Золушка за тридцать Ёрш Ника
– Небдого, – ответила гнусаво, но вполне бодро.
И чего я раньше так не делала? Нужно записать в ежедневник: “Плакать по четвергам. Лучше всего за несколько часов до сна вместо успокоительного. И чтоб никто не жалел – ВАЖНО!”
– Расскажешь, что было? – Данила сделал тише радио и посмотрел с интересом, уточняя: – Макс тебя послал?
– Нет.
– Не расскажешь или не послал?
– Второе. Но говорить об этом я пока не готова. Ещё разрыдаюсь снова, а платков у тебя больше нет, скорее всего.
– Есть бумажные салфетки в бардачке, – не собирался отвязываться Эскин. – Целая пачка.
Я устало вздохнула
– Ты невыносим.
– Зато ты прелесть, – Данила сверкнул белозубой улыбкой. – Противоположностям, говорят, хорошо друг с другом. Рассказывай, в честь кого потоп устроила?
Вообще, я никогда не была сверхобщительной. И даже среди просто общительных не числилась со школы, предпочитая довольно-таки узкий круг друзей-подруг многочисленным знакомым. К тридцати годам и вовсе осталась Анька да пара девчонок из других городов, встречи с которыми стали все реже; и мне хватало. Остальные в жизни были проходящими людьми: сегодня мы здороваемся, а завтра забываем друг друга, заменяя на других.
С Эскиным эта моя жизненная философия дала трещину, потому что он втерся в доверие в первые же минуты знакомства, а на третий день стал знать столько, что опасно стало оставлять его в живых…
В общем, побрыкавшись для порядка, я сдалась и рассказала Даниле все подробности событий этого вечера, происходившие в его отсутствие.
– И он остался с Мариной, – подвела я итог. – Наверное, повез к себе…
– Наверное, – равнодушно пожал плечами Даня.
За что сразу получил от меня злой, полный негодования взгляд.
– Бесчувственный сухарь! Мог бы сказать, что все не так, – пробурчала, отворачиваясь. – Никакого сочувствия…
– Не понял, – Даня усмехнулся, – а ты, что же, переживаешь по этому поводу?
Я пожала плечами, продолжая смотреть в окно на ночную Москву и грустить.
– Да быть не может, – Эскин чуть сбавил скорость и свернул в мой двор. – Из-за чего тебе волноваться, Кир? Даже если они трахаться поехали, какое тебе дело? Ты же сама ему сказала, что ничего не хочешь. Отшила мужика, прямо заявив, что ему с тобой не светит. И молодец. Он же с невестой, а ты вся правильная, с принципами. Пусть знает…
Я посмотрела на Эскина, нервно сжимая в руках его платок.
– Да, пусть знает!
– Вот! – он со значением поднял вверх указательный палец.
Я помолчала и взорвалась:
– Ты что, намекаешь, будто это не он дурак озабоченный, а я идиотка, не знающая, чего хочет?! – спросила, прищурившись.
– Нет, конечно. Чего мне намекать? Я прямо говорю: определись с собственными желаниями, а уже потом решай, как быть. А то мечешься, как ненормальная, со своими закидонами. То люблю, то убила бы.
– Никогда не говорила, что люблю, – снова отвернувшись, нарисовала на запотевшем окне сердечко и быстро его стерла.
– Значит, терпеть не можешь? – спросил Эскин. – Тогда тебе точно должно быть все равно, где Макс сейчас и с кем. Так ведь?
– Так.
– Отлично. С этим решили. Дальше вот что: приглашай меня к себе. Будем смотреть кино и пить виски.
– У меня нет спиртного. Шампанского немного осталось и все.
– Значит, не зря я бутылку с приема уволок, – хмыкнул Данила. – Заметь, тебе не предлагаю, алкоголизмом буду заниматься в одно лицо. А ты будешь слушать мое нытье, сколько хватит терпения. Проверим, друг ты мне или мимо проходила.
Я заинтересованно посмотрела на Аполлошу.
– Ты что, ныть умеешь?
– Ещё как. Пойдем, покажу.
Что ж, противиться, само собой, не стала – меньше всего хотелось остаться одной и вновь предаваться унынию. Лучше посмотреть на Эскина в роли несчастного любовника – вот уж чудо из чудес!
Квартира встретила нас прохладой и уютом. Переступая порог, я сразу ощутила прилив сил и бодрости. И хотя время было уже не детское, и кровать должна была привлекать гораздо сильнее кухонной плиты, пошла варить себе кофе.
– Я бы поел, – бросил мне в спину Данила, снимая ботинки.
– Я бы тоже, – ответила уже у холодильника. – Твой хваленый прием оказался фуфлом. Даже тарталетки малюсенькой съесть не дали…
– Мы рано ушли.
– Нет, это твой Гарик вредитель. Не понимает, что в тридцать лет у женщин самый пик роста организма, нам нужно много питаться, чтобы не съедать мозг мужикам.
Данила вошел в кухню и остановился, не сводя с меня горящего взгляда:
– Ты видела его? – спросил Эскин, выставляя на стол красивую бутылку, полную алкоголя. – Вы правда встречались?
– Правда, – я выкладывала на стол все, что нашла из более-менее съедобного, приговаривая: – И не встречались, а он на меня напал. С расспросами. При этом отнял тарталетку – единственное мое утешение в этот жуткий вечер.
– Ой, Кудряшова, – нервно отмахнулся Данила, – не томи! Что Гарик говорил?
– Познакомиться решил, видишь ли, – я присела на стул и потянула Эскина за руку, чтоб присоединялся. Сунула ему палку колбасы, нож и доску для резки.
Аполлоша пробежался по еде расфокусированным взглядом и грустно констатировал:
– Значит, просто познакомиться…
Я закатила глаза, поняв, что пока все не расскажу от и до, Данила не успокоится. Пришлось напрячь память и выдать мини-спектакль, чтобы показать, как все было. Причем Эскин вечно перебивал, уточняя, какое было у Гарика лицо. А голос? А глаз вот так он прищуривал? А ноздри раздувал? А…
– Все! – я стукнула ладонью по столу и отняла колбасу, решив нарезать ее сама. – Больше мне добавить нечего. Если хочешь, чтобы я сказки сочинять начала, так и скажи. Ну подходил ко мне твой мужик, наводил справки. Разозлился и ушел.
– А раньше ты мне про это сказать не могла?
Данила расплылся в самой счастливой улыбке, облокотился на стену и, схватив кусок салями, закинул ее в рот. Медленно прожевав колбаску, подмигнул мне и алчно осмотрел маленькую кухню со словами:
– Ну, где здесь рюмки?
– Наверху, на полке над раковиной. Мне не надо.
– Я тебе и не дам. Слышал, ты совращаешь невинных мужчин в состоянии опьянения, а я как раз такой. Рисковать собой не дам, а вот напиться сам рискну. Нужно расслабиться.
Так и понеслось. Следующий час Данила пил виски, а я кофе. Закусывали мы тоже неплохо, разговаривая при этом о странах ближнего и дальнего зарубежья. Оказывается, Эскин много где побывал и что повидал и останавливаться на достигнутом не собирался. В его планах дальше стояла Испания, потом Кипр…
– Мы собирались по этому маршруту с Гариком, но теперь он занят Машей, а я, как видишь, совершенно свободен. Поеду один, как только твой Макс мне отпуск даст.
– Эх, хорошо тебе, никаких забот, – вздыхала я, допивая третью чашку кофе и чувствуя, как выпадают из орбит глаза.
– А что тебя держит? – удивился Данила. – Молодая, красивая, без обязательств перед мужем и тремя детьми. У тебя даже кота нет, которого вроде как оставить негде было бы. Не понимаю таких, как ты, Кир. Чего сидеть в загазованной Москве круглый год? Мир прекрасен, а ты и не знаешь об этом.
– Знаю, – возражала я. – Смотрю “Дискавери”, между прочем… А вообще, у меня кредит, страх самолетов и… ну, не знаю.
– Зацикленность, – кивнул Эскин, подливая себе в рюмку. Махом выпив, он вдруг радостно заулыбался, и я поняла: у него снова озарение. Уже пятое за ночь, плавно переходящеую в утро. – Полетим вместе в Испанию? Можем даже обручиться тоже. Представляешь, как Гарик охренеет?
– Я и сама, мягко говоря, удивлюсь, – пробурчала, качая головой.
– Отказываешь? Сарказм в глазах? А почему? – Эскин надул губы, вскочил. – Слушай, а может, и правда?
– Что? – нахмурилась я, предвкушая некую подставу, но не понимая в полной мере, чего ждать.
– Ну, мы с тобой…
Додумать, что уж там мы с ним должны были сделать, не успела. Даня сделал шаг, наклонился, обхватив меня за плечи одной рукой и за копну волос второй. Потянул голову назад и сразу впился в губы страстным поцелуем.
Я ответила не сразу, каюсь. Секунды две нещадно тупила, соображая, что же такое в жизни творится, ошарашенно хлопая глазами. Даня в это время самозабвенно предавался любовным утехам. Даже руку переложил мне на грудь, слегка ее сжимая. Тут уж я не выдержала – пробудила в себе женщину. Ту, самую, у которой страсть вместо мозгов и жажда ласки вместо самобичевания.
Обхватив лицо Данилы ладонями, отдалась во власть нашим игрищам. А что? Вдруг прокатит, и я себе вот такого Аполлона в хозяйство заимею?
Однако хоть поцелуй и вышел неистовым и горячим, сердце не екнуло, ладошки не вспотели и даже бабочки в животе порхать не начали… Магии, которую ощущала в присутствии Макса, не случилось, как бы мы не старались.
В общем, в тот момент, когда Данила резко все прекратил, отстранившись, мне даже в голову не пришло его останавливать.
– Ну? – спросил он, вытираясь тыльной стороной ладони и жадно всматриваясь в скептическое выражение моего лица. – Как?
– А ты сильно расстроишься, если я скажу правду как она есть? – спросила осторожно.
Эскин поморщился, сел назад.
– Вот и мне вообще никак, – пожаловался, задумчиво меня осматривая. – А ведь ты и правда красивая, Кир. Пахнешь изумительно, глаза – океаны, с тобой не скучно совсем… И истерики не закатываешь надолго. Что мне мешает тебя полюбить?
Я пожала плечами, заела поцелуй сыром, задумалась. Пожалуй, девушку из его описания и я смогла бы полюбить, прелесть прямо.
– Не обижайся только, Кир, – спохватился Эскин. – Я не хотел тебя огорчать.
Стало смешно.
– Даже и не думала огорчаться. Самой интересно было тебя поцеловать, веришь? Но как-то все не так…
Данила сокрушенно кивнул. Подперев голову рукой, он уставился в потолок, делясь новыми умными мыслями:
– Мы тут поцеловаться не можем, а где-то там Макс уже закончил с Мариночкой, и Гарик уложил Машу под бочок… Сейчас они спят, а у меня сна ни в одном глазу, и такая гадость лезет в голову…
– Ну, извини, – развела руками я. – Хочешь, тоже под бочок заберусь? Еще могу предложить фильм и составить компанию для его просмотра. Как насчет романтических комедий?
– Почему бы и нет? – обрадовался Даня. – До рассвета не так долго осталось, лучше совсем не ложиться, чем мучить себя этими несколькими часами.
Часть 12
Спустя четыре часа, когда прозвенел будильник, я ненавидела Эскина за эти слова.
Он благородно заварил кофе и выглядел на удивление свежим. В отличие от меня. Я погибала. Каждый шаг давался с трудом, рот то и дело раскрывался на пол-лица, выдавая один зевок за другим, в глаза словно песка насыпали…
– Кир, ну ты будто старушка семидесяти лет, – смеялся Эскин, когда я вползла в кухню и упала на стул. – Хотя нет… Моей бабушке за семьдесят, она обожает читать по ночам, а утром вскакивает, чтобы сделать деду вкусный завтрак. Переживает, что его какая-нибудь молоденькая присмотрит и уведет.
– А деду сколько? – уточнила я.
– Семьдесят девять.
Передо мной поставили чашку с изумительно пахнущим кофе, положили открытую пачку печенья.
Я вяло кивнула. Это должно было символизировать благодарность.
– Раньше мне так плохо не было от бессонных ночей, – пожаловалась, вспоминая колледж. – А теперь все не так…
– Теперь из тебя песок сыплется, вижу, – Данила снова засмеялся. – А ты еще в сторону мужиков смотришь. Зачем оно тебе? Пора закупать мази, выпросить у девчонок на работе немного яду и смазывать больные суставы, горько сожалея о бесцельно прошедшей молодости.
– Зачем мне девчонки? – я прищурившись осмотрела злорадно хихикающего Эскина. – У тебя-то яд более гремучий.
Данила опровергать ничего не стал, только напомнил о времени, так что пришлось ускорить завтрак и опрометью бежать в ванную, чтобы сделать хоть что-то с лицом. Оно было таким, словно это не Эскин, а я влила в себя всю бутылку алкоголя: отекшим, припухшим и лишенным намека на интеллект. Глаза-щелочки отказались принимать линзы, а от очков сразу заболела голова, пришлось временно закинуть их в сумку.
Еще спустя минуту безобразно активный Данила помог мне натянуть пальто и распахнул двери в коридор, приглашая отправиться на работу.
– Может, я заболела? – спросила жалостливо, с ужасом разглядывая плывущий передо мной порог.
– Сейчас кофе подействует! – отмахнулся Аполлоша, вытаскивая меня из квартиры и самолично запирая двери. Ключи он сунул мне в карман и велел идти за ним точно по его следам. – Потеряешься – я не виноват! Давай же, Кира, соберись.
Благо в машине удалось немного вздремнуть. Однако пришел тот страшный миг, когда Данила припарковался.
– Время трудиться на благо компании! – сообщил он.
Я кивнула, привычно поискала сумку и… не нашла ее.
– Твою мать! – выругалась вслух, сжимая виски холодными пальцами.
– Вот этого не надо, – отозвался Эскин. – Призывать мою мать можно только в самых крайних случаях.
– Это он и есть. Крайний, – я застонала. – Сумку дома забыла. А там… там все! Деньги, телефон, документы, очки!
– Я куплю тебе обед и отвезу домой после работы. Без проблем, – Даня стоял у моей двери, открыв ее и уговаривая выйти, как маленькую. – А документы, думаю, не пригодятся. Если только тебя сегодня никто в ЗАГС не позовет.
– А очки? Подслеповатая секретарша – это, конечно, звучит интригующе, но по факту ничего хорошего не предвещает.
– Прикрою, – пообещал златокудрый рыцарь. – Скажешь, что делать, я вроде не дурак. Разберемся, Кир. Слушай, на нас уже косятся, а ты вроде как сплетен не хотела.
Я еще раз застонала, потом дала себе хлесткую пощечину и прорычала:
– Любишь куролесить ночами – люби и плоды пожинать, Кудряшова! – с этими словами мужественно вышла. Прищурившись, окинула взглядом парковку и кивнула. – Вперед, Эскин, покорять карьерные вершины.
– Как скажешь, мой генерал, – восхищенно ответил он, следуя за мной.
Мы прошли шагов десять, когда я обернулась поторопить Данилу, а он вдруг скороговоркой затараторил мое имя:
– Кир, Кир, Кир…
Дальше я врезалась.
По ощущениям – это была стена, но руками я нащупала на ней галстук, пуговки от рубашки, теплый пиджак…
– Простите, Виктор Андреевич, – прошептала хрипло пропавшим внезапно голосом, – я вас не заметила.
Он грустно вздохнул и ответил слишком спокойно:
– Да, Кирочка. Мне жаль, что вы так слепы. Может быть, пора сменить… линзы, хотя бы? Задумайтесь, милая, пока не пришлось принимать меры по вашему спасению.
Никогда я так не страдала из-за своей миопии как в эти пять секунд, стоя прижатой к нашему генеральному.
Отскочив в сторону, усилием воли сдержала порыв прищуриться, потому что картинка сразу поплыла. Мало того, что зрение минус пять, так еще и усталость дала о себе знать: морщины на лице Соколова разгладились, нос перестал напоминать орлиный клюв, оскал больше так не пугал… С моим зрением Виктор Андреевич мог бы сойти даже за симпатичного, не знай я точно, сколько ему лет и какой гад он по натуре.
Однако не нужно было оставаться зрячей, чтобы почувствовать атмосферу холодной надменности, распространяющуюся вокруг меня. То есть нас.
– Доброе утро, – услышала Эскина чуть позади себя. Следом увидела, как этот камикадзе подходит к Соколову, протягивая руку. – Рад приветствовать большое начальство снова.
– Доброе, – задумчиво ответил Виктор Андреевич. – А что это вы, голубчик, так и не изволили переодеться? Поздно ушли с приема?
– Ну что вы, – Даня поправил пиджак с красной подкладкой, – просто решил пойти в том же. Ваша дочь вчера сказала, что я в этом костюме напоминаю ей какого-то знаменитого актера…
– Да, Мариночка любит старые безвкусные фильмы, – перебил его начальник начальника, – это у нее от матери. Что ж, не буду вас отвлекать от работы. Ступайте.
Соколов чуть посторонился, и мы бодро просеменили мимо, заворачивая за угол. Не решившись больше рисковать, я подхватила Данилу под локоть, шепнув на его вопросительный взгляд:
– Спать хочу, сил нет, глаза закрываются. Пусть лучше сплетничают, чем я себе нос расквашу на глазах у всех.
– Тоже верно, – одобрил меня Аполлоша. – Хотя самое страшное мы, кажется, уже пережили. Надо же было из всех работников врезаться в генерального.
– Фаталити – моя фамилия, – грустно констатировала я.
– Не будь к себе так строга, Кир. Черная полоса пройдет, и наступит белая. Может быть.
– А если нет?
– Тогда нужно будет еще подождать, – оптимистично выдал Данила, открывая передо мной двери и пропуская вперед с наставлением: – Улыбайся, Кир, а то вдруг Светочка заскучала. Спасем от упаднических настроений одного вездесущего блогера, и вот уже день будет прожит не зря.
Мы уже сварили кофе и практически допили его, когда в приемную вошел собранный, непривычно серьезный Макс. Не посмотрев, он только ткнул пальцем в мою сторону и рявкнул: “Кофе!”.
Я кивнула и поспешила исполнять. Вся послушная и тихая-милая. В то же время Минаев подошел к столу Эскина и что-то положил ему на стол.
– Прочти, запомни, сделай выводы. Проявишь себя – останешься работать, а нет – пойдешь дальше. Через полчаса совещание, пойдешь со мной.
Я чуть кипятком не обожглась, отвлекшись.
Ойкнула, подула на пальцы, обернулась, но Макса уже след простыл. Только дверь хлопнула в его кабинет.
– Недотрах, – сразу дал диагноз Эскин.
– Может, наоборот, – ответила я, – измотала его Мариночка.
– Вроде взрослая девочка, Кир, – Даня фыркнул, хотел что-то еще сказать, но только рукой махнул. Открыв большую серую папку, пробурчал: – Ладно, не отвлекай. Карьера медным тазом накрывается из-за ваших кошек-мышек.
Я обиженно поджала губы и, водрузив кофе с конфетами на поднос, понеслась навстречу Грому Молниевичу. Интересно, какая на самом деле его собака укусила? Не просто же так он такой бешеный с утра пораньше?
– Тук-тук, – сказала привычно, потянув ручку двери на себя и направляясь к шефу. Его злость немного меня взбодрила, даже в голове прояснилось. Оказывается, рычание босса помогает лучше кофе.
Поставив поднос на стол, хотела уйти, понимая, что Макс не в духе. Но он не дал.
– Я хочу попросить вас, Кира Вадимовна, – Минаев чуть развернулся в кресле, сложил руки в замок. – В следующий раз, когда будете ломиться ко мне в кабинет, стучитесь по-настоящему. И дождитесь приглашения в ответ.
– Да, конечно, – проговорила чуть растеряно.
– Буду рад, если повторять не придется. Знаю, что вы с первого раза не всегда усваиваете, но напрягитесь, в конце концов. Свободны.
Я хотела ответить что-то, но в голове начался полный бардак. Пришлось просто кивнуть и выйти, осторожно прикрыв за собой двери.
Значит, все? Офисные отношения? Впрочем, я ведь этого и хотела. Сама настаивала, изощрялась как могла… И вот, подарок небес, – Минаев проникся. Принесло ли это облегчение? Абсолютно нет! От переполняющих душу эмоций я готова была начать скандалить на ровном месте, хотя ничего ужасного он не сказал. Просто поставил на место и говорил этим особым официальным, чуть утомленным тоном… как с Мариночкой. Ох, как это бесило… до скрипа зубов!
Закрывшись в душевой, я поплескала воды в лицо и, опершись на раковину, прикрыла на миг глаза, призывая спокойствие. Спокойствие меня коварно проигнорировало, зато пришла мстительная женская сущность, умножающая обиду вдвое. Так что в приемной я появилась еще более недовольной, громко сопящей и настроенной на гнусности.
И помочь мне должен был Данила.
– Эскин, – позвала тихо, – как ты думаешь…
– Кир-р, – перебил меня он, – мне читать-не перечитать. Давай позже?
Я хотела возразить, что позже никак, но потом решила, что в целом не спешу. Так как плана действий у меня не было, а работа была.
И тут снова захотелось завыть – при попытке открыть почту, поняла, как сильно “плывут” буквы; чтобы их нормально различить, пришлось уткнуться носом в экран.
– Данила, – взмолилась, спустя пару минут, сжимая виски руками, – это капец. Я без очков даже почту проверить не могу. Нужно ехать домой…
Эскин оторвался от своих документов и сразу по-деловому подошел к вопросу:
– Почту сейчас сам гляну, а насчет очков… Подумай, чьи могли бы подойти тебе по диоптриям? Попробуем достать.
– Откуда мне знать, у кого какое зрение? Разве что… у Минаева, – ответила, качая головой. – Но, как ты понимаешь, с такой просьбой к нему лучше не ходить.
Даня хотел что-то ответить, но тут появился Макс. Не зря говорят: не поминай лихо, пока оно тихо.
– Работаем?! – спросил шеф грозно.
Я кивнула, придвинула клавиатуру и начала усердно стучать по ней подушечками пальцев. Вышло громко.
– Не убейте технику, Кудряшова, – проговорил Минаев проходя мимо. – Казенное имущество, отчитываться будете лично перед Соколовым. Он давно повод ищет.
И вышел, сволочь, из приемной.
Я устало откинулась на спинку стула, кажется, даже испарина на лбу выступила от напряжения.
– Эй, Кир, – позвал меня Данила, при этом весело подхихикивая. – Это что было? Никогда такой скорости печати не видел.
– Здесь секрета нет, – буркнула я, снова утыкаясь носом в экран, чтобы понять, не напортачила ли, экстренно шпаря по клавишам. – Это называется, мой друг, слепой метод.
– Я так и понял, – уже откровенно ржал Данила. – Ладно, не переживай. Я уже открыл почту, сейчас все важное направлю на твой принтер, ты только листы лови.
Так и поступили. Я филонила, а Эскин работал за двоих… до самого совещания.
Минаев вернулся за Эскиным, поманил его, и они оба ушли, оставив меня совсем одну наедине с глупыми мыслями.
Я никак не могла понять, чем так недоволен Макс, что стал обращаться на “вы”, еще и с явным недовольством. Может, думал ночью сорвусь и позвоню ему, требуя взять меня полностью во всех удобных и неудобных позах? И он бы бросил пьяную Марину у себя дома, чтобы поступить по-рыцарски: удовлетворить еще одну прекрасную даму. Прелесть да и только!
Хорошенько себя накрутив, я уже решила тоже разговаривать с начальством исключительно на официальные темы, тем самым показав ему, что не на помойке себя нашла. Как-то так.
Пока не зазвонил стационарный телефон.
– Добрый день, компания “Sokolov”, приемная Минаева Максима Сергеевича, – отрапортовала привычно.
– Кира! – закричала в трубку мама. – Это ты?!
– Может быть, – ответила с осторожностью.
– Боже мой! Вадичка, это она! – мама шумно перевела дыхание. – Ты хоть представляешь, как нас напугала?!
– Кого?
– Меня, отца, Алешу!
При упоминании последнего имени нервно дернулось веко.
– Ма-ам?
Моя интонация должна была дать ей понять, что я требую объяснений.
– Что?! Алеша приехал к нам в гости по просьбе отца. И Анечка с мужем завтра с утра будут здесь. И Жанночка. Вот такой сюрприз! Мы ведь договаривались отметить твой день рождения.
Я застонала.
– Ты мне это брось, – пригрозила мама. – Я тебе все утро звоню, думала, случилось уже что-то, пропала с концами!
– И куда я, по-твоему, пропасть должна была? – спросила, мученически прикрывая глаза и чувствуя, что с удовольствием провалилась бы сквозь землю.
Поездка на выходные к родителям на дачу совсем вылетела из головы. Зато мама помнила и действовала за нас двоих. Сюрприз, блин… Алешеньку-соседа не забыла позвать, и даже Жанкин номер раздобыли с отцом где-то.
Он, Леха, был другом детства, мы часто гуляли вместе, а родители называли его и меня женихом и невестой. Это было забавно, когда нам было по 6 лет, а в десять мы начали смущаться. Потом Леха уехал учиться в кадетскую школу, дальше пошел служить… Это не была любовь, но дружба у нас завязалась неплохая. Когда он приезжал домой, мы здоровались, делились новостями, иногда выпивали по баночке… он пива, а я кваса. Ничего большего. Желания портить дружбу более горячими отношениями не возникало ни разу.
В последнюю такую встречу я как раз сидела в гостях у бывшей сотрудницы Жанны, а Леха позвонил и попросился разбавить скуку. Жанночка благосклонно кивнула, и военный – красивый и здоровенный – приехал к нам. И вот между хозяйкой квартиры и новоявленным гостем пробежала искра да такая, что мне пришлось придумывать повод, чтобы срочно уехать, дабы не держать свечку молодым-горячим.
А теперь мама пригласила их обоих на дачу. Зачем? Все просто: Алешу мне в пару, а Жанночку за компанию. Ей и невдомек, что там уже парочка почти сложившаяся. Так и получится, что на моем дне рождения я буду единственной одиночкой… Сюрприз, Кирочка!
– Мама, давай отложим, может? – без особой надежды спросила я.
– Ты с ума сошла? Мы с отцом купили пять килограмм мяса, кто его есть будет? Шашлык замочен, часть в коптильню пойдет, и соляночку твою любимую варю…
Я сглотнула, почувствовав внезапно голод и тоску по дому. Самостоятельность и отдельное жилье – это конечно прекрасно, но как же было хорошо жить с родителями, под их крылышком. Накормленной, напоенной, занеженной…
Пока молчала, мама внезапно снова заговорила, неверно истолковав долгую тишину в трубке. Голос звучал недовольно:
– Можешь и этого своего привезти.
– Кого? – нахмурилась я.
– Кудрявого.
Мама недовольно засопела, очень стараясь промолчать. Но не вышло:
– Того, с которым ты последние дни вечно где-то ночами гуляешь. Я на него еще после вашей первой фотографии совместной подписалась. Данила этот…
– Ой, мам…
– Не перебивай! Я не собираюсь читать нотаций – ты девочка взрослая. Но мне кажется, это не дело – так быстро менять мужчин. Как перчатки. То у начальника на руках, то с этим блондинистым… Нет, выбор-то неплохой, парень он красивый, но насколько там все серьезно?
– Ну-у…
– Только не надо мне рассказывать про свободу отношений. Я три дня терпела! Не звонила, не писала, все ждала, когда у тебя совесть проснется, и ты сама позвонишь. Но нет, фотографии продолжают появляться, а дочка совсем пропала.
Читать бесплатно другие книги:
