Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12 Барщевский Михаил

Г. А. Зюганов:

«Березовский — страшное явление „лихих 90-х“, но из того времени не сделано должных выводов»

Хороших слов о Борисе Березовском у меня нет. Он — одна из самых одиозных фигур в России «лихих 90-х». Березовский стал олицетворением полного беспредела определенного периода в истории России — периода реставрации капитализма, когда активно шло первоначальное накопление капитала. Он принадлежал к числу тех самых олигархов, по чертежам которых клонировался российский режим.

У него было неплохое математическое образование, способности. Борис Абрамович мог бы, наверное, стать приличным ученым. Но вместо этого стал дельцом, финансовым комбинатором и политическим авантюристом. До сих пор его многие проделки покрыты мраком тайны. Но основные тенденции в деятельности олигарха прослеживаются достаточно отчетливо.

Склонность к мошенничеству у Березовского проявилась еще в молодые годы. В 1981 году он был задержан милицией в Махачкале за спекуляцию постельным бельем и провел 10 суток в камере предварительного заключения. Но тогда фарцовщик смог вывернуться, как и неоднократно позднее, и избежал уголовного дела.

Когда горбачевская перестройка набрала силы, Березовский затеял свой первый крупный коммерческий проект — «ЛогоВАЗ». Это было в 1989 году. «ЛогоВАЗ» занимался продажей продукции Волжского автозавода, отозванной из зарубежных салонов АвтоВАЗа, и импортом автомобилей Mercedes-Benz. В «мутной воде» продаж и перепродаж и начинается стремительное обогащение олигарха.

Разрушение СССР значительно расширило возможности разного рода махинаторов. Березовский довольно скоро понял: чтобы обогатиться, ему надо сблизиться с политическим руководством страны. Он стал усиленно искать контакты с семьей Ельцина.

В то время журналист Валентин Юмашев (позднее муж младшей дочери Ельцина Татьяны Дьяченко и руководитель администрации президента РФ) подготовил для Ельцина книгу «Записки президента». Встал вопрос о финансировании издания. Березовский через Юмашева и Дьяченко сумел подать дело так, что он «безвозмездно», на началах «щедрой благотворительности» профинансирует издание книги. Сыграли свою роль и ненавязчивые подарки Татьяне Дьяченко. В результате Березовского представили Ельцину. В 1993–1994 годах он становится «другом семьи» российского президента.

Дальше — больше. К тому времени крупные частные банки в России, обслуживая российских экспортеров, уже сколотили огромные состояния.

Финансово-спекулятивный капитал стремился обеспечить сохранность и дальнейший рост баснословных доходов. Поэтому был разработан план обмена долгов правительства на акции лучших, наиболее конкурентоспособных предприятий страны — так называемые залоговые аукционы. В результате этих аукционов 1995–1997 годов высокоэффективные, конкурентоспособные российские предприятия были распроданы по смешным ценам среди приближенных к президенту и правительству коммерсантов. В частности, как отмечалось в печати, государственные пакеты акций, оценивавшиеся на фондовом рынке в июле 1997 года в 14 миллиардов долларов, были проданы на залоговых аукционах коммерсантам менее чем за один миллиард. Вместе с тем, лишив трудящихся России основных средств производства, «реформаторы» превратили их в самых настоящих пролетариев. Все это вершилось не без подсказки из-за рубежа. Запад стремился и стремится к ослаблению России.

В устных выступлениях, статьях и книгах я многократно обращал внимание на все эти аферы. И какие только обвинения, угрозы не сыпались на меня после таких выступлений. Но даже на Западе честные политики, ученые-экономисты, простые люди хорошо видели преступный характер приватизации в нашей стране. Вот как характеризовал этот процесс совестливый американский журналист Пол Хлебников в своей книге «Крестный отец Кремля — Борис Березовский, или История разграбления России»: «Превращение России из мировой сверхдержавы в нищую страну — одно из самых любопытных событий в истории человечества. Это крушение произошло в мирное время всего за несколько лет. По темпам и масштабу этот крах не имеет в мировой истории прецедента… В результате приватизации обогатилась лишь небольшая группа „своих“. Страну разграбили и развалили новые собственники. Как могло случиться такое? Все указывает на российскую организованную преступность». Добавлю: криминал был задействован прежде всего на вершине государственной пирамиды.

Довольно скоро Березовский понял исключительную роль средств массовой информации в манипуляции мнениями людей. К началу двухтысячных он становится крупнейшим медиамагнатом в стране. Олигарх контролировал газеты «Коммерсантъ», «Новые Известия», «Независимая газета», журналы «Власть», «Деньги», «Огонек», радиостанцию «Наше радио», телекомпании ОРТ (Первый канал), МНВК (ТВ-6) и ряд других известных средств массовой информации. Вся эта машина в соответствующий момент могла вбросить и вбрасывала в общественное сознание нужную информацию. Березовский остается непревзойденным в области демагогии. Ну разве можно сравнить его «сенсации» с «е-проектами» того же Михаила Прохорова или откликами на «информационные поводы», которые мы слышим от «тихого» Романа Абрамовича? Опять же все делалось по согласованию с «семьей». Ведь Татьяна Дьяченко в самый сложный для Ельцина момент, с 1996 по 1999 год, была не только советником президента Российской Федерации, но и членом совета директоров телеканала ОРТ.

Как и другие олигархи, Борис Абрамович ничего не сделал для развития российской промышленности и других отраслей хозяйства. Его совсем не беспокоило удовлетворение нужд российских граждан. Коммерческие проекты сводились к захвату высокодоходных предприятий и организаций, имевших крайне выгодные для хозяйственной деятельности ресурсы. Предприятия, которые попадали в руки Березовского или под его контроль, не стали работать эффективнее, не выпускали больше продукции и не оказывали больше услуг. Так было и с «Сибнефтью», и с «Аэрофлотом». В качестве главы Автомобильного всероссийского альянса (АВВА) Березовский раструбил о масштабном проекте «народного автомобиля», но демагогический проект рухнул, можно сказать, не начавшись. Банк «СБС-Агро» лопнул, а значительная часть сбережений вкладчиков куда-то навсегда исчезла.

Березовский не понимал реальное производство и не хотел его понимать. Он даже не был монетаристом в классическом смысле этого слова, хотя и проявлял тягу к финансовым спекуляциям. Коммерческие «успехи» олигарха строились на изворотливости, торгашеских уловках, подкупе, а порой запугивании и шантаже чиновников и управленцев-хозяйственников. Даже «ЛогоВАЗ» приносил значительную прибыль только потому, что в силу сговора с руководством «АвтоВАЗа» автомобили попадали к Березовскому по цене существенно ниже себестоимости.

Но это еще не все. Вопросы обладания собственностью «решались» в «лихие 90-е» с особой жестокостью. Березовский почти постоянно находился в самых «горячих точках» российской экономики и политики. Прямых доказательств нет, но как-то так происходило, что многие из его проектов сочетались с убийством или случайной смертью ключевых, противостоящих олигарху фигур.

Березовский подавал себя либералом. Он взахлеб рассуждал о свободе, демократии, правах человека. Но дальше пиара дело не шло. Даже многие его бывшие бизнес-партнеры характеризуют олигарха как крайне ненадежного, скользкого и злобного человека. Говорить о каких-то его моральных ценностях, устоях не приходится.

Склонность Березовского к интригам и «подковерным играм», мошенничеству и откровенному беспределу особенно ярко проявилась во время президентских выборов 1996 года. Олигархи боялись смены политического и социально-экономического курса страны. Крупный финансово-спекулятивный и сырьевой капитал откровенно рвался к государственной власти. Его представители хорошо понимали, что им нужна такая власть, которая обеспечит новые огромные барыши.

Мне тогда, как кандидату на должность президента страны, нужно было встречаться с различными слоями населения. Далеко не все встречи были приятными. Накануне президентских выборов 1996 года Березовский был в моем кабинете в Думе, приведя «семибанкирщину». Они хотели согнуть и подмять, сломать и запугать меня и моих товарищей. Пытались шантажировать. Ничего из этого не вышло! Мы участвовали в выборах и достойно их прошли.

Они видели и слышали мое выступление в Давосе на Всемирном экономическом форуме, когда я представлял свою программу в качестве кандидата в президенты. И жутко перепугались, потому что деловой мир, собравшийся там, вдруг почувствовал, что наша программа вполне реальна и пользуется большой народной поддержкой. У нас были грамотные кадры, знающие специалисты, волевые управленцы, способные ее реализовать. Западные бизнесмены были готовы вести диалог и направлять в Россию свои капиталы, работать у нас в стране, сотрудничать и торговать. Мы понимали, что нужно развивать рыночные отношения, но считали и считаем, что без умного и честного государственного управления в интересах большинства трудового населения Россия не в состоянии двигаться вперед.

Во многом благодаря Березовскому и Чубайсу дряхлый Ельцин был переизбран в 1996 году на второй срок. В ход шло все — жестокое административное давление, огромные деньги, игнорирование законодательства.

Я уж не буду говорить о вбросах избирательных бюллетеней, грубых подтасовках, прямых фальсификациях результатов голосования. Понятно, что государственные служащие не имеют права участвовать в предвыборной кампании. Однако губернаторы, главы администраций городов и районов в открытую агитировали, требовали голосовать за Ельцина, обещая людям «молочные реки с кисельными берегами». А те из чиновников, кто не смог «продавить» необходимый результат, вскоре после выборов лишились своих должностей.

Согласно действовавшему законодательству, избирательный фонд не должен был превышать 3 миллионов долларов. Да и такую сумму никто, кроме Ельцина, собрать не мог. Это же очень большие деньги. Откуда, например, я мог их взять? Зюганову помогали, часто помогали люди, сами испытывавшие нужду. Огромное им спасибо! Но кто бы мог дать мне такую сумму?

Как обстояло с финансами у Ельцина? По оценкам экспертов, на его президентскую кампанию было истрачено на несколько порядков больше денег — от одного до четырех не миллионов, а миллиардов долларов. Не могу сказать, учитывались ли в данном случае разворованные деньги или нет. Поскольку «кумир», так сказать, «кумиром», но у сторонников Бориса Николаевича было не принято забывать о себе. И речь тут идет не о «рубашках», которые ближе к телу, а о серьезных вещах.

На полную мощь работали телеканалы, особенно ОРТ Березовского. По закону ТВ во время выборной кампании должно сохранять нейтралитет и объективность. На деле же российским гражданам показывали только новости, программы и рекламные ролики, восхвалявшие «мудрого Ельцина» и всячески очернявшие его оппонентов, выливали на них потоки грязи и оголтелой клеветы. Антикоммунистическая истерия и психоз в то время были задействованы на полную катушку. Граждан пугали «гражданской войной», «расстрелами» и «концлагерями». То заявляли, как помощник президента Георгий Сатаров, что коммунисты создали тиры в ближнем Подмосковье и совершенствуют свое мастерство в стрельбе, распространяли прочий бред. В это время родилась бессовестная «карауловщина». Десятимиллионными тиражами издавалась и рассовывалась по почтовым ящикам совершенно грязная газетенка «Не дай Бог!», сначала даже без указания тиража и состава редакции, как газета «частного лица». Потом выяснилось, что главным редактором газеты был Леонид Милославский, сотрудник издательского дома «Коммерсантъ», сразу после выборов он стал его генеральным директором. Напомню, что ИД «Коммерсантъ» был под контролем Бориса Березовского.

Российские олигархи пытались «наезжать» на нас не только с этой стороны, прорабатывались авантюры и похлеще. Березовский уговаривал Ельцина и сам являлся инициатором запрета Коммунистической партии и преследования меня как политика. Тогда министром юстиции был Крашенинников, они и его «прессовали», чтобы он запретил КПРФ. Но надо отдать ему должное — он удержался. Я встречался с Крашенинниковым, обсуждал эти проблемы и, как человеку грамотному, объяснял, что запретить нас невозможно. Социалистические идеи разделяют в России миллионы людей! Как их запретишь в приказном порядке? В 1991 году издавались же указы о запрете компартии, нанесли по ней антиконституционный удар, но не удалось запретить.

Ельцин по подсказке Березовского пытался тогда организовать еще одну чудовищную провокацию. Ситуация особенно обострилась накануне и в день денонсации Государственной думой беловежских документов. А как должны были поступать депутаты? При подписании этих документов российский президент и компания нарушили не только Конституцию СССР, но десятки статей действовавшей в то время Конституции РСФСР.

Они хотели ввести войска в Москву и занять Госдуму. В Думе и вокруг здания уже находился ОМОН. Мне позвонили военные, с которыми я был хорошо знаком, и сказали: «Делайте что хотите, но это будет на порядок хуже 93-го года». Ельцин подготовил три указа: о разгоне Думы, о запрете компартии и об интернировании почти 400 политиков. Но мы приняли тогда очень серьезные и решительные меры, сумели повлиять на общественное мнение. И они не решились. Президент вынужден был порвать проекты своих указов и отменить уже принятое решение.

Многие российские политики испытывали давление со стороны Березовского. К концу 1990-х годов, после обеспечения президентской кампании Ельцина на выборах 1996 года, Березовский превратился в самого влиятельного олигарха. Ельцин не только «отблагодарил» Березовского в коммерческом смысле, позволив укрепить его бизнес-империю. Березовский занимает высокие должности в структурах государственной власти: заместитель секретаря Совета безопасности, исполнительный секретарь СНГ, а затем стал депутатом Государственной думы от Карачаево-Черкесии. Видимо, в то время его уже перестает удовлетворять роль лоббиста, пусть и на самом верху государственной власти. Теперь он лелеет мечту, стремится приватизировать саму государственную власть в России. Пожалуй, это время имел в виду директор ЧОП «Атолл» (охрана олигарха) Сергей Соколов, когда сказал: «Березовский был стратег семьи Ельцина, Бадри Патаркацишвили — бухгалтер, а Абрамович — ключник, кассир».

Будучи заместителем секретаря Совета безопасности, Березовский теперь приезжает на Северный Кавказ как представитель федерального центра. Он безграмотно вмешивается в дела российских военных, идет на весьма странные контакты с чеченскими боевиками. Генерал-полковник, Герой России Геннадий Трошев в своих воспоминаниях «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала», сославшись на А. Кадырова, писал, что накануне вторжения в Дагестан Березовский «спонсировал» Шамилю Басаеву один миллион долларов.

Трошев командовал в 1995–2002 годах федеральными войсками в Чечне, а затем в Дагестане и был достаточно информирован. Он выразил большое сомнение в истинных мотивах освобождения Березовским из плена российских солдат, их отпускали уже через 1–3 дня после пленения, чего почти никогда раньше не бывало. Причем среди освобожденных почти все были только рядовыми. Генерал отметил, что действия похитителей и освободителей выглядели на редкость скоординированными, более того, штаб СКВО располагал доказательствами сговора с бандитами. Он так подытожил свои рассуждения на эту тему: «Быстрое освобождение нескольких групп российских солдат поставило больше вопросов, нежели дало ответов. И как-то в тени на этом фоне осталось очередное высказывание тогдашнего министра по делам национальностей Рамазана Абдулатипова, который заявил, что в расцвете торговли людьми на Северном Кавказе во многом виноваты те, кто пытается показать, сколь велико их влияние в Чечне. Это был явный намек на Бориса Березовского».

Инициатив у олигарха во власти было, действительно, много. Он активно участвует в создании «Единства», будущего ядра нынешней «Единой России». Дирижирует кадровой политикой в стране. По крайней мере, как олигарх сам утверждал, участвует в определении будущего преемника Бориса Николаевича. Может быть, он преувеличивал свою роль, но есть все основания полагать, что в его конторе, а не в Кремле, решались многие важнейшие вопросы. Пока Березовский находился в России, он не оставался в стороне и от борьбы за переделы собственности.

Начиная с первой половины «лихих 90-х» мне многократно приходилось разоблачать Березовского. Я открыто говорил о его проделках и Ельцину, и Черномырдину, другим фигурам верхушки власти. Много занимался раскрытием афер Березовского замечательный юрист, член ЦК нашей партии, к сожалению, безвременно ушедший из жизни Виктор Иванович Илюхин. Обвинения в мошенничестве, отмывании денег, связях с чеченской мафией и заказных убийствах против Березовского были выдвинуты упоминавшимся мной американским журналистом Полом Хлебниковым. Сначала он написал об этом в 1996 году в журнале «Форбс», повторив их в своей книге чуть позднее. Но все это как бы попадало в «черную дыру». Обвинения против Березовского Прокуратурой РФ по результатам следствия были сформулированы только в 1999 году, при правительстве Примакова — Маслюкова.

С тех пор в отношении Березовского было возбуждено 13 уголовных дел, по двум делам обвинения сняты, еще по двум вынесены заочные приговоры. В 2007 году Савеловский суд Москвы заочно приговорил Березовского к шести годам лишения свободы по делу о хищении более 214 млн рублей «Аэрофлота». В 2009 году Красногорской городской суд заочно признал Березовского виновным в хищении 140 млн рублей «ЛогоВАЗа» и «АвтоВАЗа», после чего путем частичного сложения сроков приговорил его к 13 годам лишения свободы.

Не только правоохранительные органы Российской Федерации, но и ряда других стран — Бразилии, Франции, Нидерландов, Швейцарии — имели серьезные претензии к Березовскому. Его проделками занимались следователи, принимались судебные решения за рубежом. В своей кипучей деятельности олигарх вышел на международный уровень.

Березовский сам подвел итог своей жизни. В 2000 году он бежал в Англию, дальше в России оставаться было нельзя. Слишком далеко зашел. Но и из-за рубежа он постоянно подавал свой голос.

В 2012 году, незадолго до кончины, на страничке в «Фейсбуке» было опубликовано покаянное письмо Березовского. В этом письме говорится: «Я каюсь и прошу прощения за алчность. Я жаждал богатства, не задумываясь, что это в ущерб другим. Прикрывая свой грех „историческим моментом“, „гениальными комбинациями“ и „потрясающими возможностями“, я забывал о согражданах. И то, что так делал не я один, не оправдывает меня».

Конечно, трудно сказать, принадлежало ли это письмо Березовскому и насколько оно отражало его действительную позицию, даже учитывая, что в силу вертлявости мнений и позиций у него бывало много. Дело в том, что в начале 2012 года на странице в том же «Фейсбуке» было опубликовано другое письмо олигарха, где он называл Бориса Ельцина «великим реформатором — родителем и радетелем свободного русского народа». Соответственно, в письме всячески восхвалялся период нахождения Ельцина у власти и содержался призыв возвращения к 1990-м «силовым путем».

Но, видимо, олигарх все же почувствовал, что прожил жизнь зря, что у него нет ни семьи, ни Родины, ни денег, ни партнеров. О друзьях не говорю, их у Березовского никогда не было. Он запутался, все промотал и разрушил. Жил в страхе, все время с кем-то судился, кому-то завидовал и мстил. Финал вполне закономерен. После того как Березовский проиграл судебный процесс другому российскому олигарху, Роману Абрамовичу, на сумму 5,5 миллиарда долларов, врачи поставили ему диагноз «клиническая депрессия». Может быть, она стала причиной смерти Березовского. О конкретных причинах финала я не берусь утверждать, хотя не исключаю любую из существующих версий.

Пятница, 7 октября 2011 г.

Перекрестный допрос Бориса Березовского (09:00)

В.: Господин Березовский, я вчера сказал, что мы считаем, что не было никакого соглашения в отношении 49 % (акций). И то же самое заявляю в отношении остальных процентов.

О.: Вы совершенно не правы, между мною, господином Абрамовичем и Бадри… было договорено, что господин Абрамович будет заниматься всеми делами, связанными с «Сибнефтью» и вокруг «Сибнефти». Если ему нужна наша помощь или что-либо от нас, он в любой момент может к нам обратиться.

В.: И вы утверждаете, что это было сказано по сути или просто это вы так понимали ситуацию?

О.: Это было соглашение, была договоренность.

В.: Я поспорил с вашей версией, и я утверждаю, что единственное взаимопонимание между вами в 1995 году было такое, что вы будете выступать политическим покровителем господина Абрамовича взамен на регулярные выплаты, регулярный гонорар.

О.: Это совершенно не так. Я вам вчера говорил, что я отвечал также за финансирование всех наших потребностей, возникающих в связи с приватизацией «Сибнефти». И я не отходил от нашей договоренности с Абрамовичем, и, насколько я понимаю, господин Абрамович тоже не пересматривал свою договоренность со мной.

В.: Вы нам сказали, что проект «Сибнефти» для вас был необходим, чтобы получить средства для ОРТ, и вам нужны были эти средства достаточно быстро, не так ли?

О.: Конечно. Как вы знаете, возможность приватизировать эти предприятия была оформлена указом президента в определенные сроки. Вы, наверно, знаете историю России того времени. Мы очень торопились из-за выборов. Выборы, по российскому законодательству, должны были произойти в июне 1996 года.

Это был первый раунд. Второй раунд прошел 3 июля 1996 года. И как вы знаете, правительство в то время выделяло специальное финансирование для СМИ.

Судья Элизабет Глостер: Я не хочу вас прерывать, вы можете сколько угодно давать показания, но мне было бы полезней, если бы вы все-таки ограничились ответом на вопросы, которые вам задают. Вам задали вопрос. Вам нужно было быстро осуществить проект «Сибнефти», чтобы в ближайшие сроки получить средства для ОРТ?

О.: Ответ — да. Но я просто хотел подчеркнуть, что это было важно, но не критично, потому что все знали, что в итоге мы найдем средства для ОРТ.

В.: Вы говорили, что «Сибнефть» была убыточным бизнесом в то время. Как акционерное владение акциями в неприбыльной компании давало вам возможность получить средства для ОРТ?

О.: Очень просто. Когда государство владело «Сибнефтью», она работала неэффективно, это происходило со всеми нефтяными компаниями, и лучший пример — это ЮКОС, который за год увеличил доход компании не на 100 %, не на 200 %, а на 300 %. Потому что невозможно было эксплуатировать компании старым способом, вот почему президент Ельцин дальнозорко принял решение приватизировать самые лучшие, может быть, предприятия в советской экономике. И все прекрасно понимали, как это делать. И тот механизм, который использовал Абрамович в то время, — это тот же самый механизм, который использовал Ходорковский. И в очень короткие сроки все нефтяные компании стали суперприбыльными. К сожалению, Ходорковский сидит в тюрьме за это, а Абрамович наслаждается преимуществами, но все компании стали прибыльными одинаково.

В.: Когда господин Абрамович взял в свои руки управление «Сибнефтью», «Сибнефть» несла убытки в самом начале, так?

О.: Что касается торговых операций, торговли нефтью, я уверен, они получали прибыль. Что касалось, видимо, добычи, то они несли убытки. Но все нефтяные компании, как только они попадали под контроль частных капиталов, они тут же получали прибыль через трейдинговые компании.

Судья Элизабет Глостер: Была ли у вас уверенность, что господин Абрамович — правильный человек, который превратит это государственное предприятие в прибыльное частное предприятие?

О.: Да. Я считал, что он был человеком, который мог это сделать. И я объясню почему. Потому что любая революция создает совершенно новые отношения между людьми, люди старого режима уже не могут в новой реальности работать, приходят новые люди, и сами вы должны разобраться, кто есть кто. Например, когда я работал в науке, то целые годы уходили на то, чтоб понять, кто — настоящий ученый, а кто просто играет роль ученого, а когда возникла новая реальность, я не знал ни Бадри, ни Абрамовича, не знал Ходорковского вообще. Ушло время, чтобы понять, кто есть кто, кто способен, а кто не способен на успех в новой реальности. Все зависит только от вашей интуиции, правильный это человек или нет, я с самого начала говорил вам, что когда я на яхте встретился с Абрамовичем, я был очень рад, взволнован тем, что такой молодой человек, при этом — такая умница, в таких сложных условиях наладил отношения с очень сложными людьми. Я не знаком был с размером его бизнеса, все мы были новичками на рынке, никто не знал, кто есть кто, только с опытом можно было признать, кто на что способен, и Абрамович создал такое впечатление, что он — способный человек, и позже он это доказал, он действительно превратил «Сибнефть» в очень эффективную компанию.

В.: Вы вчера сказали, что он даже не был умным особо, с вашей точки зрения.

О.: Это не так. Слово «смарт» — это такое слово, очень емкое. Я считаю, что стратегически он действительно не особо умен, но он — гений, во всяком случае в одной области абсолютный гений. Если он хочет кого-то лично в чем-то убедить — он так много для вас сделает и вы так начинаете ему доверять, начинаете верить, что он искренен, это просто гений в этом, гений, и он, действительно, убедил меня, я очень долго думал, что он сыном мне являлся. Немножко терминология восточная, там брат, сын и так далее, он, конечно, не был моим сыном, но доверие мое к нему было столь высоко, что, конечно, он в этом — гений, в том, как он зарабатывает доверие.

В.: Я же хочу вам сказать, что ваша единственная заинтересованность в господине Абрамовиче в 1995 году заключалась в том, что это был человек, который нуждался в вашем политическом покровительстве и готов был за это платить.

О.: Это абсолютно не так. Абсолютно. Безусловно, он нуждался в моем политическом влиянии, в этом нет никаких сомнений, но не в обмен на какие-то крошечные гонорары. Я знаю, что господин Абрамович несколько раз изменял свои свидетельские показания, и в итоге он пытался объяснить, что я был для него просто «крышей». Это очень интересно, нужно дать определение этому понятию.

В.: Вы сказали господину Абрамовичу в начале 1995 года, не так ли, что 30 миллионов долларов в год вы рассчитывали получать, если вы ему поможете?

О.: Извините. Я не помню, чтобы мы обсуждали конкретную цифру, мы, безусловно, обсуждали тот факт, что у нас с ОРТ большая проблема, не могу исключить, что я мог сказать ему, что нам нужна определенная сумма, чтобы решить нашу проблему в ОРТ, и очевидно, что дефицит в год в то время составлял примерно 30 миллионов долларов, но я не помню, чтобы я эту сумму обсуждал конкретно с господином Абрамовичем.

В.: Дефицит составлял 200 миллионов долларов в год.

О.: Да, когда мы взяли управление ОРТ в свои руки, то дефицит был 200 миллионов, это был накопленный дефицит, или убытки в год. Я не помню, за какой период он накопился, но в любом случае в год больше нужно было средств, чем 30 миллионов.

В.: Пару минут назад я утверждал, что вы сказали господину Абрамовичу, что вы ожидали получать 30 миллионов долларов в год, а помните ли вы в начале 1995 года, что вы спрашивали у господина Абрамовича, какой у него доход и может ли он позволить себе платить такие средства?

О.: Насколько я помню, мы никогда не обсуждали с господином Абрамовичем конкретную сумму, которую «Сибнефть» должна выплачивать в ОРТ, мы никогда не говорили, что каждый год мне нужно от Абрамовича столько-то и столько-то денег. Я понимал прекрасно, что, с одной стороны, через торговлю нефтью только-только начинали зарабатывать деньги по «Сибнефти», с другой стороны, было совершенно очевидно, что если мы будем продолжать выстраивать ОРТ, его реструктуризировать, затраты будут сокращаться, что и произошло на самом деле.

В.: Помните ли вы встречу с господином Абрамовичем в марте 1995 года в клубе «ЛогоВАЗ», где вы попросили его первый раз выплатить вам средства?

О.: Март 1995 года?

В.: Да.

О.: Чтобы получить оплату до того, как была создана «Сибнефть»?

В.: Да.

О.: Нет, я этого не помню.

В.: Вы просили у него 8 миллионов долларов.

О.: Я попросил его выплатить мне 8 миллионов долларов? Это совершенно невозможно.

В.: И эти 8 миллионов поступили от швейцарской нефтеторговой компании «Руником», принадлежавшей господину Абрамовичу.

О.: Я ничего об этом не знаю. Совершенно невозможная идея, что я просил Абрамовича платить мне деньги до того, как была создана «Сибнефть».

В.: Человек, который занимался переводом этих средств вам из российских торговых компаний Абрамовича, дает показания и говорит, что она выплачивала вам средства в 1995 году на сумму 20–30 миллионов долларов. Вы это отвергаете?

О.: Абсолютно отвергаю.

В.: А помните ли вы, что в марте 1995 года госпожа Гончарова 5 миллионов долларов вам наличностью принесла в клуб «ЛогоВАЗ», долларовыми прямо бумажками?

О.: Господин Сампшн, я не хочу играть в игры, я хочу вам сказать, что я никогда не просил Абрамовича ничего платить до того, как была создана «Сибнефть». Это полный идиотизм, это глупо. Я признаюсь, что у нас было много проблем, это так, но у нас был консорциум, неофициальный консорциум, но крупнейшие российские банки были задействованы в создании крупнейшей телекомпании, и маленький такой Абрамович, такой бедненький, денег у него не было, еще и «Сибнефть» не создал, и вдруг я к нему прихожу и говорю: «Господин Абрамович, выплати мне, пожалуйста, 5 миллионов долларов, у меня их нет». Как это может быть, как я могу это попросить? Ну, может быть, все это ему приснилось, выдумал все, когда готовил свои показания?

В.: Вы попросили, потому что вы проверили в 1995 году, может ли он позволить себе платить вам 30 миллионов.

О.: Я знаю, что Абрамович настаивает, что он был крупномасштабным бизнесменом в то время, что у него 40 миллионов было прибыли в год, — это совершенная ерунда, это было невозможно, чтобы его компании генерировали такие суммы. Если это так, то почему все мы — и он, и я искали деньги, как купить «Сибнефть»?

Если он генерировал 40 миллионов, то какая проблема? Он мог обратиться в «Столичный» банк или в «МЕНАТЕП», поехать по всему миру, что я, собственно, и делал, а Абрамович готовил мне проспект, чтобы я ездил по всему миру, попытался поднять деньги. Если он 40 миллионов зарабатывал — конец истории, он бы выделил эти деньги. Я тогда зря, что ли, время тратил? Это — ерунда.

В.: Что вам было известно в 1995 году относительно способности нефтеторговых компаний Абрамовича платить вам деньги?

О.: Я ничего не знал. Ничего. Мог себе представить, что компании были маленькие. Очень маленькие.

В.: Вы то есть представляли себе, но ничего не знали?

О.: Я разговаривал с ним, но он ни разу мне не говорил: Борис, слушай, у меня есть потрясающая компания, мы можем то и то и так далее. Если бы у него была такая потрясающая компания, он бы меня проинформировал.

В.: У нас нет полноценных архивных документов, которые отражают все эти платежи, но кое-какие документы у нас есть, и я хочу вам их показать. Это банковский перевод, который показывает, что «Руником» переводит средства в «ЛогоВАЗ» 31 сентября 1995 года (4 миллиона долларов). Вы видите это, да?

О.: А в чем причина? За что этот платеж осуществляется?

В.: Я как раз вас и хотел спросить.

О.: Но вы уже получили ответ. Ответ такой: что это такое?

В.: Здесь говорится, что это «соглашение об оплате». Расскажите нам о «соглашении об оплате».

О.: А, это оплата по соглашению об оплате. Я ничего не знаю, но если для суда это важно, я могу гадать, что это такое. Может быть, «ЛогоВАЗ», который в то время был крупнейшим дилером автомобильным в России, и многие компании, в том числе и нефтяные, покупали большое количество автомобилей у «ЛогоВАЗа». В этом нет ничего исключительного, вполне возможно, что нефтеторговая компания Романа купила автомобили, и это оплата за эти автомобили. Но это опять же лишь догадки, не более, потому что совсем это не мое дело. Не мое дело смотреть на такие документы. Господин Сампшн, я знаю, что вам это не нравится, но, пожалуйста, сосредоточьтесь. У меня есть параллельная жизнь, и это вообще для меня что-то второстепенное, я это не понимаю, об этом не думал.

Судья Элизабет Глостер: Вы больше себе поможете, если вы будете коротко отвечать. Вы можете просто сказать: я не смотрел на эти документы, я занимался своим бизнесом, мне было не до этого. Вы просто так отвечайте. Ответьте, пожалуйста: вы предполагаете, что это какая-то оплата, может быть, за автомобили?

О.: Да, может быть. И есть еще тысяча других объяснений возможных.

В.: Политика коммунистов в 1995–1996 годах заключалась в том, чтобы национализировать все предприятия, которые были приватизированы или частично приватизированы. То есть если б они победили, то все национализировали.

О.: Да, но они стали более сильными позже.

В.: Но это была их политика, это был их курс.

О.: Да.

В.: Если бы коммунисты выиграли выборы, они бы прекратили приватизацию и продажу государственных активов и ренационализировали все, независимо от того, были вы каким-то образом ассоциированы с какой-то компанией или нет.

О.: В итоге, конечно, да. Но кто первым окажется — это вообще-то интересный вопрос. Было много бизнесменов, которые думали, что они договорятся с коммунистами, приведу пример, чтобы не голословно утверждать. Когда в Давосе в начале 1996 года мы с наиболее влиятельными бизнесменами договорились, что единым фронтом будем выступать против коммунистов, они (бизнесмены) уже до этого платили деньги не только в поддержку Ельцина, но в и поддержку коммунистов.

В.: Но никакого смысла не было для господина Абрамовича настаивать, чтобы этот договор не был записан в случае прихода коммунистов к власти, потому что коммунисты национализировали бы приватизированные и частично приватизированные государственные активы независимо от того, с кем они были связаны. Такова правда.

О.: Как я вам уже говорил, многие бизнесмены думали иначе: были люди, которые верили, что коммунисты придут к власти, и те, кто не верил. Те, кто не верил, были в меньшинстве. Те, кто верил, — в большинстве. Те, кто верил, что Ельцин останется президентом, были в меньшинстве. И даже очень богатые бизнесмены, которые думали, что Ельцин может победить, даже они платили деньги коммунистам, и заодно платили деньги в поддержку ельцинской предвыборной кампании. И безусловно, Абрамович, как и большинство бизнесменов, боялся, что коммунисты вернутся к власти. Я очень хорошо помню, что мы в итоге договорились вот так дистанцироваться где-то в 1996 году.

Судья Элизабет Глостер: По какой причине вы не подписывали договор между вами, если коммунисты все равно придут и все равно все отберут? Какой смысл, какая разница, записано это, не записано на бумаге?

О.: Представьте себе, что коммунисты приходят к власти и не начинают национализировать. Были люди, которые думали, что они не будут национализировать. В политической борьбе Абрамович рассчитывал на то, что его не национализируют.

Судья Элизабет Глостер: То есть вы считаете, что если бы видно было, что вы связаны каким-то образом с компанией, и если бы все это было на бумаге, то коммунисты, придя к власти, с большей вероятностью национализировали бы сразу эту компанию?

О.: Конечно, именно это я и пытаюсь объяснить, Ваша Честь.

Судья Элизабет Глостер: То есть вы хотите сказать, что вы доверяли Абрамовичу?

О.: Конечно, я ему доверял.

Г-н Сампшн: Хорошо, ваша договоренность, взаимопонимание, пусть мы по-разному это понимаем, с господином Абрамовичем подразумевала, что вы связаны честью, но не подразумевала, что по закону вы тоже связаны.

О.: Конечно, нет. Одна из причин, почему я покинул Россию, потому что правосудие в России меня не сможет защитить, я ушел в политическую ссылку, и если я поеду в Россию и попытаюсь в суде доказать свою невиновность, я никогда не покину Россию.

Сейчас суд подчиняется политической власти, в то время суд не был под таким серьезным контролем политиков. Тогда мы только начинали строить систему правосудия, судебную систему, она существовала. А сейчас ее просто нет, они делают все, что им велит политическая власть.

В.: Господин Березовский, вы в декабре 1995 года представляли, что основная сумма денег, которая была выдана в кредит российскому государству, выдавалась банком СБС?

О.: Да, конечно. Это была моя договоренность с господином Смоленским, что он нам поможет организовать эти деньги для аукциона, 100 миллионов долларов.

В.: По правилам аукциона заявители должны были иметь банк, который с ними ассоциируется, не так ли?

О.: Что вы имеете в виду — ассоциируется с ними?

В.: Они должны были вместе с банком подавать заявку. Банк, который будет выдавать кредит.

О.: Да.

В.: СБС-банк перед тем, таким образом, выдал кредитную линию и взял залог за деньги. Не так ли?

О.: Дайте я объясню.

Судья Элизабет Глостер: Отвечайте на вопрос, пожалуйста.

О.: Насколько я знаю, СБС взял залог от «МЕНАТЕПа».

В.: СБС взял гарантию от «МЕНАТЕПа». Но также они взяли денежный депозит в качестве залога, не так ли?

О.: Об этом я ничего не знал. Я узнал об этом, когда разбирательство началось. Насколько я знаю, господин Абрамович настаивает, что он свои личные деньги через «Руником» выставил для гарантии. Это совершенно неправильно. У Абрамовича в то время такой суммы не было. Более того (позвольте, это важно!), это были деньги «Сибнефти» в конце концов. Я не специалист в этих финансовых схемах, а у нас есть специалисты, и Наталья Носова одна из них, которые знают четко, как это было организовано. Я не говорю, что это был какой-то трюк, но это было типа трюка, типа махинации, потому что это не были деньги Абрамовича или «Руникома». Это была гарантия «МЕНАТЕПа» и моя из-за моих отношений с Ходорковским. Как я сказал вам вчера, госпожа судья, это было просто: мы пожали руки, и «МЕНАТЕП», если бы они не 100,3, а 100,4 миллиона выставили, они бы выиграли тендер. Это просто была договоренность между людьми, которые друг друга хорошо знали. Это не были деньги Абрамовича.

В.: Господин Березовский, мне кажется, мы уже установили утром, что вы совершенно не знали, сколько денег было у «Руникома», сколько они могли себе позволить.

О.: Вы правы, но, с другой стороны, у меня тоже были глаза и уши. Смоленский мне сказал, что он организовал это только потому, что я его попросил. И он мне четко сказал: «Это не Абрамовича деньги, это деньги банка». И более того, позже Смоленский попросил «Сибнефть» положить деньги на банковский счет и частично на операционный счет «Сибнефти». И это был тот платеж, насколько я четко понимаю, в наших обсуждениях со Смоленским, которые и позже, поскольку он мне сделал это одолжение, он использует деньги «Сибнефти» для своих операционных целей.

В.: Господин Березовский, я сейчас пошагово вам объясню, каким образом было заключено соглашение с СБС. Я хочу по каждому шагу, по каждой стадии сказать, согласны вы или не согласны. Или если вы не знаете, скажите, что вы не знаете. Хорошо?

О.: Я не знаю, как это было организовано.

В.: Позвольте задать вопрос так: было два денежных депозита, которые взял банк СБС, они взяли 80 миллионов долларов от двух сибирских компаний, напрямую. Вы согласны или нет?

О.: Вообще не знаю.

В.: И также они взяли депозит от «Руникома» в размере 17,3 миллиона.

О.: Я вообще не знаю об этом, вообще не знаю.

В.: Спасибо. Значит, эти показания дают господин Абрамович и господин Швидлер, они будут давать эти показания. Вы не можете пока с этим поспорить.

О.: Нет, я не могу с этим не то что поспорить, я просто не знаю. Я знаю другую историю, которую мой финансовый советник представил, Наталья Носова. И ее уровень гораздо выше, чем уровень людей, которые поставляют эту информацию.

В.: В ваших свидетельских показаниях вы говорите, что вы дали гарантию банку СБС. Вы лично заверили устно господина Смоленского, что им заплатят. Да?

О.: Да, мы пожали руки друг другу, и он сказал: «Борис, ты человек, которому я доверяю». Да, да. И то же самое с «МЕНАТЕПом» произошло.

В.: Но вы никогда письменную гарантию не давали, нет?

О.: Нет, письменную гарантию я никогда не давал.

В.: Это было чисто на доверии?

О.: Совершенно верно. Смоленский мне доверял. Он доверял мне, потому что у меня была личная репутация человека, который выполняет свои обязательства.

В.: «Сибнефть» не заработала ни копейки прибыли в 1996 году?

О.: Господин Сампшн, я объясню и не поленюсь. Все нефтяные компании использовали один и тот же путь. Сама компания выглядела убыточной, но они зарабатывали деньги, торгуя нефтью за границей, продавая по более высокой цене, и ничего не менялось.

В.: Но вы же совершенно не знаете, каковы были условия, торговые условия, условия сделок между «Сибнефтью» и теми, кому она продавала нефть. Последний ваш ответ относится, насколько я понимаю, к трансферным ценам.

О.: Терминология разная бывает. Некоторые говорят «трансферные цены», но я только позже об этом узнал, я такими словами даже не владел в то время.

В.: Но вы по-прежнему понятия не имеете о коммерческих условиях торговли нефтью между «Сибнефтью» и теми, кому она продавала нефть?

О.: Господин Сампшн, извините, пожалуйста, за пример, но когда я диссертацию защищал докторскую, я пытался объяснить ее своей маме, но она не так образованна, как я. Я слышал по телевидению, что у вас самый лучший мозг в Англии. Ну что вы, не можете разобраться и понять, как зарабатывалась эта прибыль? Это же очень просто, она зарабатывалась за границей.

В.: А вы знаете что-нибудь об условиях сделок между «Сибнефтью» и теми, кому она продавала нефть?

О.: Не знаю условий, но знаю, как это было сделано.

В.: А откуда вы знаете, как это делалось?

О.: Потому что это всем известно. Все нефтяные компании действовали одинаково. Ходорковский за это сидит в тюрьме. Это абсолютно общедоступные сведения для абсолютно всех, кто хоть чуть-чуть разбирался. Я не знал конкретно все тонкости производства автомобилей и условия продажи «АвтоВАЗа», когда Николай Глушков этим управлял. Но я знал, что они зарабатывали деньги за границей, и я знал это очень хорошо, они продавали эти машины по международным ценам в Перу или в каких-то других странах и зарабатывали деньги для КГБ и коммунистической партии. Это абсолютно общеизвестно.

В.: Вы знаете, что компании использовали трансферные цены, и поэтому вы предполагаете, что «Сибнефть» тоже этим занималась. Но вы не знали этого конкретно.

О.: Господин Сампшн, я все знал. Превосходно. Все превосходно знал. Я не знал подробности, но я прекрасно знал структуру. Это вам известно, и мне известно.

Судья Элизабет Глостер: Наверное, удобный момент, господин Сампшн, сейчас сделать перерыв.

Г-н Сампшн: Ну, также неудобно, как и в любой другой момент, поэтому нужно будет продолжать эту дискуссию в понедельник утром. Я должен сказать вам, что по причинам, которые вы понимаете, прогресс был не таким быстрым, не очень быстрым.

Судья Элизабет Глостер: Господин Березовский, не обсуждайте, пожалуйста, ваши показания ни с кем.