Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12 Барщевский Михаил

О.: Да, чуть раньше, я начал вести политическую жизнь в 1994 году. И как бы чертой явилась попытка покушения на мою жизнь в 1994 году. Я провел десять дней в Швейцарии, где я ничего не делал, только думал и думал о том, что происходит, осмысливал происходящее. Тогда я и принял решение, что если я лично, именно я лично не стану участвовать в политической жизни, то очень сложно будет вообще построить в России какой-то бизнес.

В.: Просто спрашиваю, в 1995 году были ли эти два человека — Юмашев и Дьяченко — полезным способом влияния на президента Ельцина, так или нет?

О.: Дьяченко практически нет, Юмашев — да, действительно.

В.: ОРТ. Как нам известно, это было акционерное общество, созданное в 1994 году, куда перешли активы «Останкино» — Российской государственной организации по теле- и радиовещанию. Я хочу задать вам ряд вопросов.

В параграфах 45 и 46 вашего свидетельского показания вы говорите нам, что «Останкино» было частично приватизировано, когда активы перешли в ОРТ, и что вы и ряд других российских бизнесменов приобрели все 49 % акций, которые продавались государством.

О.: Да, это правильно.

В.: Это вы собрали консорциум российских бизнесменов, которые приобрели 49 % акций?

О.: Да, я.

В.: Частичная приватизация телерадиовещательного бизнеса явилась результатом успешной кампании лоббирования именно вами?

О.: Конечно.

В.: В ваших показаниях вы говорите, что вы лично встретились с президентом Ельциным, чтобы обсудить этот вопрос. «Мне удалось убедить господина Юмашева и генерала Коржакова и через них президента Ельцина, с которым я встречался лично, чтобы обсудить этот вопрос, что государство должно превратить „Останкино“ в акционерное общество, оставив за собой 51 % акций». Это правильно, да?

О.: Правильно.

В.: Не правда ли, вот это как раз пример ваших возможностей? Благодаря знакомству с Юмашевым, с генералом Коржаковым в данном случае, лично выйти на президента Ельцина и убедить его, что разумно было бы частично приватизировать «Останкино». Это как раз пример того, как вы использовали этих двух лиц, для того чтобы повлиять на президента.

О.: Да, правильно.

В.: Всегда ли было такое понимание между вами и президентом, что вы и ваши коллеги, партнеры будете управлять ОРТ? То есть договорились ли вы с президентом таким образом, что вам будет принадлежать 49 % плюс контроль управления?

О.: В общем и целом, да. Так подразумевалось, я представил причины — почему. Без контекста причин бесполезно обсуждать, что произошло. А контекст был очень простым. Во-первых, я хочу, чтобы вы четко поняли, что это был не бизнес, это был не бизнес! Потому что ОРТ — центральный канал, Первый канал, он нес убытки, только убытки, и задолженность более двухсот миллионов долларов.

Как я вам говорил, по-настоящему я задумался о ситуации, когда меня чуть не убили, что мы должны помочь президенту бороться с коммунистами. И я был разочарован тем, что многие были разочарованы реформами, которые начал президент, многие обеднели. Так происходит после многих революций, сначала люди страдают. И я прекрасно понимал, что это не бизнес, на него нужно тратить много денег. Но ОРТ поможет нам бороться с коммунистами во время предвыборной кампании в 1996 году.

В.: Вы считали, что ОРТ — это и бизнес, и источник политического влияния?

О.: Нет, я хочу подчеркнуть, что до 2000 года ОРТ не было хорошим бизнесом, совсем. Только приблизительно в 2000 году ОРТ стало приносить прибыль. Опять же очень важно, чтобы вы поняли.

Я никогда не думаю о том, чтобы заработать миллионы или десятки миллионов, я думаю о том, чтобы заработать миллиарды. И я думал о том, чтобы капитализировать страну, а не компанию. Невозможно создать «Сибнефть» без стабильной политической ситуации. И идея была в том, что я был одним из первых, кто понял, что политическая стабильность повысит ценность компании. Вот почему я убедил президента через мои выходы, связь на них, принять решение приватизировать ОРТ.

В.: Господин Березовский, для вас в 1994 году ОРТ было не просто первым выходом на массмедиа, на СМИ, но и хорошим бизнесом. Согласны ли вы с этим?

О.: Я не помню, чтобы мне принадлежали какие-то массмедиа или СМИ в 1994 году.

В.: Посмотрите на 47-й параграф: «Для меня ОРТ было не только первым выходом на массмедиа и СМИ, но и хорошим бизнесом».

О.: Да, это правильное заявление.

В.: Справедливо ли тогда отметить, что, по вашим собственным показаниям, вы использовали ваше влияние на президента Ельцина и на его ближайших соратников, советников, чтобы проводить какие-то схемы, которые позволяли бы вам и вашим партнерам делать хороший бизнес?

О.: Я писал эти свидетельские показания несколько месяцев назад, в мае. Безусловно, я считаю, что это хороший бизнес. И это стало хорошим бизнесом. Но я хочу подчеркнуть. Подчеркнуть, что это вообще был не бизнес.

В.: В 1995 году, год спустя после разговоров с президентом об ОРТ, вы провели еще одну успешную кампанию лоббирования, связанную с созданием и частичной приватизацей «Сибнефти».

О.: Да, правильно.

В.: После того как вы взяли в свои руки контролирование и управление ОРТ, вы поняли, что вам нужно 200 миллионов долларов в год, чтобы финансировать издержки ОРТ. Правильно? И значит, вы искали, пытались найти источник фондирования. Помимо «ЛогоВАЗа» — вашего основного бизнеса, существующего на то время, чтоб финансировать ОРТ. И вы думали, что хороший источник финансирования для ОРТ — это большая нефтекомпания, да?

О.: Нет, на самом деле сначала я самостоятельно финансировал ОРТ из собственных средств, потратил огромные средства, которые я заработал в «ЛогоВАЗе» и в других бизнесах, которые были связаны с «ЛогоВАЗом».

Я вам уже говорил, я стал руководить ОРТ в то время только по политическим соображениям, прекрасно понимая, что в будущем это станет прибыльной компанией, как по всему миру телеканалы являются профильным бизнесом. Но в то время это было не так. И когда я встретился с господином Абрамовичем в конце 1994 — начале 1995 года, я тогда уже искал возможности купить нефтяную компанию, я побывал в Сибири. Я хочу подчеркнуть, что я не хочу, чтоб создавалось такое впечатление, что меня вообще не интересовал бизнес. Конечно, меня интересовал бизнес, и очень даже интересовал, но в то время основная задача для меня была — создать политическую стабильность, используя мои возможности в СМИ.

В.: Когда вы встретились с господином Абрамовичем в конце 1994 года и он, как вы описываете в ваших свидетельских показаниях, предложил вам план создания вертикально интегрированной нефтяной компании в Сибири. Основная причина, по которой вас заинтересовало это предложение, я утверждаю, заключалась в том, что это предоставит вам источник финансирования ОРТ.

О.: Основная причина, правильно. Но не единственная причина.

В.: Для того чтобы претворить в жизнь проект господина Абрамовича, вам нужно было убедить Ельцина и правительство отказаться от их существующего плана интеграции Омского НПЗ и «Ноябрьскнефтегаза» — в государственную нефтекомпанию «Роснефть».

О.: У меня такое впечатление, что план Абрамовича неправильный. Господин Абрамович был посредником, просто посредником.

В.: Вы отвечаете на совершенно иной вопрос. Мы дойдем до этого.

О.: Извините.

Судья Элизабет Глостер: Господин Березовский, послушайте вопрос, который поставил вам господин Сампшн. То есть нацельте ваш ответ на тот вопрос, который вам задают.

Г-н Сампшн: Я могу по-другому его сформулировать. Вы утверждаете, что в 1995 году эти активы, то есть «Ноябрьскнефтегаз» и НПЗ, правительство хотело консолидировать в «Роснефть» — государственную компанию. И было очевидно, что «чтобы наш план состоялся, чтобы план Абрамовича состоялся, то мне нужно было бы уговорить правительство и президента вывести эти активы из „Роснефти“ и включить их в список приватизации». Это правильно?

О.: Правильно.

В.: Когда появились залоговые аукционы, вам пришлось также уговорить правительство внести в этот список?

О.: Да, это так.

В.: И вы обсуждали эти вопросы лично с президентом Ельциным.

О.: На самом деле нет. Я обсуждал с президентом Ельциным лично только следующую идею, что необходима возможность финансировать ОРТ, я даже не упоминал президенту лично, как это сделать. Просто сказал, что нам нужно изыскать средства финансирования ОРТ.

В.: Понятно. Ну, мы к этому вернемся. Когда возникла идея создания компании, которая включала бы эти два сибирских предприятия, и идея отсечь их из «Роснефти» была предложена Черномырдину — премьер-министру в то время, он отверг эту идею сразу же, сказал «нет».

О.: Да, изначально он отверг эту идею, это так.

В.: Так что вам пришлось пойти через его голову и выйти уже на самого президента, так?

О.: У меня было несколько бесед с премьер-министром, и действительно, нам не удалось договориться. Вообще Черномырдин, насколько я помню, никогда не принимал решения без личного понимания, что это решение будет эффективным. Это значит, что я несколько раз беседовал с премьер-министром Черномырдиным, у нас были очень хорошие отношения. И помимо этого у меня были также разговоры с генералом Коржаковым, который возглавлял систему охраны президента и тоже был влиятельным человеком. И Ельцин согласился с идеей создания и приватизации новой компании.

В.: То есть Черномырдин сказал «нет». Тогда вы через его голову вышли на президента или, во всяком случае, на советников президента, и тогда было принято положительное решение.

О.: Опять же не совсем так! Я вам уже объяснил, я пытался, безусловно, пытался привлечь на свою сторону президента. Но без Черномырдина, и без того, чтоб Черномырдин понял, что это будет эффективно, невозможно было убедить премьер-министра пойти на этот шаг. И как получилось позже, «Сибнефть» действительно стала очень-очень эффективной компанией.

В.: Значит, вы и господин Юмашев весной 1995 года встречались с президентом Ельциным, чтобы обсуждать этот вопрос?

О.: Как я уже говорил, я обсуждал этот вопрос с президентом, но иначе. Я обсуждал с ним, как изыскать средства финансирования для ОРТ, и мы говорили, и он говорил, что я должен найти способ получения средств для ОРТ. Хочу еще раз подчеркнуть, я лично с президентом Ельциным не обсуждал вопрос создания «Сибнефти».

В.: Но вы договорились с Ельциным тем не менее наверняка, что вы создадите бизнес, предприятие, которое обеспечит финансирование для ОРТ.

О.: Конечно. Я говорил, что я должен найти и найду способ создания бизнеса, частного предпринимательства, которое бы финансировало ОРТ.

В.: Но насколько я понимаю, вы обсуждали в общих чертах с президентом, обсудили, а потом подробности вашего проекта вы обсудили с его ближайшими советниками, включая генерала Коржакова?

О.: Да, это так.

В.: Вы понимали, что генерал Коржаков затем обсудит все эти подробности уже с президентом Ельциным, поэтому вы и вели разговоры с Коржаковым?

О.: Вы знаете, я не присутствовал при разговоре Коржакова с Ельциным, я не знаю, в каких словах это все обсуждалось. Мне известен только результат.

В.: Но вы попросили генерала Коржакова, чтобы президент Ельцин дал добро на интеграцию двух сибирских предприятий в единую компанию, которая потом будет изъята из «Роснефти» и будет частично приватизирована. Вы попросили его получить добро от президента Ельцина.

О.: Ничего подобного! Я просто объяснил Коржакову идею создания такой компании, но я не убеждал его, как это объяснить президенту и как представить эту идею президенту.

В.: Но я не говорю, что вы говорили ему, как получить добро от Ельцина, но вы наверняка попросили генерала Коржакова получить добро у Ельцина?

О.: Да, правильно, просил.

В.: И вы утверждаете, что вам знаком только результат. Результатом явилось, что Ельцин дал добро.

О.: Да, он утвердил, согласовал.

В.: В то же самое время, что и ваши контакты с генералом Коржаковым происходили, вы также использовали ваши отношения с Татьяной Дьяченко, с Юмашевым, чтобы содействовать получению согласия президента.

О.: Я совершенно точно… секундочку, я не помню, чтобы я обсуждал это с госпожой Дьяченко. С Юмашевым точно обсуждал.

В.: Таким образом, сделка, которую вы завершили с Ельциным, была такова: вы сказали ему: «Вы, президент, получаете поддержку моего телеканала, а я получаю такое положение, когда я смогу получать большие средства из этих двух сибирских предприятий». Вот такая сделка была заключена?

О.: Правильно.

В.: И это послужило бы повышением вашего политического влияния, не так ли?

О.: Мне кажется, что нет. В то время меня не так волновало мое политическое влияние, меня заботило, как Ельцину выиграть выборы 1996 года.

В.: Но справедливо ли это описать как коррумпированную сделку?

О.: Ни в коем случае.

В.: Вы утверждаете, что вы встречались также с другими высокопоставленными министрами, чиновниками — это 120-й параграф вашего свидетельского показания, и что среди них был господин Кох.

О.: Да.

В.: Он был заместителем начальника Госкомимущества?

О.: Да.

В.: И вы обсуждали с ним создание «Сибнефти»?

О.: Я не обсуждал создание «Сибнефти», я обсуждал с ним приватизацию «Сибнефти». Я попытался ему объяснить… не то чтобы даже объяснить, я попытался его убедить в том, что он должен претворить в жизнь Указ президента о приватизации «Сибнефти», потому что «Сибнефть» была создана без какого-либо участия Коха. Я помню, что президент издал Указ о приватизации «Сибнефти», а Кох бесконечно откладывал сам процесс приватизации, и я знаю, почему это происходило. Если вам интересно, я могу вам объяснить. Но задача моя была — не обсуждать условия приватизации, моя задача была в том, чтобы надавить на него, подтолкнуть его к реализации, претворению в жизнь Указа президента. Вы знаете, что «Сибнефть» была последней в цепочке приватизации — 28 декабря 1995 года, Указ президента о приватизации «Сибнефти» был ограничен определенным сроком, он был действителен до 1 января 1996 года. Вот почему я встречался с Кохом, чтобы вписаться в эти временные рамки.

В.: Господин Кох был тем чиновником, который отвечал за подготовку указа относительно аукциона декабря 1995 года на право управления компанией в обмен на кредит?

О.: Да, совершенно верно. Я понимал это так тогда, что в то время Кох поддерживал в основном группу «Онэксим», и это было подтверждено, когда господин Чубайс, когда он был безработным, он решил перейти в эту группу. И я знал об очень тесной связи Коха с этой группой, и он был заинтересован, вот почему я пытался подтолкнуть его вовремя выпустить указ об аукционе.

В.: Обсуждали ли вы с группами государственных чиновников осенью 1995 года условия, на которых будет проводиться залоговый аукцион в декабре 1995 года?

О.: Никогда не обсуждал.

В.: Посмотрите, пожалуйста, на параграф 126 ваших свидетельских показаний. Здесь вы заявляете, что «в это время, в начале осени 1995 года, состоялись также встречи с представителями разных сторон, которые заинтересованы были в аукционе, и с разными чиновниками, чтобы обсудить условия аукциона. Я возглавлял переговоры высокого уровня от имени своей группы». То есть вы сами себе противоречите. У вас были переговоры с чиновниками.

О.: Да, в контексте это правильно, я объясню вам, что это означает. Это означает, что я обсуждал с сотрудниками правительства, с теми государственными служащими, которые отвечали за создание «Сибнефти», обсуждал с ними, какая часть «Роснефти» войдет в «Сибнефть», какие предприятия.

В.: Вы обсуждали с ними также условия залогового аукциона, не так ли?

О.: Я не помню, чтобы я обсуждал с ними что-либо относительно приватизации.

В.: Условия аукциона…

О.: Не помню этого.

В.: Но вы помнили все, когда писали ваши свидетельские показания? Вы пишете здесь, что цель этих переговоров — «это обсуждение условий аукциона». Это написано в 126-м параграфе.

О.: Да, правильно.

В.: И среди них фигурировал господин Кох?

О.: Я не встречался с господином Кохом для обсуждения условий приватизации. Я вам уже сказал, я встречался с господином Кохом по вопросу приватизации «Сибнефти» только один раз в конце декабря, чтобы обсудить с ним тот факт, что необходимо издать указ до конца года.

В.: Указ, который обеспечил проведение аукциона и включил «Сибнефть» в список залоговых аукционов, был издан 27 ноября, по-моему, это известная дата.

О.: Да.

В.: И вы вместе с Кохом готовили текст этого указа до 27 ноября?

О.: Нет, абсолютно неверно.

В.: Посмотрите 132-й параграф вашего заявления. «Я обсуждал текст этого ноябрьского указа с господином Кохом. Встретился с ним поздно вечером в его офисе. Я помню, что мы всю ночь работали над текстом».

О.: Вот это то, что я вам и говорю. Я действительно давил на него, чтобы этот указ… Это как раз та встреча, которую я вам описывал. Я пытался подтолкнуть его к тому, чтобы он вовремя провел приватизацию «Сибнефти», пока не истек срок Указа президента. И чтобы дата 28 декабря там стояла, и не позже.

В.: Господин Березовский, я минуту назад сказал, что вы участвовали в подготовке текста этого указа. Вы сказали, что это совершенно неправильно. А потом вы посмотрели на ваше письменное заявление и сказали, что это правильно. То есть я хочу сказать, господин Березовский, что вы даете показания, которые, вы считаете, помогут вашему иску и это не имеет ничего общего с тем, что вы помните или нет.

Судья Элизабет Глостер: Сейчас мы сделаем перерыв на 10 минут.

Перерыв.

Судья Элизабет Глостер: Господин Сампшн, прошу вас. Господин Березовский…

Г-н Сампшн: Господин Березовский, теперь я хотел бы задать вам несколько вопросов относительно одного конкретного аспекта залоговых аукционов, которые проходили в декабре 95-го года. До начала проведения аукционов стало известно, что есть несколько потенциальных участников?

О.: Да, совершенно правильно.

В.: И потенциальные участники, помимо НФК, это была та компания, которая выиграла аукцион, включали в себя «МЕНАТЕП», Инкомбанк и «САМЕКО». Это были три возможных участника.

О.: Это правильно.

В.: «МЕНАТЕП» — это был банк, который был связан с господином Ходорковским и с ЮКОСом, да?

О.: Да, правильно.

В.: Правильно ли сказать, что вы заранее договорились с господином Ходорковским о том, что он заявку свою заявит на немножко более низком уровне, чем НФК?

О.: Да, правильно.

В.: Далее, Инкомбанк. Ваши сотрудники сказали, что там есть некий технический фактор, из-за которого они будут дисквалифицированы, не смогут участвовать…

О.: Они были дисквалифицированы потому, что пакет документов был подготовлен с нарушениями.

В.: Это ваши сотрудники вам сказали?

О.: Да, действительно.

В.: Теперь «САМЕКО». Правильно ли, что «САМЕКО» убедили забрать заявку в самый последний момент в обмен на то, что ваша группа решила взять на себя оплату части долгов группы «САМЕКО»?

О.: Да, это так.

В.: А убедили их это сделать Бадри Патаркацишвили и господин Абрамович, правильно?

О.: Абрамович не участвовал в этом. Это ложь в его показаниях. А Патаркацишвили, да, действительно, он туда летал, и он их убедил снять заявку.

В.: Правильно ли было бы сказать, что аукцион заранее был подстроен?

О.: Нет, конечно, нет. Уже, как вы знаете, у меня в кармане были две заявки, в двух разных конвертах, которые мы согласовали с господином Абрамовичем, с Бадри и со мной. Мы втроем их согласовали. На 100,3 миллиона и 217 миллионов вторая заявка. И мое решение, естественно, зависело от того, какое решение будет принято «САМЕКО». И когда выяснилось, что они приняли решение обменять свое участие на оплату их долгов, которые у них были в отношении банка, они приняли решение о том, что наше предложение в отношении погашения части их долгов лучше, чем предложение Инкомбанка, потому что они на самом деле не собирались владеть «Сибнефтью». Это была просто компания, которая собиралась сыграть некую игру параллельно с самим Инкомбанком.

В.: Господин Березовский, но, по существу, сухой остаток заключался в том, что Инкомбанк был дисквалифицирован, «САМЕКО» вышел, осталось реально два потенциальных участника.

О.: Правильно.

В.: А со вторым участником, с «МЕНАТЕПОМ», вы договорились, что они заявят заявку чуть ниже вашей. То есть получается, что все было заранее подстроено? То есть никакой другой исход, никакой другой результат, кроме победы НФК, не ожидался?

О.: Да, в конечном итоге это совершенно правильно.

В.: Хорошо. Теперь, господин Березовский, в 1997 году вы на Forbes подали исковое заявление в Высоком суде Англии за клевету в печати. Это правильно?

О.: Да, правильно.

В.: А они опубликовали про вас статью, и вы говорили, что они там обвиняют вас в массе всяких нарушений, включая коррупцию.

О.: Да, правильно. Действительно, они написали в своей статье, что я подкуплен кем-то или я кого-то подкупаю, я уже не помню толком.

В.: Хорошо, теперь я вас попрошу посмотреть на то, что утверждалось на самом деле в статье Forbes, в исковом вашем заявлении, и что вы по этому поводу говорили.

Свидетель: Миледи, можно задать вопрос господину Сампшну?

Судья Элизабет Глостер: Нет, к сожалению, вы здесь отвечаете на вопросы, а не задаете. Поэтому посмотрите, пожалуйста, папочку, которую вам сейчас поднесут. Если вы не понимаете вопроса, то я тогда пересмотрю свое решение, но пока что, пожалуйста, просто посмотрите на вопрос, который вам задают.

О.: Сейчас, секундочку, секундочку. Что это за документ?

В.: Это отзыв на ваше исковое заявление в суд со стороны Forbes, то, что Forbes ответил вам на ваше исковое заявление. Forbes, отзываясь на ваше исковое заявление, говорит, что мы перечислили факты, эти факты истинные, они подлинные и… Первое — Березовский, подкупленный бизнесмен, который ведет деятельность в политике и бизнесе, что помогло ему накопить огромные деньги, стал одним из самых мощных людей, властных людей в России. И я не спрашиваю вас, что вы по этому поводу думаете, потому что я знаю, что вы по этому поводу думаете. Я говорю про то, что они пытались доказать.

О.: Да, действительно, они пытались это доказать.

В.: Они ссылались на целый ряд фактов в подкрепление своей позиции. Итак, тут говорится: «Березовский, используя коррупцию, культивирует тесные отношения с Ельциным». Они говорят, что «для того чтобы повысить свое влияние на Ельцина, Березовский дарил ценные подарки Татьяне Дьяченко, его дочери», и они здесь перечисляют эти ценные подарки. «Березовский знал, что Дьяченко очень полезный канал, через который можно доводить до Ельцина идеи, информацию. Через посредство Дьяченко Березовский пытался оказывать влияние на Ельцина для решения своих задач и целей». «Березовский и ОРТ». «Березовский знал, какую власть имеет СМИ в том, что касается политики и бизнеса. И его интерес был в том, чтобы получить контроль над компаниями в области СМИ. Все делалось для того, чтобы решать свои политические задачи и защищать свои частные и бизнес-интересы». На следующей страничке написано, что «посредством своего тесного отношения с Ельциным Березовский смог добиться контроля над ОРТ. Он сделал это, используя коррумпированные средства». Ссылаются на президентский указ о приватизации. Дальше, во втором пункте он говорит, что «Березовский лоббировал Ельцина, Коржакова, пытаясь убедить их приватизировать канал, говоря, что это будет важнейший канал для поддержки следующих выборов. Он говорил, что предоставит 49 % акций политически лояльным инвесторам, сохраняя при этом мажоритарный пакет у правительства. Этот канал будет самофинансироваться, но при этом он будет оставаться под контролем президента».

А дальше посмотрите на пункт 5.42: «Березовский и нефть „Сибнефти“». «Березовский и его коллега Роман Абрамович лоббировали создание приватизации „Сибнефти“, они оба правильно считали, что это откроет хорошую возможность для них получить доступ к ценным активам и повысить свое богатство. Березовский с использованием коррупции использовал свое тесное отношение, влияние на Ельцина, его богатство, зная, что российское правительство находится в тяжелейшей финансовой ситуации, для того чтобы добиться решения своих задач, для достижения своих целей».

Теперь посмотрите, пожалуйста, следующий пункт. Здесь говорится о залоговых аукционах, которые проводились не открытым, не честным образом, не были направлены на то, чтобы добиться самой высокой цены в уплату продаваемых активов. Например, исключение иностранных участников из некоторых аукционов… «привело к снижению цены. Были установлены очень низкие начальные цены» и так далее и так далее.

На следующей странице утверждается, что «51 % акций „Сибнефти“ был выделен для залогового аукциона, это были коррумпированные, заранее подстроенные аукционы».

И дальше они объясняют, почему они были именно заранее подготовленными. «Нижняя цена 100 миллионов, Березовский через НФК предложил 100,3, а это на три десятых только больше, чем минимальная цена». «Он использовал свою тесную связь с Ельциным, и на основе своей поддержки Ельцина» и так далее.

О.: Да, да, я все это помню, я помню наш судебный спор с Forbes. Обвинение в коррупции.

В.: Forbes говорит, что вы знали, что Дьяченко — это хороший, полезный канал для доведения информации и идеи до президента Ельцина.

О.: Я знал, что она является полезным каналом.

В.: И вы пытались оказывать влияние на Бориса Ельцина через нее, мы это сегодня утром уже с вами восстановили.

О.: Да, это правильно.

В.: А почему же вы тогда это отвергали и еще даже подпись поставили, сказав, что ваше отрицание является подлинным?

О.: Да, хороший вопрос, хороший вопрос.

Судья Элизабет Глостер: Вы тогда ответьте на него, пожалуйста.

О.: Ну, это только означает, что этот документ готовился при помощи моих юристов, и, может быть, я невнимательно его перепроверил, юристы ссылаются в этом английском тексте: у меня хорошие отношения с Дьяченко, и то, что я через нее доводил информацию до Ельцина.

В.: Ну, давайте тогда посмотрим другой пункт. Тут вы говорите, подлинное изложение участия Березовского в ОРТ таково: после приватизации Гусинским Четвертого канала Березовский провел обсуждение с Валентином Юмашевым, и после этого с Александром Коржаковым, который в то время был руководителем службы безопасности президента, в отношении возможности приватизации Первого канала. Но сделал это не для финансовых целей, а в связи с политической возможностью использования СМИ в ходе президентских выборов. И он никогда лично не лоббировал президента Ельцина в этом направлении. Но вы же лоббировали его? Вы же лоббировали лично президента Ельцина? Вы об этом в своих свидетельских показаниях говорите.

О.: Я лично лоббировал его в отношении приватизации ОРТ — это правильно.

В.: Хорошо, а почему вы тогда в этом документе это отрицаете?

О.: Сейчас, минуточку. У меня нет ответа.

В.: Господин Березовский, вам в деле Forbes было выгодно сказать, что вы никогда не лоббировали Ельцина в отношении ОРТ, потому что Forbes вас обвинял в том, что вы используете коррупцию для того, чтобы повлиять на президента. Вам это было удобно, да? Вам было удобно, служило вашим интересам — отрицать, что вы лоббируете президента, потому что они как раз вас в этом обвиняли.

О.: Нет, давайте-ка я разделю это дело на несколько этапов. Самое важное, что для меня было, это то, что Forbes пытался настаивать на том, что я гангстер или член гангстерской организации, что я ответственный за убийство Листьева, за массу других проблем, — вот это существо того, что они утверждали.

В.: Причина, по которой вы в данном документе это сказали, заключается в том, что вы думали тогда, что вам это поможет выиграть дело против Forbes. И поэтому вам тогда было совершенно наплевать на то, что это была ложь с вашей стороны.

О.: Нет, нет, я подал иск против Forbes, потому что я был уверен в том, что в их статье была масса фальшивой информации, лжи. И конечно, в итоге, вы помните, Forbes занял позицию, что это действительно была ложь и что все, что они заявляли в свою защиту, можно сказать, что у нас есть очень серьезные сомнения относительно юридической подкрепленности их позиции в защиту.

В.: Еще один момент, который вы здесь утверждаете, — это то, что вы оказывали влияние на Ельцина в части приватизации ОРТ не для того, чтобы нажиться на ней и сделать из нее финансовую «дойную корову», а в силу ее политической важности. Это тоже неправда? Вы в своих свидетельских показаниях сказали, что, по вашему мнению, ОРТ в долгосрочном плане была хорошей компанией, хорошим бизнесом.

О.: Это не неправильно, это верно. Я сейчас объясню почему. Как я уже раньше говорил, в то время ОРТ не была бизнес-компанией, это вообще не был бизнес. И приватизация ОРТ была направлена на то, чтобы истратить деньги, а не заработать деньги.

В.: Вы в своих свидетельских показаниях по данному делу говорите: «У меня нет сомнений в том, что президент Ельцин не принял бы это решение, не подписал бы этот указ о создании „Сибнефти“, если бы я не выступил со своей инициативой и не предпринял своих усилий».

О.: Да, это правильно, да.

В.: То есть он принял решение? И вы именно своим влиянием его убедили это сделать?

О.: Еще раз: да. Несомненно, я действую именно так. Я достигаю своей цели следующим образом: посредством убеждения людей, посредством доведения своих идей… И мне удалось довести до него это и убедить его.

В.: Да, но при этом в деле Forbes вы говорите, что решение о приватизации «Сибнефти», хотя его подмахнул Ельцин, на самом деле принималось бы приватизационной комиссией, и вы, когда это писали в деле Forbes, знали, что это не так.

О.: Ну, еще раз, я не знаю, насколько его об этом информировали, насколько была его глубина погруженности в этот вопрос, я не могу объяснить, что он по этому поводу знал, чего он не знал. Как я уже вам говорил, я не присутствовал, когда он встречался с Юмашевым или с Коржаковым и с другими.

В.: В деле Forbes они просили прекратить производство по делу вообще, по той причине, что у вас в Англии вообще нет необходимости защищать вашу репутацию, потому что никакой репутации в Англии нет, — это правда?

О.: Да.

В.: А вы дали тогда свидетельские показания в ответ на это ходатайство.

В.: Вы помните, что один человек, который подписал аффидевит — письменное заверение в вашу поддержку, — был как раз Евгений Швидлер. Помните?

О.: Да, помню.

В.: Вы просили господина Швидлера дать те показания под присягой в письменном виде?

О.: Да, просил.

В.: Его аффидевит, его показания под присягой в письменном виде были написаны вашими юристами?

О.: Да.

В.: Это аффидевит Швидлера. Он пишет про себя, что он вице-президент «Сибнефти». Он говорит: «Борис Березовский участвовал в создании „Сибнефти“, когда она была частично приватизирована в 96-м году. Сейчас компания полностью находится в частных руках. Он был членом совета директоров до октября 96-го года, он никакой больше роли не играет в управлении компанией и не держит акций. Но тем не менее он публично идентифицируется с этой компанией». Так вот это были свидетельские показания, которые вы просили представить в ваших интересах, поддержка вашей позиции в иске против Forbes. Вы тогда считали, что пункт первый этого аффидевита господина Швидлера соответствует реальности?

О.: Да, соответствует. Минуточку, подождите-подождите. Нет, минуточку, извиняюсь. Понимаете, я не помню точно дату, когда я был директором… членом совета директоров. А, да. Да, до 1996 года, когда я стал заместителем секретаря Совбеза. Да, это правда. Да, да, это правильно. Я согласен с тем, что здесь написано.

В.: Значит, тогда получается, что верно, что в 1998 году, когда этот аффидевит, собственно, писался, вы уже не играли никакой роли в управлении компанией и не держали в ней никакого пакета акций, это было подлинное отражение дел?

О.: Да, у меня не было никаких прав в отношении управления компанией, менеджмента и у меня не было пакета акций.

В.: Forbes говорил, что вы с использованием методов коррупции приобрели как минимум 80 % акций «Сибнефти».

О.: 80?

В.: Да. Это то, что они говорили, а вы это опровергали.

О.: 80 или 18?

В.: Да. Они сказали — как минимум 80. Посмотрите, господин Швидлер цитирует: «В статье неправильно говорится, что господин Березовский приобрел как минимум 80 % акций „Сибнефти“».

О.: Да, согласен.

В.: Вы согласны, что важность показаний господина Швидлера заключалась в следующем, я вам сейчас это медленно объясню. Слушайте внимательно. Господин Швидлер говорит, что заявление в Forbes о том, что якобы 80 % «Сибнефти» принадлежит человеку, которого Forbes называет убийцей и коррумпированным гангстером, напугало английских инвесторов, которые не хотели более иметь никакой связи с компанией, к которой имеет какое-то отношение человек, который описывается в таких нелицеприятных категориях.

О.: Я исходил из того, что, и это было совершенно ясно, в силу политической роли, а не потому, что я был гангстером или что-то вроде этого, я хочу еще раз повторить, то, что Forbes потом признал, это ложь. А причина заключалась в том, что серьезная политическая роль могла нанести удар компании, моя политическая деятельность могла оказаться негативной для компании.

В.: Независимо от того, были или не были вы «Сибнефти» акционером… Вернее так: были или не были вы акционером «Сибнефти» — имело критическое значение для показаний Швидлера?

О.: Ну, Швидлер и Абрамович настаивали на том, что меня надо дистанцировать, отвести как можно дальше от какого-либо прямого участия в управлении «Сибнефтью» или держания акций «Сибнефти».

В.: Господин Березовский, в производстве по данному делу вы утверждаете, что вплоть до 2001 года вы и господин Патаркацишвили совместно держали пакет 50 % акций «Сибнефти». Вы это утверждаете в своем исковом заявлении?

О.: Да, да, так.

В.: Ну вот, если это так, то данный аффидевит вводит читателя в заблуждение.

О.: Вы знаете, это вопрос к Швидлеру, а не ко мне.

В.: А я вот вам задаю вопрос. То есть вы считали, когда возникал вопрос о том, ассоциированы вы или не ассоциированы с «Сибнефтью», было правильно сказать, что вам никакого пакета акций в этой компании не принадлежало, хотя на самом деле вы думали, что на самом деле вы держите как бы половину из общего пакета господина Абрамовича.

О.: Да, совершенно правильно.

В.: И вы до сих пор считаете, что это правильное отражение реальности?

О.: Да, абсолютно, это истина.

В.: Тогда посмотрите еще на один документ, пожалуйста. Это проспект на эмиссию евробондов 1997 года.

О.: Можно мне немного времени для чтения?

Судья Элизабет Глостер: Мы не можем тратить время на то, чтобы вы прочли целиком этот документ.

О.: Извините, я все понял.

В.: Вас консультировали по поводу этого документа заранее?