Варвар Шерр Анастасия
– Как будто ты – нет!
– Другого шанса у нас долго не будет, – проговорил Ричард. – Хорст давно подкатывал к Миркусу Веберу – попробуй, уговори того. Если сегодня они решат, что мы не готовы, на «Викинг» возьмут другую группу, а мы так и останемся в академиках.
– Ну уж нет, этому не бывать, – заявил Винсент. – Сегодня или никогда. Я всю жизнь мечтал о той минуте, когда надену скафандр и ступлю на абордажный мостик «Викинга».
– Я тоже, – подхватил Ричард.
– Нашли, чем удивить. Это же – своими руками приблизить Возрождение, – вторила им Петра.
Крим промолчал. Он-то лучше других знал, что такое абордажный мостик «Викинга», что такое «охота». И знание это его не вдохновляло.
Подошел Луис Винальда.
– Крим, теперь ты, – распорядился Мэрфи и, заметив в движениях Шторра нерешительность, истолковал ее по-своему. – Да не волнуйся ты так. Ты же все знаешь!
– Удачи! – шепнула Петра.
Крим не ответил.
Тест действительно оказался несложным. Шторр отвечал, почти не задумываясь, привычно нажимая кнопки с нужными номерами, и, когда экран наконец погас, он мог с уверенностью сказать, что экзамен выдержан. Путь до абордажного мостика «Викинга» стал короче на один шаг.
Крима сменила в кабинке Петра, последним экзаменовали Ричарда. Шторр не сомневался, что его друзья так же легко справятся с заданием, хотя в глубине души и надеялся, что кому-то из них не повезет и пятерку на «Викинг» не возьмут. Но когда Лопес наконец выбрался из тестера и экзаменаторы поднялись из-за своего пульта, по их лицам было ясно видно, что результатами они довольны.
– Отличная работа, Мэрфи, – похвалил жреца Олаф Меда. – Если так же отработаете прикладные, считайте, место в команде вам забронировано.
– Надеюсь оправдать доверие, – польщенный, Хорст расплылся в улыбке.
Следующим номером программы, как выразился Винсент Эррера, был рукопашный бой. В спортзале против академиков, улыбаясь, на ковер вышел сам Олаф Меда. Мэрфи выпустил первым Луиса – лучшего бойца пятерки. Винальда сразу же бросился в атаку, Олаф, не переставая улыбаться, умело защищался. За пять минут, что длился этот странный поединок, Луис так и не смог нанести ему ни одного удара, провести ни одного приема. Наконец сержант остановил бой.
– Следующий, – скомандовал он спокойно, и стало ясно, что он даже не запыхался.
Луис понуро вернулся к товарищам.
– Дьявол, а не человек, – выговорил он, тяжело дыша. – Никаких шансов.
Тем временем Олаф экзаменовал Ричарда. Вполуха слушая Винальду, Крим с надеждой наблюдал за поединком. Теперь ясно: они плохо подготовлены. Да, конечно же, они еще не готовы для «охоты»! Сержант не возьмет их!
Его собственный «бой» отличался от предыдущих лишь тем, что, встретив его, Меда еще шире улыбнулся и проговорил:
– А, это ты. Что ж, посмотрим, как дерутся у вас в Империи.
Судя по Криму, драться в Империи не умели вовсе.
– Ну что? – осторожно спросил Меду Мэрфи, когда последний из пятерки – Эррера – вернулся к своим.
– А сам-то как думаешь?
– Ну… Ты, пожалуй, посильнее будешь, – уклончиво ответил жрец.
– Это уж точно, – рассмеялся Олаф. – А вообще-то, я ждал гораздо худшего. Неплохо, весьма неплохо. Поехали дальше.
– Ура! – закричали академики. За общей радостью никто не заметил охватившего Крима уныния.
– На станцию дальней связи.
От того, как пятерка управилась с передатчиками дальнего радиуса, Олаф и Мигель Руджери остались просто в восторге. Помощник капитана вынужден был признать, что и сам не всегда сможет так четко произвести перенастройку с линейной передачи на импульсную, а Меда, отведя в сторону Хорста, спросил:
– Признавайся, хитрый лис, ты их здесь по ночам дополнительно гонял, ведь так?
Мэрфи скромно опустил глаза. Он был доволен.
Так же – то есть без сучка, без задоринки – прошли экзамены по тактике, работам в условиях повышенной и пониженной гравитации, ликвидации нештатных ситуаций. Меда и Руджери удовлетворенно кивали, Мэрфи подбадривал пятерку, академики старались вовсю: каждый новый успех только придавал им сил. Один лишь Крим все более мрачнел. До проклятого абордажного мостика было уже рукой подать. Надежда, что кто-то из пятерки оступится, таяла на глазах: они действительно были отлично подготовлены – Мэрфи постарался.
Оставалось одно – оступиться самому.
Но страшно было даже представить, что это будет значить для пятерки. Какими глазами станет он смотреть на товарищей? Что скажет Мэрфи? Что подумает Петра? Нет, уж лучше еще подождать. Вдруг кто-нибудь действительно ошибется? Вот, например, Луис. Он в последний раз что-то напутал в схеме, и его металлоискатель не сработал. Или Ричард. Он же не всегда укладывается в нормативы с бластером. А Петра? А Винсент? Разве не бывает у них ошибок?
Но время шло, а ошибки если и случались, то лишь мелкие, незначительные. Так, помарки. Страх окончательно покинул академиков, уступив место азарту. Мэрфи сиял. Приближалось последнее испытание, и не из самых сложных – посадка на планетарном катере. Тренажер знакомый, как свои пять пальцев, сколько часов на нем отработано – и не вспомнишь. Хорст – тот знает, но не скажет: в часах явный перебор. За счет теории, в основном.
Тренажер был двухместный, и Мэрфи, как всегда, поставил Крима в пару с Петрой, но на этот раз Шторра это вовсе не обрадовало: то, что он задумал, лучше было бы делать не при Лопес. Но на попятный идти было уже поздно: у него оставалась последняя возможность, и не использовать ее он не мог. Не имел права.
Откинувшись на спинку штурманского кресла, Крим впился глазами в светящийся перед ним экран. Задание было стандартным: отойти от корабля, войти в атмосферу и опуститься в указанном районе. В его обязанности входило рассчитать траекторию, проложить курс и ввести данные в компьютер. Машина обработает их и выдаст результаты Петре, которая вручную и осуществит посадку. Ничего проще и придумать невозможно.
С первого взгляда оценив обстановку, Крим скормил машине первую порцию цифр. Пальцы Петры забегали по панели управления. Кресло слегка качнулось, имитируя разворот. Началось.
Пока все шло как положено. Катер вынырнул из ангара и стал удаляться от корабля. Крим подсчитал поправку и ввел ее в компьютер. Еще рано.
Он точно знал, когда ошибется – когда они будут входить в атмосферу. Слегка промедлит с нужными данными, катер ткнется носом вниз, а затем компьютер получит число – всего на одну сотую долю отличное от верного – вполне естественная в спешке ошибка. И все будет кончено. В реальной жизни они сорвались бы в штопор и разбились о поверхность. Здесь же их просто не возьмут на «охоту». И они не будут убивать кешлян. Он не будет. Мэрфи не будет. Петра не будет.
– Поправка? – спросила Лопес.
– Ноль. Идем верно.
Они приближались к границе атмосферы. Крим стал выдавать данные медленнее. Работать действительно стало труднее, но дело было не в этом: он готовился к решающему моменту. И вот…
Рука Крима замерла, не коснувшись пульта.
– Поправка? – нетерпеливо спросила Петра.
Он не ответил.
– Поправка?! – настойчиво повторила девушка.
Шторр молчал.
– Ну же, Крим! – Лопес оторвала взгляд от экрана и повернулась к нему. – Что с тобой, Крим? Поправка!
На лбу у него выступили крупные капли пота. Внутри у Крима все похолодело, сердце зашлось в неистовом ритме, дыхание перехватило. Пальцы его мелко дрожали, но по-прежнему не прикасались к кнопкам.
– Кримушка! Очнись, Кримушка! Поправка!
И тут он увидел ее глаза. В них было все: и вопрос, и страх, и любовь, и гнев, и надежда. В следующий момент Крим ничего уже не видел, кроме этой пары обращенных к нему ясных голубых глаз. Мир словно растворился в них: пространство исчезло, время остановилось, и не существовало более ни экрана, ни тренажера, ни «Викинга», ни базы, ни Империи – ничего. Только эти глаза. Глаза Петры. И еще ее голос – надрывный, отчаянный, умоляющий:
– Ну же, Кримушка! Поправка!
И тут он не выдержал.
– Есть поправка!
Пальцы яростно ударили по пульту, посылая в машину цифры. Верные цифры.
Они вошли в атмосферу.
20
– Абордажной партии: готовность номер один, – разнесся по отсекам приказ Мигеля Руджери.
– Группа стыковки – готовы.
– Первая группа ударного эшелона – готовы.
– Вторая группа ударного эшелона – готовы.
– Третья группа ударного эшелона – готовы…
– Пятая группа второго эшелона – готовы, – доложил Мэрфи, когда очередь дошла до него.
Хорст почему-то до последней минуты надеялся, что его пятерку поставят в ударный эшелон, и он будет среди первых, высадившихся на атакуемый корабль. Но лейтенант Алекс Мустер, командующий десантом, был непреклонен. «Охота» – не детские игры, и впереди должны идти самые лучшие, самые опытные. Бесполезного риска «Викинг» себе позволить не мог.
В душе Мэрфи был с этим согласен: интересы дела важнее чьих-то личных амбиций, но сама мысль о необходимости укрываться за спинами других, пусть даже самих Алекса Мустера и Олафа Меды, больно уязвляла жреца. И новенькие погоны капрала, красовавшиеся на плечах его голубого комбинезона, и золотой знак командира боевой группы на груди служили здесь лишь слабым утешением.
Мэрфи оглядел свою пятерку, ныне – боевую группу из пяти рядовых. Академики были в легких пластичных скафандрах с большими шлемами, устройство которых позволяло одновременно видеть не только то, что происходит впереди, но и справа, и слева, а при желании – и сзади. На поясе у каждого висел короткий бластер – оружие абордажного боя. Последнее, впрочем, было лишь необходимой предосторожностью – десантникам второго эшелона стрелять обычно не приходится.
– Итак, повторяю задачу, – проговорил Хорст. – Совместно с четвертой, шестой и седьмой группами проникнуть через бортовой люк, после чего выдвинуться на нижнюю палубу. Безопасность следования обеспечивает третья группа ударного эшелона, но всем быть начеку. По прибытии на место поступаем в распоряжение сержанта Меды. Будем работать в грузовом трюме. Вопросы?
Вопросов не было. Еще раз придирчиво оглядев пятерку, Мэрфи пристегнул шлем и скомандовал уже по внутренней связи, соединяющей его, командира, с каждым членом группы:
– Загерметизироваться.
Крим надавил подбородком на упругий клапан в основании шлема, и в следующую секунду скафандр сделался непроницаемым. В легкие стал поступать воздух из закрепленного на спине баллона. При нормальном расходе его хватит на четырнадцать часов. Удобнее, конечно, было бы дышать обычным воздухом, но неизвестно еще, чего можно ожидать от противника. Как говорят, были случаи, когда, в отчаянии, кешляне запускали в вентиляционную систему отравляющие газы и, погибая сами, доставляли немало неприятностей десанту.
– Дичь в пределах видимости, – сообщил по радио из рубки Мигель Руджери.
Взгляды всех обратились на экраны внешнего обзора: звездное небо пересекал чуть заметный серебристый огонек. Не двигайся он – его легко можно было бы принять за одно из неисчислимого множества далеких космических солнц.
– Это кешлянский лайнер, – уверенно сказал через полминуты помощник капитана. – Артиллеристы?
– Цель под контролем, – последовал доклад.
– Атака! – скомандовал Руджери.
Невидимый глазу парализующий луч вырвался из бортового орудия крейсера и стремительно унесся в пространство. Где-то там, за тысячи километров от «Викинга», кешлянский капитан недоуменно уставился на внезапно взбесившиеся стрелки приборов. Впрочем, длилось это недолго. Не прошло и секунды, как все они замерли – и уже окончательно – на нулях. Лайнер был парализован.
– Цель поражена, – доложили от артиллеристов.
– Курс на сближение! – приказал Руджери. – Вперед!
Серебристая звездочка на экране начала стремительно расти, и вот уже можно подробно разглядеть кешлянский корабль. Помощник капитана не ошибся: это был лайнер Его Императорского Величества Космического Флота, родной брат того, на котором Крим покинул Реду. Воспоминания вновь захлестнули Шторра. Вот он, голодный, стоит на нижней пассажирской палубе. Перед ним – автомат с водой. У него нет денег, он растерянно смотрит по сторонам, и незнакомый юноша-кешлянин дарит ему империал. Ктобб Иф черб кеш… И потом – его фото в архиве «Викинга», словно скальп, снятый с жертвы – Крим знал о таком диком древнем обычае из истории. Да, они все здесь охотники за скальпами. И он, Крим Шторр, идет на охоту вместе с другими. И не важно, что, судя по всему, на этот раз ему не придется убивать самому. От совести не укроешься за спиной Олафа Меды.
Между тем, лайнер был уже рядом. Гибкие щупальца абордажных мостиков медленно, словно нехотя, выползли из борта крейсера и зловеще потянулись к люкам. Скрипнули стыковочные узлы.
– Есть стыковка! – разнеслось по радио.
– Ну, с богом! – напутствовал землян капитан Миркус Вебер. – Да здравствует Терра!
В заученном порядке десантники устремились к переходникам. Мимо пятерки Мэрфи пробежала одна из групп первого эшелона. Провожаемая завистливыми взглядами новичков, она скрылась в шлюзе абордажного мостика, и все стихло.
Вновь потянулись долгие минуты томительного ожидания, тем более невыносимого, что знаешь: там, в какой-то сотне метров за бортом, твои товарищи рискуют сейчас своими жизнями, а ты не можешь – не имеешь права – ничем им помочь. Мэрфи не находил себе места.
– Ну, что они там так долго? – бормотал он, забыв, что по внутренней связи его слышит вся пятерка. – Пора бы уже и нас запускать. Бой, наверное, идет… Кешляне не дураки, прошлые «охоты» их чему-нибудь да научили… Там бой, а я здесь… Почему я не там? Я бы уж пригодился…
– Пошел второй эшелон! – прервал его причитания голос Мигеля Руджери.
В мгновение Мэрфи преобразился.
– Группа, за мной! – решительно скомандовал он и бросился к шлюзу.
Академики устремились за своим командиром. На одном дыхании миновав шлюз и прогрохотав тяжелыми подошвами по металлическому полу абордажного мостика, они подбежали к люку лайнера. Он был открыт, и у входа, с бластером в руке, стоял один из десантников ударного эшелона. Он поднял свободную руку: путь безопасен.
Не встретив больше по пути ни одной живой души, группа хорошо знакомым еще по полигону базы маршрутом – в планировке своих кораблей имперцы не проявляли особой фантазии – спустилась на нижнюю палубу. Здесь, в грузовом отсеке, уже находилось несколько десантников. Командовал сам Олаф Меда.
– Пятая группа второго эшелона прибыла в ваше распоряжение, сэр, – доложил Мэрфи.
– Хорошо, капрал, – кивнул сержант. – Займитесь со своими людьми трюмом номер два, – и он тут же отвернулся к командиру вновь прибывшей группы.
– Ну, что встали? – прикрикнул на пятерку Хорст. – Где здесь у них второй трюм?
– В левом крыле, – вспомнил Винсент.
– Ну так вперед!
Огромная бронированная дверь трюма, естественно, оказалась заперта. Выхватив бластер, Мэрфи, не целясь, рубанул лучом по замку. Расплавленный металл с шипением брызнул во все стороны, заставив Хорста отшатнуться. В досаде жрец рывком переключил оружие на максимальную мощность и, вновь направив луч на дверь, не успокоился уже до тех пор, пока не прожег в ней дыру величиной со шлем скафандра. Не ожидая, пока металл остынет, капрал с силой толкнул дверь ногой, и та отворилась.
В свете нашлемных фонарей глазам десантников предстала гора пластиковых ящиков. Хорст подошел к ближайшему из них, взглянул на маркировку.
– Шторр, это на шлим, – проговорил он. – Но что-то я не разберу, символы какие-то. Ну-ка, прочти.
Крим приблизился к командиру.
– Сейчас… Это товарные коды… Дфамский горный комбинат… Вес… Господи! Да тут у них серебро! В слитках! По сорок с лишним килограммов в ящике! Высшей пробы.
– Берем, – распорядился Мэрфи. – Сколько их здесь… Самим не перетаскать, – он включил внешний передатчик. – Капрал Мэрфи вызывает сержанта Меду!
– Сержант Меда на связи, – мгновенно откликнулся Олаф. – В чем дело, Хорст?
– Здесь у нас несколько тонн серебра. Пришли кого-нибудь в помощь.
– О’кей. К тебе идет группа Виктора Роша. Конец связи.
Меда отключился.
Ящики брали вдвоем и носили до люка: на «Викинге» их принимала уже другая бригада. Лифт не работал: его вырубил парализующий луч крейсера, так что приходилось таскать добычу по узким служебным лесенкам, гулко отзывавшимся на каждый шаг. Работа двигалась медленно – драгоценного груза в трюме оказалось больше двадцати тонн, а время поджимало.
Через полчаса сержант прислал им в помощь две освободившиеся группы, еще через десять минут – еще одну, но гора ящиков, казалось, ничуть не уменьшалась. Пот заливал Криму глаза, и, если бы не отлаженные системы скафандра, автоматически регулирующие режим внутри этого металлического панциря, работа превратилась бы в настоящий ад. Но никто и не думал роптать. Сколько удастся перенести – столько и пойдет на Возрождение.
Когда с начала работы пошел второй час, в трюм спустился сам Олаф Меда.
– Ребята, поторапливайтесь, – произнес он озабоченно. – У вас не более пятнадцати минут.
С этими словами он наклонился к одному из ящиков, поднял его, взвалил на плечо и вышел.
Прошло минут десять. Крим сделал еще три рейса в паре с Эррерой, затем Винсент приотстал, и он отнес один ящик с Виктором Рошем, командиром четвертой группы. Передав груз у люка в руки экипажа «Викинга», Крим собирался уже было вновь спуститься вниз, как вдруг в глубине коридора появился лейтенант Алекс Мустер. Командир десантников тащил кого-то за собой. Пленник пытался упираться, что явно злило лейтенанта.
– Эй, рядовой! – окликнул он Крима.
– Рядовой Шторр, господин лейтенант, – вытянулся тот.
– Вот, займитесь, – лейтенант рванул руку и выволок из-за спины свою жертву. – Спрятаться хотела, тварь кешлянская.
Мустер держал за руку кешлянку лет шестнадцати, если считать стандартными земными годами. Зеленые волосы девушки были растрепаны, налипли на красное, мокрое от слез лицо. Зрачки расширились от невыносимого животного ужаса. На пленнице было дорогое, украшенное блестящими стразами коричневое платье, порванное на правом плече, на левой ноге – маленькая туфелька на высоком каблуке, правая нога – босая.
– Кешлянка! – раздался сзади презрительный голос невесть откуда взявшегося Олафа Меды. – Как же это ребята ее пропустили?
– Под кроватью сидела, – бросил лейтенант. – Внимательнее надо быть, сержант.
– Виноваты, – кивнул Олаф. – Ее документы?
– У меня, – Мустер похлопал рукой по поясной сумке скафандра.
– Тогда все, – развел руками Меда.
– Но не на дороге же…
– В шлюз, – кивнул Олаф. – Сейчас вот только отнесу этот ящик…
– Некогда, – возразил лейтенант. – Отходим.
– Жаль. Ну… Тогда действительно, пусть вот рядовой займется. Рядовой Шторр, приказ ясен?
– Никак нет, господин сержант, – ответил Крим.
– Отведете пленницу к шлюзу, – раздраженно пояснил Меда. – И в расход.
– Что? Я?! – только и смог вымолвить Крим.
– Ну не я же. Это будет вашим боевым крещением. Выполняйте!
Шторр не шелохнулся. О чем это толкует сержант? Убить эту кешлянку? Ему? Олаф шутит?!
– Ну что же вы, Шторр? – удивился Мустер.
– Но я не… Я… Я не могу… – пролепетал Крим.
– Отставить болтовню! – перебил его Меда. – Выполняйте приказ, рядовой! Кругом!
Словно во сне, Крим развернулся и, подтолкнув пленницу, на ватных ногах поплелся по коридору. Он даже не извлек бластера, но девушка и так обреченно шла впереди, припадая на босую ногу. Шторр не оборачивался, но знал, что и Мустер, и Меда смотрят ему вслед. Даже свернув за угол, он продолжал ощущать спиной их взгляды.
Миновав ряд спасательных капсул, они прошли к внешнему шлюзу. Дальше идти было некуда. Кешлянка остановилась, замер и Крим. Что дальше? Достать бластер, открыть дверь в переходную камеру и… Этого ждут от него Мустер и Меда, этого ждут от него Мэрфи, Винсент, Луис, Ричард, Петра… Этого ждет Терра.
Этого ли?
Этого ли ждет Терра? Зачем ей жизнь этой сопливой девчонки? Разве воскресит ее смерть погибшую планету? Разве приблизит Возрождение еще одно бессмысленное убийство?
Да и что это за Возрождение – через невинную кровь?
– Иди сюда, – произнес он на шлим.
Девушка не реагировала. Она была в шоке. Схватив за плечо, Крим развернул ее к себе.
– Не бойся, я не убью тебя, – сказал он.
Рука его протянулась к щитку спасательной капсулы. Легкое прикосновение к кнопке – и створки бесшумно разошлись в стороны.
– Лезь сюда, – велел Крим. – Закрой люк изнутри и не выходи, по крайней мере, час. Еще лучше – два часа: неизвестно еще, что будет с лайнером. Ну, быстро!
Словно внезапно очнувшись от сна, кешлянка засуетилась, рванулась в люк, споткнулась о низкий порожек, упала, торопливо поднялась на ноги, зацепилась за что-то локтем, вновь чуть не упала, но наконец забилась в узкий футляр спасательной капсулы. Она силилась что-то сказать, но язык не слушался ее.
– Желтая кнопка справа от тебя запирает люк, – торопливо объяснял Крим. – Зеленая справа – отстреливает капсулу от корабля. Ее не трогай: если все будет в порядке, тебе незачем покидать лайнер, а в случае опасности сработает автоматика. Ну, прощай!
Кешлянка снова попыталась что-то сказать, но вместо слов из горла у нее вырвалось лишь неразборчивое клокотание.
– Ну же, закрывай! – почти крикнул Крим.
Девушка виновато кивнула, и створки капсулы сомкнулись.
Окинув напоследок взглядом коридор, Крим медленно направился к крейсеру.
21
Возвращение на базу заняло втрое больше времени, чем взлет, поиск и «охота» вместе взятые. И неудивительно: крейсер петлял, несколько раз уходил в прыжок, выныривал в самых неожиданных местах, и только когда осторожный Миркус Вебер наконец решил, что теперь и сам дьявол не сможет проследить путь его корабля, «Викинг» повернул домой.
Отвыкнув за месяцы, проведенные среди землян, от самого понятия свободного времени, Крим тяготился вынужденным бездельем полета. Сходные чувства испытывали и его товарищи, и это несмотря на то, что капитан, как мог, старался занять свой экипаж. То и дело взвывала сирена учебной тревоги, и десятки ног грохотали по коридорам, отрабатывая то метеоритное поражение, то пожар в машинном отделении, то атаку Патруля. Но и перечень нештатных ситуаций не бесконечен, а шахматы и нарды не могли отвлечь Шторра от его мыслей.
Правильно ли он поступил? Не выполнил приказ, обманул командиров, обманул своих товарищей – ради чего? Ради кого? Ради этой зареванной русалки? Доченьки какого-нибудь кешлянского чиновника – и не из бедненьких, кстати, а то, глядишь, и военачальника?
Быть может, одного из тех, кто лично уничтожал Терру?
Когда он вернулся от шлюза, Олаф Меда ждал его у люка.
– Ну что? – спросил сержант.
– Все в порядке, – буркнул Крим, благодаря Бога за то, что за стеклом шлема Олаф не может видеть его сумасшедших глаз.
– Молодец, – кивнул Меда. – Поздравляю. Вот теперь ты настоящий член экипажа «Викинга».
– Спасибо, – неуставно пробормотал Шторр и поспешил проскользнуть мимо сержанта.
– Я доложу капитану, что ты отлично справился с заданием, – пообещал ему вслед Меда.
Новость не обрадовала Крима, однако он еще надеялся, что кроме Олафа, Алекса Мустера, ну, пусть еще Миркуса Вебера, никто не узнает о полученном им приказе и скоро этот эпизод благополучно забудется. В самом деле, мало ли на «Викинге» рядовых, участвовавших в «охоте»! Но не тут-то было.
На следующий день к нему подошел Хорст Мэрфи.
– Да ты, говорят, у нас теперь в героях, – с нарочитой небрежностью проговорил капрал, и Криму подумалось, что тому, должно быть, до слез обидно, что это не ему, Мэрфи, довелось выполнить приказ Меды. – Ну-ка давай, рассказывай!
– Да что там… – замялся Шторр. Врать жрецу вот так, в глаза, он был не готов. Но и сознаваться поздно!
– Ну-ну, не скромничай, – подбодрил его Хорст. – Весь «Викинг» только о тебе и говорит.
– Да я… – Крим невольно отступил на шаг, беспомощно вертя головой. Поддержки ждать было неоткуда. – Я… Я это…
– Итак? – нахмурился жрец.
Прижавшись спиной к холодной стене коридора, Крим испытывал единственное желание – провалиться сквозь металлический пол отсека – вниз, в реактор, только бы подальше отсюда, только бы не было рядом Мэрфи с его дурацкими вопросами. В отчаянии он буквально чувствовал, как тает под взглядом жреца его воля, уходит куда-то решимость, и еще немного – и он выложит Хорсту все – про кешлянку, про нарушенный приказ, про спасательную капсулу. Помешать этому теперь могло только чудо…
И чудо свершилось.
Словно гром, ниспосланный с небес, в отсек ворвался пронзительный вой сирены учебной тревоги.
– Ладно, скромняга, потом договорим, – бросил Мэрфи, удаляясь.
К счастью, по этому сигналу им предстояло бежать в разные стороны.
После этого случая Крим стал избегать встреч с капралом, как только мог на «Викинге» рядовой избегать встреч со своим непосредственным командиром. К своей каюте он подходил, стороной обходя дверь Мэрфи, к обеду спускался в другую смену и даже один раз чуть не опоздал явиться по тревоге, потому что в коридоре наткнулся на Хорста и вынужден был свернуть на другую лестницу. Но и это не избавило его от расспросов.
Винсент и Луис подошли вместе.
– Крим, что это там за история у тебя была на лайнере? – спросил Эррера.
– Говорят, Алекс Мустер прикрепил тебя к ударной группе, – добавил Винальда.
– Да нет, ничего подобного… – Крим торопливо соображал, как бы аккуратнее уйти от разговора. – Просто у лейтенанта было для меня одно задание.
– Что за задание? – спросил Луис.
– Да так… Не знаешь, что ли, какие на «охоте» задания дают?
– Ты только не задавайся, – предупредил Винсент. – Каждый из нас мог оказаться на твоем месте, и каждый сделал бы то же самое.
– Да-да, разумеется, я разве что говорю?.. – поспешил согласиться Крим. – Ребята, вы извините, что-то у меня голова болит. В другой раз поговорим, хорошо?
– Ну, в другой – так в другой, – в голосе Винальды явственно прозвучала нотка обиды.
– Сказать доктору Артуру? – спросил Винсент.
– Да нет, не стоит. Просто я, наверное, устал, – вынужден был ответить Крим. – Я в каюте полежу – и все пройдет.
– Ну, полежи, – согласился Эррера.
Больше они к этой теме не возвращались.
Зато Петра выбрала для разговора совсем уж неудачное время – за партией в шахматы.
– Ой, Крим, знал бы ты, как тебе завидует Ричард! – проговорила она, поправляя пешку. – Ты уже прошел через это.
– Нашел, чему завидовать, – сердито бросил Шторр. – Шах тебе.
– А я вот сюда… Нет, не скажи, я его отлично понимаю.
– А я – нет! – отрезал Крим.
– Винсент с Луисом тоже тебе завидуют, – словно не слыша его, продолжала Петра. – И даже Мэрфи!
Стиснув зубы, Шторр попытался сосредоточиться на шахматах.
– А что она крикнула перед смертью? – не унималась Лопес.
– Кто?
– Ну, эта кешлянка. Наверное, «Да здравствует Империя!»? Или «Слава Императору!»?
– Да прекратишь ты, наконец?! – взорвался Крим. – Что вы, сговорились все, что ли? Вот, мат тебе! – и он с такой силой грохнул фигурой по доске, словно собирался этим последним ходом разом разрешить все свалившиеся на него проблемы. Король Петры упал и покатился по столу. Не глядя больше на доску, Шторр вскочил и опрометью бросился вон из каюты.
– Крим, куда ты? – раздалось вслед. – Что с тобой, Кримушка? Крим, постой!
Но он даже не обернулся. Завидуют они! Вас бы, завистников, в его шкуру!
Но хуже всего было вечерами, когда, опустившись на жесткую корабельную койку, он оставался один на один с самим собой. Этого собеседника нельзя было ни обмануть, ни заболтать, от него невозможно было убежать. А самые неприятные вопросы задавал как раз он. И главный из них: случись всему повториться, как он поступит? Выполнит приказ и по праву станет принимать поздравления? Или вновь ослушается, обманет, предаст? Ответа у него не было.
Читать бесплатно другие книги:
