Гарри Поттер и кубок огня Роулинг Джоан Кэтлин
Внезапно он оказался посреди обвитых водорослями грубых каменных жилищ, возвышающихся в окружающем мраке. То там, то тут в тёмных окнах Гарри видел лица… Лица, которые не имели никакого сходства с изображением русалки на картине в ванной префектов…
У русалов была сероватая кожа и длинные, спутанные, тёмно-зелёные волосы. Глаза у них были жёлтого цвета, как и их сломанные зубы, а на шеях болтались ожерелья из гальки. Они косились на Гарри, когда он проплывал мимо; один или два вылезли из пещер, чтобы лучше разглядеть его, их мощные серебристые рыбьи хвосты взбивали воду, в руках они сжимали копья.
Гарри спешил вперёд, оглядываясь по сторонам, и скоро строений стало больше; вокруг некоторых были садики из водорослей, и он даже видел домашнего Гриндилоу, привязанного к будке у одной из дверей. Русалы теперь появлялись со всех сторон, пристально глядя на него, показывая на его перепончатые руки и жабры, переговариваясь друг с другом. Гарри завернул за угол, и перед ним открылась очень странная картина.
Целая толпа русалов плавала перед зданиями, окаймляющими нечто вроде деревенской площади на подводный лад. В центре пел хор, призывая участников состязания, а позади них высилась грубая статуя; гигантский русал, высеченный из камня. Четыре человека были крепко привязаны к его хвосту.
Рон был привязан между Гермионой и Чо Чанг. Ещё там была девочка, на вид не старше восьми лет, облако серебристых волос которой уверило Гарри, что это сестра Флёр Делакур. Все четверо, казалось, находились в очень глубоком сне. Их головы болтались из стороны в сторону, а изо ртов поднимались тоненькие струйки пузырей.
Гарри поспешил к заложникам, отчасти ожидая, что русалки опустят свои копья и нападут на него, но они ничего не делали. Верёвки из водорослей, привязывающие заложников к статуе были толстыми, скользкими, и очень крепкими. На какую-то секунду он подумал о ноже, который Сириус купил ему в подарок на Рождество — запертый в сундуке в замке, в четверти мили отсюда, он был в любом случае бесполезен.
Гарри оглянулся. Многие русалы, окружившие его, держали копья. Он стремительно подплыл к русалу семи футов ростом, с длинной зелёной бородой и ожерельем из акульих зубов и попытался жестами попросить взаймы копье. Но тот лишь рассмеялся и покачал головой.
— Мы не помогаем, — сказал он резким, хриплым голосом.
— Да ну же! — отчаянно сказал Гарри (но только пузыри вылетели изо рта), и он попробовал забрать у русала копьё, но тот отдернул назад руку, по-прежнему качая головой и смеясь.
Гарри крутился вокруг, вглядываясь. Что-нибудь острое… что-нибудь…
Дно озера было усеяно камнями. Он нырнул, схватил самый зазубренный и возвратился к статуе. Он стал рубить верёвки, обязывающие Рона, и после нескольких минут упорной работы, они лопнули. Рон плавал без сознания в нескольких дюймах над дном озера, понемногу дрейфуя по течению.
Гарри осмотрелся. Никаких признаков других Чемпионов. Что они, в игрушки играют? Почему они не торопятся? Он вернулся к Гермионе, поднял зазубренный камень и начал рубить и её веревки…
Тут же несколько пар сильных серых рук схватили его. Полдюжины русалок оттащили его от Гермионы, качая зеленоволосыми головами и смеясь.
— Возьми только своего заложника, — сказал одни из них. — Оставь других…
— Ни за что! — гневно воскликнул Гарри — но только три больших пузыря вылетело изо рта.
— Твоё задание — вернуть своего друга… Оставь других…
— Она — тоже мой друг! — завопил Гарри, показывая на Гермиону, и огромный серебряный пузырь беззвучно появился из его рта. — И чтобы они умерли, я тоже не хочу!
Голова Чо лежала на плече Гермионы; маленькая девочка с серебряными волосами была призрачно зелена и бледна. Гарри боролся, пытаясь отогнать русалок, но они смеялись ещё сильнее, удерживая его на расстоянии. Гарри дико озирался. Где же остальные участники? Будет ли у него время поднять Рона на поверхность и вернуться вниз за Гермионой и другими? Сможет ли он найти их снова? Он взглянул на часы, чтобы узнать, сколько времени ещё осталось — часы остановились.
Но тут русалки вокруг него стали возбуждённо показывать на что-то над его головой. Гарри посмотрел вверх и увидел Седрика, плывущего к ним. Вокруг его головы был огромный пузырь, который искажал черты его лица, делая его странно широким и растянутым.
— Я заблудился! — беззвучно проговорил он, белый как мел. — Флёр и Крам скоро будут!
Чувствуя огромное облегчение, Гарри наблюдал, как Седрик достал нож из кармана и освободил Чо. Он потянул её наверх и скрылся из виду.
Гарри смотрел вокруг в ожидании. Где же Флёр и Крам? Время истекало, и согласно песне, заложники будут потеряны по прошествии часа…
Русалы внезапно завизжали. Те, что держали Гарри, ослабили захват, глядя ему за спину. Гарри повернулся и увидел, как что-то чудовищное мчится сквозь воду к ним навстречу; человеческое тело в плавках с головой акулы… Это был Крам. Он, похоже, Преобразовался, но неудачно.
Человек-акула поплыл прямо к Гермионе и принялся рвать и кусать связывающие её веревки; беда была в том, что новые зубы Крама были расположены очень неудобно для того, чтобы перекусить что-нибудь меньше дельфина, и Гарри был почти уверен, что, если Крам не будет осторожен, он разорвёт Гермиону пополам. Рванувшись вперед, Гарри с силой ударил Крама по плечу и подал ему зазубренный камень. Крам схватил его и начал резать веревки, чтобы освободить Гермиону. Через несколько секунд ему это удалось; он обхватил Гермиону вокруг талии, и, не оглядываясь, начал быстро подниматься с ней к поверхности.
— Что теперь? — отчаянно подумал Гарри. Если бы он мог быть уверенным, что Флёр появится… Но её всё не было. Ничего нельзя было сделать, кроме…
Он схватил камень, который бросил Крам, но русалы теперь окружили Рона и маленькую девочку, качая головами. Гарри выхватил волшебную палочку.
— Прочь с дороги!
Только пузыри вылетели из его рта, но было очевидно, что русалы поняли его, потому что они внезапно прекратили смеяться. Их желтоватые глаза уставились на палочку Гарри, и похоже они испугались. Их было намного больше, но Гарри мог, по выражению их лиц, сказать, что они видели на своём веку не больше волшебства, чем гигантский спрут.
— Считаю до трёх! — прокричал Гарри; струя пузырей вылетела у него изо рта, но он поднял вверх три пальца, чтобы удостовериться, что они поняли. — Один… — (он загнул палец) — два… — (он загнул второй)…
Они расступились. Гарри бросился вперёд и начал рубить верёвки, привязывавшие маленькую девочку к статуе, и, наконец, освободил её. Он обхватил девочку вокруг талии, схватил Рона за воротник и оттолкнулся от дна.
Подъём тянулся невыразимо долго. Гарри больше не мог грести руками; он неистово работал ластами, но Рон и сестрёнка Флёр тянули его вниз, как мешки с картошкой… Он всё время смотрел вверх, хотя знал, что он, должно быть, всё ещё очень глубоко, потому что вода над ним была такая тёмная…
Русалы поднимались вместе с ним. Он видел, как они непринуждённо сновали вокруг него, наблюдая, как он сражается с водой… Утащат ли они его вниз, как только кончится время? Может быть, они едят людей? Ноги Гарри сводила судорога от усилий; его плечи ужасно болели под весом Рона и девочки…
Дышать стало ужасно тяжело. Он снова почувствовал боль по бокам шеи… он чувствовал воду у себя во рту… и всё же темнота определённо отступала… он уже видел дневной свет над головой…
Он изо всех сил оттолкнулся ластами и обнаружил, что они снова превратились в ноги… вода через рот попала в лёгкие… он ощутил головокружение, но знал, что свет и воздух всего в десяти футах над ним… он должен добраться туда… он должен…
Гарри грёб ногами так сильно и быстро, что мускулы протестовали; его мозг будто был насыщен водой, он не мог дышать, он нуждался в кислороде, он должен был двигаться, он не мог остановиться…
А затем он почувствовал, что его голова пробила поверхность озера; замечательный, холодный, чистый воздух ужалил его мокрое лицо; он заглотнул его, чувствуя, будто никогда раньше не дышал так, как нужно, и, задыхаясь, вытащил на поверхность Рона и девочку. Повсюду вокруг него из воды высовывались дикие, зеленоволосые головы, но они улыбались ему.
Толпа на трибунах ужасно шумела; свистя и крича, они все, видимо, повскакали на ноги; Гарри показалось, что они думали, будто Рон и девочка мертвы, но слава богу… оба открыли глаза; девочка растерялась, но Рон просто выплюнул большую струю воды, моргнул на яркий свет, повернулся к Гарри и сказал: — Ну и мокро же здесь, правда? — тут он заметил сестру Флёр. — Ты что, сдурел? А она-то тебе зачем?
— Флёр не появилась, а я не мог оставить её там, — пропыхтел Гарри.
— Гарри, балбес, — сказал Рон, — ты что, принял песню всерьёз? Дамблдор не позволил бы никому из нас утонуть!
— Но в песне говорилось…
— Это для того, чтобы ты наверняка вернулся в срок! — пояснил Рон. — Я надеюсь, ты не тратил время зря там, внизу, изображая героя!
Гарри вдруг почувствовал себя идиотом и рассердился. Конечно, для Рона всё было нормально; он-то спал, он не чувствовал, насколько жутко было внизу в озере, в окружении вооружённых копьями русалов, которые выглядели вполне способными на убийство.
— Давай, — коротко сказал Гарри, — помоги мне, я не уверен, что она умеет плавать.
Они потянули сестру Флёр к берегу, откуда смотрели судьи; двадцать русалов сопровождали их вроде почётного караула, распевая свои ужасные визгливые песни.
Гарри увидел, что мадам Помфри хлопочет вокруг Гермионы, Крама, Седрика и Чо. Все они были завернуты в толстые одеяла.
Дамблдор и Людо Бэгмэн стояли, улыбаясь Гарри и Рону с берега, пока те подплывали ближе, но Перси, который был очень бледен и почему-то выглядел гораздо моложе, чем обычно, кинулся в воду, чтобы встретить их. Тем временем мадам Максим пыталась удержать Флёр Делакур, которая билась в истерике, кусалась и царапалась, пытаясь снова броситься в воду.
— Габрриэль! Габрриэль! Она жива? Она не рранена?
— С ней всё хорошо! — хотел крикнуть Гарри, но он так устал, что едва мог говорить, не то что кричать.
Перси обхватил Рона и тащил его на берег (— Отвали, Перси, я в норме!); Дамблдор и Бэгмэн поднимали Гарри; Флёр вырвалась от мадам Максим и обнимала сестру.
— Это были Гриндилоу… они нападать на меня… о Габрриэль, я думала… я думала…
— Идите сюда, вы все, — сказала мадам Помфри. Она схватила Гарри и потащила его к Гермионе и остальным, закутала его в одеяло так туго, что он почувствовал себя в смирительной рубашке, и влила ему в горло порцию очень горячей настойки. Пар повалил у него из ушей.
— Отлично, Гарри! — крикнула Гермиона. — Молодец, ты сам во всём разобрался!
— Ну… — начал было Гарри. Он рассказал бы ей о Добби, но тут заметил, что Каркаров наблюдает за ним. Он был единственным судьёй, который не поднялся из-за стола; единственным судьёй, не выказавшим удовольствия и облегчения, что Гарри, Рон и сестра Флёр вернулись.
— Конечно, — сказал Гарри, слегка повышая голос так, чтобы Каркаров услышал.
— У тебя вотяной жук в волосах, Эрм-он-нини, — сказал Крам. Гарри показалось, что Крам пытался снова привлечь её внимание к себе; возможно, чтобы напомнить ей, что он только что спас её из озера, но Гермиона нетерпеливо стряхнула жука и сказала: — Однако ты сильно опоздал, Гарри… Что, так трудно было найти нас?
— Нет… Нашёл я вас легко…
Гарри почувствовал себя ещё глупее. Теперь, когда он вышел из воды, было совершенно ясно, что меры предосторожности, принятые Дамблдором, не допустили бы смерти заложника только потому, что его освободитель не явился. Почему он просто не забрал Рона и отправился восвояси? Он вернулся бы первым… Седрик и Крам не тратили время впустую, заботясь о ком-то ещё; они не приняли всерьёз русалочью песню…
Дамблдор сидел на корточках у края воды, беседуя с особенно дикой и свирепой на вид русалкой, которая, видимо, была предводительницей. Он издавал те же самые визгливые звуки, что и русалы; было ясно, что Дамблдор умеет говорить на их языке. Наконец он выпрямился, повернулся к другим судьям и сказал: — Думаю, нам нужно посоветоваться, прежде чем мы выставим оценки.
Судьи сгрудились в сторонке. Госпожа Помфри отправилась спасать Рона от объятий Перси; она подвела его к Гарри и другим, дала ему одеяло и Перечную настойку, затем сходила за Флёр и её сестрой. У Флёр были порезы на лице и руках, её одежда была порвана, но она казалось, не обращала на них внимания, даже не позволила мадам Помфри смазать их.
— Позаботьтесь о Габриэль, — сказала ей Флёр, и повернулась к Гарри. — Ты спас её, — сказала она, задыхаясь. — Несмотря на то, что она была не твой заложник.
— Да, — сказал Гарри, который теперь от всего сердца желал оставить всех трёх девчонок привязанными к статуе.
Флёр наклонилась, поцеловала Гарри дважды в каждую щеку (он почувствовал, что его лицо горит и не удивился бы, если бы пар снова пошёл у него из ушей), потом сказала Рону: — И ты тоже — ты помогал…
— Ага, — сказал Рон, всем видом выражая надежду, — ага, немножко…
Флёр спикировала на него и тоже расцеловала. Гермиона закипела, но в этот миг, усиленный волшебством голос Людо Бэгмэна громыхнул позади них, заставив их всех подскочить, а толпу на трибунах притихнуть.
— Дамы и господа, мы приняли решение. Предводительница русалов Муркус рассказала нам в точности, что случилось на дне озера, и поэтому мы решили присудить очки, исходя из пятидесяти для каждого претендента, следующим образом…
— Флёр Делакур, хотя она продемонстрировала превосходное использование заклинания Пузыря-головы, была атакована Гриндилоу на пути к цели и не сумела спасти своего заложника. Мы присуждаем ей двадцать пять очков.
Аплодисменты с трибун.
— Я заслужила ноль, — грустно пробормотала Флёр, качая головой.
— Седрик Диггори, который также использовал заклинание Пузыря-головы, первым вернулся со своим заложником, хотя и на одну минуту позже установленного времени, — гром приветствий в толпе со стороны Хаффлпаффа; Гарри видел, как Чо одарила Седрика сияющим взглядом. — Поэтому мы присуждаем ему сорок семь очков.
Гарри совсем упал духом. Если Седрик не уложился в лимит времени, он уж точно опоздал.
— Виктор Крам использовал неполную форму Трансфигурации, которая, тем не менее, оказалась эффективной, и был вторым, кто вернулся с заложником. Мы присуждаем ему сорок очков.
Каркаров хлопал особенно сильно.
— Гарри Поттер использовал Жабросли с превосходным результатом, — продолжал Бэгмэн. — Он возвратился последним и намного превысил часовой лимит. Однако Предводительница русалов утверждает, что мистер Поттер первым достиг заложников, и что его задержка при возвращении была вызвана намерением спасти всех заложников, а не только своего собственного.
Рон и Гермиона, оба наградили Гарри понимающе-сердитыми взглядами.
— Большинство судей, — тут Бэгмэн недоброжелательно покосился на Каркарова, — считают, что это доказывает высокие моральные качества и заслуживает высшей оценки. Однако… Счёт мистера Поттера — сорок пять очков.
Сердце у Гарри ёкнуло — теперь он делил первое место с Седриком. Рон и Гермиона, застигнутые врасплох, уставились на Гарри, затем рассмеялись и стали усиленно аплодировать вместе с остальными.
— Так держать, Гарри! — прокричал Рон сквозь шум. — Ты вовсе не тормоз — ты демонстрировал моральные качества!
Флёр тоже усиленно хлопала, но Крам выглядел расстроенным. Он попытался снова вовлечь Гермиону в разговор, но она была слишком занята поздравлением Гарри, чтобы слушать.
— Третье и заключительное испытание состоится на закате, двадцать четвёртого июня, — продолжил Бэгмэн. — Участники будут уведомлены о том, что их ожидает, ровно за месяц. Спасибо всем за поддержку Чемпионов.
Всё кончилось, — думал Гарри рассеянно, пока мадам Помфри подгоняла участников и заложников обратно в замок, чтобы переодеться в сухую одежду… всё позади, он прошел это испытание… можно ни о чем не беспокоиться до двадцать четвёртого июня…
— Следующий раз, когда буду в Хогсмиде, — решил Гарри, поднимаясь по каменным ступеням в замок, — обязательно куплю Добби по паре носков на каждый день в году.
27. Возвращение Мягколапа
Окончание второго задания ознаменовалось замечательным событием: поскольку все вокруг горели желанием в подробностях узнать о том, что произошло на дне озера, Рону, наконец-то, удалось погреться в лучах славы, обычно выпадающей на долю Гарри. Гарри отметил, что версия Рона слегка менялась с каждым пересказом. Сперва он рассказывал то, что, похоже, и произошло на самом деле, так как его версия совпадала с версией Гермионы: Дамблдор навеял на всех заложников волшебный сон в кабинете профессора МакГонагалл, предварительно уверив их, что они будут в полной безопасности и проснутся, как только вынырнут из воды. Однако неделей позже Рон выдавал захватывающий триллер о похищении, в котором он единолично сражался с пятью десятками до зубов вооружённых воинов русалочьего народа, и им пришлось постараться, чтобы скрутить его.
— Но я спрятал палочку в рукав, — уверял он Падму Патил, которая теперь уделяла Рону намного больше внимания и считала обязательным поговорить с ним каждый раз, когда они сталкивались в коридоре. — Я был готов дать отпор этим морским болванам в любое время.
— И что ты собирался сделать, захрапеть на них? — язвительно хмыкнула Гермиона. Над ней всё время подшучивали, называя её самым дорогим сердцу Крама предметом, что повергло её в дурное расположение духа.
Уши Рона зарделись, и после этого он вернулся к версии с колдовским сном.
Наступил март, дожди прекратились, но резкий ветер впивался в лица тысячами иголок, стоило ребятам выйти на улицу. Сов сносило с курса, поэтому случались задержки с доставкой почты. Бурая сова, с которой Гарри послал Сириусу дату посещения Хогсмида, вернулась, вся растрёпанная, к завтраку в пятницу утром. Как только Гарри снял с её лапки письмо Сириуса, она тут же ретировалась, явно опасаясь, что её вновь отправят с ответом.
Письмо Сириуса было почти таким же коротким, как и предыдущее.
«Жди у ступенек на окраине Хогсмида (за «Дервишем и Хлопушкой») в два часа пополудни, в субботу. Принеси столько еды, сколько сможешь»
— Он что, вернулся в Хогсмид? — прошептал Рон.
— Похоже на то, — сказала Гермиона.
— С ума сойти, — угрюмо пробормотал Гарри, — а если его поймают?
— До сих пор-то не поймали? — подбодрил его Рон. — И теперь там нет Дементоров на каждом углу.
Гарри свернул письмо. По правде говоря, ему ужасно хотелось повидаться с Сириусом. Поэтому, идя на последний урок — двойное Зельеварение — он чувствовал себя значительно лучше, чем обычно.
Малфой, Крэбб, и Гойл стояли перед дверью в класс с кучкой Слизеринок, во главе с Панси Паркинсон. Они все что-то разглядывали и весело хихикали. Взволнованная мордашка Панси, приплюснутая, как у мопса, выглянула из-за широкой спины Гойла, когда Гарри, Рон и Гермиона подошли ближе.
— А вот и они! — хихикнула она, и кучка Слизеринцев распалась. Гарри увидел в руках у Панси «Ведьмовский Еженедельник». С движущейся фотографии на обложке во весь рот улыбалась кудрявая ведьма, указывающая палочкой на большой бисквитный торт.
— Тебе там есть что почитать, Грэйнджер! — громко сказала Панси и бросила журнал удивлённой Гермионе. В этот момент дверь подземелья распахнулась, и Снейп пригласил всех внутрь.
Гермиона, Гарри и Рон, как обычно, направились к столу в задней части класса. Пока Снейп, повернувшись к ним спиной, писал компоненты сегодняшнего зелья на доске, Гермиона торопливо перелистывала журнал под столом. Наконец, пролистав половину, Гермиона нашла то, что искала. Гарри и Рон наклонились ближе. Заголовок над цветной фотографией Гарри гласил:
«Сокровенная Боль Гарри Поттера
Мальчик, непохожий на других, но всё же мальчик, переживающий все обычные проблемы юности, — пишет Рита Скитер, — мальчик, лишённый любви с момента трагической гибели родителей, четырнадцатилетний Гарри Поттер думал, что нашёл утешение в лице своей верной подруги в Хогвартсе, магглорождённой Гермионы Грэйнджер. Смирившись с первой потерей, он не знал, что вскоре ему предстоит ещё один удар.
Мисс Грэйнджер, невзрачная, но честолюбивая девушка, которой нравятся известные волшебники, не остановилась на Гарри. Когда в Хогвартс прибыл Виктор Крам, болгарский ловец и герой последнего Кубка мира по Квиддитчу, мисс Грэйнджер стала кокетничать с обоими. Без памяти влюблённый в коварную мисс Грэйнджер, Крам уже пригласил её на летние каникулы в Болгарию и заявил, что никогда не испытывал ничего подобного ни к одной другой девушке.
Однако, весьма возможно, что не сомнительные природные чары мисс Грэйнджер явились причиной интереса бедных мальчиков.
— Да на неё же посмотреть страшно! — говорит Панси Паркинсон, симпатичная и жизнерадостная студентка четвёртого курса, — хотя она могла бы сварить Любовное зелье, она довольно-таки умная! Думаю, так она и сделала.
Любовные зелья, конечно же, запрещены в Хогвартсе, и без сомнения Альбус Дамблдор пожелает расследовать этот случай. Тем временем, доброжелателям Гарри Поттера остаётся надеяться, что в следующий раз он подарит своё сердце более достойной кандидатке»
— Я же тебе говорил! — прошипел Рон Гермионе, которая удивлённо смотрела на статью. — Я же тебя предупреждал — не трогай Скитер! Она выставила тебя просто… какой-то непотребной женщиной!
Гермиона оторвалась от статьи и рассмеялась.
— Непотребной женщиной? — переспросила она, оглядываясь на Рона и давясь от смеха.
— Ну, мама так их называет, — краснея, пробормотал Рон.
— Если это лучшее, что Рита смогла написать, то она теряет хватку, — хмыкнула Гермиона и бросила «Ведьмовский Еженедельник» на стоящий рядом пустой стул. — Полная чушь.
Она просмотрела на Слизеринцев, которые наблюдали за ней и Гарри, горя желанием узнать, расстроила ли их статья. Гермиона послала им саркастическую улыбку и помахала рукой. Она, Гарри и Рон начали раскладывать ингредиенты, необходимые для Обостряющего остроумие зелья.
— И всё таки мне интересно, — произнесла Гермиона десять минут спустя, держа пестик над миской с жуками-скарабеями. — Откуда Скитер узнала…?
— Что узнала? — резко спросил Рон. — Ты ведь не варила Любовное зелье, правда?
— Не дури, — ответила Гермиона, продолжая измельчать жуков. — Нет, конечно… Как она узнала, что Виктор просил меня приехать летом? — при этих словах она покраснела и тщательно старалась не встречаться глазами с Роном.
— Что? — воскликнул Рон, с грохотом уронив пестик.
— Он спросил меня сразу после того, как вытащил из озера, — пробормотала Гермиона. — Сразу, как избавился от акульей головы. Мадам Помфри дала нам обоим одеяла, и затем он отвёл меня подальше от судей, так, чтобы они не слышали, и спросил, если у меня нет летом более важных дел, не могла бы я…
— И что ты ответила? — сказал Рон, поднимая пестик и принимаясь растирать стол в добрых шести дюймах от своей миски, во все глаза глядя на Гермиону.
— И ещё он сказал, что никогда не испытывал ничего подобного ни к одной другой девушке, — щёки Гермионы теперь горели так, что Гарри почти ощущал их жар, — но откуда это известно Скитер? Её же там не было… или нет? Может, у неё есть Плащ-невидимка; может, она прокралась на берег, чтобы посмотреть Второе задание…
— И что ты ответила? — повторил Рон, нажимая на пестик так, что вдавил его в стол.
— Ну, я слишком волновалась, всё ли в порядке с вами…
— Без сомнения, ваша личная жизнь безумно интересна, мисс Грэйнджер, — произнёс ледяной голос позади них, и все трое подскочили, — но я прошу вас не обсуждать её на моих занятиях. Десять очков с Гриффиндора.
Снейп подкрался к их столу, пока они говорили. Весь класс теперь смотрел на них; Малфой улучил возможность подмигнуть Гарри значком с надписью ПОТТЕР-ВОНЮЧКА.
— Ах… Ещё и журналы читаем под партой? — добавил Снейп, хватая номер «Ведьмовского Еженедельника». — Ещё десять очков с Гриффиндора… о, ну конечно… — Его чёрные глаза заблестели, когда он увидел статью Риты Скитер. — Поттеру необходимо быть в курсе публикаций в прессе…
Подземелье загудело от смеха Слизеринцев. Снейп ухмыльнулся и, к ярости Гарри, начал читать статью вслух.
— Сокровенная Боль Гарри Поттера… Поттер-Поттер, чем же ты болен? Мальчик непохожий на других, но всё же…
Гарри почувствовал, что краснеет. Снейп делал паузу в конце каждого предложения, чтобы дать Слизеринцам вдоволь насмеяться. Статья звучала в десять раз хуже, когда её читал Снейп. Гермиона тоже покраснела.
— …Доброжелателям Гарри Поттера остаётся надеяться, что в следующий раз, он подарит своё сердце более достойной кандидатке. Как трогательно, — с издёвкой прошипел Снейп, сворачивая журнал и пережидая бурю смеха Слизеринцев. — Что же, я думаю, будет лучше рассадить вас, чтобы вы могли сосредоточиться на Зельеварении, а не на ваших любовных переживаниях. Уизли, ты останешься здесь. Мисс Грэйнджер — туда, рядом с мисс Паркинсон. Поттер — за парту перед моим столом. Вперёд и поживей.
Разъярённый, Гарри бросил ингредиенты и сумку в котёл и потащил его к передней парте. Снейп пошёл следом, уселся за стол и стал наблюдать, как Гарри разгружает котёл. Стараясь не смотреть на Снейпа, Гарри продолжил размалывать скарабеев, представляя себе, что это Снейп.
— Всё это внимание прессы, кажется, раздувает твоё и без того большое самомнение, Поттер, — тихо сказал Снейп. Все в классе снова занимались своим делом.
Гарри не ответил. Он понимал, что Снейп пытается его спровоцировать; он всегда так делал. Видимо, теперь ищет повод снять с Гриффиндора пятьдесят очков под конец урока.
— Ты можешь впасть в заблуждение, что тобой увлечён весь мир магов, — Снейп говорил так тихо, что его слышал только Гарри (а Гарри продолжал молоть жуков, хотя они уже превратились в пыль), — но мне всё равно, сколько раз твоя фотография появится в газетах. По мне, Поттер, ты — просто противный маленький мальчик, который полагает, что он выше правил.
Гарри высыпал пыль из жуков в котёл и начал резать имбирные корешки. Его руки дрожали от гнева, но он опустил глаза и сделал вид, что не слышит Снейпа.
— Так что я предупреждаю тебя, Поттер, — угрожающим тоном продолжал Снейп, — мелкая знаменитость ты или нет — если я поймаю тебя в своей кладовке ещё раз…
— Не подходил я к вашей кладовке! — сердито сказал Гарри, забывая о своей притворной глухоте.
— А вот врать не надо, — прошипел Снейп, сверля Гарри своими бездонно чёрными глазами. — Кожа бумсланга. Жабросли. Всё это из моей кладовки, и я знаю, кто их украл.
Гарри посмотрел на Снейпа, стараясь не мигать и не выглядеть виноватым. Он и правда не крал у Снейпа. Это Гермиона взяла кожу бумсланга, когда они учились во втором классе — она была нужна для Оборотного зелья — и хоть Снейп подозревал Гарри, он никак не мог этого доказать. Жабросли, конечно, спёр Добби.
— Я не знаю, о чём вы говорите, — хладнокровно солгал Гарри.
— Ты не спал в ту ночь, когда мою кладовую взломали! — прошипел Снейп. — Я знаю, Поттер! Может Хмури и вступил в твой фанклуб, но я тебе этого не спущу! Ещё один только раз, Поттер, и ты за это поплатишься!
— Хорошо, — холодно ответил Гарри, снова принимаясь за имбирные корешки. — Я буду иметь это в виду, когда мне потребуется туда залезть.
Глаза Снейпа вспыхнули. Он сунул руку в мантию. Сначала Гарри решил, что Снейп собирается вытащить палочку и проклясть его. Но увидел, что Снейп достал маленькую хрустальную бутылочку с прозрачной жидкостью. Гарри уставился на неё.
— Знаешь, что это, Поттер? — спросил Снейп, и его глаза опасно заблестели.
— Нет, — сказал Гарри, на сей раз абсолютно честно.
— Это Веритасерум — Сыворотка Правды. Настолько мощная, что три капли заставят тебя излить свои самые сокровенные тайны перед всем классом, — злобно прошипел Снейп. — Использование этой микстуры строго контролируется министерством. Но если ты не будешь следить за собой, то однажды можешь обнаружить, что моя рука дрогнула, — он слегка качнул бутылочку, — и несколько капель попало в твой тыквенный сок. И тогда, Поттер… Тогда-то мы выясним, был ли ты у меня в кладовой или нет.
Гарри ничего не ответил. Он снова принялся кромсать имбирные корешки. Сыворотка Правды… это проблема… Он подавил дрожь, представив, что он может рассказать, если Снейп и в самом деле… Подставит кучу людей — Гермиону и Добби, это как пить дать… А ведь у него и так хватает тайн… Например, переписка Сириусом… И мысли о Чо… Он сбросил корешки в котёл и задался вопросом, а не взять ли пример с Хмури-«Дикого глаза» и не начать ли пить только из личной напоясной фляги?
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал Снейп обычным голосом.
Дверь открылась, и в проёме появился Каркаров. Класс с любопытством смотрел на него. Каркаров подошёл к столу Снейпа, накручивая на палец свою козлиную бородку, словно его что-то тревожило.
— Нам надо поговорить, — резко сказал Каркаров. Он видно не хотел, чтобы его слышал кто-нибудь, кроме Снейпа, так что он едва размыкал губы. Чревовещатель из него получился весьма посредственный. Гарри сделал вид, что занят исключительно корешками, одновременно изо всех сил прислушиваясь.
— После урока, Каркаров, — пробормотал в ответ Снейп, но Каркаров перебил его.
— Я хочу поговорить сейчас, пока ты не удрал, Северус. Ты меня избегаешь.
— После урока, — отчеканил Снейп.
Делая вид, что определяет мерным кубком, достаточно ли налил желчи армадилло, Гарри украдкой взглянул на говоривших. Каркаров выглядел чрезвычайно взволнованным, а Снейп — сердитым.
Всю оставшуюся часть урока Каркаров провёл за столом Снейпа. Похоже, он боялся, что Снейп опять сбежит. Чтобы подслушать их разговор Гарри намеренно опрокинул бутылку с желчью армадилло за две минуты до звонка. Это дало ему возможность согнуться за своим котлом с тряпкой, в то время как весь класс шумно двинулся к двери.
— Что такого срочного? — прошипел Снейп.
— Вот это, — сказал Каркаров, и Гарри, выглянув из-за котла, увидел, как Каркаров закатал левый рукав мантии и что-то показал Снейпу на предплечье.
— Ну? — спросил Каркаров, всё ещё стараясь не шевелить губами. — Видишь? Она не проявлялась так сильно, с тех самых пор…
— Убери! — прорычал Снейп, обшаривая глазами классную комнату.
— Но ты тоже должен был заметить… — запальчиво начал Каркаров.
— Поговорим позже! — взорвался Снейп. — Поттер! Что ты тут делаешь?
— Вытираю желчь армадилло, профессор, — невинно ответил Гарри, энергично протирая пол и показывая Снейпу тряпку.
Каркаров развернулся на каблуках и зашагал к выходу из подземелья. У него был озабоченный и злой вид. Не желая оставаться один на один с разъярённым Снейпом, Гарри покидал книги в сумку и покинул класс на всех парах, чтобы сообщить Рону и Гермионе о только что состоявшемся разговоре.
На следующий день в полдень они вышли из замка. Солнце едва пробивалось сквозь серебристую дымку. Был самый тёплый день за весь год, и, добравшись до Хогсмида, они сняли плащи и закинули их на плечи. Еда для Сириуса тянула сумку Гарри вниз. Он тащил дюжину цыплячьих ножек, батон хлеба, и несколько фляг тыквенного сока — всё, что им удалось спереть со стола за завтраком.
Они зашли в «Хохмотки: одежда для магов», чтобы купить Добби подарок, и вдоволь позабавились, выбирая самые аляповатые носки. Например, со сверкающими золотыми и серебряными звездами или носки, которые принимались громко вопить, когда начинали пахнуть. В половине второго они двинулись по Главной улице, мимо «Дервиша и Хлопушки», к окраине.
Гарри никогда раньше не был в этом районе. Извилистый переулок вывел их в глухую сельскую местность на окраине Хогсмида. Домов здесь было значительно меньше, а садов — больше; они шли к подножию горы, в тени которой расположился Хогсмид. Когда они повернули за очередной угол, то увидели в конце переулка ступеньки. А там, поставив передние лапы на первую ступеньку, сидел большой, косматый чёрный пёс, который держал в пасти какие-то газеты и казался очень знакомым…
— Привет, Сириус, — сказал Гарри.
Пёс нетерпеливо обнюхал сумку Гарри, вильнул хвостом, повернулся и побежал через пустошь, которая тянулась до скалистых горных отрогов. Гарри, Рон и Гермиона поднялись по ступенькам и поспешили за ним.
Сириус вёл их к подножию горы, где земля была усыпана валунами и камнями. Ему не составляло труда лавировать между ними, с его четырьмя лапами, но Гарри, Рон и Гермиона вскоре запыхались. Они топали всё выше и выше. Примерно полчаса они поднимались по крутой, продуваемой ветрами тропинке за мелькающим впереди хвостом Сириуса, обливаясь потом. Лямки сумки врезались Гарри в плечи.
Но вот Сириус пропал, и, дойдя до того места, где он исчез, они увидели узкую трещину в скале. Они протиснулись внутрь и оказались в прохладной, полутёмной пещере. В глубине к большому валуну обрывком верёвки был привязан гиппогриф Конклюв — наполовину конь, наполовину орёл. Его грозные оранжевые глаза вспыхнули при их появлении. Все трое низко поклонились. Выдержав паузу, Конклюв преклонил чешуйчатые колени и позволил Гермионе потрепать его оперённую шею. Гарри же смотрел на чёрного пса, который только что обернулся его крёстным.
Сириус был одет в рваную серую мантию, ту самую, которую он носил во время побега из Азкабана. Его чёрные волосы отросли и свалялись. Он был очень худ.
— Курятина! — сказал он хрипло, вытаскивая изо рта старые номера «Ежедневного Пророка» и бросая их на землю.
Гарри развязал мешок и достал упаковку цыплячьих ножек и хлеб.
— Спасибо, — сказал Сириус, разворачивая обертку, садясь на пол пещеры и отрывая зубами большой кусок. — Я тут в основном крысами питался. В Хогсмиде невозможно свистнуть много еды; я бы привлёк внимание.
Он усмехнулся Гарри, и Гарри нехотя усмехнулся в ответ.
— Что ты здесь делаешь, Сириус? — спросил он.
— Выполняю обязанности крёстного, — сказал Сириус, по-собачьи обгладывая куриную косточку. — Не волнуйся, я прикидываюсь симпатичным бездомным псом.
Он всё ещё усмехался но, видя беспокойство на лице Гарри, посерьёзнел:
— Я хочу быть в курсе. Твоё последнее письмо… Ладно, просто скажем, что тут что-то назревает. Я подбираю газеты, каждый раз, когда кто-нибудь их выбрасывает, и думаю, я — не единственный, кто взволнован происходящим.
Он кивнул на пожелтевшие номера «Ежедневного Пророка» на полу пещеры. Рон поднял и развернул их. Но Гарри не отрываясь смотрел на Сириуса.
— А если тебя поймают? Если тебя заметят?
— Вы трое и Дамблдор — единственные в округе, кто знает, что я — Анимаг, — пожал плечами Сириус, продолжая поедать куриную ногу.
Рон толкнул Гарри и протянул ему «Ежедневный Пророк». Там было две заметки: — «Странная болезнь Бартемия Крауча» и «Ведьма из министерства всё ещё не найдена — Министр Магии теперь лично занимается этим вопросом».
Гарри просмотрел заметку о Крауче. Ему в глаза бросились фразы: — не появлялся на публике с ноября… Дом кажется заброшенным… Лечебница магических недугов и травм имени Святого Мунго не спешит давать комментарии… Министерство отказывается подтвердить слухи об опасной болезни…
— Они тут пишут, будто он прямо завтра откинет копыта, — медленно сказал Гарри. — Какой же он больной, если смог добраться досюда?
— Мой брат — личный помощник Крауча, — сообщил Рон Сириусу. — Он говорит, что Крауч страдает от переутомления.
— Согласен, он и правда выглядел больным в последний раз, когда я его видел вблизи, — заметил Гарри, всё ещё читая заметку, — в тот вечер, когда моё имя появилось из Кубка…
— Он поплатился за то, что выгнал Винки! — резко сказала Гермиона. Она гладила Конклюва, который доедал цыплячьи кости. — Я уверена, он теперь об этом жалеет — спорю, он почувствовал разницу, теперь, когда её нет.
— Гермиона помешалась на домовых, — пробормотал Рон, бросая на Гермиону хмурый взгляд. Однако Сириус заинтересовался её словами.
— Крауч выгнал домового?
— Да, на Кубке мира по Квиддитчу, — сказал Гарри и поведал ему о появлении Тёмной Метки, и о том, что Винки нашли с зажатой в руке палочкой Гарри, и о ярости мистера Крауча. Когда Гарри закончил, Сириус снова вскочил на ноги и начал шагать по пещере.
— Позвольте мне уточнить, — сказал он через некоторое время, размахивая новой цыплячьей ножкой. — Сначала вы видели домового в Верхней ложе. Она держала Краучу место, правильно?
— Точно, — вместе сказали Гарри, Рон, и Гермиона.
— Но Крауч не появился на матче?
— Нет, — сказал Гарри. — Кажется, он сказал, что был слишком занят.
Сириус молча обошёл пещеру.
— Гарри, ты не проверял — в кармане твоя палочка или нет, после того, как вы покинули ложу?
— М-м-м… — задумался Гарри. — Нет, — сказал он, наконец. — Она мне была не нужна, пока мы не вошли в лес. Тогда я засунул руку в карман и обнаружил только Омниокли, — он взглянул на Сириуса. — Ты хочешь сказать, что тот, кто вызвал Метку, украл мою палочку ещё в Верхней ложе?
— Вполне возможно, — ответил Сириус.
— Винки не крала палочку! — безапелляционно заявила Гермиона.
— Он была не единственной в ложе, — нахмурился Сириус. — Кто ещё сидел сзади?
— Толпа народу, — сказал Гарри. — Болгарские министры… Корнелиус Фадж… Малфои…
— Малфои! — воскликнул Рон. Его голос эхом разнёсся по пещере, а Конклюв беспокойно вскинул голову. — Держу пари, это был Люциус Малфой!
Читать бесплатно другие книги:
