Вторая Академия Азимов Айзек

Когда к ней кто-то обратился, ей показалось, что раздался удар грома.

– Послушайте, мисс, – сказал кто-то у нее за спиной, – вы тут билет покупаете или так просто стоите?

Только теперь она поняла, что стоит перед кассой-автоматом. Нужно было вложить в щель на панели автомата крупный банкнот, который тут же исчезал внутри. Потом нужно было нажать кнопку около названия места назначения, и из другой щели выпадали билет и сдача – все тютелька в тютельку благодаря работе электронной схемы. Это было настолько просто и привычно, что и правда странно было стоять перед автоматом целых пять минут.

Аркадия сунула в щель банкнот в двести кредиток, и тут ее взгляд неожиданно остановился на табличке с надписью «Трентор». Трентор – столица мертвого мира, мертвой Империи, планета, где она родилась. Она, как во сне, нажала кнопку. Ничего не случилось – только на табло загорелись цифры – 172.18, 172.18 – мигало табло, 172.18. Автомат требовал еще один двухсотенный банкнот. Такая сумма у нее, к счастью, нашлась. Выпал билет. Она взяла его, и следом за ним выпала сдача. Она сгребла деньги и побежала прочь. Человек, стоявший позади нее, быстро нажал кнопку на панели автомата, а она даже не обернулась, чтобы взглянуть, кто ее просил поторопиться.

Но бежать некуда. Здесь везде были ее враги.

Зажав в руке билет, она задрала голову и принялась лихорадочно читать повисшие в воздухе слова из светящихся букв – названия рейсов: «Стефания», «Анакреон», «Фермус». А вот и родное название – «Терминус». Она вздрогнула, задержалась на мгновение, но тут же ринулась дальше.

На оставшиеся деньги она могла бы приобрести маленькое устройство, настроенное на нужный ей рейс. Такое устройство можно спрятать в сумочку, так что только она одна услышала бы его тихий сигнал за пятнадцать минут до отправления корабля. Но такие устройства приобретают люди, по-настоящему заботящиеся о своей безопасности, которые могут себе позволить остановиться на бегу, чтобы подумать об этом.

А она, глядя во все стороны одновременно, на бегу уткнулась головой в чей-то мягкий живот. Она почувствовала, как у этого человека перехватило дыхание и вырвалось сдавленное проклятие. Чья-то рука легла на ее плечо. Она обреченно съежилась и только и смогла, что промычать нечто отдаленно напоминавшее извинение. Человек крепко сжимал ее плечо и не уходил. Далеко не сразу она собралась с духом и осмелилась взглянуть ему в лицо. Он был полный, маленького роста. Волосы у него были светлые, густые, зачесанные назад, что создавало впечатление парика, совершенно не вязавшегося с круглым, румяным, добродушным лицом.

– Ну что стряслось? – наконец дружелюбно поинтересовался он. – Мы чем-то напуганы?

– Простите, – оторопело пробормотала Аркадия. – Извините, мне нужно идти.

Но он, пропустив мимо ушей ее слова, сказал:

– Погоди, малышка, ты так билетик потеряешь.

Он взял билет из ее ослабевших бледных пальцев и с видом явного удовольствия уставился на него.

– Ну я так и думал, – сказал он и взревел, как бык: – Ма-му-ля!!

Рядом с ним тут же оказалась женщина – еще толще, еще ниже ростом и еще более румяная. Она накручивала на палец седой локон, выбившийся из-под жутко старомодной шляпки.

– Папуля, – произнесла она укоризненно, – ну что же ты так вопишь в общественном месте? Люди подумают, что ты не в своем уме. Ты же не на ферме!

Она солнечно улыбнулась оторопевшей Аркадии:

– У него, знаешь, манеры – сущий дикарь. – Потом резко добавила: – Папуля, отпусти девочку! Чего ты к ней пристал?

Но Папуля только билетом помахал ей в ответ:

– Глянь-ка – она летит на Трентор.

Лицо Мамули просияло:

– Так ты с Трентора? Да отпусти же ты ее руку, Папуля, сколько тебе говорить!

Она поставила на пол громадный чемодан и усадила на него Аркадию – мягко, но настойчиво.

– Садись, и пусть твои маленькие ножки немного отдохнут. Корабль еще только через час будет, а все кресла заняты спящими бродягами. Так ты с Трентора?

Аркадия вздохнула поглубже и наконец выдавила из себя:

– Я там родилась.

– Ну надо же! А мы тут целый месяц проторчали и ни одного земляка не встретили. Вот радость-то!! А твои родители…

– Я без родителей, – осторожно ответила Аркадия.

– Одна-одинешенька? Такая маленькая девочка?

Мамуля была возмущена и полна жалости одновременно.

– Как же это тебя так отпустили?

– Мамуля, – Папуля потянул супругу за рукав, – дай мне сказать. Тут что-то не то. Мне кажется, ее кто-то здорово напугал.

Он старался говорить шепотом, но Аркадия прекрасно все слышала.

– Она бежала – я видел, – бежала, сама не зная куда. Я не успел в сторону отойти, а она как налетит на меня. И знаешь, Мамуля, что я думаю? Она в опасности, вот что.

– Угу. А теперь, Папуля, будь добр, заткнись. На такого, как ты, налететь нетрудно.

Она уселась на чемодан рядом с Аркадией. Чемодан заскрипел и просел от ее солидного веса. Мамуля мягко обняла Аркадию за плечи.

– Ты от кого-то убегаешь, лапочка? Не бойся, скажи мне. Я тебе помогу, вот увидишь.

Аркадия искоса взглянула на Мамулю, в ее добрые серые глаза, и у нее задрожали губы. Одна часть ее сознания говорила ей: вот люди с Трентора, с которыми можно полететь туда, которые помогут ей остаться там, покуда она не решит, куда ей лететь дальше. Но другая часть сознания, чей голос звучал громче и настойчивее, твердила ей, что она забыла о судьбе своей матери, что она слишком мала и слишком устала для того, чтобы бороться со всей Вселенной, что ей ничего не хочется, только бы свернуться в клубочек и чтобы вот такие теплые и добрые руки обнимали ее, и если бы мама была жива, то она бы, она бы…

Впервые за весь вечер она расплакалась – совсем как маленькая, но ничуть не стыдилась этого. Она уткнулась в плечо Мамули, в ее старомодное платье, и уже насквозь промочила его безутешными, неудержимыми слезами, а добрые руки женщины все обнимали ее, нежно поглаживая кудряшки Аркадии.

Папуля стоял рядом, беспомощно глядя на супругу, отчаянно шаря по карманам в поисках носового платка. Наконец платок был найден и тут же перешел в руку Мамули. Она взглядом призвала супруга к спокойствию. Толпы народа проходили мимо, не обращая на них никакого внимания, – подумаешь, ничего особенного. Они были как будто совсем одни.

Наконец слезы кончились. Аркадия смущенно улыбнулась, вытирая покрасневшие глаза чужим носовым платком.

– Черт возьми, – прошептала она. – Стыд какой. Я…

– Ш-ш-ш! – тихо успокоила ее Мамуля. – Не говори ничего. Просто посиди и отдохни. Отдышись маленько. А потом расскажи нам, что у тебя за беда такая приключилась. Вот увидишь, мы все уладим. И все будет хорошо.

Аркадия собрала все свое мужество, сосредоточилась. Нет, правду им сказать она не могла. Правду она не могла сказать никому. Но она слишком устала для того, чтобы придумать подходящее объяснение.

Она прошептала:

– Мне уже лучше.

– Вот и славно, – сказала Мамуля. – Ну а теперь скажи мне, что у тебя за несчастье. Ты же ничего плохого не сделала? Ну а сделала – беда невелика. Мы тебе поможем, только скажи нам все начистоту.

– Для друга с Трентора мы все сделаем, – возбужденно вставил Папуля, – правда, Мамуля?

– Папуля, заткнись, – ответила жена.

Аркадия покопалась в сумочке. Она, по крайней мере, принадлежала ей, и она не забыла ее захватить, несмотря на спешное переодевание в покоях Леди Каллии. Она нашла то, что искала, и подала Мамуле.

– Вот мои документы, – сказала она решительно. Это была блестящая пластиковая книжечка, которую ей вручил посол Академии в тот день, когда они с Хомиром Мунном прибыли на Калган, и которая была подписана официальным представителем Калганской администрации. Мамуля повертела паспорт и передала его Папуле, который внимательно изучил содержание. Читая, он шевелил губами. Он спросил:

– Так ты из Академии?

– Да. Но я родилась на Тренторе. Там написано…

– А-га… По-моему, все в порядке. Тебя зовут Аркадия, да? Старое доброе тренторианское имя. А где же твой дядя? Тут написано, что ты прибыла вместе с дядей, Хомиром Мунном.

– Он… арестован, – глубоко вздохнув, ответила Аркадия.

– Арестован! – воскликнули супруги хором.

– За что? – спросила Мамуля. – Он что-нибудь натворил?

– Не знаю. Мы ведь тут просто так – с визитом. У дяди Хомира были какие-то дела с Лордом Стеттином, только…

Ей не составляло особого труда изобразить на лице страх. Его у нее было – хоть отбавляй.

На Папулю ее заявление произвело большое впечатление.

– С Лордом Стеттином? Ну знаешь, твой дядя, видно, большой человек!

– Я в этом ничего не понимаю, только Лорд Стеттин и меня хотел задержать.

Она вспомнила о последних словах Леди Каллии. Они ей были как раз на руку. Теперь она знала, что Каллия – специалист своего дела, и решила продолжить начатую линию.

Она умолкла, и Мамуля с интересом спросила:

– А почему же он хотел, чтобы ты осталась?

– Точно не знаю, – пожала плечами Аркадия, – но только он хотел пригласить меня на обед – совсем одну, понимаете, а дядя Хомир был против, и я не хотела идти одна, а хотела пойти с дядей, а этот – он все молчал, и смотрел на меня странно, и сжимал мою руку…

Рот у Папули приоткрылся, а Мамуля густо покраснела и рассердилась:

– Сколько тебе лет, Аркадия?

– Четырнадцать. Почти четырнадцать с половиной.

Мамуля глубоко вздохнула и сказала:

– Откуда только такие люди берутся? Бродячие собаки и те лучше, честное слово. Так ты от него убежала, детка?

Аркадия кивнула.

Мамуля объявила:

– Папуля, ступай быстренько в справочное бюро и уточни, когда будет рейс на Трентор. Поторопись!

Но Папуля сделал только шаг и остановился. Громкий металлический голос донесся сверху, и тысячи глаз невольно устремились туда.

– Дамы и господа, – четко произносил диктор. – В космопорте находится опасная преступница. Она замечена в зале ожидания. Выходить и входить кому-либо после объявления запрещается. Поиски не отнимут много времени, и никто из вас не пропустит своего рейса. Сейчас будет опущена сеть. Повторяю, все успеют на свои рейсы. Никто из вас не должен покидать своего сектора до тех пор, пока не будет убрана сеть. В противном случае мы будем вынуждены применить нейропарализаторы.

Пока этот жуткий голос звучал под куполом зала ожидания, Аркадия не могла и пальцем пошевелить – она чувствовала, что все зло Галактики ополчилось против нее, собралось в стальной шар и должно вот-вот ударить ее и сбить с ног.

Конечно, в виду имели ее. Другой мысли не было. Но почему…

Ведь Леди Каллия организовала ее побег. А Каллия была из Второй Академии. Почему же ее ловят теперь? Каллия провалилась? Или это тоже – часть плана, тонкостей которого Аркадия не понимала?

Все смешалось у нее в голове. Ей вдруг захотелось вскочить и бежать и кричать, что она сдается, что она больше так не может, что она пойдет с ними, куда скажут, что… что…

Но рука Мамули крепко сжала ее запястье:

– Быстро! Скорее! Мы успеем уйти в туалет, пока они еще не начали.

Аркадия ничего не понимала. У нее не было сил сопротивляться. Она покорно шла, куда вела ее за руку Мамуля. Они продирались сквозь толпу. Люди были напуганы, сбились в кучки, а голос под потолком все еще звучал, произнося последние слова…

А с потолка уже начала опускаться сеть. Папуля, задрав голову и широко разинув рот, смотрел, как она опускается. Про сеть он слышал и читал, но сам в нее ни разу в жизни не попадал. Она поблескивала в лучах света и представляла собой не что иное, как соединение пересекавшихся многочисленных пучков излучения, заполнявшее воздушное пространство безвредной паутинкой, сплетенной из световых нитей.

Впечатление, чисто психологическое, было неприятное. Наверное, что-то подобное испытывают звери, когда их ловят сетью.

Вот она уже на уровне пояса. Между полосками света не более десяти футов. Папуля оказался совершенно один на квадрате площадью в сто квадратных футов, а по соседству с ним все квадраты были заполнены людьми. Он ощутил себя в некоторой изоляции, но знал, что перейти в другой квадрат, чтобы затеряться в толпе, невозможно – при этом нужно пересечь один из лучей, а от этого тут же срабатывала сигнализация и пускался в ход нейропарализатор.

Он ждал.

Толпа была неестественно спокойна, и где-то вдали происходило какое-то шевеление – это выстраивалось окружение из полицейских. Они постепенно окружали каждый квадрат. Через какое-то время полицейский появился в том квадрате, где стоял одинокий Папуля.

Полицейский старательно занес координаты квадрата в блокнот.

– Документы!

Папуля подал ему документы. Полицейский быстро, профессионально просмотрел их.

– Вы – Прим Пальвер, житель Трентора, прибыли на Калган на месяц и возвращаетесь на Трентор. Отвечайте: да или нет?

– Да, да.

– Чем вы занимались на Калгане?

– Я – торговый представитель фермерского кооператива. У меня были переговоры с Департаментом Сельского Хозяйства Калгана.

– М-м-м… Ваша супруга с вами? Где она? Она значится в ваших документах.

– Простите… Моя жена в…

Он смущенно указал в сторону туалета.

– Ханто! – рявкнул полицейский. К нему быстро подошел второй. – Еще одна баба в клозете, черт бы их подрал. Похоже, их там вагон и маленькая тележка. Запиши ее имя.

Он ткнул пальцем в строчку документа:

– Еще кто-нибудь с вами есть?

– Моя племянница.

– Тут она не значится.

– Она прибыла самостоятельно.

– Где она? А, понятно. Ханто, запиши, как зовут племянницу. Как ее имя? Запиши – «Аркадия Пальвер». Ладно, с бабами потом разберемся.

Папуля оторопело ждал. Прошло довольно много времени, и он наконец увидел, как к нему твердой походкой приближается Мамуля, крепко держа за руку Аркадию, а за ней вышагивают двое полицейских.

Они вошли в квадрат, где стоял Папуля, и первый спросил:

– Эта хамка – ваша жена?

– Да, сэр! – гордо ответил Папуля.

– Ага, ну тогда скажите ей, что у нее будут неприятности, если она будет позволять себе и впредь так разговаривать с представителями полиции Первого Гражданина, – сообщил полицейский, поправляя воротничок рубашки. – Это – ваша племянница? Дайте мне ее документы!

Глядя на супруга в упор, Мамуля медленно, но твердо покачала головой.

– Боюсь, что не смогу этого сделать, сэр!

– Как это? Что значит – не сможете?

Полицейский требовательно протянул руку:

– Давайте документы, живо!

– Дипломатическая неприкосновенность, – мягко разъяснил Папуля.

– Что вы хотите сказать?

– Я же вам уже объяснил, что я – торговый представитель фермерского кооператива. Я аккредитован в правительстве Калгана как официальный иностранный представитель, и мои документы это подтверждают. Документы я вам показал и не желаю, чтобы меня больше беспокоили.

На мгновение полицейский растерялся.

– Но я должен просмотреть все документы. Это приказ.

– Проваливайте! – неожиданно вмешалась Мамуля. – Если вы нам будете нужны, мы вас позовем. Вот уж тупицы!

– Ты пригляди за ними, Ханто, а я за лейтенантом сбегаю.

– Смотри не споткнись! – крикнула ему вслед Мамуля. Кто-то неподалеку хихикнул, но тут же умолк.

Поиски приближались к концу. Толпа начинала волноваться. Прошло не меньше сорока пяти минут с того момента, как была опущена сеть, а это уже слишком. Поэтому лейтенант Диридж торопился, пробираясь к нужному квадрату.

– Вот эта девочка? – спросил он устало. Он смотрел на нее. Очень похоже на описание. И все из-за ребенка!

Он сказал:

– Ее документы, будьте добры.

– Я уже объяснял вашим людям… – начал Папуля.

– Я знаю, что вы объясняли, и мне очень жаль, но у меня есть приказ, и тут уж ничего не поделаешь. Если вы так хотите, то позже можете заявить протест. Пока же я имею право в случае необходимости применить силу.

Наступила пауза. Лейтенант терпеливо ждал. Наконец Папуля торопливо проговорил:

– Дай мне твой паспорт, Аркадия.

Аркадия панически замотала головой, но Папуля успокаивающе кивнул.

– Не бойся. Дай.

Она беспомощно поковырялась в сумочке, вытащила паспорт и отдала его Папуле. Папуля раскрыл паспорт, внимательно просмотрел его и передал лейтенанту. Лейтенант в свою очередь внимательно рассмотрел паспорт, потом перевел взгляд на Аркадию, долго смотрел на нее, потом, не говоря ни слова, резким движением захлопнул паспорт.

– Все в порядке, ребята, – сказал он. Откозыряв, он удалился, полицейские – за ним; а через две минуты – не больше – сеть поползла вверх, и голос диктора из-под потолка объявил, что все закончено. Толпа зашевелилась, зашумела.

Аркадия бормотала:

– Как же это?.. Как…

Папуля приложил палец к губам:

– Ш-ш-ш! Не говори ничего! Пошли-ка побыстрее. Наш рейс уже объявили.

На корабле у них была отдельная каюта и отдельный столик в ресторане. От Калгана их отделяло расстояние в два световых года, и Аркадия наконец решилась вернуться к прерванному разговору.

Она сказала:

– Но они же меня искали, мистер Пальвер. У них наверняка было мое описание. Почему же они дали мне уйти?

Папуля широко улыбнулся, пережевывая ростбиф.

– Ох, Аркадия, деточка, это так просто. Знаешь, когда без конца имеешь дело с агентами, покупателями и конкурирующими фирмами, в конце концов учишься всяким штучкам. А я им учусь уже двадцать лет. Видишь ли, детка, когда я передал лейтенанту твои документы, я вложил в паспорт сложенный во много раз чек на пятьсот кредиток. Просто, правда?

– Я вам отдам… Честное слово, у меня куча денег!

– Да? – Круглое румяное лицо Папули озарилось добродушной улыбкой. – Ну ясно, богачка-провинциалка!

Он протестующе помахал рукой, но Аркадия настаивала:

– А что, если бы он взял деньги, а меня бы увел с собой? Да еще бы мог меня во взяточничестве обвинить!

– И отказался бы от пятисот кредиток? Нет… я людей знаю получше твоего, детка.

Но Аркадия отлично понимала, что этих людей он не знает так, как она. Не этих людей он знает, вот что. Ночью, лежа в постели, она напряженно размышляла обо всем, что произошло, и совершенно уверилась в том, что никакая взятка не помогла бы лейтенанту полиции задержать ее, если только это не было спланировано. Они не хотели ее поймать, хотя и подстроили все так, будто очень хотели.

Почему? Чтобы убедиться, что она улетела? И именно на Трентор? Неужели эти добрые, мягкосердечные люди, с которыми она летит, – инструменты в руках Второй Академии? Такие же беспомощные, как она?

Должно быть, так.

А вдруг нет?

В голову решительно ничего не приходило. Все было бесполезно. Как она могла с ними бороться? Что бы она ни сделала, получалось, что делала только то, что хотели эти всесильные повелители.

Но она должна была их перехитрить. Должна! Должна! Должна!!!