Русский ад. Книга вторая Караулов Андрей

У Ильхама были, конечно, собственные планы на вечер, но он их тут же отменил.

За два года опалы Гейдар Алиевич по-настоящему сдружился с мамой Караулова — Ниной Леонидовной.

Они, два пожилых человека, никогда не видели друг друга, но говорили часами — по телефону.

— Нина Леонидовна? А где Андрей? Гуляет? Как ваше здоровье?

Алиев не скрывал, что ему просто иногда не с кем поговорить.

В новом, 90-м (кажется, был 90-й) Караулов в полпервого набрал номер квартиры Алиева. Он уже спал.

— Как? — изумился Караулов. — А Новый год?

— Э, Андрей, какой Новый год… — махнул рукой Гейдар Алиевич. — Вот только Муслим с супругой поздравили да ты позвонил…

Он подробно рассказывал Нине Леонидовне о Зарифе-ханум, о старом Баку, о том, что Зарифа всегда хотела, чтобы у них было много-много внуков и внучек, потому что только в счастливых семьях бывает много внуков и внучек…

А еще Гейдар Алиевич рассказывал Нине Леонидовне о том, как резко снижаются сейчас объемы строительства (мама Караулова почти четверть века работала главным бухгалтером на домостроительном комбинате, входящем в систему Министерства обороны), о том, чего ему, Алиеву, стоил БАМ, ведь было сразу ясно, что БАМ будет загружен в лучшем случае всего на 20–30 % и окупится, если только Северная Корея, Ким Ир Сен, перейдут на «широкую колею», а Ким Ир Сен — упрямый товарищ…

Гейдар Алиевич увлекался, приглашал Нину Леонидовну посетить Баку, а она в ответ смеялась, говорила, что ей уже «не по годам», она очень боится самолетов, а поездом — долго и неудобно…

— Значит, Андрей, Ельцин стареет, ты говоришь?.. — Их разговор как будто бы и не прерывался, хотя Караулов вышел из кабинета Алиева где-то в половине пятого, а сейчас — девять вечера.

— Стареет, — подтвердил Караулов.

Независимо от симпатий он держал себя с Гейдаром Алиевичем именно как с Президентом «дружественного нам государства», особенно — в первые минуты разговора.

— Ельцин, бывает, даже своих не узнает, Гейдар Алиевич. Самых близких.

— Как это? — удивился Алиев. В его глазах сразу появились веселые искорки.

— Как Брежнев в последние годы! В Стокгольме Ельцин решил женить Немцова на шведской принцессе. На приеме у королевы.

— На ком, Андрей? — оторопел Алиев.

— На принцессе шведской. Смотри, говорит, Немцов, какая девушка! Подойди к ней и поцелуй.

Гейдар Алиевич засмеялся:

— Ручку?

— Какую ручку! Какую ручку, Гейдар Алиевич? Он же Немцов!

— Ай-е-ей… Разве так можно?

— Хорошо, король с королевой далеко стояли… Не слышали. Им же все переводят.

— Пьяный был?

— Конечно! Ельцина еле успокоили, Гейдар Алиевич! А он гнет свою линию: давай, Немцов, вперед! Тебя, оболтуса, учить надо?.. Ленка Трегубова сейчас книжку пишет, там этот эпизод — ключевой…

Алиев смеялся.

— И что Немцов? Послушался?

— Он осторожно так… напоминает: «Я женат, Борис Николаевич…»

А Ельцин все о своем: смотри, смотри… какая девушка! И одета красиво. Вперед, Немцов! Укрепляй дружбу между странами.

— Так он это как сваха, да?..

— Ну да, сваха… Но тут Козырев подошел: нельзя, говорит, Борис Николаевич, у них, если кто принцессу тронет, — сразу расстрел.

Тут Ельцин, я думаю, представил, как Немцова ведут на расстрел, и в нем жалость проснулась.

Алиев смеялся:

— Ты, Андрей, такие вещи всегда говоришь… Не зная тебя, можно инфаркт получить, честное слово!

— Страшнее другое, Гейдар Алиевич. Его мнение… я о Ельцине… пять раз на дню меняется. Как погода в Париже.

— Это же трудно, да? Постоянно менять свое мнение?..

— Все время сюрпризы.

— Ну, пойдем, пойдем…

Дворец «Гюлистан» ярко сверкал огнями, но охраны было немного. Гейдара Алиевича встречал высокий мужчина в добротном черном костюме — Акиф Мурадвердиев, управляющий делами Президентского аппарата. Караулов, как положено, шел чуть сзади, на шаг, но Алиев укоризненно на него посмотрел, и Караулов больше не отставал.

Весной этого года Гейдар Алиевич находился с официальным визитом в Великобритании. Караулов никогда не был в Лондоне и попросил Гейдара Алиевича взять его с собой.

В старинном отеле «Кляридж», где разместилась азербайджанская миссия, Караулову выделили номер под крышей, на антресолях. Но не успел он распаковать чемодан, как прибежал Бейляр, начальник охраны Президента: Гейдар Алиевич узнал, что Караулов «живет черте как», и приказал Бейляру отдать ему свой номер — рядом, дверь в дверь, с «королевскими» апартаментами, где разместился сам Алиев.

Здесь же, в «Кляридже», он принимал высоких английских гостей.

Баронесса Тэтчер была одной из первых.

Эффектная женщина! Подали пиалы с чаем, пахлаву, и баронесса, сделав из вежливости несколько глотков, завела с Гейдаром Алиевичем разговор о Нагорном Карабахе.

— Вы опытный политик, господин Алиев, и я — опытный политик, — мягко говорила баронесса, — поэтому я дам вам, если позволите, совет. Забудьте сейчас о Карабахе. Отложите решение этого вопроса на 50 лет. Через 50 лет все будет проще. Новые политики, ваши внуки, ваши… — поправилась она, — ученики сами решат этот вопрос…

Накануне в Лондоне был Президент Армении Тер-Петросян. И он тоже встречался с Тэтчер. Армянский «Арарат», говорили дипломаты, лился рекой…

Гейдар Алиевич поманил Ильхама.

— Пусть ковер принесут, — приказал он.

Ильхам сделал жест рукой.

— Разверните…

Тэтчер ахнула: на ковре был портрет… Маргарет Тэтчер!

— Вот, баронесса, — начал Алиев. — Наш народный художник, товарищ Садыков, выткал на ковре ваш портрет. Полгода работал. Напряженный труд. Каждый день! Видите, как любит вас азербайджанский народ? Без любви такой ковер сделать невозможно! — А какие ужасные вещи вы сейчас сказали? Отдать родные земли! На пятьдесят лет! Не только Карабах — все районы вокруг…

Караулов, искренне уважавший госпожу Тэтчер за ее помощь Аверинцеву с интересом ждал, что будет дальше.

— Когда восстали Фолклендские острова, — продолжал Гейдар Алиевич, — вы послали туда армаду кораблей. За 10 тысяч миль от Лондона! А нам предлагаете молчать? Пока внуки подрастут? Вместе с правнуками?

Баронесса побледнела.

— Ильхам! Скажи корреспондентам, пусть сфотографируют мадам Тэтчер с ковром в руках. Для наших центральных газет. Пусть развернет и стоит, — приказывал Алиев. — А? нет, сынок, я с ней фотографировать не буду!..

Баронессе вручили развернутый ковер и повернули ее лицом к камерам. Пока английский переводчик старался как можно деликатнее сформулировать речь Президента Азербайджана, ее вежливо проводили на лестницу.

— Надо же, а?.. — возмущался Алиев. — Учить нас пришла…

…Караулов засмеялся.

— Хорошее настроение, Андрей?

— У меня в Баку всегда хорошее настроение, Гейдар Алиевич! Вспомнил, как вы с Тэтчер ругались.

— Немного нахальная женщина! Сноб никого никогда не слушает, но зачем тогда приходить? Зачем время тратить? — Ну, пойдем, пойдем, Ильхам сейчас прибудет… Там, внизу, хорошо посидим…

Гейдар Алиевич очень любил бар в полуподвальном этаже «Гюлистана», изящно оформленный под «сталактитовую пещеру». Здесь отовсюду загадочно свисали сосульки из хрусталя, горел камин, а на полу, у стола с напитками, лежала шкура пумы, которая жила когда-то у бакинского архитектора Льва Берберова.

На шкуре была дырка от пули, причем — на самом видном месте: от жары пума взвесилась, она жила в квартире, а в тот июль в Баку было очень жарко, произошла трагедия, пуму пришлось застрелить.

— Сегодня приехал, завтра уезжаешь… — улыбался Алиев. — Зачем так мало, Андрей?..

Они медленно спускались по лестнице. После инфаркта Гейдар Алиевич никогда не пользовался лифтом.

— Шахтерский труд, — вздохнул Караулов. — Каждый «Момент истины» — ручная сборка. В смысле, монтаж. Эфиры раз в неделю. И я пока ни одного не сорвал…

Гейдар Алиевич остановился.

— Нельзя на износ, Андрей, — посоветовал он. — Это неправильно. Ты живешь на износ. Дешевле умереть, слушай! Надо обязательно рассчитать свои силы, чтобы жить без надрыва, но русские плохо работают, если без надрыва.

— Вы ведь тоже на износ, — возразил Караулов. — Я не прав?

Гейдар Алиевич стал очень серьезен.

— Помнишь, Андрей, у Эльчибея кто были министры? Начальник КГБ республики — бывший врач «Скорой помощи». Всего боялся. Он по коридорам своего КГБ ходил с двумя охранниками и «Стечкиным» в руках, представляешь? Министр по делам Каспия — бывший председатель шахматной секции. Министр промышленности — бывший пожарный. Министр здравоохранения — ветеринарный врач из села. Многие из них даже в Баку никогда не были, только от должности никто не отказался, дураки в себе не сомневаются!

Они так опустили экономику, Андрей… все довели до нуля. Несколько заводов, завязанных на Россию, до сих пор стоят. Я должен найти им заказы. Кто найдет, если не я? Ведь так рубить, как рубит Гайдар, даже деревья не валят…

Караулов знал, что Алиев обязательно скажет о Гайдаре, и — сразу включился.

— Загибаю пальцы, Гейдар Алиевич. За год Россия полностью потеряла: а) приборостроение; б) всю электронную промышленность; в) судостроение, прежде всего — гражданские суда; г) промышленность средств связи; д) тяжелое машиностроение: прессы, прокатные станы, то есть производство средств производства.

Сейчас на очереди — шагающие экскаваторы. Скоро их не будет, вопрос месяца-двух. Дальше: сельскохозяйственное и тракторное машиностроение, станкостроение.

— Он… сумасшедший, Андрей?

— Гайдар? Да. Точнее, догматик.

— Всего за год?

— За год.

— Ой-е-ей…

— Канадский клуб «Ванкувер Кэнакс», Гейдар Алиевич купил Павла Буре за 25 миллионов долларов. И то всего на пять лет. А Новороссийский морской порт Гайдар с Чубайсом приватизировали за 22,5 миллиона долларов, то есть — за 0,89 % клюшки Буре. Другие расценки: завод «Красное Сормово» в Нижнем Новгороде — 21 миллион долларов, или 0,84 % клюшки. Кондитерская фабрика «Красный Октябрь» — 21,055 миллиона долларов (0,85 клюшки). Северное морское пароходство со всеми кораблями — 3 миллиона долларов, или 0,12 клюшки.

Горьковский автомобильный завод, 100 тысяч рабочих — 25 миллионов долларов, или — одна клюшка Павла Буре…

Украдкой Караулов все время любовался Алиевым. Тигр! Из семейства кошачьих! Так же, как тигр, Алиев — как политик — никогда не спешил, выбирал момент, чтобы нанести удар, не промахнуться…

— Главная жертва их борьбы с заводами — вся отраслевая наука, — горячился Караулов. — Вы же помните, как всегда было: КБ и головной институт, затем — опытный завод, где отрабатывались все новейшие технологии, потом — серийные заводы, все эти бесконечные «ящики»…

— И что?

— Плюс «управленческий» институт, отслеживавший на Западе параллельные разработки (разведка, одним словом). Отраслевые ВТУзы, ПТУ…

— Ты мне рассказываешь!.. И что?

— Егор Тимурович хочет это все приватизировать.

— И ПТУ?

— А ПТУ он пустил под нож.

Алиев опять остановился:

— Как под нож? — не понял он.

— Так. Там, где были классы, теперь автосалоны. Поймите: он все хочет приватизировать поодиночке. Так выгоднее. Разбив цикл.

— Ты ничего не путаешь, Андрей?

— Нет. Ликвидировать отрасль промышленности для наших министров, Гейдар Алиевич, это как утопить котенка в унитазе…

— А как без ПТУ? Кто работать будет?

— Наверное, роботы. Они закрыли сейчас более двух тысяч ПТУ Наши министры.

— Нет, ты что-то путаешь, Андрей. Так… не может быть, — махнул рукой Алиев.

— Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью!

— Как?! Как ты говоришь?

— Русский ад. Говорю как есть: это русский ад. Гайдар — как испорченная девственница, Гейдар Алиевич. Назад — поздно, вперед — страшно, потому что как еще это все обернется…

— Мне красное вино, — приказал Алиев официанту.

— И мне вино… — пробормотал Караулов.

— То есть всю правду о том, что сейчас происходит в экономике, никто не знает? Ельцин не знает, народ не знает и Гайдар не знает?

— Никто. Только Бог.

Алиев поднял голову… и вдруг побелел; в «сталактитах» на потолке, гнездилась сотня маленьких лампочек-«звезд». Одна «звезда» перегорела — выделялась черным пятном.

— А это еще… что такое?..

Подскочил Мурадвердиев, что-то быстро стал говорить по-азербайджански…

Алиев держался очень спокойно. И вдруг — как молния сверкнула.

— Да бог с ней, с лампочкой, Гейдар Алиевич… — начал Караулов. Ему вдруг показалось, что Алиев получит сейчас второй инфаркт.

— Ты не понимаешь, Андрей! — возразил он. — Ты мой гость. Это они так подготовились к нашему приходу? В Азербайджане не принимают людей с потухшим светом. Мы сейчас пройдем в парк, а они наведут здесь порядок.

Быстро вошел Ильхам.

— Я не опоздал?..

Караулов и Иля были на «ты».

Гейдар Алиевич кивнул Ильхаму на лампочку. Тот сразу все понял: разгильдяи!

— Можно просьбу, Гейдар Алиевич?

— Просьбу? — удивился Алиев. — Ты первый раз обращаешься ко мне с просьбой. Говори!

Караулов уже пожалел, что открыл рот, но отступать было поздно.

— Помните Якубовского? Подвал на Пушкинской, я вас туда привозил…

Алиев улыбнулся:

— Мальчик, который с крысой сидел?

Караулов всегда удивлялся его смеху: тихий-тихий, даже с опаской, что кто-то этот смех услышит, с небольшой хрипотцой…

Какая у Алиева память!

Зимой 90-го Гейдар Алиевич попросил Караулова найти ему опытного юриста. (В Москве Алиев вообще мало кого знал.) Врач Эфендиев из Баку, автор — якобы автор — полосной статьи «Алиевщина, или Плач по сладкому времени», опубликованной «Правдой», прислал ему телеграмму: «Дорогой Гейдар Алиевич, статья в «Правде» является провокацией и грубым вымыслом, под которым я никогда не подписывался».

В телеграмме Эфендиев указал свой домашний адрес, телефон и даже номер паспорта.

Где опубликовать опровержение? Может ли Эфендиев подать на «правду» в суд? Гласность все-таки! Как составить иск? Удастся ли выиграть суд, если судится с «Правдой» бывший член Политбюро?

Официальная должность Якубовского — «секретарь Союза адвокатов СССР». — Не важно, что молод, должность-то звучит!

Союз адвокатов СССР, специально — ради должности — созданный Якубовским, находился в цокольном этаже жилого дома на Пушкинской.

Гейдара Алиевича сопровождал Махмуд, его зять, полковник КГБ СССР. После опалы Алиева — полковник запаса.

Других юристов Караулов не знал, да и кто принял бы доверителем бывшего руководителя Азербайджана? Все, что Якубовский сказал тогда Гейдару Алиевичу, было ясно и так: телеграмма Эфендиева — пустой звук, «Правда» не опубликует, судиться бесполезно; арест Алиева — вопрос времени, единственное место, где Горбачев не рискнет его задержать, это Нахичевань, недавно выходившая, между прочим, из состава СССР.

Алиев не хотел избираться депутатом от Нахичевани («После тех должностей, которые я имел…»), но Якубовский был прав, иначе будет беда, Муталибов закроет Алиеву дорогу в Азербайджан, хотя когда-то Гейдар Алиевич спас Муталибова, своего любимчика, своего выдвиженца, от тюремной камеры.

— Почему… закроет? — не поверил Алиев.

— Потому что — сука, — объяснил Якубовский.

Алиев верил в порядочность людей, а Якубовский не верил. Он лучше всех знал современную жизнь.

«Вас, Гейдар Алиевич, — говорил ему Якубовский, — ждет «черная метка»: чей-то труп. Убьют либо родственника, либо кого-то из близких знакомых».

Консультация заканчивалась, когда из каких-то дальних, невидимых щелей вылезла, не стесняясь, огромная мышь. Увидев бывшего члена Политбюро ЦК КПСС и Дважды Героя Социалистического Труда, мышь не смутилась, встала, как хомяк, на задние лапки и стала умываться.

От такой наглости Якубовский оторопел.

— Гейдар Алиевич, глянь! В каких, бл…, условиях я работаю…

Позже Махмуд честно признался Караулову что, если бы у него был пистолет, он бы Якубовского застрелил.

Увы, Якубовский не ошибся. Вечером, в тот самый день, когда Гейдар Алиевич купил билет в Нахичевань, был убит Аждар Ханбабаев, главный редактор крупнейшего бакинского издательства. Он часто звонил Алиеву, стал родным человеком и очень хотел встретить его в аэропорту…

«Жигули» с трупом Ханбабаева кто-то (кто?) пригнал к дому Джалала Алиева, брата Гейдара Алиевича. Тут же — звонок в Москву:

«Севиль? Ваш Ханбабаев не встретит Гейдара Алиевича в Баку. Он, извините, мертв…»

И вот спустя три года Караулов снова говорит о Якубовском.

— Смешной парень, Андрей! Твой друг, я помню…

— Он сейчас в Москве, Гейдар Алиевич. Хочет Ельцину помочь.

— Да?

— А когда поможет, у него сразу начнутся проблемы. «Мавр сделал свое дело, мавр может умереть…»

Алиев удивился:

— Зачем тогда приезжать, Андрей?

— А в Канаде Якубовский повесится.

— Надо же… Знаешь, Андрей… а мне кажется, я никогда не умру. Не может так быть, чтобы я умер, слушай… Чем же тогда я от всех отличаюсь?

— Я б, Гейдар Алиевич, Димку в Азербайджане спрятал, — тараторил Караулов. — Если, конечно, потребуется…

— А он что, о многом знает?

— Да. Про Руцкого особенно.

Алиев согласился:

— Ты хорошо чувствуешь Ельцина, Андрей… Ладно, пойдем, пойдем в сад… там и договорим…

Еще чуть-чуть, и на глаза Караулову навернулись бы слезы. Как хорошо, что есть люди рядом с ним, которые никогда, вот просто никогда-никогда тебя не предадут…

84

Ночь была такая черная и такая унылая, что рассвет еле-еле пробился сквозь тучи. Назначить явку на семь утра! И где? В Химках, у черта на рогах? Настоящий мужчина в семь утра — всегда в постели, счастлив тот, кто не встает по будильнику, утренний секс мало похож на вечерний, другие ощущения, Альке по утрам нравилось больше.

Может, господину чекисту спать не с кем, а?

С женой осточертело, с любовницей опасно?

Пятиэтажная хрущевка, обычный жилой дом, куда уже несколько раз приезжала Алька, была такая хилая, что могла развалиться на подъезды в любую минуту. В стране, где добыча нефти на человека по году — четыре тонны, можно, черт возьми, нормальные квартиры построить? Нефть в обмен на квартиры?

В России все подъезды — вонючие, все как один, кроме Арбата и Тверской, впрочем, на Арбате и на Тверской они тоже вонючие, особенно сейчас, в 92-м, — плесень и моча, запах бедности.

Стараясь не дышать, Алька пулей взлетала на верхний этаж, но чекист Лев Николаевич, мужчина сдержанный, строгий (он так и представился: Лев Николаевич, фамилию не назвал, еврей, наверное, евреи не уважают свои фамилии), — Лев Николаевич встречал Альку не в дверях, а у окна. Боялся, похоже, что она кого-нибудь приведет за собой: у таких дурех, как Алька, всегда есть охота «хвастануть» перед подругами!

И не перед подругами — тоже.

Альке захотелось — вдруг — возвыситься над всеми сразу. Резко и высоко.

Вообще над всеми.

Черта злопамятных людей: канкан на могилах своих обидчиков.

Это желание (или потребность?) стать — вдруг — «крутой», перекосило Альку в одну сторону. Ей так этого хотелось, что она в самом деле поверила — она крутая. И все ее хорошие качества сразу куда-то делись: ноги сами несли сейчас Альку в Химки, в эту квартиру на верхнем этаже; семь утра, — а она ни разу не опоздала.

Квартира была совершенно пустой: стол, лампа и два черных стула. Лев Николаевич сразу, на первом же свидании, протянул Альке листок бумаги:

— Подпишите.

— Брачный контракт?

— Именно так. Контракт.

Алька пыталась отшутиться:

— Замуж мне пока рано.

— Мы уже поженились, — сообщил Лев Николаевич. — Несмотря на тяжелую разницу в возрасте.

И Алька (куда денешься!) подписала документ «государственной важности» — о неразглашении.

Ева говорит, что в Москве, в центре, есть квартиры, которые чекисты превратили в дворцы. Верхний этаж жилого дома, дверь как дверь, обита дерматином, но эта квартира проходит через весь дом: зайти в нее можно слева, через крайний подъезд, а выйти справа, с противоположной стороны.

Для конспирации.

Это у них, чекистов, больное место: конспирация. Сдвинуты на тайне: психологическое переусложнение не по существу. А еще чекисты наполнены собственной значимостью. Каждый из них себя чуть-чуть придумал. Себя и свое значение. — Нет, до дворцов, получается, Алька не доросла: здесь, в Химках, на улице Пионерской, ее ждал не дворец, ее ждала тюремная камера.

Или так нужно? Еще в квартире было ужасно холодно. Алька сидела в накинутой на плечи дубленке, Лев Николаевич не возражал. Внимательный человек, осторожный: Альке все интересно, она слушала строгого, опытного чекиста, как ребенок слушает взрослого, открыв рот, но Алька слишком наивна, «медовая ловушка» — вряд ли получится, разведка вообще не ее дело, она не умеет расставлять капканы, для этого надо быть сукой, законченной сукой. И проституция, кстати, тоже не ее дело, в какой-то момент Алька просто перепутала секс с любовью, и секс оказался смыслом ее существования…

Поначалу Льву Николаевичу было скучно с Алькой, но ее чертячья улыбка сделала свое дело: прежде Лев Николаевич никогда не работал с проститутками, так что кокетство девушки его задевало.

Алька волновалась.

— Что я буду делать? — это был ее первый вопрос.

Лев Николаевич усмехнулся:

— Искать предателей. Выявлять.

— А что их искать-то?.. — оторопела Алька. — Сейчас все люди — сволочи.

— Не все, — улыбнулся Лев Николаевич. — Разве твоя мама, твой отец, твои бабушка и дедушка сволочи?

— У меня нет дедушки, бабушки и отца, — отрезала Алька. — Остальные — сволочи… А мужики сейчас — как фальшивые монеты. Особенно те, лег под Ельцина: чем больше фальши, притворства, тем он удачнее!

Тестирование оказалось дурацким. Лев Николаевич достал листок с цифрами:

6

24

310

17

8.

— У меня хрень с математикой, — насторожилась Алька.

Она со школы боялась экзаменов.

— Не надо математики, — возразил Лев Николаевич. — Просто запомни эти цифры. И запиши их столбиком. В таком же порядке.

Страницы: «« ... 3233343536373839 »»

Читать бесплатно другие книги:

В книге «Чингисхан. Имперская идея» повествуется о том, что вдохновляло великого правителя и полково...
Грейс Рейнхарт-Сакс производит впечатление счастливой женщины – и она действительно счастлива. Чутки...
Иосиф умер и, освободившись от земных страстей, его душа обрела способность видеть прошлое незамутне...
Немногим из тех, кто побывал на том свете, довелось вернуться и рассказать об увиденном. Денни Орчар...
Никита никогда ничего не боялся и откровенно насмехался над нелепостью суеверных привычек и бесполез...
Кен Уилбер – выдающийся мыслитель и мастер созерцательных методов – предлагает в своей новой книге м...