Вторая Академия Азимов Айзек
– И вина в этом больше моя, чем ваша, – продолжал Первый Оратор. – Кто бы мог предположить, какова ваша истинная сила, пять лет назад? Мы с самого начала, еще тогда, когда вы только захватили Калган, предполагали, что вы обладаете силой эмоционального контроля. Это было не так уж удивительно, Первый Гражданин, и я могу вам это объяснить.
Эмоциональный контакт, с помощью которого вы и я сейчас общаемся, – не такое уж новое изобретение. На самом деле он присущ мозгу человека. Большинство людей способны читать эмоции примитивным способом, ассоциируя их – прагматически – с выражением лица, интонациями голоса и так далее. У большого числа животных эта способность развита сильнее – они широко используют обостренное обоняние, и эмоции, вовлеченные в этот процесс, естественно, более сложны.
Конечно, люди способны на большее, но способность к эмоциональному контакту атрофировалась с развитием речи примерно миллион лет назад. Главным достижением деятельности нашей Второй Академии было то, что мы реставрировали до какой-то степени это забытое чувство.
Но мы с ним не рождаемся. Миллион лет простоя – существенное препятствие, и мы вынуждены проводить обучение, воспитание этого чувства, тренировать его так, как мы тренируем наши мышцы. В этом мы радикально отличаемся от вас. Вы родились с этим даром.
Это мы смогли рассчитать. Мы смогли подсчитать, каков эффект воздействия такого дара на человека в мире людей, им не обладающих. Зрячий в мире слепых… Мы рассчитали также, до какой степени у вас разовьется мания величия, и решили, что приготовились. Но к двум моментам мы готовы не были.
Первый из них – высочайшая степень развития ваших способностей. Мы можем устанавливать эмоциональный контакт только при непосредственном общении с глазу на глаз, и именно поэтому мы беззащитны перед лицом физического уничтожения – еще более беззащитны, чем вы думаете. Зрение, видимость противника играют для нас колоссальную роль. С вами все иначе. Известно, что у вас под контролем много людей, причем вам нет нужды непосредственно общаться с ними для установления эмоционального контакта. Это было обнаружено слишком поздно.
Во-вторых, мы не знали о ваших физических недостатках, в особенности об одном из них, который мучил вас настолько, что вы взяли себе кличку Мул. Мы не предполагали, что вы не просто мутант, но стерильный мутант и что у вас есть отклонения в психике, сопутствующие физическому комплексу неполноценности. Это мы упустили из виду. Мы учли только манию величия, не обратив внимания на то, что, кроме того, вы страдаете параноидальной психопатией.
Именно я виноват в том, что все это не было учтено, потому что я руководил Второй Академией в то время, когда вы захватили Калган. Когда вы разрушили Первую Академию, мы поняли это – но слишком поздно, из-за чего погибли миллионы людей в Конзвездии.
– И теперь вы пытаетесь исправить ошибку? – Тонкие губы Мула скривились в усмешке. Мозг его излучал импульсы ненависти. – Что вы собираетесь предпринять? Что вы можете сделать? Разве вам под силу нарастить мои хилые мышцы или восстановить мою детородную способность? Вычеркнуть из прошлого мучительное детство в чужеродном окружении? Вы жалеете меня, сочувствуете моим страданиям? Вас трогают мои несчастья? Нет, я ни на йоту не сожалею о том, что сделал для себя. Пусть теперь Галактика попробует защититься как может, потому что, когда мне нужна была защита, никто пальцем не пошевелил!
– Ваши эмоции сейчас, безусловно, – мягко прервал его Первый Оратор, – цветочки по сравнению с тем, что вы думаете на самом деле, и судить вас за это я не собираюсь. Разрушение Конзвездии было неизбежно. В противном случае последовали бы гораздо более страшные разрушения по всей Галактике в течение нескольких столетий. Мы сделали все, что смогли. Эвакуировали с Конзвездии людей, сколько сумели. Остальных расселили по планете. К сожалению, всего этого оказалось мало. Многие миллионы погибли – их вам не жалко?
– Ни капельки – не больше, чем тех, кто погибнет на Россеме в ближайшие шесть часов.
– На Россеме? – быстро спросил Первый Оратор. Он обернулся к Ченнису, который успел немного оправиться. Сознание его было напряжено из последних сил. Ченнис чувствовал, как два разума борются за него, и наконец ему удалось разорвать связывавшие его невидимые путы, и он выкрикнул:
– Сэр, я проиграл. За десять минут до вашего прихода он вытянул это из меня. Я не мог ему сопротивляться, и нет мне прощения. Он знает, что Конзвездия – не Вторая Академия. Он знает, что это – Россем.
Путы снова сомкнулись.
Первый Оратор снова нахмурился:
– Ясно. Что вы собираетесь делать?
– Вам так интересно? Вы не видите очевидного? Все это время, пока вы читали мне лекцию об эмоциональном контакте, – все это время я работал, а вы бросали на ветер громкие слова типа «мания величия» и «паранойя». Я связался с моим флотом, и они выполняют мой приказ. Через шесть часов, если только у меня не будет причины его отменить, они будут здесь и бомбардируют Россем – за исключением этой заброшенной деревушки и местности на сто квадратных миль вокруг. Они сделают это, а потом приземлятся здесь. У вас есть шесть часов, а за шесть часов вы не успеете ни победить мой разум, ни спасти остальных на Россеме.
Мул довольно потер руки и рассмеялся, а Первый Оратор, казалось, с трудом осваивается с новым поворотом событий.
– Варианты? – спросил он.
– Да с какой стати должны быть какие-то варианты? Никаких вариантов! Что я – должен заботиться о жизни жителей Россема? Хотя… В принципе можно было бы дать моим кораблям возможность приземлиться здесь и подвергнуть мозговой атаке всех вас – всех людей из Второй Академии. Тогда можно было бы отменить приказ о бомбардировке. Неплохо было бы заиметь такое количество умных людей! Но для этого мне пришлось бы изрядно потрудиться, а я не вижу в этом особого смысла. Потому и не предлагаю. Что вы языком-то треплете, вы, человек из Второй Академии? Какое оружие вы можете противопоставить моему разуму, который как минимум не слабее вашего, и моим кораблям, которые сильны настолько, что вам такое и в голову никогда не приходило?
– Что я могу противопоставить? – медленно проговорил Первый Оратор. – Да ничего, кроме крошечного зернышка, – крошечного зернышка истины, которое у меня есть, а у вас пока нет.
– Говорите быстрее, – расхохотался Мул. – И говорите вразумительно. Вы умеете выворачиваться, но на этот раз вам это не удастся.
– Бедный мутант, – с сожалением вздохнул Первый Оратор. – Не из чего мне выворачиваться! Спросите себя – зачем Бейл Ченнис был послан в Калган как приманка для вас, Бейл Ченнис, который, невзирая на свою молодость и отвагу, настолько же уступает вам в отношении психологических способностей, как этот храпящий солдафон, ваш доблестный Хэн Притчер? Почему туда не отправился я или кто-то другой из наших руководителей, который мог бы с вами потягаться?
– Наверное, – последовал уверенный ответ, – потому, что вы не окончательно сошли с ума и понимали, что никто из вас все равно не сможет со мной тягаться.
– Истинная причина более логична. Вы узнали, что Ченнис из Второй Академии. У него были возможности скрыть это от вас. Кроме того, вы знали, что по способностям он вам не ровня, потому-то и пошли так легко на эту игру и последовали за ним, как он и хотел, чтобы переиграть его потом. Если бы в Калган прилетел я, вы бы меня просто убили, потому что я представлял бы для вас реальную опасность. А если бы мне удалось избежать смерти, скрыв от вас, кто я такой, мне бы ни за что не удалось заманить вас в путешествие. Только чувство собственного превосходства двигало вами. А если бы вы остались на Калгане, никакие силы Второй Академии не смогли бы вам повредить – там вы окружены своими людьми, своей военной техникой и своим психологическим полем.
– Мое психологическое поле и сейчас при мне, трепач, – рявкнул Мул, – а мои люди и мои корабли не так уж далеко.
– Именно так, но вы – не на Калгане. Вы – в королевстве Конзвездия, которое, как вам внушили, является Второй Академией, – хорошо внушили. Так и должно было быть, поскольку вы – мудрый человек, Первый Гражданин, и только логикой можно было вас убедить.
– Верно. В этом вы, конечно, победили, но я вытянул правду из вашего Ченниса, поскольку предполагал заранее, что такая правда может существовать.
– Но не такие уж мы слабаки, как вы думаете. Мы предусмотрели и этот вариант, поэтому Ченнис был соответствующим образом подготовлен.
– Сомневаюсь, чтобы он был подготовлен, – я ощипал его сознание, как цыпленка. Он был голенький передо мной, и, когда он сказал, что Россем – это Вторая Академия, – это было правдой. Он не мог лгать. Я видел все как под микроскопом.
– Все правильно. Тем лучше это подтверждает, что планы мы построили правильно. Я же сказал вам, что Бейл Ченнис был добровольцем. А знаете, каким именно добровольцем? Прежде чем отправиться на Калган, он был подвергнут серьезной психологической операции. Неужели вы думаете, что нам было достаточно обмануть вас словами? Неужели вы думаете, что Бейл Ченнис, не будь он предварительно подготовлен соответствующим образом, сумел бы одурачить вас? Нет, Бейл Ченнис был сам обманут – по необходимости и добровольно. Ченнис честно, до последней клеточки своего мозга верил, что Россем – Вторая Академия.
И в течение трех лет мы, люди из Второй Академии, создавали в королевстве Конзвездия декорации и готовились к встрече с вами. И мы преуспели в этом, не правда ли? Вы попали в Конзвездию и даже на Россем – но дальше этого вы бы не попали.
Мул резко вскочил на ноги.
– Вы… осмеливаетесь утверждать, что и Россем – не Вторая Академия?
Ченнис, лежа у стены на полу, почувствовал, как окончательно разорвались связывавшие его сознание путы. Собрав все силы, он приподнялся с пола и пораженно выкрикнул:
– Разве Россем – не Вторая Академия?
Его память, все знания, которые он имел, – все закружилось в мозгу безумным вихрем.
Первый Оратор улыбнулся:
– Вот видите, Первый Гражданин, Ченнис поражен не меньше вас. Конечно, Россем – не Вторая Академия. Неужели мы – безумцы, чтобы привести вас, нашего злейшего и опаснейшего врага, в наш собственный мир? О нет!
Пусть ваш флот бомбардирует Россем, Первый Гражданин, если вам уж так хочется. Пусть разрушают все, что хотят и могут. Единственные, кого они здесь могут убить, – так это меня и Ченниса, но это вам ничего не даст.
Потому что Вторая Академия, вернее – ее экспедиция на Россеме, которая работала тут три года под видом Старейшин этой деревни, вчера отбыла с Россема и отправилась на Калган. Они опередят ваш флот и прибудут на Калган как минимум на день раньше вас, вот почему я вам рассказываю все это. Если я не отменю свой приказ, то, когда вы вернетесь, застанете дома взбунтовавшуюся Империю, разрушенное государство, и только люди из вашего флота останутся верны вам. Но их будет очень мало по сравнению с восставшими военными. Кроме того, люди из Второй Академии внедрятся в те соединения флота, которые остались дома, и позаботятся о том, чтобы вы больше никого не смогли «обработать». С вашей Империей покончено, мутант.
Мул медленно склонил голову. Злоба и отчаяние загнали его сознание в тупик.
– Да, слишком поздно… Слишком поздно… Теперь понятно…
– Теперь понятно, – согласился Первый Оратор. – Но все-таки не до конца.
Улучив момент, когда сознание Мула было обнажено отчаянием поражения, Первый Оратор быстро проник в него. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы радикально переориентировать противника.
Мул рассеянно взглянул на него и проговорил:
– Значит, я вернусь на Калган?
– Конечно. Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно. – Брови его удивленно приподнялись. – Кто вы?
– Какая вам разница?
– Никакой, конечно. Извините.
Мул коснулся плеча Притчера.
– Проснитесь, Притчер, мы летим домой.
Прошло еще два часа, прежде чем Ченнис сумел самостоятельно передвигаться. Он спросил:
– И он никогда ни о чем не вспомнит?
– Никогда. Его способности, его сила, его Империя – все останется при нем, но мотивация его поступка теперь радикально изменена. Понятие «Вторая Академия» теперь для него не существует, и он – совершенно миролюбивый человек. Отныне он будет и более счастлив – хотя бы те немногие годы, которые отпущены ему из-за его болезни. А потом, после его смерти, План Селдона будет осуществлен дальше.
– Но неужели это правда? – настаивал Ченнис. – Неужели Россем – не Вторая Академия? Я могу поклясться, что это так! Я же не сошел с ума!
– Вы не сошли с ума, Ченнис. Просто, как я сказал, вы были так подготовлены. Россем – не Вторая Академия. Пойдемте. Мы тоже отправимся домой.
Последняя интерлюдия
Бейл Ченнис находился в небольшой комнате с белыми стенами. Сознание его постепенно приходило в норму. Он был счастлив тем, что жил в настоящем. Он видел стены, и окно, и траву под окном, но не помнил, как все это называется. Они просто были. Он видел кровать, и стул, и книги, которые перелистывались на экране библиовизора, стоявшего в ногах кровати. Он видел сиделку, которая приносила ему еду.
Сначала он пытался соединить обрывки фраз, которые он слышал. Кажется, говорили двое.
Один говорил:
– Пока – полная афазия. Все вычищено, и, думаю, полностью. Но без вреда. Теперь нужно только возвратить записи его первоначального сознания.
Он помнил звуки наизусть, но почему-то они казались ему особенными. Но напрягаться не хотелось, как и думать об этом.
Куда приятнее было смотреть на смену цветов на экране, лежа на том, на чем он лежал.
Потом кто-то вошел и что-то делал с ним, а потом он долго спал.
Когда он проснулся, кровать стала «кроватью», и он понял, что находится в «больнице», и все слова обрели смысл.
Он сел.
– Что происходит?
Рядом с ним был Первый Оратор.
– Вы во Второй Академии, и ваше сознание вернулось к вам – ваше собственное сознание.
– Да. Да! – Ченнис понял, что он – это он, и это его страшно обрадовало.
– А теперь скажите мне, – спросил Первый Оратор, – знаете вы, где Вторая Академия?
Истина окатила Ченниса теплой волной, но он не ответил. Как до него Эблинг Мис, он не испытал ничего, кроме всепобеждающего удивления.
Наконец он кивнул и ответил:
– Клянусь всеми звездами Галактики – теперь я знаю.
Часть II
Поиск ведет Академия
Глава 7
Аркадия
Дарелл, АРКАДИ – писательница, родилась 11.05.362 А. Э., умерла 1.07.443 А. Э. Известная прежде всего как беллетрист, Аркади Дарелл снискала заслуженную славу автора блестящей биографии своей знаменитой бабушки – Байты Дарелл. Эта книга, основанная на достоверной информации, в течение многих веков служила главным источником данных о Муле и его времени. Книга вышла под названием «Неподслушанные мемуары» и, наряду с романом «Снова и снова и всегда», содержит блестящее описание высшего света Калгана времен начала Безвластия, основанное, как принято считать, на воспоминаниях Аркадии Дарелл о посещении ею Калгана в ранней юности…
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Аркадия старательно продиктовала в микрофон своего принтера:
– «Будущее Плана Селдона», Аркадия Дарелл.
«Вот стану знаменитой писательницей, – подумала она, – и буду подписывать свои шедевры псевдонимом Аркади. Аркади – и все. Никакой фамилии».
«А. Дарелл» – такую подпись она пока была вынуждена ставить под своими сочинениями на уроках композиции и риторики. Это было ужасно скучно и обыденно. Так должны были подписывать свои сочинения все ученики – все, кроме Алинтуса Дама. Когда он впервые подписал свое сочинение «А. Дам», класс чуть не помер со смеху.
Аркадия – ну и имечко! Годится для маленькой девчушки с бантиком в косичке. Ее так назвали в честь прабабушки. Ну неужели папа с мамой ничего получше придумать не могли? Фантазии у них, что ли, не хватило?
Теперь, когда ей было четырнадцать лет и два дня, уж теперь-то, по ее мнению, все должны были понять, что она уже взрослая, и называть ее Аркади…
Она презрительно скривила губы, отчетливо представляя, как отец отрывается от библиовизора и, улыбаясь, говорит: «Если ты сейчас притворяешься, будто тебе девятнадцать, что же будет, когда тебе будет двадцать пять, а? Все парни будут считать, что тебе все тридцать?»
Оттуда, где она сидела, забросив ноги на подлокотник кресла, ей было видно собственное отражение в зеркале. Только лицо загораживало отражение правой ноги, на большом пальце которой небрежно повисла домашняя тапочка. Она поправила тапочку, села прямо, неестественно выпрямив спину, совершенно уверенная в том, что стала выше дюйма на два, и постаралась придать своему облику королевское величие.
Аркадия придирчиво разглядывала свое лицо. «Щеки слишком пухлые», – подумала она и изо всех сил втянула их. Облизнула губы, чуть-чуть приоткрыла рот. Томно, устало опустила веки – право, все бы ничего, но этот дурацкий румянец!
Тогда она пальцами растянула веки, чтобы придать глазам то таинственное, экзотическое выражение, которым отличались женщины из центральных звездных систем, но тут ее отражение загородили собственные локти, и она не сумела разглядеть, хорошо ли вышло.
Она опустила руки, вздернула подбородок, повернула голову в полупрофиль и произнесла фразу, страдая от боли в неестественно вывернутой шее и рези в скошенных глазах:
– Знаешь что, папочка, если ты думаешь, что меня волнует, что про меня думают всякие ослы, то ты жестоко…
Тут она вспомнила, что в руке у нее микрофон, и сердито буркнула:
– О, черт! – и выключила приемное устройство.
На бледно-сиреневой бумаге, выползшей из принтера, отпечаталось следующее:
БУДУЩЕЕ ПЛАНА СЕЛДОНА
– Знаешь что, папочка, если ты думаешь, что меня волнует, что про меня думают всякие ослы, то ты жестоко…
О, черт!
Она раздраженно вырвала лист из принтера. На его место тут же вполз другой.
Она прочитала, что получилось, и усмехнулась. Очень мило, решила она. Очень даже элегантно и изящно.
Принтером – последним словом техники в писательском ремесле – она обзавелась позавчера. Он был куплен и подарен ей в ее первый взрослый день рождения. В магазине она капризно сказала отцу:
– Ну, папочка, у всех-всех, кто в нашем классе что-то из себя представляет или думает, что представляет, – у всех есть такие. Никто теперь, кроме каких-нибудь занюханных стариков, не пользуется механическими пишущими машинками!
Продавец усиленно рекламировал принтер:
– Это – самая компактная, самая удобная модель. Она может правильно писать орфографически, расставлять знаки препинания в соответствии со смыслом предложения. Кроме того, это устройство является и обучающим, поскольку заставляет пользующегося им правильно говорить и правильно дышать. В результате развивается верная постановка речи и получается безупречно написанный текст.
Но даже это не сразу убедило отца, и он склонен был все-таки купить ей пишущую машинку, как будто делал подарок не ей, а какой-нибудь тощей, как веник, классной даме.
Но в итоге было куплено именно то, что она хотела, – пришлось, правда, немного поклянчить и похныкать, но ведь ей было всего-навсего четырнадцать. И вот теперь она держала в руках лист бумаги с очаровательным началом сочинения, написанным так мило и резво – чисто по-женски. Буквы выглядели написанными от руки, а заглавные вдобавок были украшены красивыми завитушками.
Даже фраза «О, черт!» смотрелась неплохо.
Но такое начало не устроило бы учительницу. Поэтому Аркадия выпрямилась, сделала глубокий вдох и начала снова, старательно выдерживая паузу между словами. С театральным пафосом она произнесла:
– Будущее Плана Селдона.
Прошлое Академии, я думаю, хорошо известно всем, кто имел счастье обучаться в системе великолепных школ нашей планеты.
(Вот! Именно так надо было начать, чтобы угодить мисс Эрлкинг, этой старой грымзе.)
Наша история, наше прошлое – это в основном прошлое Великого Плана Селдона. Это – одно и то же. Но сегодня многие задают вопрос: будет ли выполнение Плана продолжено во всей его полноте и мудрости или он будет грубо и непоправимо нарушен? А может быть, он уже нарушен.
Чтобы понять это, лучше всего быстро пробежаться по основным положениям Плана в том виде, в котором он сегодня известен Человечеству.
(Этот абзац дался ей легко – в прошлом семестре они как раз изучали курс Новой Истории.)
Примерно четыре столетия назад, когда Первая Галактическая Империя была скована параличом, предшествовавшим ее окончательной гибели, один человек – великий Гэри Селдон – предвидел приближавшийся крах.
С помощью науки психоистории, хитросплетения математической теории которой с тех пор были утрачены…
(Тут она умолкла и засомневалась. Слово «хитросплетения» выглядело как-то не так. Ей почему-то казалось, что после «л» должно быть «и». Ну да ладно, машина тоже может ошибаться…)
Уже было слишком поздно, чтобы предотвратить упадок, но еще существовала возможность сократить продолжительность периода хаоса и анархии.
Поэтому План был составлен так, чтобы между падением Первой и возникновением Второй Империи прошло только одно тысячелетие. Мы находимся в конце четвертого столетия этого тысячелетия. Многие поколения людей жили и умерли, а План неизменно продолжал выполняться.
Гэри Селдон основал две Академии на противоположных концах Галактики – таким образом и в таких обстоятельствах, которые позволили бы наилучшим образом решать математические аспекты психоисторических проблем. В одной из них, нашей Академии, основанной здесь, на Терминусе, была сконцентрирована физическая наука Империи. Обладая достижениями этой науки, Академия отразила атаки варварских Королевств, которые отделились от старой Империи и обрели независимость на ее Периферии.
Постепенно Академия окончательно победила эти иллюзорные Королевства под руководством мудрых и героических людей – таких, как Сальвор Гардин и Хобер Мэллоу, которые сумели умно интерпретировать План и провести нашу страну через все его сложности.
(Она было снова хотела сказать «хитросплетения», но решила не рисковать.)
Все наши планеты до сих пор хранят память о тех днях, хотя прошли столетия.
Постепено Академия разработала и внедрила торговую систему, благодаря которой взяла под контроль большую часть сивеннианского и анакреонского секторов Галактики и даже сумела победить остатки Первой Империи – армию, возглавляемую последним из великих генералов – Белом Риозом. Казалось, ничто не могло помешать выполнению Плана Селдона. Каждый из запланированных им кризисов наступал в соответствующее время и разрешался; преодолев очередной кризис, Академия делала очередной гигантский шаг по пути осуществления Плана, по направлению ко Второй Империи и Галактическому Миру.
И тогда…
(Тут у нее перехватило дыхание, в голосе от волнения появилась хрипота, но принтер бесстрастно продолжал.)
…когда исчезли последние останки Старой Империи и не стало других врагов, кроме никому не опасных диктаторов, правящих жалкими осколками и обломками падшего колосса…
(Эту фразу она почерпнула из боевика, который видела по библиовизору на прошлой неделе, но старая мисс Эрлкинг ничего, кроме симфоний и лекций, в жизни не слушала, поэтому и не узнает никогда, откуда взялся этот перл.)
…на сцену истории вышел Мул.
Этот необычный человек не был предусмотрен Планом. Он был мутантом, чье рождение не могло быть предсказано. Он обладал странной, таинственной силой управления человеческими эмоциями и сумел подчинить всех людей своей воле. С потрясающей легкостью он стал покорителем миров и создателем своей Империи и, наконец, сумел захватить и саму Академию.
Но вселенского господства ему достичь так и не удалось, поскольку как раз во время первого мощного броска к этой цели он был остановлен мудростью и отвагой великой женщины.
(Ну вот, опять – старая проблема. Отец наверняка будет возражать против упоминания этого факта. Он не любил, когда она упоминала, что она – внучка Байты Дарелл. Но ведь это было известно всем, и Байта действительно была величайшей женщиной в истории, и именно она остановила Мула!)
А как это произошло на самом деле, никто точно не знает.
(Вот! Когда она будет читать это в классе, эту фразу она произнесет таинственно и загадочно, и кто-нибудь обязательно спросит, как же это на самом деле произошло, и тогда… ну что же, тогда она просто не сможет не рассказать правду. Если спросят – надо рассказать, правда же? Она прокручивала эту ситуацию в уме и представляла, какими словами она опишет великий подвиг своей бабушки.)
Через пять лет после начала единоличного правления Мула произошли непонятные изменения, причины которых неизвестны. Но факт остается фактом – Мул отказался от дальнейших завоеваний. Последние пять лет его правления были годами господства просвещенного деспота.
Некоторые говорят, что изменение намерений Мула было вызвано вмешательством Второй Академии. Однако до сих пор никому не удалось определить, где она находится и чем занимается. Поэтому гипотеза остается гипотезой.
Целое новое поколение появилось на свет после смерти Мула. Каково же будущее – после того, как он явился и ушел? Он прервал выполнение Плана Селдона и, казалось, разорвал его на части, но, как только он умер, Первая Академия вновь воспряла к жизни, как сверхновая звезда из мертвенного пепла звезды погасшей.
(А вот эту фразу она придумала сама.)
И вновь планета Терминус стала центром Торговой Федерации, почти такой же великой по размерам и богатству, какой была до завоевания, но гораздо более миролюбивой и демократичной.
Запланировано ли это? Жива ли до сих пор великая мечта Селдона и будет ли создана Вторая Галактическая Империя через шестьсот лет? Лично я верю в это, потому что…
(Это было очень важно – вставить фразочку такого типа. Мисс Эрлкинг вечно своим безобразным здоровенным красным карандашом черкала под их сочинениями что-нибудь вроде: «Чересчур описательно! Где твое собственное мнение? Подумай! Вырази свои мысли! Внеси свою душу!» – и тому подобное. Старая дура! Что бы она понимала в их душах – со своей чахлой, высушенной, как лимон, физиономией, никогда в жизни не улыбавшейся…)
…не было еще в истории более благоприятной политической ситуации. Старая Империя полностью разрушена, и период правления Мула завершил эпоху правления военных диктаторов, предшествовавшую его воцарению. Большая часть окружающих нас миров цивилизованна и миролюбива.
Кроме того, и внутренняя ситуация в Академии сейчас лучше, чем когда бы то ни было. Времена деспотизма наследственных мэров, правивших в Академии до Завоевания, прошли, и мы вернулись снова к демократическим выборам прежних времен. Не существует больше и мятежных миров Независимых Торговцев, нет несправедливости и неравномерности в распределении материальных благ, которые раньше были сосредоточены в руках малочисленных групп населения.
Поэтому нет причин опасаться неудач, если только действительно Вторая Академия сама по себе не представляет опасности. У тех, кто считает, что это так, нет фактов, которыми они могли бы подтвердить свои предположения. Есть только смутные опасения и суеверия. Я считаю, что мы должны верить в себя, в свой народ, что великий План Гэри Селдона должен прогнать из наших сердец всякую неуверенность, и…
(Гм-м-м… Это было ужасно избито, но в конце сочинения именно что-то в этом роде и требовалось.)
…поэтому я заявляю…
Но именно в это мгновение «Будущее Плана Селдона» было прервано – кто-то постучал в окно. Аркадия Дарелл выпрямилась и увидела за стеклом улыбающееся лицо молодого незнакомого мужчины, правильные черты которого подчеркивал указательный палец, прижатый к губам.
После короткой паузы, необходимой для того, чтобы справиться с неожиданностью, так не вовремя оторвавшей ее от исторического труда, Аркадия выбралась из кресла, подошла к кушетке, стоявшей у широкого окна, и встала на колени, чтобы разглядеть, кто же это такой.
Улыбка быстро исчезла с лица незнакомца. Стоять на карнизе под окном верхнего этажа ему явно было неудобно. Пальцы одной руки побелели, крепко сжимая край подоконника. Другой рукой он быстро произвел недвусмысленный жест. Аркадия поняла и нажала кнопку. Нижняя треть окна плавно отъехала в сторону, убравшись в проем стены. Теплый весенний воздух смешался с кондиционированным воздухом комнаты.
– Вы не сможете влезть в окно, – язвительно сообщила она. – Все окна в доме экранированы, и залезть может только тот, кто здесь живет. Если попытаетесь забраться, сработает целая куча сигнальных устройств.
Немного помолчав, она добавила:
– А умнее вы ничего не придумали? Зачем забрались на карниз? Вот свалитесь, шею сломаете и вдобавок кучу дорогущих цветов.
– Тогда, – сказал человек за окном, который, судя по всему, именно эту проблему и обдумывал, только с употреблением несколько других эпитетов, – может быть, ты все-таки будешь настолько добра, что отключишь экранирование и впустишь меня?
– Это еще зачем? – ехидно поинтересовалась Аркадия. – Вы, вероятно, ошиблись адресом, если принимаете меня за легкомысленную дурочку, которая впускает ночью кого ни попадя в свою… в свою спальню!
Произнося эти слова, она придала глазам такое выражение, что и впрямь можно было так подумать.
Лицо молодого незнакомца стало совсем серьезным.
– Это дом мистера Дарелла? – пробормотал он.
– С какой стати я должна отвечать?
– О, черт подери!..
– Если вы спрыгнете, юноша, я сама включу сигнализацию!
Слово «юноша» было сказано с легкой иронией – на наметанный взгляд Аркадии, злоумышленнику было никак не меньше тридцати.
После короткой паузы он взмолился:
– Послушай, детка, я вижу, ты не хочешь, чтобы я остался, и не хочешь, чтобы я ушел. Чего же ты от меня хочешь?
– Пожалуй, я вас все-таки впущу. Доктор Дарелл действительно здесь живет. Сейчас отключу экранирование.
Оглядевшись по сторонам, молодой человек покрепче ухватился за подоконник и скользнул в проем окна. Сердито отряхнул колени. Лицо его покраснело от напряжения.
– А ты уверена, что твоя репутация не пострадает, если меня здесь застанут, а?
– Не больше, чем ваша. Как только поблизости раздадутся чьи-нибудь шаги, я тут же заору во весь голос и объявлю, что вы сами сюда забрались.
– Да? – искренне удивился незнакомец. – А как ты собираешься объяснить, почему отключила защитное поле?
– П-ф-ф! Вот уж ерунда. Начнем с того, что никакого защитного поля нет и не было.
Незнакомец ошарашенно вытаращил глаза.
– Обманула, значит? Сколько тебе лет, детка?
– Неприличный вопрос, молодой человек. К тому же я не привыкла, чтобы меня называли «деткой».
– Неудивительно. Ты – не иначе как переодетая прабабушка Мула. Может, мне лучше убраться отсюда подобру-поздорову, пока ты будешь готовить ужин с изысканными пытками в мою честь?
– Нет уж, пожалуй, вам лучше остаться. Мой отец ждет вас.
Взгляд незнакомца стал настороженным. Брови слегка приподнялись.
– Вот как? У него кто-нибудь уже есть в гостях?
– Нет.
– Кто-нибудь заходил к нему недавно?
– Только торговцы. И вот – вы.
– Ничего необычного не происходило?
– Кроме вашего появления – ничего.
– Про меня давай забудем. Хотя нет – погоди. Откуда ты знаешь, что отец ждет меня?
– О, это очень просто. На прошлой неделе он получил персональную капсулу, зашифрованную лично для него, с самоокисляющейся запиской. Оболочку он выбросил в дезинтегратор, а вчера он отпустил Полли – нашу служанку – на месяц в отпуск, понимаете, чтобы она поехала к сестре на Терминус. А сегодня вечером постелил себе в пустующей комнате. Поэтому я и догадалась, что он кого-то ждет и я об этом не должна знать. Обычно-то он мне все рассказывает.
– Неужели? Удивительно зачем. Похоже, ты и так все знаешь.
– Как правило, да.
Она весело рассмеялась. Она чувствовала себя все более уверенно. Незнакомец был взрослый, но очень неплохо выглядел – у него были длинные вьющиеся каштановые волосы и ярко-голубые глаза. Может быть, когда она станет взрослой, ей доведется с кем-нибудь вроде него познакомиться.
– Ну а все-таки, – настаивал незнакомец, – как ты догадалась, что он ждет именно меня?
– Господи, а кого же еще? Он ожидал кого-то и так таинственно к этой встрече готовился, если вы понимаете, о чем я говорю, и тут являетесь вы, прыгаете под окнами, влезаете на верхний этаж, вместо того чтобы просто взять и войти в переднюю дверь, как любой нормальный человек. – Тут ей на ум пришла любимая цитата, и она быстро проговорила: – Мужчины так наивны!
– А ты самоуверенна, детка! То есть, прошу прощения, – мисс. Ты можешь ошибаться. А что, если я скажу тебе, что все это – чепуха и твой отец, наверное, ждет кого-то другого?
– О нет, я так не думаю. Я же до тех пор не разрешила вам влезть в окно, пока не убедилась, что вы бросили свой портфель.
– Мой… что?
– Ваш портфель, молодой человек. Я не слепая. И уронили вы его не случайно – сначала поглядели вниз, чтобы удостовериться, что он упадет куда надо. Когда вы убедились, что он упал под изгородью, где его никто не заметит, больше вы вниз не смотрели. Потом: поскольку вы не вошли в дом через дверь, а полезли в окно, это означает, что вы боялись войти, не исследовав для начала обстановку. А после того как мы тут с вами немного попрепирались, когда вы еще были за окном, вы решили позаботиться о своем портфеле, что означает, что его судьба вам более дорога, чем ваша собственная, а уж вот это означает, что, пока вы здесь, а портфель – там, а мы оба знаем, что он там, вы скорее всего просто беспомощны.
Она остановилась, чтобы набрать побольше воздуха в легкие, а гость, вымученно улыбнувшись, проговорил:
– Ну да, только если мне не взбредет в голову стукнуть тебя покрепче и удалиться с портфелем.
– Ну да, молодой человек, если только у меня под кроватью не лежала бы бейсбольная бита, достать которую я могу всего за две секунды. Я не такая уж слабенькая, как может показаться.
Незнакомец просто онемел. Наконец с вымученной улыбкой он выговорил:
– Пожалуй, надо представиться, раз уж мы так мило беседуем. Меня зовут Пеллеас Антор. А тебя?
– Меня – Аркади. Аркади Дарелл. Очень приятно.
– Ну а теперь, Аркадия, будь паинькой и позови папу.
Читать бесплатно другие книги:
