Проклятые Легран Дениэль

Глава 14

Почти через три недели, вколов в мои вены все, что было возможно, и собрав кучу всяких анализов, меня наконец выписали. Последним зашел проститься хирург, который мне нравился. Он принес недавно приобретенный экземпляр моей книги, и я подписал ее: «Спасибо за помощь моему слабому организму».

– Годится, – сказал врач и захлопнул книгу. Это убедительно показывало, что больше он ее никогда не откроет снова.

– Мне бы хотелось отблагодарить вас чем-то более существенным, – сказал я. – Вы играете в гольф? Как насчет членского билета в гольф-клуб?

– Я отказался от членства в одном из них, когда понял, что все эти клюшки и прочие снасти просто разорят меня. И потом, у меня уже есть сезонный абонемент на «Фенуэй». Но, поверьте, ваше выздоровление для меня самая лучшая награда.

– Ну, ладно. Тогда до новой встречи.

Глава 15

У Уиллы появилась идея пожениться.

Она спросила, что я думаю на этот счет. Я в свою очередь спросил, неужели она думает, что это хорошая мысль. На что она предложила мне заткнуться и отвечать на вопрос. Я сказал «да».

Это случилось в понедельник, менее чем через неделю после моей выписки из больницы.

Во вторник мы заказали на пятницу службу в церкви. После этого оставалось только почистить мой смокинг и зарезервировать места в нашем любимом ресторане, где мы запланировали обед после бракосочетания. Как оказалось, можно постоянно думать о том, что «мне осталось жить пару месяцев», и все-таки сыграть свадьбу за два дня без проблем.

Это, конечно, не значит, что у меня в целом не было сомнений по поводу правильности наших действий. Если мой проездной билет позволял мне проехать еще несколько миль, причем не очень много, это не означало, что я заслуживаю такую женщину, как Уилла. Она уже потеряла одного мужа и сейчас, на пороге сорокалетия, могла потерять еще одного. Вряд ли это было бы правильно. Однако она, в присущей ей убедительной манере, сказала мне, что затеяла все это не из-за того, что я как-то по-особенному выгляжу, а потому что ей так хочется. Потому что она любит меня. Примерно то же самое она сказала мне однажды, забравшись на меня на нашей постели, а я спросил, как она думает, Эдди уже заснул, а то вдруг он нас услышит.

– Просто получай удовольствие, – мурлыкнула она. – Можешь ты это сделать?

Как оказалось, я смог. Даже после того, как я всю свою жизнь убеждал себя в обратном, после всех появлений Эш, напоминавших мне, что подобные вещи: любовь женщины, стоны наслаждения, обещания – все это ненормально, я чувствовал огромное счастье и радость, встретив их.

И я чертовски хорошо чувствовал себя, когда мы с Эдди, самым близким для меня человеком, стояли рядом в церкви Марш Чейпел в студенческом городке Бостонского университета и одновременно обернулись в тот момент, когда органист играл «Весь божий мир ярок и прекрасен», чтобы увидеть, как Уилла идет между рядами. Она была восхитительна. Абсолютно. Она была так прекрасна в своих шелках и с волосами, в которые вплела ленту с цветами, что я просто забыл про все. Я не дышал, пока она не прошла навстречу мне почти половину пути, я чуть не задохнулся, сердце мое отчаянно колотилось, а узел на галстуке невыносимо стянул горло.

Только бы не умереть здесь! Не сейчас. Позволь мне надеть кольцо, позволь поднять тост за невесту, и потом я твой. Но не сейчас.

Это звучало как молитва, но даже когда я про себя произносил эти слова, я понимал, что обращаюсь с ними не к Богу. Я умолял Эш проявить жалость, которой она никогда не отличалась.

В церкви на скамьях сидела примерно дюжина гостей, включая священника и нас. Остальными приглашенными были друзья и родственники Уиллы. С моей стороны не было никого, кроме Лайла Кирка, потому что, собственно, я не имел друзей, которых мог бы пригласить. Моего издателя? Парня, который ведет мои дела? Наверное, не вовремя, но меня как-то озарило в эту минуту, что я многие годы разговаривал только с теми, кому сам же и платил за возможность поговорить со мной.

Кроме Эш. Впрочем, ей и не требовалось для этого приглашения.

Вот почему я испытал облегчение, когда, посмотрев на церковные скамьи, не увидел ее сидящей где-нибудь позади всех, или покачивающейся на органных трубах, или подсматривающей в приоткрытую дверь церкви. А ведь я был почти уверен, что так и случится.

Уилла подошла к алтарю, и все мои страхи улетучились. Она была вовсе не высокой женщиной, моя будущая жена. Но выглядела она намного крепче меня. Это можно было заметить по тому, как она решительно взяла мою руку в свою и посмотрела на меня так, что я сразу распрямился.

Потом Эдди подал мне кольцо. То самое, которое мой отец надевал моей маме. Оно провело двадцать лет во тьме банковской ячейки, чтобы теперь засверкать на пальце Уиллы.

Казалось, наши губы сближались для поцелуя целую вечность. И когда я коснулся ее, время остановилось.

Не сейчас. Пожалуйста…

В конце концов очарование было нарушено аплодисментами. Священник объявил нас мужем и женой, хотя я его, на самом деле, даже не слышал. Я притянул к себе Эдди. Отныне я стал женатым человеком, и это была моя семья. Отныне и на всю оставшуюся жизнь я бы мог говорить эти слова каждые две минуты.

Мы шли между рядами церковных скамеек по направлению к двери, когда я услышал ее.

Дэнни, посмотри сюда.

Я не хотел на нее смотреть. Никогда. Но всегда делал то, что она говорила.

Эш стояла перед алтарем там, где несколько мгновений назад стояли мы с Уиллой. В белоснежном подвенечном платье и с фатой на голове.

– Дэнни! – Уилла посмотрела в том же направлении, а когда ничего не увидела, взглянула на меня. – С тобой все в порядке, любимый?

– Все отлично. Просто… мне показалось, что я там что-то забыл.

– Что ты мог там забыть? Все, что тебе надо, рядом с тобой. – Она положила мою руку себе на талию.

Мы продолжали идти к выходу. Некоторые гости принялись осыпать нас конфетти, хотя в приглашениях мы специально просили этого не делать. Я чувствовал, как бумажные кружочки лезут мне в глаза и попадают за шиворот. Колючие и холодные, как снежинки.

Перед тем как выйти на улицу, прежде, чем меня ослепило яркое солнце, я оглянулся.

Сестры у алтаря больше не было, и сначала я подумал, что Эш ушла или вообще здесь не появлялась. Но потом я заметил ее. Она шла позади всех гостей, приподняв вуаль, раньше закрывавшую лицо.

Оно было багровым от ожогов. Кожа завернулась назад, обнажив белые кости черепа. Плоть на лбу и щеках отвалилась и висела на нитях сухожилий.

Можете поцеловать невесту…

Я сказал себе, что не надо бежать. Нужно спокойно идти к выходу, по возможности улыбаться на камеры. Потом направиться к лимузину, ожидающему нас у тротуара, и все будет хорошо. Требуется только сделать вид, что ее там нет. В эту игру я играл всю свою жизнь.

Правда, так ни разу и не победил.

Глава 16

На следующее утро после свадьбы я решил сделать подарок Уилле, оставив ее спать, взял Эдди, и мы отправились позавтракать на Портер-сквер. Для начала мы пошли в книжный магазин. Я думал, что он направится к выходу сразу, как только я ухватил последний номер «Бостон глоуб», ради которого, собственно, туда и приходил, но был счастлив увидеть, что мальчуган вместо этого направился в отдел детской литературы и принялся сметать с прилавка книги одну за другой. Я вообще-то полагал, что сейчас дети не читают ничего, кроме бесконечного «Гарри Поттера» или «Сумерек», да и то в основном девчонки. До своего сердечного приступа я читал ему Льюиса Кэрролла, но подумал, что он слушал, просто чтобы доставить мне удовольствие. И вот этот Эдди, немногословный мальчик, нахмурившись, сосредоточенно рассматривал корешки отобранных книг, шелестел страницами, на которых извивались драконы и летали очаровательные эльфы.

– Помнится, мы собирались дочитать «Лев, колдунья и волшебный шкаф», – сказал я, усаживаясь на пол рядом с ним.

– Я ее уже прочитал.

– Серьезно?

– Угу, в больнице.

– Ух ты! Здорово. Я и не знал, что ты любишь читать.

– Я тоже не знал.

Я просмотрел несколько отобранных книг.

– Думаешь взять еще что-нибудь из фэнтези?

Эдди посмотрел на меня, и в глазах его читался неподдельный страх.

– Только не про ведьм. Я не люблю ведьм. – Он немного посветлел лицом. – Битвы, драконы и все такое – это круто, по-моему.

Мы несколько мгновений смотрели друг на друга, прежде чем я подал ему специальное подарочное издание «Властелина колец».

– Когда я был маленьким, мне нравилась эта книга. Вернее даже, я ее любил, – сказал я. – И во всей книге ни одной ведьмы, можешь поверить. Но, бьюсь об заклад, ты видел фильм, правда?

– Мама мне пока не разрешает его смотреть.

– Неужели? Ладно, тогда мы ее прочитаем.

Он подержал книги в руках, словно оценивая их достоинство по весу. Потом спросил:

– А магия там есть?

– Полно.

– Тебе нравится магия?

– Думаю, без нее я не сидел бы здесь.

Я заглянул в его глаза, наверное надеясь увидеть, что он понял, о ком я говорю – о нем. Что это он, его магия привела меня с того ночного пустыря на задворках заброшенного дома на Альфред-стрит сюда, в этот магазин. И именно благодаря ему это субботнее утро оказалось таким спокойным и безмятежным.

– О’кей. – Эдди наконец сделал свой выбор и передал мне книгу обратно. – Будем читать эту.

– Имеешь в виду, по очереди?

– Нет, как «Хроники Нарнии». Ты будешь читать. Пока не закончим вот эту.

– Это большая книга. Три толстых тома.

– Ну, у нас ведь есть время, да?

Я срочно повел его в читальный зал – «на пару минут», – чтобы по пути избавиться от опасности прослезиться. Затем мы оплатили наши книги и газеты и отправились за пару кварталов в кафе «Зинг», где заказали круассаны с сыром и напитки – манговый смузи для Эдди и черный кофе для меня. Свободный столик нашелся возле заднего выхода, и мы уже собрались с ним украдкой пролистать одну-две страницы «Братства кольца», когда Эдди сказал, что ему нужно сходить в туалет.

– Я буду здесь.

Он посмотрел на меня так, словно говорил: «Не будь таким болваном», но сказал лишь:

– Я знаю.

Едва за ним закрылась дверь комнаты для мужчин, я вытащил свой сотовый и отправил Уилле текст:

СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ, МИССИС ОРЧАРД.

Она ответила практически мгновенно:

ВАС НЕТ УЖЕ 45 МИН!! (ВСЕ РАВНО ЛЮБЛЮ – МНЕ НРАВИТСЯ БЫТЬ ТВОЕЙ МИССИС)

Я обдумывал ответ с идиотской улыбкой на лице, улыбкой человека, не привыкшего писать любовные записки, но которому это занятие доставляет такое удовольствие, что он не может этого скрывать. И тут я почувствовал, что кто-то подошел к нашему столику. Не прошел мимо по пути к туалету, а задержался, словно собираясь из-за моего плеча прочитать, что я пишу. Потом этот «кто-то» уселся напротив меня за наш маленький столик на стул Эдди.

– Ты быстро обернулся, дружище, – начал я и оторвался от телефона.

Это был не Эдди.

Пишешь своей подружке?

Слышали ли ее вопрос люди вокруг? Неужели никто не видит жуткую красоту этой девушки, наклонившейся ко мне? Я отшатнулся назад и, бросив взгляд вокруг, понял, что никто не смотрит в нашу сторону. Никто не слышит слов, которые Эш произносит голосом, звучащим прямо у меня в мозгу.

Она, так же как я, окинула зал взглядом. Казалось, это напомнило ей, как недолго она может здесь оставаться, потому что в ее лице что-то изменилось. Выражение ликующей беспощадности исчезло, и осталась только тревога в глазах.

Дэнни, мне нужна твоя помощь.

– Помощь?

Время настало.

– Оставь меня в покое!

Ты представить себе не можешь, что значит не иметь покоя.

– Ты больше не можешь навредить мне!

А вот это…

Ее лицо вновь стало бесцветным. Как обычно. Подлинным отражением ее сути.

…это неправда.

Эш подняла руку и занесла над столом. Сначала я подумал, что она собирается зачем-то отсчитывать секунды, загибая пальцы, или поднести к своему потрескавшемуся рту круассан Эдди. Но затем ее рука двинулась по направлению ко мне. Медленно, будто паук, на которого эта рука теперь стала похожа, – длинные пальцы расставлены в стороны и полусогнуты, а костяшки суставов казались глазками, уставившимися на меня. Эш не прикоснулась ко мне. Ее рука зависла над моей полной чашкой со все еще горячим кофе. Затем подняла ее. Убедившись, что целиком завладела моим вниманием, Эш вылила содержимое чашки мне на руку.

Казалось, кофе прожег мне руку до кости, боль вспыхнула адская, но ни это, ни мысль о том, что моя сестра может вытворить еще, ни даже внезапно бросившееся в галоп сердце не напугали меня. Потому что в сознании у меня мелькнуло самое страшное: она взяла чашку со стола!

Именно этот вопль раздался у меня в мозгу настолько громко, что его должны были услышать все сидевшие вокруг. Я был так в этом уверен, что поразился, когда увидел лица посетителей кафе, на которых не читалось ничего, кроме равнодушного любопытства невольных свидетелей пустякового происшествия. Подумаешь, облился!

Эшли взяла мою чашку со стола, хотя она мертва, ее нет!

Я вскочил, едва не опрокинув столик. Он качнулся, прошел сквозь нее и ударился о стул, на котором она сидела. Тот опрокинулся на пол, послышался металлический звон. Когда я вернул стол на место, Эш уже не было. Только стул валялся в луже пролитого кофе.

Несколькими секундами позже Эдди нашел меня возле стойки бармена. Я убеждал баристу не вызывать «Скорую» и старательно заматывал руку салфеткой, чтобы скрыть от Эдди покрасневшую кожу.

– Что стряслось?

– Ничего. Пролил на себя кофе, вот и все.

– Болит?

– Ну, так. Немножко…

Эдди мне не поверил. Не в том смысле, что «немножко болит», а в том, что я пролил на себя кофе. Я увидел, как вздрогнул его носишко, словно он учуял в воздухе какой-то знакомый запах. Как он окинул взглядом зал, словно стараясь заметить кого-то, кто только что был тут мгновение назад.

– Дэнни, а ты…

– Пойдем домой, я перевяжу эту ерунду, хорошо?

Он кивнул. Послушно пошел со мной к выходу, но уже у дверей оглянулся и снова посмотрел в зал, словно ожидал оттуда нападения.

Возвратившись домой, я сунул руку в кастрюлю с ледяной водой и стал размышлять о том, насколько этот визит Эш отличался от всех ее предыдущих появлений.

Никогда прежде она не совершала ничего настолько физически ощутимого. Ничего похожего на то, чтобы вылить кипяток на руку. В этом смысле она никогда ничего подобного не делала ни мне, ни кому бы то ни было еще с самой своей смерти. В то утро Эш сотворила нечто в реальном времени, изменила мир так, словно она поселилась в нем. Не призраком, не полтергейстом, не проекцией или чем-либо еще, что можно было бы назвать тенью, преследующей меня вот уже двадцать четыре года. Она явилась сюда. И в тот момент, когда она сделала то, что сделала, Эш действительно существовала в реальности.

И еще одно отличие.

Никогда прежде мы с нею не разговаривали так, как там, в кафе. Она говорила, посылая свои слова прямо в мое сознание, оставляя без внимания все мои комментарии. Однако, когда мы сидели за столиком и я ей отвечал, она явно слышала меня. Если и существовал барьер, превращавший наше общение в «испорченный телефон», то теперь он оказался разрушен. Эш присутствовала там собственной персоной, голос ее звучал чисто и обольстительно, как при жизни.

Итак, что же изменилось?

Я умер.

Эшли убила меня и привела в Детройт, в котором была обречена существовать и который она пыталась мне показать из дома на Альфред-стрит. Если бы я поднялся по тем ступеням и вошел в дверь, я бы никогда не вернулся назад. Потому что тогда я бы оказался полностью в ее власти.

Хорошая новость заключалась в том, что этого не произошло, потому что я возвратился.

Но была и плохая. Возвратившись, я притащил ее с собой.

Глава 17

В тот вечер, прочитав Эдди несколько первых страниц из его новой книги, мы с Уиллой открыли шампанское, которое один из ее друзей оставил нам в качестве свадебного подарка, и засиделись допоздна. Это помогло забыть образ Эш, сидящей напротив меня за столиком в кафе «Зинг», и даже еще более страшное видение сестры, спускающейся от алтаря. Искрящаяся сладость вина, возможность смотреть на Уиллу, ощущение тепла, исходящее от ее ладони, лежащей у меня на коленке, – все это стерло мрачные воспоминания. Почти…

– Будем здоровы! – Уилла подняла свой бокал.

– Мы вроде уже чокались, – улыбнулся я.

– А ты не можешь сделать это дважды?

– С тобой я готов делать все, что угодно, хоть целую ночь.

– Мне нравится, когда ты делаешь грязные намеки, мистер.

От любви глупеют. Я не знал этого прежде. Но и становятся мудрее, и вообще в вас что-то меняется, и не всегда это дает ощущение комфорта. Но в тот момент, слегка опьянев рядом с любимым человеком, мне захотелось дурачиться. Стать озорным мальчишкой, которым я никогда не имел шанса побыть.

А почему бы и нет?

Все так и происходит.

Счастье, которое я испытывал, находясь рядом с Уиллой и Эдди, напоминало мне, как мало его было в моей жизни. Что вызывало закономерный вопрос: почему это было так?

А вот и ответ.

Рука, выливающая на меня кофе. Поднятая вуаль.

– Уилла!

– М-м-м…

– Я тебя люблю! – Я постарался отбросить мрачные мысли.

Очень мало людей могли мне поверить, если бы я сказал, что моя давно умершая сестра каким-то образом сбежала с того света. И я допускал, что Уилла вполне могла бы оказаться среди них. Но я не собирался ей ничего говорить.

Мне хотелось защитить ее. И Эдди. Пусть они не знают о том, что я видел и что готов терпеть сам. Это было самым главным. Я буду делать то же, что и всегда: постараюсь удержать Эш в границах моего мира, буду хранить в тайне зло, исходящее от нее, чтобы оно могло коснуться только меня.

Таким был мой план.

Это никогда не срабатывало, – вмешалось мое прежнее «я», видимо еще не подпавшее под влияние шампанского. – Почему оно должно получиться теперь?

– Я тебя тоже люблю, – сказала Уилла и прикоснулась своим бокалом к моему в третий раз.

После моего сердечного приступа, решив прибраться в доме, Уилла сказала, чтобы я не вмешивался не в свои дела и не мешал ей, поскольку она лучше знает, как вести хозяйство. Жена говорила как домохозяйка, ревниво оберегающая свои домашние владения от вторжения невежественных варваров, однако я знал, что за ее шутливым тоном скрывается неподдельная тревога о моем здоровье и желание оградить от чрезмерного напряжения. В особенности от необходимости бегать вверх-вниз по лестнице. Как и все здания старого Кембриджа, построенные в колониальном стиле, наш дом был узким и высоким. Такими же узкими были и лестницы в нем. Поднимаясь по ним, приходилось задирать ноги выше, чем обычно, так что прогулка от кухни или гостиной на второй этаж в ванную либо спальню превращалась в своеобразную тренировку по спортивной ходьбе. Особенно внимательным приходилось быть на крохотной лестничной площадке между первым и вторым этажами, поскольку в этом месте лестница круто поворачивала направо, и это место требовало особой виртуозности, если держишь в руках ведро или пылесос.

Именно там я и столкнулся с Уиллой. Она спускалась на первый этаж с корзиной грязного белья, а я поднимался наверх.

– Ну, и куда это мы направляемся? – поинтересовалась она.

– Эдди у себя?

– Читает. А что?

– Уилла, я хочу с тобой серьезно поговорить.

– Звучит солидно. А ведь еще и недели не прошло, как мы поженились.

– Мы не можем дальше так жить.

– Жить как?

– Когда я пациент, а ты сиделка, уверенная, что я должен лежать в постельке. Я чувствую себя бесполезным и никуда не годным.

– Ну, «бесполезный» – это преувеличение.

– Но люди так не живут! По крайней мере, я бы не хотел, чтобы у нас было именно так.

Я ожидал, что она опять начнет ерничать, однако Уилла неожиданно пошла на попятную. Ее выдал нос, его совершенно очаровательный кончик слегка шевельнулся, и это означало, что дальнейшее, по ее мнению, заслуживает самого серьезного отношения.

– А как бы ты хотел, чтобы у нас было?

– Я хочу, чтобы мы были настоящей парой. Семьей! – Я несколько разволновался. – Не прятаться один за другого, а делать все вместе, как остальные нормальные люди! А прямо сейчас я был бы счастлив просто постирать это треклятое белье!

Ей это не понравилось, однако она, видимо, решила, что подобную помощь придется принять. В итоге она передала мне корзину.

– Ты спятил, – подытожила она. – Иди!

Спустя пару минут, всем своим видом показывая, что не собираюсь мешкать, я слетел на два пролета лестницы вниз, в прохладу пустынного подвала. Прачечная находилась в самом конце дома, далеко от лестницы. Простое помещение, обитое гипсокартоном, с дверью из клееной фанеры и обычной 100-ваттной лампочкой, свисавшей с одной из потолочных балок. Мне всегда нравилось это помещение. Даже когда я жил один, я закрывал дверь и не спеша закладывал вещи в стиральную машину, отмерял моющие средства, выбирал режим стирки, а потом с наслаждением вслушивался в умиротворяющий плеск набирающейся в барабан воды.

Сушилка также имела свою прелесть. Через стеклянный иллюминатор дверцы можно было видеть уютное повторение всего процесса просыхания исподнего белья и футболок. А если смотреть достаточно долго, то становилось заметно, насколько неуловимо меняются предметы с каждым поворотом барабана, насколько уникален каждый его подъем и спуск. Штанины взлетали, словно ноги пловца, уходящего под воду. Носок прилипал к стеклу, будто умоляя о пощаде.

Или вот это.

В стиральной машине я не заметил эту ветровку. Белую, с зелеными полосками на рукаве. Она почему-то показалась мне знакомой, хотя я не знал, откуда ветровка взялась. Нейлоновая спинка, воротник из хлопчатобумажной ткани. В наше время можно увидеть многих, кто носит подобные старомодные вещи, но я не из их числа. Может, Уилла купила ее где-нибудь на распродаже?

Я уже направился к лестнице, но что-то в сушильном агрегате привлекло мое внимание. Какой-то глухой стук изнутри, будто туда попали монеты или машинка Эдди.

Вот только начался этот стук посередине цикла. Ровно в тот момент, когда я поднял руку, чтобы выключить свет и пойти вверх по лестнице.