Золушка за тридцать Ёрш Ника

Часть 7

К обеду в приемную принесли стол и даже выделили для младшего помощника-референта старый компьютер. Работа закипела, Данила все схватывал до обидного быстро, даже те вопросы, в которых я по-прежнему могла сглупить, он выполнял на раз, как орешки щелкал. С программами разобрался без всяких проблем, на звонки отвечал уверенно, внес несколько дельных предложений в общий процесс и отлично справился с подготовкой проектов приказов…

Макс, думая, что это я справилась, меня похвалил… Потом узнал истинного виновника и работу раскритиковал в пух и прах, чуть не добив несчастного Данилу контрольным взглядом в голову.

Пришлось звать Эскина с собой в кафе, чтобы немного вернуть ему присутствие духа. Конечно, ревнивая девица во мне кричала: “Пусть страдает, так ему и надо”, но, слава богу, логика победила. Уходить-то мне с поста секретаря в любом случае придется, так почему не оставить Минаева в добрых руках с разумной головой на широких плечах? Хотя, где-то в глубине души, когда утешала Данилу и сокрушалась над поведением начальника, ощущала что-то сродни удовольствию. Не могла прогнать столь подлое чувство. Это было неправильно и нехорошо, но мне нравилось то, как меня хвалят и желают оставить при себе. Нравилось, что Минаев держится за меня…

Вот такая глупость.

Поднять настроение Даниле удалось только к концу обеда, мы посмеялись немного и уже попросили нас рассчитать, когда заметили стайку девочек из офиса. Они сидели очень тихо в самом углу кафетерия. Бедняжки даже про еду забыли, только смотрели на нас и перешептывались.

Пришлось потыкать в них пальцами, представив новому коллеге каждую. Те, наконец, смутились и сделали вид, что не обращают на нас внимания.

– Особенно опасна Светочка, – закончила рассказ я, – она знает все популярные соцсети и разбирается в нужных тегах… Так что будь осторожен – если ты при ней упадешь, то завтра это увидят все ее подписчики. А их немало. Думаю, хештеги будут такими: «скользкий момент» и «красавчики тоже плачут».

– Это она вас с Минаевым на общее обозрение выставила? – понял Данила.

Я печально вздохнула и кивнула.

– Прелесть, – Эскин очаровательно улыбнулся и, протянув ко мне руку, вытер крошку от пирожного с уголка моих губ.

– Ты чего? – отшатнувшись, спросила я.

– Ну а что мы просто так сидим? – засмеялся Данила. – А так Светлане работу подкинули. Пусть теги придумывает, мозгом шевелит…

Я ошарашено посмотрела на столик с коллегами. Светочка быстро убрала смартфон в сумочку. Вот же папарацци доморощенная!

А финишем стал водитель Валера, зашедший по-быстрому забрать заказ для кого-то из начальствующего состава. Он сразу нас приметил, отсканировал взглядом и ушел, не скрывая осуждения.

– Быть мне теперь не старой девой, а грязной развратницей, – постановила я, пока мы шли с Эскиным на работу. – До тебя я была просто той, кто хотел отбить мужика у дочери генерального директора. Это было даже как-то романтично в глазах окружения: меня жалели, кто-то восхищался.

– Теперь будут завидовать, – пожал плечами Данила. – К тому же жуть как охота посмотреть, на что способны сплетни твоей Светочки. Эффект в действии, так сказать. Не дуйся, Кира, будь на позитиве. Недавно у тебя никого не было, а теперь ты нарасхват. Хорошая же тенденция?

– Офигенная, – согласилась я. – Один – жених богатой пафосной анаконды, готовой поглотить меня целиком, второй вообще не по женщинам. Везет как утопленнику.

– Язва, – засмеялся Эскин. – Может, тебе кота завести и им ограничиться?

– Иди ты, – беззлобно фыркнув, про себя всерьез задумалась.

А почему нет? Вислоухого британца с глазками, как у кота из Шрека. Он бы любил меня за еду и ласку, и никаких баб на стороне. И назвать его Максимилиан. Просто так… без всяких намеков.

В приемную мы вошли снова смеясь.

На Данилу нельзя было ни то что злиться, но даже просто дуться. Он так умело манипулировал моим настроением, что я начала завидовать – есть такие люди, психологи от природы. Вот и с ним хотелось общаться без перерывов, вдохновляясь и набираясь позитива.

Увы, хотелось этого не одной мне.

Мариночка сидела за моим столом.

Вольготно расположившись на кресле, она закинула правую ножку на левую, расстегнула блузку едва ли не до пупка и до последнего делала вид, будто не замечала нашего появления. Лишь когда я встала над ней, бахнув сумку о столешницу, дочь генерального оторвалась от своего мобильника и притворно ахнула.

– Это вы! – она картинно рассмеялась, потрясла передо мной телефоном: – Прости, я немного увлеклась, рассматривая кое-что. А вы с Данилой, как вижу, подружились?

Маленькая дрянь грациозно поднялась, медленно, почти танцуя, обошла меня и приблизилась к Эскину, с любопытством разглядывающему все ее выставленные на показ прелести.

– Пообедали? – с придыханием спросила Соколова, коснувшись плеча молодого человека и стряхнув с него воображаемые соринки. – Осваиваетесь, Данила?

Он широко улыбнулся, поймал руку Мариночки и внимательно на нее посмотрел, не забыв погладить бледную кожу.

– У вас тонкие пальцы, – заметил Эскин. – Говорят, такие созданы специально для того, чтобы играть на пианино. Вы играете?

– Немного, – Соколова склонила голову на бок, заулыбалась. Того и гляди, лужицей к ногам стекать начнет.

– Хотел бы послушать, – Данила отпустил ее руку и преданно посмотрел в глаза невесте нашего начальника. – Я талантливых людей за версту чувствую…

– В этом мы с вами похожи, – промурлыкала девица, даже не обращая внимание на противный скрип, с которым я плюхнулась на свое кресло.

Закатив глаза, вывела компьютер из спящего режима и подперла рукой голову, чувствуя себя третьей лишней в приемной, где сама привыкла быть царицей. Даже ревность некую ощутила. Скоро уйду отсюда в огромный кабинет, забитый людьми и техникой, а Данила будет тихонько пить вкусный кофе и ворковать с местными клушами… А еще он подружится с Минаевым, и тот забудет меня.

Тоска.

А от тоски я зверею.

– Можно мы все-таки поработаем?! – рявкнула вдруг, даже себя озадачив таким выпадом, что уж говорить о дочери генерального директора компании?

Но взбрыкнуть она не успела.

– Кирочка права, – тут же стал серьезным Эскин. – Не хочется провоцировать начальство. Решит еще Максим Сергеевич, что я его чудесную невесту увести хочу, вот неприятность будет.

Мариночка, недовольно скривившаяся от моего вопля, после слов Данилы засияла, как медный тазик после чистки уксусом и солью.

– Это было бы в высшей степени неуместно, – проговорила она, по-дурацки хихикая. – Тем более, что сам он верен мне как никто другой! Кем бы я выглядела, согласись заигрывать с его подчиненным?

Я поджала губы и решительно принялась сортировать новую корреспонденцию, больше не желая слушать этих двоих. Но главное – Мариночку я понимала, она дорвалась до красивого мужика и хотела утереть нос Максу за сплетни, а вот чего добивался Эскин? Милый со мной, милый со Светочкой, милый с Соколовой… А не засланец ли он от конкурентов?! Или просто козел… Такой вариант тоже исключать нельзя.

Пока я в своем воображении глубокомысленно пририсовывала Даниле рожки и копытца, он успел распрощаться с Мариночкой, галантно проводив ее до самого лифта, и вернулся. Сев на мой стол, громко сообщил:

– Почти победа, Кир.

– Чего? – недовольно пробухтела я, с трудом выползая из мира грез.

– Приглашения на «Вечер в красном» у меня в кармане! – Данила сверкнул зубами.

Я непонимающе покачала головой и жестом велела ему убираться с моего стола.

– Ты что, не слышала? – он послушно слез, но не отстал. – Завтра прием будет у Серганова. Все шишки это знают. Там благотворительный аукцион состоится.

– А тебе-то что?

– Как что? Там мой ненаглядный будет… – губы Эскина растянулись в самой коварной усмешке. – Он, как всегда, придет со своей пассией. Но и я буду не один!

– А с кем? Ты что, с Соколовой? – обалдела я.

Даня моргнул, покачал головой.

– Да проснись же, звезда очей моих. Соколова с женихом пойдет, все чин чинарем. Но! Она достанет приглашение для потенциального поклонника, а в него можно вписать два имени. Так что идем вместе, партнер!

– Кто, я?!

– Конечно, ты. Приду с тобой, а потом переключусь на Мариночку. Буду отжигать, мне терять нечего.

– Нормально, – я хмыкнула. – А у меня так-то работа на кону.

– А что с твоей работой случится? – поразился Эскин. – Придешь вся красивая, посмотришь на толстосумиков, вкусно поешь, выпьешь шампанского, закусишь тарталетками с черной икрой. У тебя что, запрет на посещение таких мероприятий в нерабочее время?

– Нет.

Я задумалась.

– И у меня нет, – радостно подытожил Даня. – Значит, решено! Заодно и Макс твой посмотрит, кого упускает.

– Ой, вот его вообще не приплетай, – отмахнулась я, при этом чувствуя радостное возбуждение внутри. – И он не мой, а Мариночкин.

– Оговорился, – Эскин улыбался во все тридцать два зуба. – Не казнить же меня теперь? Ладно, что там у нас с работой? Консультируй меня, богиня референтов, я весь готов к труду.

До самого вечера мы трудились как пчелки. Минаев иногда показывался из своего кабинета, иногда вызывал меня, отдавая распоряжения сухим тоном, не обещавшим ничего хорошего. Давно я не видела его в столь ужасном расположении духа, но, тем не менее, все равно не ждала того, что случилось под конец дня…

Попрощавшись с Эскиным, я привычно дождалась выключения компьютера и заглянула в кабинет Макса.

– Тук-тук, – сказала тихо. – Ничего срочного больше не требуется? Я ухожу.

Собственно, все это действо совершалось почти каждый день, поэтому я просто отдавала дань своеобразной традиции, не рассчитывая на особую реакцию.

А зря.

– Зайди, – скомандовал Минаев, – поговорим.

Я вскинула бровь, удивленная как его тоном, так и озвученным предложением. Нет, поговорить мы любили и раньше, но сегодня эта фраза была произнесена так, будто вот-вот меня отчитают за плохое поведение в школе.

– Я провинилась, господин заместитель генерального директора? – усмехнувшись, постаралась перевести разговор в шутливую форму.

Макс оторвался от бумаг, в которые вчитывался до этого, бросил их на стол и, нервно подтянув выше и без того закатанные до локтей рукава рубашки, поманил меня к себе.

– Войди и закрой уже дверь, Кира, – сказал он устало.

Что ж, хорошо, это мне не сложно. Наверное. На седьмом шаге к нему я поняла, что неосознанно замедляюсь. Будто и правда на ковер к директору школы вызвали. Спустя еще три шага замерла. До Макса оставалось не меньше двух метров, но преодолевать их не осталось ни сил, ни желания.

– Я слушаю, – поборов желание сбежать, сцепила руки и вперилась в знакомое лицо. Я так привыкла видеть его едва ли не каждый день, что теперь, казалось, знала каждую черточку, а еще научилась угадывать по мимике настроение.

Вот он слегка скривил губы вправо, а на лбу мелькнула горизонтальная складка: сердится, значит, но показывать этого не хочет.

– Как тебе наш новый сотрудник? – отвернувшись, Макс посмотрел на карту города, выполненную из пластика и прикрепленную к одной из стен. – Эскин. Как он тебе?

– Хороший парень, – ответила честно.

Минаев передернул плечами, громко вздохнул и снова уставился на меня. Теперь откровенно зло.

– И чем же он так хорош?!

Я пожала плечами:

– С ним легко общаться…

Макс захохотал, перебив меня.

– Милая Кира, – две секунды, и он преодолел расстояние между нами. Навис сверху, заставляя запрокинуть голову, и прошипел: – У меня начинает складываться впечатление, что тебе вообще со всеми… легко.

– Что? – я даже не разозлилась, хоть и поняла подтекст в его словах. Нет, всю меня до краев наполнило удивление. От кого-кого, но не от Макса я могла услышать подобное. Он ведь никогда такого не позволял. Никогда раньше…

– Смотрел сейчас Светочкин Инстаграм, – продолжил тем временем развивать мысль Минаев. – Ты подписана на нее? Я нет, но Марина подписалась после корпоратива. Сегодня она мне репост оттуда прислала. Смотри. Такая прелесть.

Мне под нос ткнулся смартфон.

На экране Данила трепетно касался моих губ, а я смотрела ему в глаза, аки влюбленная лань на долгожданном выпасе.

Ниже стояли два тега: «#весне_все_возрасты_покорны» и «близкие_коллеги».

Ну, Светочка, ну дрянь…

– И? – спросила, прекрасно понимая, что мог напридумывать себе любой, кто увидел фото. А еще удивляясь тому, что ни мама, ни Анька еще не звонили. Наверное, Светка-гадина специально “забыла” меня отметить на фото, чтоб я подольше рот не открывала и дала всем вдоволь насмотреться на свое аморальное поведение.

– Значит, ничего такого? – смартфон исчез в кармане Минаева. – Все у тебя в норме?

– Да, неплохо, – кивнула, уже представляя, как сжимаю Светкину шею.

– А мне недавно пела, что от мужиков кодироваться будешь, – напомнил злющий босс.

– Так ты же мне и сказал, что от них не кодируют, – вернула ему подачу. – Я смирилась и покорилась судьбе.

– Судьбе с еврейской фамилией, – философски закончил Макс.

Смогла только снова плечами пожать. И тут же была за них схвачена.

– Кир! Ты мне только два дня назад затирала, что тебе это все не надо. Что изменилось?

Я слегка обалдело заморгала. Совсем как его дурочка Мариночка.

– Макс… Ты серьезно? Что за ерунда? У нас и было-то все случайно, мы же договорились, – пробормотала, пряча взгляд в вороте его рубашки.

– Серьезно, – он не отпускал, – скажи мне. Или я стал проходным билетом? А? Помог избавиться от некоего комплекса и распахнул двери всем желающим?

Ну все! Это уже было перебором.

– Пошел бы ты! А ну пусти!

Дернувшись, ткнула в его грудь пальцем и злобно зашипела:

– Не твоего ума дело, перед кем и что я распахиваю. Хоть душу, хоть сердце, хоть ноги! Ясно? У тебя невеста, Минаев! И как все мы заметили, вы с ней по-прежнему вместе большому боссу на радость! Не могу только одного понять: почему я вынуждена тебе напоминать об этом каждый раз? Или верность для тебя – пустой звук?

Он молчал. Смотрел на меня огромными глазами, сжимал зубы так, что скулы стали квадратными, и не отвечал.

Что ж, может, так и должно быть? Может быть, здесь и нечего отвечать? Я все сказала за него и за себя. Сама справилась, как всегда!

Резко развернувшись на каблуках, помчалась к выходу, позволив себе громко хлопнуть дорогущей дверью.

А он не окликнул и следом не побежал, как читала в прочитанных сказках. Выходит, я не принцесса. Или просто он – принц не из моего романа. Он из романа Соколовых, где в главных ролях Мариночка с тощими ножками и длинными музыкальными пальцами.

Часть 8

Я неслась от офиса фурией, погруженной в собственные мысли. И лишь столкнувшись с чьим-то железобетонным торсом, поняла, что ко мне обращались.

– Кир, – явно не в первый раз позвал Данила. – Ты чего такая бешеная? Случилось что-то?

– Домой опаздываю, – ответила, с трудом понимая, что уже покинула здание офиса и даже к автомагистрали прибежала, собираясь переходить дорогу к метро.

– Если опаздываешь, то давай помогу. Я на машине и никуда не спешу как назло. Хоть волком вой от этого свободного времени.

– Тогда подвези, – охотно согласилась я. – Только можно я разговаривать не буду? Устала что-то.

– Нужно! – подозрительно радостно выдал Данила. – Мне как раз выговориться хочется до ужаса. Слушать-то ты можешь, Кир?

Я с дуру кивнула.

И вот двадцать минут в пробках рядом с этим треплом…

Хотелось бы сказать, что они пролетели как один миг, но не тут-то было. Данила мало того, что наплевал на мою откровенную инфантильность, так еще и высмеял печальное состояние души.

Он говорил о погоде, немного о сотрудниках, которых успел встретить, что-то вещал про Макса, наблюдая за моей реакцией.

– Ну что ты сидишь с кислым лицом? Просто жена декабриста, узнавшая, что мужу ссылку продлили… Вот у меня беда так беда! – сокрушался Аполлоша, горестно вздыхая. – Тебе не понять. Никому не понять… Горе-горюшко… Ну чего ты молчишь? Хоть бы поинтересовалась у нового товарища, что с ним. Вдруг я умираю.

– Ты умираешь? – спросила я, устраиваясь поудобней и прикрывая глаза.

– Нет. Но мог бы, а тебе и плевать.

– Я тебя первый день знаю, – пожав плечами, пробудилась и ткнула пальцем в навигатор: – Не пропусти поворот. Перестраиваться правее пора.

– Бессердечная, – поразился Данила, при этом на удивление ловко совершая маневр на авто. – Я к тебе с душой нараспашку…

– Запахни, пока не поздно, – посоветовала я, – сказала же: нет настроения разговаривать. Может, высадишь меня где-то рядом с метро? Сама понимаю, как со мной тошно сейчас.

– Надо бы, – вздохнул Эскин. – Только мне больше жаловаться некому. Придется тебя терпеть.

– Тогда говори, а я буду молча слушать.

Он нахмурился, свернул в нужный поворот, втопил педаль газа в пол.

Следующие несколько минут в салоне висела гнетущая тишина. Эскин вел машину, вцепившись в руль и вперившись взглядом в дорогу. И от него действительно веяло тоской. Эх, забрал бы кто-то у меня природную бабскую жалость и заменил на улучшенный метаболизм…

– Ладно, – я повернулась вполоборота. – Что там у тебя? Так ехать совсем грусть-печаль. Говори, обещаю слушать и поддакивать.

– Не надо мне бездумно поддакивать, – недовольно заявил Данила.

Я уже решила, что он сейчас обиженного включит, но не тут-то было. Сбавив скорость, Аполлоша посмотрел на меня и потребовал:

– Сначала ты. Что случилось?

– У меня?! – удивленно моргнув, гордо отвернулась к окну и хотела сказать что-то вроде: “Не лезь в мою личную жизнь, это тебя не касается” и тем самым закрыть тему раз и навсегда.

Но с языка сорвались другие слова:

– Макс гадостей наговорил. Фото из кафе посмотрел, которое Светка выложила. Вызвал к себе и впервые за все время знакомства нахамил.

– Что, из-за фото? А ему-то какая разница? – поразился Даня.

– Вот! – я вскинула вверх указательный палец. – И я тоже не понимаю. Какое ему дело?

Эскин улыбнулся.

– Что ты ответила на хамство?

– Ничего. Напомнила про невесту и ушла…

– И теперь страдаешь.

Я снова повернулась к Аполлоше.

– А что мне нужно было сделать? Оправдываться? Броситься на шею? Мы ведь просто работаем вместе. Он – начальник, я – подчиненная. И то временная, скоро меня и след простынет.

– Правильно, – Даня показал класс, – ты все верно говоришь.

Я удовлетворенно кивнула.

– А нервничаешь тогда почему? – снова прицепился он.

– Ежу понятно! – я начала закипать. – Он же ко мне клинья подбивает. Цепляется только потому, что не отвечаю взаимностью. Ни с того ни с сего понеслось…

– Так уж ни с того ни с сего?

– Ну хорошо! После корпоратива. Когда у него проснулись… – я прикусила язык и с тоской посмотрела на навигатор. Вот за подобное и расстреливали в годы Сталина! С такой словоохотливостью враги не нужны – я сама себе дело сошью.

– Значит, все-таки не напрасно народ по углам шепчется, – Эскин засмеялся. – И утром вы в душе были… Короче, Склифосовский, хватит бледнеть. Я никому не скажу, обещаю. Хотя это и так, похоже, все знают… Только теперь получается, что у вас все было, а ты от продолжения отказалась, так?

Я промолчала.

– Ладно тебе, делись. Сказал же – не стану сплетничать ни с кем, – Даня снова свернул и совсем сбавил скорость; мы встали в небольшой пробке. Повернувшись ко мне, он хотел что-то сказать, но тут его смартфон ожил. На экране высветился крупный, спортивного сложения, мужчина с лицом-кирпичом и плечами молотобойца. “Гарик” – успела прочесть я, прежде чем Данила ответил.

– Да, – проговорил он серьезным тоном.

С той стороны послышался рычащий рокот. Эскин внимательно слушал, медленно двигаясь в пробке и больше не обращая на меня внимания.

– Ты высказался? – как только собеседник умолк, Даня усмехнулся, но совсем не так жизнерадостно, как раньше. – А теперь я повторю то, что ты уже слышал. Если тебе так тошно от принятия наших отношений, то навязываться не стану. Я не хочу обнародования на весь мир, но и прятаться от близких людей считаю идиотизмом. И на работу не вернусь. Это не психоз, как ты изволил выражаться, а осознанное решение. Можешь и там заменить меня Машей, тем более, что она давно хотела.

Снова в трубке зарычали.

Эскин слушал с отрешенным лицом, поглядывая на навигатор и следуя заданному маршруту к моему дому. Когда Гарик выдохся, он посмотрел на меня и вдруг состроил просительную мордаху, после чего проговорил:

– Слушай, мне дальше некогда разговаривать. Некрасиво получается, я ведь не один в салоне.

Рев из трубки стал громче. Аполлоша совсем сбавил скорость и прижался к обочине, включив аварийку.

– Кир, прости за эту некрасивую сцену, – сказал Даня вслух, после чего толкнул меня в плечо и что-то проговорил одними губами. То ли «помогай», то ли «попугай»…

Надеясь, что верно его поняла, поелозила в кресле и ответила:

– Ничего страшного. Я в твоем обществе никогда не скучаю.

Эскин открыл рот, завис на миг, затем широченно улыбнулся и показал мне большой палец.

С ним снова заговорил Гарик. Гораздо тише прежнего.

– И тебе того же, – подытожил их беседу Даня. – Маше привет.

Он отключился и какое-то время еще улыбался по инерции. А потом вдруг обернулся и сообщил трагичным тоном:

– Все, Кир, это пиздец. Теперь точно.

– «Конец» ты хотел сказать? – поморщившись, уточнила я.

– Да как бы не обозвать – суть не изменится. Я же говорил тебе: у меня все гораздо хуже, чем кажется. Просто полная…

– Поехали, – я тронула его за запястье. – Там, за высотками, кафешка круглосуточная. Очень вкусно кормят.

– А выпить у них можно? – уже заводя машину, спросил несчастный Аполлон.

– Наверное. Я не пью особо, – отозвалась, размышляя про себя, можно ли задать волнующий меня вопрос и при этом не расстроить Даню еще сильнее. Любопытство победило. – Слушай, а почему ты ревнуешь его к какой-то Маше, если он и ты… ну-у… Вы того. И меня еще приплел. Не все ли ему равно, что ты с девушкой катаешься вечером?

Данила посмотрел на меня, словно на неразумное дитя.

– Слушай, Кир, ну ты чего как маленькая? Гарик, ясное дело, кроме мальчиков может и с девочкой прилечь.

Я открыла рот, выдала что-то нечленораздельное и захлопнула его. Данила заржал.

– Ну нельзя быть настолько неиспорченной, – сказал он, позабыв о своей вселенской скорби. – Почему ты считаешь, что он не может?

– Не знаю, – воспроизвела в памяти на миг образ качка с экрана телефона. И правда, с чего я решила, что он не спит с девушками? А, вспомнила! – Потому что ты сказал, что у вас отношения.

– Ну отношения, да, – кивнул Эскин и сразу загрустил. – Были. Сейчас он Машу к себе заселил. Типа ради родни. Он им говорил, что кое-кто появился в жизни, а потом не придумал ничего лучше, как представить ее.

– И я его понимаю, – ляпнула прежде, чем успела подумать.

Даня вскинул золотые брови.

– Не понял.