Это слово – Убийство Горовиц Энтони
– Ты уже в курсе, что Корнуоллис учился в академии вместе с Дэмиэном Каупером. Помнишь ту пепельницу, которую мы видели у него на столе? «Главе лучшего похоронного бюро. Роберт Дэниэл Корнуоллис. 2008». Он взял второе имя, а первое приспособил вместо фамилии, и стал Дэном Робертсом.
– Да, он мне говорил – не хотел, чтобы кто-то прознал о его семье.
– Забавно, что Грейс Ловелл подозревала Дженнифер Ли в использовании чужой фамилии. Похоже, там, в академии, никому не интересно, кто как себя называет. Перемотай на несколько лет вперед, и для Корнуоллиса складывается весьма удобная позиция: никто не узнает о его попытке стать актером, никто не свяжет его с академией.
А ведь я-то связал, подумалось мне, хоть и не сообразил, насколько серьезна эта связь. Все было бы иначе, если бы я просто взял телефон и позвонил Готорну!
– У себя дома Корнуоллис тщательно избегал упоминать о том, что делал в молодости, – продолжал Готорн. – Якобы «ездил по миру, занимался разными вещами»… Достаточно посчитать. Ему было сорок с чем-то. По его же словам, в похоронном бизнесе Корнуоллис работал около пятнадцати лет – значит, остается минимум лет пять, когда он занимался чем-то другим. А потом еще Эндрю, его сын, объявил, что хочет стать актером. Помнишь, Барбара Корнуоллис заметила вскользь: «Актерство у него в крови»? Она имела в виду, что мальчик пошел в отца. Однако едва Эндрю начал болтать, отец тут же его прервал: «Пока рано об этом говорить». Эндрю знал, что папа когда-то учился в театральной академии, и Корнуоллис опасался, что сын его выдаст.
– Так вот в чем дело! – воскликнул я. – Постановка «Гамлета»! Она должна была стать триумфом Роберта Корнуоллиса – точнее, Дэна Робертса. Он получил главную роль, на спектакле присутствовали самые крупные агенты, однако Дэмиэн украл у него славу!
– А Корнуоллис не объяснил, как именно?
– Нет. – Я задумался. – Дэмиэн Каупер встречался с Дженнифер Ли, но Грейс рассказывала, что они расстались, и буквально перед репетицией она видела, как Дженнифер целовалась с Дэном…
Неожиданно все встало на свои места.
– На самом деле ее подговорил Дэмиэн! – сообразил я.
Тут я вспомнил кое-что еще.
– Моя знакомая, Лиз, сказала, что в тот год свирепствовал мононуклеоз…
– …Прозванный в народе «поцелуйной болезнью», – добавил Готорн. – Дженнифер намеренно передала вирус Дэну. В результате главную роль получил Дэмиэн, остальное известно. Только вот Роберт Корнуоллис не простил: пять лет спустя он нашел Дженнифер Ли и убил ее.
– Разрубил на куски и спрятал в семи могилах, – вспомнил я рассказ Корнуоллиса.
Готорн кивнул.
– Гробовщику очень удобно избавляться от тела.
– Странно, что его жена ничего не заподозрила.
– Барбара Корнуоллис видела ситуацию с другой стороны. Помнишь, она сказала, что муж пересмотрел все фильмы с участием Дэмиэна? Она думала, что он фанат, и не подозревала о его маниакальной одержимости. Корнуоллис не мог выбросить из головы свою неудавшуюся актерскую карьеру, даже детей назвал в честь своего последнего успеха.
– Тоби, Себастьян и Эндрю – персонажи из «Двенадцатой ночи». Как же я раньше не понял!
– Это была единственная пьеса, в которой он играл после выпуска. Бедняга, наверное, всю жизнь мечтал убить Дэмиэна, каждый день просыпался с этой мыслью, винил его в неудавшейся судьбе…
– А потом к нему пришла Дайана Каупер.
– Верно. Корнуоллис не мог добраться до Дэмиэна – тот живет в Америке, знаменит, всегда в окружении свиты поклонников. А вот похороны – дело другое, отличная возможность осуществить многолетнюю мечту. Поэтому он и убил Дайану – чтобы добраться до сына.
– Да, он мне сказал.
Неожиданно Готорн усмехнулся.
– И будильник в гроб подсунул кто-то из своих. Сам подумай: этот человек должен был знать, в каком она гробу, какие там ремни, в какой момент катафалк останется без присмотра… Кто отдавал распоряжения? Корнуоллис. Он знал, до какой степени детская песенка подействует на нервы Дэмиэну, ведь тот все рассказал на семинаре. План был прост: вынудить Дэмиэна уехать домой и там его убить. Сработало идеально. Когда я звонил Корнуоллису с похорон, он наверняка уже ждал на террасе. Вскоре приезжает Дэмиэн, и вуаля – психопат разворачивается во всю мощь! – Готорн разрезал воздух невидимым ножом.
– Как же он успел добраться так быстро? – спросил я.
– У него мотоцикл – разве ты не заметил в гараже? И, разумеется, он надел кожаный комбинезон – это защитило его от брызг крови. Потом снял и либо выбросил, либо привез домой. Корнуоллис не дурак, далеко не дурак! Помнишь, жена спросила, почему он не переоделся? Да потому, что ждал нас и хотел продемонстрировать, что его костюм чист. Человек идет смотреть школьную постановку сына, возвращается домой, пьет чай – ровно после того, как порезал лучшего друга на ленточки.
Я лежал, обдумывая сказанное. Вроде все логично, и в то же время чего-то не хватает…
– Значит, Дил тут вовсе ни при чем?
– Не особенно.
– Так кто же поджег дом Найджела Уэстона? Почему ты сказал, что виноват я?
– Потому что так и есть. – Готорн достал пачку сигарет, вспомнил, где находится, и сунул пачку обратно в карман. – Когда мы в первый раз опрашивали Роберта Корнуоллиса, ты спросил, не упоминала ли Дайана Каупер мальчика по имени Тимми Гудвин.
– Да, и ты разозлился…
– Типичная ошибка новичка, приятель. Ты фактически сообщил ему, что мы интересуемся аварией в Диле, и он решил использовать эту информацию с целью направить нас по ложному пути. А еще ты подал ему идею «день-деньской колеса крутятся»: Корнуоллис сообразил, что эта фишка одновременно выбьет Дэмиэна из колеи и в то же время собьет нас со следа. Ну а поджог дома Уэстона – гениальная идея: судья, выпустивший Дайану на свободу, автоматически становится следующей жертвой. Однако я с самого начала тебе говорил: с момента аварии прошло девять лет и одиннадцать месяцев. Если бы Алан Гудвин или его жена действительно собирались отомстить Дайане Каупер, то выбрали бы круглую дату.
– А как же сообщение, что послала Дайана?
Готорн медленно кивнул.
– Вернемся к первому убийству. По сути, оно было незапланированным. Корнуоллис знает адрес миссис Каупер. Возможно, она упомянула, что живет одна, – уверен, он выспросил у нее все подробности. Теперь нужен предлог, чтобы зайти. Помнишь, я спрашивал, оставалась ли Дайана одна в здании? Я пытался отследить ее перемещения. Выяснилось, что она ходила в туалет. Видимо, бросила сумочку где-нибудь на стуле – в этот момент Корнуоллис ее и стащил.
– Кого ее?
– Кредитку! Она лежала на комоде в гостиной, я еще удивился, с чего бы. Нам также известно, что Корнуоллис позвонил ей без пятнадцати два, когда Дайана ехала в театр. Помнишь, он выдал какую-то чушь насчет номера участка, на котором похоронен ее муж? С чего он взял, что у нее есть эта информация? Почему нельзя было просто позвонить на кладбище? Значит, Корнуоллис лгал. На самом деле он позвонил и сообщил, что нашел ее кредитку и занесет вечером. «Не волнуйтесь, миссис Каупер, мне нисколько не трудно!»
Итак, вечером убийца приходит к ней домой, и Дайана его впускает, хотя уже темно и она совсем одна. «Вот ваша кредитка!» Он остается поболтать… Тут Дайана вспоминает цитату из «Гамлета», которую заметила в окне похоронного агентства; может, помогают программки на лестнице и магнитики на холодильнике. Она вдруг узнает Роберта Корнуоллиса и вспоминает, где видела его раньше. Это было давно, тогда они обменялись лишь парой слов. Он сильно изменился – гробовщик в темном костюме, – однако Дайана узнает Дэна Робертса. Возможно, в его манере проскользнуло что-то жутковатое, и она догадалась – не с добром пришел…
Итак, что делать? Если поднять шум, он нападет. Видимо, она уже поняла, что Корнуоллис слетел с катушек. Радушная хозяйка улыбается и предлагает ему выпить. «Стакан воды, пожалуйста». Она идет на кухню – Корнуоллис снимает шнур с занавески… В это время Дайана поспешно набирает сообщение сыну.
И тут, буквально за секунду до того, как Готорн произнес решающее слово, я догадался.
– Автокоррекция!
– Верно, приятель. «Я видела лаэрта и я боюсь». Дайана не смогла вспомнить его настоящее имя и обозначила, как сумела. Набирала очень быстро – нервничала – и забила на прописные буквы и знаки препинания.
Она не заметила, что текстовый редактор в телефоне автоматически исправил текст и получилось: «Я видела Ларри». Я сразу подумал – тут что-то не так. Вряд ли миссис Каупер имела в виду Ларри Гудвина – просто совпадение, распространенное мужское имя, но мы связали его с аварией и сделали неверные выводы.
А так ли это?..
Готорну платили посуточно: чем дольше ведется расследование, чем шире география, тем больше он заработает. Может, я и ошибаюсь, но проработка всех возможных вариантов была в его интересах…
Тем временем Готорн продолжал:
– Отправив эсэмэску, Дайана вернулась в гостиную со стаканом воды и, возможно, собиралась попросить Корнуоллиса удалиться, набравшись храбрости, – ведь сын теперь в курсе, что происходит… Однако тот ее опередил: едва она поставила воду на стол, убийца набросил ей на шею шнур и задушил, а затем прошелся по дому и забрал кое-какие вещи, чтобы выглядело как ограбление.
Странное место – больница. Когда меня привезли в «Черинг-Кросс», кругом кипел будничный хаос, суета, яркий свет – и вдруг все замерло, словно кто-то нажал на выключатель. Свет приглушили, коридоры опустели. Воцарилась нездоровая, давящая тишина.
Я устал. Болели швы, и хотя я мог двигать руками и ногами, сил не было. Возможно, шок еще не прошел.
Готорн понял, что пора уходить.
– Как долго тебя здесь продержат? – спросил он.
– Завтра выписывают.
Он кивнул.
– Повезло тебе, что я успел вовремя.
– Откуда ты узнал, что я в морге?
– Позвонил твоей помощнице. Сперва даже не поверил. Я волновался за тебя…
– Спасибо.
– Кто же будет писать книгу, если не ты?
Внезапно Готорн засмущался, чего я прежде не замечал; в нем снова проглянул ребенок, прячущийся в теле взрослого.
– Слушай, я хотел сказать… Я соврал.
– Когда?
– В Кентербери. Ты на меня наезжал, ну я и разозлился… На самом деле я не обращался ни к кому другому насчет книги – только к тебе.
Повисла долгая пауза.
– Спасибо, – пробормотал я наконец.
Готорн встал.
– Да, звонила твоя агентша. Она мне понравилась. Похоже, нам придется подождать с публикацией, зато обещали неплохой аванс. – Он улыбнулся. – По крайней мере, теперь тебе есть о чем написать. Полагаю, все будет хорошо.
Готорн вышел, а я задумался о его словах.
«Все будет хорошо». Пожалуй, он прав. Впервые я почувствовал, что шансы есть.
24. Ривер-Корт
Итак, я вернулся домой и сел за работу.
Теперь мне стало ясно, что придется коренным образом изменить методику. Обычно я вынашиваю идею книги в голове не меньше года, прежде чем приступаю к работе. В детективном романе отправной точкой становится убийство: по какой-то причине А убивает Б – это центральная ось произведения. Я создаю персонажей и постепенно выстраиваю мир вокруг них, провожу параллели между различными подозреваемыми, наделяю их историей. Я думаю о них, когда прогуливаюсь, лежу в кровати, сижу в ванной – и не начинаю писать, пока сюжет не примет более-менее завершенную форму. Меня часто спрашивают, смогу ли я написать книгу, не зная, чем дело кончится. По-моему, это все равно что строить мост, не зная, куда он упрется.
Однако на сей раз весь материал предоставлен мне целиком, и работа заключается скорее в его распределении, чем в создании с нуля, а это уже совсем другое дело. Честно говоря, сам я не стал бы писать об испорченном голливудском актере – я слишком многих из них знал и даже работал с ними. Однако, к сожалению, убили Дэмиэна Каупера, и выбирать не приходилось, персонажи определены: он, его мать, его девушка и прочие. Еще меня беспокоило, что со всеми ними я виделся лишь мельком. Реймонд Клунс, Бруно Вонг, доктор Баттимор и другие играли весьма второстепенную роль, и поскольку все разговоры вел Готорн, мне не удалось собрать о них достаточную информацию. Стоит ли добавлять персонажей от себя? Как выяснилось, произошедшее в Диле не имеет отношения к расследованию – надо ли оставлять эту сюжетную линию?
Главный вопрос, который я себе задавал: насколько точно придерживаться фактов? Я понимал, что придется изменить некоторые имена, так почему бы не сделать то же самое и с событиями? Хотя я ненавижу использовать карточную систему, я нацарапал заголовок для каждого эпизода на карточках и разложил на столе по порядку: приход Дайаны Каупер в похоронное агентство, мое появление на сцене, визит в ее дом и так далее. Материала на девяносто тысяч слов накопилось более чем достаточно. Некоторые сцены – целые часы моей жизни – можно преспокойно выбросить, например нудный рассказ Андреа Клюванек о счастливом детстве или особенно скучный вечер в обществе бухгалтера Реймонда Клунса.
Просматривая пометки и прослушивая записи разговоров на айфоне, я, к своему облегчению, обнаружил, что не так уж глуп. Впервые встретив Роберта Корнуоллиса, я записал: «возможно, притворяется» – и оказался прав! Еще я заметил мотоцикл в гараже, шлем в прихожей, магнитики на холодильнике, стакан воды, держатель для ключей… По меньшей мере 75 % важнейших улик отражены в моем блокноте – я просто не осознавал их важности.
За несколько дней я написал первые две главы, пытаясь найти верную интонацию. В качестве персонажа я не должен выделяться. Однако даже в самом сыром черновике (потом будет еще пять) я увидел, что на передний план выходит куда более сложная тема – Готорн. Совсем нетрудно описать его внешность и манеру речи; мое отношение к нему тоже весьма прозрачно. Проблема в другом: что я вообще о нем знаю?
Итак:
Развелся с женой, которая осталась в Гэнтс-Хилл.
Есть одиннадцатилетний сын.
Был блестящим полицейским, непопулярным среди коллег.
Не пьет.
Уволен за то, что спихнул с лестницы педофила.
Гомофоб (последние два пункта наверняка связаны между собой).
Член книжного клуба.
Хорошо разбирается в истребителях Второй мировой.
Живет в дорогой квартире на берегу Темзы.
Этого мало. При встрече мы разговаривали исключительно о делах. Ни разу вместе не выпивали, не посидели толком за одним столом (завтрак в Харроу-он-Хилл не считается). Единственный раз он проявил участие, когда навестил меня в больнице. Что я могу о нем написать, если даже не знаю, где – и как – он живет? Дом – самое первое и очевидное отражение личности, однако Готорн никогда не приглашал меня к себе.
Я подумывал, не позвонить ли ему, но тут мне пришла в голову идея получше. Мидоуз дал приблизительный адрес: Ривер-Корт, южный берег. Как-то раз, через неделю после выхода из больницы, я оставил разбросанные карточки и бумажные комки и отправился в путь. Погода стояла чудесная, и хотя швы немного тянули под рубашкой, я наслаждался прогулкой на весеннем солнце.
Пройдя вдоль Фэррингдон-роуд до Блекфрайарс-бридж, я высмотрел на противоположном берегу многоквартирный дом, который не раз видел по пути в «Националь» или «Олд Вик». Трудно представить, что здесь живет Готорн. Первое, что приходило на ум: как он может позволить себе такую роскошь?
Несмотря на удачное расположение – возле моста, напротив Юнилевер-хаус и собора Святого Павла, – Ривер-Корт никак не назовешь живописным. Построен в семидесятых группой явных дальтоников, черпавших свое вдохновение в простейших геометрических формах – возможно, прототипом послужили спичечные коробки. Двенадцать этажей с узкими окнами и бессистемно налепленными балконами: в некоторых квартирах есть, в некоторых нет – кому как повезет. В городе, где чуть ли не ежедневно вырастают стеклянные башни, это здание выглядит до боли старомодным. И все же есть в нем что-то привлекательное: упрямый уродец, с презрением смотрящий на двадцать первый век (по соседству даже располагался паб под названием «Упрямцы»). Ну и виды, конечно.
Вход находился за углом, на улице, ведущей к Оксо-Тауэр и Национальному театру. Мидоуз не сообщил мне номер квартиры, так что пришлось импровизировать. У открытой двери подъезда стоял портье, наслаждаясь сигаретой на солнышке. Я заранее припас конверт и теперь демонстративно достал его из кармана.
– У меня письмо Дэниэлу Готорну из 25-й квартиры. Я позвонил, никто не отвечает…
Портье задумчиво прищурился.
– Готорн? Он живет в пентхаусе, вам в соседнюю дверь.
В пентхаусе?! Ну это уж слишком…
Небрежно помахивая конвертом, я подошел к другому подъезду, однако звонить не стал – Готорн запросто может меня не пустить. Вместо этого я прождал минут двадцать, пока не вышел кто-то из жильцов. Я шагнул ему навстречу, держа перед собой связку ключей, словно только что собирался войти. Он даже не взглянул в мою сторону.
На площадке верхнего этажа было три двери. Интуиция подсказала мне выбрать квартиру с видом на реку.
Я позвонил. Долго никто не открывал, и я уже собирался уходить, когда дверь наконец распахнулась и Готорн изумленно уставился на меня. Он был в той же одежде, что и всегда, только без пиджака; рукава рубашки подвернуты, пальцы вымазаны в серой краске.
Готорн «в домашней обстановке».
– Тони! – воскликнул он. – Откуда ты узнал мой адрес?
– У меня свои методы, – напыщенно отозвался я.
– Ты виделся с Мидоузом… – Готорн смотрел на меня изучающе. – Ты не позвонил в домофон.
– Хотел удивить.
– Я бы пригласил тебя войти, но сам как раз собираюсь уходить.
– Ничего страшного, я ненадолго.
Патовая ситуация: Готорн загораживал дверь, я не двигался с места.
– Я хотел поговорить о книге, – добавил я.
Какое-то время Готорн колебался, затем смирился с неизбежным и распахнул дверь пошире.
– Входи! – пригласил он, будто с самого начала был рад встрече.
Итак, мне удалось проникнуть в тайну бывшего инспектора Дэниэла Готорна. Квартира оказалась весьма просторной, не меньше пары тысяч квадратных футов[43]. Широкие дверные проемы отделяли кухню и кабинет от общей гостиной зоны. Вид и вправду был на реку, но для настоящего «ах!» потолки оказались слишком низкими, а окна – слишком узкими. В квартире напрочь отсутствовал дух индивидуальности: ни одной картины на стенах, почти нет мебели, только диван, стол с двумя стульями и пара стеллажей плюс новенькие ковры. На столе в кабинете не один, а целых два огромных компьютера плюс какая-то солидная аппаратура с кучей проводов.
Я заметил книги, разбросанные на столе. Сверху лежал «Посторонний» Альбера Камю, рядом – стопка журналов, штук пятьдесят: «Мир авиамоделирования», «Модели кораблей» и так далее. Названия напомнили мне ту антикварную лавку в Диле. Значит, его интерес простирается дальше истории. Оглядевшись, я увидел десятки моделей: самолеты, корабли, поезда, танки, внедорожники – все военное, – на полках, на полу, свисающие с потолка на проволоке, полуразобранные на столе. Когда я позвонил в дверь, Готорн склеивал модель танка – вот почему долго не открывал.
– Хобби, – пояснил Готорн, заметив мое пристальное внимание.
– Моделирование…
– Верно.
На спинке стула висел пиджак.
Я разглядывал детали, разложенные на столе – до того крошечные, что без пинцета не обойтись, – и вспоминал, как мне в детстве дарили модели. Я всегда приступал к ним с лучшими намерениями, но все шло не так: детальки прилипали к рукам, между пальцами разрасталась паутина клея. Если даже мне и удавалось закончить модель, что случалось редко, она выглядела кособоко и никуда не годилась. С раскрашиванием дела обстояли еще хуже. Я выстраивал в ряд крошечные тюбики, но когда красил, всегда перебарщивал: краска обязательно текла или смазывалась. На следующее утро я с чувством вины и неловкости выбрасывал все в мусорную корзину.
Работа Готорна – совсем другое дело. Каждая модель была собрана безупречно, с невероятным тщанием, раскраска поражала воображение. Я нисколько не сомневался, что флаги, полоски на крыльях, камуфляж – все выполнено в точности. Наверное, сидит над ними часами. Телевизора в комнате нет; видимо, ничем другим больше не развлекается.
– А это что? – спросил я, все еще разглядывая танк.
– Это «Чифтен МК 10», британская сборка. Состоял на вооружении войск НАТО в шестидесятых.
– Выглядит головоломно…
– Маскировка больно хитрая: нельзя собрать, пока все не раскрасишь, и орудийная башня сложновата, а в остальном легко. Здорово сделано, контора знает толк…
Единственный раз он разговаривал вот так, по-человечески, в Диле, когда рассказывал про «Фокке-Вульф».
– И давно ты этим занимаешься? – спросил я.
Готорн помедлил. Даже сейчас ему не хотелось делиться сокровенным.
– Да так… Увлекался, когда был ребенком.
– А у тебя есть братья или сестры?
– Есть сводный брат… – Пауза. – Риелтор.
Так вот откуда такая квартира!
– А у меня в детстве ничего не получалось, – признался я.
– Это вопрос времени и терпения.
Возникла краткая пауза, однако я впервые не чувствовал неловкости; мне было почти комфортно в его обществе.
– Значит, вот где ты живешь…
– Временно.
– Типа присматриваешь?
– Владельцы сейчас в Сингапуре, сами никогда тут не были, но им удобнее, чтобы кто-то здесь жил.
– Это сводный брат тебя сюда устроил?
– Ага. – На столе лежала пачка сигарет, однако дымом не пахло – наверное, выходит курить на улицу. – Ты хотел поговорить о книге.
– Я придумал название.
– А чем тебе не нравится «Расследует Готорн»?
– Мы это уже обсуждали.
– Ну и?
– Утром я просматривал свои заметки и вспомнил наш разговор в Клеркенуэлле. Я говорил, что читателей интересуют персонажи, а ты не согласился. «Это слово – Убийство» – вот как ты сформулировал.
– И?..
– «Это слово – Убийство». По-моему, неплохое название. В конце концов, я – писатель, ты – сыщик.
Готорн подумал с минуту и пожал плечами.
– Пойдет, наверное.
– Я слышу сомнение в твоем голосе.
– Ну… Немного манерно. На пляже такое читать не станешь.
– А ты ходишь на пляж?
Он не ответил.
Я кивнул на стопку книг.
– Как продвигается «Посторонний»?
– Уже закончил. Под конец даже понравилось. Альбер Камю… Умел писать человек.
Мы стояли друг напротив друга, и я уже начал жалеть о своем приходе. Вроде получил что хотел, собрал кое-какие сведения о Готорне. В то же время меня не покидало неловкое ощущение, что я предал его доверие: встречался с Мидоузом за его спиной, заявился сюда без приглашения…
– Может, поужинаем на следующей неделе? – предложил я. – К тому времени, глядишь, успею написать пару глав, заодно покажу.
– Может быть, – кивнул Готорн.
– Ладно, увидимся.
На этом все бы и закончилось: я бы спокойно ушел домой с чувством легкой неловкости. Но тут, обернувшись, я заметил фотографию в рамке: светловолосая женщина опирается на плечо мальчика-подростка, на шее болтаются очки на цепочке. Я сразу понял, что это его жена и сын, и первой мыслью было: опять он ко мне несправедлив! Когда я рассматривал фотографию покойного мужа Дайаны Каупер, Готорн презрительно усмехнулся: «По-твоему, она стала бы хранить фотографию бывшего мужа?» А сам хранит фотографию бывшей жены!
Только я собирался озвучить свое негодование, как вдруг мне пришла в голову еще одна мысль: а ведь я знаю эту женщину! Я точно ее где-то видел…
А потом вспомнил.
– Ах ты сволочь! Гребаный ублюдок!
– Ты чего?
– Это твоя жена?
– Да.
– Я с ней сталкивался!
– Вряд ли.
– Она была на литературном фестивале через два дня после того, как ты предложил мне работать вместе. Сказала, что мои книги оторваны от реальности! Это из-за нее… – Я осекся. – Так ты ж ее и послал!
– Не понимаю.
Готорн смотрел на меня невинным, почти детским взглядом. Врешь, больше не проведешь! Не могу поверить, что мной так легко манипулировать… Неужели он и вправду принимает меня за идиота?
– Не лги! – Я почти кричал. – Это ты ее послал! Ты все просчитал заранее!
– Тони…
– Меня зовут Энтони! Никто не называет меня Тони! И вообще – забудь! Это была дурацкая идея, я чуть не погиб! Зря только тебя послушал! Все отменяется!
Я выскочил из квартиры, позабыв про лифт, сбежал по ступенькам с двенадцатого этажа и очнулся лишь на середине моста Блэкфрайарс.
Отдышавшись, я вытащил мобильник.
Сейчас я позвоню своему агенту и скажу, что сделка отменяется. У меня по контракту с «Орионом» еще две книги плюс продолжение «Войны Фойла» – есть чем заняться.
И все же…
Если я сейчас уйду, Готорн просто найдет другого писателя, и что в результате? Я окажусь второстепенным персонажем, подручным в чужой книге – куда хуже, чем главным в собственной. Они смогут сделать со мной все, что захотят, я буду выглядеть полным идиотом.
С другой стороны, если я сам напишу книгу, все останется под моим контролем. Готорн признал, что обратился только ко мне и ни к кому больше. Это моя история. Хильда дала добро, и вообще, если подумать, половина работы уже сделана.
Я все еще держал в руках телефон. К тому времени как я добрался до другого берега, решение было принято.
Благодарности
В создании этой книги приняли участие многие люди.
Я очень признателен Эдварду Кемпу, директору Королевской театральной академии, за приглашение на репетицию. Люси Скилбек предоставила мне необходимые материалы по теме, а также познакомила с Зоуи Уэйтс, которая рассказала о своей учебе в этих стенах (она училась примерно в одно время с Дэмиэном Каупером). Чарли Арчер, недавний выпускник, также поделился личным опытом прослушиваний, а театральный режиссер Линдси Познер любезно снабдил меня записями со своей знаменитой постановки «Гамлета».
С целью глубже вникнуть в личность Роберта Корнуоллиса я провел некоторое время в обществе Эндрю Левертона, чье похоронное агентство нисколько не похоже на описанное на этих страницах. Бывший полицейский Колин Саттон, как и Готорн, сотрудничает со многими телекомпаниями; надо сказать, он оказался куда более полезен, чем Готорн. Мой брат, Филип Горовиц, предоставил мне отчет о заседании суда по делу Дайаны Каупер.
В лице Селины Уокер из «Рэндом-хаус» я обрел замечательного редактора, и мы с Готорном рады, что она взяла книгу в работу.
Как всегда, выражаю благодарность своей жене Джилл Грин и сыновьям Нику и Кассу, которые не только прочли книгу и помогли мне на начальной стадии, но и не слишком возражали против того, чтобы быть упомянутыми в ней.