Эта сука, серая мышь Сафронова Ника

– Когда звонила?

– Когда вы отдыхали в Египте.

– А-а, нет. Ничего не передавали. – В голосе его появилась враждебность. – А чего надо-то? Если у нашей гордой мадам деньги закончились, то пускай сама звонит, я ей популярно все объясню.

«Вот сволочь!» – чуть не вырвалось у меня. Но я, как обычно, сдержалась. Да и не в моих интересах было срываться на ругань. Лучше договориться обо всем полюбовно. Тем более теперь, когда выясняется, что молчание Сологуба никак не связано с его нежеланием видеть ребенка.

– Василий Ильич, – тяжело вздохнув, сказала я, – Зоя вам позвонить не сможет. Она умерла три недели назад.

– Как… – промямлил он в полном смятении. И замолчал.

– Вот так, как все умирают.

– Это из-за ее болезни? – глухо, точно из склепа, прозвучал его голос.

– Нет, причина другая. Но давайте не будем об этом…

Я почувствовала, как у меня защипало в носу. Невозможно даже подумать, что когда-то этот человек бросил мою сестру в трудную минуту. Бросил! С небрежностью и равнодушием, когда его поддержка была так нужна! И вот теперь мне приходится с ним говорить. Хуже того, мне приходится его о чем-то просить!

– Василий Ильич, я хотела задать вам вопрос насчет Славика…

– А где он сейчас?

– Сейчас он живет у меня.

– То есть он в Москве?

– Да…

Сологуб протяжно выдохнул:

– М-да, как-то все неожиданно…

После этого воцарилось молчание. Минуту или две мой собеседник напряженно думал. Потом спросил:

– А он может еще какое-то время побыть у вас?

– Конечно, может, но…

– Да вы поймите! Мне пока его некуда даже спать положить! – В трубке послышалось что-то сродни возмущению. – Мы сами живем с родителями жены и ее сестрой. Занимаем всего одну комнату! А у нас еще, между прочим, грудной ребенок! Мне же надо как-то всех подготовить!..

«Неужели! Это же именно то, что мне надо!» – успело промелькнуть в голове.

Я перешла в контрнаступление:

– Василий Ильич, я вот что думаю… В вашей новой семье едва ли с восторгом отнесутся к переезду Славика. Все-таки это новый человек, который к тому же требует к себе очень много внимания. Особенно теперь, после перенесенной им травмы. Это хорошо, если между ним и членами вашей семьи сложатся хорошие взаимоотношения. А если нет? Да и потом, Славику ведь нужно учиться. А маленький ребенок будет его отвлекать, будить по ночам. Может быть, стоит подумать, чтобы мальчик вообще остался жить у меня? Он здесь уже почти освоился. Ему сейчас опять куда-то перебираться, привыкать к новой обстановке будет очень тяжело. Что скажете?

Василий Ильич тяжело засопел. Кажется, только что я здорово облегчила ему жизнь.

– Да я чего ж… Вы, конечно, абсолютно правы. Для мальчика так было бы лучше…

– Только есть одно но, – пока он окончательно не обалдел от счастья, поспешила добавить я.

– Какое?

– В дальнейшем у меня могут возникнуть сложности. Вы же знаете, у нас бюрократическое государство. Если я буду устраивать мальчика в школу или элементарно захочу оформить ему путевку в лагерь, от меня везде потребуют основания. Поэтому, если вы не против, я бы хотела официально стать опекуншей Славика.

Сологуб призадумался.

– А что для этого нужно?

– От вас всего лишь письменный отказ, – как можно спокойней, сказала я. – Я, конечно, еще проконсультируюсь у юриста. Возможно, потребуются и другие документы. Но главное – это ваше согласие на то, что воспитанием вашего сына буду заниматься я.

– Э-э-э, – Василий Ильич в нерешительности замялся, – мне нужно подумать…

– Некогда думать, Василий Ильич! Вы же все равно ничего не теряете. Видеться с сыном вы сможете, когда пожелаете. Но Славик и так слишком много пропустил. Я бы хотела, чтобы с нового года он уже приступил к занятиям в школе.

Тут я отчетливо услышала в трубке, как распахнулась дверь и резкий голос сказал: «Вася, ты скоро? Иди ужинать!»

Возможно, этот нервный окрик и сыграл решающую роль.

– Да-да, я сейчас, – ласково и чуть виновато промямлил Сологуб, а потом снова обратился ко мне, но уже суровым, начальственным тоном: – Ну хорошо, Полина, я подпишу заявление. Позвоните мне в начале следующей недели.

Итак, свершилось! Славик остается у нас! Теперь мне прибавлялось забот, но я была счастлива.

Утром следующего дня, прихватив кое-какие документы (в том числе свидетельство о рождении Славика и копию свидетельства о смерти его матери), я поехала договариваться с директором детской гимназии. Мне не хотелось, чтобы мой мальчик получал образование в самой обычной школе, каких рядом с домом насчитывалось не менее трех. По моему стойкому убеждению, в наш век без углубленного изучения иностранных языков было никак. Поэтому лишние полчаса на автобусе меня не смущали.

Директор гимназии оказалась приятной улыбчивой женщиной. Возраст свой она надежно хранила под слоем косметики. Так что я бы ей дала от сорока до шестидесяти лет. Выслушав мою просьбу, она сразу предупредила: программа у них интенсивная. «Если кандидат пройдет собеседование», она с радостью нам поможет.

В общем и целом я осталась довольна. Чадушко у меня, конечно, ленивое, но зато послушное и смышленое. Нужно будет его только немного поднатаскать!

Дальше мой путь лежал в юридическую контору. Я знала одну неплохую на улице Маросейке. Туда и отправилась. И хотя поход этот вырвал три с половиной часа из моего рабочего графика, но зато я получила самую подробную консультацию. Пришлось нестись на телеграф и связываться с Воронежем. Для оформления опекунства мне недоставало еще кучи бумаг.

Ближе к обеду я наконец созрела для явки на работу. Благо, что начальство сегодня предвиделось лишь во второй половине дня.

Уже на подступах к офису меня настиг телефонный звонок.

– Полина, голубчик! – раздался в трубке жизнерадостный голос Олежки. – Где ты все пропадаешь в последнее время?

– Да я уже здесь, в пяти минутах ходьбы, – заволновалась я. – А что, опять что-нибудь из каталогов пропало?

– Нет-нет, все на месте. А ты случайно не забыла, какое сегодня число? Мне вдруг отчего-то показалось, что да.

– 20 декабря, а что? – И тут я поняла, к чему он клонит. – Ох! – схватилась я за голову. – Совсем забыла!

– Вот-вот, напоминаю.

– Спасибо, Олежка! Значит, еще полчаса приплюсуй. Побегу за подарком.

– Давай! Только не затягивай мероприятие, а то у народа уже трубы горят.

Мы распрощались. И я, спрятав мобильник, в нерешительности остановилась посреди тротуара.

Так. Где же здесь можно посмотреть что-то в подарок? Как назло, ни одного продовольственного магазина! А, кажется, знаю! Здесь неподалеку есть бутик джинсовой одежды. Джинсы – это как раз Оксанкина стихия!

Я метнулась к троллейбусу и проехала по Садовому кольцу бесконечную остановку. А ведь пешком бы уже раз двадцать дошла! Увидела вывеску «Джинсовый рай». На дверях – табличка «Открыто».

Не успела я войти, как меня атаковала бойкая девочка-мальчик с россыпью подростковых прыщиков на щеках:

– Я могу вам помочь?

– Да, мне нужны джинсы на высокую худенькую девушку.

– Вам что-то из классики или можно предлагать любые модели?

Я озадачилась. В принципе классических джинсов у Оксанки штук пять. Но захочет ли она ходить с розой на попе? Или, скажем, с дырой?

– Нет, наверное, лучше классические…

Продавщица жестом крупье раскинула передо мной с десяток моделей каких угодно оттенков: от бледно-голубого до черного.

Я посмотрела, посмотрела и неожиданно пришла к убеждению, что джинсы Оксанке дарить не хочу. Куда ей еще одни? И так уже может их по миру в качестве гуманитарной помощи рассылать.

– Нет, спасибо, – покачала я головой, – я передумала дарить подруге штаны.

– Ну, тогда, может быть, джемпер или блузон? А что, это идея!

Мы с моей шустрой помощницей перерыли в поисках весь магазин. Она даже не поленилась и принесла из подсобки джемпера от прошлых поставок. Среди них-то я и обнаружила то, что мне было нужно. Ярко-оранжевый, укороченный свитерок – стильный, удобный, а главное, универсальный – подходил как для повседневной носки, так и для выходов в свет.

Оплатив покупку, я осыпала продавщицу словами благодарности. И ровно через двадцать минут уже была в офисе.

Именинница встретила меня у дверей. На ней была незнакомая шоколадного цвета блузка и расклешенные брючки того же оттенка.

– Ну, неужели! – воскликнула Оксанка, увидев меня.

– Извини, зайчонок. Замоталась совсем. Поздравляю тебя! От всего сердца! – Я протянула ей красиво упакованный сверток. – Держи, это тебе! Надеюсь, понравится…

Пока я возилась с неудобными пуговицами на дубленке, Оксанка вскрыла подарок.

– Bay! – издала она возглас одобрения. Напялила свитер поверх своего одеяния и обернулась к сидящим за накрытым столом мужчинам. – Бона я стала кака!

– Царица! – одобрил Олежка. – Буду называть тебя мадам Апельсин.

– Между прочим, мадемуазель. И попрошу без намеков на наличие у меня апельсиновой корки!

Олег широко улыбнулся:

– Вот же охальница! Переврет любой комплимент!

– Огучка! – ДЦА, раздувая ноздри, светился тихим счастьем безумца. – Ты помолодела лет на пятнадцать!

Дорохова на секунду застыла. А потом, вздохнув, обратилась к Олегу:

– Ну вот скажи мне, друг, как реагировать на подобные комплименты? Убить, что ли, его?

– Ладно! – вместо ответа встрепенулся менеджер. – Пора открывать шампанское!

– Точно! – Оксанка, развернувшись на каблуках, ринулась к холодильнику. – Польчик, давай к столу!.. Чижова! Хватит по аське трепаться! Ты уже всем своим любовникам надоела!

– Я работаю! – возмутилась Ирина. – Если бы не мои интернет-связи, еще неизвестно, были бы у нас вообще заказы или нет!

Подобные диалоги происходили между приятельницами с завидной регулярностью. И каждая по-своему была права. Дело в том, что Ирина действительно поставляла в фирму львиную долю заказов. И, как это ни странно, действительно при помощи Интернета. Она свободно входила в контакты с новыми людьми. Быстренько выявляла сферу деятельности своих оппонентов. И после этого многие из них по каким-то необъяснимым причинам шли на сотрудничество с продюсерским центром. Как было в случае с мебельщиком Геной. Однако зачастую, если среди собеседников Ирины встречались обеспеченные мужчины или хотя бы молодые люди с перспективами, она непременно оказывалась с ними под одним одеялом. Эти романтические свидания могли как иметь продолжение, так и нет. Но в любом случае я была принципиальной их противницей.

Как можно? Она ведь ничего не знает об этих мужчинах! А вдруг среди них окажется сексуальный маньяк? Извращенец! Убийца, в конце концов! Безобразие…

– Ира! – доставая из морозилки запотевшую бутылку шампанского, сказала Дорохова. – Трудоголичка ты моя! Завязывай с работой! Пятница на дворе. К тому же мы ограничены по срокам. Нам нужно до приезда начальства уговорить три бутылки. Али тебе повод нехорош?

– Да-да, я сейчас, – нервно откликнулась Ирка и еще более нервно задолбила по клавишам. – Разливайте пока!

Олежка, уступив мне свое кресло, перебрался на стул. Поблагодарив его, я уселась. Угостилась со стола суховатым салями и стала наблюдать, как ДДА пытается откупорить принесенное шампанское. Впихнув его между колен, он буквально рвал с горлышка золотую фольгу. Пальцы его не слушались, обертка расползалась на лоскуты. И лично мне было неясно, то ли ДДА был скрытым алкоголиком, и так проявлялось его нетерпение, то ли нервничал из-за близости именинницы, которая бесцеремонно расположилась рядом с ним на диване.

– Так, Алексей, ты позволишь? – Оксанка в конце концов отобрала у него бутылку. – Я не хочу остаться без глаза.

Она втиснула многострадальное шампанское в руки менеджера, и тот в мгновение ока справился с задачей. Держа бутыль на весу, Олежка спросил:

– Вам с салютом или без?

– С салютом, с салютом! – наперебой заголосили мы с Дороховой.

Тогда ловкач бабахнул пробкой, и по нашим не слишком праздничным бокалам полилось пенное вино.

– Ира! Твою мать! Долго тебя еще ждать? – закричала Оксанка стихами.

– Уже бегу! – Чижова вскочила, стоя допечатала остаток фразы и, с грохотом роняя что-то со столов, понеслась через всю комнату к нам. – Бегу, бегу!.. Золотко мое! – полезла она с поцелуями к имениннице, на что та брезгливо отстранила лицо. – Давай выпьем за любовь! Пусть в твоей душе всегда царит это прекрасное чувство!

Все одобрительно загудели. Стали чокаться, расцеловывать Оксанку. Потом ЯДА по просьбе Ирины включил музыку. И мы стали методично наедаться и напиваться. До пяти часов времени оставалось все меньше.

– Господа, господа! – После очередной байки Олега застучала Дорохова ложечкой по стакану. – Прошу минуту внимания! Хочу сделать всем присутствующим официальное приглашение! Встречаемся завтра в одиннадцать часов утра возле метро «Медведково». Праздник продолжится в большом комфортабельном коттедже на берегу Клязьменского водохранилища. Отказы не принимаются!..

– Ура! – во всю глотку заорала непосредственная Ирина, но тут же осеклась. – Ой, а ко мне же завтра Витька собирался…

Витька, или по-нашему Витек, был давнишним ухажером Чижовой. Что-то вроде ДДА № 2. Лишенный всякой надежды, он, тем не менее, оказывал Ирке всестороннюю помощь. Чего бы то ни касалось: работы или самой банальной закупки продуктов. Оксанка, конечно, дрянь-человек Прозвала его Мачо. Я-то думала, это от душившего ее скептицизма. Но все оказалось куда прозаичней. «Мачо» родилось при просмотре очередной юмористической передачи. Как знойный эквивалент тусклому «чмо».

Диву даюсь! До чего же Дорохова не уважает людей!

– Ну и?.. – не поняла Оксанка. – Ты хочешь сказать, что не поедешь?

– Не знаю. – Ирка пожала плечами.

– С ума, что ли, сошла? Я там такую кампанию развернула: с сауной, с шашлыками, с пейнтболом. А она не знает. Позвони Витьку и скажи, что ты уезжаешь!

– Да? – Ирка все еще колебалась. – Ну ладно! В конце концов, жила же я как-то без микроволновки. Поживу еще чуть-чуть. Правильно? – И она громко расхохоталась собственной находчивости.

– Огучка, а меня ты тоже приглашаешь? – вкрадчиво спросил ДДА.

Оксанка опешила.

– Ну а как же, Лешенька! Я же сказала: «всех присутствующих», – ласково проговорила она. – Я, конечно, понимаю, что ты у нас частично отсутствуешь, потому что разум твой где-то там, подле великого Джидая. Но все-таки…

– Ты уже пьяная, Огучка, – слегка порозовев, улыбнулся дизайнер.

– Скажите, пожалуйста, какие мы проницательные! – скорчила Оксанка смешную рожицу. – Да, я пьяная! Пьяная, сильная, земная женщина! У которой сегодня, между прочим, день рождения. А ты, житель космоса, даже не мог подарить ей такую пустяковинку, как миелафон.

– Какой миелафон? Что это?

– Вот тебе раз, Лешик! У тебя на орбитальной станции «Гостью из будущего», что ли, ни разу не показывали? Ну, это такая коробочка для чтения чужих мыслей.

Пока Оксанка объясняла, я обратила внимание на лица двух других участников застолья. Олежка, сложив руки на животе, сотрясался беззвучным смехом. По его пухлым щекам градом катились слезы. Абсолютно же красная Ирка с восторгом и любопытством переводила взгляд то с Оксанки на ДДА, то наоборот. При этом она для чего-то водила по губам растаявшей шоколадкой.

Да, похоже, из всех собравшихся только я еще сохраняла трезвость ума. Впрочем, это и понятно – я до сих пор тискала в ладонях свой самый первый бокал шампанского. Жидкость в нем стала теплой и совершенно непригодной к употреблению. Но я вовсе не стремилась напиваться наравне со всеми. Мне сегодня еще предстояло заниматься со Славиком английским языком.

Чуть позже дошло до того, что Ирка, сняв туфли, принялась подпрыгивать на диване. Оксанка шипела на ухо ДДА в свернутую газету какие-то позывные. На что тот выдавливал из себя скупой хохоток и бодался. Олег же все утирал белоснежным платком непокорные слезы.

Однако ровно без четверти пять наш бдительный менеджер сделал серьезное лицо и сказал:

– Друзья мои! Час икс приближается! Не пора ли освободиться от тары?

– Пошли все в жопу! – продолжала в одиночестве буйствовать Ирка. – Долой, ненавистную таловщину! Долой сухой закон! Алкоголики всех стран, соединяйтесь!

Все остальные, включая меня, тихо поднялись. Соскребли со стола объедки и пустые бутылки. И вынеся все за пределы офиса, пошвыряли позвякивающие пакеты в мусорный бак.

Смеркалось. Мы вчетвером стояли на крылечке, и под мой оживленный рассказ об утренних похождениях курильщики мирно тянули свой никотин. Олежка, заметив, что я выскочила в одном платье, накинул мне на плечи свое короткое пальтецо. И стоял теперь, переминаясь с ноги на ногу, явно дожидаясь скорейшей развязки.

Тут из-за поворота, ослепляя неоном фар, вывернул знакомый «джип».

– Так, ребята! Готовность номер один, – скомандовала Оксанка. – Лешка! Олег! Быстро снимайте Чижиху с дивана! Если окажет сопротивление, бейте тяжелым по голове. Мы с Полей попробуем задержать врага!

Мужчины беспрекословно исчезли за дверью. А мы с моей подругой заняли позу сплетничающих девчушек. Высунув один глаз из-за дороховского плеча, я вела за начальством скрытое наблюдение.

– Ну что, идут? – сквозь сжатые зубы процедила Оксанка.

– Нет пока. Из машины вылезли, но Вероника говорит по мобильному.

Воспользовавшись заминкой, Дорохова потихоньку заглянула в приоткрытую дверь.

– Е-о-о! – схватилась она за голову. – Эта рехнутая там курит!

Не успела я ничего ответить, как увидела, что в хвост таловскому автомобилю пристраивается еще одна громадина. Из нее, спустя минуту, показался высокий человек в длинном пальто нараспашку. И к своему ужасу, ликованию и не знаю чему еще, я узнала в нем Всеволода!

Все трое неспешно направились к нам. А я вдруг подумала, что уже успела забыть, какой он огромный! И что сухонький Талов на его богатырском фоне смотрится почти лилипутом.

Чем ближе они подходили, тем сильнее качалась земля под моими ногами. Туда-сюда, туда-сюда. Еще немного – и я испугалась, что упаду. Схватила Оксанку за пальцы. Она, поняв, что что-то не так, обернулась.

В этой скульптурной композиции мы и застыли. И, наверное, со стороны выглядели жутко комично. Потому что, подойдя, Миша хрипло хохотнул:

– Что это с вами?

– Добрый вечер, – первой пришла в себя Оксанка. – А мы все смотрим, вы это или не вы…

Миша захохотал пуще прежнего, а Вероника раздраженно сказала:

– Прекратите валять дурака, Оксана! Сейчас не до ваших шуточек.

Всеволод, казалось, был смущен не меньше нашего. Кашлянув в кулак, он произнес всего одно слово:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – тихим эхом ответила я. И мне вдруг на мгновение почудилось, что, кроме нас двоих, нет никого в целом мире.

Тут, как на грех, в дверях показалась взъерошенная голова ДДА.

Небрежно кивнув руководству, он изрек громким поставленным ГОЛОСОМ:

– Огучка! Тебя просили перезвонить домой!

Ах, это он подает условный сигнал! Чижову удалось привести в относительный порядок!

– Огучка? – удивленно переспросил Всеволод. – Как это понимать?

– Не обращай внимания, – отмахнулась Вероника, когда голова убралась назад. – Как и все одаренные люди, наш дизайнер немного того.

Мы гуськом прошли в помещение.

Ирка вела себя очень прилично. Лозунгов не выкрикивала. Только безобидно подбрасывала кверху маслину и пыталась поймать ее ртом. Олежка, приготовив себе парочку бутербродов, ждал, пока в кружке остынет чай. ЯДА скучливо пережевывал сельдерей.

Застав такую картину, Вероника моментально пришла в ярость.

– Что это за бардак? – кричала она. – По какому поводу гулянка? Ирина, вы пьяны!

Все происходило, точно во сне. Весь этот шум, переполох не имели для меня никакого значения. Я видела только его. Как он стоит, заложив руки за спину, и с легкой усмешкой осматривается по сторонам. Глаза наши встретились, и в моей охмелевшей от счастья душе неожиданно возникло смятение.

Что же я бездействую? Нужно же делать что-нибудь! Вот сейчас он уйдет, и что? Я опять останусь у разбитого корыта?

– Вы что, курили в офисе? – билась в припадке начальница. – Почему пахнет дымом?

– Милая, да успокойся ты, – пытался урезонить ее Михаил.

– Вероника, простите, – смело выступила вперед Оксанка, – мы немного отметили мой день рождения. Сейчас непременно все уберем.

Эти слова внезапно произвели положительный эффект. Истеричка тут же успокоилась и удивленно спросила:

– У вас день рождения?

– Что же вы раньше-то не сказали, Оксана? – подхватил ее кавалер.

А Всеволод!.. Мой любимый, обожаемый Всеволод!.. Он окинул Оксанку таким взглядом! Долгим, ностальгическим, страстным! Ах, если бы хоть когда-нибудь он скользнул этим взглядом по мне!.. Ну, ничего, я добьюсь! Он будет любить лишь меня. Меня одну. И впредь я не уступлю этот взгляд ни одной женщине мира! И в особенности моей ближайшей подруге!

Нужно было только выбрать момент. Благо, что начальство не торопилось уводить от меня моего ненаглядного. Выяснилось, что в Мишином баре хранится с десяток эксклюзивных напитков, которые он припас для особого случая. Все согласились с ним, что сегодня как раз такой случай. И вскоре пьянка перешла на новый виток.

Странно, но никто не чувствовал себя скованно в присутствии высокопоставленных чинов. Разве что сама именинница. Она сидела притихшая, совсем на себя непохожая. Да еще Лихоборский. Он тоже почти не принимал участия в разговорах. Остальные же с пылом схлестнулись в обсуждении многочисленных тем. Даже ДДА и тот без конца вворачивал меткие реплики, на которые, впрочем, никто не обращал никакого внимания.

И вот я сочла, что момент наступил. А именно – публика снова усугубляла во здравие именинницы, в связи с чем наступило затишье. Я непринужденно воскликнула:

– Как хорошо мы сидим! Можно я сделаю фото на память?

Эта идея показалась собравшимся настолько удачной, что Вероника самолично сходила наверх и вернулась оттуда с дорогущим цифровым аппаратом, который имелся у нас на случай постановочной фотографии.

Все вышло даже лучше, чем я ожидала. Я-то думала, что максимум, на который можно рассчитывать, – это смазанная картинка у меня на мобильнике. Но народ позировал вдохновенно и много. И только Оксанка и Всеволод в каждом кадре выглядели отрешенными, как раковые больные.