Гарри Поттер и кубок огня Роулинг Джоан Кэтлин
— Просто забудь, — повторил Гарри.
Рон нервно улыбнулся ему, и Гарри улыбнулся в ответ.
Гермиона расплакалась.
— Нечего тут плакать! — сказал ей Гарри, смущаясь.
— Вы оба такие глупые! — крикнула она, топая ногами, слёзы текли у неё ручьём. Затем, прежде чем кто-либо из них мог её остановить, она обняла их обоих и ринулась прочь, всё ещё рыдая.
— Совсем рехнулась, — сказал Рон, качая головой. — Пойдём, Гарри, сейчас будут объявлять твои оценки…
Подобрав золотое яйцо и «Молнию», чувствуя себя в таком приподнятом настроении, что час назад он вообще мог посчитать невозможным, Гарри выбрался из шатра. Рон шёл рядом, быстро говоря:
— Ты был лучшим, знаешь, вне конкуренции. Седрик сделал этакую чудную штуку, он Преобразовал камень… превратил его в собаку… пытался заставить дракона погнаться не за собой, а за собакой. Ну, это было весьма крутая Трансфигурация, и она типа как сработала, потому как он достал яйцо, но и обгорел неслабо — дракон на полпути передумал и решил, что лучше доберётся до него, чем до лабрадора; ему едва удалось уйти. А эта девица Флёр попробовала что-то типа чар, думаю, она пыталась ввести его в транс — ну, это вроде как тоже сработало, он весь стал такой сонный, но потом он всхрапнул, и от этого выплюнул громадную струю пламени, и её юбка загорелась — она тушила её водой из своей палочки. А Крам — не поверишь, этот даже не подумал летать! Хотя он, наверное, был лучшим после тебя. Шарахнул его каким-то заклинанием прямо в глаз! Только вот, тот задёргался вокруг в агонии и передавил половину настоящих яиц — за это с Крама сняли очки, он не должен был причинять им никакого вреда.
Рон перевёл дыхание, когда они с Гарри добрались до края арены. Теперь, когда Рогохвостиху увели, Гарри увидел, где сидели пятеро судей — как раз напротив, на другом конце арены, на приподнятых креслах в золотых чехлах.
— Каждый даёт оценку от одного до десяти, — говорил Рон, и Гарри, прищурившись через поле, увидел, как первый судья — мадам Максим — поднимает палочку в воздух. Из неё выстрелило нечто, выглядевшее как длинная серебряная лента, и изогнулось в большую восьмёрку.
— Неплохо! — сказал Рон под аплодисменты толпы. — Полагаю, она сняла очки за твоё плечо.
Следующим был мистер Крауч. Он выстрелил в воздух цифру девять.
— Хорошо пошло! — завопил Рон, хлопая Гарри по спине.
Далее, Дамблдор. Он тоже поднял девятку. Толпа ликовала сильнее обычного.
Людо Бэгман — десять.
— Десять? — недоверчиво спросил Гарри. — Но… я же был ранен… Чего он подыгрывает?
— Гарри, не жалуйся! — возбуждённо орал Рон.
И теперь Каркаров поднял палочку. Он сделал паузу на мгновение, и затем и из его палочки выстрелила цифра — четыре.
— Что? — Рон яростно бушевал. — Четыре? Ты, вшивый, пристрастный мерзавец, ты дал Краму десять!
Но Гарри было всё равно, его не волновало бы, если бы Каркаров дал ему ноль; то, как Рон возмущался вместо него, стоило больше, чем целых сто очков. Он, конечно, не сказал этого Рону, но сердце его рвалось из груди, когда он повернулся, чтобы покинуть арену. И не только из-за Рона… потому что не только Гриффиндорцы ликовали в толпе. Когда все увидели, что его ждёт, большая часть школы оказалась на его стороне, так же как и Седрика… Его не волновали Слизеринцы, теперь-то он стерпит любые их гадости.
— Ты делишь первое место, Гарри! Ты и Крам! — сказал Чарли Уизли, спеша им навстречу, в то время как они отправились обратно к школе. — Слушай, мне надо бежать, надо послать маме сову, клянусь, я расскажу ей обо всём, что произошло — но это было невероятно! О, да — меня просили передать, чтобы ты побыл здесь ещё пару минут… Бэгман хочет сказать пару слов, там, в шатре Чемпионов.
Рон сказал, что подождёт, так что Гарри вновь вошёл в шатёр, который теперь каким-то образом изменился: стал дружелюбным и гостеприимным. Он припомнил свои ощущения, когда уворачивался от Рогохвостихи, и сравнил их с долгим ожиданием, прежде чем встретил её лицом к лицу… Никакого сравнения, ожидание было неизмеримо хуже.
Флёр, Седрик и Крам вошли вместе. Половина лица Седрика была покрыта густым слоем оранжевой пасты, которая, скорее всего, залечивала его ожог. При виде Гарри он улыбнулся.
— Ты молодец, Гарри.
— Ты тоже, — сказал Гарри, улыбаясь в ответ.
— Вы все хорошо справились! — сказал Людо Бэгман, впрыгивая в шатёр и выглядя настолько удовлетворённо, как будто он лично только что справился с драконом. — Теперь, просто несколько коротких слов. У вас будет замечательный длинный перерыв перед Вторым заданием, которое произойдёт в половине десятого утра двадцать четвёртого февраля — но мы даём вам пищу для размышлений! Если вы внимательно посмотрите на золотые яйца, которые держите в руках, то увидите, что все они открываются… видите петли вот тут? Вам необходимо решить загадку, находящуюся внутри яйца — потому что она подскажет вам, что будет во втором испытании, и позволит вам подготовиться к нему! Всё ясно? Уверены? Ну, тогда ступайте!
Гарри покинул шатёр, присоединился к Рону, и они пошли обратно вокруг опушки леса, увлечённо переговариваясь; Гарри хотел поподробней узнать, что делали остальные Чемпионы. Затем, когда они обошли группу деревьев, за которой Гарри впервые услышал рёв драконов, позади них из леса выпрыгнула ведьма.
Это была Рита Скитер. Сегодня на ней была ядовито-зелёная мантия; Прямоцитирующее перо в её руке было нацелено на них.
— Мои поздравления, Гарри! — просияла она. — Я подумала, не мог бы ты сказать мне пару слов? Как ты чувствовал себя, оказавшись лицом к лицу с драконом? Каково твоё мнение о справедливости оценок?
— Да, я скажу вам пару слов, — сказал Гарри, озверев. — До свидания!
И он направился в замок вместе с Роном.
21. Армия Освобождения Домовых Эльфов
В тот же вечер Гарри, Рон и Гермиона отправились в Совятню за Пигвидженом, с которым Гарри намеревался отправить Сириусу письмо и сообщить, что ему удалось пройти дракона целым и невредимым. По дороге Гарри пересказал Рону всё, что Сириус рассказал ему о Каркарове. Поначалу потрясённый тем, что Каркаров оказался бывшим Пожирателем смерти, к тому времени, как они вошли в Совятню, Рон уже говорил, что они с самого начала должны были заподозрить его.
— Всё сходится, не так ли? — заявил он. — Помните, как Малфой в поезде рассказывал, что его отец дружен с Каркаровым? Теперь мы знаем, где они познакомились. Небось, вместе тусовались в масках на Кубке мира… Одно тебе скажу, Гарри: если это Каркаров положил твоё имя в Кубок Огня, сейчас он должен себя чувствовать чертовски глупо, а? Не сработало же! Ты только чуток оцарапался! Пиг, иди сюда — ну-ка…
Пигвиджен был настолько возбуждён предстоящей доставкой, что нарезал круги вокруг головы Гарри, беспрестанно ухая. Рон сцапал его на лету и держал неподвижно, пока Гарри привязывал письмо к ноге совёнка.
— Не может такого быть, чтобы остальные задания были такими же опасными, — продолжал Рон, неся Пигвиджена к окну. — Знаешь что? Я думаю, ты можешь даже выиграть турнир, Гарри, серьёзно.
Гарри знал, что Рон говорит это, чтобы загладить своё поведение за последние пару недель, но всё равно был благодарен за эти слова. Гермиона, правда, нахмурилась, прислонившись к стене и скрестив руки.
— Гарри предстоят нешуточные испытания. Там посмотрим, — сказала она серьёзно. — Если это — Первое задание, я боюсь даже подумать, что будет следующим.
— Всегда готова поднять настроение, а? — сказал Рон. — Тебе и профессору Трелони стоит почаще общаться друг с другом.
Он швырнул Пигвиджена в окно. Пигвиджен рухнул вниз футов на двенадцать, но затем ему удалось выровняться: письмо, прикреплённое к его ноге, было куда длиннее и тяжелее обычного — Гарри не смог удержаться от искушения расписать Сириусу чуть ли не посекундное изложение своих увёрток от Рогохвоста. Они проследили за тем, как Пигвиджен исчезает в темноте, и Рон сказал:
— Ну, теперь нам лучше поторопиться вниз на твою вечеринку, Гарри — Фред и Джордж должны были уже натаскать кучу еды с кухни.
И можно было не сомневаться, едва они вошли в гостиную Гриффиндора, она снова взорвалась приветственными криками. На каждой ровной поверхности громоздились горы пирожных и графины с тыквенным соком и Ирисэлем; Ли Джордан выпустил несколько Флибустьерских Фейерверков, так что воздух сверкал звёздами и искрами, а Дин Томас, который очень хорошо рисовал, вывесил новые, весьма впечатляющие плакаты, большая часть которых изображала Гарри, кружащего вокруг Рогохвоста на своей «Молнии»; на паре из них, впрочем, был Седрик с головой, охваченной пламенем.
Гарри набросился на еду; он почти забыл за эти дни, что такое настоящий голод, и теперь устроился за столом рядом с Роном и Гермионой. Он не мог представить, что можно быть таким счастливым: Рон снова был на его стороне, он одолел Первое задание, а до Второго ещё целых три месяца.
— Чёрт, тяжёлое же оно, — сказал Ли Джордан, поднимая золотое яйцо, которое Гарри оставил на столе, и оценивающе его взвешивая. — Ну-ка, Гарри, открой его! Посмотрим-ка, что внутри!
— Полагается, чтобы он самостоятельно нашёл отгадку, — быстро сказала Гермиона. — Таковы правила турнира…
— Полагалось, чтобы я в одиночку гадал и как пройти дракона тоже, — пробормотал Гарри, так что только Гермиона могла его слышать, и та довольно виновато улыбнулась.
— Да, давай, Гарри, открой его! — подхватили несколько голосов.
Ли передал Гарри яйцо; Гарри вцепился ногтями в края бороздки, проходившей вокруг яйца, и с усилием открыл его.
Оно оказалось полым и абсолютно пустым — но в тот момент, когда Гарри распахнул его, ужасающий звук, громкий и скрипучий вой, заполнил комнату. Самое похожее, что Гарри когда-либо слышал, был оркестр призраков на вечеринке по поводу дня смерти Почти Безголового Ника, все музыканты в котором играли на пиле.
— Заткните его! — завопил Фред, зажав руками уши.
— Что это было? — спросил Шеймус Финниган, уставившись на яйцо, едва Гарри захлопнул его. — По звуку похоже на баньши… Может, в следующий раз тебе надо будет одолеть одну из них, Гарри?
— Как будто мучают кого-то! — заявил Невилл, который от этого звука побелел и рассыпал колбасные рулеты по полу. — Тебе придётся бороться с заклятием Круциатус!
— Не пори чушь, Невилл, это незаконно, — сказал Джордж. — Они не станут применять заклятие Круциатус к Чемпионам. По-моему, смахивает на пение Перси … может, тебе надо будет напасть на него, пока он моется в душе, Гарри.
— Хочешь пирожок с джемом, Гермиона? — спросил Фред.
Гермиона посмотрела с сомнением на блюдо, которое он ей предлагал. Фред ухмыльнулся.
— С ними я ничего не делал, — сказал он. — Вот пирожных с кремом и правда стоит остерегаться…
Невилл, который едва было откусил кремовое пирожное, поперхнулся и выплюнул его. Фред рассмеялся.
— Извини, просто шутка, Невилл…
Гермиона взяла пирожок с джемом. Затем она поинтересовалась:
— Ты взял это всё на кухне, Фред?
— Ага, — ухмыльнулся Фред в ответ. Он тоненько запищал, подражая домовому. — Всё, что мы только сможем вам достать, сэр, всё что угодно! — Они чертовски услужливы… они притащили бы мне жареного слона, если бы я заявил, что голоден.
— Как же ты туда попал? — нарочито невинным тоном спросила Гермиона.
— Легко, — ответил Фред, — потайная дверь за картиной, на которой ваза с фруктами. Просто пощекочешь грушу, и она хихикнет и… — он замолчал и с подозрением посмотрел на неё. — А зачем тебе?
— Незачем, — быстро сказала Гермиона.
— Хочешь вытащить домовых на стачку, да? — сказал Джордж. — Собираешься раздавать листовки и провоцировать их на восстание?
Некоторые из присутствующих захихикали. Гермиона не ответила.
— Не надо ходить к ним и рассказывать, что они должны брать одежду и плату! — предупреждающе заговорил Фред. — Ты же нарушишь им всю кухонную работу!
И тут Невилл весьма своевременно вызвал лёгкий переполох, превратившись в большую канарейку.
— Ох, извини, Невилл! — закричал Фред сквозь всеобщий смех. — Я забыл — всё-таки кремовые пирожные мы заколдовали…
Спустя минуту, правда, Невилл вновь изменил форму, и когда его перья поопадали, оказалось, что выглядит он нормально, как и прежде. Он даже присоединился к всеобщему веселью.
— Канареечные Кремовые! — выкрикивал Фред возбуждённой толпе. — Мы с Джорджем изобрели их — семь сиклей за штуку, налетай!
Был почти час ночи, когда Гарри наконец поднялся в спальню с Роном, Невиллом, Шеймусом и Дином. Прежде чем задёрнуть полог на своей кровати, Гарри установил крошечную модель Венгерского Рогохвоста на столик у кровати, где она моментально зевнула, свернулась в клубочек и закрыла глаза. — Действительно, — подумал Гарри, задёргивая полог, — Хагрид был прав… они и правда ничего, эти драконы…
Начало декабря принесло в Хогвартс ветер и снежную крупу. Хотя в замке зимой всегда было полно сквозняков, Гарри радовался его каминам и толстым стенам всякий раз, когда видел на озере Дурмштрангский корабль, дрожащий под порывами ветра; чёрные паруса вздымались в потемневших небесах. Он подумывал о том, что Бобатонский караван наверняка тоже порядком мёрзнет. Хагрид, как он заметил, регулярно снабжал лошадей мадам Максим их любимым пойлом из солодового виски; паров, поднимавшиеся из кормушки в углу их загона, было достаточно для того, чтобы закружить головы всему классу на занятиях по Уходу за Волшебными Существами. Это было совсем некстати, так как они всё ещё обхаживали ужасных Крутонов, а для этого требовалась вся возможная сноровка.
— Не уверен я, впали они в спячку, али нет, — поведал Хагрид продрогшему классу на продуваемой ветром тыквенной грядке. — Хотя, мы просто попробуем и поглядим, и если они пошли баиньки… мы просто устроим их в эти коробочки…
К настоящему времени осталось всего десять Крутонов: определённо, их желание изничтожить друг друга не удалось погасить с помощью упражнений. Каждый из них приближался длиной к шести футам. Их толстая серая броня, их мощные, торопливые ноги, их извергающие огонь брюшка, их жала и хоботки, будучи собраны вместе, делали Крутонов самыми отвратительными тварями, каких Гарри когда-либо видел. Класс деморализованно взирал на чудовищные ящики, которые приволок Хагрид, все устланные подушками и мягкими одеялами.
— Мы их просто заведём сюда, — вещал Хагрид, — и закроем крышечки, а дальше посмотрим, что будет.
Но Крутоны, как оказалось, не желали впадать в спячку, и не встретили с должным пониманием чьё-то намерение запихать их в обитые подушками ящики и заколотить их гвоздями. И скоро Хагрид орал: — Без паники, только без паники! — а Крутоны буйствовали на участке, покрытом теперь дымящимися обломками ящиков. Большая часть класса — с Малфоем, Крэббом и Гойлом во главе — удрали в хижину Хагрида через заднюю дверь и забаррикадировались там; Гарри, Рон и Гермиона остались среди тех, кто оставался снаружи и пытался помочь Хагриду. Вместе им удалось изолировать и связать, хотя и ценой многочисленных ожогов и царапин, девять Крутонов, так что, наконец, на поле оставался лишь один.
— Не пугайте его, эй! — закричал Хагрид, видя, как Рон и Гарри выстреливают из своих палочек снопы огненных искр в Крутона, который угрожающе приближался к ним, выгнув подрагивающее жало над спиной. — Лучше попытайтесь закинуть верёвку вокруг жала, чтобы он не повредил никому из остальных!
— Да уж, постараемся! — сердито выкрикнул Рон, отступая вместе с Гарри к стене хижины и отбиваясь от Крутона искрами.
— Так-так-так… похоже, здесь творится что-то весёленькое.
Рита Скитер прислонилась к садовой ограде, наблюдая за побоищем. Сегодня на ней был тёплый фиолетовый плащ с пушистым пурпурным воротником, а на руке висела сумочка из крокодильей кожи.
Хагрид бросился вперёд и приземлился сверху на Крутона, загнавшего в угол Гарри и Рона, и придавил его к земле; язык пламени вырвался с конца крутонова брюшка, испепелив росшие поблизости тыквы.
— Вы кто? — спросил Хагрид у Риты, забрасывая верёвочную петлю вокруг жала Крутона и затягивая её.
— Рита Скитер, репортер «Ежедневного пророка», — ответила Рита, скалясь. Её золотые зубы блеснули.
— А я думал, Дамблдор сказал, чтоб вас не пускали в школу, — заметил Хагрид, слегка хмурясь, слез со слегка помятого Крутона и начал тянуть его к остальным.
Рита сделала вид, что не слышала.
— Как называются эти восхитительные создания? — поинтересовалась она, улыбаясь ещё шире.
— Взрывохвостые Крутоны, — буркнул Хагрид.
— Правда? — просияла Рита, изображая живейший интерес. — Я никогда о них не слышала раньше… откуда они родом?
Гарри заметил, как волна румянца пробивается сквозь густую чёрную Хагридову бороду, и сердце его упало. Откуда Хагрид взял Крутонов? Гермиона, которая, похоже, подумала в эту секунду о том же, о чём и он, быстро сказала:
— Они очень интересные, не правда ли? Правда, Гарри?
— Что? А, да… ох… очень интересные, — согласился Гарри, которому она наступила на ногу.
— А-а-а, и ты здесь, Гарри! — воскликнула Рита Скитер, оборачиваясь. — Итак, тебе нравится Уход за Волшебными Существами, да? Один из твоих любимых уроков?
— Да, — выдавил Гарри. Хагрид улыбнулся ему.
— Чудненько, — сказала Рита. — Просто чудненько. Долго преподаёте? — она вернулась к Хагриду.
Гарри заметил, как глаза её скользнули по Дину (который заработал глубокий порез через всю щёку), Лаванде (чья мантия сильно обгорела), Шеймусу (прижавшему ко рту обожжённые пальцы), и затем к окнам хижины, за которыми стояла большая часть класса, и, прижав к стеклу носы, вглядывалась, не очистился ли горизонт.
— Только второй год, — сказал Хагрид.
— Чудненько… Я думаю, не согласились бы вы дать мне интервью, а? Поделиться толикой вашего опыта по уходу за волшебными существами? «Пророк» даёт зоологическую колонку каждую среду, как вы, я уверена, знаете. Мы могли бы осветить этих… э-э-э… Взрывоносных Бутонов.
— Взрывохвостых Крутонов, — с готовностью поправил её Хагрид. — Э-э-э… ну да, почему бы нет?
Гарри посетило весьма дурное предчувствие по поводу всего этого, но способа поделиться им с Хагридом втайне от Риты не было, так что ему оставалось лишь молча стоять и смотреть, как Хагрид и Рита Скитер договариваются о встрече в «Трёх Мётлах» на неделе. Затем наверху в замке прозвенел звонок, извещающий о конце урока.
— Ну, до свидания, Гарри! — весело выкрикнула ему Рита Скитер, когда он уходил с Роном и Гермионой. — Тогда до вечера пятницы, Хагрид!
— Она перевернёт с ног на голову всё, что он скажет, — сказал Гарри тихо.
— Это как минимум, если он не ввёз этих Крутонов незаконно, или ещё чего, — в отчаянии добавила Гермиона. Они переглянулись — такое было как раз в стиле Хагрида.
— Хагрид поимел уже кучу неприятностей, и Дамблдор всё равно его не выгнал, — заметил Рон утешающе. — Худшее, что может случиться, это Хагриду придётся избавиться от своих Крутонов. Простите… я сказал худшее? Я имел в виду лучшее!
Гарри с Гермионой засмеялись, и, с немного исправившимся настроением, отправились обедать.
Гарри всерьёз наслаждался двойным уроком Прорицания в тот день; они всё ещё составляли звёздные карты и предсказания, но теперь, когда они с Роном вновь были друзьями, это занятие опять казалось очень забавным. Профессор Трелони, которая была весьма довольна ими двумя, когда они предсказывали собственную ужасную смерть, быстро разозлилась, когда они прохихикали всё её объяснение различных способов, которыми Плутон может нарушать будничную жизнь.
— Я думаю, — заявила она глухим шёпотом, не скрывавшим очевидного раздражения, — что некоторые из присутствующих, — она прямо посмотрела на Гарри, — могли бы стать менее легкомысленны, если бы увидели то, что видела я в своём хрустальном шаре прошлой ночью. Я сидела, поглощённая вышиванием, когда внутренний порыв силой заставил меня обратиться к шару. Я поднялась, я устроилась перед ним, я заглянула в его хрустальные глубины… и что, как вы думаете, взглянуло из них на меня в ответ?
— Старая летучая мышь в громадных очках? — тихонько пробормотал Рон.
Гарри с колоссальным трудом удалось сохранить серьёзность на лице.
— Смерть, дорогие мои.
Парвати и Лаванда с испуганным видом прижали руки ко рту.
— Да, — продолжала профессор Трелони, кивая, удовлетворённая произведённым впечатлением, — она приближается, она кружит над головой, подобно стервятнику, всё ниже… всё ниже над замком…
Она укоризненно уставилась на Гарри, который в это время чересчур широко и очевидно зевнул.
— Было бы впечатляюще, если бы она не проделывала это сотню раз до этого, — заметил Гарри, когда они наконец-то вырвались на свободу, на лестнице под комнатой профессора Трелони. — Но если бы я падал замертво всякий раз, когда она говорит, что меня это ожидает, я стал бы просто медицинским феноменом.
— Ты бы стал эдаким сверх-концентрированным призраком, — хихикнул Рон, кивая на Кровавого Барона, двигавшегося в противоположном направлении и зловеще сверкавшего глазами. — По крайней мере нам не дают домашних заданий. Надеюсь, Гермиона огребает их тоннами у профессора Вектор, обожаю бездельничать, когда кто-то…
Но Гермиона не появилась на ужин, не было её и в библиотеке, куда они отправились её искать. Единственным читателем здесь был Виктор Крам. Рон поподглядывал за ним из-за книжных полок, шёпотом дискутируя с Гарри, не стоит ли им пойти и попросить автограф — но когда он обнаружил шесть или семь девчонок за соседним стеллажом с книгами, обсуждающих в точности эту же тему, эта идея утратила свою привлекательность.
— Интересно, куда же она подевалась? — спросил Рон, когда они с Гарри вернулись в Гриффиндорскую башню.
— Не знаю… Галиматья.
Но едва Толстая Дама качнулась к ним, как топот за их спинами возвестил о прибытии Гермионы.
— Гарри! — задыхаясь, выпалила она, тормозя рядом с ним (Толстая Дама уставилась на неё сверху, удивлённо подняв брови). — Гарри, ты должен пойти — ты обязан пойти со мной, произошло нечто поразительное — пожалуйста!..
Она схватила Гарри за руку и потащила его обратно по коридору.
— В чём дело? — запротестовал Гарри.
— Покажу тебе, когда мы придём — ну давай же, быстрее…
Гарри обернулся к Рону; тот ответил заинтригованным взглядом.
— Хорошо, — ответил Гарри, и помчался вниз по коридору с Гермионой. Рон поспешил за ними.
— Ох, ну и ладно! — раздражённо крикнула Толстая Дама им вслед. — Даже и не думайте извиняться! Я просто повишу здесь нараспашку, пока вы не изволите вернуться!
— Ага, спасибо! — крикнул Рон через плечо.
— Гермиона, куда мы идём? — спросил Гарри после того, как она протащила их через шесть этажей и устремилась дальше вниз по мраморной лестнице в вестибюль.
— Увидишь, увидишь через минуту! — возбуждённо ответила Гермиона.
У подножия лестницы она свернула налево, и поспешила к двери, через которую ушёл Седрик Диггори в тот вечер, когда Кубок изрыгнул его и Гарри имена. Гарри никогда ещё не входил туда раньше. Они с Роном последовали за Гермионой вниз по череде каменных ступеней, но вместо того, чтобы очутиться в мрачной галерее вроде той, что вела в подземелье Снейпа, они обнаружили широкий каменный коридор, ярко освещённый факелами и украшенный весёленькими картинами, в основном изображавшими еду.
— Постой-ка… — медленно сказал Гарри, тормозя посреди коридора. — Погоди минутку, Гермиона…
— Что? — она обернулась к ним, и на лице её было написано, что она уже знает, что будет дальше.
— Я знаю, что всё это значит.
Он подтолкнул Рона и указал ему на картину прямо за спиной Гермионы. На ней была изображена гигантская серебряная чаша с фруктами.
— Гермиона! — взвился Рон, поняв, в чём дело. — Ты опять пытаешься нас засунуть в этот зад?!
— Нет, нет, что ты! — запротестовала она торопливо. — Это не зад, Рон…
— Сменила название, да? — нахмурился Рон. — И как мы теперь называемся, Армия освобождения домовых? Я не попрусь на эту кухню, чтобы мешать им, и не собираюсь…
— Я тебя и не прошу! — нетерпеливо возразила Гермиона. — Я спустилась сюда только сегодня, чтобы просто поговорить с ними всеми, и обнаружила — ну, пойдём, Гарри, я должна показать тебе!
Она вновь схватила его за руку, подтащила к картине с гигантской чашей, и, вытянув указательный палец, пощекотала увесистую зелёную грушу. Та захихикала и неожиданно превратилась в большую зелёную дверную ручку. Гермиона ухватилась за неё и, потянув, открыла дверь; потом она подтолкнула Гарри внутрь.
Глазам его на короткое мгновение предстала гигантская комната с высокими потолками, широкая, как Большой зал над ними; горы блестящих медных кастрюль и сковородок громоздились у каменных стен, а с противоположной стороны топилась громадная кирпичная печь; внезапно что-то маленькое метнулось к нему из середины комнаты, пронзительно вереща:
— Гарри Поттер, сэр! Гарри Поттер!
В следующую секунду удар вышиб из него дух, потому что пищащий домовой врезался ему прямо в диафрагму и сжал его так крепко, что рёбра затрещали.
— Д-д-добби? — выдохнул Гарри.
— Это Добби, сэр, это он! — пищал голос откуда-то из района его живота. — Добби всё надеялся и надеялся увидеть Гарри Поттера, сэр, и Гарри Поттер пришел повидать его, сэр!
Добби наконец отпустил его и отступил на пару шагов, сияя от радости, и на его громадных, зелёных, похожих на теннисные мячики глазах блестели счастливые слёзы. Он выглядел почти так же, каким Гарри помнил его — нос, похожий на карандаш, уши, как крылья летучей мыши, длинные тонкие ноги и пальцы — всё, кроме одежды, которая изменилась до неузнаваемости.
Когда Добби работал на Малфоев, на нём всегда была одна и та же старая грязная наволочка. Теперь же он щеголял самым странным набором одеяний, какой Гарри когда-либо видел; он явно поработал над собой даже больше, чем некоторые из волшебников на Кубке мира. Вместо шляпы на нём был чехол для чайника, на который он прицепил множество ярких значков; на голой груди красовался галстук с узором из подков; на ногах было нечто, напоминающее детские футбольные шорты и разноцветные носки. Одним из них, как заметил Гарри, был чёрный носок, снятый им с собственной ноги, который он обманом заставил мистера Малфоя дать Добби, тем самым освободив его. Второй был расцвечен розовыми и оранжевыми полосами.
— Добби, что ты здесь делаешь? — удивлённо спросил Гарри.
— Добби пришёл работать в Хогвартс, сэр! — возбуждённо заверещал Добби. — профессор Дамблдор дал Добби и Винки работу, сэр!
— Винки? — спросил Гарри. — И она здесь?
— Да, сэр, да! — воскликнул Добби, и, схватив Гарри за руку, потащил его в глубину кухни между четырьмя длинными деревянными столами. Каждый из этих столов, как заметил Гарри, проходя мимо, располагался в точности под одним из четырёх столов колледжей в Большом зале. В данный момент на них не было еды, так как ужин закончился, но он предположил, что час назад они были заставлены тарелками, которые затем посылались наверх сквозь потолок.
По меньшей мере сотня маленьких домовых стояла по всей кухне, сияя, кланяясь, и делая реверансы, пока Добби вёл Гарри мимо них. Они все носили одну и ту же униформу: чайная скатёрка, украшенная отпечатанным гербом Хогвартса, и повязанная как тога, как когда-то на Винки.
Добби остановился перед печью и указал пальцем.
— Винки, сэр! — сказал он.
Винки сидела у огня на табуретке. В отличие от Добби, она явно не бросалась в погоню за одёжкой. На ней были аккуратная маленькая юбочка и блузочка с подобранной синей шляпкой, в которой были проделаны специальные дыры для её больших ушей. Правда, в отличие от вещей из странного гардероба Добби, каждая из которых была настолько вычищена и отутюжена, что выглядела как новая, Винки явно не заботилась о своей одежде вообще. Вся её блузка была покрыта пятнами от супа, а в юбке прожжена дыра.
— Привет, Винки, — сказал Гарри.
Губы Винки задрожали. Затем она разрыдалась, да так, что слёзы хлынули ручьём из её больших карих глаз, прямо как тогда на Кубке мира по Квиддитчу.
— О боже, — вздохнула Гермиона. Они с Роном последовали за Гарри и Добби вглубь кухни. — Винки, не плачь, пожалуйста, не надо…
Но Винки зарыдала ещё сильнее. Добби, с другой стороны, улыбался Гарри.
— Не желает ли Гарри Поттер чашечку чаю? — пропищал он громко, перекрывая всхлипы Винки.
— Гм-м… давай, — сказал Гарри.
В миг шесть домовых подскочили к нему, держа большой серебряный поднос, на котором был выставлен чайник, чашки для Гарри, Рона и Гермионы, кувшинчик с молоком и большая тарелка с печеньем.
— Вот это сервис! — заметил Рон, на которого это произвело сильное впечатление. Гермиона сердито на него посмотрела, но домовые выглядели очень польщёнными; они низко поклонились и удалились.
— Как долго ты здесь, Добби? — спросил Гарри, пока тот суетился над чаем.
— Всего неделю, Гарри Поттер, сэр! — счастливо отвечал Добби. — Добби пришёл встретиться с профессором Дамблдором, сэр. Видите ли, сэр, домовому, который был отпущен, очень трудно найти новое место, сэр, действительно очень трудно…
При этих словах Винки взвыла ещё громче, её нос в виде расквашенной помидорки закапал всю её блузку, но она не делала ни единой попытки остановить поток.
— Добби путешествовал по стране целых два года, сэр, пытаясь найти работу! — пищал Добби. — Но Добби не нашёл работу, сэр, потому что Добби хочет теперь оплаты!
Домовые по всей кухне, которые с интересом прислушивались к разговору и поглядывали на них, при этих словах все как один отвернулись, как если бы Добби сказал что-то исключительно грубое и неприличное. Гермиона, однако, заметила:
— Молодец, Добби!
— Спасибо, мисс! — улыбнулся ей Добби всеми своими зубами. — Но большинству волшебников не нужен домовой, который хочет оплаты, мисс. — Это уже не домовой! — говорят они, и захлопывают дверь перед носом Добби! Добби любит работу, но он хочет носить одежду и хочет, чтобы ему платили. Гарри Поттер… Добби нравится быть свободным!
Хогвартские домовые начали потихоньку отступать подальше от Добби, как будто у него была какая-то заразная болезнь. Винки не двинулась с места, хотя громкость её плача определённо скакнула ещё выше.
— А затем, Гарри Поттер, Добби идёт в гости к Винки и узнаёт, что Винки тоже освободили, сэр! — вдохновенно продолжал Добби.
При этих словах Винки бросилась с табуретки лицом вниз на вымощенный камнем пол и замолотила по нему маленькими кулачками, громко завывая от горя. Гермиона торопливо опустилась на колени рядом с ней и пыталась утешить её, но все её усилия не принесли ни малейшего видимого результата. Добби продолжал свой рассказ, пронзительно перекрикивая рыдания Винки.
— А затем Добби пришла в голову мысль, Гарри Поттер, сэр! — Почему бы Добби и Винки не поискать работу вместе? — спросил Добби. — Где найдётся столько работы, что хватит для двух домовых? — спросила Винки. И Добби подумал, подумал, и придумал, сэр! Хогвартс! Так Добби и Винки пришли встретиться с профессором Дамблдором, сэр, и профессор Дамблдор взял нас к себе!
Добби расцвёл, и счастливые слёзы снова заблестели на его глазах.
— И профессор Дамблдор сказал, он будет платить Добби, сэр, если Добби хочет платы! И вот Добби — свободный домовой, сэр, и Добби получает галлеон в неделю и один выходной в месяц!
— Не очень-то много! — критически заметила Гермиона с пола, перекрикивая плач Винки и удары её кулачков.
— Профессор Дамблдор предложил Добби десять галлеонов в неделю и выходные субботу и воскресенье, — сказал Добби, внезапно поёжившись, как будто сама мысль о таких богатстве и праздности была для него пугающей, — но Добби отверг это, мисс… Добби любит свободу, мисс, но он не хочет слишком многого, мисс, он больше любит работу.
— А сколько профессор Дамблдор платит тебе, Винки? — спросила Гермиона мягко.
Если она рассчитывала немного утешить её этим, она жестоко ошибалась. Сначала Винки и вправду перестала плакать, но когда она подняла на Гермиону свои большие карие глаза, на её заплаканном лице внезапно отразилась ярость.
— Винки бесчестный домовой, но Винки ещё не платят! — завизжала она. — Винки не пала ещё так низко! Винки достаточно стыда от того, что её освободили!
— Стыда? — непонимающе переспросила Гермиона. — Но, Винки, пойми! Это мистер Крауч должен стыдиться, а не ты! Ты же не сделала ничего дурного, он поступил с тобой просто ужасно…
При этих словах Винки прижала руки к дыркам в своей шляпе, зажав уши так, чтобы ничего не слышать, и заверещала:
— Вы не оскорбляйте моего хозяина, мисс! Вы не оскорбляйте мистера Крауча! Мистер Крауч — хороший волшебник, мисс! Мистер Крауч прав, что выгнал плохую Винки!
— У Винки большие проблемы с адаптацией, — пропищал Добби конфиденциальным тоном. — Винки забывает, что она больше не привязана к мистеру Краучу, ей позволено говорить всё, что она думает, но она этого не делает.
— Так домовые не могут говорить всё, что думают о своём хозяине? — спросил Гарри.
— О, нет, сэр, нет, — ответил Добби, внезапно посерьёзнев. — Это одно из правил подчинения домовых, сэр. Мы храним их секреты и наше молчание, сэр. Мы поддерживаем честь семьи, и мы никогда не говорим дурно о ней — хотя профессор Дамблдор сказал Добби, что не настаивает на этом. Профессор Дамблдор сказал нам, мы можем… можем…
Добби нервно оглянулся и придвинулся поближе к Гарри. Гарри наклонился к нему. Добби зашептал:
— Он сказал, мы можем называть его хоть старым чокнутым чудилой, если нам так нравится, сэр! — и Добби выдавил испуганный смешок.
— Но Добби не хочет этого, Гарри Поттер, — продолжал Добби громко, встряхивая головой так, что его уши хлопнули. — Добби очень любит профессора Дамблдора и горд хранить его секреты и наше молчание для него.
— Но уж про Малфоев ты можешь теперь говорить всё, что пожелаешь? — улыбаясь, спросил Гарри.
Лёгкий испуг отразился в больших глазах Добби.
— Добби… Добби мог бы, — с сомнением сказал он и пожал маленькими плечами. — Добби мог бы рассказать Гарри Поттеру, что его бывшие хозяева были… были… плохие Тёмные Маги!
Мгновение Добби стоял, дрожа всем телом, охваченный ужасом от собственной смелости, а затем ринулся к ближайшему столу и принялся с силой биться о него головой, визжа: — Плохой Добби! Плохой Добби!
Гарри ухватил Добби сзади за галстук и оттащил его от стола.
— Спасибо, Гарри Поттер, спасибо, — просипел Добби, потирая голову.
— Тебе просто нужно почаще практиковаться, — заметил Гарри.
— Практиковаться?! — яростно выкрикнула Винки. — Ты должен стыдиться, Добби, так говорить о своих хозяевах!
— Они не хозяева мне больше, Винки! — отрезал Добби. — Добби больше не волнует, что они об этом думают!
— Ох, какой ты плохой домовой, Добби! — причитала Винки, слёзы вновь заструились по её лицу. — Бедный мой мистер Крауч, что он делает без Винки? Он нуждается во мне, ему нужна моя помощь! Я прислуживаю Краучам всю свою жизнь, и мать моя служила до меня, и бабушка моя служила до неё… ах, что бы сказали они, если бы узнали, что Винки освободили? Позор, какой позор! — она зарылась лицом в юбку и завыла.
— Винки, — сказала Гермиона твёрдо, — я совершенно уверена, что мистер Крауч прекрасно обходится без тебя. Знаешь, мы видели его и…
Читать бесплатно другие книги:
