Гувернантка для герцога Дэр Тесса

Глава 10

В тот момент, когда Александра коснулась его губ своими губами, она поняла, что допустила серьезную ошибку в расчетах. Кусочки сахара, тщательно разложенные по кучкам, в итоге дали ложный ответ. Принимая на себя инициативу, она убедила себя, что сможет таким образом удовлетворить свое любопытство и сохранить контроль над собой.

Контроль? Ха! Она не могла контролировать то, что совершенно не понимала. Не больше, чем какой-нибудь бедолага фермер, который в жизни не видел моря и никуда не ездил вообще, но взошел на борт клипера и приказал взять курс на Луну.

У Александры не было ни малейшего представления, как двигаться в море страсти. Однако уже через минуту Чейз взял руководство ситуацией на себя.

Ее поцелуй превратился в его поцелуй. В несколько последовавших одно за другим легких прикосновений его губ к ее. Он пососал ее верхнюю губу, потом нижнюю.

Не торопясь, как будто поцелуй озадачил его. Как будто он нашел Алекс чарующей.

Обворожительной!

А потом вдруг раздвинул ей губы и проник языком между ними.

О боже!

Алекс вздрогнула, покачнулась, переполненная чувствами, но не осмелилась отстраниться. Наоборот, придвинулась к нему еще ближе.

Это был ее первый поцелуй. Хороший или плохой, грубый или изысканный, но она запомнит его на всю жизнь. Больше того, ей хотелось, чтобы он запомнил этот поцелуй тоже. Он ведь забыл о ней после их первой случайной встречи в книжной лавке.

На этот раз Алекс была решительно настроена оставить след в его памяти. Неважно, сколько поцелуев было у него до этого момента и сколько будет после, их поцелуй он должен запомнить обязательно.

Никакой застенчивости! Никаких колебаний! Она собиралась отдать столько же, сколько получала.

Алекс, прильнув, обняла Чейза, закинула ему руки на плечи и кончиками пальцев коснулась затылка. Волосы у него были подстрижены высоко — она провела рукой вдоль края стрижки.

Чейз застонал тихо, умоляюще. В этом стоне явственно слышалось желание. И беззащитность.

Он обнял и прижал ее к себе. В тонкой ночной рубашке Алекс была словно обнажена. Пальцы ног теперь едва доставали до пола. Кончиком языка он играл с ее языком. Движения были решительными, призывно ритмичными, а она все никак не могла втянуть воздух.

Объятые жаром, их тела казались неразрывными. Не пострадавшей рукой Чейз по-хозяйски собрал в кулак рубашку у нее на спине, скручивая и дергая вверх и вниз.

Он вдруг перестал проявлять инициативу, но все равно подавлял Алекс своей огромностью.

Может, в этом и заключался его умысел. Спрятаться за проявлениями интимности? Привлечь к себе ближе, чтобы держать на расстоянии? Странно… Надо будет тщательно обдумать этот вариант, как только представится возможность. Сейчас его поцелуи мешали любому мыслительному процессу.

Чейз неожиданно поставил девушку на пол. Когда их тела разъединились, первым побуждением Алекс было опустить глаза и сделать шаг назад, но она не двинулась с места и продолжила смотреть на него. Правда, ей пришлось собрать для этого все свои силы. Ей это всегда удавалось. Если это их приключение не останется в его памяти, она хотя бы будет знать, что сделала для этого все. И в этом будет предмет ее гордости.

Алекс искала на его лице следы одобрения или презрения, однако выражение его было скорее сконфуженным.

Хлопая глазами, Чейз разглядывал ее.

— О господи!

Услышав это его восклицание, она попыталась, но не смогла понять, что оно означает.

Он, наверное, тоже не понимал.

Оторвав руки Алекс от своей шеи, он прикрыл ими ее глаза, потом развернул ее и направил к двери на лестницу.

— Отправляйтесь-ка в постель, мисс Маунтбаттен. Такое больше не повторится.

Такое больше не повторится?

У него-то наверняка повторится. А вот у Александры?..

И все-таки это случилось — они поцеловались. В самом деле поцеловались! Она откликнулась на этот поцелуй каждой частичкой своего тела. И теперь их поцелуй занимал все ее мысли.

Алекс наконец поняла, для чего так нужны были его любовные ухаживания. Все доводы рассудка моментально покинули ее, стоило его губам прикоснуться к ней.

Остались только желания и чувства. Жар, пряный аромат, ощущение силы и вкус.

У него был свой вкус… Она не могла точно определить, какой вкус может быть у стона, изданного низким рокочущим голосом. Бренди и греха? Наверное, но он опьянял до потери сознания.

Всего лишь при воспоминании о случившемся на нее накатывала пьянящая волна, а руки и ноги слабели и отказывались подчиняться.

Она попыталась отогнать эти мысли.

Ей надо перестать заниматься воспоминаниями и оставить это происшествие позади. Начиная с прошлой осени Алекс пыталась представить, что почувствует, когда будет целоваться с ним. Теперь ее любопытство было удовлетворено. Для него это не значило ничего. Так, скучный вечер дома.

«Такое больше не повторится».

Она должна сосредоточиться на своих обязанностях. Ее работа здесь не продлится долго. Главное — заработать денег.

— Я подрубаю носовой платок, Дейзи. Не хотите мне помочь?

Девочка посмотрела на старшую сестру. Розамунда молча пожала плечами.

— Ну тогда… — Алекс поманила девочку к себе. — Почему бы нам не попытаться?

Дейзи послушно взяла из ее рук незаконченную работу. Стежки были неуверенными и неуклюжими, но Алекс подбадривала девочку, когда та доводила строчку до уголка.

— Очень хорошо, Дейзи.

— Не очень-то хорошо. Как-то криво получается.

— Но здорово для начала. Никто и не ждет блестящего результата после первой попытки. Вам нужно больше практиковаться. Как закончим края, я научу вас вышивать вензель. Мы начнем вот с такого. — Она нарисовала букву портновским мелком — Какая это буква?

— «Д».

— Как вы думаете, почему я решила начать с этой буквы?

Девочка застенчиво улыбнулась.

— Это первая буква моего имени.

— Правильно! — Алекс была довольна. Одну букву алфавита они выучили, осталось еще двадцать пять. Можно отпраздновать первую маленькую победу. — А как только научитесь вышивать, сможете приступить к чему-то более серьезному — к скатерти, салфеткам…

— К салфеткам? — простонала Розамунда. — Зачем нужно вышивать цветочки и вензеля на кусках ткани, предназначенных только для того, чтобы подтирать слюни и

пролитый суп? Если как следует подумать, это просто омерзительно.

Алекс никогда не рассуждала об этом так, но после выпада Розамунды решила, что в этом действительно есть что-то неприятное.

— Дело не в салфетках, — возразила она. — Это прекрасный способ на практике научиться работать иголкой. Каждая девочка должна уметь чинить одежду.

— Интересно, а почему мальчишки не чинят свою одежду сами?

— Некоторые делают это прекрасно. Меня шить научил как раз мужчина.

Розамунда скептически вскинула брови.

— Правда?

— Правда. Я выросла на корабле. Женщин на борту не было.

— Расскажите еще что-нибудь, — попросила Дейзи. — Не про шитье. Расскажите, что-нибудь увлекательное.

— О чем там рассказывать? — заметила Розамунда. — Она не видела ни русалок, ни сирен.

Алекс заколебалась. Учитывая, что ей сообщил мистер Рейно, ее рассказы были бы неуместны. От нее ждали, что она превратит этих девчонок в юных леди. Рассказы о ее бурном детстве вряд ли поспособствуют этому. А если она не сумеет добиться поставленной перед ней задачей, ей просто-напросто не заплатят.

Что ж, значит, никаких историй о морских просторах.

Тут весьма кстати появилась экономка.

— Мисс Маунтбаттен, к вам пришли. Две молодые дамы. Они остались на улице. Я бы предложила им подождать вас в гостиной, если бы… — Она с отвращением наморщила нос. — Если бы не животное.

Две молодые дамы и животное? Это могло означать лишь одно.

— Благодарю вас, миссис Грили. — Алекс поднялась. — Розамунда, если я сейчас уйду на полчаса, чтобы увидеться с подругами, можно рассчитывать на то, что, когда я вернусь, с вами, вашей сестрой и этой комнатой все будет в порядке?

— Не беспокойтесь. Я пока еще не разработала до конца план нашего побега. Так что сегодня мы никуда не денемся.

— Ну, хорошо, — сказала Алекс добавила себе под нос: — Наверное.

Потом торопливо сбежала вниз и выскочила на улицу, где увидела своих подруг.

Никола, Пенни и козочка дожидались ее в центре скверика на площади. Причем козочка, на которую был надет ошейник с поводком, чтобы животное не вырвалось на свободу, щипала зелень на газоне.

Алекс обнялась с подругами. Пенни с очаровательной живостью ответила ей. От Николы, как всегда, пахло сдобой. У Алекс заныло сердце. Она даже не представляла себе, как сильно соскучилась по подругам.

— Я так рада видеть вас! Какие новости?

— Эмма разрешилась от бремени. — Ник протянула ей конверт — Посыльный принес сегодня утром.

— А еще Мэриголд нужна свежая травка. — Пенни почесала у козочки между ушами.

Алекс схватила письмо, быстро развернула и прочла про себя. Письмо оказалось таким коротким, что было достаточно пары секунд, чтобы ознакомиться с его содержанием.

— О, это мальчик! — воскликнула она. — Какая прелесть! Наверное, в соответствии с титулом учтивости его назовут Ричмондом. Христианское имя здесь не упомянуто.

— Кошмарное письмо! — заявила Никола. — Его Эшбери написал. Никогда не доверяйте мужчине писать письма о детях.

— Никакого описания вообще, — вздохнула Пенни. — Как узнаем, как выглядит мальчик? Кого из родителей предпочитает? Какой у него темперамент?

— Он наверняка розового цвета, сморщенный, лысый и голодный, как все новорожденные. Сомневаюсь, что у него есть время на то, чтобы сделать заявление о политических предпочтениях. — Сложив письмо, Алекс отдала его Николе. — Проявим терпение. Эмма напишет сама, когда отдохнет, и сообщит нам все подробности.

— Кстати о подробностях, — многозначительно сказала Никола. — Мне кажется, некая гувернантка кое-что нам должна.

— Вот именно. — Пенни отпустила поводок Мэриголд и, взяв Алекс за руку, подвела к скамье. — Расскажи нам все.

Им не пришлось упрашивать Алекс. Она с радостью освободилась от груза мыслей, тяготивших ее последние две недели. Рассказала подругам все о Розамунде и Дейзи, о ежедневных похоронах Миллисент, о мелких кражах и о том, что девочки должны добиться успехов по пяти предметам, на что ей дано десять — теперь уже восемь — недель.

— Бедняжки страдают, — сказала Пенни. — Их нужно приласкать и согреть, а не грузить уроками.

— Я знаю. Но меня взяли для того, чтобы я подготовила их к школе. Если я не сумею… — Поставив локти на колени, Алекс закрыла лицо ладонями. — Их не интересует кройка и шитье. У них иммунитет к лести и уговорам. И как, интересно, я смогу научить Дейзи каллиграфии, если она даже букв не знает?

— Считаю, нам нужно больше помогать тебе в этом деле, — заявила Никола. — Но ведь традиционные дамские совершенства не для нас.

— Мне это прекрасно известно, — согласилась Алекс. — За это я и ценю вас.

Они подружились именно потому, что отказались приспосабливаться к обстановке в школе. Они были другими и не стеснялись этого. То же самое можно сказать про Розамунду и Дейзи. Даже если целый мир будет пытаться объяснить им, что они недостаточно хороши для него, Алекс решительно откажется принимать в этом участие.

Нагнувшись, Пенни подобрала козий поводок.

— А как там Повеса из Книжной Лавки? Он уже признался тебе в любви?

— Нет, — покачала головой Алекс. — Нет!

— Такое заявление слишком категорично, чтобы в него поверить.

— Я провожу свои дни с девочками в классной комнате, — проговорила Александра. — Мы с ним почти не пересекаемся.

«За исключением нескольких минут по утрам, когда он, здороваясь, держит меня

за руку, и того глупого поцелуя на кухне!»

— Ладно, прекрати, — начала умасливать ее Пенни. — Мы твои подруги. Если он обхаживает тебя, ты должна нам об этом рассказать.

Никола застонала.

— Если он пристает к ней, ты хочешь сказать.

— Тут нечего рассказывать. — Продолжала упираться Алекс. — Никаких ухаживаний.

Ничего непристойного. Вообще ничего.

Она даже не подумала, насколько правдиво это ее заявление.

«Такое больше не повторится», — сказал он.

Так и получилось.

Поцелуй в кухне был последним, когда она позволила себе унестись в заоблачные дали. Теперь ею владел практицизм.

— Поверьте мне, — убеждала Алекс подруг. — Я скорее предпочту найти свое будущее в астрономии, чем в объятиях Чейза Рейно.

Никола вскинула голову.

— Ой, чуть не забыла! — Она развязала ленты на шляпке, осторожно сняла ее, а потом выудила из нее коричневый бумажный пакет и протянула Алекс. — Наконец я научилась правильно печь лавандово-ванильное песочное печенье. С седьмой попытки. Но теперь печенье не напоминает мыло по вкусу, как раньше.

Алекс приняла пакет.

— Ты несла его в шляпке?

— Коза все время норовила вырвать пакету меня из рук, а Пенни сказала, что сладости Мэриголд противопоказаны. Когда ты отправишь это животное назад, в деревню?

— Когда козочка выздоровеет. У Мэриголд исключительно нежное пищеварение.

— Ну разумеется, — сухо заметила Ник, наблюдая, как Пенни уговаривает козочку

оставить в покое полуобъеденный — Вот уж действительно — нежнее пищеварение.

Прижимая к себе пакет с печеньем двумя руками, Алекс поцеловала Николу в щеку.

— Спасибо, это как раз то, что мне нужно.

— Это всего лишь песочное печенье, — уточнила Никола.

Алекс улыбнулась.

— Нельзя недооценивать силу бисквитов.

Проводив подруг, Александра заторопилась назад. Вернувшись в классную комнату, сразу направилась к доске.

Семь попыток! Никола шесть раз пробовала испечь печенье, и только на седьмой раз оно стало съедобным. Алекс нужно брать с нее пример.

Пять предметов, мелом написанные на доске, не были правильным рецептом, чтобы получить образование. Они были чем-то вроде шести неудачных попыток Николы испечь лавандово-ванильное печенье. Результат был один — печенье и учение по вкусу напоминали мыло.

Алекс вытерла доску.

— Больше не будет ни арифметики, ни этикета. У нас будет новый набор предметов.

— Это вы, о чем? — поинтересовалась Розамунда.

— Вам хочется нарушить все существующие правила? Объехать весь мир? Быть свободными? Для этого у вас есть единственная возможность. — Алекс написала на доске слово и подчеркнула его толстой решительной чертой. — Пиратство.

— Пиратство? — недоверчиво спросила Розамунда, но была явно заинтригована.

— Вот наши новые предметы. — Александра написала в столбик несколько названий: «Ведение судового журнала». «Добыча». «Навигация». «Пиратский код», — и закончила список пятым предметом: «Швейное дело».

— Швейное дело? — Дейзи удивленно распахнула глаза. — Разве пираты пользуются салфетками?

— Нет, не пользуются. Но каждый моряк, законопослушный или нет, должен уметь пользоваться иголкой с ниткой. В открытом море никто, кроме них самих, не сможет починить парус и заштопать себе носок.

В Розамунде подозрительность одержала верх.

— Не обращай на нее внимания. Дейзи. Это всего лишь уловка.

Сделав вид, что не услышала ее, Алекс продолжила:

— У нас будет свой собственный корабль. Прямо здесь, в классной. Я капитан, разумеется. Розамунда, вы назначаетесь первым помощником. Будете отвечать за ведение судового журнала и за деньги.

— А я? — спросила Дейзи.

— А вы… — Александра наклонилась к малышке. — Вы станете нашим квартирмейстером. Это означает что вы будете обеспечивать питанием и водой нашу команду. А из-за того, что у нас большая нехватка людей в экипаже, вы также возьмете на себя важнейшие обязанности судового врача. Вы даже не представляете себе, как много болезней преследует пиратов: цинга, малярия, тропическая лихорадка…

У Дейзи загорелись глаза.

— И чума?

— Да, дорогая. И чума.

Бедная Миллисент! Впереди у нее тяжкий морской переход.

Алекс встала.

— Что скажете, Розамунда? Вы присоединяетесь к нашей команде?

Девочка внимательно разглядывала написанное на доске.

— Как вы собираетесь нас учить всему этому?

— На основе личного опыта. Когда мне было меньше лет, чем вам сейчас, я уже карабкалась по мачтам, знала, как проложить курс на Барбуду, сколько стоит испанский реал в шиллингах, могла вести бартер на португальском.

— Наш опекун знает об этих занятиях?

— Нет.

— Ему это не понравится.

Алекс дернула плечом.

— Пираты не спрашивают разрешения.

Ее наняли учить этих девочек, и она собиралась справиться с этой задачей. Финансовые обстоятельства не давали ей выбора. Но она решила исполнять свои обязанности на своих условиях. Розамунда и Дейзи нуждались в ободрении, а не в правилах хорошего тона. Им нужна уверенность в себе, а не умение вести себя в обществе.

И вне зависимости, захочет того Чейз Рейно или нет, Алекс сделает все, чтобы девочки воспользовались ее помощью. Она не собирается участвовать в переделке их в покорных юных леди с приятными манерами и пустыми головами, в тех, кто не будет доставлять ему никаких хлопот.

Она поможет им стать женщинами, которыми нельзя будет помыкать.

— Итак, Розамунда?

После паузы та отложила книгу в сторону.

— Согласна.

Александра скрыла победную улыбку. Девочка уступила ей, правда, скорее всего, чтобы избавиться от скуки. Но это неважно — начало положено!

— Что ж, тогда нам предстоит много дел. Сначала займемся оснасткой нашего корабля.

Алекс подошла к окну и сдернула с него штору. Это, конечно, не брезент, но для их паруса сгодится. Она посмотрела на Розамунду.

— Подскажите, где тут можно найти кусок веревки.

Глава 11

— Теперь ляг на спину. Пожалуйста, ради меня.

Сидя на краешке кровати, Барроу подозрительно разглядывал брата.

— Это не входит в мои служебные обязанности.

— Просто сделай то, о чем я прошу, ладно?

Барроу лег.

— Имей в виду, я делаю это только потому, что сейчас уже пять часов, а для меня явиться вовремя к ужину является главной ценностью, с чем ни в какое сравнение не идет оскорбленная гордость.

— Нет-нет-нет! Не так! Ляг на бок лицом ко мне. Приподнимись на локте, а щеку подопри ладонью.

— Ты собираешься нарисовать меня в позе одной из своих французских девиц?

— Не укладывай сапоги на матрас, он абсолютно новый. И самого лучшего качества. Такой матрас может себе позволить только бесстыдный распутник.

Барроу закатил глаза.

— А теперь… — Чейз поднял зеркало в позолоченной раме и приложил его к стене напротив кровати. — Теперь скажи: ты видишь свое отражение?

— Частично.

— Какую именно часть?

— Ну хватит. — Барроу вновь сел на кровати. — Достаточно.

— Да ладно тебе. Это невозможно сделать одному.

— Послушай, я не могу вести дела в поместье Бельвуа. Только у тебя есть на это право. — Он вздохнул и продолжил: — Два дюйма влево. Теперь приподними вверх. Еще немного. Это слишком.

Чейз напрягся под тяжестью зеркала.

— Давай-давай, быстрее!

— Чуточку наклони его вперед… Вот так.

— Не очень-то ты торопился. — Достав из кармана кусочек мела, Чейз отметил положение углов рамы, затем, застонав от облегчения, опустил зеркало на пол.

Барроу вернулся к главной теме.

— Нам нужно обсудить, чем в поместье занимается управляющий. Может, он прекрасно разбирается в севообороте, но почитай его отчеты — они дерьма овечьего не стоят. Тебе нужно съездить в Бельвуа и самому разобраться, в чем там дело.

Чейз проверил свои отметки уровнем, а потом вбил в стену два крюка.

— У нас есть сотня других дел, которые требуют внимания. А сев в любом случае закончен — лето уже.

— В том-то и дело, что не закончен. Все остается как было, когда я в первый раз заговорил об этом. В феврале! Ты избегаешь этого разговора месяцами.

— Никаких разговоров я не избегаю. — Чейз вновь поднял зеркало и повесил его на крюки. — Я избегаю своего дядюшки.

— Герцог слишком плохо себя чувствует. Он даже не узнает, что ты в поместье.

— Он узнает, — тихо сказал Чейз. — Он всегда узнает об этом.

Желая сменить тему, он подбоченился и повернулся к своему собеседнику спиной, рассматривая свою работу. Оснащение «пещеры похоти» было завершено. И помещение может начать оправдывать свое название.

— Ладно. — Он повернулся к другу. — Я скоро навещу Бельвуа.

— Прекрасно! Помечу в календаре дату твоего обещания и буду надеяться, что ты его выполнишь. — Барроу взял шляпу и направился к двери. — Но это может подождать до завтра. Я уже опаздываю к ужину…