Манускрипт Марченко Геннадий
Это было одно из первых поручений, какое-то пустяковое. Вроде того, чтобы сходить на базар и купить какую-то безделушку или кусок копченого окорока для хозяина. Простая дрессировка, чтобы Хозяин понял, насколько точно и беспрекословно она выполняет команды. Но Кемара не справилась. Она засмотрелась на сверкающие стеклянные украшения в одной из лавок и не вернулась вовремя.
Хозяин не стал наказывать их телесно, как она ожидала. Банальные жестокость и насилие были для него слишком грубым инструментом, он предпочитал магию. А магия, как вскоре поняла Кемара, ранит глубже и опаснее любого ножа.
После того проступка на внутренней стороне предплечья, совсем близко к сгибу локтя, появилась первая метка – заключенное в круг изображение замка, венчающего гору, подобно короне. Метку нанес Хозяин, всего лишь прикоснувшись двумя пальцами к нежной белой коже девушки. Боль ослепила ее на пару мгновений. Тонкие красные линии прочертили кожу, вспыхнув алым, и тут же погасли, приняв вид старого, но глубокого рубца. Точно такие же метки он нанес и остальным членам ее семьи. За проступок одной карались все. Спустя несколько месяцев к первой магической метке присоединилась и вторая. На этот раз провинилась младшая, Рикита.
Третья станет последней, и после нее они больше не смогут принять человеческий облик, навеки вернувшись к первоначальному образу.
Человеческое тело было Кемаре чужим, она никогда не смогла бы привыкнуть к нему, но сестры и родители жаждали стать людьми, и Кемаре приходилось выполнять любую прихоть Хозяина.
Кемара редко вспоминала прошлое, предпочитая беспокоиться о настоящем, но сейчас почему-то воспоминания нахлынули, как июльский ливень, увлекая ее с головой.
– Что-то случилось? – Эмма подошла незаметно, и Кемара вздрогнула.
– Нет, все порядок. – Она мотнула светлой головой. Кемара прекрасно понимала язык людей королевства, но никак не могла научиться говорить на нем без ошибок. Ее это злило.
– Ты слышала, что произошло в башне? – спросила Эмма, подходя ближе. Ее лицо было совсем белым, а глаза, напротив, покраснели, будто она плакала.
Кемара сглотнула и почувствовала, как руки начинают предательски дрожать.
– Так жалко его, – продолжила черноволосая. – Я вижу, ты тоже расстроена. Мне показалось, вы дружили. Да?
– Да, – шепнула Кемара.
– Кайл совсем не злой. Просто… Вся эта суета со страницами его измотала. Мы все нервничаем, и… вышло как вышло. Мне очень, очень жаль. И Кайлу тоже. И всем остальным. – Она помолчала немного, а потом добавила: – Джереми пошел искать тело. Мы с ним подумали, что нужно рассказать обо всем Магистрам.
– Они вас выгнать? – стараясь не выказывать свой страх, спросила Кемара.
Эмма нахмурила темные брови.
– Может быть. Но им нужны страницы. Мы им пока нужны.
– Но вы же хотеть присягнуть Магистрат. Почему до сих пор не отдать?
– Не все хотели сотрудничать с Магистратом, – покачала головой Эмма. – Это Кайл настаивал. Но теперь многие отвернутся от него. Не каждый готов пойти за убийцей, верно? К тому же Магистры хотят дождаться Главу. Страницы нужно отдать именно ему. И он привезет тот огонь, как же он называется…
– Священный Всполох, – напомнила Кемара. – Он вас убить.
Эмма посмотрела на нее с подозрением.
– Это тебе Ричмольд рассказал? И почему ты сказала «вас выгнать», а не «нас»? Разве ты не хранитель?
Кемара поняла, что допустила оплошность, но быстро придумала, как это исправить.
– О, прости. Я всегда путать. Вас, нас. – Она слегка улыбнулась. – Священный Всполох убить страницы и хранители. Библиотека нас кормить и давать кров, но лучше отсюда бежать.
Окэлло умел не только наказывать. Его вознаграждения тоже были щедры. Он дарил самое главное, о чем только можно мечтать. Силу. Он тонко чувствовал каждого, кто присягнул ему, подмечая все таланты и способности, а потом одаривал тем, что, по его мнению, наилучшим образом подойдет каждому служителю.
Как-то раз он увидел, как Кемара шьет куклу из лоскутков старого платья. И после удачно выполненного задания он ее наградил. Теперь она могла не только играть куклами, но и управлять ими, как Первый Волшебник управляет судьбами всего сущего. Конечно, любая сила нуждается в тренировках, ее нужно взращивать, как нежный цветок. И Кемара растила и лелеяла свою новую способность, оттачивала ее, как воин оттачивает свои клинки.
Если сейчас она уговорит всех хранителей принять сторону Хозяина, то он наградит ее еще щедрее. А может, даже освободит от службы одну из сестер. Им это было так нужно. Рикита готовилась поступать в академию, а Креата хотела обручиться с одним смертным парнем, с которым познакомилась совсем недавно, сразу после окончания Сна. И Кемара мечтала помочь хоть кому-то из них закрепиться в человеческом облике и построить счастливую жизнь, в которой не будет прислужничества и магических меток.
– Бежать? – спросила Эмма. Девушки шли по коридору, направляясь к одному из залов. Их длинные тени то вышагивали впереди них, то отскакивали им за спины, отгоняемые светом настенных факелов. – Куда мы денемся? Наши дома разрушил ураган. Наши наставники пропали. Чтобы разъехаться по домам, нужны деньги. Я не хочу снова жить под мостом. Уж лучше здесь.
– Ты не понимать, – возразила Кемара. Многочисленные бусы на ее шее позвякивали при каждом шаге. – Все серьезно. Чтобы вернуть магия, Магистрат должен уничтожить и книга, и всех нас. Таково правило. Иначе ничего не выйдет.
Эмма посмотрела на нее с подозрением. В ее глазах мелькнуло затравленное выражение, словно она и сама прекрасно понимала, что нужно скорее спасаться, бежать из Библиотеки, только никак не могла принять это решение.
– И что ты предлагаешь делать со страницами?
Сердце Кемары забилось еще сильнее. Надо справиться с волнением и постараться, чтобы это прозвучало как можно более убедительно. Она на секунду задумалась, вспоминая, под каким именем знают Хозяина люди, и произнесла:
– Отнести их Вольфзунду.
С верхнего этажа донесся шум драки и крики. Не сговариваясь, они помчались по главной лестнице на третий этаж.
– Идите, если хотите сдохнуть! Валите! Я вас не держу! – яростно кричал Кайл. Маниса обнимала за плечи двух младших девочек-учениц, желая успокоить и защитить их. На полу зала вокруг Кайла были разбросаны книги. Хранители стояли чуть в стороне, и их лица выражали крайнее неодобрение. Даже Джереми хмурился, явно недовольный поведением своего приятеля. Под носом блондина темнела кровь.
– Что вы делаете? Кайл, что происходит? – крикнула Эмма. Все взгляды обратились к вбежавшим.
– Мы больше не хотим здесь оставаться, – ответил парень с каштановыми волосами. Кемара вспомнила его имя: Рескот. – Мы здесь словно в мышеловке.
– Но снаружи еще страшнее! – всхлипнула Маниса. – Мы не знаем, что ждет нас там. Вдруг тени вернутся? Вдруг вместо них придет что-то еще более жуткое?
– Альюды нас не убивать, – уверенно сказала Кемара. – Им не нужно смерть. Им нужен Манускрипт.
– Откуда ты знаешь? – оскалился Джереми.
Кайл с грохотом опрокинул обитый бархатом стул.
– Проваливайте! Все проваливайте! Мне плевать, что будет со всеми вами! – Он перевернул еще один стул. – Плевать, что будет с городом! Только знайте, что война развяжется из-за вашей тупости! – На пол полетела очередная стопка книг, лежащая на столе.
– С чего ты вообще решил, что можешь что-то нам запрещать и разрешать? Ты нам никто. Просто заносчивый парень, который почему-то возомнил себя лидером, – презрительно скривился Рескот. – А теперь еще и убийца. Мы ведь не будем слушаться какого-то психа, правда, ребята?
Хранители загудели. Некоторые нахмурились, некоторые одобрительно закивали. Кемаре стало ясно одно: Кайл явно потерял свой авторитет. Хранители столпились в зале, как испуганные барашки, растерянные и озабоченные. Кемара прекрасно понимала, как сложно им сделать выбор и решить, оставаться в Библиотеке и обречь себя на возможную гибель или пойти к альюдам, навстречу пугающей неизвестности. Лично она выбрала бы второе. С Окэлло иногда удается договориться. Если он в хорошем настроении.
– Рескот… – выдавила Эмма. – Кайл… Что же нам делать?
С улицы послышался низкий мелодичный звон. Так звонили в кракелы – отлитые из металла полые сферы с отверстием в нижней части. В Биунуме кракелы висели на зданиях ратуши, на почте, в храмах и Библиотеке. Обычно их звон оповещал о чем-то важном. Хранители плотнее сбились в кучу, с опаской озираясь по сторонам. С первого этажа послышался шум.
Кемара выскользнула из зала и выбежала на лестничный пролет, оперлась на ограждающие перила. Внизу Виро распахивал главные двери, причем не одну створку, как в приемные дни, а сразу обе. Библиотека разинула пасть, будто морское чудище, готовое поглотить целый корабль.
С улицы послышалось ржание коней и грохот подъезжающего экипажа.
– Глава Магистрата вернулся, – пояснил Виро, когда посмотрел наверх и наткнулся на вопросительный взгляд Кемары. – Он привез Священный Всполох.
Глава 8,
в которой к Алиде приходит помощь
Утром начал накрапывать дождик. Мелкий, но довольно частый и холодный, он попадал за шиворот, и по коже пробегали мерзкие мурашки. Было довольно темно, то ли от затянувших небо туч, то ли оттого, что утро только-только занималось. Со стороны порта тянуло дымной горечью.
Весь остаток ночи Алида то забывалась тревожным полусном, то просыпалась и дрожала от холода, желая поскорее снова заснуть. Во сне проблемы отступали, и ей казалось, что она, как и раньше, спит в своей постели под крышей деревенского домика, а все страшные, опасные, рискованные приключения ей просто пригрезились. Во сне она почти не боялась.
Алида окончательно проснулась, когда поняла, что кто-то настойчиво трясет ее за плечо. И, едва не вскрикнув от неожиданности, вздрогнула, ударившись затылком о ствол дерева.
– Слава Всевышнему, проснулась, – сказал совсем маленький незнакомый парнишка и улыбнулся.
– Кто ты такой? – заикнувшись, спросила Алида и попыталась натянуть то, что осталось от платья, на замерзшие коленки. Получилось неважно.
– Я Фес. Мы тут мимо проезжали, я отошел в лес… Ну-у… По нужде. А тут ты. Я уж подумал было, совсем замерзла девчонка, а ты нет, живая. – Внимательно осмотрев Алиду, он предположил: – Ты что, прячешься от кого-то? Ты воровка?
– Ничего подобного! – Алида залилась краской до кончиков ушей. Конечно, она прекрасно понимала, насколько плохо выглядит в оборванном платье, без обуви, со спутанными немытыми волосами и сажей на коже, но этот Фес и сам не выглядел аристократом. Одежда его видала виды, а лицо и руки были отнюдь не чистыми.
Мальчик неопределенно хмыкнул и отступил на шаг назад.
– Короче, поехали с нами. Шутка ли, целую ночь на холоде, еще и под дождем. Заболеешь и помрешь тут в лесу.
Немного поразмыслив, Алида решила, что мальчик, похоже, прав. Ее действительно знобило, а в носу неприятно хлюпало. Если она останется здесь, даже ненадолго, то и правда рискует серьезно простудиться. А идти одной вдоль железнодорожных путей до Биунума было слишком долго и рискованно.
Если она будет осторожна, эти люди, кем бы они ни были, ничего не заподозрят и не набросятся на нее, как пассажиры поезда. Горькие воспоминания о событиях прошедшего вечера заставили Алиду содрогнуться. Мальчишка растолковал ее дрожь по-своему.
– Ну вот, замерзла же, – сказал он с довольными нотками в голосе. – Идем, наша телега тут, на дороге. Совсем недалеко.
– Так и быть, – согласилась она. – Меня Алида зовут.
Алида с кряхтением поднялась на ноги. От сна в неудобной позе все тело затекло, а мышцы ныли после вчерашних приключений. Она по привычке обернулась, ища глазами Мурмяуза. Кота, естественно, не было. Она чуть слышно всхлипнула и поплелась за немытым мальчишкой.
То, что вечером показалось Алиде бескрайним лесом, на деле было всего лишь небольшой рощицей, разделяющей железнодорожные пути и грунтовую дорогу. Роща находилась в низине, и земля здесь была черной и влажной, вязко расплывающейся под ногами.
Алида и Фес вышли к дороге, и юная травница увидела широкую телегу, запряженную гнедой лошадью. В телеге сидели полная девушка лет двадцати и двое мальчишек помладше Феса. На облучке разместился мужчина средних лет в поношенном шерстяном пальто. У всех четверых были очень темные волосы, а одежда выглядела добротной, но порядком истрепавшейся.
– Где тебя носит, Фес? – возмутилась полная девушка, скрещивая руки на груди, но заметила Алиду и замерла с раскрытым ртом.
– Кого это ты ведешь? – недружелюбно воскликнул мужчина, перекатывая толстую папиросу из одного угла рта в другой. – Ты же знаешь, лишние рты Лэцнэ не нужны. Нас ей хватит сполна.
– Она не задержится у матушки Лэцнэ, Гестес, – бойко ответил Фес. – Это Алида, и она едет с нами. А потом пойдет по своим делам.
Гестес хмыкнул и недоверчиво уставился на Алиду. Она почувствовала себя неуютно, но Фес настойчиво тянул ее за руку, и ей пришлось подойти вплотную к повозке.
– Святые покровители! – воскликнула черноволосая девушка. – Да она, никак, продажница!
Алида побагровела от стыда и выпалила:
– Я не падшая женщина! Просто с моим платьем случилась беда!
По повисшей в воздухе тишине и недоуменным взглядам она поняла, что сказала что-то не то, и засмущалась еще сильнее.
– Я не это имела в виду, – сказала черноволосая после минуты тягостного молчания. – Садись уж, коли несчастья на нас не накличешь. Ты в Биунум?
Алида кивнула, не поднимая глаз. Она чуть сгорбила спину, чтобы обрывки платья казались хотя бы немного длиннее.
Фес помог ей взобраться на телегу, младшие мальчишки молча подвинулись. Они не сводили с Алиды настороженных взглядов и жались друг к другу, как озябшие воробьи. Алида постаралась улыбнуться, но они почему-то не оценили ее приветливости и отодвинулись еще дальше.
Гестес пустил лошадь шагом, и телега, слегка скрипнув, покатилась по проселочной дороге. Справа тянулась роща, подарившая Алиде укрытие на ночь, а слева простирались поля, засеянные рожью. В вышине звонко запел жаворонок.
– Держи уж, – сказала полная девушка и сняла пеструю шерстяную шаль со своих плеч. – Хоть ноги накрой. Замерзла, вижу ведь. Губы все синие.
Алида с благодарностью взяла шаль и укрыла свои покрытые гусиной кожей ноги. Она чувствовала, как жар начинает разгораться внутри нее, отдаваясь тяжелыми молотками в голове. Она устало опустила голову на ладонь, опершись локтем о борт телеги. Ее соседка не сводила с нее глаз.
– Я Шантия, – представилась она. – С Фесом ты вроде бы знакома. Эти двое – Гожо и Лоло.
Алида кивнула. Ей не очень хотелось разговаривать сейчас, пусть она и была благодарна этим людям, любезно предложившим подвезти в город. Тяжесть в висках наливалась все сильнее, мешая соображать.
– Так ты правда продажница? – с плохо скрываемым любопытством спросила Шантия.
– Простите, я вас не понимаю, – ответила Алида. Если та не имела в виду недостойных женщин, то кого же она называла продажницами?
– Так ты что ж, сказок не читала? – всплеснула мягкими смуглыми руками Шантия.
Алида немного оживилась. Ее уже тошнило от сказок, но, похоже, что-то она действительно упустила.
– Я не помню сказок про продажниц, – сказала она. – Что это означает?
– Продажники плохие, – подал голос Лоло с дальнего конца телеги.
– Это те, кто продал злому демону часть своей души, – с видом знатока добавил Гожо.
– Верно, это те, кто душу свою продал или хотя бы кусочек ее, неважно, – пояснила Шантия. – С тех пор они и не люди, и не те, другие. Мечутся меж двух сторон, да покоя найти не могут. Многие так и погибают, не в силах справиться с заданием демона. А без задания ведь не вернешь то, что заложил.
«Ясно», – тревожно подумала Алида. Продажница. Вот как ее теперь можно называть. Таким низким, неприятным словом, будто она совершила что-то постыдное. Словно она опустилась на самое дно, смешалась с грязью.
– Как ты догадалась? – тихо спросила она.
– Так значит, правда? – встрепенулась Шантия.
– А ну, прекращайте эти пустые разговоры, – буркнул Гестес. – Взрослые девки, а во всякую чушь верите. Нельзя взять и продать часть души, это все страшилки для детей. Стыдно верить в ваши-то годы. Ты, Шантия, всегда была дурочкой, а этой девочке мозги уж не пудри.
– Ничего я не дурочка! – возмутилась та. – Дядя, да посмотри в ее глаза! Продажница, как пить дать.
– А что не так с моими глазами? – разволновалась Алида.
– Да они же… – начала Шантия, но Гестес ее перебил:
– Ну, блестят малек, как в лихорадке, ну и что? Она ж дрожит вся. Поди, простудилась в лесу, под дождем. Ничего, Лэцнэ ее на ноги поставит.
Алида вспомнила, как странно блестели ее глаза, когда она видела свое отражение в каюте «Волчьей пасти». Значит, ей тогда не показалось…
– Мы не повезем ее матушке Лэцнэ! – завопил Гожо, но Фес ткнул его локтем в бок.
– У тебя есть родственники в городе? К кому ты пойдешь? – спросил Фес Алиду.
– Я бы пошла в Библиотеку. Там мой друг, – ответила она, прекрасно понимая, что, скорее всего, не найдет Ричмольда в Библиотеке. Но признаться вслух, что ей совсем некуда идти, было бы невыносимо.
Дорога разделилась надвое, один путь повел правее, а второй, плавно изгибаясь, продолжил виться через ржаное поле. Гестес направил лошадь по прямой, не сворачивая.
Алида вспомнила, как она добиралась из Биунума в столицу целый день, а потом ехала на поезде в порт, и задумалась: сколько часов им еще придется провести в дороге?
– Ну так что, ты правда с демонами связалась? – нетерпеливо спросила Шантия, вырывая Алиду из марева раздумий.
Алида потрогала свой лоб: кожа была горячей, как только что снятый со сковороды блин.
– Я не знаю, что со мной произошло, – ответила Алида и опустила отяжелевшую голову на грудь. Несмотря на то что кожа ее была горячей, она вдруг почувствовала холод и поежилась, еще плотнее закутываясь в шаль Шантии.
– Да отстань ты от нее, не видишь, захворала девка, – проворчал вновь Гестес. – Везем к Лэцнэ, а дальше уж сами разберутся.
– Спасибо, – пробормотала Алида, чувствуя, как веки наливаются свинцом. После ночи тревожного забытья ей хотелось выспаться как следует, но в трясущейся повозке это было сложно сделать.
Солнце вышло из-под серого покрывала туч, и воздух с каждой минутой становился теплее, на радость полевым куропаткам, которые то и дело сновали поперек дороги, норовя попасть под ноги лошади.
– Ты шаль себе оставь, – произнесла Шантия. Похоже, она вообще не умела долго молчать. – Уж не знаю, что там у тебя такое произошло, но и допытываться не буду, если сама не хочешь рассказать. Она тебе нужнее, чем мне. Обвяжи, вместо юбки носить будешь. А там посмотришь.
Алида с трудом разлепила веки и сощурилась от солнечного света. Она задремала всего на минутку, не в силах сражаться с жаром и усталостью, а ее смуглая попутчица, кажется, извелась без разговоров. Лоло и Гожо тихо играли с деревянными лошадками на круглых колесах, а Фес задумчиво жевал травинку, глядя на дорогу.
– Спасибо, – снова сказала она.
Алида давно приметила, что отсутствие аппетита является первым признаком болезни. Она представила себе целый противень хрустящих и ароматных сушек с блестящими румяными боками и черными крапинками мака. Нет, рот не наполнился слюной, а видение растворилось, не успев даже налиться яркими красками. Алида вздохнула. Судя по всему, она действительно сильно простудилась за ночь, ведь даже мысли о маковых сушках не вызывали обычного восторга.
– Хочешь яблоко? – вдруг предложил Фес и протянул Алиде красивый зеленый плод. – Ты не переживай, мы заночуем у знакомого фермера, а завтра днем уже будем в Биунуме, – добавил он, заметив безрадостный взгляд пассажирки.
Алида взяла яблоко и вяло поблагодарила мальчишку. Хорошо все-таки, что он ее нашел.
Вязкая дремота окончательно сморила Алиду, когда солнце разогрело ее настолько, что волосы прилипли к взмокшему лбу. Телега убаюкивающе покачивалась, кузнечики в поле затянули монотонную трель, и Алида устроилась полулежа.
Уставшая путешественница проснулась от того, что кто-то настойчиво тыкал ее в бок. Она открыла глаза и увидела, что небо по цвету стало похоже на недозревшую сливу, кое-где проглядывали робкие капельки звезд. Шантия стояла над ней, скрестив руки на груди.
– Так и будешь здесь спать? Вылезай, мы на ферму приехали.
Алида уже поняла это по сладковато-терпкому запаху навоза, смешанному с ароматами скошенной травы и влажной вспаханной земли. Она нехотя поднялась, справляясь с головокружением, и поплелась вслед за Шантией в сторону уютного деревенского домика. Гестес и мальчики, судя по всему, уже были внутри.
Жизнерадостная хозяйка и ее молчаливый супруг приняли путников как старых друзей, хотя, скорее, только Гестес действительно приходился им старым другом. Их накормили простым, но сытным ужином, Алиде вручили миску противопростудного отвара и даже уложили спать в отдельной крохотной комнатке, напоминающей бывший чулан. Алида умылась, через силу расчесала волосы, скинула то, что осталось от роскошного бархатного платья, опустилась на мягкую кровать, укрытую пуховым одеялом, и тут же крепко заснула.
Алиде снился огонь, тревожный, красный, злой. Она ворочалась на взмокших простынях, не в силах понять, снится ли ей огонь из-за жара, или наоборот, это жар поднимается из-за огненных снов. А может, у сновидений были свои, ведомые лишь им самим причины.
Утром Алиде выдали пачку носовых платков, и как она ни старалась чихать бесшумно, все равно производила звуки, от которых куры в курятнике, примыкающем к дому, заходились истеричным квохтаньем. После нехитрого завтрака, состоявшего из вареных яиц, свежего хлеба, яблочного повидла и горячего молока, юная травница почувствовала себя бодрее. Шаль Шантии она обвязала вокруг пояса, превратив ее в теплую юбку. Гестес беседовал с хозяином на каком-то незнакомом Алиде наречии, Шантия помогала хозяйке мыть посуду, а Гожо, Лоло и Фес возились на полу со смешным лопоухим щенком. Алида прислушалась к своим ощущениям: здесь, с этими людьми, ей было спокойно.
– Спасибо за прием, госпожа Игали, – сказала Шантия, поклонившись жене фермера. – Если случай занесет вас в Биунум, мы будем рады отплатить вам за гостеприимство.
– Ну что ты, девочка, – отмахнулась женщина, вытирая пухлые руки о передник. – После всего, что матушка Лэцнэ сделала для моего мужа, ни о какой плате не может быть и речи. Приезжайте, сколько хотите, и гостите, сколько надо.
Алида тоже поблагодарила хозяйку, и уже спустя четверть часа небольшая компания сидела в телеге, а Гестес – на козлах. Лошадь выглядела весьма довольной и нетерпеливо била себя хвостом по бокам.
Они снова покатили по грунтовой дороге, а золотистое солнце постепенно разгоралось в фиалковом утреннем небе.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Фес.
Алида потрогала лоб.
– Вроде получше, – ответила она.
Шантия хмыкнула.
– Говоришь получше, а глаза-то все равно горят. Как пить дать, продажница, если это не из-за жара.
Щеки Алиды залились румянцем, и она поспешила отвести взгляд. Робкая радость шевельнулась в ее груди: ведь если Шантия не ошибается, то это означает, что сделка с Вольфзундом состоялась. Так что уже скоро Алида воссоединится со своей бабушкой, и все будет как прежде.
Но обидная горечь поспешила заглушить радость. Алида вспомнила, что для начала ей придется каким-то чудом выполнить свою часть уговора, а сделать это одной ей казалось абсолютно невозможным. Вот если бы Ричмольд был с ней… Он бы что-то придумал. Обязательно.
К вечеру стали попадаться одинокие приземистые дома, стоявшие вдоль дороги и выгоревшие на солнце. Алида сосредоточенно размышляла, пожевывая губу, о том, куда ей первым делом податься и как помочь Ричмольду, не имея при себе ничего, что могло бы пригодиться.
Гестес пустил лошадь правее, вдоль аллеи из кустов бузины. Дорога стала настолько узкой, что ветки кустов цеплялись за борта телеги.
– Мы скоро приедем? – захныкал Лоло. – Я устал.
– Потерпи, Гожо ведь не ноет, – ответила ему Шантия. – Ничего, уже скоро.
Фес с видом опытного странника жевал травинку, снисходительно поглядывая на младших мальчиков. Алида вдруг поняла, что за все время пути так и не спросила, откуда едет эта компания и что за дело зовет их в город.
Заросли бузины расступились, и дорога повела через улицу, состоящую из малоэтажных пригородных домов. Впереди, на пологом холме, возвышались городские постройки Биунума. Алида радостно воскликнула:
– Почти приехали!
В окошках призывно мерцал свет, рассеивая вечерний сумрак, но на улицах никого не было видно, даже дети не играли во дворах. Шантия сдвинула брови и пробормотала:
– Что-то подозрительно тихо… Как бы не случилось чего.
– Да спят уже, поди, – подал голос Гестес.
– В девять вечера? – спросил Фес. – Да местные ребята до полуночи жгут костры и бегают к реке. Непонятно, чего затаились.
Справа что-то хлопнуло. Алида резко обернулась и увидела, что жители окрестных домов спешно запирают ставни и двери, едва заслышав звуки катящейся по дороге телеги.
– Ничего не понимаю… – протянула Шантия.
– Ну а приедем-то скоро? – насупился Лоло.
Гестес направил лошадь по дороге, которая тянулась вдоль реки, и уже скоро они въехали в город. С виду здесь все было как обычно: уличные фонари роняли на мостовые оранжевые отблески, ветер колыхал ветви кленов и тополей, но улицы были пусты. Не доносилось привычных звуков музыки из трактиров и кафе, не смеялись случайные прохожие, не слышалось пьяных выкриков из темных подворотен. Биунум застыл в странной тишине, заставляя мурашки бегать по спине, отвечая на зловещее предчувствие.
Лошадиные копыта сухо цокали по горбатой брусчатке, и телега с пассажирами остановилась у неприметного серого дома с тремя узкими окнами и крошечным каменным крыльцом. Гестес спрыгнул с козел и принялся распрягать лошадь. Шантия потянулась и, оправив одежду, слезла с телеги. Лоло, Гожо и Фес резво спустились на землю и, расталкивая друг друга, бросились к крыльцу.
– Давай, подруга, – сказала Шантия, повернувшись к Алиде. – Спускайся. Матушка Лэцнэ живо разберется, продажница ты или нет. Хотя, даже если и продажница, ей все равно. Она всем помогает.
Алида неуклюже вывалилась на мостовую, поправила импровизированную юбку и поплелась за остальными к дверям дома. Гестес постучал три раза, потом два, а потом еще три. Через несколько минут дверь отворилась, и на пороге показалась маленькая пожилая женщина с огромными и печальными глазами цвета крепко заваренного чая. Седые волосы укрывал платок с вышитыми алыми цветами шиповника.
Гожо и Лоло с визгом бросились к женщине и обняли ее. Та заулыбалась и сперва поцеловала мальчиков в макушки, а лишь потом перевела взгляд на остальных.
– Здравствуйте, матушка Лэцнэ, – сказала Шантия, чуть поклонившись.
– Добрый вечер, Шани, добрый вечер, брат, – сказала женщина. – Как добрались? Все спокойно?
– Даже чересчур, – проворчал Фес. Он, видимо, считал себя слишком взрослым, чтобы радоваться, как младшие, и важно стоял чуть в стороне.
– Все хорошо, Лэцнэ, – сказал Гестес. – Приютишь на пару дней девочку? – Мужчина кивнул в сторону Алиды. – Кажется, она потерялась и простыла.
Алида скромно сделала шаг вперед и оглушительно чихнула. Лэцнэ долго смотрела на нее, особенно пристально вглядываясь в глаза. Алиде стало не по себе, она собралась уже развернуться и поискать пристанища в другом месте, но тут женщина произнесла:
– Конечно, пусть остается. Идем в дом.
Алида облегченно вздохнула. Они поднялись по крыльцу и после тесного коридорчика оказались в полутемной комнате, которая, по всей видимости, служила сразу и гостиной, и столовой. Небольшой кухонный закуток был отделен от комнаты перегородкой, а ровно посередине стены виднелся проем, завешенный шторкой.
Гожо и Лоло с радостным писком бросились занимать места за столом, но Лэцнэ шикнула на них.
– Потише, пожалуйста, уже поздно.
– У тебя сейчас кто-то есть? – спросил Гестес, усаживаясь за стол.
– Тяжелый мальчик, – вздохнула женщина и скрылась в кухонном закутке.
Алида различила знакомые ароматы снадобий, примешивающиеся к запахам еды. Она опустилась на скамейку и сложила руки на коленках, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, чтобы ее снова не уличили в связи с альюдами. Неизвестно, как Лэцнэ относится к альюдам и тем смертным, которые заключают с ними сделки. Алида уже решила, что не станет задерживаться здесь. Только переночует, может, попросит каких-нибудь трав и пойдет своей дорогой. Надо бы разузнать, как добраться до городского лазарета… Быть может, Ричмольд там.
Лэцнэ вышла с кухни с подносом, уставленным дымящимися мисками. Пахло так аппетитно, что у Алиды заурчало в животе. В тарелках оказалась кукурузная крупа с овощами и кусочками томленой курицы. Несколько минут все молчали, слишком занятые пищей.
– Как мальчики? – спросила Лэцнэ.
– Ничего, – осторожно произнесла Шантия, поглядывая на Гожо и Лоло, которые сосредоточенно стучали ложками по мискам. – Они… Пока не знают.
– И не нужно, – едва слышно выдохнула хозяйка.
– А что в городе? Почему стало так тихо? – поинтересовался Гестес, отставляя в сторону пустую тарелку.
– Неспокойно, – вздохнула Лэцнэ. – Старики, право, сходят с ума. Ищут кого-то. Постоянно. Забирают молодых, всех без разбора. А за теми, кто старше, следят. Знаешь, Гест, на что это похоже? На охоту на ведьм, вот на что.
– Тетю Сиану тоже за это… – начал Фес, но Шантия грозно шикнула, и он замолчал.
– Хорошо, что вы приехали, – сказала Лэцнэ, унося пустые тарелки. – Одной боязно. От каждого шороха вздрагиваю: вдруг придут за мной или за мальчиком. Хотя и не знает никто, что у меня больной.
Алида задумалась. Интересно, осталось ли в королевстве хоть одно безопасное место? Сколько будет продолжаться все это? И кто тревожит городских жителей: Вольфзунд или Магистры?
– Не беспокойся, сестра. – Гестес поднялся и приобнял Лэцнэ за плечи. – Лекарям никогда не мешали. Ты делаешь доброе дело.
– Да только сейчас всех лекарей винят в ведьмовстве, – покачала головой хозяйка. – Особенно нашего племени.
Гожо, Лоло и Фес побрели в одну из комнат, видимо, они всегда ночевали там, когда гостили у Лэцнэ. Гестес расстелил одеяло прямо на обеденной скамье, Шантия понесла свои вещи в каморку за кухней. Алида тихо сидела, изредка сморкаясь и раздумывая, будет ей удобнее на полу или на двух стульях, составленных рядом. Она и не заметила, как пожилая женщина подошла к ней и тронула за плечо.
– Как твое имя, девочка?
– Алида, – шмыгнув носом, сказала она.
– Вот что, Алида, – произнесла Лэцнэ. – В моем доме каждый получает помощь. И так будет до тех пор, пока я жива. Будешь жить в комнате для больных. Там, правда, уже лежит один бедолага, но он тебя не тронет, не бойся. Не может и пальцем пошевелить.
Алида кивнула, не поднимая на лекаршу глаз.
– Вот и славно. Пойдем, я покажу твою кровать и дам тебе снадобий против жара.
Хозяйка скрылась за занавеской, прошла через небольшой коридор, Алида следовала за ней. Лэцнэ свернула направо и открыла дверь довольно просторной комнаты. Оттуда пахнуло горьким травяным запахом, но не так, как пахло в их с бабушкой домике, а как-то безнадежно и печально. Алида подавила вдох, когда душный воздух окутал ее.
В комнате стояло четыре неширокие кровати, однако Лэцнэ не стала укладывать своих родственников сюда, да те и не просились. Алида робко вошла внутрь. На кровати, стоящей ближе всего к окну, кто-то лежал, укрытый лоскутным одеялом. В полумраке комнаты Алида не смогла разглядеть своего соседа, но ей и не хотелось. В том, насколько слабо, почти незаметно вздымалось одеяло на груди у больного, было что-то жуткое, не предвещающее ничего хорошего.
– Постель свежая, на ней еще никто не спал, – сказала Лэцнэ вполголоса, чтобы не будить больного, и указала на кровать. Алида присела на ее краешек.
– Здесь есть небольшая ванная комната. Сейчас я согрею воды, а пока выпей противопростудного чаю.
Лекарша протянула Алиде чашку с душистым отваром, а сама скрылась за узкой дверью. Чай оказался горьким и противным на вкус, но она, морщась, все-таки выпила его без остатка.
В маленькой комнатке действительно оказалась самая настоящая ванна из чугуна, а на крючке Алиду поджидали чистая ночная рубашка и простое, но крепкое льняное платье. С наслаждением искупавшись, она набросила рубашку, вычесала волосы и шмыгнула в постель, до подбородка натягивая мягкое одеяло.
«А все не так уж и плохо», – подумала Алида и неожиданно чихнула. Получилось слишком громко, и гостья забеспокоилась, что могла кого-нибудь ненароком разбудить.
Так и вышло. Больной на соседней кровати сдавленно застонал, но не пошевелился. «Позвать Лэцнэ или нет? – думала Алида. – Может, ему нужна помощь? А если хозяйка уже спит?»
Алида решила сама проверить больного. Все-таки она – ученица травницы и наверняка сможет помочь, если тому нужно оказать какую-то срочную помощь. Судя по запахам, эта комната была набита травами, как кукурузный початок – зернышками. Алида встала с кровати и подошла к соседней койке.
Луна робко заглянула в окно, бледная и измученная. Серебристый свет мягко залил комнату, и Алида, тихонько подкравшись, заглянула в лицо больному.
Ей пришлось прижать ладони ко рту, чтобы не закричать и не заплакать. В бледном, осунувшемся и изможденном юноше она узнала Ричмольда.
– Ричик, это правда ты? – зашептала она, нащупывая под одеялом руку друга. Ей во что бы то ни стало захотелось дотронуться до него, ощутить тепло его кожи, дабы убедиться, что он настоящий и, самое главное, живой.
Рука Ричмольда была сухой и горячей, как нагретый на солнце камень. Алида вцепилась в нее, как тонущий котенок, изо всех сил желая поверить, что это не сон.
Живой. Правда живой. Алида горячо взмолилась Первому Волшебнику, благодаря его за то, что послал ей встречу с родственниками Лэцнэ. Юная травница нащупала какую-то доску, которая лежала между Ричмольдом и матрасом. От доски тянулись завязки, фиксирующие его в горизонтальном положении.
– Что же с тобой, милый? Тебе очень больно? Ты спишь или…
Алида поцеловала его лоб, чтобы понять, есть ли температура. Он был таким же горячим, как и рука. Она почувствовала на губах привкус соли, и поняла, что по щекам ее катятся крупные слезы. Она и сама не знала, от чего плачет: от радости, облегчения или жалости к другу.
С сухих, потрескавшихся губ Ричмольда снова сорвался тихий стон, будто ему снилось что-то не слишком приятное. Алида прижалась губами к острой скуле парня. Если бы он не лежал, привязанный к доске, она бы задушила его в объятиях.
– Кемара… – вдруг прошептал Ричмольд, и это имя отчетливо прозвучало в тягучей ночной тишине.
Читать бесплатно другие книги:
