. Но я уже была в другом измерении.
Разве можно выразить это словами, когда ты стоишь в двух шагах от заветной черты? В двух шагах! Нужно только не оплошать. Сделать все, как задумано. И я трупом лягу, но сделаю! В лепешку расшибусь, а свой звездный час не прохлопаю!
Я вдруг так повеселела, что могла проехать хоть тысячу километров! Две тысячи! И ведь я же обставила, черт возьми, этот треклятый комбайн! Почему бы мне не постараться опять? Если даже какая-то задрипанная «Ока» пошла на обгон!
– Никогда не понимала, – сказала я радостно, – как эти машинки умудряются развивать такую бешеную скорость?
– Пф-ф-ф, – Дорохова закатила глаза, – так ты чего думаешь? Там же тебе не обычные батарейки… там мощный «Дюрасел» стоит!
Я беспечно рассмеялась. Оксанка, почуяв недоброе, покосила на меня глазом.
– Не вздумай, Поля… – предупредила она.
Но я уже накрепко стиснула руль. Стала определять, выглядывая в боковое окошко, далеко ли до встречных фар. Оказалось, прилично. Тогда что было сил я вдавила педаль газа и рванула. Почтовый фургон, долгое время идущий впереди нас, испуганно шарахнулся в сторону. Вырвавшись на открытое пространство, мы полетели вперед. Я теперь убедилась, что не так уж это и сложно. Надо только быть максимально прицельной. И кто знает, может, уже сегодня глубокой ночью мы окажемся дома?
У меня будто открылось второе дыхание. Я покрывала милю за милей, километр за километром. Оксанка, всегда боящаяся моих внезапных прорывов, снова безутешно пила.
Неожиданно я заметила впереди съехавший с трассы автобус. Он завалился на бок в кювет. Это была двухэтажная махина, способная вместить в себя сотню-другую людей.
Неужели авария? Есть ли там жертвы?
Пытаясь это установить, я вывернула голову. Впотьмах было не разобрать. Но, кажется, какое-то небольшое движение на месте ДТП все же происходило.
– Что там, не видишь? – спросила я у Оксанки.
– Не пойму. Двое мужиков кругами ходят, репу чешут. А больше вроде бы никого.
Я успокоилась, отвернулась и… Господи боже!., увидела прямо перед собой метрах в трехстах развернутую поперек фуру. Рядом с ней еще габариты. И самое главное – никакого зазора, чтобы проехать! Перепугавшись, я напрочь забыла, что под нами фактически лед. Тем более мне было не до советов инструктора о том, как в данной ситуации следует поступать. Чисто интуитивно я ударила по тормозам. Колеса тут же заклинило. Я потеряла контроль над управлением. Нас понесло прямиком на красные фонари.
– О, Пресвятая Богородица! – простонала Оксанка. После этого восклицания машину сильно тряхнуло. Мы пошли юзом, развернулись и аккуратно впечатались боком в синие «Жигули».
Как выяснилось позже, эти самые «Жигули» вполне могли бы избежать неприятностей. Двое зевак всего лишь мирно разглядывали картину происшедшего, когда к ним на выручку подоспели мы и почти полностью затолкали бедолаг под железный прицеп большегруза.
На самом-то деле все произошло в считаные секунды. Я только успела подумать, что столкновение неизбежно, и – хлоп! – мы уже стоим пригвожденные. Удар не показался мне сильным. Конечно, я стукнулась локтем и набила шишку на голове, но то ли еще могло приключиться!
Оглядев присутствующих, я спросила:
– Все живы?
Оксанка, морщась, потирала коленку. Скорее всего, она зашибла ее о бардачок, который оказался открыт, а его содержимое валялось чуть ли не по всему салону. Славик спросонок никак не мог взять в толк, что произошло.
– Полина, мы что, в аварию попали? – с любопытством тянул он шею, озираясь по сторонам.
– Да, малыш! Ты уж извини меня… опростоволосилась… Но Славик, не дослушав, вдруг переменился в лице:
– Ой, смотрите! А тот дядя, кажется, мертвый!
– Где? – Я испуганно обернулась.
– Там, в «фольксвагене», – буркнула Оксанка. – Идемте, что ли, выйдем? Неровен час, в нас тоже въедет какой-нибудь умник.
Мы кое-как выбрались из машины. Оказывается, ее все-таки здорово повредило. Корпус перекосился, и мы вообще с трудом смогли открыть двери.
Снаружи все выглядело еще ужасней. И дело было не в том, что мы теперь не могли продолжать путешествие. И даже не в четырех битых легковушках, от двух из которых почти ничего не осталось. И даже не в мужчине, сидящем на земле с окровавленными лицом и руками. А в молодом пареньке, чья голова безвольно склонилась к рулю.
На него было жутко смотреть! Он сидел внутри иномарки, крыша которой скаталась в рулон, как простая бумага. С нашего места ничего, кроме этой безжизненной головы, белого воротничка и точно такой же белой шеи видно не было. Но все было ясно и так. И мы не подходили, наоборот, старались держаться как можно дальше. Зачем? Двое из синих «Жигулей» подтвердили, что парню уже не помочь. Да и тетенька в белом халате уже вылезала из допотопного «РАФа» с надписью «МЕД-что-то-там».
Она, правда, сама стушевалась. Подошла прежде к нам, пожаловалась:
– Ой, я не смогу до него дотронуться…
– Ну, смерть-то надо констатировать, – подбодрил ее один из синих.
Но врач не послушалась. Заметив окровавленного мужчину, пытающегося подняться с земли, побежала к нему – накладывать бинты на руки и голову.
– Чумная баба, – проворчал водитель «Жигулей», – доктор называется!
– А как все произошло? – спросила у него Оксанка.
Все это время она крепко-накрепко держала Славикову руку в своей и постоянно курила.
– Ну как… – довольно охотно начал рассказчик, – фура эта стала заходить на разворот. Хотя, если вам видно, там висит запрещающий знак. А этот, которого докторша сейчас перевязывает, видно, не ожидал, что тот будет поворачивать. Ну и влетел в него со всей дуры. У него вон вся лобовуха вдребезги…
– Да вообще чудом мужик уцелел, – вмешался второй, – не иначе в рубашке родился.
– Ну! – поддакнул первый. – В общем, пока они промеж собой вась-вась… Водила-то из фуры в штаны наложил, давай ему первую медицинскую помощь оказывать. Аптечку разложил, то-се. А тут как раз «фольксваген» из-за того пригорка вылетел… Это место ведь в низине находится, его с дороги не видно. Скорость большая, по льду не затормозишь. Ну и приложился об угол. Вон, вся левая сторона в гармошку.
– Да-а, – второй со смурным видом покосился на мертвого паренька. – Говорят, еще пару минут живой был. Вот ведь, какая штука получается. Ехал себе и думать не думал, что так все закончится. Может, это для него самая обычная поездка была. И день сегодняшний – самый обычный. А тут бац! И вот оно и все…
– А может, это как раз не обычная поездка была, – вдохновился первый. – Может, он торопился на свидание к любимой девушке.
В эту минуту на горизонте появились мигалки патрульных машин. Оратор, осекшись на полуслове, убежал по новой осматривать раны своего стального коня.
Глава 5
КОЕ-КАКИЕ МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ
Если бы моему эмоциональному состоянию можно было придать окрас, то он был бы фиолетово-черным. Я ни о чем не могла даже думать. Ни в тот момент, когда молодой, несуразный следователь опрашивал подряд всех участников ДТП. Ни позже, когда мою раскуроченную машину грузили на эвакуатор. Ни даже когда паренька из «фольксвагена» запихивали в ярко-зеленый пакет, а потом тормозили самую обыкновенную «Газель» и клали его поверх строительных досок, чтобы доставить в морг…
Я думала только о том проклятье.
Конечно, это не простое стечение обстоятельств. Это мой удел. Зоя устранена с Леночкиной дороги. Следующий черед мой. Для начала военная медсестра меня немного помучит, ауж потом как-нибудь изощренно убьет.
В кабинете у следователя громко тикали часы. Я никак не могла понять, откуда идет этот звук. Хотя изучила, казалось бы, уже все подробности местного интерьера. Особенно впечатлял меня сейф, сделанный, скорее всего, на заказ. Причем исходным материалом наверняка послужила какая-нибудь отечественная модель – заслуженный ветеран ДТП. Не менее выдающейся была и украсившая сейф плакатная живопись.
Сюжет такой: фабричные трубы, а на переднем плане лицо, при виде которого почему-то вспоминаются строки: «Капитан, обветренный, как скалы…» И оно – это лицо – в стратегически важной косынке. И надпись: «Раскрепощенная женщина – строй социализм!»
Я сидела и думала, что звук часов может доноситься только оттуда. Потому что это не плакат, а мина замедленного действия.
– Так. Что у нас там?
Сейчас показания давала Оксанка.
Когда меня забирали на алкогольную экспертизу, она их только начинала давать. Теперь дело заметно продвинулось. Следователь уже зафиксировал место и время. И в настоящий момент набивал третье по счету предложение.
– Видимость на дороге была выше средней, – подсказала Оксанка. Она не сидела и не стояла, а находилась в каком-то полуприподнятом от стула состоянии, чтобы иметь возможность подсказывать еще и расположение букв на клавиатуре, – СТЬ… вон мягкий знак… ага… на дороге была выше средней…
– Сейчас, минутку, – прервался следователь на телефонный звонок. – Але! Че тебе?.. Какую фуражку – час ночи!.. А куда собрался-то, на разборки, что ли? А, бабла с алкашей посшибать. Дело другое. А мать-то отпустит?.. Сама попросила? Ну ладно, подгребай тогда. Давай! Жду! – Повесив трубку, блюститель закона сладко потянулся. Почесал под ребрами и снова принял сосредоточенный вид. – Так, БЫ. Что за БЫ такое?
– Была выше среднего, – уже с заметным раздражением напомнила Оксанка.
– Да вы не нервничайте, девушка! Сейчас мы все напечатаем, и поедете домой. Вон он, ваш эвакуатор. Никуда не делся. Стоит под окном, дожидается.
– Да! Только там почасовая оплата! За сорок восемь часов… а с вашими темпами, я думаю, приличная сумма набежит.
– Хе! – усмехнулся следователь. – Это верно. Ну ничего, вы, москвичи, – народ богатый. Раз уж дорогу от нас до Москвы решили оплачивать… – И он снова заработал попеременно то одним, то другим указательным пальцем.
«Боже, дай мне сил! – мысленно взмолилась я. – Неужели эта черная полоса никогда не закончится?»
Чтобы хоть как-то снять напряжение, я стала потихоньку баюкать Славика. Хотя в этом не было никакой необходимости. Окончательно сломленный всем происшедшим малыш спал прямо так в полусидячей позе, под щелканье клавиш и звонящие телефоны.
Я держала Славика на коленях и ощущала, как ноги мало-помалу начинают неметь. Когда же очередь давать показания наконец дошла до меня, я поняла, что уже не могу на них встать. Это как в анекдоте про козявку. Впрочем, неважно…
Ближе к четырем утра мы, чуть живые от усталости, спустились в дежурную часть. Нужно было еще проставить на бумагах печати. Более выносливая Дорохова тащила на себе спящего ребенка. Я же с трудом передвигалась сама.
В дежурке мы столкнулись еще с одним собратом по несчастью – водителем, который первым угодил в сети коварной фуры. Весь забинтованный-перебинтованный (доктор так постаралась, что у бедняги остались видны одни глаза), он стоял, тяжело опираясь на стойку.
– Ну как вы? – с состраданием спросила у него Оксанка.
– Да вообще жопа! Мурыжили столько!.. А мне бы в больницу надо. Голова кружится, перед глазами круги. Сотрясение, наверное.
– Скорее всего, – согласилась я. – Вы действительно взгляд не можете сфокусировать. Не тошнит?
– Да подташнивает слегка… А этих из синего «Жигуленка» вообще только допрашивать начали. Попали ребята. Теперь раньше утра не выйдут. Но вы в них эффектно вписались, просто на зависть. Что называется, всем подставам подстава.
Он вяло хохотнул и тут же отвлекся от нас на расспросы дежурного. Оксанка со своей нелегкой ношей отошла в уголок и присела. А я от нечего делать стала разглядывать единственного здесь обитателя «обезьянника». Уж и не знаю, как должно было набедокурить это дитя гор, чтобы иметь такой апокалиптичный вид. Похожий на большую медузу, пленник буквально растекся по прутьям решетки. Хорошо, что не пытался разгрызть. А взгляд! Боже мой, сколько в этих черных, увлажненных, устремленных на меня глазах было всего! Надежд, восхищения, чисто кавказского пыла! Единственное сожаление – ему никак было до меня не добраться.
Все. Больше из этой ночи я ничего не запомнила. Разве что довольно меткий комментарий Оксанки, отправленный в адрес узника:
– Прикольный типок!
А дальше мы загрузились в кабину эвакуатора. И невзирая на потешные байки водителя, моментально уснули.
Во сне я то ловила сумку, якобы падающую с колен, то гонялась за белым халатом, думая, что это Леночка. Я все мечтала побеседовать с ней по душам. Сказать, что, мол, полностью поддерживаю ее. Что дед мой – такая же отвратительная скотина, как и все мужики. И должна же она понимать, как мы все презираем его за это! Но, в конце концов, выяснилось, что никакая это не Леночка, а докторша с места аварии. Потом ко мне явился Всеволод. Мы с ним страстно целовались. И он даже проявлял настойчивость в попытках расстегнуть мой бюстгальтер.
Это было так натурально, что я наяву потянулась рукой… Не то для того, чтобы приласкать своего ненаглядного. Не то для того, чтобы подать ему ножницы, а то ведь дальше лифчика у нас бы с ним не пошло. Но тут водитель громко сказал:
– Все, девушки, просыпайтесь! Приехали!
Мы с Оксанкой, зевая, выбрались из машины. Оставив Славика на попечение нашего провожатого, пошли искать человека, который бы открыл нам ворота. Времени уже было полвосьмого утра. И хотя в страховой компании мне клялись и божились, что их стоянка работает круглосуточно, на посту никого не оказалось. Должно быть, все сторожа еще спали.
Мы еще долго-долго нарезали круги, вызволяя охранника из опочивальни. Подписывали очередные бумаги. Бродили по кладбищу битых машин. И все для того, чтобы кинуть там мою ласточку.
Как же мне было жаль с ней расставаться! Когда я собирала в отдельный пакет вещи из багажника и салона, я чувствовала себя предательницей. Словно бросала на произвол судьбы живое существо, служившее мне верой и правдой долгие годы.
– Не расстраивайся, Польчик, – угадала Оксанка мое состояние. – Сделаешь ремонт, и снова рванем по России-матушке! Предлагаю на сей раз куда-нибудь в Красноярск. Так чтобы ехать все лето. А? Как тебе такая идея?
– Да ну тебя! – залезая в эвакуатор вслед за подругой, огрызнулась я.
Что-что, а с водителем нам здорово повезло. Душевный дядечка оказался. Мало того что прождал нас у ГАИ без малого четыре часа, а потом еще столько же тряс до Москвы. Так теперь еще и согласился подкинуть до более оживленного места. Не могли же мы ловить такси среди гаражей! Да и Славика тогда пришлось бы будить.
А так мы безболезненно перенесли его в другую машину, перекинули вещи. И продолжили путь к дому.
– Едем ко мне, – сказала Дорохова. – Сегодня пятница. Работу задвинем. Будем все три дня развлекать малыша.
Я согласилась, тем более что до Оксанки отсюда было гораздо ближе. Честно сказать, я уже так утомилась от бесконечных перемещений, что готова была поехать куда угодно, лишь бы скорее оказаться в тишине и покое. Даже вид знакомых улиц не согревал, скорее, нервировал.
Город уже проснулся. И мы, не успев отъехать, тут же вляпались в пробку. Тащились сначала через все Дмитровское шоссе. Потом – через все Алтуфьево.
Я не была в этом районе уже года три. И ничего абсолютно не изменилось. Та же реклама сотовых телефонов и мебели. Та же дурацкая вывеска на магазине. «Кайло»! Что это за название такое, кто-нибудь мне объяснит? В какое место это нужно вставлять? Мне показалось, что даже шторки на окнах одного из домов болтались все те же.
Наконец мы выгрузились возле Оксанкиного подъезда. Пока она относила Славика, я караулила вещи на улице. Потом мы уже вдвоем поднялись к ней на шестнадцатый этаж Вошли в квартиру, стараясь производить как можно меньше шума.
– Я не стала ему расстилать, – шепотом проинформировала Оксанка. – Подумала, что все равно скоро встанет.
Я осторожно заглянула в комнату. Увидела бледное, осунувшееся личико, которое в полумраке почти слилось со светлой наволочкой. Малыш спал. Впервые за долгое время обстановка вокруг него была расслабляющей.
Такая большая уютная комната. Я бы даже назвала ее мягкой. Не знаю, почему. Наверное, из-за пушистого ковра на полу. Из-за пухлых велюровых кресел. Из-за косматой макаки, сидящей на полке (любимой игрушки Оксанки). И такой покой вокруг, тишина! Плотные шторы задернуты; их только слегка шевелит задуваемым с улицы ветром.
Спи, маленький!
Я не удержалась, подошла к Славику. Потеплее укрыла его, поцеловала в щечку, от чего мальчик едва заметно нахмурился. Плотно прикрыла дверь и ушла к Оксанке на кухню.
Здесь уже вовсю пахло кофе. Гостеприимная хозяюшка, ставя на плиту алюминиевую кастрюлю, одновременно что-то помешивала.
– Славику сварю кашу. А мы с тобой сейчас будем пить натуральный турецкий кофе, – пообещала она, – правда, с примесью ирландского ликера. Не возражаешь?
– А это вообще съедобно?
– Спрашиваешь! Такая вкуснятина, пальчики оближешь! Как выражался мой дедушка, «сам бы пил, да денег надо!».
При упоминании о дедушке я помрачнела.
– Слушай, зайчонок, как ты думаешь, может, мне к какому-нибудь экстрасенсу сходить? Чтобы снять родовое проклятие?
Оксанка обернулась.
– Ты что, в это веришь? Действительно веришь в то, что какая-то там давным-давно почившая медсестра наслала на вас порчу?
– А ты не веришь? Даже после того как сама занималась похоронами Зои? Даже после аварии?
– Поль, я не знаю, что тебе ответить. Я, конечно, человек суеверный. Но это только с одной стороны. А с другой… я, например, ни за что не поверю в существование НЛО, пока не увижу собственными глазами. Понимаешь, о чем я? Все, что касается мистики, для меня из области сказок. Ну, это все равно что принять на веру, что где-то по крышам Стокгольма прогуливается толстый мужчина с пропеллером.
– Да? А знаешь, почему? – начиная горячиться, воскликнула я. – Потому что тебя саму это не касается! Ни тебя, ни твоих будущих детей! А ты хотя бы попытайся встать на мое место! Неужели тебе не стало бы страшно? Неужели ты все пустила бы на самотек? Но это глупо! Даже если никакого проклятия нет, я хочу быть в этом уверена! А для этого нужно обращаться к людям, которые в этом разбираются!
– Ну и где ты найдешь таких людей? – Оксанка дождалась, пока из красивой бронзовой турки раздалось зловещее бульканье. И, выставив передо мной на барную стойку две чашки, разлила по ним черную-пречерную жижу. – Ты хотя бы понимаешь, что настоящих ясновидящих – единицы? Большинство из них—самые обыкновенные шарлатаны! И где ты будешь искать? Нет, я, конечно, видела по телику некую госпожу… не помню имени. К ней вся наша элита за предсказаниями ходит. Грабовой опять же. Но у тебя хватит на это денег? А если искать какую-нибудь дремучую старушку, из тех, что через свои страдания прозрели, так снова надо знать, где искать. Божьи люди рекламу в газетах не дают. К ним дорогу людская молва протаптывает.
– Ну, значит, и меня молва приведет, – упрямо сказала я, – нужно только задаться целью.
Я уже даже хотела сознаться Оксанке, что имею на примете одного колдуна. Совсем молодого, со странными… жутко странными глазами. Такими жгучими, что, кажется, будто он способен ими воспламенять. Я познакомилась с ним месяц назад, соблазнившись как раз таки той самой молвой. Но тут на плите у Оксанки что-то зашипело. И она, матерясь, заметалась по кухне.
Когда же горе-стряпуха наконец угомонилась, засыпав крупу в остатки уцелевшего молока, наш разговор поменял направление.
– Слушай, так куда Славика отведем? На улице-то сейчас не особо приятно. Холодно, да и метель на все выходные передают.
– Даже не знаю, – озадачилась я. – Надо бы, действительно, программу составить.
– Может, в Интернете посмотрим, как нынче детей развлекают?
– Давай!
Оксанка перетащила с холодильника к нам за барную стойку ноутбук. Подсоединила провода. Пока шла загрузка, сдобрила кофе густым, как сгущенка, ликером. И, закуривая, вскарабкалась рядом со мной на высокий с мягким сидением стул.
На заданный в Яндексе вопрос «куда пойти с ребенком» поисковик моментально выдал массу информации. Тут тебе и детские клубы, и парки. Театры, музеи, выставки. У нас просто глаза разбежались. Правда, на поверку выяснилось, что многие из этих заведений не заслуживают внимания. Но все равно, программу мы составили достаточно быстро. Насыщенную и в то же время щадящую. Чтобы не вываливать на несчастное дитя все скопом.
Начать было решено все же со святая святых – с Красной площади. Должен же ребенок иметь представление о железных царях – Царь-колоколе и Царь-пушке! Дальше по обстоятельствам. Если повезет, просветимся в Оружейной палате. А уже оттуда через Арбат – к обещанному «Макдональдсу». Вечером, если силы останутся, можно сходить в «Самолет». Комплекс большой. Славик наверняка найдет там себе занятие по душе. Может, даже захочет на картингах покататься. Субботу мы отвели под поход в аквапарк А дельфинарий и мир игровых автоматов «Стар Гэлакси» оставили до воскресенья.
Уф! И набегались же мы за эти три дня! Почти всюду, где наметили, побывали. Только в дельфинарий Славик не захотел. Сказал, что он бы лучше посмотрел выступление в цирке. Ну, мы и пошли на вечерний сеанс.
Как раз перед началом заскочили перекусить в «Шоколадницу». Мы вообще довольно часто бываем в этом кафе. Особенно если нужно обсудить что-то вне офисных стен. Конечно, ближе к Самотеке имеются и другие питейные заведения – ресторан «Итальянец», например, еще какая-то забегаловка с претензией на элитный бар. Но с экономической точки зрения здесь гораздо комфортнее. Да и меню аппетитное. У нас у всех даже появились свои предпочтения. Вот я никогда не могу удержаться от «мешочков с сыром и ветчиной». Это такие блинчики, начиненные сливочным соусом. Нежные, хрустящие! Объедение, одним словом! А Дорохова каждый раз заказывает себе коктейль «Мохито». Каждый раз утверждает, что это любимый напиток Хулио Иглесиаса. Потом поправляется, говоря, что имела в виду Хемингуэя. И каждый раз плюется, обещая вырвать бармену руки.
Вот и теперь мы сидели в ожидании заказанных яств. Славик листал приобретенный при выходе из метро журнал комиксов. Он, в отличие от нас, соблазнился сладостями, представленными здесь в широчайшем ассортименте.
Ну и то хорошо! Мы вообще-то умучились в попытках накормить ребенка. То ли Славик вообще не отличался хорошим аппетитом, то ли давала знать о себе перенесенная им трагедия.
– Ну как, понравилось тебе в «Стар Гэлакси»? – обратилась к нему Оксанка.
– Ага, круто! – Славик отвлекся от разглядывания картинок, где, кроме подписей «БУХ» и «БАЦ», я ничего разобрать не смогла, и взглянул на нас. – А вам?
– Мне больше всего понравился стереофильм про межгалактические войны, – сказала я. – Здорово! Такое впечатление, как будто действительно летаешь, падаешь, несешься прямо на пылающие планеты!
– Ну конечно! – Дорохова закатила глаза. – Вот меня, например, постоянно тошнило на этих вибрирующих креслах. С моим вестибулярным аппаратом нужна мебель поустойчивей. – Тут на столе неожиданно тренькнул Оксанкин мобильник, и она, перестав кривляться, воскликнула. – О! Губанов очнулся!
– Кто это? – спросила я.
– Гарик! – Оксанка, хмыкнув, нажала на кнопку приема. – Привет!.. Почему это я обнаглела?.. Игоречек, миленький, честное слово, времени не было тебе позвонить! Мы тут третий день, как сайгаки по семи холмам. Знакомим ребенка с достопримечательностями столицы. Сейчас вот в цирк собрались. Богатейшая нынче программа!.. А?.. Нет, в старый… тот, что на Цветном. Начало? Ну, где-то через полтора часа примерно. Че, серьезно, что ли? А мы тебя как ручную кладь будем проносить? А-а, ну хорошо, давай! Ждем тебя в «Шоколаднице». Это прямо рядом с цирком…
Оксанка отключилась. А я возбужденно воскликнула:
– Неужели я наконец познакомлюсь с легендарным Гариком?
– Ну да, сейчас припрется.
– А кто это Гарик? – спросил малыш. Вид у него был, скорее, расстроенный. Похоже, он пребывал не в лучшем настроении для новых встреч.
– О, это страшное чудовище! Не многим лучше того монстра, которого ты мочил в автоматах, – пояснила Оксанка, – но это я шучу. А вообще, Гарик хороший. Он тебе понравится.
– Слушай, а как же он пойдет? У него же билета нет, – обеспокоилась я.
– Он сказал, что купит билет по дороге. Но сидеть будет на наших местах. Просто возьмет тебя к себе на колени.
– Меня?! – У меня даже вилка от возмущения свалилась под стол.
– Ну, во всяком случае, намекал он именно на это, – смеясь, сказала Оксанка.
– Ну и отношения у вас!
Не знаю почему, но эта невинная шутка смутила меня. Я и без того уже давным-давно была заинтригована личностью Гарика. Судя по Оксанкиным описаниям, мужчина он молодой, энергичный. К тому же хорош собой. Легок, остроумен. В общем, настоящая душка. Поэтому, после того как я практически посидела у него на коленях, я стала ждать Гарика с утроенным энтузиазмом. Даже любимое блюдо не способно было меня отвлечь.
И вот наконец он вошел. Я угадала этот момент по тому, как Оксанка призывно замахала рукой. Мне пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не обернуться.
– Всем привет! – услышала я.
Сначала в поле моего зрения попала только спина – в черной укороченной куртке модели «пилот». Спина протянула Славику руку:
– Игорь.
– Вячеслав.
– Рад знакомству.
Потом наклонилась к Оксанке:
– С приездом, Пампушка.
– Спасибо… Фу, холодный какой!
– Да я и при жизни-то был не особо горяч… Теперь он повернулся ко мне.
Ну, ничего, симпатичный. Или, правильнее сказать, красивый. Не моя красота, немного восточная. Смуглая кожа, волосы как смоль, бородка. Такую, по моим представлениям, носили монгольские ханы. Но в общем приятный. И вне всяких сомнений, не лишен сексуальной притягательности.
– Здравствуйте! Я Игорь.
– А я Полина.
Мы поздоровались по-мужски, и я против воли подумала: «Вот она – рабоче-крестьянская кость! Куда ему со своими манерами до моего Всеволода!» Гариктем временем, подставив стул с Оксанкиной стороны, снова обратился ко мне:
– Премного о вас наслышан. Пампушка мне все уши прожужжала, какая у нее замечательная школьная подруга.
– Аналогично…
– А почему Пампушка? – оборвал меня Славик на полуслове. – Пампушками же толстых людей называют, а Оксана худая.
– Какая же она худая? – На лице Гарика проступила плотоядная улыбка. – Вон какая толстуха. – И он принялся тыкать Оксанку пальцем в живот.
– Блин, Губанов! Прекрати немедленно! Ты мне сейчас желчный пузырь проткнешь!
– Ну, может, из тебя тогда меньше будет желчи выходить, м-м?
Они обменялись такими взглядами!.. И потом еще возились, пихались, хватали друг дружку… Мне так стало завидно! Ну почему не я? Почему ко мне никто не хочет прикасаться? Обнимать? Нестись через весь город, чтобы просто увидеть?
Неужели только потому, что я не способна напялить на себя резиновую маску какого-то нелюдя и шарашиться в ней по переполненному цирку? Но ведь это же стыдно!
А Гарику все нипочем.
Он и Славика попытался записать в извращенцы.
– Скажи, наша Пампушка заметно похорошела?
– Да. – Мальчик, робко улыбаясь, кивнул. – Ей идет, когда у нее все лицо в бородавках.
Гарик расхохотался. А Оксанка вся в возмущении стянула с головы пупырчатую резинку.
– Не, ну вы и хамы, мужичье!.. А ты посмейся, посмейся, – обратиласьонауже непосредственно ксвоему кавалеру. – Я тебе устрою сегодня…
На этих словах меня накрыло окончательно. Я даже перестала расчесывать царапины, оставленные мне на память юной фотомоделью. Ну, то есть цирковым тигренком, на фоне которого мы со Славиком только что отснялись.
Нет, безусловно, Гена из Чебоксар не привил мне интереса к сексу. Но оказаться в чьих-то объятиях я бы сейчас тоже не отказалась. И очень даже! Желательно, конечно, в объятиях Лихоборского. Однако при моем нынешнем настроении это мог быть кто угодно. Хоть папа римский! Такое со мной иногда случается по весне. Не пойму только, почему приключилось теперь? Наверное, я просто устала от одиночества. Страшно устала! А игривость влюбленной парочки, носившая явно интимную подоплеку, разбередила мои раны вконец.
И в таком-то состоянии мне еще два с половиной часа пришлось смотреть на воздушных гимнастов. Потом на атлетов. На мускулистого укротителя тигров. Я даже не знала, кого из них хочу больше! Просто ужас какой-то…
Всю дорогу домой меня буквально знобило. Хорошо хоть, рядом оказался Славик. В какой-то момент он так доверчиво прижался щекой к моему плечу, что я моментально перестала быть одинокой. Вот же родственная душа! И пусть я сама хотела быть слабой! Опереться на более сильного. Теперь все было наоборот. Главное, я почувствовала, что кому-то еще нужна в этом мире.
И с этого момента я твердо решила: не отдам малыша никому! Ни в какую чужую семью! Стану воспитывать, вкладывать душу. Это будет мой мальчик! Только мой!
Мы ехали в абсолютно пустом вагоне. Лишь в дальнем углу пили пиво какие-то грязные завшивевшие подростки. И я вдруг подумала: «Когда мой мальчик вырастет, он не будет таким…» Странная это была мысль. И ощущения странные. Я таких прежде никогда не испытывала. Неужели это шевельнулась во мне самая настоящая материнская гордость? Хм, надо же, как удивительно! Вот так нежданно-негаданно у меня появился сын!
Я улыбнулась. В отражении напротив сидела молодая женщина, к руке которой льнул маленький черноволосый мальчонка. И хотя отражение это было наполовину скрыто словами: «есть инвалид хилого возраста с детьми» (ума не приложу, почему школьники всех возрастов так неравнодушны к надписи «места для инвалидов», ну и так далее). Все равно, ни у кого бы не возникло сомнений, что это едут мама и сын. Я что есть сил прижала Славика к себе и впервые задумалась о том, как теперь, должно быть, изменится моя жизнь.
Так увлеклась, что едва не пропустила нашу остановку. Выскочила как ошпаренная с малышом на руках, когда двери уже закрывались. От метро мы поймали такси. И уже через десять минут без всяких приключений очутились дома.
Старый Пляж при виде нас заспешила навстречу:
– Ну наконец-то явились гулены! – Она от души расцеловала Славика, потом стала тискать меня, приговаривая: – Ох ты, горюшко-шоферка ты луковое! Что же ты! Чуть сама не убилась и мальца мне чуть не угробила! А?
Только я открыла рот, чтобы начать оправдания, как она безо всякого перехода, затараторила:
– Ну ладно, давайте-ка ужинать, за столом потолкуем… Я, пока вас дожидалась, чуть от голода дух не испустила. Не бережете старуху! Креста на вас нет!
– Да погоди, бабуленька. Дай хоть раздеться, руки после улицы помыть…
Бабушка несколько ослабила натиск, но далеко не отходила. Пока Славик был в ванной, потихоньку спросила:
– Ну как малец-то?
Читать бесплатно другие книги:
