Посторонний на Земле Лишних Леонидович Дмитрий
***
Боря сходил к Соколу и обменял свой автомат на АКМ.
Еще вечером я объяснил Маше, что нужно учитывать при стрельбе и с чем она может столкнуться. Дал пострелять из СВД на дистанции от 100 до 500 метров.
Утром мы выехали. Наш отъезд втроем был замечен, но отреагировать никто не успел, поэтому и с вопросами не приставали.
На горизонте кружились грифы. Для нас они стали отличным указателем направления.
Не доезжая до трупа гиены, мы с Машей с винтовками перелезли в кузов. Дальше грузовик малым ходом подъехал на 500 метров к падальщикам и остановился по моему сигналу. Пока на нас никто не отреагировал. У туши скопились четыре гиены, причем одна была с подростком-щенком, вокруг ждали своей очереди три стаи свиней.
Боря перелез к нам в кузов с автоматом.
Сначала в бинокль разглядывали хищников. Девушка была в восторге. Я сделал пару фото через телеобъектив. Это будет фото «до охоты». Потом приладил сошки своей винтовки на крышу кабины. Было не особенно удобно, низковато, но стрелять можно. Маша приложилась к СВД, попробовала найти удобное положение.
– Ну что, готова?
– Да.
– Тогда давай по той, что стоит правым боком. Попробуй ей в печень попасть. Должна же у нее быть печень? В нижние ребра целься.
Ударил выстрел. Гиена пошатнулась, замерла, потом медленно опустилась на землю. Она была еще жива, но больше не двигалась.
– Кажется, попала. Молодец. Теперь ту, которая поменьше и стоит левым боком. Попробуй целиться в середину туловища, сразу за передней ногой.
Ударил следующий выстрел. Зверь упал на бок и начал биться в конвульсиях. Остальные две гиены развернулись к нам, вытянули вперед головы и начали разгоняться, слегка переваливаясь с бока на бок. За ними побежал щенок.
– Твоя левая, целься в пасть, не забывай о превышении.
Я поймал в прицел грудь второго зверя, чуть ниже середины, чтобы пуле не пришлось пробивать шею на всю ее длину. Выстрелил. Пуля остановила хищника, он замедлился и встал, слегка пошатываясь. Я выстрелил повторно. Зверь упал. Перенес прицел на щенка, убил его первым же выстрелом. Затем перевел прицел на оставшуюся гиену.
К этому времени Маша выстрелила уже раз пять. Ее гиена, самая крупная из всех, успела добежать метров на двести к нам, ее морда была наполовину разбита пулями. Уже когда я наблюдал за ней, еще одна пуля попала в пасть, зверь тяжело упал на бок и заскреб ногами по земле.
– Ну вот, всем спасибо. Боря, давай за руль, подъедь и встань рядом с тушей.
Когда мы подъехали, я попросил Машу с кузова добить зверя. Огляделись. Свиньи увидели, что доступ к мясу свободен, к тому же мяса стало больше. Они бросились к пище. Еще живая гиена, упавшая первой, жалобно ревела. Ее начали жрать живьем. Маша пожалела животное и добила его.
Затем моя рабыня пожелала фотографироваться и брать трофеи на память. Боря страховал нас с автоматом из кузова, Маша позировала, я снимал. Давно уже фотосъемки не доставляли мне такого удовольствия. Впрочем, такая эмоциональная модель мне тоже давно не попадалась, а может и никогда.
Маша с винтовкой сидит в позе лотоса на туше гиены. Вид сверху.
Маша на фоне неба танцует на туше гиены. Вид со стороны головы гиены.
Маша танцует на туше гиены. Вид со стороны спины туши.
Маша сидит рядом с головой зверя.
Маша лезет в пасть зверю, рассматривая его зубы.
Маша хвастается, показывая на маленькой ладошке 30-сантиметровый клык, еще со следами крови на корне.
Радостная Маша держит в руках охотничий нож и собственноручно добытый клык.
Маша крупным планом на фоне неба улыбается счастливой улыбкой маньяка, ее щека испачкана свежей кровью.
После этого кадра девушка захватила меня в объятия, прижалась и жадно поцеловала. Я ей ответил, и мы надолго зависли, плотно прижавшись друг к другу.
– Эй, голубки, сюда свиньи идут, – прервал наше развлечение Боря.
– В кабину, быстро! – отправил я девушку, а сам полез в кузов.
Свиньи вели себя не агрессивно, просто несколько зверей пришли полюбопытствовать, что тут происходит, и нельзя ли им съесть еще одну тушку. Если мы, конечно, не против. Мы против не были.
Я через окно кабины скомандовал Маше сесть на место водителя и аккуратно отъехать.
В лагерь мы вернулись без приключений.
***
В лагере за обедом нас спросили, что собственно происходит, и куда мы ездили.
– На гиен охотились, – честно ответил я и предъявил фото на планшете.
– Умеешь же ты, Камю, развлекаться, – не без зависти протянул Сокол после просмотра.
Парни, увидев фото, тоже начали требовать развлечений, но я объяснил им, что со своими автоматами удовольствия от охоты они не получат, а вот гиена получит много свежего мяса.
У этого приключения был побочный эффект. После просмотра снимков танцующей на трупе гиены Маши с винтовкой парни перестали относиться к ней, как к рабыне. Она превратилась в красивую, но чужую женщину, в члена банды, может даже в странную и даже опасную особу, от которой непонятно чего ожидать, но рабыней и пленницей уже точно не воспринималась.
***
Вечером после душа Маша пришла в палатку в белье, которое я ей купил в городе в прошлую поездку. На ее смуглом стройном теле оно выглядело потрясающе.
– Сегодня ты просто лежи. А я буду все делать сама, – прижалась она ко мне.
И сделала. В технике она проигрывала Наташе, но энтузиазм и темперамент были выше всяких похвал.
***
В следующие дни мы еще пару раз ездили на место бойни. Убили еще одну гиену. Вокруг туш скопилось огромное количество свиней, не меньше двух сотен взрослых особей и столько же поросят. Каким-то образом, может по поведению стервятников, они узнали, что мясо не кончается, и сбежались со всей округи, не только с соседних участков.
А еще через день там остались только обгрызенные черепа и крупные кости.
Марта
На следующее дело мы выехали со строгим указанием найти еще одну женщину. Парни жаждали развлечений, а также тепла и ласки. Машину без женщин мы могли брать, только если совсем уж долго просидим в засаде.
Ждать пришлось действительно долго.
Наконец, когда на горизонте появился «Гелендваген» с характерными рублеными очертаниями кузова, мы дождались. На пассажирском сидении сидела женщина.
Дальше все пошло по плану. Я выстрелил, колесо зашипело, машина остановилась. Со стороны водителя вышел толстенький мужчина, попинал колесо и отправился за запаской.
С пассажирской стороны вышла молодая женщина в платье. Она с милой простотой чуть отошла в сторону, подняла платье, опустила трусики и присела на обочине. Ее можно было понять – если они ехали от базы Западная Европа, например, то в пути находились уже несколько часов. Я наблюдал эту картину в прицел и представлял, как злобные змеи, многоножки и ядовитые пауки сидят в траве и только и ждут момента, чтобы вцепиться в нежный женский зад. Не вцепились.
Когда мужчина достал запаску и домкрат, я отвлекся от разглядывания зада женщины и выстрелил в него. Попал, переселенец упал. Женщина, которая как раз поправляла одежду, бросилась к нему и с испугом уставилась на рану и кровь на лице. Парни из засады бодро добежали до машины, скрутили женщину, начали менять колесо. Все прошло без неожиданностей для нас.
***
Женщина оказалась немкой по имени Марта. Она перешла портал со своим мужем, он собирался тут начать бизнес по производству пива. Марта была ниже среднего роста, широкобедрой, пухленькой, но без лишнего веса. Выглядела лет на 35. Волосы были русыми, глаза серо-голубыми. В целом, внешность невзрачная, хотя и отторжения не вызывает.
Наличных денег у них с собой оказалось мало, почти всю наличность на базе они перевели на счета. Единственной существенной материальной ценностью оказалась машина. Я в счет своей доли взял дорогой ноутбук, большой и плоский – будем с Машей фильмы смотреть, книги читать, музыку слушать.
Среди парней возникла мысль устроить аукцион по выкупу Марты в личное владение, или разыграть ее по жребию, кому повезет. Но Сокол с этим не согласился:
– Да так вам каждому по женщине потребуется, не банда, а бордель получится! Камю взял себе свою телку потому, что у него было право на одну вещь из добычи. Остальные пусть вместе пользуются. Все, вопрос закрыт!
Марта испуганно наблюдала за спором, не понимая о чем речь, но догадываясь, что решается ее судьба. К ней подсела Маша, что-то начала говорить ей негромко на английском. Марта начала что-то спрашивать, немного заплакала, потом успокоилась.
– О чем шла речь? – поинтересовался я, когда Маша вернулась ко мне.
– Рассказала ей, что с ней будет и предупредила, чтобы не сопротивлялась, чтобы с ней не так грубо обошлись. Она же русского совсем не понимает, а парни почти не знают английского. Она спрашивала, почему у меня пистолет, я ответила, что у меня особый статус, я лично тебе принадлежу, а она – всем. В общем, предупредила и немного успокоила. Сказала, что на этом ее жизнь не заканчивается.
– Правильно сделала. Может ей больше повезет, чем Американке.
***
Традиционное изнасилование новой пленницы было достаточно аккуратным. Марта не сопротивлялась, даже где-то помогала своим партнерам. Партнеры помнили о том, что с ценным имуществом нужно обращаться бережно.
После всего женщина отряхнулась и пришла к нам, точнее к Маше. Очевидно, ради возможности поговорить и получить информацию, выбор собеседников у нее был невелик. Маша отправила ее в наш душ, потом усадила за стол и напоила зеленым чаем, еще из запасов, привезенных мной из-за ленточки. К нам подтянулись Наташа с Мариной и Боря.
Я читал книгу в палатке, пока не услышал, что Наташа со смехом уговаривает Машу поделиться мной на сегодняшний вечер. «А это идея!» решил я. И после окончания чаепития позвал в палатку обеих. Палатку после выкупа Маши я поменял, взял большую, четырехместную, так что места хватало.
Маша сначала надулась, но я напомнил, что это она принадлежит мне, а не наоборот, и если кому-то что-то не нравится, она может и не участвовать. А если нравится, то Наташа обучит ее секретным техникам элитных русских профессионалок. Наташа прыснула после упоминания своей элитности, Маша расслабилась и заинтересовалась. Эксперимент получил статус обучения, а это уже совсем другое дело.
Время провели приятно, весело и с пользой. Маша больше наблюдала, только немного попробовала попрактиковаться. Впрочем, чтобы снять напряжение, ей, с ее темпераментом, достаточно было и немногого.
***
А на следующее утро парни вывезли в степь и застрелили Американку, которая так глубоко ушла из реальности, что почти не реагировала на то, что с ней происходит. В части секса она уже никого не интересовала, Марты и Наташи с Мариной, по общему мнению, хватало для всех.
Удача
Я подрезал сучки на длинной ветке, моя рабыня загорала на коврике перед палаткой, демонстрируя всему лагерю стройное тело и ярко-зеленый купальник.
– Что ты делаешь? – лениво поинтересовалась она.
– Расческу для травы.
– ???
– Моя жизнь зависит от того, насколько хорошо я замаскирован. Я же нахожусь к цели гораздо ближе, чем военные снайперы. Поэтому после каждого выхода я пытаюсь что-то улучшить.
– Ты поэтому возился с накидкой из ленточек?
– Да. С тех пор, как мы сделали эту маскировочную накидку, трава выросла, выбросила колоски, а теперь она постепенно желтеет от солнца. Поэтому я постепенно вплетаю в накидку полоски соломенного цвета. Причем делаю это несимметричными пятнами, чтобы ломать общий силуэт.
– С накидкой я поняла, а ветка зачем?
– Кроме накидки важно, как подойти к месту засады. В высокой траве остается тропинка. Если идти прямо, то такую тропу заметно даже сбоку, а если наблюдатель стоит на одной с ней линии, она видна как лыжня на снегу.
– А я никогда не видела снега и лыжни, – улыбнулась Маша. – Как-то не пришлось.
– Очень видна. Примерно как свежий след машины на песке в пустыне на закате. Так вот, сначала я начал подходить к лежке ломаным зигзагом, короткие отрезки не так заметны, а если кто-то и заметит – они не укажут на место моей засады. Потом попробовал после прохода расправлять траву руками. Получается лучше, но руками это делать неудобно. Вот, делаю специальную расческу для травы.
– Это так странно. Я загораю и разговариваю с человеком, который убил моего бой-френда и собирается убить еще кого-то. Тебя не смущает, что ты убиваешь?
– Стесняюсь сказать, но я поступил с тобой и твоим бой-френдом точно так, как рекомендует ваша религия. Имущество захватил, мужчину убил, женщину взял в рабство.
– Это же когда было. Твои предки тоже не были белыми и пушистыми.
– Справедливости ради должен заметить, что как раз мои предки ни в геноциде, ни в массовом рабстве себя не запачкали. А вот ваши отцы-основатели совсем недавно, при создании Израиля, поступили почти так же, как тысячи лет назад. Палестинцев прогнали из их домов, земли захватили, даже стада овец не погнушались отбирать. Вот геноцид арабам устроить не смогли – через несколько лет после холокоста такое не поняли бы даже ваши соплеменники.
– Арабы тоже не такие уж белые и пушистые.
– Конечно, у них же землю отобрали и любимых овец, я бы тоже такое запомнил на всю жизнь и внукам рассказал, – улыбнулся я.
– Ну ладно, не будем спорить об арабах, но сейчас Михаэль никого не убивал, а ты его убил. И мужа Марты убил.
Я задумался и стал искать более серьезные аргументы, чтобы обосновать мое отношение к убийству.
– Раньше люди убивали вручную, многие принимали в этом участие, и поэтому тот мир кажется нам более жестоким. Хотя реально количество убийств и преступлений тогда было намного меньше, чем сейчас. Сейчас прогресс позволяет поручить убийство небольшой группке специалистов и политиков. А граждане просто закрывают на это глаза и верят, когда массовые убийства оправдывают интересами страны. Они поддерживают свои государства, когда выплачивают налоги и голосуют за экономический рост. Тот же муж Марты голосовал за правительство, которое участвовало в ограблении страны, где я родился. А вы с Михаэлем голосовали за проворовавшихся премьеров, которые участвовали в организации нескольких войн на Ближнем востоке. Вы не задумывались о сотнях тысяч людей, которые гибнут, вам было удобнее верить, что ваша страна права, а они – нет. Почему я должен жалеть тех, кто не жалеет других?
– Но ведь большинство людей не убийцы, они ни в чем не виноваты?
– Вообще, умирают не те, кто виноват, а те, кто слаб.
– А как же твоя религия? «Не убий» и все такое?
– Что-то я не помню периода в истории, когда именно эта заповедь христианами выполнялась бы. Да и вообще я не религиозен.
– Как же тяжело с тобой спорить. Я же чувствую, что ты не злой.
– Хорошо, попробую объяснить. На старой Земле люди раньше жили племенами, народами, государствами. Чтобы люди могли жить вместе, им пришлось разделить мир на своих и чужих. Поэтому свою семью надо защищать, убивать своих сограждан – преступление, а вот массовое убийство чужих – это просто война, и тот, кто в ней участвует – крутой парень и герой. Здесь, в новом мире, у меня нет своих. Нет семьи, нет государства. Для меня все здесь – чужие. Мне не нужно чье-то одобрение для убийства. Вот и получается, что если я так решил, то людей можно и нужно убивать, отбирать у них имущество и женщин.
– А я? И Боря? И Наташа? Нас ты тоже считаешь чужими и готов убить? – Маша сильно обиделась на мое высказывание.
– Вот вас я убивать точно не буду. Вы уже не чужие. Я ответил на твой вопрос?
Маша оттаяла, встала и поцеловала меня. Вот и славненько, а то серьезные разговоры меня напрягают. Я от них думать начинаю, а это для организма плохо.
***
В этот выход старшим пошел Сокол.
Все было как обычно. Когда на горизонте показался «Хаммер», в эфире прозвучал сигнал. Машина была не военной моделью, а гражданской имитацией. В моей прошлой жизни был только один знакомый, который купил такую, для поездок в своей тайге. Милейший человек. В нашу первую встречу тет-а-тет он начал разговор с того, что пообещал свернуть мне шею. Не впечатлил, к тому времени я видал и более колоритные личности.
В общем, в нужный момент я выстрелил, попал, колесо зашипело, машина встала. Из водительской дверцы вышел высокий накачанный парень в костюме и белой рубашке. У него под пиджаком была наплечная кобура.
«Круто!» – подумал я и убил его.
Сказал парням выдвигаться, они подскочили к машине, вежливо постучали автоматным стволом в окно задней дверцы, та открылась, и оттуда показался пухлый переселенец в дорогом костюме. Его не стали сразу убивать, связали руки и поставили на колени. Потом заменили колесо и уехали в саванну с пленником.
Отъехав от дороги, остановились. Сокол вытащил из машины пленника и начал его допрашивать. Пленник отлично говорил на русском и оказался беглым чиновником одной недалекой страны, который находился под следствием.
Пленник утверждал, что у него есть партнеры, которые с радостью заплатят за него выкуп. Или он сам может заплатить из его денег на банковском счете. Сокол сомневался в здравомыслии таких партнеров и безопасности операции по получению выкупа. В конце концов, стороны к согласию не пришли, и Сокол застрелил пленника.
– Не жалко? Вдруг действительно заплатили бы? – спросил я.
– Осторожность важнее. К тому же у него в чемодане почти пятьсот тысяч экю и пять килограммов золота, нам хватит. Да и врал он все о деньгах на счете, я думаю. Такие персонажи привыкли деньги в наличных хранить. Сколько было в заначке, с тем и сбежал, а тут все обменял. И о партнерах врал. Кому он тут такой нужен? Если кто и ждал его, то только чтобы деньги отобрать.
***
Наш приезд в лагерь был триумфальным. Размер доли всех ошарашил. Мне досталось около девяноста тысяч. Доля тех, кто оставался в лагере, соответственно, оказалась около двадцати трех тысяч. Все, в том числе Наташа с Мариной, вдруг стали обеспеченными людьми.
Из добычи я взял себе пару пистолетов модели 1911 производства Smith&Wesson. Один был в кобуре у водителя, второй такой же – в бардачке. Вроде не самая современная модель, но это гораздо лучше моего ПМ. То, что я забираю сразу пару, я обосновал тем, что буду стрелять с двух рук. Впрочем, на фоне захваченных денег это никого не взволновало. Один пистолет я брал для себя, второй – чтобы вооружить Машу. До сих пор она ходила с пистолетом, взятым на время у Бори.
***
– Братаны, после такого куша, может, завяжем? – вскоре после подсчета и раздачи долей прозвучал несмелый голос одного из молодых бойцов.
– Какой завяжем, у нас только масть пошла! – обозначил свою позицию Бык.
– Подождите, сначала машину продать надо, потом решим, – увильнул от темы Сокол.
Я слушал спор и всматривался в лица. Моя паранойя подсказывала, что даже для меня пятьсот тысяч – это намного больше, чем девяносто, а для остальных разница была огромной. К тому же банда раскололась на тех, кому нравилась такая жизнь, и тех, кто хотел уйти. Это был серьезный повод для конфликтов, а когда повод совпадает с материальным интересом, без проблем обойтись вообще сложно.
***
Вечером у нашего столика собрались все гарнизонные дамы, я и Боря. Эти вечерние посиделки уже превратились в традицию.
За время с момента моего появления в лагере я сильно благоустроил место вокруг моей палатки. Окружил палатку и пространство перед ней невысоким заборчиком от змей и насекомых. Периодически выкашивал ножом траву на этой площадке. Добавил несколько стульев для гостей и широкий надувной матрац для загорания.
Пока дамы что-то обсуждали на смеси русского и английского, Боря подсел ко мне.
– Не нравится мне реакция Сокола. Мутит он что-то, – высказал он свои сомнения.
– Может просто не решил для себя еще?
– Я хочу завязать с нападениями. Не может нам бесконечно везти. В жизни как бывает – все вроде нормально, все к этому привыкают, а потом вдруг сразу все становится плохо и исправлять что-то уже поздно. А Сокол с его друзьями просто так выйти ни мне, ни остальным не дадут.
– Есть такая проблема. Когда в банде такие деньги, может легко дойти до крови. И даже если Сокол просто захочет выйти из дела, ему лишние свидетели не нужны.
– Тут я подумал, – засмущался Боря. – Завтра Сокол с Бубном поедет в город, продавать машину, и деньги с собой, наверное, возьмет, в банк положить. Если мы его на грузовике догоним и ликвидируем? Вдвоем мы это легко сделаем. В лагере, когда его не дождутся, можно будет подкинуть мысль, что он сбежал с деньгами, или его скупщик ради денег убил. После этого вся банда просто разбежится, кто куда, а мы будем свободны и с деньгами.
Я обдумал его слова. Не торопясь, серьезно. Я и раньше задумывался о том, чтобы обрубить все концы и закончить бандитский период своей жизни.
– Во-первых, в его бегство не поверят. Он тут не бросит имущество и часть денег, Марину, опять же. Да и зачем ему сбегать? Ради лишних десяти или двадцати тысяч за машину? До сих пор он честно делил деньги, и сумма от продажи машины не настолько уж большая.
– Во-вторых, если мы на грузовике уедем, попадем под подозрение.
– В-третьих, банда в любом случае может с проблемами распадаться, со стрельбой. Пока Сокол жив, он всех сдерживает, исчезнет – сразу начнутся конфликты. Тот же Бык или захочет дело под себя подмять, или психанет, и кого-то пристрелит. Причем у него первым в расстрельном списке, похоже, как раз я буду. Или Чучел, тоже мутный тип, непонятно, какой пакости от него ждать.
Я помолчал и честно признал:
– Да и лишние свидетели не только Соколу не нужны. И Быку с Чучелом они не нужны. Мне они тоже не нужны, если откровенно. Просто список «лишних» у нас у всех разный. Так что, если мы ликвидируем Сокола – придется всю банду валить.
– Сможем вдвоем? – засомневался Боря. Вопрос о моральности такого шага его не волновал.
– Сможем, думаю. Семь бойцов всего останется. А мы с двумя снайперскими винтовками. Еще Машу можно взять третьей. Даже если кто-то уйдет, куда он из степи денется? Только надо ли? Риск большой, смысл не очевиден. Так или иначе, банда все равно скоро развалится, нужно просто подождать. И не погибнуть при этом.
– А деньги… – продолжил я. – Все свои деньги Сокол вряд ли в банк понесет – большой риск, что у него их отберут, если власти узнают о банде. Зато я знаю, где он может свои наличные хранить. Когда мы вместе в город ездили, я в доме, который он снимает, сейф видел. Если Сокол вдруг погибнет, можно будет спокойно туда приехать, пока хозяева дома не знают о его смерти, и вскрыть или увезти сейф, он небольшой. Из банды, наверное, Бубен еще знает о том доме, он часто с Соколом ездит. Может еще Чучел с Быком.
Убивать Сокола и всех остальных мне не хотелось. Был большой риск, что во время стрельбы кто-то спрячется в лагере и придется его искать, при этом можно нарваться на пулю. А еще для меня доводом против убийства было то, что Сокол до сих пор честно выполнял свои обязательства передо мной и другими бойцами. Глупо? Вот такой я глупый. Пока он выполняет свои обязательства, он вроде не близкий, но, все же, и не совсем чужой. А «не совсем чужих» убивать нехорошо.
С другой стороны, я был почти уверен, что и развал банды, и зачистка лишних свидетелей произойдет, значит просто надо, чтобы я и нужные мне люди эту зачистку пережили. А остальные – нет.
Как эта зачистка может пройти?
Вряд ли кто-то захочет устраивать открытую стрельбу в лагере – слишком рискованно. У всех под рукой оружие. А что касается нас, все видели, что я и Маша стреляем хорошо и быстро.
Значит, надо опасаться, что людей по одному будут вытаскивать под разными предлогами из лагеря, и они начнут пропадать? Тоже не очень практично – после первых пропаж все насторожатся.
Или вот, скажем, Сокол договорится с Быком и Чучелом, и еще пара молодых с Быком постоянно рядом трется. Если они пару человек как-то устранят по-тихому, остальных можно попытаться в бою завалить. Но если в числе остальных – я, то побоятся. Все-таки репутация убийцы у меня тут уже сложилась. Или нападут неожиданно, против автоматной очереди ночью по палатке я ничего не сделаю. Или на выезде завалят и скажут, что сам застрелился.
Много вариантов. Не понятно. Надо смотреть дальше, что будут делать Сокол и остальные. Немного времени вроде бы еще есть.
Может нам просто сесть на грузовик и сбежать? Ценного имущества у меня немного, можно скрытно загрузить. Тоже не хочется, привык к этому месту уже. И охотиться отсюда удобно.
***
Поздно вечером к нам в палатку вползла Наташа.
– Соскучилась? – спросил я.
– Я по делу, вообще-то. Хотя и это можно.
– ???
– Камю, у меня проблема. Денег много скопилось, я их пока в палатке прятала, но теперь уже страшно такую сумму держать. Можешь в город отвезти, в банк положить на мое имя? Я знаю, вы ездите.
– Давай данные своей ID, положу, когда буду там.
Записал данные, взял и пересчитал деньги. Неплохо зарабатывают у нас труженицы секса.
Этот разговор подкинул мне новую мысль. У парней в лагере образовалась куча денег. В город, кроме нас и Сокола, никто не ездит. В палатках хранить страшно. Значит, будут прятать где-то. И большинство будет прятать сегодня. А потом, может кто-то из них скончается, и деньги осиротеют. Жалко же. Может посидеть немного, понаблюдать незаметно за лагерем?
За полчаса тихого сидения в тени палатки я заметил две фигуры, которые по очереди вышли из палаток, якобы в туалет или по другим делам, а потом, осмотревшись, поднялись на склон оврага и ненадолго скрылись за его краем в степи.
Сначала было желание попробовать проследить за кем-то, но показалось рискованным. Искать следы ночью тоже занятие неблагодарное. Зато утром по дорожкам в траве можно будет легко проследить, куда люди ходили. До сих пор почти никто в степь не лазил, так что склоны оврага и их окрестности были почти девственны. Додумавшись до этой замечательной идеи, я прекратил сидение в ночи и ушел спать.
***
Утро порадовало меня пятью четкими полосками примятой травы на склонах оврага. Тремя на той стороне, где стоят палатки, и двумя на противоположной.
Когда все начали собираться к завтраку, я попросил Машу взять мне чего-нибудь поесть, отошел от лагеря, чтобы не привлекать внимания, и залез на склон.
Отошел от края оврага на несколько метров, чтобы снизу меня не было видно, и вернулся к лагерю, поглядывая под ноги. Когда мой путь пересекла первая тропинка, повернул на нее и дошел до ее конца. Путь привел к кусту, у корня которого кто-то неумело прикопал клад. Я повязал на куст, чтобы отметить его, ленточку камуфляжного цвета. Случайно в листьях ее не заметят, а мне она поможет определить правильный куст. А то мало ли. Трава вырастет выше, куст пустит новые ветки, или его кто-то сломает.
Затем вернулся по своим следам, расчесывая траву, чтобы убрать, по возможности, следы. При желании, конечно, рассмотреть полоску потревоженной травы было можно, но она не так бросалась в глаза, как до того. Пройдет пара дней, солнце и ветер окончательно сотрут след.
Так я прошел вдоль лагеря, заглянув еще на два места захоронения кладов, потом отошел подальше, чтобы выйти из зоны видимости, и пересек овраг. Ту же самую процедуру повторил на другой стороне. Только один владелец денег оказался оригинален. Он прикопал их не у куста, а в паре метров не доходя до него.
Вытаскивать деньги сейчас я не собирался. Они могли стать приятным бонусом, но ради них провоцировать ненужные осложнения не стоило, жизнь и так обещала непростой период. Вот если кто-то из владельцев кладов вдруг умрет, то наследником стану я.
***
Сокол съездил в город и вернулся к обеду. Выдал еще порцию наличных, полученных за машину и дорогие вещи, которые нашлись у переселенца.
За обедом разговор опять зашел о планах на будущее.
Пара парней высказывалась за прекращение разбоя.
Бык с его товарищами однозначно высказались за продолжение. Очевидно, другой жизни они уже просто не желали.
Чучел и Сокол высказались за продолжение выездов, но при этом мне показалось, что им не нравятся категоричные высказывания Быка. У меня сложилось впечатление, что если Бык не желал прекращения бандитизма вообще, они планировали переход к нормальной жизни, просто считали, что он должен произойти чуть позже.
Похоже, в стане моих потенциальных противников намечался раскол.
***
На следующую охоту и в город мы поехали втроем с Машей и Борей. Перед поездкой я предупредил Машу, чтобы она в городе держалась рядом, сюрпризов не устраивала, не сбегала и не сдавала меня патрулю. Она пообещала, а я ей поверил.
Без приключений набив и разделав нужную добычу, поехали в город. С Машей охотиться оказалось удобнее и быстрее, она сторожила с винтовкой в кузове, а мы вдвоем обрабатывали туши.
Первым местом, которое мы посетил, был магазин Натана. Примечательна была его реакция на Машу. Он обрадовался, что видит «такую красивую девочку из хорошей семьи» и сразу толсто намекнул, что у него есть два красавца-сына и оба холосты. Вот как он с первого взгляда определил, что она именно еврейка? В это время мускулистые и волосатые красавцы ворочали туши. Если бы я был женщиной, наверное, это зрелище меня бы, наверное, впечатлило. А удовлетворенная этой ночью по самые уши Маша отреагировала на них с полным безразличием, только вежливо улыбалась.
Дальше мы устроили шопинг, совмещенный с прогулкой. Маша, впервые попавшая в этот региональный центр цивилизации, ходила с широко распахнутыми глазами и металась между разными интересными местами. Боря меланхолично ходил за нами.
Больше всего времени мы потратили в магазинах женского белья и одежды. Экспертом по окончательной оценке всех вещей, включая белье, был назначен я. И это было интересно.
Тут я с новой стороны столкнулся с несоответствием цен здесь и на старой Земле. Если, скажем, там ты зарабатывал среднюю зарплату, то после необходимых трат и оплаты аренды жилья или кредитов у тебя оставались, в лучшем случае, несколько сотен долларов свободных денег. По сравнению с ними белье стоимостью в сотню за комплект было не такой уж дешевой покупкой. Здесь сотня долларов превращалась в двадцать пять экю, стоимость пересылки порталом одежды была небольшой. Но по сравнению со средней зарплатой в 400 экю это были совсем небольшие деньги, сравнимые со стоимостью дня проживания и питания в гостинице.
Так что на Новой Земле многие дорогие бренды или предметы роскоши вовсе не казались дорогими. На первый план выходила практичность, а не цена. На улицах города можно было встретить китайские джинсы рядом с рубашкой от модного бренда.
Во время прогулки Маша купила какие-то совершенно необходимые ей вещи, включая новый купальник, платье, несколько пар полосатых носков и пару комплектов белья, и мы в хорошем настроении вернулись в лагерь.
Боря меня немного удивил. Пошептавшись о чем-то с Машей, он тоже купил что-то в магазине женской одежды. Подарок? Для кого? Уточнять я не стал, в конце концов – это его личное дело.
***
А в это время в лагере умерла Марина.
Почти сразу после нашего отъезда она вышла к ручью стирать, бросила белье на траву и не заметила ядовитую многоножку. Когда она брала очередную вещь, та ее укусила за руку. Марина сначала не обратила внимания на укус, но потом рука начала опухать, повысилась температура, через пару часов начался бред и девушка умерла.
Как оказалось, в лагере я был единственным человеком, который догадался спросить в аптеке о местной специфике и купить набор противоядий. А меня не было, да и моя аптечка уехала вместе со мной.
– Представляешь, я просила Сокола отвезти ее на базу или в город, может, успели бы ее спасти, – плакала Наташа. – А он отказался. Сказал, что и ее не спасут, и опасно, вдруг патруль заинтересуется нами.
– Он же вроде к ней хорошо относился? – удивился я.
– Она тоже так думала. Уже подумывала о том, что когда все закончится, уедет с ним жить и детей растить.
Сокол приказал похоронить Марину, а потом напился и надолго потерял интерес к делам отряда.
Чучел
Старшим в следующем выезде был назначен Чучел. Назначен – это сильно сказано, пока Сокол отсыпался у себя в палатке, он просто объявил, что мы едем и старший – он. Да и ладно.
В машине удалось вздремнуть, на лежку выдвигался с сонными глазами.
Залег, начал ждать.
Когда на горизонте появилась дряхлая машина, я даже не поинтересовался ею в бинокль. Тем большее удивление у меня случилось, когда я услышал сигнал брать цель. Посмотрел в бинокль. Дряхлая колымага, в кабине на передних местах сидит пара, мужчина и женщина.
– Чучел, нафига она нам нужна? – не выдержал я.
– Там баба. Выполняй без разговоров, а то самого пристрелю!
Вот какие разговоры пошли! А ведь Сокол вроде еще жив и при власти. Это жужжание неспроста.
Ладно, подтверждаю цель, целюсь, стреляю, попадаю.
Из машины выходит водитель, черноволосый мужчина, загорелый до кирпичного цвета, с другой стороны – женщина лет 35, в платке – похоже, что мусульманка. И, сюрприз-сюрприз, из задней двери выходит девочка-подросток лет 14, а может и 12-ти, южные девушки быстро созревают.
– Отбой, – говорю в рацию. – Слишком много людей, пусть меняют и уезжают.
– Какой еще отбой, – злится Чучел. – Стреляй давай.
Читать бесплатно другие книги:
