Гувернантка для герцога Дэр Тесса

Глава 29

Чейз сидел за столом с бокалом бренди и просматривал письма, которые пришли от директоров лучших в Англии школ для девочек.

Каждый приглашал поступать именно в его школу Обещание мистера Рейно сделать щедрые взносы творило чудеса.

Он терялся: по каким критериям выбрать школу? Может, ту, где преподают академическую философию? Или ту, которая популярна среди благородных семейств? А может, ту, что расположена ближе к Лондону или к поместью Бельвуа?

Чейз прочитал все письма не по одному разу — ему стало понятно, в чем заключаются его трудности. Вопрос был не столько в том, какую выбрать школу для девчонок, сколько в том, вынесет ли он разлуку с ними.

От размышлений его отвлек звук шагов, доносившихся с лестницы. Он оглянулся и увидел скользнувшую мимо двери кабинета фигуру, закутанную в белое и со струящимися за спиной черными волосами.

Входная дверь отворилась и захлопнулась через мгновение. Либо это Александра выбежала из дома, либо привидение.

Но Чейз в привидения не верил.

Он встал и двинулся следом, миновал холл, открыл дверь и вышел в прохладу ночи.

— Алекс? — Чейз огляделся по сторонам. Ему никто не ответил. Он позвал громче: — Александра!

— Я здесь.

Голос донесся из сквера в центре площади. Чейз пересек газон, осмотрелся и чуть не наступил на нее.

— Алекс, какого дьявола ты среди ночи растянулась на траве в одной ночной рубашке?

— Комета! Это, должно быть, комета! — Алекс ногой двинула его по ноге. — Теперь будь любезен, вернись в дом. Ты мне заслоняешь небо.

Чейз лег спиной на траву рядом с ней.

— Я сказала: возвращайся в дом.

— Я никуда не пойду без тебя.

Она вздрогнула.

— Ну как хочешь.

— Если это комета, почему ты не взяла телескоп?

— Сейчас он ни к чему. Это очень отчетливое пятно. Его нет среди объектов, описанных Мессье, и я не нашла ничего похожего в моих списках уже известных комет. Сейчас нужно просто понаблюдать, движется ли этот объект по отношению к звездам, расположенным рядом.

— За каким куском неба мы наблюдаем?

— Смотри вон в этом направлении. — Она повернулась к нему и ткнула пальцем в небо. — Видишь три звезды, которые образуют треугольник? Над самой нижней точкой есть небольшое туманное пятнышко. Видишь?

— Думаю, что да.

По правде говоря, Чейз не видел ничего, кроме звезд, мерцавших, как всегда, но ему не хотелось разочаровывать ее. Ему хотелось разделить с Алекс ее увлечение.

— Сколько времени тебе потребуется, чтобы убедиться, что это комета? — поинтересовался он.

— Четверть часа, а может, больше.

— Тогда я засеку время. — Он поднял хрустальную крышку своих карманных часов и нащупал стрелки, чтобы определить их положение.

В молчании они пролежали, как ему показалось, не меньше часа.

— Сколько времени прошло? — спросила Алекс.

Чейз сверился с часами, опять нащупав положение стрелок.

— Не уверен, но, по-моему, примерно… минуты три.

Она застонала.

— Это жутко действует на нервы!

— Знаешь, говорят, что кометы, за которыми наблюдают, стоят на месте.

Еще одна вечность миновала. Возможно, теперь прошло пять минут.

Чейз не выдержал молчаливого напряжения.

— Мне снова и снова снится кошмар. Утро, я стою в детской. Мы все стоим и смотрим вниз, на кровать. Я собираюсь сказать что-то насчет раздражения, связанного с острицами, и тут понимаю, что рука, которую я сжимаю в своей, не из плоти и крови. Она — деревянная. Я поворачиваюсь и вижу, что держу за руку Миллисент, а тело на кровати — это Дейзи.

Александра взяла его за руку — он стиснул ее пальцы.

— Дейзи лежит на кровати бледная, неподвижная. С пуговицами на глазах. Я начинаю кричать, трясу ее маленькое тельце, но не могу сбросить эти пуговицы и разбудить ее. А потом… Потом кровать становится серой и шероховатой, превращается в мостовую какого-то темного переулка. Под телом Дейзи появляются лужи крови. Я лихорадочно начинаю искать, откуда кровь течет, чтобы зажать рану, но раны не нахожу. Кровь продолжает хлестать. А потом…

— Что — потом?

— Потом я просыпаюсь. Весь в холодном поту.

— О, Чейз! Мне так жаль. Это звучит ужасно.

— Это действительно ужасно. И даже когда я уже проснулся и понимаю, что это всего лишь сон, мне все еще жутко. Страх только возрастает, и я осознаю: все это из-за того, что… — Чейз замолчал, пытаясь проглотить комок в горле. — Становится понятно, что все это из-за того, что я люблю их.

Алекс крепко сжала его руку.

Он как клятву произнес:

— Я люблю этих девчонок, как черт знает, что, Алекс!

— Я знаю, что ты их любишь. Я знаю это давно.

— Да-да. Ты все знаешь. — Чейз подтолкнул ее локтем. — Самое последнее, что ты сможешь сделать, — это дождаться, когда я до последней капли выплесну на траву все, что накопилось у меня на сердце. Чтобы потом позлорадствовать.

— Я так и сделаю. Пожалуйста, продолжай.

— Между страхом и обожанием есть связь. Одно невозможно без другого. От мысли, что они могут пострадать, а я не смогу им ничем помочь, меня охватывает ужас.

— Честно говоря, я считаю это абсолютно естественным.

— И дело не только в несчастных случаях или болезнях. Дело в другом. Розамунде сейчас десять лет. Что мне делать, когда она вдруг скажет, что влюбилась в мальчика? Хуже того, если мальчик влюбится в нее. — в голову пришла очередная страшилка, которая поразила его в сердце. — Господи боже, а что я должен делать, когда у нее в первый раз придут месячные?

Алекс засмеялась.

— Не смейся. Я совершенно серьезно. Мне нет доверия как опекуну. Разве может быть иначе? На месте другого я бы тоже не доверял такому опекуну.

— Я… например, считаю, что ты опекун, каких поискать. Это абсолютно честно. Потому что я тоже люблю Розамунду и Дейзи и с трудом представляла бы себе, как расстанусь с ними в конце лета, если бы полностью не доверяла тебе. Тебе спокойнее от этого?

— Немного.

Ему было бы еще спокойнее, если бы она не ушла от них в конце лета.

Или не ушла бы вообще.

— Чейз. — Алекс сжала его руку, как будто неожиданно вспомнила, зачем они лежат здесь, на газоне, в центре площади, в полночь. — Четверть часа прошло, как ты думаешь?

Он нашел на ощупь стрелки.

— Больше, чем четверть часа.

— О нет! Я теперь потеряю это пятно.

— Небо такое большое, поэтому далеко оно не уйдет.

Задержав дыхание. Алекс принялась изучать темное небо над головой.

— Вот оно! Догоняет Альтаир. — Она вскочила, оставив его, сбитого с толку, сидеть на траве.

— Подсади, — позвал он ее. Алекс уже была на полпути к дому. — Это хорошо или плохо? Кстати, что такое Альтаир?

— На арабском «Альтаир» — «парящий орел». — Добравшись до входной двери, Алекс обернулась. — А в нашей ситуации это означает, что мне немедленно нужно ехать в Королевскую обсерваторию. Прямо сейчас.

Начиная с этой минуты, все помчалось вскачь.

Чейз быстро поднялся и поспешил за ней.

Алекс повернулась к нему.

— Как ты думаешь, где в такое время можно нанять экипаж?

— Экипаж? Не говори глупости. Я прикажу подать карету. Иди переоденься во что-нибудь теплое, а я подожду тебя перед домом.

— Ты поедешь со мной?

— Считаешь, я могу отпустить тебя одну в Гринвич среди ночи?

— А девочки?

— Я предупрежу миссис Грили, что мы уезжаем. Она за ними присмотрит. Когда они встанут завтра утром, мы уже будем дома. — Чейз положил ей руки на плечи — Иди наверх. Переобуйся и накинь на себя что-нибудь теплое. Остальное предоставь мне.

Алекс кивнула.

— Хорошо.

— А пока я извещу кучера, что мы едем в Гринвич.

— Нет, подожди, — решительно остановила она его. — Скажи ему, что мы едем в

Биллинсгейт.

— В доки?

— Да. — Она задержала дыхание. — Там наймем лодку.

— Ты с ума сошла? Я не позволю тебе сесть в лодку. После того как ты рассказала мне о кораблекрушении, о гибели отца, о том, как несколько дней дрейфовала в океане без еды и воды?

— Я знаю, что говорю. Чейз. Сейчас не время вспоминать кошмарные подробности. Ночью на дорогах темно, карета будет ехать медленно. Если мы не доберемся до Гринвича до того, как комета уйдет за горизонт, нам придется дожидаться завтрашней ночи, чтобы верифицировать ее. Пока будем ждать, погода может испортиться — начнется дождь или падет туман. Может получиться так, что кто-нибудь из наблюдателей первым заявит на комету права. Я не могу так рисковать.

— Ну если ты так уверена…

Она кивнула.

— Я думаю, что справлюсь с собой. — Алекс зажмурилась и стиснула кулаки. — Нет! Я знаю, что смогу сделать это, если ты будешь рядом.

«О, я остаюсь! И только попробуй уйти от меня».

— Ты будешь в безопасности. Алекс. Даю слово, пусть даже на первый взгляд может показаться, что оно мало чего стоит. — Он серьезно смотрел ей в глаза. — Я скорее расстанусь с жизнью, чем с тобой.

«Я смогу сделать это, — сказала себе Алекс. — Я смогу! Смогу!»

В это было проще поверить, находясь дома. Сейчас, когда они стояли у причала, оказалось, что это решение очень трудно воплотить в жизнь. Последний ее визит в доки закончился тем, что она очутилась в Темзе и выпустила из рук все свои средства к существованию.

Но если бы этого не случилось, сегодня Чейз не был бы здесь, рядом с ней.

Он подошел, закончив переговоры с лодочником, которого поднял с постели.

— Мы отчалим сию минуту. Как только он подготовит скиф.

— Ты нанял гоночную лодку? — Она ожидала, что это будет ялик.

— Сегодня ночь ветреная, поэтому идти под парусом будет быстрее, чем на веслах.

Все так, но на веслах безопасней.

Алекс посмотрела вниз, на воду. Темза походила на реку из чернил — черная, молчаливая. Зловещая!

— Ты еще можешь передумать, — заметил Чейз.

Она покачала головой.

— Ты уже отослал карету.

— Найму другую.

— Нет, воспользуемся скифом.

Эта ночь, эта поездка — ради них она работала все это время. Она не позволит каким-то иррациональным страхам встать на пути к своей цели.

Спустившись в суденышко первым. Чейз протянул ей руку. Чем ближе она подходила к краю причала, тем сильнее колотилось ее сердце от страха. Во рту пересохло, язык словно вываляли в песке.

— Не смотри на воду, Алекс. Смотри на меня.

Она подчинилась. В темноте черные зрачки поглотили головокружительную зелень его глаз. Во взгляде не было и намека на игривость, только искренность и честность.

— Возьми меня за руку, — приказал он. — И обещаю, что не отпущу тебя.

Так Алекс и сделала. Он сжал ее руку — ей сразу стало спокойней. В конце концов, они уже несколько недель по утрам обменивались рукопожатиями.

Другой рукой Чейз подхватил ее под локоть и помог спуститься в лодку. Она неуклюже встала на ноги, и скиф закачался на воде. Паника овладела ею, но только на миг. Чейз обхватил ее за талию и усадил на скамью. Все так же обнимая, крепко прижал к себе.

Лодочник оттолкнул скиф от причала.

Суденышко дернулось вперед. Получив свободу запрыгало по волнам.

— Я держу тебя, — прошептал ей Чейз на ухо.

— Я знаю. — Она протолкнула комок в пересохшем горле. — Знаю. — Потом спрятала трясущиеся ладони между колен. — Мне нельзя отказываться от своей мечты. Многие наблюдают за небом, и не только в Англии, но и в Европе. Каков шанс, что я первой увидела комету, как ты думаешь?

— Незначительный.

— Если еще это действительно комета. Ведь я могу ошибиться.

— И не в первый раз.

— Именно! Так что все может обернуться пшиком.

Чейз согласно кивнул.

— Возможно, ты права.

Алекс вопросительно посмотрела на него. От него она не ждала согласия.

— Я о том, что разве это дело жизни — охотиться за кометами? — Он усмехнулся. — Какое-то мало реалистичное.

Алекс выпрямилась.

— Очень реалистичное, пусть даже и не совсем обычное.

— Правда? Назови хоть одну женщину, которая зарабатывает астрономией.

— Мисс Каролина Гершель.

— Отлично! Назови двух женщин, которые зарабатывают себе на жизнь астрономией.

— Миссис Маргарет Брайан и миссис Мэри Соммервилль. Миссис Соммервилль к тому же математик, — с жаром сказала Алекс. — И это только в Британии. А в Германии — Готфрид Кирх, у которого было три сестры и жена — все астрономы. Во Франции ты мог бы услышать о Мари-Жан де Лаланд и Луизе дю Пьери — она преподавала в Сорбонне. Мне продолжать?

— Конечно, пожалуйста, — сказал он. — Назови еще двадцать имен, тогда я с тобой соглашусь.

Алекс решила не отвечать. Его выдавал веселый блеск глаз.

— Ты специально это делаешь. Заводишь меня, чтобы отвлечь.

Он не стал отпираться.

— По-моему, это действует.

Неожиданно лодка подскочила на волне, а потом ухнула вниз.

Желудок у Алекс поднялся и перевернулся. Она повернулась к Чейзу и спрятала лицо у него на груди, стукнувшись при этом лбом обо что-то твердое.

— Извини. Я забыл, что у меня тут кое-что припасено. — Он сунул руку за отворот плаща и достал фляжку размером больше, чем обычно была при нем, и протянул ей.

— Это для тебя.

— Очень любезно с твоей стороны, но я сомневаюсь, что желудок у меня примет хоть каплю бренди.

— Нет-нет. Тут вода. Я подумал, тебе она пригодится. — Он вложил фляжку ей в руки. Потом, удерживая Александру за талию одной рукой, отвинтил свободной рукой серебряную крышку и убрал в карман. — Сделай хороший глоток.

Алекс смотрела на мерцающее серебро и не могла произнести ни слова от нахлынувших чувств.

Тринадцать лет она избегала того, чтобы вновь очутиться в лодке. Множество раз выбирала обходные пути, чтобы не добираться куда-то по воде, тратила на это больше времени, несла дополнительные расходы — и все ради того, чтобы отогнать свои страхи. Она привязала себя к Англии, стала жить в совершенно незнакомой стране, лишь бы не возвращаться по морю на родину своей матери. Неодолимый страх не отпускал ее.

Но теперь, решившись на эту самую пугающую поездку и пережив состояние ужаса, она испытывала ощущение настоящей и полнейшей безопасности.

Как она любила этого мужчину!

Алекс не испытывала жажды, но не выпускала фляжку из рук за все время этой короткой поездки, согревая в ладонях холодное серебро и поглаживая углубления и выпуклости выгравированной на фляжке буквы «Р».

Когда они причалили в Гринвиче. Александра вернула фляжку Чейзу.

— Спасибо.

Он завернул пробку и убрал фляжку в карман.

— В тебе храбрости даже больше, чем красоты, — сказал он и поцеловал ее в лоб. — И, хотя у меня нет на это права, я горжусь тобой.

Чейз подхватил ее на руки и перенес на твердую землю.

У Алекс закружилась голова — по разным, надо сказать, причинам.

— А теперь… — Чейз повернулся спиной к реке. — Где она?

— Кто?

— Обсерватория, конечно.

О да! Ведь они ради нее оказались здесь.

— Нам туда. — Алекс показала наверх.

— Когда ты показала наверх, — заметил Чейз, остановившись, чтобы отдышаться, — то, оказывается, именно это и имела в виду.

О господи! От берега реки они преодолели несколько пролетов лестницы, чтобы добраться до широкого луга. Луг превратился в покрытый травой склон, который, в свою очередь, перешел в покрытый травой очень крутой склон. А потом — еще несколько лестниц!

— Это же астрономическая обсерватория, — сообщила Александра, с трудом передвигая ноги и поддерживая юбки, чтобы не наступить на них во время подъема. — Естественно, что ее расположили в самой высокой точке возвышенности.

Когда они подошли к дверям обсерватории. Алекс вдруг заколебалась.

— В чем дело? — спросил Чейз.

— Боюсь постучать. Что, если они спят?

— А я-то думал, что астрономическая обсерватория — это такое место, куда можно

приехать среди ночи и не беспокоиться о том, что разбудишь ее сотрудников.

— А вдруг они занимаются важными делами?..

Чейз мог бы, конечно, сам постучать в дверь, но не стал этого делать.

— Алекс, это родное для тебя место. Ради таких открытий, как твое, Королевская обсерватория и существует, а страсть к открытиям движет всеми королевскими астрономами. — Он заправил за ухо выбившуюся у нее прядку. — Нет другого такого места в мире, где бы ты настолько чувствовала себя своей, как здесь.

Она кивнула и постучала в дверь.

Глава 30

Чейз мало что понял из разговора Алекс с помощником астронома, но это было неважно. Что больше всего привлекло его внимание, так это возбужденное выражение ее лица и страсть, с какой она говорила с человеком, который, судя по всему, полностью соглашался с ее выводами. Чейз испытал легкий приступ ревности от того, что не он этот человек. Но все-таки именно благодаря ему она сумела добраться сюда сегодня, и это было важно.

Несмотря на то что Чейз умирал от любопытства, он не стал лезть к совещающимся с вопросами. И только когда через несколько часов они с Алекс вышли из обсерватории, спросил:

— Ну так как?

— Он практически уверен, что это комета.

— Прекрасно!

— Раньше ему не доводилось наблюдать ее.

— Ну вот!

— Но потребуется время, чтобы проверить: может, кто-то уже увидел ее и даже дал ей название. Надо связаться с другими исследователями, проверить записи в журналах.

— И сколько времени это займет?

— Несколько недель или даже месяцев.

— Месяцев? — Он поморщился.

— Это очень хорошо, — сказала Алекс. — Это дает мне время. Ты можешь мне помочь найти покровителя, который купит комету, чтобы потом назвать ее своим именем?

Чейз остановился.

— Вот дьявол, нет!

— У меня ведь нет знакомств в высшем обществе. Если потребуется найти на нее покупателя, только ты сможешь мне помочь.

— Не надо ее продавать.

— Но мне это нужно.

— Прекрасно! Тогда я куплю твою комету и тут же верну тебе.

Она повернулась к нему.

— Никогда даже не задумывалась об этом. Мне это не нужно.

— Зато мне нужно, чтобы она была твоей. Потому что ты открыла ее. Потому что она должна носить твое имя. Потому что это дьявольски утомительно — быть единственным на свете человеком, который понимает, насколько ты замечательная. — Чейз обхватил ее лицо ладонями. — Я не собираюсь помогать тебе скрывать факт открытия кометы от себя самой и от всего мира. Знай, этого не будет.

Алекс не могла поверить своим ушам.

— А ты… — Она вырвалась из его рук. — Ты самый бессовестный лицемер из тех, кого я знала. И еще обвиняешь меня в том, что я прячусь от самой себя? Буду весьма признательна, если ты подойдешь к зеркалу и повторишь это своему отражению, Чейз Рейно. Потому что ты так долго прятался от себя, что уже забыл, что ощущают, когда дышат свежим воздухом. Ты тоже заслуживаешь прощения, которое по глупости отвергаешь. И это просто невыносимо — быть единственным человеком, который понимает твою ситуацию. Плюс к тому, что я сообразила это намного раньше, чем ты.

— Это не так, — поправил он ее. — Я узнал тебя первым.

— О нет! — Алекс замотала головой. — Я поняла твою истинную сущность в первый же раз, когда взяла тебя за руку. Ты тогда говорил речь на похоронах куклы, которая умерла от чахотки. Это было десять полных недель назад.

— Десять недель — мелочь! В моем случае это было десять месяцев назад.