Проклятые Легран Дениэль
– Второе. Я знаю, кто вы.
– Знаете?!
– Немного выше, чем я представляла. Чуть больше седых волос, чем на фото в журнале, однако полагаю, что я вас знаю. С тех самых пор, как последний раз прочитала вашу книгу.
Я посчитал, что теперь она откроет дверь, но этого не произошло. Женщина стояла за дверью и продолжала смотреть на меня с некоторым любопытством, как, бывает, выглядывают посмотреть на уличное происшествие, а затем возвращаются к своему кофе.
– Могу я войти? – спросил я.
– Не знаю, зачем вам это…
– Если честно, мне нужна ваша помощь!
– Помощь? Это слово может обозначать все, что угодно.
– Но в моем случае это…
Она открыла дверь и проворчала:
– Вы никак не перестанете кричать!
Я рассказал ей об Эш.
Все те эпизоды, которые не вошли в мою книгу «После». Я рассказал Сильвии о том, как полюбил женщину и получил шанс вместе с нею растить мальчика. Но, похоже, это придало моей сестре дополнительные силы, которых оказалось достаточно, чтобы добраться до сердца в моей груди. Я рассказал о том, как Эш попыталась увести меня в преисподнюю, однако вместо этого я вывел ее с собой в наш мир. Откровенно говоря, мой рассказ самому мне сейчас казался бредом душевнобольного. Но Сильвия никак не реагировала на него. По ее виду нельзя было определить: то ли она собирается вызвать «неотложку», то ли хочет заключить меня в объятия.
– Вам кто-то рассказал о Вайлет, – сказала она, когда я замолчал.
Мы находились в неосвещенной кухне, расположенной в задней части ее темного дома, и сидели за столом друг против друга. Периодически сверху слышался скрип половиц, хотя никто оттуда не спускался.
– Кто-то рассказал вам ее историю.
– В Бостоне она приходила на собрание отделения общества «Жизнь после смерти».
– Ха! Собрание отделения! Звучит как название страховой компании. Толпа засранцев, повидавших «свет в конце тоннеля» и теперь готовых помогать всякому.
Она хлопнула по покрытому линолеумом столу, а потом снова сложила руки на коленях, словно ничего не случилось.
– Они не знали, что можно сделать в случае с вашей сестрой, – осторожно начал я. – И я, кстати, тоже, хотя поверил ее рассказу. По крайней мере, тому, что мы услышали от нее.
– Ну, и что толку от того, что вы ей поверили?
Сильвии только-только перевалило за семьдесят, но выглядела она намного старше. Хотя, возможно, причина этого заключалась во всей атмосфере этого дома, в его спертом воздухе, закопченных шторах и запахе мази для ингаляций. Сама хозяйка производила впечатление довольно энергичной дамы с тяжелыми кулаками, которая, наверное, была бы хороша в драке, поскольку она, казалось, не задумываясь, могла отвесить резкий и неожиданный удар.
– Возможно, если вы расскажете, что вам известно о случившемся, это как-то поможет мне, – сказал я. – Поэтому я и приехал. Посмотреть, есть ли способ остановить мою сестру. Может, у меня есть шанс пожить немного, прежде чем она заберет мою жизнь.
Моя собеседница посмотрела на поверхность стола, будто надеялась найти там что-нибудь выпить. Однако там ничего такого не было. В этот момент кто-то ходивший по коридору вверху тоже замер. Трудно было представить, что эта женщина живет с мужем или кем-либо еще, однако в доме с ней кто-то точно находился.
Через несколько секунд женщина заговорила.
– Он начал это, когда мне только-только исполнилось тринадцать. Но я была другой девочкой, не такой, как Вайлет. Не потому, что была старше ее на два года, а просто другой. И он знал это, я бы так сказала. Я бы отбивалась. Но, в конце концов, при первой появившейся у меня возможности я убежала и оставила сестру с ним. Вы себе представить не можете, как я старалась себя убедить, что это было единственное, что я могла сделать, что у меня не было иного выбора. Все – ложь. Потому что я была нужна ей, чтобы защитить ее. Она осталась совсем одна. И все эти годы, которые я старалась казаться сильной, я была просто жалкой трусихой, потому что за мою жизнь заплатила сестра, пройдя через это все.
По щекам Сильвии скатились две слезинки, оставляя дорожки на ее лице. Но она тут же справилась с волнением, тряхнула головой и уже через секунду стала вновь той же решительной и властной, как за минуту до этого.
– Вайлет пыталась покончить с собой, – продолжала она. – Это случилось через несколько лет после его смерти, когда она стала свободна от его грязных лап, но не от следов, оставленных на ней. Она изо всех сил старалась скрывать свои чувства, но я-то знала, какую боль она испытывает. Вайлет не могла исцелиться от этого, не могла избавиться от прошлого… не могла стряхнуть его.
Сильвия шмыгнула носом, вытерла его рукавом, а затем задумчиво посмотрела на ткань блузки, словно ожидала увидеть на ней результаты каких-то медицинских анализов. Видимо, увиденное опечалило ее, потому что, продолжая свой рассказ, она периодически поглядывала на рукав и сокрушенно качала головой.
– Сестра выбрала самый, как ей казалось, легкий путь. Выпила вина, захватила в ванную опасную бритву и сделала то, что собиралась. Только начала слишком рано. Она потеряла сознание и погрузилась под воду, не успев закрыть краны. Вода вылилась на пол и протекла этажом ниже прямо на головы одной паре, что жила там и в ту минуту смотрела телевизор. Эти супруги потом считали, что спасли ей жизнь, потому что Вайлет умерла в ванне еще до приезда реанимации. И, умерев, там-то она и повстречалась с нашим дорогим стариканом. Папашей. «Доктор Добро» – так его называли в нашем городке. Доктор – будь он проклят! – Добро.
– И он вернулся с нею…
– Он никогда не отпускал ее! Она мне так и сказала однажды: «Сильвия, папа меня никогда не отпустит».
Снова прямо у нас над головами раздалось шарканье чьих-то подошв. Я непроизвольно посмотрел вверх, но Сильвия, казалось, не заметила моего взгляда.
– После этого ей стало только хуже. «Папа гуляет со мной, – говорила она. – Держит меня за руку, как будто ведет в школу, и нашептывает самые грязные слова в уши». Будь вы на ее месте, вы не смогли бы с этим жить. И никто бы не смог.
– И тогда она снова решила себя убить.
– Только на этот раз решила сделать все наверняка! Взяла отцовское охотничье ружье, приставила к горлу и нажала пальцем ноги на курок. Точно так же, как покончил с собой наш папаша. И с помощью того же ружья…
– О господи! Мне очень жаль…
Сильвия немного помолчала.
– Знаете, где она взяла это ружье? Он оставил ей его по завещанию! Словно это была шутка такая.
– Или приказ, – не подумав, ляпнул я.
Хозяйка посмотрела на меня так, словно я надул пузырь из жвачки, и он только что лопнул, размазавшись у меня по физиономии. Потом спросила:
– Что вы имеете в виду?
– Ваш отец ушел из жизни таким способом и хотел сказать, что Вайлет должна последовать за ним. Это похоже на то, что делает моя сестра.
– Серьезно? А люди, наверное, считали вашу сестру хорошей девочкой?
– Они думали, что она ангел.
Женщина кивнула. Казалось, сказанное мною помогло ей принять какое-то решение.
– Итак, ради этого вы и приехали сюда. Вы хотите узнать, существует ли способ заставить вашу сестру остановиться.
– Вы знаете такой способ?
– Вайлет, возможно, его знала. Но ее больше нет. Однако мне известно, что она пыталась его найти. Она обращалась к приходскому священнику, вашим друзьям из «Жизни после смерти», адептам «Нью Эйдж», к тем, кого вы называете вуду. Она стучалась во все двери в Массачусетсе, где надеялась найти помощь. И ничего не помогло. Как, полагаю, не принесет и вам никакой пользы.
– Почему вы так думаете?
– Потому что ваша сестра умерла. Она стоит одной ногой на том берегу Стикса, а другой упирается в ваше горло. Невозможно отсюда, из этого мира, вытолкнуть ее туда, где ей следует находиться. Ее можно только втащить на тот берег.
Внезапно Сильвия резко покраснела. На ее лице появился лихорадочный румянец, похоже, у нее резко подскочила температура. Она бессильно откинулась на спинку стула, хватая ртом воздух. Заметив, что с ней происходит, я бросился к буфету, схватил стакан, плеснул в него немного воды и подал ей. Сильвия сделала глоток, и ее передернуло, словно она выпила чего-то значительно более крепкого, чем простая вода.
– Желаю удачи вам, мистер Орчард, – сказала она, немного отдышавшись. – Но прямо сейчас, думаю, мне надо немного полежать.
Пожилая женщина поднялась на негнущиеся ноги и позволила мне подать ей руку. Мы вместе пошли к входной двери, но в узком коридоре я слегка прижал ее и своим плечом задел висевшую на стене фотографию в рамке. Причем задел довольно сильно, потому что фото сорвалось с крючка и мне пришлось ловить его свободной рукой, чтобы рамка не упала на пол и не разбилась. Вешая фотографию назад, я обратил внимание, что на нем изображена Сильвия в возрасте одиннадцати-двенадцати лет, стоящая на краю деревянных мостков в купальном костюме рядом с другой девочкой, должно быть, Вайлет. Обе они, видимо, только-только выбрались на берег из озера, их длинные мокрые волосы липли к их плечам и шеям. Традиционный сюжет обычного праздничного снимка.
Но что-то на этой фотографии привлекло мое внимание. Что-то в ней было неправильно.
Присмотревшись повнимательнее, можно было заметить, что девочки, улыбаясь, явно делают над собой усилие и прижимаются друг к другу, словно стараются защититься от чего-то или согреться после купания в холодной воде. Это позволило мне понять, кто сделал этот снимок. Человек, державший камеру, запечатлел не просто образы двух девчушек, он увековечил их хрупкий, трепещущий внутренний мир.
Мы подошли к двери, и Сильвия отпустила мою руку. Постаралась стоять тверже.
– Спасибо вам, – сказал я, и она что-то прошептала, но это нельзя было назвать ответом, хотя смысл угадывался совершенно четко:
Просто уходите…
Уже стоя на пороге и открыв дверь, я оглянулся и посмотрел на лестницу, которая вела на второй этаж.
Там стоял человек и смотрел на меня сверху вниз.
Его волосы были гладко причесаны и набриолинены до блеска. Сорочка и брюки старые, но аккуратно выглажены. На его лице застыла добрая улыбка сиделки, человека, ухаживающего за больным родственником, вежливого, знающего и внушающего доверие. Он выглядел как сельский доктор в возрасте около шестидесяти лет. Добрый человек…
Я бросил взгляд на Сильвию, которая тоже взглянула туда же, куда только что смотрел я. Но, похоже, она на лестнице ничего не заметила.
– Прошу прощения за мой вопрос. Вы одна здесь живете?
– Вот уже шестнадцать лет, с тех пор, как умер мой муж, – ответила она. – Вы ищете, где бы снять жилье?
– Нет-нет. Я просто спросил.
Я вышел на улицу. День стоял необыкновенно яркий. Мой автомобиль стоял на обочине, готовый унести меня от этого соленого воздуха, запахов автозаправочной станции и этого старого дома – всего, что я постараюсь забыть, но знал, что не забуду никогда.
Но прежде, чем закрыть за собой дверь, я помахал Сильвии рукой на прощание, и в эту минуту увидел, что ее отец по-прежнему стоит на лестнице. Ласковое выражение на его лице никуда не делось, и все же нечто произошло между нами. Его глаза. Они превратились в огненно-красные точки, прожигавшие меня, словно лазером. Эти глаза, казалось, куда-то манили меня, что-то пытались сообщить. Какую-то ужасную тайну, вроде той, которую пыталась разделить со мной Эш.
А еще его глаза говорили мне, что он знает.
Знает, что у меня есть дар видеть тех, кому не положено пребывать здесь, в этом мире. Знает, что мне известно, кто он такой и все, что он натворил. И ему это все равно. Все прекрасно…
К тому времени, когда я выехал на 128-ю трассу, сгустился туман и ветер стих. Я не стал включать печку и ехал, опустив стекло, желая чувствовать свежий воздух и надеясь, что он выдует у меня из головы все звуки и голоса.
Это помогло. Однако слова Сильвии Григ по-прежнему звучали у меня в сознании. Слова, которые, казалось, могли приоткрыть дверь к спасению или закрыть ее навеки.
Невозможно отсюда вытолкнуть ее туда. Ее можно только втащить на тот берег.
Отец Вайлет хотел распоряжаться ею после смерти так же, как он распоряжался ею при жизни. А теперь он ждал, когда и Сильвия присоединится к ним. Хотел заставить ее сделать это, хотя ей, возможно, после жизни предназначалось совсем другое место. Так и Эш пыталась заставить меня войти в дом на Альфред-стрит.
А чего хочет Эш?
Снова все тот же вопрос. Но, возможно, теперь на него удастся ответить иначе, чем в те годы, когда она висела надо мной подобно мрачной туче.
Может, она хочет от меня того же, что хотела от Лайзы Гудэйл, Мишель Уинн и Вайноны Квинлен, тех девушек, с которыми она пыталась совершить поездку на велосипедах в центр города?
Эш хотела, чтобы они что-то увидели.
Я закрыл окно, включил на полную мощность печку. Но прежде, чем в салон пошел теплый воздух, я услышал, как завибрировал мой мобильник, лежавший рядом, на пассажирском сиденье. Я ожидал, что там будет послание от Уиллы – что-то вроде «Когда ты приедешь домой?», и включил экран. Однако оказалось, что мне звонили с телефона, номера которого я не знал.
Существовала вероятность, что это звонит сотовый оператор или мой агент, собиравшийся поинтересоваться, смогу ли я слетать на очередную конференцию, или тот же Лайл Кирк решил узнать, нашел ли я сестру Вайлет Григ. Но что-то подсказывало мне, что здесь – другое.
Резкая боль в груди родилась настолько внезапно, что моя левая рука соскользнула с руля и я слишком резко съехал на грунтовую обочину и затормозил. Казалось, шея моя опухла, стало трудно дышать, а в груди вспыхнул огонь. Никакое положение не приносило облегчения. Я не мог бы сказать, что это было – то ли последствия стресса, перенесенного утром, то ли просто какие-то неполадки в сердечном клапане, будь он неладен! Но вот результат – я сижу теперь в своем «Форде Фокус» на полдороге между Манчестером и Беверли!
К счастью, через некоторое время приступ прошел. Я смог выпрямиться на сиденье и наконец прослушать голосовое сообщение.
«Мистер Дэниэль Орчард? Это Марион Кросс, департамент полиции Кембриджа».
Тихий, холодный и деликатный голос профессионала, собирающегося сообщить плохую новость.
«Не могли бы вы перезвонить мне, как только будет возможно? Мой номер…»
Я тут же нажал «обратный вызов».
С каждым движением боль возвращалась. Из-за этого мне приходилось дышать, стиснув зубы. Я изо всех сил вцепился в руль, чтобы удержаться от потери сознания.
– Здесь Марион Кросс, – раздался в трубке голос. Казалось, она точно знает, кто ей позвонил, так же, как я знал, что именно она собирается мне сообщить.
– Это Дэнни Орчард…
– Спасибо, что перезвонили, мистер Орчард. Не могли бы вы сейчас же приехать…
– А в чем дело?
– Может, будет лучше…
– Да что случилось?
На мгновение воцарилась тишина, потом она заговорила. Но я проникся к ней благодарностью за эту мимолетную паузу: она доказывала, что на той стороне все-таки находится живой человек.
– Видите ли, произошел несчастный случай…
Глава 21
Остаток дороги назад запомнился скоростью и проливным дождем. Ливень еще больше усилился, когда я достиг пригородов Бостона, и превратился в настоящий потоп, когда я припарковался у массачусетской больницы и, промокая до нитки, бросился ко входу в отделение экстренной медицинской помощи.
Именно там, как сообщил мне по телефону голос Марион Кросс, я смогу найти Уиллу и Эдди. Она мне еще что-то говорила, однако я услышал едва половину из того, что было сказано, возможно, даже еще меньше. В момент разговора я просто отшвырнул телефон куда-то вниз под пассажирское сиденье и помчался, не разбирая дороги, в Бостон. Кажется, она что-то сказала про автомобиль и что они делают все, что могут, и про водолазов. Однако всего этого мне не требовалось. Достаточно, что я услышал: «Произошел несчастный случай» – и узнал название больницы.
В приемном покое за стеклом у треугольного стола сидел какой-то сонный парень, и я, не удержавшись, рявкнул на него: «Где они?» И тут почувствовал чью-то руку у себя на плече.
– Мистер Орчард?
Я обернулся. Передо мной стояла женщина средних лет в форме офицера полиции и с нашивкой «Кросс» на блузке.
– Они живы?
Я хотел задать не этот вопрос, однако он первым пришел мне на ум. Но, видимо, женщина посчитала его вполне уместным в этой ситуации.
– Сегодня им пришлось через многое пройти, но… да, они живы. Я бы сказала, что с ними все довольно хорошо.
– Вы говорили о водолазах. По телефону.
– Давайте присядем вот здесь, Дэниэль.
– Лучше Дэнни. Так почему «водолазы»?
– Давайте просто пройдем со мной, хорошо, Дэнни?
Увидев, как офицер полиции отводит меня в свободный от посетителей угол приемного покоя, парень за стеклом ухмыльнулся. Пожалуй, я ошибался на его счет: он вовсе не был сонным. Просто он был придурком, который забавлялся, наблюдая за людьми, переживающими худшие минуты в своей жизни.
Марион Кросс передвинула кобуру на ремне так, чтобы та не упиралась ей в бок, пока мы сидим, и сказала:
– Мы занимаемся расследованием этого происшествия, однако, похоже, там не фигурируют другие транспортные средства.
– Во что они врезались?
Она, прищурившись, посмотрела на меня и от этого стала выглядеть лет на десять старше.
– Разве вы слышали, что я говорила по телефону?
– Не все…
– Сегодня около полудня ваша жена направила автомобиль в реку Чарльз. Ваш сын находился рядом с нею на переднем пассажирском сиденье.
Две вещи одновременно потрясли меня с одинаковой силой.
Первое – ваша жена направила автомобиль в реку.
И второе – фраза ваш сын.
– Но они выбрались?
– К счастью, неподалеку находился на дежурстве наш морской патруль. Они практически сразу прибыли на место происшествия, и аквалангисты смогли извлечь пострадавших.
– Они ранены?
– Врачи пока все еще осматривают их, однако, похоже, ваша жена отделалась минимальными повреждениями.
– А Эдди?
– Он сильно ударился головой. Но к моменту, когда его доставили сюда, пришел в сознание, что само по себе тоже хорошая новость. Однако, я думаю, он еще какое-то время побудет здесь, чтобы убедиться, что его здоровью ничто не угрожает.
Еще секунду назад в голове у меня крутились тысячи вопросов, а теперь они все испарились. Остался только один, и он был задан.
– Я могу их увидеть?
Когда я вошел в палату, Уилла выглядела более или менее удовлетворительно. Казалось, она вполне овладела собой. Однако, едва она увидела меня, спокойствие ее тут же покинуло.
Я обнял ее как можно бережнее и дал возможность выплакать у меня на груди накопившийся ужас.
– Это я во всем виновата, – все еще всхлипывая, пробормотала она, когда, наконец, смогла говорить. – Это моя вина, Дэнни! Но я не знаю, как такое могло случиться!
– Нет нужды сейчас говорить об этом.
– Правда, к черту все!
– Главное, что вы оба спаслись. Вы оба живы! Все остальное не имеет никакого значения.
Уилла часто-часто закивала, но не столько потому, что соглашалась со мной, сколько потому, что ей и правда не хотелось вспоминать весь тот кошмар, через который ей пришлось пройти и о котором сейчас собиралась рассказать.
– Знаешь, там было так темно, – заговорила она и даже сама потемнела лицом. – Не знаю, какая там глубина, но казалось, что несколько миль. Мне кажется, мы даже не достигли дна. Такая, будь она проклята, тьма. Представь, черная вода проникает через малейшие щели, уплотнители в окнах, воздухозаборники. Сначала медленно, так что я думала, что у нас есть какое-то время. Если стекло выдержит, мы сможем сидеть там, пока весь воздух не выйдет, только вот сколько это будет продолжаться? Пару часов? А потом вода начала прибывать. Стремительно… Я отстегнула Эдди, он был без чувств… И кровь текла, даже не знаю откуда… Я перетащила его к себе на колени и посадила так, чтобы его голова была как можно выше. Подумала, так у него будет хоть какой-то шанс.
Уилла глубоко, судорожно вдохнула воздух. Словно она снова оказалась там, в затонувшем автомобиле, на дне реки Чарльз, и это ее последний вдох.
– Ты спасла его, Уилла, – прошептал я, утешая ее.
– Я, неизвестно почему, направила машину в реку, – резко выдохнув, она покачала головой. – Создавалось такое ощущение, что это не я сидела за рулем, но это была я. Я не спасла Эдди. Я его чуть не убила.
Кожа Эдди казалась до синевы бледной.
Лежащие поверх простыни руки, закрытые глаза, сомкнутые губы – все казалось воплощением мучительной боли.
Тяжелее всего было смотреть на черную неровную линию рваных хирургических стежков, протянувшуюся через весь его лоб.
Я взял его руку, стараясь согреть ее в моей.
Мне довелось трижды умирать в своей жизни, но это не шло ни в какое сравнение вот с этим. И я бы умер еще три раза, если бы это могло хоть как-то избавить мальчика от того, что ему пришлось пережить.
Я глядел на него и все-таки пропустил момент, когда он открыл глаза. Еще секунду назад он спал, а теперь почти мгновенно успел посмотреть на меня, мысленно определить, кто перед ним, где он находится и что привело его сюда.
Эдди крепко обхватил своими ручонками мою руку, и мне показалось, что он попробует с моей помощью приподняться в кровати. Однако вместо этого он притянул меня к себе и прошептал:
– Я видел ее.
– Где?
– В машине. Как раз перед тем, как мы упали в реку. Я оглянулся на заднее сиденье, и она была там. Она улыбалась мне.
– Эдди…
– Это она сделала. Протиснулась между сиденьями и схватила руль…
Он сжал мою руку так сильно, будто боялся ее отпустить, и убежденно добавил:
– Дэнни, она пыталась нас убить.
Глава 22
Уиллу выписали из больницы на следующий день, а Эдди оставили по причине, как дипломатично назвал это один из врачей, «неопределенных перспектив улучшения состояния». Повреждение черепной коробки было серьезным само по себе. Но врачей беспокоили последствия, которые могло вызвать сотрясение мозга и контузия. Это означало многочисленные проверки психического состояния. Его спрашивали о дате его рождения (первый раз Эдди назвал его правильно, а во второй – перепутал с Рождеством), как звали его любимого домашнего питомца (тут в обоих случаях имя своей золотой рыбки он вспомнил верно).
Кроме того, первые пару дней приходили копы, желая узнать, как все-таки «Бьюик Регал» последней модели в полностью идеальном состоянии мог съехать с широкой Мемориал драйв в реку среди бела дня, если известно, что водитель не превышала скорость и в ее крови не обнаружено никаких следов алкоголя. Уилла сказала им, что, должно быть, на секунду задремала. Эдди сказал, что ничего не помнит. Потом полиция задала эти вопросы еще раз и получила те же самые ответы. В конце концов копам ничего не оставалось делать, как только принять эту версию, хотя в полицейском управлении в нее явно не поверили.
Уилла очень мучилась по этому поводу, однако понимала, что приходится лгать.
Я рассказал ей о том, что мне шепотом сообщил Эдди. И она отреагировала так, словно нашла подтверждение уже существовавшим подозрениям. Хотя она не видела Эш в автомобиле, зато очень хорошо почувствовала, как руль внезапно вырвался у нее из рук. Этот рывок, вспоминала Уилла, – был вызван отнюдь не поломкой, но, по ее словам, «как будто кто-то охренительно сильный умышленно повернул руль». Она не сказала мне об этом ощущении сразу, потому что думала, что такого просто не может быть, опасалась, что подсознательно стала жертвой навязчивой сумасшедшей идеи.
– Но потом я вспомнила все, что ты мне рассказывал о своей сестре, – Уилла стояла ко мне спиной, обхватив себя за плечи, словно ей было холодно. – У нее же нет ничего, кроме навязчивых сумасшедших идей.
Стоило большого труда уговорить Уиллу оставить Эдди одного в палате и выйти хотя бы для того, чтобы перекусить или прогуляться по больничному коридору и размять ноги. Так что мне не оставалось ничего другого, как тайком проносить в больницу нормальную еду и стремительно лететь на Портер-сквер за туалетными принадлежностями, сменой чистого белья и прочими необходимыми вещами. Пришлось даже принести том «Властелина колец», которого мы купили вместе с Эдди. Он попросил меня продолжать читать эту книгу, даже если покажется, что он спит, потому что «хорошо просто слышать, как ты говоришь разные слова».
Так что я продолжал «говорить слова». На самом деле я читал вслух всю вторую ночь нашего пребывания в больнице, надеясь защитить магией сон Уиллы и Эдди. Старался быть начеку, успокаивая себя фантастической надеждой, что я на самом деле помогаю им.
На третью ночь я сделал попытку продолжить чтение, но где-то на моменте, когда хоббиты спасаются от назгулов, пробираясь через чащу, сон меня сморил.
Казалось, я задремал не больше чем на минуту и проснулся, сидя на том же самом стуле, на котором уснул. Эдди по-прежнему лежал в постели с закрытыми глазами. Уилла – на другом стуле у дальней стены палаты – тоже спала. Словом, то же самое помещение, за исключением одной детали: здесь царила абсолютная тишина. В больничном коридоре не слышна обычная суета санитарок и уборщиц, не раздается звук подошв по полированному полу, по громкой связи никто не вызывает доктора «А» или доктора «Б». Словно весь госпиталь закутали в непроницаемый ватный кокон.
Я встал со стула, подошел к двери и выглянул из палаты. В коридоре царила темнота. Люминесцентное освещение на потолке было погашено, и горела только пара настольных ламп на посту медицинской сестры примерно в тридцати футах слева от меня. Справа этот желтоватый сумрак окончательно сходил на нет, не доставая до следующей двери.
Я повернулся и собрался вернуться в комнату. Я вполне мог остаться незамеченным. Можно было бы беззвучно прикрыть дверь, и мы втроем затаились бы в палате до утра, когда вместе с дневным светом вернулось бы шарканье подошв по полу, шелест больничных халатов, скрип каталок и пиликанье мобильников.
Однако нечто заметило меня.
Единственный вздох. Словно кто-то задыхается. Очень низкий. Как будто этот «кто-то» пытается избавиться от чего-то вроде проглоченного волоса, песка или непрожеванной пищи.
Справа. Из темноты появилось что-то, чем больше я туда смотрел, тем отчетливее видел детали.
Пациент.
В больничном халате, босиком, завалившийся на бок, словно лодка под порывом ветра. Мелкие шажки, выдающие плохое самочувствие. Женщина, которой следовало бы сейчас же вернуться обратно в больничную койку.
Она подошла поближе, шлепая босыми ногами по гладкому паркету, и я увидел, что она восстала совсем не с больничной кровати…
Кхо-о…
Новый вздох из ниоткуда. Воздух вырывается изо рта… Вернее, оттуда, где должен находиться рот.
А больничный халат и не халат вовсе, а… кожа. Свисающие, обгорелые лохмотья.
Моя сестра сделала одновременно две вещи.
Она подошла еще ближе так, что ее полностью осветил свет ночников на столике медсестер.
А потом она протянула ко мне руки, словно приглашая меня на танец.
Кхо-о… КХО…
Я не подошел к ней. Но и не отстранился. Я не мог ничего сделать, пока она сама этого не пожелает.
Ее руки поднялись и нащупали ее лицо. Вернее, то, что от него осталось. Ногти погрузились в полусгнившее, обгоревшее мясо. Затем отдернулись.
Кто?
Эш содрала кожу с лица, обнажая мягкую плоть и твердые связки мышц. И продолжала все это сдирать, пока не обнажилась кость. Пока все ее тело не растаяло в желтом полумраке и остался только оскалившийся белый череп, плывущий в темноте коридора.
Кто, Дэнни? Я хочу знать: КТО?
Глава 23
Утро.
Полное звуков и запаха дешевого кофе и овсянки. Эдди, сидя у себя на кровати, наблюдал за тем, как я пытался встать со стула, на котором заснул.
– Тебе приснился плохой сон? – спросил он и тут же замотал головой. – Нет, не отвечай!
Мне нужно было срочно поговорить с Уиллой. Возможность представилась примерно через час, когда в палату вошла одна из сиделок и выставила нас вон, чтобы без помех переодеть ребенка и сменить ему постель. Я только собрался предложить Уилле выйти на пять минут на свежий воздух, как она первая предложила мне это.
Мы прошли по пешеходному мосту над Сторроу-драйв и нашли укромный уголок в тени деревьев на окраине парка Ледерман. На одной из ближайших спортивных площадок играли в бейсбол. До нас доносились звонкие удары биты по мячу, восторженные крики игроков и болельщиков. Эти громкие звуки резко контрастировали с нашим разговором, который мы вели напряженным полушепотом.
– Дэнни, я боюсь.
Уилла сказала это так, словно винила меня во всем происшедшем. Будто хотела сказать, что потеряла терпение.
– Я тоже.
– Но сейчас тут есть кое-что еще. Я это говорю к тому, что нам надо что-то делать со всем этим. Соседством, или присутствием, или как хочешь называй. Одна вредная маленькая призрачная сучка преследует нас повсюду. Я считала, что смогу с этим смириться, потому что иногда и сама, если потребуется, могу быть куда как отвратной. Но это! Это хрен знает что!
Уилла шла немного впереди, поэтому говорила, не глядя на меня, и от этого ее слова прозвучали особенно резко. Примерно так лежащая на земле бумага взлетает вверх, подхваченная порывом ветра от промчавшегося мимо автомобиля.
– Ты права, – сказал я. – Мне нужно уйти и оставить вас обоих в покое. Пусть Эш гоняется за мной одним.
– Я этого не хочу. И никто из нас не хочет.
– Но для меня важно, чтобы вы были в безопасности.
– Но твое бегство ее нам не даст.
Уилла остановилась, чтобы я мог догнать ее. Мы стояли близко и могли бы коснуться друг друга, но не шевелились.
– Теперь мы тоже оказались замешаны в эту историю, потому что ты стал частью нашей семьи, – сказала она.
Меня не удивило, что именно об этом подумал и я после рассказа Эдди о том, как Эш вцепилась в руль автомобиля. И ответ на вопрос «Почему именно мы?» привел Уиллу ровно туда же, куда и меня.
Читать бесплатно другие книги:
