Призраки не умеют лгать Сокол Аня
– Я не схожу, – огрызнулась я, невольно останавливаясь, коридор закончился круглым холлом с тремя дверьми.
– Давай подождём Станина, идёт?
– Не идёт, – я вытащила телефон и набрала номер.
«Абонент выключен или находится вне зоны действия сети», – жизнерадостно проинформировал женский голос.
– Пси-вакуум, – покачал головой парень. – Ни один сигнал их не достанет. Лен, что случилось? За что ты ополчилась на Илью?
– За убийство Нирры, – я убрала телефон. – Как пройти на полигон?
– Там с Демоном ничего не случится, – он взял меня за руки. – Он всего лишь сопровождает Палию. У неё нет хвоста, никто не придёт. А уж с престарелой монашкой он справится.
Я вздохнула, досчитала до пяти и лишь после этого подняла глаза на псионника.
– Мне надо его увидеть. И если он пошлёт меня домой, пойду. Мало того, приготовлю ужин и перед всеми, включая Лисивина, извинюсь. Я должна его увидеть прямо сейчас, а не через час. Прошу.
– Лена, – он с сожалением покачал головой, – тебе прочитать лекцию о стабильности пси-вакуума? Одного псионника оно выдержит, двух – нет. Изогнётся и хлестнёт по всем так, что кровь из ушей пойдёт. Специалисты там беспомощны, а блуждающие сильны.
– Лисивин не сможет туда войти?
– Ни он, ни Эми, ни я, – терпеливо объяснял Гош.
Я слушала и очень хотела поверить. Как было бы просто сесть где-нибудь и подождать. Демон придёт, ухмыльнётся, проведёт рукой по коротким волосам, и я забуду обо всем. Заманчиво. И необратимо. Время не вернёшь.
– Лисивин что-то задумал, – я развернулась и пошла обратно. – Можно отследить его перемещения по кад-арту? Где он был сегодня?
– Нет, – парень пошёл рядом. – Это не жучок, погрешность до пятидесяти метров. Илья с утра на службе, хотя…
– Что? – я заставила себя говорить, а не кричать, буду вести себя как сумасшедшая, во мне и будут видеть сумасшедшую.
– Если он перемещался из отдела в отдел, где при входе надо инициировать камень, можно отследить перемещения по службе контроля.
– Давай, – попросила я, – давай отследим.
– Если я это сделаю, ты успокоишься?
– Наверное, – не стала я врать.
Мы спустились на первый этаж, перешли в другое крыло. Люди, снующие во всех направлениях, казались ненастоящими, как рыбки за аквариумным стеклом. Как они могут быть так спокойны и деловиты, как могут носить бумаги, сидеть за жужжащими компьютерами? Обычный офис, тихий и скучный до зевоты, а не грозная контора.
Парень вставил муляж, дверь приветственно пискнула. Отдел фиксирования местоположения кад-артов ничем не выделялся среди других. Стойка регистрации, кабинеты, дородные тётки, лысеющие мужики.
Распечатка передвижений Лисивина была у нас в руках через пять минут. Гош пробежал глазами бумагу, вздохнул и с опаской покосился на меня.
– Его муляж отметился в пяти местах: КПП, оперативный отдел, столовая, хранилище вещдоков, административный отдел. Хочешь пойти посмотреть?
– Нет. Всё неправильно, – я закусила губу, – если Илья устроит покушение на Демона, то получит вместо одного обвинения другое. Его всё равно поймают. То есть смысла убивать нет.
– Ну, слава императору, – Гош картинно стер со лба несуществующий пот.
– Убийство будет замаскировано подо что-то другое, – продолжала рассуждать я, не обращая внимания на гримасы парня. – Демон на полигоне, что может там произойти?
– Я уже говорил, ничего.
– Почему он сопровождает монашку? – я резко развернулась и пошла обратно, внутри всё подрагивало от напряжения, от чувства, что с каждой минутой разговора ситуация необратимо меняется.
– Заключённый имеет право выбрать сопровождающего. Она сразу выбрала того, кто первым пришёл в монастырь. Но Станин был на больничном, мы официально отказали. Но сегодня он вдруг появляется, и отказать снова – значит нарушить право гражданина империи, у нас и так заславская комиссия хозяйничает.
– На полигоне их должно быть трое: человек, псионник, призрак. Но последнего, ты сказал, не будет, – я споткнулась на ровном месте, догадка была проста, по коже побежали мурашки. – Этого призрака не будет. А другой?
– С чего бы ему туда приходить? – Гош ещё не договорил, а по лицу уже расползалась смертельная бледность. – Хранилище. Что Илья мог взять?
– Ты знаешь что, – ответила я на бегу, потому что парень бросился прочь из скучного и тихого отдела фиксации кад-артов.
Уже через пять минут мужчина со светлыми лохматыми волосами положил перед Гошем два документа: список затребованных столичным специалистом улик и рапорт об изъятии. Из последнего следовало, что один из образцов Илья намеревался отвезти заславским экспертам.
– У него один из лоскутков, – проговорил псионник, – по-хорошему, надо транспортировку заказать, самому тащить слишком опасно.
– Он и не потащит, – сказала я, чувствуя, как страх ледяными пальцами касается позвоночника.
– Лисивин не сможет войти на полигон.
– Ему и не надо, – я вспомнила, как Илья рванул Станина на себя, как вцепился так, что на повязках выступила кровь, – Демон принесёт её сам. Привязка уже у него. С полигона он выйдет совсем другим. Если выйдет, – и, посмотрев на псионника, спросила: – Вход на полигон охраняется?
Лохматый мужчина, обеспокоенно переминающийся с ноги на ногу, многозначительно хмыкнул.
– Нас не пустят, – покачал головой Гош, – если только, – он отвёл глаза и пояснил: – Полигона на самом деле два, две площадки для суда мёртвых. Коридор разветвляется метров через пятьсот от пропускного пункта.
– То есть, если мы войдём, никто не увидит, куда именно мы свернём?
– Да, но войти туда могут только…
– Я требую суда мёртвых, – громко сказала я.
В глубине хранилища что-то упало, из-за стеллажей выглянул молодой парнишка с широкой веснушчатой физиономией. По мне, так такому место в цирке или в детском саду, а не в службе контроля, но дискриминация по внешнему признаку в империи не приветствуется. Ох, какая только чушь не лезет в голову от страха.
– Лена, ты понимаешь, о чем просишь? Надо вызвать группу захвата, они его возьмут.
– И сколько времени займёт согласование бумаг и объяснения, почему в отряде должны быть одни люди?
– Я могу заморозить твое прошение на срок до двадцати четырёх часов.
– Но ты ведь не станешь? – я вздохнула и продолжила: – Сименов Гош, я прошу вас быть моим сопровождающим.
– Принято, – так же официально ответил он и, повернувшись к офицеру склада, приказал: – Мне нужен номер три шесть пять. Изъятие под роспись.
Через две минуты я держала в руках знакомый шокер.
Попросить о смерти оказалось очень просто. Всего лишь подписать заявление в трёх экземплярах и сдать кад-арт. Суровые бойцы с автоматами без слов освободили дорогу в широкий, уходящий под землю коридор. Светильники на стенах отбрасывали неровные тени. Кроме нас здесь никого не было, да и быть не могло. Шаги гулким эхом отскакивали от стен и заставляли меня вздрагивать.
– Страшно? Не передумала? – заметив моё состояние, спросил Гош.
– Страшно, – согласилась я, – но это не имеет значения.
Мы дошли до развилки, коридор оставался всё таким же тускло-безликим, напоминая подземный переход, только без надписей на стенах и запаха мочи.
– Станин зарезервировал первый, – ответил Гош и указал направо.
– Хорошо, – я подняла шокер и повернула колёсико на минимум, – жди здесь.
– Лена.
– Гош, я всё равно пойду.
– Лена, – повторил он, поймав меня за руку, – а если мы ошиблись? Если всё не так?
– Тогда я вернусь с Демоном. Ты сам сказал, там, – взмах в сторону туннеля, – ничего случиться не может. Мой «хвост хвоста» изолирован и без лоскутка привязки не явится.
Я пошла вперёд, запрещая себе оглядываться, чувствуя спиной взгляд псионника и больше всего на свете желая оказаться в другом месте. Но страх страхом, а Демона не отдам даже смерти. Одиночество давило со всех сторон, словно стены вдруг сдвинулись, свет изредка мигающих ламп вполне подходил для какого-нибудь имперского фильма ужасов. Я невольно ускорила шаг. Скоро всё кончится, на самом деле кончится, как и обещал Лисивин, только не так, как он надеялся.
Через десять минут противоположный конец коридора залил тусклый зимний свет. Бетонные ступени уходили вверх. Черепа отсутствовали, красочные надписи кровью тоже. Вопрос о световых мечах и тесаках оставался открытым. Я крепче ухватила рукоять шокера и быстро поднялась.
Действительность, по сравнению с легендами, оказалась скучна и пресна. Полигон больше походил на огороженный дощатым забором каток, что заливали у нас в Палисаде каждую зиму: ограда, овальная площадка, покрытая снегом сантиметров на десять. Нетронутым снегом. Сегодня на этот полигон не ступала нога человека.
Не шелохнулась ни одна ветка, не запела ни одна птица. Только молчаливый лес вплотную подступал к неровным секциям забора.
Ничего не понимаю. Мы ошиблись туннелем? Я всё ещё продолжала смотреть на пустое пространство перед собой, когда холодный ветер врезался в спину. Пальцы рефлекторно сжали рукоять, на конце шокера забегали голубые искры. Боль заставила выгнуться дугой, без защиты кад-арта она была подобна удару молота. Мышцы перекручивались, вытягивались, не подчиняясь командам разума.
Виновная вышла на суд, и призрак вынес приговор. Блуждающий налетел снова. Я упала и закричала. Боли было слишком много для человека. Кроме неё, не осталось ничего: ни холода снега, забивающегося под кофту, ни ледяных крупинок, царапающих кожу, ни разряда, бьющего в землю. Сведённые пальцы всё так же давили на кнопку.
Глава 29
Чужая воля
– Мы закончили, – сказал эксперт, – изъято и идентифицировано. Это часть образца за номером МО103, – мужчина, осматривающий спортивную кофту Станина, осторожно убрал улику в кейс.
– Теперь вы дадите санкцию на арест? – иронично спросил Демон у стоявшего рядом офицера.
– На задержание, – поправил специалист из заславской комиссии.
Станин скривился. Но стоило радоваться и малому. Лисивина с браслетами на руках привели в зал заседаний через десять минут – как и обещал, он никуда не побежал, терпеливо дожидаясь всё в той же классной комнате.
Дмитрий не злорадствовал, не вмешивался в допрос. Он стоял в стороне и думал о том, что толкнуло неплохого в общем-то человека и отличного псионника на преступление. У него было так мало улик и так много голословных утверждений. Илья мог выкрутиться. Демон предложил ему выбор, разыграл провокацию. И тот попался. Подложил изъятый лоскуток ему в капюшон, зная, что коллега идёт на полигон. Покушение, как минимум, у них уже есть. Очевидно, что дело заберёт столица, Дмитрий попытался хотя бы мысленно возразить, но не нашёл ни слов, ни желания. Хватит, пусть уезжают, забирают всех, и тогда в Вороховке снова воцарится сонное спокойствие.
– Вы будете содержаться под стражей до дальнейших распоряжений. Затем отконвоируют в Заславль для разбирательства, – вынес резолюцию председатель комиссии.
Скупые ответы Ильи пришлись ему не по вкусу. Как и вся ситуация в целом. Задержанного повели к выходу, Лисивин не сопротивлялся, лишь, поравнявшись со Станиным, замедлил шаг. Конвоиру было от силы лет двадцать, и поторопить седовласого специалиста у него не хватило духу.
– Молодец, правдолюбец, провёл старика, – беззлобно попенял Илья, – почти во всем провёл, – Дмитрий не видел смысла отвечать. – Лене привет передай, если сможешь.
Станин прищурился, Лисивин пошёл дальше. Какая нехорошая фраза, сразу подразумевающая неспособность. Последний укол даже не от врага, от недруга. Но слова сказаны и услышаны. Станин понимал, что теперь они будут крутиться в голове, пока он не увидит девушку.
Сперва серьёзного беспокойства не было. Лишь лёгкая озабоченность. Ни она, ни Гош не отвечали на звонки, хотя включённый после перерыва телефон известил, что Алленария пыталась до него дозвониться. Он прошёлся по коридорам, заглянул в кабинет, столовую и даже в ту классную комнату, где разыгрывал представление. Спустя полчаса он созрел до похода в отдел фиксирования положения кад-артов.
А оттуда он уже выбежал сломя голову, потому что сапфир Лены был неактивен и находился не «где-нибудь здесь в здании», как всегда определяла система, а в хранилище полигона. Склада мёртвых кристаллов, ожидающих отправки в сад камней. Это означало одно: девушка вышла на суд блуждающих.
Как Лисивин этого добился? Как? Она же не дурочка, просто излишне идеалистичная девчонка. Вот именно. Пойти туда она могла ради кого-то другого, как тогда, подписывая ложное признание, или когда уговаривала Эми не трогать их с Гошем.
Она узнала, что подложили ему в капюшон. Может, Илья сказал, а может, его представление смотрел ещё один зритель, вернее, зрительница. Сейчас это уже не столь важно.
Девчонка вознамерилась его спасти, а Гош ей позволил. Имперские супергерои, мать их. Лучший друг и Грозная Танцовщица, призраки животики надорвут от смеха. Да когда ж они научатся думать? Лена ушла на полигон. Чем это грозит? «Хвост хвоста» изолирован.
«Если сможешь», – сказал Илья.
«Это часть образца за номером… часть образца за номером… Часть образца».
Часть образца! Беда с этими тряпками, потяни посильнее, и в руках у тебя уже не одна, а две. Наверняка есть предельно малая площадь, на которой привязка вообще не удержится, но это будут выяснять такие, как Сорокин, ему не до теорий. Лисивин разделил лоскуток, часть досталась ему, а часть Лене.
Пока на полигоне другой псионник, ему не пройти. Стоп, а есть ли «другой»? Они шли спасать его, и Гош прекрасно знает, чем обернётся присутствие в вакууме сразу двух специалистов. Они предполагали, что один псионник на площадке уже есть, парень должен был остаться снаружи. Это даёт ему шанс.
У пропускного пункта он не остановился, перепрыгнул стойку и сидящих за ней бойцов. Не было времени ни объяснять, ни уговаривать. Его визит – в любом случае нарушение, и от разговоров ничего не изменится. Перепрыгнул и понял, что погорячился, ногу и бок прострелило до плеча, заставив его припасть на колено и зарычать.
Позади с шумом отодвинулись стулья. Он встал и побежал, прихрамывая. Было больно, но тяжёлые шаги за спиной подгоняли лучше всякого допинга. Даже главе службы контроля нельзя нарушать правила, по крайней мере, правила полигонов смерти. Они бы его догнали, если бы решились на преследование, но через сотню метров удары тяжёлых ботинок по бетону стихли. Желающих соваться в пасть к блуждающим на землях империи немного. Живых желающих.
Самому себе специалист казался очень медлительным и неповоротливым, и только увидев у развилки знакомую фигуру, позволил себе выдохнуть и чуть снизить темп, давая отдых ноге. Облегчение быстро сменилось злостью.
– Демон, мы думали…
– Вы не думали, – рявкнул Дмитрий.
– Мы думали, Лисивин подложил тебе лоскут с привязкой, – закончил парень.
– Подложил, – не стал отрицать Станин, – один мне, а один ей. Только я зафиксировал изъятие, а вы полезли на полигон, чтобы с честью умереть. Беги за бойцами, – он указал на туннель, – тем, кто решится пройти коридор, – премия, остальным – выговор за трусость, хромого не догнали. На полигон пусть не суются, ждут у выхода. Я вытащу Лену, они примут. Иначе мы вместе с Лисивиным в Инатарсике горы поедем, в наручниках.
Дмитрий отдавал приказания, а сам шёл вперёд. Он слышал, как Гош побежал обратно, и очень надеялся, что они успеют. Что среди изображающих храбрость мальчиков найдётся хоть один кандидат в герои. По вполне понятным причинам вход на площадку охраняли люди. Считалось, что в случае экстренной ситуации они смогут прийти на помощь специалисту. На деле же в туннель боялись заглядывать даже дюжие дядьки в камуфляже, которые, как он подозревал, были источником большинства страшилок о полигоне. Призраки автоматов не боятся.
Насколько Алленария его опережает? Пять минут? Десять? Он должен успеть, права на опоздание у него нет.
Тусклый рассеянный свет упал на лицо. Лестница уходила вверх, тишина была слишком настораживающей. Холодный воздух коснулся кожи под рубашкой, кофта так и осталась лежать в зале заседаний.
Десяток сухих шуршащих ступеней, и он словно приблизился к хмурому, низко висящему небу. Много снега и выгибающаяся на нем фигурка девушки. Атаку блуждающего ни с чем не спутаешь.
Станин подбежал, упал рядом с Леной, привычным усилием создавая вокруг себя «нулевое» поле, и едва не потерял сознание от удара. Невидимая несуществующая рука врезалась в солнечное сплетение.
Энергии здесь было столько, что ему ни в жизнь не совладать. Любое усилие, желание придать ей осмысленную форму и направить было сравнимо с попыткой изменить течение реки, барахтаясь в воде. Вакуумом пространство назвали специалисты, попадая в него, они теряли способность управлять им. Здесь псионники лишались всех своих инструментов, внутри образовывался болезненный комок пустоты. Отсюда и название, не по причине, а скорее, вопреки ей.
Но этот вакуум был полон жизни. Полон мёртвой силы и ярости. Специалисту нечего ей противопоставить.
По телу девушки прошлась дрожь, волна атаки завершилась, и призрак отпрянул. Глаза девушки закатились, по виднеющейся из-под век полоске белка растекалась тонкими штрихами лопнувших сосудов кровь. Шокер в руке, то и дело щёлкающий искрами, затих.
Первым делом Демон перехватил, выдернул и отбросил оружие. Этот разряд предназначался ему, одержимому призраком.
Из всех способностей у него осталась лишь одна – способность ощущать «нежизнь». Вокруг стояла удушающая вонь блуждающего.
Не дожидаясь следующего нападения, Дмитрий стал быстро осматривать девушку. Ничего. Перевернул конвульсивно подергивающееся тело, отсчитывая в голове секунды до повторной атаки. В карманах пусто. Он дёрнул кофту, разрывая материал. И нашёл, ровно в тот момент, когда блуждающий ударил. Призрак обрушился с силой и яростью на них обоих. Лоскуток, практически обрывок ткани выглядывал из-за пояса джинсов. Станин выдернул его и отскочил от девушки настолько быстро, насколько смог. Нога в очередной раз подвела, расстояние между ними едва ли превышало метр.
Вонь, идущая от расползающейся тряпки, окружила его со всех сторон. Демон сжал находку в кулаке.
– Оставь её!
Укол в ладонь – и всё вокруг изменилось. Воздух загустел, цвета исчезли, на плечи опустилась тяжесть. В уши ввинтился шёпот. По суставам медленно разливалась боль. В этот раз он почувствовал каждое мгновенье перехода, каждый рывок блуждающего, перетягивающего живой разум в мёртвый мир. Не было темноты и пробуждения. Не было дезориентации и «незнания». Он помнил, кто он. Во всяком случае, пока.
Боль усиливалась с каждой секундой, и он понял: источник близко, всего в нескольких шагах. Снова чужие мысли, чужие чувства, которые так легко принять за свои. В руке было зажато что-то тёплое, пульсирующее, что-то невозможно живое.
«Она должна умереть», – раздался бесполый голос, шедший, казалось, из руки, из той тряпки, что он сжимал.
– Нет, – прохрипел он.
Сопротивление почувствовали, и на него снова навалилось неосязаемое нечто, в прошлый раз оно предпочло договориться с непомнящим, недумающим человеком, в этот решило взять силой.
«Должна умереть, должна, боли больше не будет, не будет тумана, не будет ничего. Должна».
– Нет, – хотел закричать он, но звук умер на губах, едва успев родиться.
Он почувствовал тёплое прикосновение ко рту, подбородку, шее. Поднял руку, мышцы сокращались невыносимо медленно, борясь с плотным, как кисель, воздухом. Пальцы, словно чужие, коснулись кожи. Из носа текла кровь.
«Ты борешься, не надо. Так ты умрёшь быстрее. Отпусти себя. Отпусти разум. И мы пойдём по кругу. Пойдём. Пойдём со мной».
Он сделал глубокий, отозвавшийся болью в груди вдох и пошёл, наклоняясь всем телом, словно человек, борющийся с ветром. Тень-источник была рядом. Источник боли, источник тумана, не будет её – не будет ничего.
Нет. Не так. Он заставил себя выпрямиться. И думать. В переносицу тут же вонзили ледяную иглу. Это не тень. Это Лена. Он не мог её ненавидеть, весь этот вязкий мир мог, а её нет. Чувства, рождённые и управляемые чужой волей, вели за собой. Но он не позволит им взять верх, даже несмотря на боль.
Он стиснул зубы. Нужно что-то делать, пока мозг ещё работает, пока помнит. Он склонился к девушке, обхватил негнущимися пальцами тонкое запястье. Боль была резкой, жестокой и всеобъемлющей. Он прикоснулся к живому в мёртвом мире. Лена была без сознания, она не шевелилась, волны силы не расходились от её движений, не опрокидывали навзничь, не заставляли бороться. Но для блуждающего она оставалась источником вечной муки, частью его самого по имени, по крови. Демон мог отрицать, отодвигать боль, но она никуда не уходила. Она забралась внутрь, и на этот раз «нечто» не собиралось ему помогать.
Он понял, что едва может двигаться, каждая клеточка тела просила пощады, просила покоя. Туман был согласен. Чужое мёртвое сердце в его ладони – нет.
«Отпусти разум, и мы закончим то, что начали. Отпусти».
Он почти сдался, но в этот момент почувствовал в другой руке едва заметное биение жизни. Под пальцами пойманной бабочкой бился пульс. Тонкая нитка вены доносила до него удары чужого сердца. Сердца Алленарии.
Теперь в каждой руке было по жизни. В каждой руке – по сердцу.
– Отпустить? – едва слышно прошептал он. – Хорошая идея.
Разжать кулак оказалось невыносимо трудно. Каждое усилие словно поворот тяжёлого ворота, каждый палец как заржавевший шарнир. А в голове воцарился иррациональный страх. Если он оттолкнёт «нечто», оно уже не вернётся. Он останется в «нигде» один. Навсегда. Он едва не пожалел, едва не передумал, едва не сжал ладонь снова.
Лоскуток спланировал на желеобразный снег рядом с одним из отростков тени.
«Нет, не смей, – оборвал он себя, – Лена – не тень. Её руки – не отростки».
Боль уменьшилась сразу вдвое, а окружающий мир чуть посветлел. Он быстро схватил девушку и за другую руку и поволок за собой, отступая с полигона спиной, не видя, куда идёт, да и не задумываясь об этом. С каждым шагом он всё яснее чувствовал кровь на лице, боль в ноге. Свинцовая тяжесть отступала. Он прервал контакт с привязкой, вышел из квадрата захоронения, из мёртвого мира, где осталась чужая воля.
Раз смог он, смогут и другие. Никакой революции в пси-науке не будет, просто ещё одна ступень, и псионники поднимутся на неё. Не все и не сразу, но поднимутся.
Пустоту, вдруг разверзшуюся под ногами, он воспринял почти спокойно. Лишь кольнула досада, забыл про лестницу, про ступени. Он тащил Лену к выходу, сосредоточившись на движении и отодвинув всё, кроме желания убраться из пси-вакуума, убраться от привязки.
Падая навзничь, он инстинктивно взмахнул руками, отпуская холодные запястья девушки. Он успел даже представить, какими твёрдыми покажутся его затылку бетонные ступени, и упал. На руки двум бойцам в камуфляже. Мир окончательно встал на место со своим прозрачным и лёгким воздухом, цветными пятнами одежды, звуками и жизнью, с которой очень не хотелось прощаться.
– Ещё раз такое выкинешь, подполковник, лично начищу тебе рыло, – пообещал один из бойцов, оттаскивая его от входа.
Второй подхватил на руки начавшую дрожать Лену. Они не перестали бояться, но всё-таки пришли. Что ж, для них это тоже ступень.
Две машины «скорой помощи» стояли напротив центрального входа службы контроля, будоража воображение зевак, толпившихся за оградой. Версии выдвигались разные: от вполне приемлемых (один псих застрелил другого) до фантастических, вроде массового прорыва блуждающих с полигона смерти с взятием заложников, требованием устроить коллективный молебен. Многие склонялись, что от последнего в любом случае вреда не будет, и предлагали послать за батюшкой в ближайшую церковь. Но бегать по морозу всем было лениво, и оттого народ продолжал топтаться на месте.
Двери открылись, самые нетерпеливые подались вперёд. Из здания вывели двоих: высокого, коротко стриженного мужика, припадающего на одну ногу, и хрупкую девушку, завёрнутую в покрывало. «Эпилептичка», – тут же подумало большинство, видя, как её сотрясает крупная дрожь.
Высокий обхватил девушку руками и прижал к себе, не торопясь залезать в салон «скорой». Женская часть зрителей умилилась. Из дверей службы контроля выбежал ещё один мужчина, лет на пять моложе высокого, в руках он держал телефон.
– Демон, – громко позвал он.
Толпа затаила дыхание, задние ряды напирали, подталкивая тех, кто стоял впереди. Легенду местного масштаба хоть одним глазком хотели увидеть все.
– Говорят, он сотню призраков одним движением пальца развеял, – зашептала женщина в вязаной шапке соседке.
– Да не сотню, а полторы, – бубнила другая, – и не развеял, а заставил могилы рыть.
– Дурная баба, – возразил дедок с красным носом, – ты ещё скажи, они ему завтрак в постель подают.
– А скажу, чего ж не сказать…
– Цыц!
Мужчина с телефоном поравнялся с высоким.
– Доктор Яснинский предлагает тебе бронь на палату оформить. Со скидкой, как постоянному клиенту. Не успел уехать, уже возвращаешься.
– Передай, – ответил тот, кого называли Демоном, – что я и моя нога соскучились по обезболивающему.
Прижимавшаяся к нему девушка подняла голову, мужчина склонился. Очень многие хотели бы узнать, что он ей сказал, почему, несмотря на дрожь, она улыбается. Но только стоявший неподалёку врач, охлопывающий карманы в поисках сигарет, смог разобрать несколько слов.
– Давай перестанем друг друга спасать, – предложил мужчина, доставая из кармана замусоленную пачку и протягивая её доктору.
В мятой серебристой фольге лежала единственная, чуть погнутая сигарета. Врач хотел было отказаться, но высокий качнул головой.
– Я бросил, – пояснил он и снова повернулся к девушке, ожидая ответа.
– И не надейся, – улыбнулась та.
«Имперские вести»[14], выпуск № 69 от 17 декабря 20… года(Третья страница, правый нижний угол, статья без фото)«Как уже сообщалось ранее, пять дней назад на старой окружной трассе Заславль – Вороховка был обнаружен расстрелянный неизвестными автомобиль службы конвоя. Водитель Плеханов М. и офицеры Тихонов К. и Мирный А. осуществляли транспортировку двух задержанных пси-специалистов в столицу, где они должны были предстать перед судом.
Сегодня пресс-служба огласила предварительные выводы следствия. В прошлый четверг, в 16:00, неизвестные, прибывшие со стороны Заславля, остановили транспорт службы конвоя и расстреляли его из автоматов модели ИК-104 с расстояния до сотни метров. По словам офицера корпуса правопорядка, большая партия именно этой модели была похищена со склада годом ранее.
Все находящиеся в автомобиле погибли. По версии следствия, это дело рук боевого крыла изволистов, с давних времён имеющих свои счёты к пси-специалистам.
До сих пор не было произведено ни одного ареста. На вопросы о личностях подозреваемых и сроках их задержания офицер пресс-службы ответов не даёт.
Давно в Империи Камней не совершалось столь дерзких убийств. Напомним, у водителя Плеханова М. осталась вдова и трое малолетних детей.
Император взял дело под личный контроль».
Машину подбрасывало на каждом ухабе. Жёсткое сиденье, спинкой которому служил сам корпус автомобиля, не добавляло ни комфорта, ни настроения. В салоне было прохладно, дыхание вычурным узором оседало на маленьких квадратах окон. С тех пор, как они выехали, невольная попутчица не произнесла ни слова, даже не удивилась его присутствию. Он тоже не был настроен на разговоры. Но дорога всё не кончалась, от сидения в одной позе стали побаливать суставы. Пальцы ног онемели, и он, как в детстве, поскрёб ими внутри ботинок, чтобы разогнать кровь.
Он пытался закрыть глаза и подремать, но, как только сон обхватывал его своими мягкими убаюкивающими руками, колымага, прозванная в империи «буханкой», подпрыгивала на очередной кочке или, наоборот, ныряла в яму. Два раза он стукался затылком, а один раз прикусил язык. Вот и сейчас, стоило прикрыть глаза, прислушиваясь к монотонному шуму двигателя, как машина душераздирающе заскрипела всеми ржавыми гайками и резко затормозила.
Его бросило вперёд, но он успел упереться руками в сиденье напротив, почти без эмоций отметив, как близко его ладони от стройных коленей, едва прикрытых сморщившейся юбкой.
Автомобиль качнулся и остановился. Щелчок открываемой двери заставил сидящую напротив девушку вздрогнуть.
– На выход, – скомандовал громкий голос.
Он, не видя смысла упорствовать, встал и, лишь спрыгивая на снег и оглядывая подступившие к дороге тёмные стволы елей, невольно задался вопросом: а не Станин ли подсуетился? Не устроил ли он им «при попытке к бегству»? И тут же, словно подтверждая его мысли, завизжала Эми, она пришла к тем же выводам. Ошибочным выводам. Демон – идеалист и правдолюбец, хоть и не стесняющийся в методах. Лена нашла своего героя. Нирра не любила героев, она считала их идиотами.
Лисивин передёрнул плечами, обхватывающие запястья наручники холодным металлом врезались в кожу. Двое бойцов неизвестного подразделения и без знаков различия вытащили из машины Эми. Чуть дальше давно нечищенную дорогу перегораживал широкий джип армейского образца, рядом с ним стояли ещё двое с закинутыми за спину автоматами. Кого им здесь опасаться? Старика и девчонки?
Ещё один неторопливо шёл к нему, ломкий снег хрустел под чёрными ботинками. Сопровождающие их конвоиры предпочли остаться в кабине. Что бы сейчас ни происходило, они вмешиваться не будут.
– Лисивин Илья, прошу проехать с нами, – подошедшему мужчине было на вид лет сорок, суровое, даже резкое лицо и благородная седина на висках, тогда как остальные волосы были черны, как вороново крыло.
– А если я не соглашусь?
– Такой вариант не предусмотрен.
– Мы будем кричать, – пообещала девушка, по какой-то причине объединив их в это несуществующее «мы».
– Она вам нужна? – спросил у Ильи офицер неизвестной армии, доставая из кобуры оружие.
– Да, – закричала, как и обещала секундой ранее, Эми, броситься к специалисту ей помешали те двое, что вытаскивали её из салона, – нужна! Илья, пожалуйста! Всё, что хотите…
Офицер иронично поднял брови и убрал пистолет, хотя ответа так и не прозвучало. Лисивин позволил себе едва заметную усмешку. Обычная вербовка, теперь девушка будет уверена, что обязана им жизнью, и эта благодарность на время удержит её от глупостей.
– Могу я узнать, куда мы едем? Или хотя бы с кем? – спросил псионник, направляясь вслед за офицером к автомобилю.
– Приедем, увидите. Что касается меня, – мужчина протянул руку и представился: – Коррис. – Илья, звякнув браслетами, пожал её. – Имперский корпус внешнего регресса.
– Такого корпуса не существует.
– Вас теперь тоже, – офицер взмахнул рукой.
Бойцы вскинули оружие. Автоматные очереди несколько раз перечеркнули лобовое стекло «буханки». Эми зажала уши руками. Треск выстрелов вспугнул стаю чёрных птиц. Они поднялись над деревьями, хрипло крича и хлопая крыльями.
Возможно, они долетят до имперского заповедника, а возможно, осядут ранее, там, где не будет шумных и беспокойных двуногих.
Читать бесплатно другие книги:
