Давший клятву Сандерсон Брендон
Мужчины понимающе хмыкнули.
— Она как будто не может определиться с тем, кем ей быть, понимаете? — продолжила Вуаль. — Вот сидит и шутит, как будто вяжет в гостиной со старыми дамами, — и миг спустя глядит на тебя пустым взглядом. Как будто у нее вдруг исчезла душа…
— Да уж, странная у нас хозяйка, — согласился Ватах.
— Заставляет делать разные вещи, — закряхтев, прибавил Газ. — Вещи, о которых ты даже не думал раньше.
— Ага, — встрял Гларв, сидевший за соседним столом. — Я медаль получил. Я! За то, что помог отыскать ту дрянь в подвале. Старый Холин сам ее мне прислал. — Грузный солдат покачал головой, растерянный, но медаль он все же носил. Она была пришпилена к его воротнику.
— Это было забавно, — признался Газ. — Мы отправлялись кутить, но чувствовали себя так, словно делали что-то важное. Она ведь это и пообещала, знаешь? И опять все вышло не так, как раньше.
— Я тоже хочу, чтобы все вышло не так, как раньше, — вмешался Ватах. — Точнее, хочу наполнить свой кошель вашими сферами. Парни, вы будете делать ставки или как?
Четверо игроков бросили на стол сферы. «Обломки» были одной из тех игр, которые воринская церковь с неохотой разрешала, поскольку в ней не было элемента случайности. Кости, тасование карт, даже перемешивание фишек — все это напоминало предсказание будущего. А в предсказаниях есть что-то неправильное, отчего Вуаль покрылась мурашками. И она ведь не была особо религиозна, в отличие от Шаллан!
Люди не играли в такие игры в официальных казармах. А здесь в ходу были игры на угадывание. Ватах разложил свои девять фишек в виде треугольника; десятую пристроил сбоку и перевернул — она была «зерном». На ней, как и на девяти спрятанных, красовались символы алетийских княжеств. В этом случае «зерном» оказался чулл — символ Аладара.
Цель игры — разложить свои плитки так же, как у Ватаха, пусть они и были перевернуты лицом вниз. Надо было догадаться, где какая, посредством серии вопросов, взглядов украдкой и умозаключений. Согласно правилам можно заставить «норку» показать плитки одному игроку или всем.
В итоге кто-то провозглашал конец раунда и все переворачивали плитки. Тот, у кого было больше совпадений с последовательностью «норки», объявлялся победителем и забирал себе все ставки. «Норка» получала свой процент, учитывая кое-какие моменты — например, количество фишек, которые перевернули до того, как раунд закончился.
— Что думаете? — спросил Газ, кидая несколько мелких сфер в миску в центре, покупая право взглянуть на одну из фишек Ватаха. — Как далеко Шаллан зайдет на этот раз, прежде чем вспомнит о нас?
— Надеюсь, далеко, — буркнул Схоб. — Кажись, я подхватил кой-какую болезнь.
— Да все в порядке с тобой, — возразил Рэд.
— На этот раз нет, — заупрямился Схоб. — Кажись, я превращаюсь в Приносящего пустоту.
— В Приносящего пустоту, — ровным голосом повторила Вуаль.
— Ага, взгляни на эту сыпь. — Он оттянул повязку с охранным глифом, демонстрируя руку выше локтя. Выглядела она совершенно нормальной.
Ватах фыркнул.
— Эх, сержант! — воскликнул Схоб. — Помру я вскорости. Помяни мои слова, точно помру. — Он передвинул несколько фишек. — Ежели помру, отдайте мой выигрыш сироткам.
— Каким еще сироткам? — спросил Рэд.
— Ну вы же знаете сироток. — Схоб почесал голову. — Они ведь есть, правда? Где-то? Голодные сиротки? Отдайте им мою еду, когда я помру.
— Схоб, — сказал Ватах, — с учетом того, насколько этот мир справедлив, я гарантирую, что ты переживешь нас всех.
— Ай, это мило! — обрадовался Схоб. — Очень мило, сержант.
Игра продлилась всего несколько раундов, прежде чем Схоб начал переворачивать свои плитки.
— Уже?! — воскликнул Газ. — Схоб, ах ты, кремлец, не надо! Я еще два ряда не выложил!
— Слишком поздно, — отрезал Схоб.
Рэд и Газ неохотно начали переворачивать свои плитки.
— Садеас, — рассеянно перечислила Шаллан-Вуаль. — Бетаб, Рутар, Ройон, Танадаль, Холин, Себариаль, Вама, Хатам. И Аладар — «зерно».
Ватах разинул рот, а затем перевернул плитки. Они лежали именно в том порядке, который она назвала.
— И ты даже не подглядывала… Забери тебя буря, женщина. Напомни мне никогда с тобой не играть в «обломки».
— Мой брат всегда говорил то же самое, — сказала она, пока Ватах делил выигрыш с Схобом, который угадал все плитки, кроме трех.
— Еще разок? — предложил Газ.
Все посмотрели на его почти пустую миску со сферами.
— Я могу взять взаймы, — быстро сказал он. — В гвардии Далинара есть один малый, так вот он сказал…
— Газ, — перебил Ватах.
— Но…
— Серьезно, Газ.
Одноглазый вздохнул.
— Ну, значит, будем играть с пустышками, — сказал он, и Схоб охотно достал стеклянные шарики, похожие на сферы, но без самосветов внутри. Фальшивые деньги для игр без ставок.
Вуаль получила от кружки пива больше удовольствия, чем рассчитывала. Было приятно сидеть с этими мужчинами и совсем не тревожиться о проблемах Шаллан. Ну почему эта девчонка не могла просто расслабиться? Позволить, чтобы все это прошло мимо нее?
Заглянула прачка и объявила, что через несколько минут будет собирать белье для стирки. Ватах и его ребята не шелохнулись, хотя, с точки зрения Вуали, ту самую одежду, которая была на них, не мешало бы как следует отскрести.
К несчастью, Вуаль не могла полностью игнорировать проблемы Шаллан. Записка Мрейза доказывала, насколько он может быть полезен, но ей следовало проявлять осторожность. Он явно желал заполучить шпиона среди Сияющих рыцарей. «Мне нужно его обыграть. Узнать, что ему известно». Он сообщил ей, что замышляли неболомы и Сыны Чести. Но как быть с самим Мрейзом и его шайкой? Какова их цель?
Вот буря, она что же, собирается его обдурить? А разве у нее есть опыт или навыки, позволяющие такое устроить?
— Эй, Вуаль, — окликнул Ватах, пока они готовились к новой игре. — А ты что думаешь? Светлость про нас снова забыла?
Вуаль стряхнула задумчивость:
— Возможно. Кажется, она не знает, что с вами делать.
— Она не первая, — усмехнулся Рэд — он был следующей «норкой» и аккуратно раскладывал свои плитки в особом порядке, лицом вниз. — Хочу сказать, мы же не настоящие солдаты.
— Нам простили наши преступления, — проворчал Газ, прищурив единственный глаз на «зерно», перевернутое Рэдом. — Но «прощены» — не означает «забыты». Ни одно войско нас не примет, и их не за что винить. Я просто рад, что эти шквальные мостовики не подвесили меня за пятки.
— Мостовики? — спросила Вуаль.
— У него с ними давние счеты, — заметил Ватах.
— Я был их шквальным сержантом, — объяснил Газ. — Делал что мог, чтобы они побыстрее таскали те мосты. Дело такое, сержантов никто не любит.
— Уверен, ты был идеальным сержантом, — заявил Рэд, ухмыляясь. — И приглядывал за ними в оба.
— Заткни свою кремову дырку, — проворчал одноглазый. — Впрочем, я и сам не знаю. А вдруг, будь я с ними не так строг, был бы сейчас на плато, тренировался с остальными? Учился летать…
— Думаешь, из тебя бы получился Сияющий рыцарь? — спросил Ватах, посмеиваясь.
— Нет. Наверное, не получился бы. — Газ посмотрел на Вуаль. — Вуаль, скажи светлости, что мы нехорошие люди. Хорошие люди придумали бы, как проводить время с пользой. А вот мы можем сделать наоборот.
— Наоборот? — вмешался Зендид от соседнего стола, где еще несколько мужчин продолжали выпивать. — Это в смысле, что от нас нет пользы? Газ, сдается мне, так оно и есть. И было всегда.
— Это не про меня, — возразил Гларв. — Я медаль получил!
— Я хотел сказать, — многозначительно проговорил Газ, — что мы можем ввязаться в неприятности. Мне понравилось быть полезным. Напомнило о том времени, когда я только завербовался. Вуаль, ты ей скажи. Пусть придумает для нас дело, чтобы мы не тратили время на игры и выпивку. Потому что, честно говоря, я плох и в том и в другом.
Вуаль медленно кивнула. Прачка остановилась рядом, принялась возиться с мешком грязной одежды. Вуаль постучала пальцем по кружке. Затем встала, схватила прачку за шиворот и потащила назад. Женщина вскрикнула, выронила охапку белья и, споткнувшись, чуть не упала.
Вуаль запустила руку в волосы женщины и стянула с нее пестрый коричнево-черный парик. Под ним шевелюра оказалась по-алетийски черной, щеки были вымазаны сажей, как будто она занималась тяжким трудом.
— Ты! — воскликнула Вуаль. Это была та самая женщина из таверны во Всехном переулке. Как бишь ее звали? Ишна?
На крик встревоженно вскочили несколько ближайших солдат. «Это все солдаты из армии Далинара», — вспомнила Вуаль, еле удержавшись, чтобы не закатить глаза. В холиновском войске все считали, что без их помощи никто не сумеет постоять за себя.
— Присядь, — велела Вуаль, указывая в направлении стола, где играли люди Шаллан. Рэд поспешно подтянул еще один стул.
Ишна села, прижимая парик к груди. Она густо покраснела, но сохранила подобие достоинства, взглянув в глаза Ватаху и его людям.
— Ты начинаешь меня бесить, женщина, — буркнула Вуаль, садясь.
— Почему ты думаешь, что я здесь из-за тебя? — спросила Ишна. — Не надо спешить с выводами.
— Ты проявила нездоровое увлечение моими соратниками. А теперь я вижу тебя в гриме, подслушивающей мои разговоры?
Ишна вздернула подбородок:
— Может, я просто пытаюсь доказать тебе, на что способна.
— Замаскировавшись так, что я узнала тебя с первого взгляда?
— В прошлый раз ты меня не поймала, — возразила Ишна.
«В прошлый раз?»
— Ты спрашивала, где взять рогоедское светлое пиво, — продолжила Ишна. — Рэд назвал его мерзким. Газу оно нравится.
— Вот буря. Как долго ты за мной шпионишь?
— Недолго, — быстро сказала Ишна, противореча собственным словам. — Но могу тебя заверить, я обещаю, что от меня будет больше пользы, чем от этих тошнотворных шутов. Пожалуйста, ну хоть дай мне шанс.
— Шутов? — переспросил Газ.
— Тошнотворных? — уточнил Схоб. — Ох, мисс, так это просто мои яйтсы воняют.
— Пройдемся, — сказала Вуаль, вставая. Она направилась прочь от стола.
Ишна вскочила и побежала следом:
— Я на самом деле за тобой не шпионила. Но как же еще я…
— Тише, — перебила Вуаль. Она остановилась у двери в казарму, достаточно далеко, чтобы никто из мужчин ничего не услышал. Скрестила руки, прислонилась к стене у двери, не спуская с них глаз.
Шаллан отличалась непоследовательностью. У нее были благие намерения и грандиозные планы, но она слишком легко отвлекалась на новые проблемы и приключения. К счастью, Вуаль могла подобрать некоторые хвосты.
Эти люди доказали свою преданность и хотели быть полезными. Не всякой женщине доставался подобный ресурс.
— Маскировка была хорошая, — похвалила она Ишну. — В следующий раз надо сделать твою свободную руку грубее. Тебя выдали пальцы; это не пальцы работяги.
Ишна покраснела и сжала свободную руку в кулак.
— Расскажи мне, что ты умеешь делать и почему меня это должно обрадовать, — предложила Вуаль. — У тебя две минуты.
— Я… — Ишна глубоко вздохнула. — Меня учили на шпионку в Доме Хамарадин. Это при дворе Вамы, знаешь? Я умею собирать сведения, кодировать сообщения, вести слежку и обыскивать комнату, не оставляя следов.
— И? Если ты такая полезная, что случилось?
— Случились твои соратники. Духокровники. Я слышала, как о них шепталась светледи Хамарадин. Она каким-то образом с ними повздорила, и… — Ишна пожала плечами. — Ее нашли мертвой, а все решили, что это сделал один из нас. Я сбежала и угодила к контрабандистам, где работала на мелкую воровскую шайку. Но я способна на большее. Позволь это доказать.
Вуаль скрестила руки. Шпионка. Она может оказаться полезной. По правде говоря, сама Вуаль мало что умела — лишь то, что ей показала Тин и чему она научилась сама. Если же собирается плясать с Духокровниками, потребуется нечто получше. Прямо сейчас она даже не знала, что еще ей следует изучить.
А если попытаться чему-то научиться от Ишны? Сделать так, чтобы та раскрыла какие-нибудь секреты, но при этом не выдать ей, что Вуаль не такая уж искусная, какой притворяется?
У нее возникла мысль. Она не доверяла этой женщине, но этого и не требовалось. А если ее бывшую светледи и впрямь убили Духокровники, возможно, тут кроется тайна, которую надо бы разузнать.
— Я планирую кое-куда внедриться, — сообщила Вуаль. — Надо будет собирать сведения конфиденциального характера.
— Я могу помочь! — воскликнула Ишна.
— Что мне действительно нужно, так это команда поддержки, чтобы не идти одной.
— Могу найти для тебя людей! Знатоков.
— Им я не смогу доверять. — Вуаль покачала головой. — Мне нужны те, в чьей преданности я уверена.
— Кто?
Вуаль указала на Ватаха и его людей.
У Ишны вытянулось лицо.
— Ты хочешь превратить этих мужчин в шпионов?!
— Да. И я хочу, чтобы ты доказала мне полезность, обучив своим навыкам этих мужчин. — «И надеюсь, я сама кое-чего наберусь». — Ну что же ты так пала духом. Им не надо становиться настоящими шпионами. Просто пусть узнают о подобной работе достаточно, чтобы помогать и сторожить.
Ишна приподняла брови, скептически оглядывая Ватаха и компанию. Схоб, как специально, ковырялся в носу.
— Немного похоже на то, как если бы ты захотела, чтобы я научила стадо боровов разговаривать, утверждая при этом, что это легко, и пусть они болтают только на алетийском, а не на веденском и гердазийском.
— Ишна, я даю тебе шанс. Бери его или держись от меня подальше.
Девушка вздохнула:
— Ладно. Посмотрим. Только не вини меня, если свиньи так и не заговорят.
41
Глядя вверх с земли
Как бы там ни было, это не твоя забота. Ты повернулся спиной к божественности. Если Рейз станет проблемой, с ним разберутся.
Как и с тобой.
Тефт проснулся. К сожалению.
Первым делом он почувствовал боль. Старую знакомую боль. Пульсацию за глазами, иголки, вонзающиеся в обожженные пальцы, неподатливость тела, пережившего свою полезность. Дыхание Келека… а он когда-нибудь был полезным?
Он перевернулся, застонал. Куртки нет, только тугая сорочка, грязная от лежания на земле. Тефт был в переулке между рыночными палатками Отломка. Высокий потолок исчезал во тьме. Неподалеку, в конце переулка, стоял гомон — люди болтали и торговались.
Бывший мостовик кое-как поднялся на ноги и едва не отлил на какие-то пустые ящики, но вовремя сообразил, что делает. Здесь не было Великих бурь, которые вымыли бы это место. Кроме того, разве он какой-нибудь грязный пьяница, чтобы мочиться в переулках?
Эта мысль сразу же напомнила ему о другой боли. Той, что превосходила ритмичный гул в голове или ноющие кости. Боли, которая была с ним всегда, словно настойчивый звон в ушах, и пронзала до нутра. Боли, которая его пробудила. Имя ей — жажда.
Нет, он не пьяница. Его дела намного, намного хуже.
Он выбрался из переулка, пытаясь пригладить волосы и бороду. Женщины, мимо которых он проходил, прижимали защищенные руки, закрывая рот и нос, отворачивались, словно им было стыдно за него. Наверное, хорошо, что он потерял куртку, — помоги буря, если кто-то узнает, кто он такой. Он опозорит всю команду.
«Тефт, да ты и так позор команды, и ты это знаешь, — подумал он. — На тебя и плевка тратить не надо».
Он добрел до колодца и пристроился в конце очереди. У воды он упал на колени и дрожащей рукой запустил в нее жестяную кружку. Стоило ему глотнуть прохладной воды, желудок немедленно свело судорогой и его едва не вырвало. Так всегда происходит, если всю ночь дышать этим мхом, поэтому Тефт знал, как справиться с тошнотой и судорогами.
Тефт ссутулился, держась за желудок, испугал людей в очереди позади себя. Из толпы — у колодца она была всегда, пусть и небольшая, — вышли какие-то мужчины в форме. Темно-зеленая. Люди Садеаса.
Они наполнили ведра, не обращая внимания на очередь. Когда человек в холиновской синей форме возразил, солдаты Садеаса подскочили к нему и принялись задираться. Холиновский солдат в конце концов отступил. Вот и молодец. Не нужна им еще одна драка с людьми Садеаса.
Тефт снова опустил кружку в воду, чувствуя, как утихает боль после первого глотка. А водоем-то глубокий. Поверхность воды рябила, но под нею крылась густая чернота.
Он едва не бросился туда. Если проснется завтра в Преисподней, будет ли его одолевать и там эта зудящая жажда? Приносящим пустоту даже не пришлось бы сдирать кожу с его души — пусть бы просто сказали, что он уже никогда не утолит свою жажду, а дальше можно наблюдать, как он корчится.
В воде появилось отражение: чье-то лицо над его плечом. Женщина с очень бледной кожей, слабо светящаяся, с волосами, которые парили вокруг ее головы, как облако.
— Оставь меня в покое, — проворчал он и ударил ладонью по воде. — Просто… просто найди того, кому не все равно.
Он тяжело поднялся, наконец-то уступая место кому-то другому. Вот буря, который час? Эти женщины с ведрами набирали воду для дневной работы. На смену толпам ночных пьянчуг пришли предприимчивые и трудолюбивые жители.
Он опять провел тут всю ночь. Келек!
Умный человек на его месте вернулся бы в казарму. Но как он предстанет перед остальными в таком виде? Тефт вместо этого принялся бродить по рынку, не поднимая глаз.
«Мне стало хуже». Тефт понимал это в глубине души. На протяжении первого месяца на службе у Далинара он, как правило, вполне успешно сопротивлялся жажде. Больше не был нищим мостовиком, у него снова появились деньги. Иметь деньги опасно.
Он справлялся, время от времени тратя вечер на мох. Но потом Каладин улетел, и они остались в этой башне, где все казалось таким неправильным… Эти чудища из тьмы, включая то, которое выглядело в точности как Тефт.
Чтобы с этим справиться, ему понадобился мох. Кто бы выдержал без мха? Он вздохнул. Потом поднял глаза и обнаружил перед собой спрена.
«Тефт, — прошептала она. — Ты же дал клятву…»
Дурацкие, глупые клятвы, которые он дал, когда надеялся, что, став Сияющим, избавится от нездоровой жажды. Он отвернулся от нее и пошел в палатку, приютившуюся между двумя тавернами. Утром заведения были закрыты, но это место — оно не имело имени и не нуждалось в таковом — работало. Оно всегда работало, как и те, которые Тефт посещал в военном лагере Далинара, а также в лагере Садеаса. Кое-где их было сложнее отыскать. Но они всегда существовали, безымянные и все же общеизвестные.
Сидевший у входа гердазиец, с виду настоящий бандит, взмахом руки предложил Тефту войти. Внутри было сумеречно, однако Тефт разыскал стол и рухнул перед ним без сил. Женщина в облегающей одежде и перчатке без пальцев принесла ему мисочку с огненным мхом. Денег не попросили. Все знали, что при нем нет ни одной сферы после прошлой ночи. Но, разумеется, они позаботятся о том, чтобы в итоге получить свое.
Тефт уставился на мисочку, презирая самого себя. И все же от запаха ее содержимого жажда умножилась десятикратно. Он издал всхлипывающий стон, а потом схватил огненный мох и растер между большим и указательным пальцами. Мох выпустил струйку дыма, и в тусклом свете центр щепотки замерцал, как уголек из костра.
Было больно, разумеется. Прошлой ночью он стер все мозоли и теперь растирал мох израненными пальцами, покрытыми волдырями. Но это была резкая, настоящая боль. Хорошая боль. Всего лишь физическая — признак жизни.
Прошла минута, прежде чем он почувствовал эффект. Его боль как рукой сняло, а решимость возросла. Тефт помнил, что огненный мох делал когда-то для него больше, — он помнил эйфорию, ночи, проведенные в головокружительном, чудесном дурмане, когда все казалось таким осмысленным.
А теперь он нуждался во мхе, чтобы чувствовать себя нормальным. Словно карабкаясь по мокрым камням, Тефт никак не мог достичь того места, где были все, — постоянно соскальзывал. Теперь он нуждался не в эйфории — просто хотел как-то жить дальше.
Мох смыл его бремя. Воспоминания о той темной версии самого себя. О том, как он выдал свою семью, назвав их еретиками, хоть на самом деле правда была на их стороне. Тефт был ничтожеством и трусом, он не заслуживал носить эмблему Четвертого моста. Все равно уже предал ту женщину-спрена. Лучше бы ей бежать.
На мгновение он сумел все это отдать огненному мху.
К несчастью, в Тефте что-то надломилось. Давным-давно он попробовал мох после уговоров соратников по взводу в армии Садеаса. Они растирали его и получали от этого какую-то пользу, все равно как другие жевали гребнекорник на дежурстве, чтобы не клевать носом. Огненный мох позволял чуть-чуть расслабиться, и потом все продолжали жить как обычно.
С Тефтом все получилось не так. Отодвинув в сторону свое бремя, он мог бы встать и отправиться обратно к мостовикам. Мог бы начать свой день.
Но, буря свидетельница, еще всего несколько минут Тефт никуда не пошел. Прикончил еще три мисочки, прежде чем яркий свет заставил его заморгать. Он оторвал лицо от стола, где, к его стыду, натекла лужица слюны. Сколько времени прошло и что это за жуткий, ужасный свет?
— Вот он, — раздался голос Каладина, и Тефт моргнул. Кто-то рядом присел на корточки. — Ох, Тефт…
— Он нам должен за три чаши, — сообщил хозяин притона. — Один гранатовый броум.
— Радоваться быть, — сказал кто-то с акцентом, — мы не отрывать куски от твоего тела и ими же тебе платить.
Ну что за буря. И Камень здесь? Тефт застонал, отворачиваясь.
— Не смотрите на меня, — каркнул он. — Не надо…
— Рогоед, наше заведение совершенно законное, — перебил хозяин притона. — Если нападешь, будь уверен, мы вызовем охрану и она нас защитит.
— Вот твои кровавые деньги, угорь, — сказал Каладин, сдвигая свет ближе к ним. — Камень, можешь его поднять?
Большие руки, чьи прикосновения были на удивление нежными, подхватили Тефта. Он расплакался. Келек…
— Тефт, где твоя куртка? — спросил Каладин из тьмы.
— Я ее продал, — признался Тефт и зажмурил глаза, чтобы не видеть порхающих вокруг спренов стыда в форме цветочных лепестков. — Я продал собственную куртку, забери ее буря.
Каладин промолчал, и Тефт позволил Камню вынести себя из притона. На полпути к казармам он наскреб в себе достоинство, которого хватило, чтобы пожаловаться на дыхание Камня и заставить их позволить ему идти самому — лишь слегка придерживая его под мышки.
Тефт завидовал тем, кто был лучше его. Они не страдали от зуда, который жалил душу, — постоянного и неутолимого. Как бы сильно Тефт ни старался, его нельзя было унять.
Каладин и Камень усадили его в одной из отдельных казарменных комнат, вдали от чужих глаз, завернули в одеяло и дали миску рагу, приготовленного рогоедом. Тефт издавал нужные звуки, те самые, каких они ожидали. Извинялся, обещал, что скажет, если опять ощутит потребность. Твердил, что позволит ему помочь. Но рагу он съесть не мог, пока что не мог. Лишь через день у него появится возможность что-то проглотить.
Буря свидетельница, они были хорошими людьми. Он не заслуживал таких друзей. Все они превращались в нечто грандиозное, в то время как Тефт… Тефт оставался на земле и смотрел вверх.
Ему позволили немного отдохнуть. Тефт смотрел на рагу, вдыхал знакомый запах и не смел попробовать. Он вернется к работе еще до вечера, будет тренировать мостовиков из других отрядов. Он сможет! Будет так работать много дней, притворяясь нормальным. Вот буря, ведь в армии Садеаса умудрялся же как-то выкручиваться, прежде чем все зашло слишком далеко. Это и привело к его переводу в мостовые отряды в качестве наказания.
Именно месяцы таскания моста были единственным периодом во взрослой жизни Тефта, когда он вышел из-под власти мха. Но и в те дни, изредка позволяя себе немного алкоголя, знал, что в конце концов разыщет дорогу назад. Выпивки и близко не хватало.
Даже собираясь с силами для того, чтобы посвятить остаток дня тренировкам, он не мог избавиться от одной назойливой мысли, которая словно тенью осеняла его разум. Это была постыдная мысль.
«Какое-то время не буду и пытаться раздобыть этот мох».
От этого зловещего знания ему было больнее всего. Придется несколько мучительных дней просуществовать, чувствуя себя половиной человека. Дней, на протяжении которых он не будет чувствовать ничего, кроме отвращения к себе. Дней, которые проживет со стыдом, воспоминаниями и косыми взглядами других мостовиков.
Дней, когда ему никто не поможет, шквал бы их побрал.
И это приводило его в ужас.
42
Последствия
Цефандриус, носитель Первого Самосвета,
тебе не следовало приходить, полагаясь на наши прошлые отношения.
Внутри все более знакомого видения Далинар аккуратно натянул тетиву, а потом выпустил стрелу с черным оперением в спину дикаря. Вопль противника затерялся в какофонии битвы. Впереди неистово сражались люди, которых оттесняли к краю скалы.
Далинар методично прицелился и выпустил вторую стрелу. Она тоже попала в цель, вонзившись в плечо противника. Тот упал, не закончив удар и не попав по темнокожему юноше, который лежал на земле. Почти мальчишка; он еще не избавился от неуклюжести, конечности у него были слишком длинными, а лицо — слишком круглым, чересчур детским. Далинар бы поручил ему носить сообщения, а не держать копье.
Возраст парнишки не стал препятствием к тому, чтобы его провозгласили Верховным акасиксом Янагоном Первым, правителем Азира, императором великого Макабака.
Далинар обосновался на скалах с луком в руках. Он не собирался повторять свою ошибку с королевой Фэн, которой пришлось самостоятельно разбираться с видением, но не хотел и допускать, чтобы Янагон перенес его без затруднений или напряжения. Была причина, по которой Всемогущий часто подвергал Далинара опасности в этих видениях. Важно нутром понять, что стоит на кону.
Он свалил еще одного врага, который подобрался к мальчишке. Стрелять с этой позиции вблизи от поля битвы было нетрудно; Далинар упражнялся в стрельбе — хоть в последние годы это происходило с так называемыми осколочными луками, фабриалевым оружием, которое изготавливалось с такой большой силой натяжения, что лишь человек в осколочном доспехе мог им пользоваться.
Было странно переживать эту битву в третий раз. Хотя каждое повторение чуть отличалось от предыдущего, что-то сохранялось. Запахи дыма и нечеловеческой крови, отдающей плесенью. То, как мужчина внизу упал, когда ему отсекли руку, и прокричал те же самые слова — наполовину молитву, наполовину осуждение Всемогущего.
Благодаря Далинару и его луку отряд защитников выстоял перед врагом до того, как Сияющий в светящемся осколочном доспехе вскарабкался по скале. Император Янагон плюхнулся на землю, когда другие солдаты сплотились вокруг рыцаря и отбросили врага.
Далинар опустил лук. Юноша дрожал от ужаса. Ему рассказывали о том, как их трясло после окончания битвы, когда с опозданием накатывал ужас.
Император наконец-то поднялся, опираясь на копье, как на посох. Он не заметил Далинара, даже не удивился тому, что из некоторых трупов торчат стрелы. Мальчик явно не был солдатом, — впрочем, Далинар иного и не ожидал. Его опыт подсказывал, что азирские генералы слишком прагматичны, чтобы желать трона, ведь такая власть связана с потворством чиновникам и иными издержками.
Юноша начал спускаться со скалы по тропинке, и Далинар последовал за ним. Ахаритиам. Люди, которым выпало жить в это время, думали, что наступил конец света. Разумеется, они предполагали, что вскоре попадут в Чертоги Спокойствия. Но как отнестись к известию, что после четырех тысячелетий человечеству по-прежнему не позволяли ернуться на небеса?
Мальчишка остановился у конца извилистой тропы, которая привела его к долине между скалами. Он смотрел, как мимо ковыляют раненые, опираясь на товарищей. Повсюду раздавались стоны и крики. Далинар собрался подойти и начать объяснять эти видения, но мальчишка направился к каким-то раненым и заговорил с ними.
Далинар, заинтригованный, последовал за ним, улавливая обрывки беседы. «Что здесь случилось? Кто вы такие? Почему сражаетесь?»
У мужчин не нашлось много ответов. Они были окровавлены, измождены, их сопровождали спрены боли. Но они все же сумели добраться до большой группы солдат, находившейся в той стороне, куда ушла Ясна в прошлый раз, когда Далинар посетил это видение.
Там собралась толпа вокруг человека, стоявшего на большом валуне. Высокий и уверенный, тридцати с чем-то лет, одетый в белый и синий цвета. Он походил на алети, но… не совсем. Его кожа была на тон темнее, и что-то смутно неправильное ощущалось в чертах лица.
И все-таки он казался Далинару немного… знакомым.
— Вы должны распространить это известие, — говорил он. — Мы победили! Наконец-то Приносящие пустоту потерпели поражение. Эта победа не принадлежит мне или другим Вестникам. Это ваша победа! Вы ее добились.
Кто-то из собравшихся закричал, ликуя. Но многие с помертвевшими лицами стояли молча.
— Я возглавлю бой за Чертоги Спокойствия, — продолжил речь мужчина на валуне. — Вы меня больше не увидите, но не стоит об этом и думать! Вы получили мир. Наслаждайтесь им! Восстановите утраченное. А теперь ступайте и помогите товарищам. Унесите с собой свет сказанного вашим королем-Вестником. Мы наконец-то одержали победу над злом!
Снова раздались крики, на этот раз — более воодушевленные.
«Клянусь бурей», — подумал Далинар, холодея. Это был Йезерезе’Элин, Вестник королей собственной персоной. Величайший из всех.
Стоп. У короля были… темные глаза?
Группа распалась, но молодой император замер, не сводя глаз с того места, где стоял Вестник. Наконец он прошептал:
— О Яэзир, король Вестников…
— Да, — подтвердил Далинар, шагнув к нему. — Ваше величество, это действительно был он. Моя племянница посетила это видение раньше и написала об этом.
Янагон схватил Далинара за руку:
— Что вы сказали? Вы меня знаете?
— Вы Янагон Азирский, — проговорил Далинар и кивнул, изображая подобие поклона. — Я Далинар Холин. Простите за то, что наша встреча проходит при столь необычных обстоятельствах.
Глаза юноши широко распахнулись.
— Я сперва вижу самого Яэзира, а теперь — моего врага.
— Я вам не враг… — со вздохом возразил Далинар. — И, ваше величество, это не просто сон. Я…
— О, я знаю, что это не сон, — перебил Янагон. — Поскольку я Верховный, чудесным образом возведенный на трон, Вестники могли избрать меня своим глашатаем! — Он огляделся по сторонам. — Этот день, который мы переживаем, — День Славы, не так ли?
Читать бесплатно другие книги:
