Вейн Суржевская Марина

Жарко, душно – окон нет. В печи алеет уголь, и мальчишка-истопник постоянно подкидывает новый. Рядом с топкой совок: подходи, нагребай в утюг. А чтобы он быстро не остыл, помаши-ка тяжеленной штуковиной в воздухе. Пахнет мылом, щелоком и потом. Каменные стены влажные, в потеках. Простыни из небеленого холста дышат паром и фыркают горячим в лицо. Водить утюгом нужно осторожно, стараясь не запачкать белье сажей. Пальцы от близости к горячему железу краснеют и распухают. Мокрое тело зудит под рубахой. Соленые капли бегут в глаза. Шэтова работа!

Одна радость: охранники тоже вынуждены стоять у гладильных столов – грех для них в больнице без дела околачиваться. Сейчас дежурил Ойри, и Дан со злорадством поглядывал: каково ему вместо клинка с утюгом управляться?

В открытую дверь заглянул лекарь. Бледно-зеленая роба иномирского покроя, такая же шапочка. А между ними – черное лицо со сверкающими белками и зубами.

– Дан! Я понял, ты – незаконнорожденный принц! Твоего папу свергли, а тебя услали куда подальше. Ну, угадал?

Ойри даже не повернулся на голос.

– Моисей! – обрадовался случаю прервать работу Дан. – Ты все еще здесь? Не нашел вейна?

– Увы! Так и погибну в этом ужасном мире, в котором нет даже кофейных автоматов.

С доктором Моисеем Дан познакомился пару недель назад. Он тогда сидел на крыльце за хирургическим корпусом, ел пирог и смотрел, как послушница развешивает выстиранные рубахи. Девка была крепкая, ядреная, похожая на Жельку из «Перекрестка». Когда она наклонялась к корзине, вид Дану открывался чудесный. Он даже повернулся и подмигнул Ури, гляди, мол, но рожа у охранника осталась каменной.

Стукнула дверь, проскрипели доски. Рядом с вейном остановился лекарь-иномирянин, если судить по салатовому подолу и торчащим из-под него штанам.

– Эй, это ты санитар с личным телохранителем?

Дан лениво поднял голову и вздрогнул от неожиданности. Физиономия у лекаря была черной, и на ней диковато светились глаза.

– А это ты пришелец из Подземной страны, который никак не может вернуться домой?

Про негра-хирурга из верхнего мира Дан уже слышал. Тот не был вейном. Просто как-то сшил чужака, не разобравшегося с правилами дорожного движения, и благодарный пациент прихватил доктора с собой, на экскурсию. Поколесив по мирам, хирург осел при храмовой больнице. Тут он жаловался каждому, готовому слушать, как несчастен человек, потерявший родину. Как отчаянно он жаждет вернуться, но приятель его затерялся, а другие вейны ориентиров не знают. Ему сочувствовали, старались помочь, и пару раз в году в больнице появлялись поводыри, вроде бы знакомые с тем самым миром. Хирург на радостях отплясывал странный танец, но следовать домой сейчас же отказывался. У него завтра операция, а послезавтра сложный случай, и надо посмотреть, как дела у пациента, которого резал позавчера.

– Он самый! Моисей, – лекарь протянул широкую лапу со светлой ладонью. – Слушай, а я догадался! Ты тут прячешься, потому что тебя ищет мафия. Ты должен им миллион. Точно?

За прошедшие дни хирург перебрал с десяток версий, и на все Дан только пожимал плечами. Иногда так и подмывало сказать: «Нет, я просто-напросто спер дар Двуликого». Но сомневался, что успеет договорить, прежде чем ему вобьют зубы в глотку. Охранники свято блюли инструкции: никто не должен знать, что делает в Йкаме этот вейн. Йорина, конечно, беспокоилась не о Дане…

Вейн с удовольствием опустил утюг на подставку.

– Чего тебе, Моисей?

– Пациента потерял, – комично развел тот руками. – Деда Вайшера.

– С утра был. Я накормить его пытался, а мне по шее дали, – припомнил Дан.

– Правильно. Его к операции готовили. А дед пропал.

– Так он же не ходячий.

– Ну… Санитары уже ищут, а вы бы тут, по подвалам, пробежались.

Вышли, Дан жадно глотнул затхлого воздуха. Может, кто и сказал бы, что тут душно, но после гладильной – отдохновение. Чем выше по ступенькам, тем дальше от жаркого парного ада. Каждый раз, поднимаясь, вейн думал об одном и том же: он – идиот. Нужно было еще тогда, в пустом храме, отказаться работать. Сейчас поздно. Только открой рот, и уже не получится, приходя на ужин, неторопливо садиться, негнущимися пальцами изящно брать салфетку и с усмешкой смотреть в бешеные глаза Йорины.

В коридоре Дан спросил у охранника:

– Разделимся? Ты направо, я налево.

Ойри двинул бровью и остался стоять, ожидая, куда пойдет вейн.

– Ну, твое дело. Я хотел как лучше.

Под больницей, казалось, выстроили еще одну: запутанные переходы тянулись под всеми корпусами, то раздуваясь огромными залами, вроде прачечной и гладильной, то сужаясь до узкого коридора между запертыми кладовыми.

Дан считал, что искать в подвале бессмысленно – дед Вайшер с трудом ковылял до отхожего ведра, прижимая к животу руки. Куда ему преодолеть с полсотни ступенек! Но лучше лазить тут, чем стоять, согнувшись, и водить раскаленным утюгом. Отмывать утки от дерьма, кстати, нисколько не приятнее.

– Ау! – крикнул вейн.

Эхо запуталось в переходах. Зацокали коготками крысы.

– Может, его родственники выкрали? Не дадим, мол, живот на поругание.

Ойри, ясное дело, не ответил.

Коридор закончился дверью, без замка, но тяжелой, окованной железными полосами. Она проскрежетала по каменному полу. Тут было светлее: слева под потолком тянулся ряд крохотных оконцев. Кажется, они под приемным покоем. Точно, вон и кладовые с вещами.

– Ну, здесь вряд ли, – сказал Дан.

Ойри тронул его за плечо и показал подбородком в глубину коридора. Вейн прислушался. Шаги, но это над головой. Охранник упорно тянул вперед, и Дан подчинился.

Дверь в кладовую, забитую старыми матрасами, оказалась незапертой. На нижней полке, скукожившись, лежал дед Вайшер. Он жалобно посмотрел на парней мутными, слезящимися глазами.

– Ты, старик, чего дуришь? – спросил Дан.

Дед виновато заморгал. От него остро пахло гноем и потом.

Вайшер был из тех йоров, родители родителей которых спустились в предгорье и разбавили кровь с местными поселенками. Йкам казался им другим миром, хотя пути до столицы – не больше пяти дней. Деда привезли, когда тамошняя лекарка перепробовала все травки-заговоры и отступила. Моисей ругался, запустили, мол.

– Тебя по всей больнице ищут. Давай на ручки. Ойри, хватай его за ноги.

Вайшер откачнулся, вжимаясь в матрасы.

– Сынки, не надо.

– Не трясись, дед, разрежут и обратно зашьют, не ты первый.

У Вайшера дрожали бесцветные от старости губы.

– Да как же… Без благословения Двуликого и под нож? Сынки, вы уж сходите, попросите, пускай в храм пустят. А, сынки?

У Ойри вспухли желваки. Дан выругался и наклонился к деду, выцарапывая его из матрасной норы.

– Ничего, Моисей и со своим богом справится. Давай, старик, поднимайся.

Лавки и лавчонки лепились по кругу, огораживая лабиринт из прилавков. По одну сторону торговали ранними овощами, творогом, молоком и сырами. По другую визжали свиньи, кудахтали куры, недоуменно мычала корова. Небольшой пятачок, обнесенный низенькой оградой, пустовал. От него густо пахло табаком с ромовой отдушкой.

Юрка и Егор сидели в нескольких метрах от узла. Неподалеку сгружали с телеги мешки, и возница поглядывал на чужаков с подозрением. Точнее, на арбалет, лежавший на коленях Егора.

– В газетах писали: «Не пустим на нашу землю». А они за несколько часов… Отец не верит в короткую войну. Он, конечно, впрямую не говорил, но я же не совсем дурак, понимаю.

Юрка не знал, что ответить – не рассказывать же про Великую Отечественную! – и потом огрызнулся:

– Да ладно тебе, разнылся! Найдет тебя Почтовик Грина. В крайнем случае в монастырь отправит.

– Угу, а меня оттуда снова в скит.

– Ничего, переживешь.

У Егора вспухли желваки на скулах.

– Ну и… передашь, чтобы Евсея похоронили, – тише добавил Юрка. – Сколько уже?

– Десять тридцать шесть.

Портье из «Толстого хомяка» обещал, что Такер появится на Рыночной площади около одиннадцати.

Юрка поерзал, устраиваясь поудобнее. Желчь подкатила к горлу, и он сплюнул горькую слюну. Плотный завтрак не пошел впрок: и согреться не получилось, и затошнило сильнее. Теперь он в полной мере оценил слова Дана, что не каждый согласится идти поводырем.

– Ты точно решил, что не вернешься к Михаилу Андреевичу? – спросил Егор.

– Говорил уже! Чего мне там делать?

Тень медленно отползала в сторону узла. Крякали под тяжестью мешков грузчики. Нудно торговались возничий и лысый тип в засаленном кафтане.

Юрка скрестил на коленях руки и уронил на них голову – его тянуло в сон. Базарный гвалт слился в ровный шум, а потом превратился в шорох прибоя. Ветер шевельнул льняную занавеску и попробовал содрать со стены рисунок: крепостная башня, излучина реки. Чудилось в полудреме: он во Взгорском монастыре, и не нужно больше бегать по гостиницам в поисках Зеленцова, которого никто – никто, черт побери! – не знает…

– Смотри! – толкнул Егор. – Да проснись ты! Это не он?

На площадке за заборчиком стоял Такер. На этот раз вейн вырядился в кожаный жилет на голое тело и джинсы. На груди висела связка амулетов, на запястьях болтались фенечки. Почтовик перешагнул оградку и мигом затерялся в толпе.

– Черт!

Юрка вскочил. Как назло, дорогу преградила телега. Груженая, она неуклюже разворачивалась. Возница замахнулся на мальчишек кнутом. Шарахнулся в сторону разносчик с корзиной яблок.

– Видишь его? – крикнул Юрка.

Егор проскользнул перед лошадиной мордой.

– Да!

– Где?!

– Слева!

Юрка поднырнул у кобылы под брюхом. Возле плеча щелкнул кнут, взбивая перемешанную с сухим навозом пыль.

Почтовик стоял в закутке между прилавками и что-то сердито говорил, разрубая ладонью воздух. Коренастый мужчина слушал, не перебивая. Еще один загораживал вейну выход.

Юрка попытался ввинтиться в толпу, но его оттолкнули. Треснули джинсы, зацепившись за ограду узла.

– Стой! – дернул Егор. – Это же те самые! Только без винтовки.

Такер мотнул головой, попытался уйти – и заметил Юрку. Растерянно моргнул. Его собеседник быстро обернулся.

Он!

Юрка толкнул Егора в узел и сам перевалился через заборчик. Куда угодно! Только быстро! На полмгновения накрыло ужасом – не получится! Но ребра будто крюком подцепило, даже хруст услышал. Вспышкой мелькнули перед глазами ориентиры. Закрутило, швырнуло плашмя на твердое. Юрка сглотнул – у него заложило уши – и поднял голову.

Вверх уходила стена из спекшегося камня, и в эту стену клюнул арбалетный болт. Упал на куртку, зацепившись острием за ткань. Юрка судорожно стряхнул его, точно полуживую гадину.

– Они что, охренели?!

Трясло, и хотелось верить, что от холода – солнце, висевшее над дырявым куполом, сюда не доставало, и на дне башни застоялся сумрак.

– Я тоже не думал, что начнут стрелять в толпе, – окликнул Егор. Осторожно потрогал каменную сосульку. – А это мы где?

– Блин, в Цитадели!

Юрка прислушался, но голоса молчали. Снова наваливалась дремота, она душила, точно набитая снегом подушка. Попытался встать – мягко качнулась под рукой стена.

Егор успел подхватить.

– Отвянь, – пробормотал Юрка. Его колотило, и губы не слушались. – Где-то подземный ход… Разнесенный узел.

– Угу, я поищу, а ты ложись.

Укрыло что-то тяжелое, пахнущее дымом и техническим маслом. Юрка закрыл глаза. Показалось, на несколько минут.

Затекло плечо. Стоило шевельнуться, и колко побежали мурашки.

– Сколько я дрых? – спросил Юрка, сбрасывая камуфляжную куртку.

Егор сидел у противоположной стены, упершись затылком в оплавившийся камень. Поднял руку, подставляя запястье тусклому лучу.

– Два шестнадцать.

– Ни фига себе.

Голова казалась тяжелой и гулкой. Хотелось пить, и лучше всего – горячего чаю. Нет, ну как Грин смог провести восьмерых?!

– Я нашел выход, – сказал Егор.

Туннель залил расплавивший камень. Сначала шли, согнувшись, потом пришлось опуститься на четвереньки. В кромешной темноте у Юрки мельтешили перед глазами мутные пятна. Ломило позвоночник.

– Все, привал, – сдался он, переворачиваясь на спину. – Фу…

Воздух казался густым и тягучим, отдышаться не получалось. Невидимый свод прогибался, удерживая толщу крепости. Юрка вытянул руку и кончиками пальцев коснулся холодного потолка. Чертыхнулся шепотом.

– А чья эта Цитадель? – подал голос Егор.

– Не знаю. Никто не знает.

– Знаешь, мне сейчас показалось… Глупости, конечно. Ну, будто это Старая крепость.

– А разве похоже?

– Нет. Не знаю, как объяснить. Вроде и другой мир, но крепость – та же самая.

– Мистика, – буркнул Юрка.

Егор замолчал, и стало еще страшнее. Лежат, точно их заживо замуровали. Юрка снова потрогал свод, колупнул ногтем.

– Слушай, – спросил он, – а когда вдруг война, это как?

Тишина. Юрка уже подумал, что Егор не хочет говорить – правда, идиотский вопрос! – но тот ответил:

– Сначала непонятно. Жутко. Потом очень… обидно? По-дурацки звучит. Понимаешь, вот мы жили. Я в новую школу собирался, с Родькой за одной партой сидеть. Макс у отца на гонки отпрашивался. Он классный водила. Сержик со своим технологическим… Везде таскал учебник по физике. А потом раз – и ничего нет. Сержика, Макса – вообще нет! И любого могут убить. Потому что какие-то уроды решили забрать нашу землю. Захотелось им! А нас – к ногтю. Ну… как вошь! Неважно, умный ты или глупый, честный или сволочь – все равно. А вот хрен им!

Брякнуло – это Егор задел арбалет. Зло выругался.

– Ладно, пошли, – сказал Юрка. Поднялся на четвереньки и зашипел – колени распухли, ползти стало больнее.

Ох, не блевануть бы! Чтоб он еще раз поводырем!..

Ход и не думал расширяться, наоборот, сдавил плечи. Юрка, прикрывая макушку ладонью, посмотрел вперед. Ага, значит, не показалось – крохотное пятнышко увеличилось в размерах. Ну, еще немного! Уже можно различить каменные наплывы, спускающиеся с потолка. Осталось несколько метров. Вдох-выдох, вдох-выдох… Есть! Перевалился через край, и от яркого света заслезились глаза. Горячее солнце лилось сквозь оплавленную крышу. Это был тот самый переход, ведущий к узлу.

Подтянулся Егор. Сел рядом и, сморщившись, тоже посмотрел на покореженные стены. При мысли о том, какой оглушительно пустой мир там, за Цитаделью, Юрку передернуло.

– Вельш курто! – крикнули над ухом. – Вельш!

Вздрогнул Егор.

…топот множества ног, гулкий, будто бегут по мосту. Взрыв!

– Ложись!

Юрка неожиданно оказался на полу, Егор тянул его обратно в лаз.

– Да пусти ты! – отпихнул локтем.

…рев мотора. Лязг гусениц.

– Тут никого нет, не видишь, что ли?

Егор озирался, держа наготове арбалет.

– Это просто эхо, – сказал Юрка.

– Что?

– Цитадель, помнишь, я рассказывал? Просто эхо. Из-за того, что воюют в других мирах.

Кричали, ругались, командовали, шептали. Звенело, гудело, трещало. Егор прикрыл уши, но сразу же опустил руки.

– Получается, я могу услышать, что там, у нас?

– Не знаю. Пошли быстрее.

Юрка старался не обращать внимания на голоса. Отсчитывал провалы в полу, темневшие по левую сторону. Они попадались часто – по одному на десяток шагов.

– Беги-и-ите-е-е!

Евсей!

Щелкнул ружейный выстрел.

Юрка оглянулся на Егора. Слышал или нет? Идет, придерживаясь за стену. Глаза остекленевшие.

Не отвлекаться, считать. Пятнадцать, шестнадцать.

– Беги-и-ите-е-е!

…лежит носом в хвою, и в спину упирается локоть. Человек с ружьем внимательно вглядывается в ельник, от страха перехватывает дыхание.

Размахнувшись, Юрка ударил по стене, ссаживая до крови костяшки. Он – в Цитадели! Прошлого – не существует! Обернулся, чтобы поторопить Егора, и осекся на полуслове.

Натадинель лежал ничком, выбросив вперед руку с арбалетом. В нескольких шагах валялась куртка.

Юрка подбежал.

– Ты чего?!

Перевернул на спину. Егор смотрел широко открытыми глазами, губы его дергались. Точь-в-точь как у Дана. Но тогда Юрка плеснул водой, а сейчас фляжки не было.

– Эй!

Тряхнул изо всех сил, голова Егора стукнулась о камни. Ноль реакции.

– Черт… Ну и скотина же ты! Очнись! Я тебя не потащу, лось здоровый!

Всхлипнув, Юрка привалился к стене. Голоса приказывали, ругались, стонали.

– Заткнитесь! – крикнул им.

…шипение, противный хруст. В который раз умирал, спасая их, наставник Евсей, и разлеталась в щепу от выстрела сосновая лапа.

– Хватит!

Егор часто, мелко задышал. Упала, скатившись с груди, бирка и звякнула об пол. Амулет Дана застрял в воротнике футболки.

– Надоело! Слышите? Я хочу домой!

Юрка крикнул это раньше, чем успел подумать.

– Я хочу домой…

Голосам не было до него никакого дела. Кто-то наслаждался победой, кто-то не хотел умирать. Егор, наверное, тоже сейчас воевал. И там по нему – из автомата.

– Дурак! – сказал ему Юрка. – Сын полка, блин. Врезать бы тебе. Вот что мне теперь делать? Что?!

Попытался его поднять. Тяжелый, гад! Еще и брыкается. Нет, так не получится. Чертыхаясь, сходил за камуфляжной курткой, расстелил и перекатил на нее Егора. Разряженный арбалет сунул ему под бок. Ухватил за рукава.

– Бурлаки на Волге, картина маслом. Поехали!

Нитки опасно затрещали. Только бы выдержали.

Опять кричал Евсей. Хотелось пригнуться, спрятаться от направленного в лоб дула.

С шорохом куртка тянулась по бугристому полу. Егор иногда вздрагивал и ударял пятками. В горле у него тогда что-то булькало.

– …три «фоккера». Прием!

– Куи! Куи! Куи!

Из солнечного пятна – в тень, из тени – на солнце и снова в тень, мимо оплавленных, вытянувшихся до пола окон. А за ними – остатки крепостной стены и раскаленная пустошь.

…щелчок тетивы, крик Евсея, походная песня – не разобрать слов, ее обрывает оглушительный взрыв.

Губы соленые от пота. Облизнул, и еще сильнее захотелось пить.

– Карве! Джен ферест!

Темное пятно все не заканчивалось. Юрка выматерился и поднял голову. Небо закрывала слегка просевшая крыша. Почти дошел. Главное – не останавливаться.

…топот копыт, свист. Тяжелое гудение мотора. Выстрел.

Когда уткнулся в порог, не мог даже ругаться. Ухватил Егора под мышки и втянул внутрь. Плюхнулся без сил рядом.

Тишина. Оглушительная, благословенная.

Юрка хватал воздух ртом, точно рыбина, и не мог надышаться. Плавно изгибались стены. В центре потолка, точно в жузговской юрте, светился кусочек неба.

Пахло табаком с ромом.

– Эй, Натадинель! Приехали! Слышишь? – толкнул его в плечо.

У Егора безвольно мотнулась голова.

– Ты, симулянт, охренел?! – От страха Юрку вздернуло на ноги. – Все уже! Очнись!

Кряхтя, поволок Егора в глубину комнаты. На светлых плитах, у границы узла, тот забрыкался и выкрикнул:

– Не подходи!

– Ага, уже.

Егор резко сел, перегнувшись на раненый бок. Юрка едва успел уклониться, чтобы не получить затылком в подбородок. Вот зараза!

– Стой! Стреляю!

– Ай-яй-яй, сдаюсь-сдаюсь!

Егор медленно обвел взглядом каменный свод. Дотянулся до штопки на футболке, пощупал и недоверчиво посмотрел на пальцы.

– Я… тут?

– Нет, там. Чего, блин, не видишь?

– Я думал…

– Индюк тоже, да в суп попал. Арбалет подбери, вон валяется.

– А?.. Сейчас.

Привычным движением Егор проверил тетиву. Поднял куртку, встряхнул. Один шов у плеча все-таки надорвался, и Натадинель удивленно колупнул его. Потом сообразил:

– Долго меня тащил?

– Достаточно, – огрызнулся Юрка и подумал: «Скажет „спасибо“, в морду дам!»

Но Егор прошелся по комнате, посмотрел на дыру в потолке и спросил:

– А теперь куда?

– Как масть ляжет.

Юрка шагнул в центр узла. Так, он сможет. Он вейн. Он знает ориентиры.

Он должен – иначе они тут подохнут без воды.

…Асфальтированная дорога. Остановка с облупившимся щитком-расписанием. Пыль от грузовика оседает на обочине. Пятиэтажки напротив…

Нет! Только не домой. Мотнул головой, отгоняя видение.

Ему нужен Дан, для начала. Вспомнилось: отсветы костра на смуглом от загара лице, связка амулетов… Чертов вейн ухмыльнулся. Пахнуло степью – вечерней, прохладной.

– Руку! – заорал Юрка и схватил обшлаг камуфляжной куртки.