Тьма Кук Глен

– На что он похож? Я никогда не бывал там – по крайней мере с тех пор, как Туан Хуа основал Империю Ужаса. И зеркало не может туда заглянуть.

– Там установлен защитный барьер против Дальновидения. С другой стороны, эта страна ничем не отличается от других. У нее нормальная природа: холмы, реки, леса. Листья там зеленые. Небо голубое. Не важно, что ты слышал: твои чувства не обнаружат отличий от остального мира. Только душой ты сможешь ощутить зло, пропитывающее все. На самом деле чем меньше знаешь, тем счастливее будешь.

Видя возбужденность Вартлоккура, Старец задал опасный вопрос, который беспокоил его с самого начала:

– Сколько оно стоило тебе – искусство, использованное против Империи?

Шея Вартлоккура приобрела багровый оттенок, различимый даже в темноте. Лицо стало угрюмым. Старец испугался, что единственным ответом будет взрыв гнева. Он перевел разговор в более спокойное русло:

– Ты собираешься в путь как есть?

– А что со мной не так? – Тигр с поломанными зубами и то не прорычал бы яростнее.

– Я ожидал, что ты снова омолодишься, как в случае с Марией.

– А что должна подумать Мария? И Непанта придет в ужас. Нет, стариком лучше для всех. – Кровь понемногу стала отливать от его лица.

– Когда я уйду, то не говори Марии куда. Не стоит ранить ее чувства. Она была хорошей женой. Может, я не способен дать ей любовь или другого сына, но я могу охранить ее от боли. – Как всегда после того, как гнев проходил и возвращался разум, он компенсировал вспышку рассудительностью, хотя иногда, как в случаях с Ильказаром и трубачом (нынешний трубач вел в Клыкодреде самую изнеженную жизнь), рассудительность приходила слишком поздно, чтобы исправить ужасную ошибку.

– Я наплету ей что-нибудь.

Путешествие Вартлоккура длилось более месяца. Ему пришлось перебираться через самые непроходимые горы, Драконьи Зубы, а после Шары и просторов Восточной Пустоши – через Крачнодианские горы. Погода часто бывала препаршивой: с туманами, дождями, снегом и ветрами, несущими холод. Лесные опасности словно нарочно притягивались к нему, и не один раз по его следу шли бандиты. Иногда его, странника, фермеры встречали оружием. Мир сильно поизносился со времен его юности. После падения Империи Ильказара правила анархия, затем установилась местная стабильность, сметенная под натиском теперешнего всевозрастающего хаоса. Боролись могущественные силы, и казалось, что полный хаос царил вокруг. Вартлоккур тосковал, зная, что в будущем будет еще хуже.

Однажды, усталый, он дошел до конца длинной узкой теснины – и впервые увидел Вороний Грай. Воющий горный ветер рвал тучи с пика вверху. Зеркало не отдавало должной справедливости твердыне. Там стояло двенадцать высоких башен и разрушающиеся стены в серебристых пятнах подтеков льда. Холодная, голая и темная – крепость напоминающая древний выветренный череп. Она походила на потрепанную оловянную корону для Кэндарина. Вартлоккура передернуло от чувства одиночества, которое внушало это место. Какое безумие вдохновило имперских инженеров построить здесь крепость?

Когда Вартлоккур приблизился к крепости сквозь открытые ворота проходил человек. Он остановился, оглянулся и торопливо исчез. Вернулся он прежде, чем Вартлоккур подошел к воротам.

– Хозяин ожидает в Большом зале, я покажу дорогу, – сказал он и добавил, повернувшись. – Тише, Демон.

Вартлоккур последовал за привратником по пустым коридорам. Казалось, эта крепость была в большем запустении, чем Клыкодред. В Клыкодреде сейчас жили люди, создававшие иллюзию дома. Вороний Грай утратил иллюзии.

Большой зал оказался просторным и пустым, ожидающим событий, которые могли бы его заполнить. Жизнь теплилась лишь в конце зала. Там, перед огромным рокочущим очагом, сидел Верлойя, хозяин Вороньего Грая. Рядом были его дети. Все семеро казались вариациями на общую тему. Тоненькие или плотные, низкого роста или высокие – все они были искаженными отражениями своего отца.

– Садитесь. Устраивайтесь поудобнее, – сказал Верлойя. – Мне представляется, что это было трудное путешествие: оттуда – сюда. – Его брови вопрошающе поднялись. Вартлоккур проигнорировал намек. – Я с трудом поверил, когда Птичник доложил мне о страннике в горах. Ага. – Слуга доставил подогретое вино. Несмотря на свое решение быть джентльменом, Вартлоккур почти схватил его.

– Извините меня, – сказал он, залпом выпив вино. – Это было действительно трудное путешествие.

– Не стоит извиняться. Я ездил в Ива Сколовду и обратно несколько раз. Это мучительное путешествие даже в самом легком случае. Ага. Баранина.

Принесли еще подносы с едой. Верлойя разрезал гигантское жаркое, пока слуги приносили посуду, овощи и сласти, кувшины теплого вина и эля. Затем они тоже расселись. Все обитатели Вороньего Грая устроились за столом перед огнем, и еще осталось место для гостя.

Во время еды Вартлоккур осведомился о хозяйке замка. Вопрос предназначался Непанте, которая на дальнем конце стола смотрела в свою тарелку. Позже он узнал, что за время его путешествия вторая жена исчезла, унеся с собой богатство. Она стала запретной темой. Она ушла, следуя невероятным снам наподобие тех, что потом так осложнят жизнь Непанты.

Насытившись, Вартлоккур отодвинулся от стола. Теперь он был готов отвечать на вопросы.

Верлойя понял его. Он величественно рыгнул и сказал:

– А теперь давайте поговорим, если вы не возражаете. Вы уж извините, если я кажусь въедливо любопытным. У нас посетители редки. – Не сказав этого вслух, он дал понять, что посетители редко бывали дружественными. Дерзкая Ива Сколовда со своим страстным желанием славы рассматривала Вороний Грай как прямой вызов.

Сюда, в Вороний Грай, после крушения Империи сбежал Тамиль аль Рахман, принадлежавший к Ближайшему Кругу, проконсул и вице-король Прикрачнодиании – провинции, включавшей Ива Сколовду. Его наследники поколениями стремились возродить империю, раздуть искру в зародыше, заключенном в утробе Вороньего Грая. Они преуспели только в раздувании непрекращающейся ненависти между крепостью и Ива Сколовдой. Город испытывал шок от каждой безумной попытки оживить мертвеца, павшего так давно, что не осталось и костей.

Одинокий замок Вороний Грай – это было все, что осталось от мечты. Вороний Грай, горсть людей и постоянная ненависть Ива Сколовды.

– Я понимаю. Спрашивайте.

– Откуда вы?

Странно, но этим он поинтересовался раньше чем именем. Вартлоккур пожал плечами. Он уже решил быть полностью откровенным. И ответил:

– Клыкодред в горах Драконьи Зубы. – Его слушатели нервно задвигались. Они знали это название.

– Горный Старец?

– Нет. Его друг. Вы можете сказать – партнер.

Еще одно движение сидящих. Они уже дозрели до второго мрачного имени, связанного с Клыкодредом. Непанта затряслась. Вартлоккур был разочарован. Выиграв ее, он получит мрачную борьбу. Она пуглива, как единорог. Однако в эту минуту она была лишь одной из испуганных. Никто не смог скрыть свой страх.

– Вартлоккур? – прошептал Верлойя.

Вартлоккур кивнул. Непанта затряслась еще сильнее. В голосе Верлойи появилась наждачная жесткость, он сказал:

– Вы оказываете, нам честь.

Вартлоккур невольно повернулся к Непанте. Ему следовало перевести взгляд, но он ждал так долго.

Его взгляд оказался последней каплей. Девушка издала испуганный вопль и умчалась с грацией газели.

– Эту честь будет лучше всего обсудить приватно… Ваша дочь… В чем дело?.. Верлойя печально покачал головой.

– Слишком много времени была со своей мачехой. Простите ее, если можете.

– Конечно, конечно. Я действительно Вартлоккур. Обо мне ходят легенды. Но в них не так уж много правды. Подумайте сами: что рассказывают Королях Бурь в Ива Сколовде? Пожалуйста, если юную леди, передайте ей мои извинения.

Верлойя ткнул в одного из своих сыновей:

– Скажи Непанте, чтобы она вернулась и извинилась.

– Нет. Пожалуйста, не надо. Я уверен, что это была моя вина.

– Как хотите. Мальчики, оставьте нас. – Сыновья и слуги перебрались за соседний стол. – А теперь, сэр, чем я могу быть вам полезен?

– Это щекотливый вопрос, учитывая – кто я. Вы знакомы с функциональной формой Телелазаря в приложении к главному временному видению Боробы Тринга?

– Нет. Я почти не разбираюсь в восточных системах. В лучшем случае я могу управлять сквозьвременным обзором Клингера. Мы нынче довольно слабые волшебники, не считая умения работать с Ветродуем.

– Да, Клингер тоже подойдет. То, что я хочу показать вам, находится достаточно близко – в терминах времени.

– Вас привело сюда видение?

– В некотором смысле. Мне легче показать, чем объяснять. Вы не возражаете? – Вартлоккур обращался к Верлойе со всей возможной вежливостью. Этого человека ожидал шок.

– Лучше всего подойдут Нижние Оружейные палаты. Несите ваши вещи.

Через час, перенеся новость лучше, чем ожидал Вартлоккур, Верлойя сказал:

– Я не совсем понял проблему с Судьбами и Роком. В целом она выглядит как шахматная игра, где правила меняются после каждого хода. Это безумие.

– Абсолютно, – Вартлоккур объяснил свою теорию, когда они заняли места перед очагом в Большом зале.

Чародей был раздражен. В этот раз появилась дополнительная информация. Видение намекнуло чародею, что его поймают старые грехи.

Верлойя тоже был расстроен. Ему не понравилась роль детей в этой игре.

Вартлоккур догадывался, куда будет направлен удар его второго великого разрушения. Это больно ранило. И он знал, что это опять изменит его самого; возможно, так же сильно, как разрушение Ильказара.

Минут десять они сидели молчи, каждый вынашивая собственное разочарование. Наконец Вартлоккур заметил:

– Это видение не менялось уже два столетия.

– Я видел. Я понимаю, почему вы здесь. Не стану врать. Мне это не нравится. Но я не смог бы ничего изменить, даже если бы захотел. У вас будут трудности с ней, – продолжал он. – Сегодняшнее поведение в порядке вещей. На самом деле я думаю, что ей сейчас чертовски любопытно слоняться поблизости – так долго, как сможет. Это моя вина: надо было тогда прекратить эту чушь моей жены. Но я был слишком занят, пытаясь сделать из сыновей настоящих мужчин. У меня не было времени заняться Непантой… Я дам вам свое неохотное благословение на все хорошее, что вы сможете сделать для нее. Но это все. Мне просто не нравится общая картина. Я надеялся, что мог обучить мальчиков лучше. Империя мертва.

– Может быть, если бы вы использовали Силы…

– Я не хочу пользоваться магией. Я поклялся никогда больше не принуждать никого делать что-либо. Без исключений. Империя должна быть восстановлена без магии или пусть не существует вовсе.

Придя к соглашению с отцом Непанты, Вартлоккур начал предпринимать долгие и почти безрезультатные попытки разжечь искру любви в сердце девушки-единорога. Иногда казалось, что он близок к цели, но чаще всего ему удавались лишь нежизнеспособные ошибки. Но за столетия он выучился терпению. У него было время. Как подтачивающие речные воды, он постепенно истачивал гранит страха Непанты. К тому времени, как ей исполнилось девятнадцать, она даже ждала его более частых – визитов. Хотя смотрела на него скорее как на доброго учителя философии, чем как на потенциального любовника. Она считала, что у нее не будет любимого мужчины.

Он был уверен, что втайне она хочет, чтоб такой был. К сожалению, она ожидала милого рыцаря из историй странствующих фигляров, а такие мужчины в ее мире отсутствовали.

Это печалило. Мир должен иметь хотя бы несколько необыкновенно хороших парней, а не просто широкий выбор людей от плохих до еще худших. Вартлоккур рассматривал свой мир как заселенный только друзьями и врагами, причем без ярко выраженных различий. Добро и зло, на его взгляд, были очень относительны.

На двадцатилетие Непанты Вартлоккур сделал ей предложение. Сначала она подумала, что он шутит. Когда он объяснил ей, что серьезен, она убежала. Он заронил семена еще недостаточно глубоко. Год она вообще отказывалась его видеть. Он был жестоко ранен, но не обескуражен.

Со временем, хотя они снова разговаривали, она всегда была готова к бегству и старалась, чтобы рядом был Вальтер, который защитил бы ее от воображаемой угрозы.

Смерть Верлойи заставила Непанту смягчиться. На похоронах отца ее больше всех успокаивал именно Вартлоккур. Но брешь в ее обороне появилась ненадолго. Она не собиралась подпускать его к себе тишком близко.

В ту пору Вартлоккур сам пережил потерю. Во время одного из его – кратких – визитов в Клыкодреде скончалась Мария. Он подозревал, что она узнала, чем он занимается, но сохраняла спокойствие. Он искренне погоревал о ее кончине. Человек не мог пожелать лучшей жены. Иногда он сам удивлялся: почему не может удовлетвориться тем хорошим, что есть в его жизни. Не было никакой внешней силы, принуждающей его добиваться исполнения видений. Если бы он захотел, то мог бы стать простым фермером или парусным мастером… Но он не хотел. Он верил, что обязан выполнять предназначение.

Непоколебимость Непанты напоминала сталь или адамант: они изнашиваются, но не ломаются. Шестью годами позже, когда военные игры ее братьев в залах дозрели до планов гениальных завоеваний, она все еще не сдавалась. Она восприняла его как часть своей жизни. Может быть, она даже ожидала замужества. Она снова научилась легкости в общении с ним, но отказывалась переводить эти отношения в нечто более перспективное.

Нетерпение доконало Вартлоккура. Однажды вечером он сделал ей очередное предложение. Как обычно, Непанта отвергла его. Последовало несколько сильных и гневных аргументов. После этого, разочарованный и расстроенный, он вернулся в Клыкодред, решив идти путем, на который его годами склонял Старец.

Старец. Горный Старец. Должно быть, он самого себя был загадкой. Никто не может удержать в памяти все года и события, свидетелем которых он был. Старец едва ощущал принадлежность к реальному человечеству. Страсть, любовь, ненависть, боль и радость, привязанность – что они значат под жерновами мельницы времени? Прах. Только пыль от мелющих жерновов. Что осталось от родителей, умерших десять тысяч лет назад? Ничего, кроме труднопроизносимых архаичных чуждых имен. Молодость? Он никогда не был молодым. Или так казалось теперь. У него было несколько воспоминаний о звенящей бегущей радости, о девушке, о диких цветах и запахе клевера весной. (Имя девушки иногда преследовало его в одиноких снах, а ее лицо часто являлось в краткие минуты счастья.) Его прошлое было бесконечным коридором с миллионами дверей, за которыми хранились воспоминания – все в серых старческих тенях. Цвет блекнул по мере отдаления от настоящего. Прошлое возвращалось назад к черной точке, где он впервые встретился с Режиссером. Оно утрачивало самые яркие, самые алые, самые зеленые, самые голубые тона страстной любви, боли и привязанности. Горный Старец был самым старым человеком в мире.

Кроме еще одного. Хотя, думал он, его друг Звездный Всадник – он же Режиссер – вполне может быть и мертв. Он ничего не слышал об этом человеке со времен походов Навами тысячу лет назад. Хотя намеки на его участие прослеживались в эпических сказаниях о Падении.

Когда-то Старец хотел жить вечно. Но тогда и он, и мир были юны, а сама мысль о потерянных годах будущего ненавистна. Однажды, когда магия была молода и свободна, а он сам еще не имел способностей к изобретательству, он рискнул своей душой и сущностью, чтобы получить бессмертие. Теперь он им обладал. Это был невозвращаемый дар Звездного Всадника – подарок, жестокой ценой которого стали отчужденность, скука и долг, который он не сможет выплатить полностью никогда.

Бывали времена, когда он думал, что Смерть могла бы стать его единственным милым утренним ангелом (с лицом той забытой любви), чей приход он воспримет с радостью. Она освободит его от этого мира, где дни были бесконечной монотонной процессией по неизменному пути. Она станет его свободой. Мать Ночь с мягкой черной утробой, в которой он будет вечно покоиться в мире.

Но ведь попасть в ее руки было так легко! Почему же он не спрыгнул со стены Клыкодреда? Потому что он боялся желанной леди. Он не мог свыкнуться с мыслью о мире, который будет существовать без него. То побуждение, та ошеломляющая необходимость, которая двигала его к бессмертию, еще не угасала в его душе. Он мог упустить что-нибудь. Но что, если он уже прожил все эти годы и смертельно устал от их исторической процессии? Если катастрофы, завоевания и прекраснейшие художественные творения человеческого разума не были достаточны, то что будет достаточным? Чего он ждал?

Когда Старец бывал в плохом настроении, он часто размышлял над этим. Определенной цели не было, да он и не искал ее. Ему было достаточно ждать, пока оно само придет к нему. Тем временем многолетние привычки стерли его движение вперед. Он желал забвения и не делал ничего, чтобы избежать его. Он прожил десять тысяч лет. Возможно, что увидит еще столько же.

Были еще долги и обязательства. Интересно оплатить долгую жизнь, которую ему ссудили.

В маленькой комнате наверху Башни ветров на столе лежала большая карта. Ее восточные границы были отмечены зубцами, представляющими горы Драконьи Зубы. В верхней части были еще зубцы: Крачнодианские горы, а среди них название – Вороний Грай. К югу и посередине карту испещряли названия городов и королевств: Ива Сколовда, Двар, Прост-Каменец, Итаския, Грейфеллз, Мендалаяс, Портсмут и сотня других. Вартлоккур и Старец склонились над ними.

– Здесь, – сказал Старец, тыча пальцем в Крачнодианские горы чуть выше Ива Сколовды. – идеальная база. Все эти люди – бандиты, они не любят этот город. Способный человек, не связанный с племенами, смог бы объединить их в армию, достаточно сильную, чтобы взять Ива Сколовду внезапностью. Но недостаточно мощную чтобы удержать ее. Я думаю, твой план хорош. И как раз то, что нужно, если они действительно посадят Непанту на трон. Как только они потеряют интерес к городу и затеют следующей поход, тут-то мы ее и получим.

– Будет прекрасно, если мы сможем захватить ее. Она далеко не дура. – Вартлоккур обнаружил в Непанте блестящий ум и хорошую интуицию, хотя она и пыталась скрыть это. Если она иногда и выглядела тупой, то только потому, что сама забивала себе голову.

– Тогда принято? Мы наймем бин Юсифа и его людей и используем их для захвата Непанты в Ива Сколовде.

– Согласен. – На него тяжелым грузом навалилось предчувствие. Это будет не так просто, как звучит на словах.

Ему было больно от приближающейся жестокости второго великого разрушения.

– Как бы там ни было, я не думаю, что это сработает. Все кончится тем, что придется сражаться с ее братьями.

Старец пожал плечами:

– Белые начинают и выигрывают. Ты мог бы уничтожить армию за ночь.

Вартлоккуру не понравилась идея Старца. Он получил сполна свою долю армий и войн еще столетия назад.

– Ну, они уже раздобыли Рог Звездного Всадника, – сказал Старец, едва сдерживая удивление.

Вартлоккур повернулся к зеркалу, уловив в тоне своего компаньона нечто большее, чем констатацию факта. Каким-то образом братья Непанты смогли определить местонахождение этого неуловимого древнего жителя, чье происхождение было окутано тайной даже большей, чем у Горного Старца. Недавно они подкрались к нему через самую западную цепь Крачнодианских гор. Сейчас они застали его врасплох. Это был невероятный удар. Казалось, Звездный Всадник был слишком стар, чтобы так легко сдаться.

– Они дураки. Все они дураки. – Горечь прозвучала в голосе Старца. – Один магический талисман не сделает их непобедимыми. Даже Виндмийрнерхорн.

Упомянутый талисман славился как Рог Изобилия, хотя и не очень напоминал этот мифический предмет. При правильном обращении Виндмийрнерхорн мог обеспечить человека всем необходимым. Люди, рвущиеся к власти, часто пытались выкрасть его – и иногда это удавалось. Но Звездный Всадник всегда возвращал его себе – после того как воров губила собственная жадность. Турран хотел использовать Рог как источник обеспечения, снабжения и поддержки армий. Но этим мечтам не суждено сбыться, потому что Турран никогда не научится правильно управлять Рогом. Никто из воров так и не научился. Они всегда навлекали на себя гибель прежде, чем успевали это сделать.

– Они еще обнаружат это. Сунуть свои носы в мир равнозначно просто попросить расквасить нос. Ильказар все еще пугало для людей. Как и я. А некоторые ивасколовдцы все еще сохраняют горькие чувства к вице-королевству.

– Что будет полезно для нас.

– Верно. Ну, я продолжу. Подготовлю соглашение с бин Юсифом. Ты присмотришь за делами?

Старец верно следил за событиями. Он видел, как бин Юсиф вошел в предгорья в образе заклинателя ведьм и начал свою работу. Он видел, как Рагнарсон вербовал и набирал отряд наемников Туррана. Он видел, как Насмешник начал свое медленное путешествие из Прост-Каменца в Ива Сколовду в личине Салтимбанко. Он видел, как Гарун, недостаточно осведомленный об истинных целях своего нанимателя, послал шпиона, чтобы убедиться, что король Ива Сколовды ожидает вторжений Королей Бурь. Заговор Вартлоккура выжил только потому, что Турран уже двинулся. Затем удача стала изменять им, и худшим из всего была неудача Гаруна с захватом Непанты в Ива Сколовде. Но Вартлоккур предполагал это заранее. Он уже собрал армию, чтобы двинуть ее против Вороньего Грая.

Затем Вороний Грай не пал. Рагнарсон не выполнил контракта. А бин Юсиф отказался тратить жизни солдат, почем зря штурмуя крепость. Вартлоккур самолично вмешался и гневно распорядился отвести батальон за Кэндарин: солдаты провели месяц, вырубая ступеньки в двухтысячефутовом пике, чтобы атаковать замок сзади…

Только чтобы прибыть и обнаружить, что Гарун наконец хитростью выполнил свою работу.

Но главная цель – Непанта – исчезла, лишь дым рассеялся над руинами второго великого разрушения Вартлоккура. Снежным утром – после долгих неистовых заклятий среди множества мертвецов – чародей отыскал ее во время спуска по горе. Он схватил ее и запечатал заклятием. А когда Дорога была очищена, он направился с ней в Клыкодред. Через месяц, со все еще разъяренной Непантой на буксире, он вернулся домой.

Предприятие потерпело фиаско. Чародей не добился ничего – кроме смертей. Оставшиеся наемники Вартлоккура волновались: и потому, что им не заплатили, и из-за похищения жены Насмешника. Несколько братьев Непанты с Виндмийрнерхорном и своими насылающими бури инструментами избежали гибели и были охвачены жаждой мести. Чародей добыл свой приз, но дело еще оставалось далеко не законченным.

И Вартлоккур знал это. С большим трудом добравшись до Клыкодреда, он разместил Непанту в новых апартаментах и объявил Горному Старцу о ее прибытии, встретившись с ним в Башне ветров.

– Цель достигнута, – пробормотал он. – Она здесь. Но я оставил достаточно незаплетенных нитей, чтобы их набралось на веревку повесить меня.

– «А как хоронить меня – саван мой заплатан», – сказал Старец. Вартлоккур не сразу узнал фразу. Это была строка из «Чародеев Ильказара», из последних стенаний короля Вилиса, произнесенная, когда вокруг него умирало самое сердце империи. Он оплакивал свое разрушенное государство и то, как его окружили враги. Причиной «заплатанного савана» был Вартлоккур.

– Я должен подготовиться. Серебро и слоновая кость, лунный свет и ночь – они всегда подчинялись мне. У нас найдется мастер, который смог бы сделать мне серебряные колокольчики? Здесь, здесь, – приговаривал он, выкапывая маленькую старенькую шкатулку из беспорядочной кучи вещей, сваленной в углу. Когда он раскрыл ее, на землю посыпались кусочки засохшей земли. Внутри шкатулки лежали примерно две дюжины древних серебряных монет. – Вот они. Сделай мне из них колокольчики, помеченные моими тринадцатью знаками.

Некоторое время Старец молчал. Он никогда не видел Вартлоккура в таком состоянии. Его друг был переполнен жаждой деятельности.

– А стрелу я сделаю сам. – Он быстренько вытащил заготовку слоновой кости и набор мелких инструментов из кучи в углу и отложил две серебряные монеты из старой шкатулки. – Иди! Иди! Колокольчики! Давай мне колокольчики! – Заинтригованный Старец вышел.

Через несколько дней он вернулся со шкатулкой колокольчиков. За это время Вартлоккур изготовил стрелу. Ее древко было из слоновой кости, а острый наконечник выкован из монеты. Серебро второй монеты было вчеканено в древко тончайшими рунами и каббалистическими знаками.

– Сюда! Помоги мне оснастить это. – Чародей собрал на столе странное сооружение из магических предметов и нитей.

Следуя указаниям Вартлоккура, Старец расположил подвижные крохотные колокольчики, лишенные язычков. Они должны были звенеть друг о друга. Стрела медленно и лениво вращалась под ними.

– Мое устройство предупреждения, – сказал Вартлоккур Старцу. – Колокольчики зазвенят когда он будет за пятьдесят лиг отсюда. Они будут звонить громче по мере его приближении. Стрела покажет в нужную сторону. Так что нам будет легко его найти и остановить. – Он улыбнулся, гордый своим маленьким творением.

Какая жалость, думал Старец, что Вартлоккур зациклился на Непанте. Замужество изменило коренным образом. Из кролика она выросла в тигрицу. У нее никогда не было мужчины, кроме того одного, который освободил ее. Актер. Вор. Профессиональный предатель.

В эти дни лицо Вартлоккура часто выражало молчаливую муку. Скорее от того, что он натворил чем от того, что он потерял. Когда чародея не было рядом, Старец пытался внушить это Непанте.

Постепенно она все понимала, но это была женщина с сильным характером. Если ей потребовались многие годы для того, чтобы принять мужчину, то теперь могло потребоваться еще не одно десятилетие, чтобы изменить эту привязанность.

Старец печально покачал головой. Режиссер затеял жестокую игру.

Горный Старец испытывал отвращение к жалости в любой ее форме. Но сейчас он начинал жалеть своего друга Вартлоккура.