Открытие ведьм Харкнесс Дебора
При мысли о горячей воде я мигом сбросила одеяло:
– Да, пожалуйста!
Мэтью помог мне слезть – кровать оказалась выше, чем я ожидала, а каменный пол обжег ноги холодом.
– Твоя сумка в ванной, компьютер у меня в кабинете, полотенца приготовлены. Мойся сколько захочешь.
– Да это дворец! – воскликнула я, забежав в ванную.
Громадная белая ванна на ножках помещалась между двух окон, на длинной деревянной скамье стояла моя потрепанная дорожная сумка, в углу из стены торчала насадка для душа.
Я пустила воду, думая, что она не скоро нагреется, но меня – о чудо! – сразу окутал пар. Мыло, пахнущее медом и нектарином, помогло снять напряжение, мучившее меня все последние сутки.
Вымывшись, я натянула джинсы, носки, водолазку. Розетки для фена не было, поэтому я просто вытерла волосы и связала их в конский хвост.
– Марта принесла чай, – сообщил Мэтью, когда я вышла. – Налить тебе?
Я блаженно вздохнула, отпив глоток.
– Так когда же я увижу «Aurora Consurgens»?
– Когда я буду уверен, что ты не заблудишься на пути к ней. Готова к большой экскурсии?
– Да. – Я надела мокасины, сбегала в ванную за свитером. Мэтью терпеливо ждал, стоя у лестницы. – Может, чайник захватим вниз?
– Нет, Марта придет в ярость, если я позволю гостье убрать посуду. Подожди хотя бы денек.
Мэтью, похоже, мог ходить по этим стертым ступеням с завязанными глазами, но я шла осторожно, придерживаясь за стену.
У себя в кабинете он показал мне мой ноутбук – тот, уже подключенный, стоял на столе у окна. На первом этаже пахло дымком от разожженного Мартой камина.
– Начнем экскурсию с библиотеки, – взмолилась я.
Эту комнату тоже долгие годы заполняли мебелью и разными безделушками. У французского секретера времен Директории стоял итальянский стул «савонарола», а витрины на громадном дубовом столе, относящемся примерно к 1700 году, словно взяли из музея Викторианской эпохи. Но нескончаемые ряды переплетенных в кожу книг на ореховых полках и обюссонский ковер в золотисто-сине-коричневых тонах сглаживали разницу в стилях.
Книги, как в большинстве старинных библиотек, были расставлены по ранжиру. Толстые манускрипты стояли корешками внутрь и разукрашенными застежками наружу – названия были надписаны на обрезе. Инкунабулы и книжки карманного формата представляли историю книгопечатания от 1450-х до наших дней. Были тут и первые издания: «Шерлок Холмс» Артура Конан Дойла и «Меч в камне» Т. Х. Уайта. Еще один шкаф вмещал большие инфолио – атласы, гербарии, медицинские труды. Если все это хранится внизу, какие же сокровища можно найти в кабинете Мэтью?
Он позволил мне налюбоваться вдоволь. Вернувшись к нему, я не нашла слов – только головой покачала от изумления.
– Представь, что покупаешь книги веками. – Мэтью пожал плечами, напомнив мне Изабо. – Они накапливаются сами собой. Это притом, что от многих пришлось избавиться – иначе они бы и в Национальную библиотеку не влезли.
– Где же она?
– Вижу, твое терпение на исходе. – Мэтью снял с полки небольшую книжку в черном тисненом переплете и подал мне.
Я оглянулась в поисках подставки для чтения.
– Открывай смело, она не рассыплется, – засмеялся вампир.
Я привыкла относиться к таким книгам как к бесценным редкостям и потому приоткрыла томик очень осторожно. В глаза бросились переливы ярких красок, позолота и серебро.
– Ох! – Знакомые мне экземпляры «Aurora Consurgens» были далеко не столь великолепны. – Прелесть какая! Известно, кто ее иллюстрировал?
– Женщина, которую звали Бурго Ле Нуар. Пользовалась большой популярностью в Париже середины четырнадцатого века. – Мэтью взял у меня книгу и раскрыл полностью. – Вот, посмотри.
Первая иллюстрация изображала королеву, стоящую на пригорке. Под ее широко раскинутым плащом укрывались семеро малорослых созданий. Обрамляли картинку вьющиеся лозы с раскрывающимися бутонами и птицами на ветвях. Платье королевы, шитое золотом, сверкало на алом фоне. В самом низу страницы был нарисован щит, а на нем чернью и серебром – герб. Сидящий на щите мужчина в черной мантии смотрел на королеву, с мольбой простирая к ней руки.
– Этому никто не поверит. Неизвестный экземпляр «Aurora Consurgens», иллюстрированный женщиной? Я даже сослаться на него не смогу.
– Я одолжу его на год Библиотеке Бейнеке, если это тебе поможет. Анонимно, само собой. Эксперты припишут рисунки отцу Бурго, но в действительности это ее работа. У нас должна быть купчая на эту книгу… надо спросить Изабо, где лежат вещи Годфри.
– Годфри? – Я рассматривала герб, где змея с хвостом во рту окружала кольцом цветок лилии.
– Мой брат, – сразу помрачнел Мэтью. – Погиб в тысяча шестьсот шестьдесят восьмом году на одной из проклятых войн Людовика Четырнадцатого. – Он осторожно закрыл книгу и положил на стол. – Потом заберу ее в кабинет, и ты посмотришь как следует. По утрам Изабо читает в библиотеке газеты, но в остальное время здесь пусто. Можешь рыться на полках сколько вздумается.
Он провел меня через салон в большой холл и, стоя у китайской чаши, показал галерею для менестрелей, люк, через который до изобретения каминов и труб выходил дым, а также дверь на сторожевую башню. Слазить туда мы решили завтра.
Цокольный этаж представлял собой лабиринт из кладовых, винных погребов, кухонь, людских и буфетных. Откуда-то, по локоть в муке, вышла Марта и вручила мне свежевыпеченную булочку. Пока я ее жевала, Мэтью рассказывал, в каких комнатах прежде хранили зерно, подвешивали оленьи туши и делали сыр.
– Но вампиры же ничего этого не едят, – заикнулась я.
– Зато наши арендаторы ели. Марта любит готовить.
Я, в восторге от булочки и омлета, пообещала обеспечить ее работой.
По дороге сюда мы спустились на целый марш, но в огород и сады вышли, не поднимаясь по лестнице. На грядках, прямиком из шестнадцатого столетия, росли травы и овощи. Бордюром служили розовые кусты, но заинтриговавший меня запах исходил не от них. Я направилась к приземистой постройке неподалеку.
– Осторожно, Бальтазар кусается, – предупредил Мэтью, спеша следом за мной.
– Который из них Бальтазар?
Мэтью вошел следом за мной в конюшню:
– Тот самый, который об тебя чешется.
Я стояла спиной к огромному жеребцу, а ноги мне тем временем обнюхивали мастиф с волкодавом.
– Меня не укусит. – (Першерон, нагнув голову, потерся ушами о мое бедро.) – А кто эти джентльмены? – Я потрепала волкодава по шее. Мастиф облизывал мою руку.
– Тот, кого ты гладишь, – Фаллон, второй – Гектор. – Мэтью щелкнул пальцами. Собаки тут же подбежали к нему и уселись, ожидая дальнейших распоряжений. – Ты бы отошла от коня.
– Почему? Он хороший.
Бальтазар в знак согласия топнул и повел ухом, высокомерно глядя на Мэтью.
- Когда летит на пламя мотылек,
- Он о своем конце не помышляет,
продекламировал тот. – Когда ему делается скучно, он перестает быть хорошим. Отойди, пожалуйста, пока он не разнес свой денник в щепки.
– Твой хозяин так нервничает, что читает стихи безумного итальянского клирика. Завтра принесу тебе что-нибудь вкусное. – Я чмокнула Бальтазара в нос.
Он заржал, нетерпеливо перебирая копытами.
– Ты знаешь, кто автор? – искренне удивился Мэтью.
– Джордано Бруно.
- Когда олень от жажды изнемог,
- Спеша к ручью, он о стреле не знает;
- Когда сквозь лес бредет единорог,
- Петли аркана он не примечает[39].
– Тебе знакомы труды Ноланца? – Знаменитый мистик шестнадцатого века именовал себя именно так.
Неужели Мэтью и его знал? Он, похоже, водился со всеми чудаками, которые когда-либо жили на свете.
– Он был последователем Коперника. История науки – моя специальность, а вот тебе его работы откуда известны?
– Читал, – уклончиво сказал Мэтью.
– Ты знал его! – заявила я прокурорским тоном. – Он что, был даймоном?
– И боюсь, из тех, что слишком часто переходят грань между безумием и гениальностью.
– Следовало догадаться. Он верил во внеземные цивилизации и проклинал инквизиторов по пути на костер.
– И хорошо понимал, что такое желание.
– «Желание шпорит, страх уздой берет». Он фигурировал в твоем эссе для колледжа Всех Душ?
– Отчасти. – Мэтью поджал губы. – Пойдем-ка отсюда. О философии поговорим в другой раз.
Я вспомнила еще кое-что. Бруно писал о Диане – богине Диане.
– Бальтазар как-никак не пони. – Мэтью взял меня за локоть и увлек прочь.
– Я вижу, но вполне могла бы с ним справиться. – «Aurora Consurgens» и итальянский философ мигом забылись при мысли о таком приключении.
– Ты и верхом ездишь? – Мэтью не переставал удивляться мне.
– Выросла, можно сказать, в деревне и езжу с детства. Выездка, барьеры и все такое.
Скачка на лошади еще больше напоминает полет, чем гребля.
– У нас есть другие лошади. Бальтазара оставь в покое, – решительно велел Мэтью.
Это мне награда за Францию – с лошадьми я даже Изабо как-нибудь вытерплю.
Мэтью повел меня к другому концу конюшни, где стояли еще шесть великолепных скакунов. Два крупных, почти с Бальтазара, черных коня, округлая рыжая кобылка, гнедой мерин и двое серых андалусиек с крутыми шеями и большими копытами. Одна из них подошла к двери стойла посмотреть, что происходит в ее владениях.
– Нар Ракаса, Огненная Плясунья, – представил Мэтью, поглаживая ей морду. – Мы ее зовем просто Ракасой. Отличный скакун, только с норовом. Вы должны хорошо поладить.
Не клюнув на столь изящно предложенную наживку, я позволила Ракасе обнюхать мою голову.
– А сестру ее как зовут?
– Фиддат, Серебряная. – Фиддат, с добрыми темными глазами, тоже подошла к нам, когда услышала свое имя. – Это лошадь Изабо, а вон те, Дар и Саяд, – мои, – показал на вороных Мэтью.
– Что значат их имена?
– Дар по-арабски «время», Саяд – «охотник». Саяд любит гоняться за дичью и скакать через изгороди, а Дар – терпеливый, спокойный конь.
Продолжив экскурсию, Мэтью сообщил мне названия ближних гор и показал, в какой стороне город. Рассказал, как реконструировался замок, – строителям пришлось использовать другой камень, поскольку прежний больше не добывали. Я решила, что теперь не потеряюсь в усадьбе, ведь центральное здание видно отовсюду.
– Почему я чувствую такую усталость? – зевнула я, когда мы возвращались обратно к замку.
– Ты безнадежна, – вздохнул Мэтью. – Перечислить тебе, что произошло за последние тридцать шесть часов?
По его настоянию я согласилась опять прилечь. Мэтью остался в кабинете, а я поднялась наверх и рухнула на кропать – даже свечи не задула, до того утомилась.
Мне приснилось, что я скачу по темному лесу в подпоясанной зеленой тунике и сандалиях с ремешками до самых колен. Собаки лают, конские копыта топчут подлесок, за плечом у меня колчан со стрелами, в руке лук, позади слышна погоня, но мне не страшно – я знаю, что им меня не догнать.
«Лети», – приказала я лошади, и она полетела.
Глава 19
На следующее утро я только и думала что о конной прогулке.
Почистив зубы и кое-как причесавшись, я натянула черные легинсы – единственное, что могло у меня сойти за бриджи для верховой езды. Кроссовки в стременах не удержатся, придется надеть мокасины. Не совсем то, но сойдут. Наряд довершили футболка с длинными рукавами и флиска. Я собрала волосы в хвост, влетела в спальню и наткнулась на Мэтью.
Облаченный в темно-серые бриджи и черный свитер вампир стоял в дверном проеме, загораживая мне дорогу вытянутой рукой.
Следовало ожидать… Вчерашний ужин с Изабо прошел, мягко говоря, напряженно, и мой последующий сон пронизывали кошмары. Мэтью несколько раз за ночь поднимался ко мне.
– Давай покатаемся! Я в порядке, честное слово. Движения и свежий воздух – как раз то, что мне нужно.
Мэтью убрал руку, но смерил меня мрачным взглядом:
– Если хоть раз покачнешься в седле, поворачиваем домой. Понятно?
– Понятно.
Внизу я направилась в столовую, но Мэтью меня удержал:
– Поедим в кухне.
Значит, торжественный завтрак с Изабо, взирающей на меня поверх «Монд», отменяется? Уже хорошо.
Ели мы, однако, не в кухне, а в комнате экономки. Круглый, весь в царапинах стол возле пылающего камина был накрыт на двоих, хотя восхитительной стряпней Марты наслаждалась одна только я. Посредине высился большущий чайник, завернутый в льняное полотенце. Марта сокрушалась по поводу моей бледности и темных кругов под глазами.
Когда я стала чуть медленнее орудовать вилкой, Мэтью водрузил на стол целую пирамиду коробок, увенчанную черным бархатным шлемом с эластичной подбородочной лентой.
– Это тебе.
Назначение похожего на бейсболку шлема было предельно ясным. Прочный, несмотря на бархатное покрытие, он помогает хрупкому человеческому черепу выдержать удар о землю. Я эти штуки терпеть не могла, но безопасность есть безопасность.
– Спасибо. А что в коробках?
– Открой – и увидишь.
В верхней лежали черные бриджи с замшевыми вставками, чтобы лучше держаться в седле. Судя по виду, они мне как раз, и в них, конечно, ездить куда удобней, чем в скользких легинсах. Не иначе, Мэтью сообщил кому-то по телефону мои размеры, пока я спала. Я улыбнулась ему.
В той же коробке обнаружился стеганый черный длиннополый жилет с металлическими защитными ребрами на швах. Настоящий черепаший панцирь, громоздкий и неудобный.
– Это мне не понадобится, – нахмурилась я.
– Понадобится, если собираешься ехать верхом, – ровным голосом сообщил Мэтью. – Ты говоришь, что у тебя большой опыт, значит приспособишься без проблем.
Я вспыхнула, пальцы подозрительно зазудели. Мэтью смотрел на меня с интересом, Марта, принюхиваясь, встала в дверях. Я сделала несколько глубоких вдохов, и зуд прекратился.
– Садясь в мою машину, ты пристегиваешься. Садясь на мою лошадь, надеваешь защитный жилет, – столь же ровным голосом заявил Мэтью.
Наши взгляды скрестились, но я сдалась первая, опасаясь лишиться прогулки. Марта от души веселилась: наши переговоры забавляли ее не меньше, чем стычки Изабо с Мэтью.
Покорившись, я пододвинула к себе нижнюю коробку, длинную и тяжелую. Когда я подняла крышку, запахло кожей.
Сапоги. Черные, до колен. Я в жизни не выступала на состязаниях и такой обуви при своих ограниченных средствах никогда не носила.
– Спасибо, – выдохнула я, трогая лоснящуюся кожу.
Мэтью заметно удивила моя реакция, и от этого у меня на сердце стало еще теплей.
– Мне кажется, они тебе будут впору.
– Иди переоденься, девочка, – позвала Марта.
Раздевалкой нам послужила прачечная. Я мигом содрала с себя хлопковые с лайкрой легинсы и влезла в бриджи. Марта взяла у меня вещи и покачала головой, глядя на мои мышцы.
– Раньше женщины не скакали верхом, как мужчины.
Мэтью, снова отдававший кому-то указания (теперь по телефону), посмотрел на меня с одобрением:
– Ну вот, так лучше. Здесь нет «холуя», чтобы сапоги снимать и надевать, придется идти до конюшни в туфлях.
– Нет, я хочу сейчас!
– Ладно, садись, – вздохнул он. – В первый раз ты их без посторонней помощи не наденешь.
Мэтью подвинул стул вместе со мной поудобнее и подставил правый сапог. Я сунула туда ногу по щиколотку и поняла, что он прав: сама я нипочем бы не продвинулась дальше. Мэтью, держа сапог за пятку и носок, осторожно его поворачивал, а я тянула за голенище. Через пару минут нога пролезла, Мэтью поднажал, и сапог стал на место.
Таким же манером мы надели второй. Я вытянула ноги, любуясь ими. Мэтью поддергивал, похлопывал и просовывал холодные пальцы за голенище, проверяя, нормально ли циркулирует кровь. Я встала – собственные ноги показались мне непривычно длинными, – сделала несколько пробных шагов, покрутилась на пятках.
– Спасибо. – Привстав на носках, я обхватила Мэтью за шею. – Они прелесть.
В Оксфорде Мэтью таскал мой ноутбук и коврик для йоги, здесь – шлем и жилет. Конюшня была открыта, внутри кто-то работал.
– Жорж, – позвал Мэтью.
Из-за угла вышел маленький жилистый конюх неопределенного возраста (но не вампир), со скребком и уздечкой. Бальтазар, когда мы прошли мимо, топнул и замотал головой, напоминая: ты обещала.
– На, малыш. – Я подала ему на ладони яблоко, которое стащила у Марты.
Бальтазар деликатно, одними губами, взял его и с торжеством посмотрел на хозяина.
– Да, сегодня ведешь себя словно принц, – сухо заметил Мэтью, – но это не значит, что при первом удобном случае ты не превратишься в черта.
Бальтазар сердито стукнул копытами.
Мы прошли в сбруйную: обычные уздечки и седла, а еще какие-то деревянные стульчики, снабженные с одного бока перильцами.
– Что это?
– Дамские седла. – Мэтью скинул ботинки и запросто натянул разношенные высокие сапоги: притопнул, подтянул, и готово. – Изабо предпочитает такие.
Дар и Ракаса в леваде с интересом прислушивались к беседе Мэтью и Жоржа, обсуждавших препятствия, которые могут нам встретиться. Я протянула Дару ладонь, жалея, что у меня больше нет яблок. Тот разочарованно фыркнул, учуяв сладкий фруктовый запах.
– В следующий раз обязательно. – Я нырнула под его шеей к Ракасе. – Здравствуй, красавица.
Она приподняла правую ножку и наклонила ко мне голову. Я огладила гладкие шею и плечи, приучая ее к своим рукам. Проверила, хорошо ли затянуты подпруги и нет ли складок на вальтрапе. Ракаса обнюхала меня, ткнулась в карман, где раньше лежало яблоко, и сердито мотнула головой.
– И тебе принесу, – со смехом пообещала я, положив руку на круп. – Давай-ка посмотрим.
Колдуны не любят, когда их макают в воду, а лошади – когда трогают их копыта, но я никогда не сажусь верхом, не убедившись, что в копытах ничего не застряло, – привычка такая и суеверие заодно.
Выпрямившись, я увидела, что мужчины пристально на меня смотрят. Жорж сделал какое-то одобрительное замечание, Мэтью, задумчиво кивнув, протянул мне шлем и жилет. Жесткий жилет сидел плотно, но был не так страшен, как я ожидала. Волосы, связанные в хвост, не помещались под шлем, и я некоторое время возилась с эластичной лентой под подбородком. Мэтью оказался рядом как раз вовремя, чтобы подсадить меня в стремя.
– Почему ты никогда не ждешь, чтобы тебе помогли? – проворчал он мне на ухо.
– Я вполне могу сама сесть на лошадь.
– Знаю, что можешь. – Он ухватил меня за ногу, подкинул в седло, проверил подпруги, длину стремян и лишь тогда отошел к своему коню. Его посадка доказывала, что он провел в седле не одну сотню лет. Король, да и только.
– Тихо, – шепнула я, прижав шенкеля к бокам нетерпеливо приплясывавшей Ракасы.
Она недоуменно качнула головой и стала прядать ушами.
– Пусти ее пока по леваде. Я сейчас, только седло проверю. – Мэтью, упершись коленом в левое плечо Дара, возился со стременем.
Я прищурилась. Седло тут, конечно, было ни при чем – он хотел посмотреть, как я езжу.
Я пустила Ракасу шагом. Она, оправдывая свое имя, действительно танцевала, поднимая и плавно опуская каждую ногу. Когда я сжала ее шенкелями, танцевальный шаг перешел в такую же плавную рысь. Мэтью больше не притворялся, что подтягивает стремя, Жорж широко улыбался, облокотившись на изгородь.
«Чудо-девочка», – произнесла я беззвучно.
Ракаса навострила левое ухо и слегка прибавила ходу. Я прижала шенкель чуть за стременем, и она, выбрасывая ноги и выгнув шею, пошла легким галопом. Сильно ли рассердится Мэтью, если мы сейчас перемахнем через изгородь?
Думаю, да.
– Ну-с? – спросила я, описав полукруг и опять перейдя на рысь.
Жорж кивнул и открыл нам ворота.
– Сидишь хорошо, – одобрил Мэтью, проинспектировав меня сзади, – и поводья хорошо держишь. – Кстати, – добавил он между делом, подъехав ближе, – на твоем предполагаемом прыжке через изгородь наша вылазка тут же бы и закончилась.
Старые садовые ворота вывели нас прямо в лес. Мэтью заметно расслабился, удостоверившись, что двуногих созданий рядом с нами не наблюдается.
Он послал Дара рысью, Ракаса послушно дожидалась моей команды. Я тронула ее шенкелями, не переставая дивиться плавному ходу.
– А какой породы твой Дар?
– Дестриер, я бы сказал. Его отличительные черты – быстрота и живость.
На таких лошадях ездили крестоносцы.
– Я думала, что дестриер – это огромный боевой конь.
Дар был крупнее Ракасы, но ненамного.
– Для того времени они и были огромными, но мужчин из нашей семьи, в доспехах и при оружии, все равно поднять не могли. Такие, как Дар, нам служили для удовольствия, а в бой мы ехали на першеронах наподобие Бальтазара.
Я смотрела между ушей Ракасы, набираясь мужества для следующего вопроса.
– Можно спросить про твою мать?
– Конечно. – Мэтью повернулся ко мне и уперся кулаком в бедро, держа поводья другой рукой.
Вот, значит, как ездили верхом средневековые рыцари.
– Почему она так ненавидит колдунов? Вампиры и колдуны – извечные враги, это понятно, но в ее неприязни ко мне я чувствую что-то личное.
– Того, что ты пахнешь весной, тебе мало?
– Да. Хотелось бы знать истинную причину.
– Она тебе завидует.
– Это еще почему?
– Давай разберемся. Во-первых, ты наделена волшебной силой и можешь заглянуть в будущее. Во-вторых, способна рожать детей и передавать свою силу им. В-третьих… тебе легко умереть.
– У Изабо есть ты и была Луиза.
– Да, она создала нас обоих, но это, вероятно, не то же самое, что родить.
– А почему она так завидует способности видеть будущее?
– Это связано с ее собственным обращением. Тот, кто создал ее, не спрашивал разрешения, – помрачнел Мэтью, – и сделал ее вампиром, чтобы взять в жены. До того она слыла ясновидящей и была достаточно молода, чтобы иметь детей. Став вампиром, она лишилась и того и другого. Изабо так и не смирилась с этой потерей, а колдуны постоянно напоминают ей об утраченном.
– Ну а легкая смерть здесь при чем?
– Она тоскует по отцу. – Мэтью замолчал, и я благоразумно воздержалась от новых вопросов.
Лес поредел, Ракаса нетерпеливо зашевелила ушами.
– Вперед, – махнул рукой Мэтью, показывая на лежащее за опушкой поле.
Ракаса по моей команде закусила мундштук и рванулась вперед. Взбираясь на холм, она чуть замедлилась, но на вершине принялась приплясывать и мотать головой, радуясь, что Дар внизу, а она наверху. Мы с ней описали восьмерку, ни разу не споткнувшись на поворотах.
Дар снялся с места в карьер и рванул к нам с невероятной быстротой – черный хвост так и стлался за ним. Я, раскрыв рот, придержала Ракасу. Вот, значит, в чем сила дестриеров: переходят от нуля сразу к шестидесяти, как хороший спортивный автомобиль. Мэтью не натягивал поводья – Дар сам остановился как вкопанный в шести футах от нас, слегка поводя боками.
– Ну вы даете! Мне ты даже через ограду не дал перепрыгнуть, а сам такое вытворяешь.
– Дару недостает нагрузки – это как раз то, что ему требуется. – Мэтью с ухмылкой потрепал скакуна по шее. – Поскачем наперегонки? Мы вам, разумеется, дадим фору, – с учтивым поклоном заверил он.
– Идет. Где финишируем?
Мэтью показал на одинокое дерево вдалеке на холме. На выбранной им дистанции не было никаких препятствий, – возможно, Ракаса не умеет так резко останавливаться, как Дар.
Я понимала, что вампира удивить трудно и что Ракаса, несмотря на все свои достоинства, ни за что не обскачет Дара, но мне очень хотелось, чтобы она показала себя. Я нагнулась, на миг уперлась подбородком в ее теплую шею, закрыла глаза и мысленно приказала: лети.
Она рванулась вперед, как от хлыста. Теперь мною руководили только инстинкты.
Я привстала на стременах, завязала поводья в свободный узел. Когда Ракаса набрала скорость и выровнялась, я снова опустилась в седло, вынула ноги из бесполезных стремян, ухватилась за гриву. Позади, как в моем сне, грохотали копыта преследователей – Дара и Мэтью. С закрытыми глазами я сжала левую руку, словно удерживая что-то невидимое, и пригнулась к шее Ракасы.
Лети, повторил голос в моей голове – теперь он звучал как чужой. Ракаса помчалась еще быстрее.
Даже с закрытыми глазами я чувствовала, что дерево уже близко. Мэтью выругался по-окситански. В последний момент Ракаса свернула в сторону и перешла на легкий галоп, а после на рысь. Почувствовав, как натянулись ее поводья, я открыла глаза.
– Ты всегда скачешь на незнакомой лошади во весь опор, отпустив поводья, с закрытыми глазами и без стремян? – с холодной яростью спросил Мэтью. – Ты и гребешь с закрытыми глазами, я видел, и ходишь тоже. Я всегда подозревал, что здесь замешана магия. Выходит, ты и на скачках ею пользуешься, иначе убилась бы. Мне сдается, ты отдавала Ракасе команды мысленно, а не с помощью рук или ног.
Неужели правда? Мэтью соскочил с Дара, перекинув правую ногу через его шею, взял Ракасу под уздцы и приказал мне:
– Слезай.
Я хотела спешиться традиционным способом, через круп, но Мэтью сам сдернул меня с Ракасы. Теперь понятно, почему он предпочитает спрыгивать, не поворачиваясь спиной: так его сзади никто не схватит. Прижав меня к себе и уткнувшись губами в мои волосы, он прошептал:
– Dieu! Больше никогда так не делай, пожалуйста.
– Ты говорил, чтобы я делала, что получается, и не волновалась, для того сюда и привез.
– Извини. Я стараюсь не вмешиваться, но очень уж трудно смотреть, как ты совершенно бессознательно распоряжаешься неведомой тебе силой.
Мэтью подвязал поводья, чтобы лошади, не наступая на них, могли щипать редкую осеннюю травку, и с мрачным видом вернулся ко мне:
– Хочу кое-что тебе показать.
Читать бесплатно другие книги:
