Я знаю тайну Герритсен Тесс
Я перестаю печатать и смотрю на него:
– Простите, но я не могу об этом говорить. Полиция мне запретила.
– Конечно. Бог мой, я вам сочувствую, столько на голову свалилось. Вам, наверно, тяжело. Полиция знает, кто это сделал?
– Да. Но они не могут его найти и считают, что мне грозит опасность. Поэтому мне в последнее время стало трудно сосредоточиться.
– Ну, это все объясняет. Если вы попали в такой шторм, чему уж тут удивляться, что вы упустили Викторию.
– Мне очень жаль, Марк. Я из кожи вон лезла, чтобы она была довольна, но сейчас моя жизнь – сплошной кошмар. – С обаятельной дрожью в голосе я добавляю: – И мне страшно.
– Я могу что-нибудь для вас сделать? Может, хотите взять отпуск за свой счет?
– Не могу себе это позволить. Пожалуйста, мне очень нужна эта работа.
– Безусловно. – Он выпрямляется и говорит громко, чтобы слышали все в офисе: – Вы будете у нас работать, Холли, пока вас это устраивает.
Для убедительности он постукивает по моему столу, и я вижу, как Одри сердито смотрит на меня. «Нет, Одри, меня так просто за дверь не выставишь, сколько бы гадостей ты ни говорила за моей спиной». Но мое внимание привлекает не Одри, а Фил, который идет к моему столу с букетиком в целлофановой обертке.
– Это что? – недоуменно спрашиваю я, когда он протягивает букет мне.
– Отличная идея, Фил, – говорит Марк, похлопывая его по спине. – Хорошо, что ты подумал, как поддержать нашу Холли.
– Это не от меня, – признается Фил, раздраженный тем, что он сам до этого не допер. – Курьер только что привез.
Все пялятся на меня, пока я снимаю целлофан и смотрю на дюжину роз на длинных стеблях, обрамленных гипсофилами и пышной листвой. Дрожащими пальцами я перебираю ветки, но пальмовых листьев в букете не нахожу.
– Там есть карточка, – говорит Одри. Она, как обычно, всюду сует нос – наверное, выискивает что-нибудь такое, что можно будет использовать против меня. – От кого это?
Они втроем нависают над моим столом, и мне не остается ничего другого, кроме как открыть конверт в их присутствии. Послание внутри короткое и вполне откровенное.
«Я скучаю без тебя. Эверетт».
Фил прищуривается:
– Кто такой Эверетт?
– Человек, с которым я встречаюсь. Мы виделись несколько раз.
Марк ухмыляется:
– О, в воздухе запахло любовью! Ну, друзья, давайте за работу. Пусть Холли насладится цветами.
Они возвращаются к своим столам, и я чувствую, как мое тело расслабляется. Всего лишь невинный букет от Эверетта, беспокоиться не о чем. Я не видела его после автограф-сессии Виктории Авалон, когда была настолько потрясена, что убежала от него. Бутылка вина, которую он привез, так и стоит неоткрытая на моем кухонном столе в ожидании его следующего визита. Он всю неделю слал мне эсэмэски, писал, что хочет меня увидеть. Этот человек не сдается.
Мой телефон разражается трелью. Послание. Конечно, от Эверетта.
«Получила цветы?»
Я отвечаю: «Они очень милые. Спасибо».
«Встретимся после работы и выпьем?»
«Не знаю. Мир вокруг сошел с ума».
«Я могу сделать его лучше».
Я смотрю на желтые розы на моем столе и вдруг вспоминаю первую великолепную ночь с Эвереттом. Как мы лихорадочно цеплялись друг за друга, словно животные в течку. Я вспоминаю, каким он был неутомимым любовником и как он точно знал, чего я хочу от него. Может быть, именно это мне нужно сегодня ночью. Для поднятия духа. Горячую, здоровую дозу секса.
Он присылает еще одну эсэмэску: «Паб „Роза и чертополох“? 17:30?»
Помедлив мгновение, я отвечаю: «ОК. 17:30».
«До встречи».
Я кладу телефон и сосредоточиваюсь на сопроводительном письме, которое пытаюсь написать. С отвращением печатаю: «Я ненавижу мою РАБОТУ!!!», потом нажимаю клавишу «Delete» и отправляю черновик в небытие. Нет, работать сегодня бессмысленно. И вообще, уже пять часов.
Я выключаю компьютер и собираю свои заметки по идиотскому роману Сола Грешема. Поработаю над письмом дома, где мне не нужно будет мириться с язвительными замечаниями Одри и исполненными страдания взорами Фила. Я заглядываю в сумочку, чтобы убедиться, что пистолет никуда не делся. «Женский пистолет», – сказал отец, передавая его мне тем вечером в кухне. Небольшой, так что руки не оттянет, но достаточно мощный, чтобы сделать свое дело без особой отдачи. Холодный пистолет в руке – ощущение незнакомое, но успокаивающее. Мой маленький помощник.
Я перекидываю сумочку через плечо и выхожу из офиса, готовая встретить то, что встанет у меня на пути.
Эверетта в «Розе и чертополохе» нигде не видно. Я выбираю столик в углу и, оглядывая зал, прихлебываю «Каберне Совиньон». Уютный паб на манер клубного, повсюду темное дерево и медная фурнитура. Я никогда не была в Ирландии, но именно такими я и представляю их старые пабы: в камине потрескивает огонь, а над каминной полкой висит золотая арфа «Гиннесса»[20]. Но в этом пабе клиенты молодые и хипповые, деловые ребята в оксфордских рубашках с шелковыми галстуками, и даже на женщинах костюмы из ткани в тонкую полоску. После долгого дня обтяпывания сделок они приходят сюда расслабиться, и паб на моих глазах заполняется клиентами.
Я смотрю на часы: 18:00. Эверетта все еще нет.
Поначалу я замечаю только слабое пощипывание на коже лица, словно по ней прошелся ветерок. Я знаю: исследованиями доказано, что человек в действительности не может ощущать на себе чужие взгляды, но, повернув голову, чтобы понять, откуда у меня возникло такое ощущение, я тут же замечаю женщину, которая обшаривает меня глазами, сидя у стойки бара. Ей под пятьдесят, в ее каштановых волосах красивые седые пряди, она выглядит как моя постаревшая и порыжевшая копия, но с двумя дополнительными десятилетиями уверенности в себе. Наши глаза встречаются, и правый уголок ее рта кривится в улыбке. Она отворачивается и что-то говорит бармену.
Если Эверетт не придет, то в баре определенно найдется несколько других искусительных вариантов.
Я достаю телефон и проверяю, не пришли ли новые послания. Ничего от Эверетта. Я набираю ему текст, когда на моем столе неожиданно появляется стакан с красным вином.
– Это то самое вино, что вы пили прежде. С наилучшими пожеланиями от дамы у бара.
Я смотрю в ту сторону – каштановая дама улыбается мне. Я чувствую, что уже встречалась с ней, только не помню где и когда. Знаем ли мы друг друга или просто у нее одно из таких лиц, таких улыбок, которые вызывают ощущение чего-то знакомого? Передо мной стоит бокал каберне, темный, как чернила, в этом баре, залитом светом из камина. Я думаю обо всех тех руках, через которые прошло это вино, прежде чем попасть ко мне на стол, – от фермера и винодела до бутилировщика. Потом оно прошло через руки бармена, который налил его в бокал, потом – официантки, которая поставила его передо мной, плюс бессчетное множество других невидимых рук. Когда думаешь об этом, то бокал вина кажется тебе творением эльфов, и ты не можешь знать, не желает ли один из этих эльфов тебе зла.
Раздается трель моего сотового – послание от Эверетта.
«Ради бога, прости. Неожиданная встреча с клиентом. Сегодня не смогу. Позвоню завтра».
Я не беру на себя труд отвечать ему. Вместо этого я беру бокал и начинаю раскручивать его содержимое. Я уже попробовала это каберне – более чем средненькое, не заслуживает второй порции, но я думаю не о вине, а о том, каким будет мой следующий шаг. Пригласить ее за мой столик и позволить игре начаться?
31
– Что она делает, черт бы ее подрал? – возмутилась Джейн.
В ее наушнике голос Тама почти потерялся в фоновых шумах паба:
– Она не пьет, только раскручивает.
– Мы ее предупреждали. Говорили, что он опаивает своих жертв. – Она повернула голову к Фросту, который сидел рядом с ней в машине. – Эта коза хочет, чтобы ее грохнули?
– Так, постой, – сказал Там. – К столу Холли подходит женщина. Говорит ей что-то.
Из окна машины Джейн посмотрела на «Розу и чертополох» по другую сторону улицы. Полчаса назад Там сообщил, что Холли сидит в баре одна, и, получив это известие, Джейн и Фрост сломя голову понеслись к бару. Холли не только не пожелала изменять свои привычки, она как будто сама напрашивалась на катастрофу. Холли Девайн не казалась Джейн бесшабашной женщиной, но только что она взяла выпивку из рук незнакомого человека.
– Эта женщина села за стол Холли, – доложил Там. – Белая, средних лет. Высокая и худая.
– Холли уже пробовала вино?
– Нет, они просто говорят. Может быть, они знакомы. Не уверен.
– Там должен вмешаться, – сказал Фрост. – Пусть уведет ее оттуда.
– Нет. Поглядим, что будет дальше.
– А если она выпьет вино?
– Мы здесь, чтобы присмотреть за ней. – Джейн уставилась на паб. – Может, поэтому она так и поступает. Пытается заманить убийцу, чтобы мы его взяли. Она либо глупа, либо очень, очень умна. Я ставлю на второе.
– У нас проблема, – раздался в наушнике голос Тама.
– Что там? – рявкнула Джейн.
– Она пригубила вино.
– А вторая женщина – она что делает?
– Сидит с ней. Пока ничего странного. Просто разговаривают.
Джейн посмотрела время на своем сотовом. Как быстро оказывает действие кетамин? Поймут ли они, что кетамин начал действовать? Прошло пять минут. Десять.
– Черт. Они обе встают. Они уходят, – сказал Там.
– Мы стоим напротив. Когда они выйдут, мы их перехватим.
– Они направляются не к главному, а к заднему выходу. Я иду за ними…
Джейн и Фрост почти одновременно распахнули двери машины и перебежали через улицу. Джейн первая ворвалась в дверь и стала протискиваться по набитому народом залу к заднему выходу. На пол упал и разбился стакан, вслед ей раздалось «Какого черта, леди?», но они с Фростом продолжали проталкиваться дальше, проскочили мимо трех женщин, стоявших в очереди в туалет, и выбежали в заднюю дверь.
Проулок. Темный. Где Холли?
С дальнего конца проулка раздались женские крики.
Они бросились туда, перепрыгивая через ящики и мусор, и выбежали на улицу, где Там уже прижал женщину к стене. Поблизости стояла Холли, с удивлением глядя на Тама, который застегивал на женщине наручники.
– Проклятье, что вы делаете? – запротестовала женщина.
– Бостонская полиция, – сказал Там. – Прекратите сопротивление!
– Вы не имеете права меня арестовывать! Я ничего не сделала!
Там оглянулся через плечо на Джейн и Фроста:
– Она пыталась убежать.
– Конечно я побежала! Откуда я знала, что вы за… кто преследует нас в темном проулке!
Пока Там прижимал женщину к стене, Джейн прощупала ее на предмет оружия.
Кто-то с тротуара закричал:
– Это полицейская жестокость!
– Копы, улыбайтесь! Вас снимают для «Скрытой камеры»!
Джейн оглянулась на толпу, которая быстро собиралась вокруг них. У всех в руках были мобильные телефоны – люди снимали задержание. «Спокойнее, – подумала она. – Делай свое дело и не позволяй им вывести тебя из равновесия».
– Назовите ваше имя, – приказала Джейн женщине.
– Кто спрашивает?
– Детектив Риццоли, бостонская полиция.
Фрост поднял сумочку женщины, упавшую на тротуар, и вытащил бумажник:
– В правах написано: Бонни Б. Сандридж, возраст сорок девять. Проживает на Богандейл-роуд, двадцать три. – Он оторвал глаза от документа. – Это в Уэст-Роксбери.
– Сандридж? – Джейн нахмурилась. – Вы – та журналистка.
– Ты знаешь эту женщину? – спросил Там.
– Да. Я говорила с ней несколько дней назад. Ее имя оказалось в записной книжке Мартина Станека. Она заявляет, что журналистка и пишет о процессе «Яблони».
Там развернул женщину лицом к детективам. После схватки у нее на подбородке осталась царапина, по щеке размазалась тушь.
– Да, я журналистка, – сказала женщина. – И можете не сомневаться: я напишу об этом аресте!
– Что вас связывает с Мартином Станеком? – спросила Джейн.
Женщина сердито уставилась на нее:
– Так вот в чем дело? Вместо того чтобы вязать меня, могли спросить вежливо.
– Отвечайте на вопрос.
– Я вам уже сказала. Я интервьюировала его для моей книги.
– Книги, которую, по вашим заявлениям, вы пишете.
– Поговорите с моим литературным агентом. Она вам подтвердит. Я журналист, и я делаю свою работу.
– А я – свою. – Джейн посмотрела на Тама. – Доставь ее в управление. Я хочу, чтобы все, что она скажет, было зафиксировано на камеру.
– За что вы ее арестовали? Что она сделала? – прокричал кто-то из толпы.
– Я писатель! Я ничего не нарушала! – прокричала Бонни. – Я только пыталась сказать правду о коррумпированной системе правосудия!
– Это видео будет опубликовано на «Ютубе», леди, если оно понадобится вам для подачи судебного иска!
Там увел дерзкую задержанную. В толпе небезразличных горожан-журналистов стояла Холли, которая, как и все, вытащив мобильник, снимала происходящее.
Джейн схватила Холли за руку и оттащила в сторону:
– Что у вас с головой, черт возьми?
– Разве я сделала что-то не так? – запротестовала Холли.
– Вы отправились в бар, хотя я предупредила вас о последствиях.
– Я должна была встретиться с другом.
– С этой женщиной?
– Нет. С мужчиной, с которым я встречаюсь. Но он в последнюю минуту отменил свидание.
– И поэтому вы там сидели и угощались выпивкой, которую вам предложил первый встречный.
– Она показалась мне симпатичной.
– То же самое говорили и о Тедди Банди.
– Она всего лишь женщина. Что со мной может сделать женщина?
– Я вам говорила: Мартин Станек действует не один. Ему помогает напарник. Возможно, это женщина.
– Ну вот вы ее и задержали, верно? И можете поблагодарить меня за то, что я помогла вам в этом.
– Сейчас вы поедете домой, Холли. – Джейн вытащила сотовый. – Я даже предприму кое-какие действия, чтобы вы туда наверняка добрались.
– Что вы делаете?
– Вызываю полицейского, чтобы отвез вас домой.
– Мне это не нравится. Я не сяду в полицейскую машину.
– А если она что-то подсыпала в ваш бокал? Вас необходимо отвезти домой.
– Нет. – Холли сделала шаг назад. – Я чувствую себя совершенно нормально. Слушайте, здесь рядом станция метро. У вас есть подозреваемая, а я еду домой.
Она развернулась и пошла прочь.
– Эй! – крикнула Джейн.
Холли не остановилась. Ни разу не оглянувшись, она спустилась по лестнице и исчезла в метро.
В ярком свете комнаты для допросов в Бостонском управлении полиции Бонни Бартон Сандридж казалась еще более растрепанной, чем на улице. Царапина на подбородке покрылась корочкой, размазанная по щеке тушь выглядела как синяк. Джейн и Фрост сели напротив нее за стол, на котором лежали ее вещи: бумажник с шестьюдесятью семью долларами наличными, три кредитки и водительское удостоверение. Сотовый телефон на платформе «Андроид». Брелок с тремя ключами. Несколько тампонов «Клинекс». И самое интересное: маленький блокнот на спирали, наполовину заполненный подробными записями. Джейн медленно перелистала страницы и остановилась на последней.
– Почему вы преследовали Холли Девайн?
– Я ее не преследовала.
Джейн показала женщине блокнот:
– Ее адрес записан здесь.
– «Буксмарт медиа» – это рекламное агентство. Их адрес в свободном доступе.
– Вы не случайно оказались в том же пабе, что и она. Вы следили за ней, когда она вышла с работы, верно?
– Может быть. Я несколько недель пыталась договориться с ней об интервью. Сегодня я впервые подошла к ней настолько близко, что смогла выразить свое неудовольствие.
– И вы угостили ее бокалом вина. А потом попытались вывести через заднюю дверь.
– Это Холли настояла, чтобы мы вышли через ту дверь. Она сказала, что за ней следят и она хочет отделаться от слежки. Что касается бокала вина, то я предложила ей его, чтобы разбить лед в ее сердце. Вызвать на разговор.
– О «Яблоне»?
– Я пишу книгу о процессах по ритуальному насилию. Целая глава там будет посвящена «Яблоне».
– Этому делу двадцать лет. Дело забыто и быльем поросло, разве нет?
– Кое для кого вовсе даже не поросло.
– Вы имеете в виду Мартина Станека?
– Разве удивительно, что он до сих пор одержим этим? Тот процесс погубил его семью. Его жизнь.
– Забавно, что вы не говорите о погубленных детских жизнях.
– Вы просто исходите из того, что он виновен. Вам никогда не приходило в голову, что Станеки могут быть невиновны?
– Присяжные так не думали.
– Я много часов говорила с Мартином. Читала расшифровки судебных заседаний и обвинения против Станеков. Они были просто нелепыми. Да что говорить, одна из прежних обвинительниц хотела отказаться от своих слов. Она была готова подписать под присягой письменные показания о том, что все эти обвинения не соответствовали действительности.
– Постойте. Вы говорили с кем-то из детей?
– Да. С Кассандрой Койл.
– Как вы ее нашли? Тоже выслеживали?
– Нет. Это она меня нашла. Суд не обнародовал имен детей, так что я не знала, кто они. В прошлом сентябре Кассандра связалась со мной, прочитав мои статьи о процессах по ритуальному насилию. Она знала, что я писала о деле Макмартина в Лос-Анджелесе и о деле Часовни веры в Сан-Диего[21], и она предложила мне написать о процессе «Яблони».
– Почему?
– Потому что ее преследовало прошлое. Она вспомнила подробности, которые помогли ей понять, что Мартин Станек невиновен. Я стала изучать дело, и мне не понадобилось много времени, чтобы прийти к выводу, что процесс был чистым фарсом, как и думала Кассандра. Я не верю, что Станеки совершали преступления.
– Тогда кто похитил Лиззи Дипальму?
– Вот это самый горячий вопрос, верно? Кто на самом деле похитил девочку? Похищение стало фундаментом, на котором было построено все остальное. Истерика, обвинения в сатанинском насилии. Не процесс, а сплошная фальсификация. Исчезновение Лиззи Дипальмы взбудоражило сообщество, люди готовы были поверить во что угодно, даже в летающих тигров. Об этом и будет моя книга, детектив. Как разумные, в общем-то, люди могут превратиться в буйную и опасную толпу.
Ее лицо раскраснелось. Она глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула.
– Вас, кажется, это сильно расстраивает, миз Сандридж, – заметил Фрост.
– Да. Вас тоже должно бы расстраивать. Вас всех должно расстраивать, когда невинный человек полжизни проводит в тюрьме.
– И вы настолько расстроены, что помогаете ему планировать возмездие? – спросила Джейн.
– Что?
– Несколько детей заявили, что Станек совершил над ними сексуальное насилие. Трое из них теперь мертвы, четвертый пропал. Вы помогли Мартину Станеку их найти?
– Я даже их имен не знаю.
– Вы знали имя Холли Девайн.
– Только потому, что его назвала Кассандра. Она сказала, что именно Холли была первым ребенком, обвинившим Станека. Холли начала все это, и я хотела узнать зачем.
– Вы знаете, что бокал вина, который вы предложили Холли, будет отправлен на анализ? И когда анализ покажет наличие в нем кетамина, ваше положение станет очень незавидным.
– Что? Да нет, вы ничего не поняли! Я всего лишь хочу рассказать правду об американском правосудии. О том времени, когда истерия достигла таких масштабов, что людей сажали в тюрьму за преступления, которых не было.
– Похищение Лиззи Дипальмы явно было.
– Но Мартин не имеет к этому никакого отношения. Это означает, что настоящий убийца на свободе. Вот что должно вас беспокоить. – Бонни посмотрела на часы на стене. – Вы задерживаете меня дольше разрешенного времени. Если я не арестована, то хотела бы пойти домой.
– Пока вы не ответите на мой вопрос, вы никуда не пойдете, – сказала Джейн. Она наклонилась вперед и заглянула в глаза Бонни. – Где Мартин Станек?
Бонни хранила молчание.
– Вы и в самом деле хотите защищать этого человека? После всего, что он сделал?
– Он ничего не делал.
– Не делал?
Джейн открыла папку, которую принесла с собой, извлекла фотографии, сделанные в процессе аутопсии, и положила их на стол перед Бонни. Женщина вздрогнула, увидев тело Кассандры Койл.
– Я знала, что ее убили, но не знала о… – Бонни посмотрела на пустые глазницы Кассандры, и ее передернуло. – Мартин не делал этого.
– Это он вам сказал?
– Зачем ему убивать женщину, которая прикладывала столько сил, чтобы его реабилитировать? Она была готова поклясться под присягой, что ничего этого не было, что это обвинитель научил ее рассказывать те безумные истории. Нет, Мартину она была нужна живой.
– Или так он вам говорил. Может быть, вы самая большая жертва манипуляций. Может быть, он с вашей помощью находил жертвы. Вы их находили, а он убивал.
– Просто смешно, – сказала Бонни, но в ее голосе послышалась нотка сомнения.
Это была вероятность, о которой она явно не задумывалась: что, если Мартин Станек, человек, которого она считала трагической жертвой судебной ошибки, сделал ее сообщницей его преступлений?
– Мартин никогда не винил детей, – сказала Бонни. – Он знал, что они только пешки в более крупной игре.
– Тогда кого же он обвиняет?
– Кого еще, если не взрослых? Тех, кто допустил это. Обвинитель Эрика Шей использовала процесс как ступеньку для карьерного роста. И конечно, после процесса она пошла вверх. Поговорите с ней. Вы узнаете, что ей было наплевать на правду. Ее интересовали только набранные ею баллы.
– Я бы предпочла поговорить с Мартином Станеком, поэтому еще раз задаю вам вопрос: где он?
– Он не доверяет полиции и считает, что вы все желаете ему смерти.
– Где он?
– Мартин напуган! Ему больше не к кому было обратиться.
– Он в вашем доме, да?
Лицо Бонни исказила гримаса паники.
– Пожалуйста, не причиняйте ему вреда. Обещайте мне!
Джейн посмотрела на Фроста:
– Едем.
– Эта женщина была последним кусочком пазла, – сказала Джейн. – Бонни находила жертв, шла за ними в бар. Подмешивала кетамин в их выпивку. А Станек делал остальное. – Она посмотрела на Фроста. – Помнишь официантку, которая узнала Кассандру по фотографии?
– Мы считали, что она ошибается, утверждая, что Кассандра сидела с женщиной.
– А она была права. Кассандра сидела с женщиной. – Джейн победно стукнула ладонями по баранке. – Мы его поймали. Мы поймали их обоих.
– Если только это вино не окажется чистым.
– Не окажется. Иначе и быть не может.
Она взглянула в зеркало заднего вида: Кроу и Там ехали следом в напряженном трафике, не отставая от них ни на фут.
– И все благодаря этой чокнутой Холли Девайн, – сказал Фрост.
Читать бесплатно другие книги:
