Такой чудесный день Левин Айра
– Он вышел, – ответила Дейрдре.
– Вслед за Анной, – добавил кто-то. – Плохо твое дело, Дейрдре.
Та обернулась.
– Не вслед за Анной, а просто вышел. Сейчас вернется.
– Устал, наверное? – спросили в толпе.
Уэй наклонился и замял сигарету.
– Все присутствующие подтвердят мои слова, – с улыбкой обратился он к новичкам. – Прошу меня простить, мне нужно ненадолго отлучиться. Сидите-сидите.
Он поднялся, и программисты расступились.
Половина сумки, отделенная деревянной перегородкой, была набита соломой; в другом отсеке лежали провода, инструменты, бумага, макси-кейки и прочая дребедень. Скол смахнул сверху солому и обнаружил несколько деревянных ячеек. Пошарил в одной – ничего. В другой пальцы нащупали нечто твердое и в то же время пластичное. Вытащил тяжелый облепленный соломой грязно-белый шар из похожей на глину субстанции. Опустил на пол и достал еще два. В пятой ячейке было пусто. В шестой – снова шар. Вырвал из сумки деревянную раму, вывалил все содержимое и сложил в нее четыре шара. Вытащил бомбы из двух других сумок, пять из одной и шесть из другой, и положил к первым четырем. Могло поместиться еще три.
Подошел к последней сумке у лифтов. Какой-то шум в коридоре заставил обернуться – пистолет он оставил рядом с бомбами, – но в двери было пусто и темно, и шум (шорох шелка?) не повторился. Может, померещилось. Или эхо принесло шелест его собственной одежды.
Не спуская глаз с двери, Скол подцепил сумку и поспешно вернулся к пистолету. Встав на колени, вынул еще три бомбы и положил к остальным. Получилось три ряда по шесть. Надел сумку с тяжело перекатывающимися шарами и аккуратно пристроил на бедре.
Обнаружил еще один лазерный пистолет, поновее. В отсеке для генератора торчал камень. Отложил и вместо этого сунул в правый карман доунификационный нож с черной ручкой и истончившимся, но острым лезвием.
Взяв рабочий пистолет и, придерживая рукой бомбы, перешагнул пустые сумки и осторожно подошел к двери.
За ней было темно и тихо. Он подождал, пока привыкнут глаза, и двинулся налево. К стене, на которой располагалась экспозиция, был приделан гигантский телекомп (тогда, много лет назад, он был поломан, так?). Остановился: кто-то неподвижно лежал у стены.
Нет, это носилки, двое носилок с подушками и одеялами. Теми, в которые кутались они с дедушкой Яном. Возможно, теми самыми.
Постоял секунду, вспоминая.
Направился дальше, к двери, в которую втолкнул его дедушка. Рядом сканер – первый сканер в жизни, мимо которого он прошел, не коснувшись. Как же он перепугался!
На сей раз меня не надо уговаривать, деда.
Приоткрыл дверь, заглянул на ярко освещенную пустую площадку.
Торопливо зашагал вниз по ступеням, в стужу, – Анна и тот парень наверху скоро очнутся и поднимут тревогу.
Прошел мимо входов на первый и второй этажи блоков памяти.
Спустился до конца, в самый низ.
Держа пистолет наготове, повернул ручку, нажал правым плечом и медленно приоткрыл дверь.
В полутьме светилась красными огоньками приемо-передающая аппаратура, слабо мерцал низкий потолок. Открыл дверь шире. Впереди была огороженная шахта холодильной установки с идущими вверх синими трубами, за ней колонна, снова шахта, опять колонна и шахта. В другом конце – реакторы, отражавшиеся в стеклянной стене, за которой днем работают программисты. Никого, закрытые двери, тишина – если не считать низкого и монотонного гула. Вошел. Стала видна вторая стена с оборудованием и красными лампочками.
Сделал еще шаг, придержал дверь и убрал руку, позволив закрываться самой. Опустил пистолет и осторожно поставил сумку на пол.
Внезапно горло сжали в замке, сдавили, голову рванули назад. Под подбородком оказался локоть в зеленом шелке. Могучая рука ухватила запястье с пистолетом.
– Лжец, лжец, – прошептал на ухо Уэй. – С каким наслаждением я тебя прикончу!
Скол ударил свободной левой, попробовал оттянуть эту руку – она была тверда, как мрамор, статуя в шелке. Хотел шагнуть назад, чтобы стать в стойку и скинуть противника, но тот тоже отступил и потащил его, заставляя беспомощно выгибать спину; мерцал и вращался потолок, руку выкрутили и били, били по перилам, пока пистолет не полетел с грохотом в шахту. Скол потянулся назад и вцепился Уэю в ухо – мощная лапа сильнее сдавила горло, потолок пульсировал розовым, – запустил руку в ворот и сжал пальцами твердую морщинистую плоть. Правая рука обрела свободу, он оторвал запястье Уэя от своей шеи, судорожно вдохнул и в то же мгновение полетел на горящую красными лампочками аппаратуру.
Скол быстро вытащил за ручки панель из стены и швырнул в надвигающегося противника. Тот на ходу откинул ее в сторону. Посыпались удары. Скол присел, защищаясь левой. («Нагибайся, Зеленый Глаз!» – прокричал капитан Голд.) Стукнул Уэя кулаком в грудь. Тот отступил, ударил ногой. Скол оторвался от стены и двинулся боком, одеревеневшей рукой нащупывая в кармане рукоять ножа. Уэй снова кинулся на него и принялся наносить удары в шею и по плечам. Закрываясь левой, Скол вспорол ножом карман и вонзил его противнику в живот – сначала не полностью, потом со всей силы до конца, в шелк по самую рукоять. Выдернул и отступил.
Уэй остался на месте. Посмотрел на нож, на себя, дотронулся до пояса и поглядел на пальцы. Потом на Скола.
Тот двигался по кругу с ножом наготове.
Уэй сделал выпад и, несмотря на ножевой удар по руке, схватил Скола, снова подтащил к перилам и прижал коленом. Скол сдавил порванный зелено-золотой ворот, сжал его что есть мочи, оторвался от перил. Уэй попятился, ударил его вниз по запястью; Скол высвободил руку и хотел вонзить нож противнику в бок, но тот увернулся, скользнул через перила в шахту и упал навзничь на стальной цилиндр. Съехал с него и замер спиной к синей трубе, глядя вверх и хватая ртом воздух. На коленях у него расплывалось темно-красное пятно.
Скол бросился к сумке, сгреб ее в охапку и сунул нож в карман. Нож провалился, но было не до того. Рывком открыл сумку и отступил к стене, лицом к шахтам и колоннам.
Тыльной стороной ладони смахнул пот с лица, вытер о бок кровь на руке.
Прицелился и бросил первую бомбу. Она описала дугу и с глухим стуком приземлилась в центре шахты. Взрыва не последовало. Достал и с большей силой метнул вторую.
Упала еще тише.
С шахтой и синими трубами ничего не произошло.
Скол посмотрел на ряды белых облепленных соломой бомб в сумке.
Изо всей мочи швырнул в ближайшую шахту еще одну.
Снова глухой шлепок.
Подождал, осторожно подошел ближе и разглядел бомбу на стальном цилиндре: белая выпуклость, как белая глиняная грудь.
Из дальней шахты донесся высокий срывающийся звук. Уэй. Он смеялся.
Эти три – бомбы той женщины, проводницы. Возможно, она их как-то испортила. Скол отошел к середине стены, встал расставив ноги лицом к центральной шахте и бросил бомбу. Она угодила в синюю трубу и прилипла к ней белым холмиком.
Уэй, задыхаясь, хохотал. Из его шахты послышалось какое-то царапанье и шорох.
Скол швырял бомбы. Может, хоть одна сработает, должна сработать! («Кинул – и бабах, – сказала Анна. – С удовольствием выброшу их в урну». Она не стала бы врать. В чем же дело?) Он метил в синие трубы, облепил белыми нашлепками квадратные стальные колонны. «Бомбы» закончились. Последняя расплющилась о противоположную стену.
В руках осталась пустая сумка.
Уэй гоготал, сидя верхом на перилах и держа обеими руками пистолет. Бардовые полосы тянулись вниз по его прилипшему к ногам комбинезону. Красные струйки стекали по лямкам сандалий.
– И что у нас не ладится? Замерзли? Отсырели? Пересохли? Или, может, старые?
Он схватился одной рукой сзади за перила, осторожно слез. Перекидывая ногу, поморщился и со свистом втянул воздух.
– О Иисус! Попортил ты это тело. Ох-х-х! Здорово попортил. – Уэй выпрямился и с улыбкой снова сжал пистолет обеими руками. – Идея! Отдашь мне свое! Испортил одно тело – дай взамен другое. Справедливо? Остается аккуратненько выстрелить тебе в голову, а потом мы с тобой зададим врачам работенку на ночь. Обещаю поддерживать тебя в форме. – Осклабился и пошел на Скола медленной деревянной походкой, держа пистолет на уровне груди и целясь ему в лицо.
Скол отступил к стене.
– Придется изменить речь для новичков. «Отсюда и ниже я – Скол, программист, который едва не обвел меня вокруг пальца своими разговорами, новым глазом и улыбками в зеркале». Хотя вряд ли у нас еще будут новенькие, забава становится слишком рискованной.
Скол швырнул в него сумку, сделал выпад, прыгнул и повалил на пол. Уэй вскрикнул. Скол попытался отобрать у него пистолет. Из дула полетели красные очереди, прогремел взрыв. Скол прижал пистолет к полу, вырвал его и вскочил.
Посередине противоположной стены на месте нашлепки из бомбы образовалась дымящаяся, осыпающаяся воронка.
В воздухе мерцала пыль, по полу широкой дугой разлетелись черные фрагменты.
Уэй приподнялся на локте, глядя на воронку и вверх, на Скола.
Тот отступил в угол и посмотрел на облепленные белыми нашлепками колонны и синие трубы над центральной шахтой.
– Скол! Все это твое! Станет твоим однажды! Мы друг другу не помешаем! Скол, послушай! – Уэй подался вперед. – Повелевать Уни, контролировать, быть единственным – наслаждение. Это чистая правда, Скол. Ты сам увидишь. Наслаждение!
Скол выстрелил по дальней колонне. Одна красная нить ударила мимо, над белыми холмиками, другая попала. Вслед за вспышкой грянул мощный взрыв, поднялся столб дыма. Когда он рассеялся, стало видно, что колонна слегка погнулась в противоположную сторону.
Уэй горестно застонал. Рядом со Сколом попытались открыть дверь; он подпер ее спиной и выстрелил по синим трубам. Раздался грохот, вспыхнуло пламя, еще громче рвануло в шахте. Взрывная волна прижала Скола к двери, а Уэя отбросила к качающейся аппаратуре; посыпалось стекло, хлопнули открывшиеся на другой стороне двери. Шахта заполнилась огнем, огромный трепещущий желто-оранжевый столб ударил в потолок. Скол заслонился рукой от жара.
Уэй встал на четвереньки, выпрямился и, спотыкаясь, пошел. Скол послал ему в грудь один за другим два красных луча. Уэй повернулся и неверными шагами двинулся к шахте. Пламя охватило его комбинезон, волосы. Он рухнул на колени и упал.
Из-за сотрясаемой ударами двери доносились крики. В других дверях показались товарищи.
– Назад! – заорал Скол, стреляя по ближайшей колонне. Прогремел взрыв, и ее погнуло.
Огонь в шахте немного утих, покореженные колонны медленно со скрипом наклонялись.
Товарищи снова ворвались внутрь.
– Не подходи! – крикнул Скол, и они отступили.
Он отошел в угол, глядя на колонны и потолок. Дверь позади открылась.
– Назад! – крикнул он и надавил.
Сталь колонн лопнула и разошлась. Из ближайшей вывалился кусок бетона.
Почерневший потолок треснул, провис, посыпался и рухнул вместе с переломившимися колоннами.
В шахты полетели блоки памяти: гигантские прямоугольники давили друг друга, с грохотом крушили аппаратуру. Из ближней и дальней шахт донеслись взрывы, блоки подбросило и охватило пламенем.
Скол заслонился рукой. Посмотрел туда, где лежал Уэй. Теперь там был блок памяти, его край чуть выше треснувшего пола.
Снова скрип и треск – из черноты, обрамленной неровными краями горящего потолка, падали новые блоки, тяжело придавливая нижние, сминая их и разламывая, заполняли отверстие, с грохотом съезжали вниз.
Несмотря на пламя, стало прохладнее.
Скол опустил руку и поглядел на темные очертания мерцающих огнем стальных блоков. Насмотревшись вдоволь, вышел сквозь толпу и с пистолетом в руке зашагал мимо товарищей и программистов, бегущих навстречу по белым кафельным коридорам и по коридорам с коврами и картинами.
– Что там такое? – закричал Карл, останавливаясь и хватая его за руку.
– Пойди посмотри.
Карл отпустил его, бросил взгляд на пистолет и побежал.
Скол повернулся и пошел дальше.
Глава 6
Умылся, попрыскал синяки на руке и царапины на лице, надел паплоновый комбинезон и окинул взглядом комнату. Он собирался взять для Лилии покрывало на платье и небольшую картину или что-нибудь этакое – для Джулии, но теперь раздумал. Сунул в карманы пистолет и сигареты. Дверь отворилась, и он выхватил оружие. На него оторопело уставилась Дейрдре.
Убрал пистолет.
Она вошла и закрыла за собой дверь.
– Это был ты.
Он кивнул.
– Ты хоть понимаешь, что натворил?
– То, что не сделала ты. То, для чего ты пришла, и потом себя отговорила.
– Я пришла сюда, чтобы его остановить и перепрограммировать, а не разрушать совсем!
– Его и перепрограммировали все время, если помнишь. И даже если бы я его остановил и добился настоящего перепрограммирования – не знаю, правда, как, – рано или поздно пришли бы к тому же самому. Тот же Уэй. Или новый. Я, например. «Повелевать – наслаждение». Это его последние слова. Остальное – попытка подвести логическую базу и самообман.
Дейрдре на мгновение отвернулась, а потом сказала:
– Все здесь обрушится.
– Судя по звукам, непохоже.
– Люди бегут. Вентиляция может накрыться. Плюс радиация.
– Я и не собирался оставаться.
Она бросила на него злой взгляд и открыла дверь.
Он вышел следом. Программисты спешили по коридору в обоих направлениях, таща картины, узелки из наволочек, диктопечаты, лампы. («Там был Уэй! Он умер!»… «На кухне полный дурдом, туда не суйся!») Скол шагал в толпе мимо больших пустых рам на стенах. («Сирри говорит, это не новенькие, а Скол!»… «…еще двадцать пять лет назад: „Унифицируй острова, программистов у нас достаточно“, – а он процитировал мне что-то насчет эгоизма».)
Эскалаторы работали. Скол поднялся на верхний этаж и прошел сквозь полуоткрытую стальную дверь в туалет, где оставил Анну и того парня. Пусто.
Спустился на один уровень. Программисты и товарищи с полотнами и узелками в руках проталкивались в комнату, ведущую в туннель. Углубился в толпу. Видимо, дверь впереди была опущена не до конца, потому что они медленно, но все-таки продвигались вперед. («Скорее!»… «Шевелись, а!»… «О Иисус и Уэй!»)
Скола схватили за руку. Прижимая к груди набитую чем-то скатерть, его сверлил глазами Мадхир.
– Это ты сделал?
– Да.
Мадхир затрясся и побагровел.
– Сумасшедший! Маньяк! Маньяк!
Скол вырвал руку и отвернулся.
– Вот он! – закричал Мадхир. – Скол! Это он, он сделал! Вон там! Это он!
Скол шел вперед вместе с толпой, глядя на стальную дверь и держа руку в кармане с пистолетом. («Ты совсем свихнулся?»… «Псих, просто псих!»)
Они шли по туннелю, сначала быстро, потом тише, бесконечная беспорядочная вереница темных нагруженных фигур. Тут и там в толпе горели лампы, выхватывая из темноты участки блестящего обшитого пластиком круглого свода.
Прошел мимо сидящей в стороне Дейрдре. Она смерила его ледяным взглядом.
Выбравшись наружу, они расселись на площадке перед входом, курили, ели, лежали, переговаривались кучками, рылись в узелках, обменивали вилки на сигареты.
Скол заметил на земле носилки. Рядом товарищ держал лампу, а еще несколько стояли вокруг на коленях.
Он убрал пистолет в карман и подошел. Те самые парень и женщина с перевязанными головами. Их глаза были закрыты, а грудь под простыней вздымалась и опадала. На других носилках лежали какие-то товарищи и Барлоу, глава Комитета по питанию, – кажется, мертвый. Розен приклеивал к его груди липучку-электрод.
– Как они? – спросил Скол.
– Те – нормально. У Барлоу сердечный приступ. – Он поднял голову. – Говорят, там был Уэй.
– Был.
– Точно?
– Да. Он мертв.
– Трудно поверить. – Розен покачал головой, взял что-то маленькое из руки товарища и ввинтил в электрод.
Скол посмотрел еще минуту и отошел к выходу с площадки. Сел, прислонившись к камню, и закурил. Сбросил сандалии. Товарищи и программисты выходили из туннеля, слонялись туда-сюда в поисках свободного места. Показался Карл с картиной и узелком.
Подошел товарищ с очень темной кожей и выступающим подбородком. Скол положил на колени пистолет.
– Ты Скол? – Это был старший из мужчин, которые пришли накануне вечером.
– Да.
Присел рядом.
– Они там поговаривают на тебя накинуться.
– Я так и думал. Сейчас уйду.
– Меня зовут Льюис.
– Здорово.
Пожали руки.
– Куда ты теперь? – спросил Льюис.
– Обратно на остров, с которого приехал. На Свободу. Майорку. То есть Мальорку. Случаем, не знаешь, как управлять вертолетом?
– Нет, но думаю, ничего сверхсложного.
– Меня беспокоит посадка.
– Садись на воду.
– Не хочется терять вертолет. Если, конечно, я его найду. Сигарету?
– Нет, спасибо.
Секунду сидели молча. Скол затянулся и поднял глаза.
– Иисус и Уэй, настоящие звезды. Там внизу у них были муляжи.
– Правда?
– Правда.
Льюис оглянулся на программистов. Покачал головой.
– Они говорят так, будто утром вся Семья помрет. Чушь. Наоборот – родится.
– И получит кучу неприятностей. Они уже начались. Самолеты рухнули…
– Товарищи, которые должны были умереть, не умерли…
Скол секунду помолчал.
– Да. Спасибо, что напомнил.
– Конечно, трудности будут. Но в каждом городе есть товарищи, у которых снижена дозировка, которые пишут «долой Уни!». Они помогут поначалу. А в конечном итоге станет лучше. Живые люди!
– Интереснее станет, это точно. – Скол надел сандалии.
– Ты же не останешься на своем острове навсегда?
– Не знаю. Пока у меня задача туда добраться.
– Возвращайся. Семье нужны такие, как ты.
– Правда? Я там заменил себе глаз и не уверен, что сделал это, только чтобы одурачить Уэя.
Он замял сигарету и встал. На него оглядывались программисты. Скол нацелил на них пистолет, и они поспешно отвернулись.
Льюис тоже встал.
– Рад, что бомбы сработали, – улыбнулся он. – Это я делал.
– Сработали как по писаному. Кинул – и бабах.
– Хорошо. Слушай, не знаю, что ты там толковал про глаз. Давай садись на сушу и через несколько недель возвращайся.
– Посмотрим. До свидания.
– До свидания, брат.
Скол повернулся и вышел с площадки на каменистый склон, ведущий к лесопарку.
Он летел над дорогами, где одиночные машины медленно объезжали длинные пробки; вдоль реки Свобода, на которой баржи слепо тыкались в берега; мимо городов, где неподвижно замерли вагоны монорельса и зависли вертолеты.
Освоившись с управлением, Скол снизил высоту: на площадях толпились товарищи; неподвижно стояли фабричные конвейеры; по строительным площадкам слонялись редкие рабочие; несколько человек привязывали баржу к причалу и глазели на его вертолет.
Скол летел вдоль реки, а потом низко пошел над морем. Думал о Яне и Лилии, как она ошеломленно обернется от раковины (дурак, надо было взять покрывало!). А если они переехали? Вдруг Лилия, думая, что его поймали и вылечили, снова вышла замуж? Нет, исключено. (Почему? Прошло почти девять месяцев.) Нет. Только не она. Она…
На ветровое стекло упали и растеклись струйками по бокам прозрачные капли. Что-то течет сверху. Тут он заметил, что небо с обеих сторон посерело, а впереди стало и вовсе темным, как на доунификационных полотнах. Это же дождь!
Дождь! Днем! Одной рукой он держал штурвал, а другой провел изнутри пальцем по дорожке, оставленной каплями.
Дождь днем! Иисус и Уэй, как странно! Как неудобно!
И в то же время приятно. Естественно.
Скол взялся за штурвал обеими руками – не будем расслабляться, брат – и с улыбкой полетел вперед.
Читать бесплатно другие книги:
