Подари мне любовь Линдсей Джоанна

– Зато сейчас ты у меня узнаешь…

Терджис осекся, стараясь справиться с охватившим его гневом. С самого детства он привык держать себя в руках и не выказывать никаких чувств, зная, что его необузданная сила может стоить жизни тому, кто имел неосторожность вызвать его ярость. Лишь однажды он дал волю бешенству и едва не прикончил своего брата, который не забыл этого и при первом удобном случае постарался от него избавиться.

– Попробуй подойти к нему – и тебе не жить, – повернувшись к Уолноту, добавил Терджис.

Коротко и ясно. Он вообще не любил тратить слова и сегодня вечером наговорил больше, чем за целый месяц. Кроме того, викинг никак не мог взять в толк, что делать. Болезни и раны были выше его понимания. Но посылать за знахаркой пока нельзя – та занята с Терстоном. Правда, Эрика тоже сведуща в лекарском искусстве, но и она хлопочет возле мальчика, к тому же Терджис пока не собирался ничего ей говорить. Но как поступить с Селигом Благословенным?..

Терджис решил было отнести его в место почище, но подумал, что тот вряд ли заметит, где находится, когда очнется… если вообще очнется. Поэтому, выйдя за дверь, викинг подозвал стражника.

– Найди слугу и прикажи приготовить тюфяк, одеяла, свечи, воду и еду. Много еды. Потом принеси все это сюда и подожди за дверью покоев юного лорда. Как только знахарка появится, приведи ее ко мне.

Стражник, хорошо знавший Терджиса, с которым каждый день обедал за одним столом, удивленно поднял брови, услышав от него так много слов за один раз. Но викинг еще не закончил непривычно длинную речь.

– Леди Эрика не должна ничего знать об этом, особенно что мне нужна знахарка.

Он вернулся в темницу как раз вовремя, чтобы услышать стон узника.

– Даже зубы Тора не могут быть так остры, – прошипел Селиг.

Терджис присел на корточки рядом с ним. Больше пленник не шевельнулся. Он говорил на норвежском, родном языке Терджиса. Как сладко слышать знакомую речь! И каким бы невероятным это ни казалось, Терджис начинал думать, что незнакомец не солгал. Уолнот, эта грязная тварь, обвинил Селига просто потому, что он был здесь чужаком! Нужно было оказать помощь, о которой он просил!

Глаза Селига были закрыты, кулаки стиснуты. Он снова застонал. Терджис поморщился, представив, какие муки должен испытывать бедняга, которого огрели по голове с такой силой, и, сам того не сознавая, впервые за много лет произнес по-норвежски:

– На твоем месте я постарался бы не шевелиться.

В ответ послышался полустон-полусмешок:

– Боюсь, это мне и не удастся. Что со мной? Почему так горит спина?

Неужели он даже не помнит, как Уолнот орудовал плетью? Слава богам… хотя Терджиса терзал стыд, заставивший его невольно поежиться. Он мог помешать этой порке. Эрике не следовало отдавать подобное приказание, да этого и не случилось бы, не выйди она из себя.

Терджис мудро решил не отвечать на этот вопрос.

– Назови имя человека, который может помочь тебе.

Селиг, казалось, ждал вечность, чтобы услышать эти слова. Именно этого он добивался. Помощь. Сестра приедет за ним, как только узнает, что произошло. Наконец-то он встретил соотечественника, норвежца, которому мог доверять.

– Моя сестра, Кристен, вышла замуж за Ройса Уиндхерста, это неподалеку от Уинчестера. Она обязательно…

Но тут Селиг шевельнулся, не подозревая, что притаившаяся боль мгновенно нанесет ответный удар. Он инстинктивно напрягся, отчего стало еще хуже. Селиг едва удержался от вопля, только с шипением выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. Мысли снова начали путаться.

– Потерпи, – произнес Терджис. – Сейчас придет знахарка.

Но Селиг уже ничего не слышал, потому что, корчась в муках, только сейчас понял, что с ним сделали.

– Она… избила меня. Она в самом деле…

Он не договорил. Перед глазами вновь все завертелось, в голове стало пусто, и Селиг никак не мог понять, что его мучит… Только позже, когда в голове послышался смех, перед глазами неожиданно возникла она. Медово-золотистые волосы с прядями цвета пламени, сочные губы, растянутые в насмешливом оскале, обещавшие сладость, которой ему никогда не испить. Она оставалась вне досягаемости, где-то рядом, пока его пытали огнем и льдом, молотом и кнутом, раскаленным клеймом, опалившим еще не зажившие раны, ядом, который вливали в глотку, вызывающим неудержимую рвоту, окончательно лишившую его сил.

Селиг помнил, как громко, пронзительно кричал, хотя не слышал ни звука, кроме ее хохота, становившегося все громче, пока эхо не отдалось в измученном мозгу и стало самой страшной мукой, изводившей Селига стыдом и унижением. Один помоги ему… этот смех… она забавляется, смеется над ним, презирая за слабость. И этого нельзя избежать, как и боли. Золотоволосая ведьма всегда здесь… иногда радуется… иногда сама размахивает кнутом… конечно, ее удары слабы, но гордость Селига… гордость… непоправимо ранена.

Немыслимо, что такая молодая, не старше двадцати лет, женщина может столь жестоко обращаться с узником, просившим помощи! Он так нуждался в ее утешении и вот теперь вынужден нести еще одно тяжкое бремя, а она лишь жаждет мучить его и издеваться над ним. И смех… этот непрекращающийся смех. Даже в смертный час Селиг будет слышать его!

Терджис находился с Селигом Благословенным, пока не явилась знахарка. Оставив ее с больным, он отправился на поиски Эрики. Та по-прежнему сидела у постели Терстона и скорее всего собиралась остаться с ним на ночь.

Терджис уже послал человека в Уэссекс, поэтому успел поспать несколько часов, пока была возможность. Встав перед рассветом, он отправился в темницу.

Из глубины послышался смех Элвины, и Терджис приободрился, посчитав, что узнику стало легче.

– Ему лучше? – осведомился викинг.

Элвина даже не пыталась скрыть радость и, весело усмехаясь, объявила:

– Нет, жар усилился. Скорее всего подохнет.

Терджис оцепенел от ужаса:

– Но почему же ты веселишься?

Нисколько не испугавшись его угрюмого вида, знахарка пожала плечами:

– Хорошо, когда кельт так мучается! Вот такой же убил моего бедного мужа!

Но Терджису уже было все равно:

– Если ты по злобе отравила его…

– Нет, викинг, этого просто не может быть. Я обязана помогать ему, чем могу, несмотря на неприязнь. Господь наделил меня даром исцеления, и выбора у меня нет. Но рада заметить, что никакие зелья и мази не вылечат его, а больше ничего нельзя сделать.

Она осмелилась рассмеяться снова неприятным визгливым смехом, резанувшим уши Терджиса.

– Даже слабительное не помогло! Он весь горит, а лихорадка ведет его все дальше в мир кошмаров! Я ухаживала за ним со всем старанием, но ему чудятся страшные пытки. Хотя и не по моей вине, но он терпит страдания осужденных на адские муки, а ты еще удивляешься, почему я так смеюсь. Исцелить его не в моих силах.

– Убирайся тогда, если ни на что не способна! – прорычал Терджис. – Твое веселье здесь ни к чему!

– Это ты считаешь, но я думаю по-другому. Никогда и не мечтала, что смогу отомстить за мужа, но теперь вижу, что мечты сбылись, и мне для этого не пришлось и руки поднять. Божья справедливость, викинг.

– Дура, ведь он вовсе не кельт!

Старая ведьма презрительно фыркнула: – У меня есть глаза, викинг. Никем иным он быть не может!

Терджис даже не смог приказать ей убраться. Вместо этого он просто подхватил ее на руки и выкинул за дверь. За спиной стонал Селиг, по-прежнему метавшийся в горячке.

Настало утро, и Эрика, покинув спящего племянника, направилась к себе. Она не спала всю ночь, сидя у постели Терстона, держа маленькую ручку и мучаясь всякий раз, когда тот шевелился и хныкал. Терджис, как мог, составил сломанную кость, Элвина туго забинтовала кисть, оставив лекарства, помогающие избавиться от боли и опухоли, но пройдет еще много недель, прежде чем малыш почувствует облегчение, и еще больше месяцев, пока наконец станет известно, правильно ли срослась рука. И все это время Эрика не будет находить себе места.

Она заверила Элвину, что и раньше видела, как выправляют кости, но на самом деле это было всего однажды, когда брат сломал ногу. Рагнар умолял Эрику позволить Терджису выпрямить кость, прежде чем накладывать лубок. Эрика в жизни не слышала ни о чем подобном, однако молодой человек был в отчаянии, видя, что все планы на будущее поставлены под угрозу и ему суждено на всю жизнь остаться калекой. Один из сводных братьев после такого увечья стал хромать и мучился от болей, а отец, родственники и тем более посторонние люди с тех пор смотрели на него свысока.

Рагнар был готов на все, лишь бы избежать подобной участи. И, если подумать хорошенько, в его предложении не было ничего странного, все прекрасно получилось – кость срослась и Рагнар не остался калекой.

Однако кто может сказать, как будет на этот раз, ведь Терстон еще совсем маленький и сломал не ногу, а руку. Конечно, Эрика разбиралась в целительных свойствах трав и даже могла аккуратно зашить рану, но ничего не знала о том, что происходит там, под кожей. Впрочем, не многим целителям было это известно.

Эрика поймала себя на том, что думает не о Терстоне, а об узнике, заключенном в темницу, его странном обращении с ней и совершенно неожиданных чувствах, которые он в ней вызывал. Она даже не пыталась искать объяснений, их просто не существовало. Она уже привыкла к высокомерию мужчин. Датчане-викинги, как называл их весь мир, были воплощением надменности. В окружении Рагнара было немало красивых молодых людей, которых она знала. Но никто из них не позволил бы себе разговаривать с ней в таком тоне. И все-таки не стоило из-за этого попадать в глупое положение или причинять кому-то боль.

Эрика не удивилась, обнаружив Терджиса, ожидающего ее за дверью спальни Терстона. Она не желала сейчас говорить о кельте, не хотела знать, как жестоко обошелся с ним Уолнот, – слишком тяжело на душе, слишком мучит совесть. Однако девушка все-таки заставила себя спросить:

– Пленник поправится?

Терджис не мог дать хозяйке ответ, которого она так ждала, не солгав при этом. Но он прекрасно понимал, как подействует на нее истина. Узник просил, чтобы она сама ощупала его голову. Разумеется, Эрике вовсе не обязательно было это делать, и тем не менее она не сможет себя за это оправдать. Конечно, выпороли его не так уж жестоко, и только это наказание Селиг смог бы перенести, но не доконают ли его лихорадка и страшный удар?

Элвина, их единственная знахарка, не питает особых надежд, и Терджис не может больше просить ее о помощи, зная, как старая ведьма ненавидит кельтов.

– Обязательно поправится, – заверил он Эрику, прекрасно понимая, что говорит неправду.

Наградой викингу послужила усталая улыбка Эрики. Если норвежец умрет, Терджис втихомолку избавится от тела и скажет хозяйке, что Селиг сбежал, убив Уолнота, пытавшегося задержать его.

Глава 9

Когда прибыл посланец викинга, Кристен как раз была в конюшне и седлала белого скакуна. Гонца привел к ней слуга, и оба мужчины старались держаться подальше, с опаской взирая на буйного жеребца.

Этого коня нашел для нее Ройс, поскольку Кристен смеялась едва ли не до слез при виде смирной кобылки, подаренной им сначала. Ройс был вынужден согласиться, что жена слишком высока для такой маленькой лошадки, подходившей только дамам небольшого роста, и поэтому привел домой белоснежного боевого коня, бывшего тогда еще необученным жеребенком. Кристен сама смогла объездить его и в конце концов получила великолепного, хотя, может быть, чересчур большого, верхового коня.

Сейчас ей было не до посланцев, особенно неизвестных: судя по лицу, он не от Ройса и поэтому не представлял для нее никакого интереса. Кристен решилась последовать за мужем, хотя тот строго-настрого запретил жене делать это, и теперь не желала задерживаться даже на минуту.

Ивар и Торольф уже на конях ожидали ее у ворот. Оба вернулись сегодня утром и, услышав тревожные слухи, достигшие Уиндхерста только вчера, согласились сопровождать Кристен. Она просто не могла сидеть и ждать, пока муж точно узнает, жив ее брат или нет.

Столько времени прошло, прежде чем им передали, что на епископа и его спутников, вероятно, напали грабители, причем совсем рядом, в сутках езды к северо-востоку от Уиндхерста, и, возможно, никого не оставили в живых. Кристен не желала ничему верить. Все это неправда, выдумки, такого просто не может быть! Да, стычка могла произойти… Но подобные слухи редко бывают правдивыми. Конечно, не исключено, что некоторая доля правды во всем этом есть. Вполне возможно, что посланникам пришлось выдержать бой, но они легко могли справиться даже с многочисленным отрядом и продолжать путь в Восточную Англию.

По настоянию жены Ройс немедленно отправился на поиски, приказав при этом, чтобы жена оставалась дома. По мнению Кристен, с его стороны было весьма неразумно потребовать это от нее лишь потому, что в округе объявились разбойники. Ройс знал, как она относилась к брату. Однажды Селига уже посчитали мертвым, Кристен своими глазами видела, как он пал под мечом кузена Ройса, но тогда все обошлось. И теперь Кристен поверит в смерть брата, только если привезут его тело. Но она не желает дожидаться возвращения мужа, особенно в окружении рыдающих и вопящих женщин, оплакивающих Селига…

– Меньше чем день езды на резвом коне, – сказал Ройс и пообещал, что вернется к утру, даже если придется скакать всю ночь.

Но утро давно прошло, а мужа все не было, солнце поднялось высоко, и Кристен не намерена больше ждать. А тут, как назло, появился этот посланец.

Кристен попыталась не обращать на мужчин внимания и даже, взяв жеребца под уздцы, вывела из стойла, так что могучее животное оказалось между ней и незваными гостями. Но ее слуга проявил настойчивость.

– Он просит разрешения поговорить либо с вами, либо с лордом Ройсом, миледи.

– Ты сказал, что Ройса нет дома? – с досадой спросила Кристен.

– Да.

– И меня тоже нет.

– Это насчет вашего брата, – неожиданно вмешался посланец.

Кристен немедленно обежала коня и очутилась лицом к лицу с незнакомцем: – Откуда ты приехал? – Из Гронвуда. Это к югу от Бедфорда.

Названия оказались совершенно незнакомыми, и Кристен, небрежно взмахнув рукой, продолжала допрос:

– Где это?

– В Восточной Англии.

Несколько мгновений ушло на то, чтобы осмыслить его слова, и Кристен облегченно рассмеялась. Она изо всех сил убеждала себя, что Селиг жив, но в глубине души все-таки сомневалась.

– Так, значит, он встретился с королем Гатрумом?

– Об этом мне ничего не известно. Леди Эрика, госпожа Гронвуда, захватила его в плен…

Кристен яростно вцепилась в тунику посланца и одним рывком притянула его к себе. Она была на несколько дюймов выше мужчины и отнюдь не слабее. Во всяком случае, он явно не пытался проверить, так ли это.

– По какой причине его держат в плену? – требовательно осведомилась она.

– Шпионил и пойман на месте преступления.

Кристен разжала руки: гнев уступил место растерянности.

– Шпионил? Какой вздор! Епископ взял его толмачом к королю Гатруму. Но шпионаж?!

– Об этом я не знаю, – признался мужчина. – Меня послал сюда Терджис-десять футов, слуга госпожи, и велел поспешить. Я только выполнил его приказ.

– Им нужен выкуп?

– Терджис не сказал. Но если пожелаете, мне приказано показать вам дорогу.

– Если? – фыркнула Кристен. – Сколько времени уйдет, чтобы добраться до Гронвуда, если ехать день и ночь?

– Мне потребовалось два дня.

– А нам понадобится меньше. Будь готов отправиться в дорогу через час.

– Но мой конь не…

– Выбери другого, – бросила Кристен на ходу и, почти выбежав из конюшни, позвала Ивара и Торольфа.

Она уже успела попросить Эду собрать в дорогу необходимую одежду, когда викинги появились в холле.

– Эти женщины никогда не могут собраться вовремя… – начал было Ивар, но тут же замолчал при виде разъяренной Кристен.

– Тебе лучше помолчать, Ивар, если хочешь сохранить уши в целости, – процедила она, и, поскольку в прошлом действительно не задумывалась задать ему трепку, викинг немедленно отступил, расплывшись в извиняющейся улыбке. В другое время она охотно пошутила бы с приятелем, но сейчас было не до этого.

– Селиг наконец нашелся, и мы едем за ним, но не туда, куда думали. Он в Восточной Англии.

– Где и должен был оказаться, – заметил Торольф.

– Да, как гость короля. Но одна из тамошних женщин, леди Эрика, вместо этого взяла его в плен.

– Зубы Тора, да он просто улыбнулся не той, которой надо, и проклятая ведьма захватила его! – взорвался Ивар.

– Я тоже поначалу так думала, – сухо бросила Кристен, – но ничего подобного, его обвинили в шпионаже, и не спрашивай почему, поскольку посланцу ничего не известно, он просто передал, чтобы я ехала за братом.

– С большим мешком золота, без сомнения, – язвительно прибавил Ивар, по-настоящему обозлившись.

– Об этом не упоминалось, хотя я на всякий случай пороюсь в сундуках Ройса. Но теперь нас троих недостаточно. Ройс и без того взбесится, когда узнает, что я отправилась к его заклятым врагам, но наверняка выдубит мне кожу на спине, если я поеду еще и без охраны. Нужно быть готовым ко всему, даже к бою. Так что пойди и поскорее узнай, сколько людей Селига захотят присоединиться к нам.

– Все, конечно.

Сомневаться в этом не приходилось.

– Тогда передай, что мы поедем налегке, захватим только еды дня на два, останавливаться будем лишь затем, чтобы дать лошадям роздых. Не успокоюсь, пока не отыщу брата! Пойду соберу людей Ройса. Отправляемся через час!

– Обычная тактика викингов – они вечно норовят застать врага врасплох, – одобрительно ухмыльнулся Торольф.

Кристен, хорошо зная друзей брата, покачала головой:

– Мы не ищем драки!

– Тогда остается надеяться, что драка сама нас найдет, – пожал плечами Ивар.

Глава 10

Когда отряд приблизился к Гронвуду, ворота оказались наглухо закрытыми. Но этого следовало ожидать: Кристен сопровождало слишком много вооруженных людей – двадцать пять могучих викингов и двадцать хорошо вооруженных воинов-саксов, – и хозяева пока не знали, друзья перед ними или враги. То же самое было сделано в Уиндхерсте и происходило во всех поместьях, мимо которых они проезжали.

После долгих лет войны было странно наблюдать, как представители двух народов мирно едут бок о бок. Но такое соотношение вселяло надежду владельцам земель в Уэссексе, что на их страну не будет совершено новое нападение, а присутствие большого количества викингов давало понять датчанам, чтобы те не спешили хвататься за оружие.

Они остановились на значительном расстоянии от частокола, и всадники вытянулись в одну длинную линию. Последовал короткий спор, и Торольф, пытавшийся убедить Кристен остаться с мужчинами, довольно быстро потерпел поражение. Она выехала вперед в сопровождении Ивара, Торольфа и посланца из Гронвуда, чтобы объяснить цель своего приезда.

Пришлось подождать, пока позовут кого-нибудь облеченного властью. Кристен, конечно, не думала, что их пригласят во двор. Но и не ожидала увидеть настоящего гиганта, выступившего вперед в сопровождении женщины и четырех солдат. Стражники, казавшиеся совсем маленькими рядом с рыжеволосым великаном, нервно сжимали рукоятки мечей. Ивар и Торольф не обращали на них внимания, но настороженно рассматривали огромного викинга с чудовищным боевым топором на спине. Кристен презрительно хмыкнула, поскольку не выносила манеры мужчин присматриваться друг к другу, особенно в тот момент, когда на стенах, несомненно, стоят несколько десятков стражников с луками и стрелами наготове.

Женщина, которую викинг заслонял могучими плечами, по всей вероятности, и есть та самая леди Эрика, решила Кристен. Она подстегнула коня, выехала вперед, остановившись ярдах в трех от хозяев, и спешилась, желая как можно скорее покончить с переговорами и освободить брата. Такая смелость невольно побудила другую женщину сделать то же самое. Она выступила из-за спины телохранителя, предостерегающе положив маленькую ручку на его огромную лапу.

«Слишком молода, чтобы захватить в плен такого воина, как Селиг», – подумала Кристен, пристально рассматривая Эрику.

«Она похожа на валькирию [4] », – подумала Эрика, подходя ближе и с благоговейным ужасом озирая невероятно высокую стройную женщину.

Посланец объяснил госпоже, зачем прибыли гости и кто такая Кристен. Богатая вышивка и тонкое синее полотно верхнего платья Эрики говорили о ее высоком положении, как, впрочем, и усаженный драгоценными камнями пояс, и шелковые ленты, вплетенные в толстые косы. Она была без оружия, если не считать кинжала, которым умело управлялась за столом. Девушка казалась совершенно спокойной.

Кристен настолько удивилась ее молодости, что не смогла удержаться от вопроса:

– Ты здесь единственная госпожа?

– Да, в отсутствие моего брата, – кивнула Эрика. – Вижу, вы приготовились к битве, – оглядев вооруженную до зубов армию, заметила она.

Обвинение было брошено, хотя и мягким тоном. Эрика, несомненно, была права. Кристен даже пожертвовала нижним платьем с длинными рукавами и узкой юбкой, стесняющим движения, и предпочла путешествовать в верхнем, безрукавном, довольно коротком и с разрезами по бокам. В нем не было так жарко, а погода стояла теплая, особенно в здешних местах.

Правда, она успела натянуть плотно облегающие, подвязанные крест-накрест штаны, одолженные у одного из мужчин, и собственные, опушенные мехом сапоги. Золотистые волосы были заплетены в одну длинную, доходившую до пояса косу, и Кристен издали легко было принять за мужчину, особенно из-за меча, прикрепленного к седлу, который можно было мгновенно выхватить. У бедра висел кинжал с великолепной рукояткой из слоновой кости в виде огнедышащего дракона. На длинном клинке были выгравированы руны [5] – благословение Одина. Это оружие – подарок отца – было самое драгоценное, чем владела Кристен.

Гаррик подарил кинжал дочери, услышав от Ройса, как Кристен ранила его кузена, Олдена, сразу же после того, как тот сразил Селига. Кристен и ее мать тогда съежились от ужаса, ожидая неминуемого взрыва, – Гаррик и не подумал бы дать разрешение дочери учиться владеть оружием и не знал, что Бренна уже давно всему научила Кристен втайне от мужа. Гаррик всегда считал своим неотъемлемым правом защищать единственную дочь. Но Бренна была уверена, что прежде всего такое право принадлежит самой Кристен, а отец может только помочь ей в этом.

И он не рассердился, а вместо этого вручил ей собственный кинжал, и Кристен почувствовала, как гордится отец ее умением и храбростью. С тех пор она еще больше ценила его подарок.

– Я приехала за братом и готова освободить его любой ценой, – объявила Кристен. В зловещем значении ее слов ошибиться было трудно – Валькирия явно предостерегала. – Он у тебя в плену, и я хочу, чтобы ты немедленно освободила его.

– Если ты действительно живешь в Уэссексе, как он утверждал, то как тебе так быстро удалось явиться сюда?

Недоверие в голосе девушки было слишком очевидным, и Кристен мгновенно вышла из себя:

– Ты была дурой, не поверив ему. Мой брат не шпион. Он ехал по делу, выгодному для вашего короля.

– Он говорил и это, но слишком много доказательств было против него. Однако можешь забрать его.

– И даже без выкупа? – процедила Кристен.

Эрика пожала плечами:

– Ты подтвердила его рассказ, поэтому я не потребую золота.

Обернувшись, она окликнула одного из стражников:

– Уолнот, вели…

– Я сам приведу его, – перебил великан.

Эрика удивилась столь неожиданному предложению и немного огорчилась: как это он решился оставить ее наедине с этой ордой у ворот? Впрочем, только сестра кельта и два норвежца стоят рядом, вся же армия расположилась на некотором отдалении, а с Эрикой все же еще четверо… Кельт? Нет, конечно, он не может быть кельтом, по крайней мере в его жилах течет северная кровь, ведь эта женщина – настоящая норвежка! Но может, он не ее родственник? А если это очередная ложь и узник просил послать за чьей-нибудь сестрой, чтобы вернуть себе свободу?

Охваченная внезапным подозрением, Эрика встрепенулась:

– Может, мне следует сначала проверить, действительно ли это твой брат, а не просто какой-то чужак, утверждающий, что ты его сестра?

– Селиг – самый красивый мужчина из всех, которых тебе когда-либо представится возможность встретить, – сообщила Кристен и, заметив, как вспыхнула девушка, добавила: – Значит, это действительно он.

– Но он не похож на викинга, – начала Эрика. – Скорее на…

– Наша мать была из валлийских кельтов, – рассеянно пояснила Кристен, не сводя глаз с открытых ворот, откуда вот-вот должны были появиться Терджис-десять футов и Селиг.

– Он как две капли воды похож на нее, если не считать роста, который мы оба унаследовали от отца.

– Понимаю, – пробормотала Эрика, хотя не имела ни малейшего желания ни понимать, ни вникать. Она не ожидала, что за пленником явится целое войско, и теперь хотела лишь одного – чтобы они исчезли как можно скорее. Ей было не по себе рядом с этой женщиной, настолько высокой и сильной, что Эрика рядом с ней казалась жалкой букашкой, хотя и была не намного ниже.

Однако Эрика ничем не выказывала ни страха, ни испуга. Да и чего ей бояться? Она у себя дома, а за спиной – вооруженная стража. Конечно, у нее не так много людей, поскольку почти всех увел Рагнар, но ни норвежские викинги, ни саксы не знали этого и, как только получат узника, несомненно, не станут задерживаться.

Терджис переступил порог темницы и попытался привести узника в чувство.

– Лихорадка ушла, а твоя сестра ожидает у ворот. Сможешь идти сам или я понесу тебя к ней?

Селиг прищурился, узнав одно из лиц, так часто являвшихся к нему из кошмаров:

– Снова ты? У тебя не хватит сил меня нести, – убежденно заявил он, в полной уверенности, что на земле не найдется такого силача. – Но ты можешь мне помочь.

Его поставили на ноги слишком резким рывком. Терджис едва успел подхватить Селига, прежде чем тот снова рухнул наземь.

– Дай мне немного времени, – попросил узник, проклиная все возраставшую слабость.

– Нет у меня времени, – проворчал Терджис. – И так пришлось оставить госпожу наедине с твоими людьми, а мне это не по душе.

Упоминание о госпоже воскресило худший из кошмаров, через которые пришлось пройти Селигу, а вместе с ним и уже знакомую беспомощную ярость.

– Они не причинят ей зла, – процедил он.

Не осмелятся. Это право он оставлял за собой.

Кристен нетерпеливо мерила шагами утоптанную землю. Она очень устала, хотя не признавалась в этом даже себе, поскольку почти не спала с тех пор, как слухи о смерти Селига дошли до нее, и всю ночь напролет провела в седле. Ее люди не так измучились, хотя тоже были не в лучшей форме. Но могла ли она поступить иначе, если на карту поставлена свобода Селига?

Эрика не двигалась с места, сложив руки на груди, словно воплощение самой сдержанности, хотя уже начинала тревожиться. Что могло так задержать Терджиса? Неужели проклятый узник не хочет покидать темницу? Может, боится, что его обман разоблачат? На свете много красивых мужчин и без него! Так что описание норвежки может подойти любому другому человеку, не говоря уже о том, что не объясняет, почему узник так похож на кельта…

Ни Эрика, ни Кристен не ожидали увидеть длинную телегу, медленно тянувшуюся через ворота и разделившую четырех стражников Эрики. Кристен тоже пришлось отодвинуться, когда эта огромная телега едва не раздавила ее, так что конь с мечом, притороченным к седлу, оказался по другую сторону. Но она даже не заметила этого, охваченная ужасным подозрением при виде гиганта-викинга, правившего волами. Где же брат?!

Подошедшая сзади Эрика тоже нахмурилась и резко спросила:

– Что это значит, Терджис?

Но Кристен не стала дожидаться ответа. Телега остановилась, и норвежка тут же прыгнула в нее, трясущимися руками откидывая мохнатую грязную шкуру, закрывавшую то, что лежало на дне, и отчаянно боясь обнаружить мертвое тело брата. Но зрелище, представшее ее взору, было почти так же ужасно. Она с трудом узнала Селига в этом живом скелете. Пальцы, которые стиснула Кристен, так и остались вяло лежать в ее ладони. Лицо заросло щетиной, а ведь у Селига никогда не было бороды. Спутанные, свалявшиеся, сальные волосы, бледная, отвисшая складками кожа, запавшие мутные, широко открытые глаза… Кристен прочла в них облегчение и боль… но почему-то и гнев.

– Схвати ее… ради меня, – проговорил Селиг так тихо, что Кристен пришлось нагнуться, чтобы разобрать слова.

– Датчанку?

Брат еле заметно кивнул:

– Этим всем я обязан ей.

Больше не было нужды ничего объяснять. Кристен своими глазами видела, что брата морили голодом, превратили в живого мертвеца. Никогда она еще не испытывала столь безумной ярости с тех пор, как посчитала его павшим от рук саксов. Уже не имело значения ее весьма ненадежное положение, слишком опасная близость Гронвуда и другие возможные последствия того, о чем так умолял Селиг.

Кристен подняла голову, огляделась и, заметив, что великан уже отвязал поводья коня и сейчас подъедет к своей госпоже, ринулась вперед. Она действовала так молниеносно и внезапно, что Эрика, не успев опомниться, почувствовала у горла ледяной холод клинка и стальную хватку руки, обвившей ее талию.

Глава 11

Кристен крепко прижимала к себе датчанку, хотя сознавала, что стоит спиной к правой стороне ограды Гронвуда и, следовательно, в любую минуту оттуда может прилететь смертоносная стрела. Еще больше ее тревожили те, кто стоял перед ней, особенно великан Терджис, оказавшийся в опасной близости – не более чем в футе от нее.

– Назад! – велела она ему, кивком головы показав на ворота. Но викинг не двинулся с места.

– Я не могу позволить тебе причинить ей вред, госпожа, – спокойно ответил тот, хотя голос скорее походил на низкий рык.

Но в Кристен продолжал бушевать гнев.

– Я убью ее, если ты сделаешь хотя бы шаг ко мне, – предупредила она.

Эрика съежилась от ужаса, почувствовав, как острие клинка вжалось в кожу и по шее поползла теплая струйка. Но настоящая тревога проснулась, лишь когда девушка услышала, с каким бешенством цедит норвежка слова.

– Делай, как она говорит, Терджис! – умоляюще попросила Эрика.

Викинг послушался приказа, но не так быстро, как хотелось бы Кристен. Ее беспокоила полная беззащитность Селига. Стоит лишь стоящему на заборе лучнику хорошенько прицелиться, и брат больше никогда не поднимется, а кроме того, великан находится к нему ближе, чем она, и в любую минуту может воспользоваться ее же оружием, приставив нож к груди Селига.

– Отойди от телеги! – крикнула она Терджису.

– Что здесь происходит? – недоуменно осведомился подъехавший Торольф. Он и Ивар оказались у передка телеги, но Кристен даже не взглянула в их сторону. – Селиг едва не умер от того, что они сделали с ним, – резко бросила она.

Викинги, переглянувшись, подвели коней поближе. Одного взгляда на Селига было достаточно, чтобы Торольф потерял дар речи, а Ивар начал сыпать проклятиями. Но тут вмешался Терджис:

– Нет, госпожа, это не так. На него напали еще до того, как он попал сюда.

– Он говорит, что она довела его до такого состояния, – отрезала Кристен. – И я верю своему брату, а не вам!

Но Терджис не желал легко сдаваться:

– Этот человек был не в себе, несколько дней провел в жару и бредил. Его сильно ударили по голове. Моя госпожа не знала этого.

Кристен услышала, как охнула Эрика, и разъяренно прошипела:

– Вижу, он готов выдумать что угодно, лишь бы защитить тебя! Или тоже скажешь, что ты тут ни при чем? Не знала, что мой брат пришел к тебе просить помощи, а вместо этого стал пленником?

Эрика поняла: любые оправдания бесполезны. Что бы она ни сказала, норвежка все равно посчитает ее виновной. Обстоятельства против нее, не говоря уже о том, что никто не поверит, что Уолнот клялся, будто пришелец совершенно здоров.

И молчание датчанки стало ответом, которого ждала Кристен.

В ушах Эрики снова раздалось шипение:

– Прикажи, чтобы твои люди оставались на месте и не вздумали ехать за тобой, иначе не я, а брат будет решать твою судьбу, и скажу по чести, если он умрет, тебе не жить.

Эрика на мгновение закрыла глаза. Она ни на минуту не усомнилась в словах этой женщины. Нет! Лучше думать, что все уладится и ее освободят! Правда, во всем этом есть что-то непонятное. Эрика хотела спросить Терджиса, сильно ли избили узника, но не посмела: скорее всего наказание было суровым, иначе он не был бы так плох и норвежка не опасалась бы за жизнь брата.

Может, Терджис лжет, чтобы обелить ее? Вероятно… Поскольку Эрика не думала, что удар по голове, пусть и сильный, мог свалить с ног такого силача, тем более что четыре дня назад, при допросе, он казался всего лишь усталым, не более того.

Жаль, что Терджис скрыл от нее состояние пленника. Лучше бы Эрике знать правду с самого начала, какие бы угрызения совести ее ни терзали. По крайней мере она могла бы сама ухаживать за ним, попытаться заслужить его прощение. Но Терджис пощадил чувства госпожи, и теперь приходилось подчиняться насилию, иначе разъяренная женщина не задумается вонзить кинжал в ее горло.

Громко, чтобы все поняли, Эрика сказала своим людям:

– Мне пока придется поехать с ними. Дождитесь возвращения моего брата и расскажите обо всем, что случилось. – И тихо добавила, так, чтобы услышала лишь Кристен: – Это может привести к войне.

– Пусть так, но ты до нее не доживешь. Только не обольщайся, датчанка, когда твой король проведает о беззакониях, которые ты творишь, он не будет знать, как загладить совершенное зло, а уж о тебе и не вспомнит!

Говоря это, Кристен пристально смотрела на Терджиса. Слышал викинг ее слова или нет, доверять ему нельзя! Он единственный из всех, кто может не послушаться приказа госпожи. Поэтому Кристен без обиняков заявила ему:

– Попробуй отправиться следом, и ей придется худо. Каждый раз, как ты будешь попадаться мне на глаза, я велю давать ей по десять плетей… если только не прикончу на месте.

– Тогда вы не увидите меня, госпожа.

Кристен окинула его уничтожающим взглядом, зная, однако, что они прекрасно поняли друг друга. Этот человек тоже был норвежцем, как и она, и, несомненно, предан хозяйке. Кристен действительно не увидит его, но Терджис станет держаться поблизости, и она ничего не сможет поделать. Значит, придется терпеть его незримое присутствие.