Абсолютное доказательство Джеймс Питер

Глава 18

Вторник, 21 февраля

Росс спустился с холма по бездорожью и зашел в сувенирный магазин, присмотреть там что-нибудь для детской. Однако на полках, полных маленьких сувенирных чаш, свечей и целебных бальзамов, не нашел ничего, что могло бы привлечь ребенка.

Разочарованный, он купил путеводитель и вышел на улицу. Пересек дорогу и начал подниматься наверх по тропе, которая, как сказала ему билетерша, ведет на вершину горы Гластонбери. Миновал дом нью-эйджерского вида с расписными цветами на стенах, каменную часовенку, выстроенную над источником. Вскоре слева показалась деревянная изгородь, которую он уже видел с другой стороны, когда шел к колодцу. Отсюда было видно, что изгородь стоит на прочном каменном фундаменте – вероятно, чтобы никто не попытался подлезть под нее и проникнуть в святое место без билета.

Справа круто вверх вела пешеходная тропа; «Гора Гластонбери» – гласил указатель. Росс начал подниматься по тропе, через несколько минут вышел на вершину горы… и у него перехватило дыхание.

Перед ним расстилался сказочный пейзаж: зеленые холмы и валуны, напоминающие о Новой Зеландии, куда ездили они с Имоджен. Гора Гластонбери с семью симметричными уступами будто хранила дыхание истории. Здесь бывал король Артур: сейчас Росс полностью в это верил – и не просто верил, а ощущал так ясно, словно легендарный король стоял рядом.

Бескрайние поля вокруг, развалины башни Святого Михаила, невзрачные домишки городка Гластонбери далеко внизу, рассыпанные по полю белые фигурки овец – все несло в себе какое-то волшебство.

Солнце уже заходило, и свет померк. Росс взглянул на часы. Десять минут шестого. Впереди долгий путь домой – не меньше трех с половиной часов на арендованной машине. Пожалуй, на сегодня он повидал достаточно.

Вниз по холму вела другая тропа. Росс быстро спустился, набирая на ходу эсэмэску Имоджен о том, что до девяти будет дома.

Темной фигуры, притаившейся в тени развалин Михайловой башни и внимательно наблюдавшей за ним в бинокль, он так и не заметил.

Глава 19

Четверг, 23 февраля

С преподобным Бенедиктом Кармайклом Росс Хантер познакомился, когда этот священник занимал пост настоятеля в церкви Святого Петра в Брайтоне. С помощью Кармайкла Росс разоблачил сатанинскую секту, члены которой служили в сельской глубинке черные мессы и ритуально растлевали детей. В результате имя Хантера попало на первые страницы национальных газет, а с Кармайклом их с тех пор связала крепкая дружба. И Росс немало удивился, когда впервые узнал, что и этого человека – на вид нерушимого столпа веры – мучают сомнения.

Как-то за обедом в Льюсе, во время суда над лидером секты, Кармайкл – предварительно взяв с Росса слово, что это не попадет в печать – заговорил с ним о своих сомнениях. Сказал, что ему очень сложно понимать Библию буквально. В Бога он верует всей душой и сердцем, однако сомневается во многих учениях церкви – и особенно в буквальном понимании Писания.

Через несколько месяцев Бенедикт Кармайкл стал епископом Рединга, и Росс искренне за него порадовался. Не меньше радовался и год назад, когда Кармайкл, бегло говорящий по-валлийски, написал ему, что переходит на епископский престол в Монмуте.

Вернувшись домой из путешествия к Колодцу, Росс сразу позвонил Кармайклу, с которым не виделся много лет, и попросил о срочной встрече. Два дня спустя он остановил свой темно-серый «Ауди 4» на мощеной парковке перед элегантным каменным особняком в сердце Монмута. День был солнечный и теплый. Росс вышел из машины, с удовольствием потянулся после долгой поездки и направился в дом. После нескольких минут ожидания улыбчивая пожилая секретарша Кармайкла повела его наверх, затем по узкому коридору в небольшой уютный кабинет епископа.

Кармайкл сидел за столом, в расстегнутом черном пиджаке и темно-красной рубашке со стоячим воротничком; на его груди блестел большой золоченый крест. За прошедшие годы он заметно пополнел, волосы поседели и поредели, однако лицо осталось молодым, и в глазах светилась все та же искренность и любовь к жизни.

Он поднялся навстречу гостю и тепло его обнял. Затем они опустились в кресла, секретарша принесла на подносе кофе с печеньем, и некоторое время оба болтали о том о сем, вспоминая старые времена.

– Росс, ты говорил, что у тебя какой-то срочный разговор? – начал наконец Кармайкл. Голос у него был глубокий и теплый – густой баритон, словно созданный для того, чтобы заполнять собой собор, полный молящихся прихожан, или уверенно и бесстрашно отвечать на острые вопросы интервьюера на «Радио-4».

Хантер открыл рюкзак и достал оттуда рукопись Кука.

– Что это? Ты написал книгу?

– Нет. Похоже, эту книгу написал Бог, – ответил Росс.

Кармайкл приподнял брови.

Журналист рассказал ему всю историю – начал со звонка Кука, закончил разговором с Салли Хьюз и посещением Колодца.

Когда он закончил, епископ некоторое время молчал, задумчиво макая печенье в кофе.

– Хм-м… Зная тебя, рискну предположить, что о докторе Куке ты уже разузнал все, что можно?

– Да, и все подтвердилось. Служил в армии, затем преподавал историю искусств в Бирмингемском университете. Там же преподавала его покойная жена Дорин. Единственный сын также служил; был убит «дружественным огнем» в Афганистане. Ни судимостей, ни приводов в полицию – словом, самый обычный человек. В юности играл в шахматы, побеждал в соревнованиях. Помимо своей научной области, интересуется биологией и антропологией. Несколько лет назад опубликовал несколько статей, в которых подвергал сомнению дарвиновскую теорию эволюции и поддерживал Ламарка.

– Ламарка? Жана-Батиста Ламарка?

– Да.

Раскисший кусочек печенья оторвался и пошел на дно чашки. Нахмурившись, епископ выловил его чайной ложечкой и положил на блюдце.

– Любопытно. Ламарк всегда меня интриговал. Возможно, ты знаешь: если Дарвин утверждал, что живые организмы эволюционировали в результате естественного отбора, то Ламарк – что это происходило по необходимости. Что если достать лягушку из воды и заставить жить на суше, то через несколько поколений у нее утратятся перепонки и разовьются подушечки на лапах.

– Но он, как и Дарвин, был деистом – разве не так, Бенедикт?

– Вот с этим я не спешил бы. Если б Ламарк знал о существовании генов, он мог бы сказать: мозг лягушки реформирует ее гены таким образом, что перепонки исчезают, а вместо них появляются подушечки. Однако что – или кто – реформирует лягушачий мозг? Впрочем, насколько я понимаю, не для этого ты сюда приехал. – И, похлопав по объемистой рукописи, епископ спросил с легким сомнением в голосе: – Хочешь, чтобы я это прочел?

Росс покачал головой – и немедленно увидел на лице у собеседника облегчение.

– Нет. Просто хочу узнать твое мнение о том, что я тебе рассказал. Об истории доктора Кука.

– Честно?

– Разумеется! Для того и приехал, чтобы услышать честный ответ.

– Итак, доктор Кук утверждает следующее: с ним связался Бог и сообщил, что хочет восстановить в человечестве веру в себя, дабы увести мир от края пропасти. Для этого Он передал три набора географических координат мест, где якобы можно найти доказательства Его существования. Местонахождение Святого Грааля, еще какого-то важного предмета, имеющего отношение к Иисусу Христу, и место грядущего Второго Пришествия. Верно?

– Все так.

– Это противоречит известной максиме, что доказательство – враг веры. Или же представляет ее в совершенно новом свете.

– Бенедикт, так что ты об этом думаешь?

Епископ на пару секунд прикрыл глаза.

– Откровенно говоря, трех наборов координат для доказательства бытия Божия явно недостаточно. Будь я Господом и желай доказать кому-то свое существование, действовал бы иначе. По крайней мере, лично мне требуется нечто куда более убедительное.

– Любопытно, – ответил Росс. – Несколько дней назад я спросил у своих читателей в соцсетях: что они сочли бы абсолютно убедительным доказательством существования Бога?

– И, должно быть, получил немало интересных ответов? – приподнял бровь Бенедикт.

– Несколько человек заявили, что за один такой вопрос я заслуживаю вечного проклятия. Хотя были и вполне разумные ответы.

– Например?

– Кто-то написал, что хотел бы обнаружить на стене гробницы Христовой выгравированную двойную спираль ДНК. – Он поднял взгляд на Кармайкла.

Того, по-видимому, это не впечатлило.

– Росс, такую штуку очень легко подделать.

– Да, наверное. Еще один предложил решить какую-нибудь из самых известных нерешенных математических задач. Уравнение Янга-Миллса, например, или теорему о пропусках. Или все семь «великих загадок» математики.

– Идея интересная, но скептики не примут и это – отнесут решение за счет продвинутых компьютерных алгоритмов.

Росс улыбнулся.

– Хорошо, а что убедило бы тебя, Бенедикт? Или так: будь ты Богом, желающим убедить мир в своем существовании, что бы сделал ты?

Росс откусил от печенья. На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая только хрустом выпечки. Откинувшись в кресле, епископ задумчиво сплетал и расплетал пальцы.

– Нужно что-то такое, что убедит самых закоренелых атеистов. Такое, чему невозможно придумать объяснение, от чего нельзя просто отмахнуться. Что-то, явно нарушающее физические законы нашей вселенной. Иными словами, чудо. И очень серьезное чудо.

Росс на секунду задумался.

– Например, пройти по воде, аки посуху?

– Мы живем в куда более скептическом мире, чем во времена Иисуса, – ответил Кармайкл. – Большинство из нас видели и Дэвида Блейна, и Динамо, и Дэррена Брауна, и бесчисленное множество других фокусников и иллюзионистов. Здесь нужно что-то очень зрелищное, такое, что увидит весь мир – и от чего нельзя будет ни отмахнуться, ни подобрать этому научное объяснение.

– Например, если солнце взойдет не на востоке, а на западе?

– Да, примерно так.

– Понятно, – ответил Росс. – И что, если кто-то способен совершить такое чудо?

Губы Кармайкла изогнулись в невеселой усмешке.

– Хочешь знать, что я действительно об этом думаю? Без благоглупостей и уверток? Хорошо. Если кто-то заявит, что располагает абсолютным доказательством бытия Божия, и если будет хоть малейшее основание принять слова этого человека всерьез, – его немедленно убьют.

Глава 20

Четверг, 23 февраля

Наверное, это была лишь игра воображения – но Россу показалось, что после этих слов в комнате заметно потемнело. Окно находилось у него за спиной, и ему не хотелось оборачиваться.

– Убьют? – повторил он. – То есть подошлют убийц? Бенедикт, почему ты так думаешь?

Епископ поднял обе ладони.

– Я вовсе не уверен, что абсолютное доказательство Бога – если оно вообще возможно – предотвратит катастрофу и вернет мир на правый путь, как считает доктор Кук. На мой взгляд, результат будет обратным. Подумай о последствиях. Подумай, каким ударом станет это для множества мировых религий. Они погрузятся в хаос. В отчаяние. Много столетий они верили, что только в их религии содержится истинный путь к Богу – и вдруг окажется, что это не так! А как обезумеют фанатики всех конфессий и деноминаций! В какой ужас придут те, у кого с религией связаны серьезные коммерческие интересы! Что произойдет с авраамическими религиями? Какой Бог явит нам свое существование – католический, англиканский, иудейский, исламский? А как насчет индуистов? Сикхов? Найдутся фундаменталисты, которые сочтут все это богохульством и придут в бешенство. Да и воинствующие атеисты будут не слишком-то счастливы, верно?

Росс молча смотрел на него. Кармайкл ответил ему невеселой улыбкой.

– Для множества людей, Росс, это станет катастрофой. Они лишатся и доходов, и положения, и дела жизни.

– Начиная с Ватикана?

– Ватикану придется особенно туго. Они считают себя единственной истинной христианской церковью, – но теперь им придется пойти на что-то из ряда вон выходящее, чтобы утвердить свое первенство. И это еще не всё. Доказательство бытия Божия легитимизирует притязания евреев на Землю обетованную – с огромными последствиями для Палестины и Ирана. Путин в России скрепя сердце терпит церковь как союзницу, однако едва ли допустит резкое увеличение ее влияния и авторитета. Еще тяжелее будет в Китае. Он сейчас борется за звание мировой державы, балансирует на тонкой грани между капиталистическим развитием и сохранением автономии. Официально Китай – страна атеистическая, но в подполье там имеется достаточно крупная церковь. Если подтвердится существование Бога, это перевернет всю систему власти: люди начнут повиноваться прежде всего не земным лидерам, а высшему существу.

Росс молчал, пытаясь переварить услышанное. Хотя внешне он оставался спокоен, внутри все бурлило при мысли о потенциале этой истории – если, конечно, за словами Кука кроется хоть что-то существенное.

А может быть, даже если нет.

– Бенедикт, мне все это и в голову не приходило!.. Да, пожалуй, именно так.

Кармайкл вновь усмехнулся скупой усмешкой. Затем лицо его посерьезнело.

– Многие мировые религии, Росс, это не только системы верований, но и огромные корпорации. И абсолютное доказательство бытия Бога разрушит их бизнес. Множеству людей это вовсе не нужно. Кроме того, стоит учесть и еще один фактор. Очень важный фактор.

Он помолчал, озабоченно покачивая головой. Росс терпеливо ждал.

– Меня смущает, что эта информация была получена через медиума – человека, общающегося с духами. Это сомнительный путь. Что, если мы имеем дело с Антихристом? Библия гласит, что дьявол хитер, он – мастер маскировки. Я ничего не утверждаю, но, могу тебя заверить, множество верующих первым делом подумает об этом. И такой вариант очень опасен.

– Опасен? – повторил Росс, пытаясь уложить в голове все услышанное. – Подожди, Бенедикт, что ты хочешь сказать? Что, возможно, Кук действительно получил послание свыше, только не от Бога, а от Антихриста?

– Из Писания нам известен случай, когда – один раз и в исключительных обстоятельствах – Бог позволил мертвецу общаться с миром живых через медиума. Когда царь Саул обратился к Эндорской волшебнице, ему явился пророк Самуил и предсказал Саулу скорую смерть. Если нынешняя ситуация столь же драматична – а ты утверждаешь, что так, – возможно, Бог снова сделает исключение.

Улыбнувшись, епископ продолжал:

– Я хочу, чтобы ты взглянул на дело с разных сторон и осознал возможные последствия. Такое доказательство бытия Божия, о котором ты говоришь, не объединит мир. И, по моему мнению, вовсе не спасет человечество. Скорее уж вызовет по всей земле еще более страшные потрясения и раздоры, чем сейчас. Мой совет тебе, как старому другу: верни мистеру Куку его рукопись, извинись и скажи, что не участвуешь в этом.

– А как же все, что сказано в Новом Завете о Втором Пришествии?

– В Евангелиях Иисус говорит, что перед Вторым Пришествием явятся лжепророки, начнутся катастрофы, войны, голод, землетрясения, всевозможные бедствия и жестокие гонения. Апостол Иоанн заходит еще дальше: он пишет, что перед пришествием Иисуса должен явиться Антихрист.

– Я не так хорошо помню Библию. Мне казалось, Второе Пришествие произойдет мгновенно: Иисус просто явится, чтобы спасти мир от уничтожения, чтобы судить живых и мертвых, создать новые небеса и новую землю. Разве не так?

– Да, в это верят большинство христиан. Второе Пришествие – событие, веру в которое разделяют и христиане, и мусульмане.

– А иудеи?

– Ортодоксальные иудеи веруют в пришествие Мессии.

– А он – не Иисус?

– Нет, Иисуса они считают лже-Мессией. Но Второе Пришествие не произойдет вот так вдруг, с ясного неба. Многие места в Библии позволяют заключить, что у него будет предтеча, подобно тому, как в первый раз предтечей Иисуса стал Иоанн Креститель. Иудеи верят, что перед Мессией воскреснет пророк Илия и возвестит близость Царства. Иисус тоже говорил о том, что Илия еще вернется на землю.

– Как все это сложно и запутанно! – Росс нахмурился.

– Верно. И неудивительно – ведь речь идет об очень важном событии.

– Бенедикт, а что думаешь о Втором Пришествии ты сам?

Кармайкл снова помолчал. Улыбнулся все той же непроницаемой улыбкой. И после недолгого молчания ответил:

– Росс, я говорю с тобой как друг, озабоченный твоим благополучием. Ты ступаешь на незнакомую тебе почву. Незнакомую и очень опасную. Дело не только в сложности мировых религий, не только в фанатиках, убежденных в истинности исключительно своей веры. Прежде всего религия – это бизнес, огромный и безжалостный. Доказательство бытия Бога серьезно затронет интересы множества людей. Приведу такой пример: допустим, ты торгуешь какими-нибудь шарлатанскими снадобьями, обещая людям исцеление от рака – и вдруг узнаёшь, что вот-вот будет изобретено настоящее лекарство от рака, действительно спасающее людей? И ты не сможешь контролировать его распространение? Что ты сделаешь?

– Неужели, если Иисус Христос действительно вернется, это вызовет такое неприятие?

– Когда мы с тобой познакомились, ты рассказал мне, что прежде был неверующим, но после смерти своего брата-близнеца начал допускать существование чего-то сверхъестественного. Верно?

– Верно.

– Что же, теперь ты готов принять и существование Иисуса?

– Возможно, – ответил Росс. – Думаю, Иисус существовал. Хотя о том, был ли он Сыном Божьим или обычным человеком, я по-прежнему судить не готов.

– Когда он пришел в первый раз – две тысячи лет назад, – его казнили. Думаешь, теперь будет иначе?

– Гарри Кук думает, что да.

– В наши дни, Росс, возвращение Иисуса должно сопровождаться чем-то поистине необыкновенным. Каким-то чудом и знамением, очевидным для всех и каждого – тем, что действительно всех объединит.

– Например?

– Не знаю. Речь идет о чем-то таком, чего никто из нас никогда не видел, что невозможно даже вообразить. Но что это будет – мне неведомо. – И на губах епископа вновь появилась все та же скупая, загадочная улыбка.

Глава 21

Четверг, 23 февраля

Пастор Уэсли Венцеслав постоянно был в разъездах – однако две ночи в неделю старался проводить под крышей дома в «Гефсиманском саду», в частном крыле, где жила его семья. Вот и сейчас он помог Марине выкупать и уложить в постель троих детей – Мэтью, Марка и Рут, восьми, шести и четырех лет, – прочел им на ночь небольшой отрывок из Нового Завета, а затем преклонил вместе с ними колени и произнес молитву о том, чтобы Бог помог им быть хорошими людьми и осыпал своими неисчислимыми благословениями.

Затем Уэсли обычно ужинал вместе с женой. Еда готовилась на личной кухне Венцеслава под руководством шеф-повара, на стол подавал вышколенный и невозмутимый дворецкий. Начинали Уэсли и его жена с бокала «Крюга», продолжали красным или белым вином – в зависимости от того, подавалось ли на стол мясо или рыба. После ужина пастор удалялся к себе в кабинет, чтобы просмотреть отчеты о финансовых поступлениях из церквей, о том, как продаются его книги и символика, о прибыли от телефонной службы и интернет-службы «молитв по запросу» и о прочих источниках доходов.

Проверка доходов превратилась у пастора в ежевечерний ритуал; даже вдали от дома этот ритуал он не пропускал никогда.

Ничего Уэсли Венцеслав так не боялся, как снова стать бедным.

Отца он не знал – тот бросил мать беременной. Дни и ночи мать мыла полы, чтобы на столе в доме была хоть какая-то еда, а на скудные излишки покупала лотерейные билеты – и страстно надеялась выиграть. Мать была глубоко религиозна, и почти все воскресные дни они сыном проводили в церкви. Она предпочитала англиканскую церковь, а на бодрых улыбчивых евангелистов смотрела с подозрением – хоть маленькому мальчику они и казались гораздо привлекательнее. В доме не было телевизора, не было книг, кроме Библии и комментариев к ней: вся прочая литература, по мнению матери, была полна мирских соблазнов. Мальчик быстро научился читать и, сидя вечерами один, прочел от корки до корки всю Библию – больше дома заняться было нечем. Библейские истории завораживали его, но и пугали.

Из Священного Писания он вынес прежде всего, что ветхозаветный Бог – существо на редкость злобное. Мальчику он казался каким-то маньяком, одержимым властью. Поклоняйся ему – или умрешь; принеси ему в жертву сына, чтобы доказать свою преданность; а в награду за все свои старания дождешься лишь того, что Бог отнимет у тебя все, как у Иова, жестоко накажет ни за что – лишь потому, что заключил пари с Сатаной.

Может быть, это и справедливо, размышлял мальчик. В конце концов, Бог создал мир – значит, вправе делать с ним все, что пожелает. И приходить в ярость, если что-то в мире его не устраивает.

В то время мальчик и представить не мог, что знание Библии в будущем сослужит ему хорошую службу.

В детстве, кроме Священного Писания, его увлекали две вещи: автомобили и музыка, особенно регги. Больше всего он любил Боба Марли и группу «Уэйлерс». Однако радиоприемника в доме тоже не было, и послушать музыку удавалось только в школе, по приемнику друга.

До машин добраться было попроще. Жили они на первом этаже, в южном конце одной из крупных брайтонских улиц, Олд-Шорхэм-роуд, в тесной квартирке, битком набитой статуэтками святых, иконками и прочими религиозными мелочами. Трижды в день – в шесть утра, двенадцать дня и в шесть вечера – звонил будильник, призывая к молитве. Мальчик часами стоял у окна, глядя на проносящиеся мимо машины, и грезил наяву. Грезил о будущем, когда сам сядет за руль «Порше», «Ламборгини», «Феррари» или «Астон Мартина».

О каждой модели он знал все: цену, максимальную скорость, расход бензина, вместимость бензобака.

Когда ему исполнилось четырнадцать, матери наконец повезло: она выиграла в лотерею. И выиграла немало! Домой пришла, пошатываясь, как пьяная, с остекленевшими от восторга глазами, выхватила из сумочки пачку денег и рассыпала их по полу в прихожей, словно конфетти.

«Это чудо! – твердила она. – Чудо Божье! Сам Господь подтолкнул меня купить билет! И знаете, зачем? Чтобы я наконец-то смогла порадовать своего дорогого мальчика, вознаградить его за все эти годы, когда даже Рождество проходило почти без угощения и без подарков». Да, мол, Бог так и сказал ей во сне: выиграешь – обязательно повези сына в «Диснейуорлд»! Поначалу она сомневалась: все-таки «Диснейуорлд» – место безбожное и полное соблазнов; однако Он настаивал, и не могла же она спорить с Господом!

В общем, когда начались летние каникулы, они полетели в Орландо. В самолете показывали кино на миниатюрных экранах, встроенных в спинки сидений, но мама не разрешила сыну смотреть. Вместо этого дала в руки Библию и велела: читай и молись, благодари Бога и Пресвятую Деву за их щедрый дар. Мысли мальчика блуждали. Даже больше, чем «Диснейуорлд», он мечтал увидеть своими глазами американские машины. Отвлекало его и кино на экране у соседа. Наушников мальчик не надевал, так что не мог слышать, что происходит в фильме, зато хорошо видел героиню то в ночной рубашке, то в купальнике, едва прикрывающем огромные груди. От нее невозможно было оторвать взгляд. Как ни стыдился мальчик, зрелище это страшно возбуждало – и он был рад, что Библия на коленях прикрывала заметную выпуклость у него в штанах.

В такси по пути из аэропорта он прилип к окну, пожирая глазами блестящие на солнце легковые автомобили и грузовики. Особенно интересовали его автомобили с мощными двигателями: «Камаро», «Корветы», «Мустанги» и «Файербёрды», а также массивные и мощные грузовики, прежде всего «Мэки». В первый раз он своими глазами видел «Мэки» – и пожирал их взглядом, счастливо улыбаясь при виде огромных рожков или маскотов, которыми иные водители украшали своих железных коней.

В отеле он стоял рядом с матерью у конторки, терпеливо ожидая, пока она предъявит паспорта и тщательно выведет их имена: Мэриголд Смит и Томас Смит (да, в то время он еще не был Уэсли Венцеславом!). Мимо прошел коридорный в униформе, толкая перед собой блестящую тележку с чемоданами. Томас рассчитывал, что и их чемоданы поедут наверх на тележке, но мама ответила портье: «Нет, спасибо, не надо». А сыну, недоуменно взглянувшему на нее, прошептала:

– Вот еще, ему придется чаевые давать!

Слово «чаевые» она произнесла с таким ужасом, словно речь шла о взятке Сатане.

Томас с нетерпением ждал завтрашнего похода в «Диснейуорлд» и аттракционов, которыми потом можно будет похвастаться перед одноклассниками. Однако у матери были другие планы. Прежде всего – церковь, где они испросят у Бога прощения за то, что решились отдыхать и развлекаться.

– Вы не подскажете нам, где здесь можно помолиться? – поинтересовалась она у портье. – Может быть, где-нибудь неподалеку есть англиканская церковь?

Портье – высокий мужчина в черном костюме – улыбнулся.

– О, вы приехали как раз вовремя! Завтра на городском стадионе Орландо выступает сам пастор Дрю Дуэйн!

– Дрю Дуэйн? – Мать нахмурилась.

– Да, и должен сказать вам, это что-то особенное! Если вы его еще не видели, не упустите свой шанс!

– А он англиканин?

– Не могу сказать, мэм. Но, поверьте, это что-то особенное! Лучший проповедник, какого я слышал! Люди толпами на него бегут! Стадион у нас на восемнадцать тысяч мест, и все билеты уже распроданы. Впрочем, может быть, я смогу добыть для вас парочку… Понимаете меня?

– Что ж, – поколебавшись, заметила мать, – в конце концов, мы приехали сюда за новыми впечатлениями. – Она повернулась к сыну. – Что скажешь? Посмотрим, как молятся в Америке?

Мальчик с сомнением кивнул.

– Ладно. Если мы один раз на отдыхе из любопытства сходим в другую церковь, думаю, Господь простит.

– Разумеется! Вы не пожалеете! Я и сам там буду.

Мать открыла кошелек и протянула портье десятидолларовую бумажку.

– Хвала Господу! – проговорила она.

– Сердечно благодарю вас, мэм. – Он ловко сунул деньги в карман. – Билеты принесут вам в номер. Хвала Господу!

На следующий день с утра они отправились в «Диснейуорлд», где, отстояв длинные очереди, Томасу удалось посетить несколько аттракционов, поговорить с Дональдом Даком, Микки Маусом и Плуто. Затем, в два часа дня, перекусив гамбургерами, они поехали на такси на стадион. Хотя пастор Дрю Дуэйн начинал проповедь в шесть вечера, мать сказала, что нужно прийти пораньше и занять места поближе к сцене. Иначе великий проповедник их не увидит, а значит, не увидит и Бог.

Они сели в десятом ряду. Дрю Дуэйн появился уже ближе к семи. В благоговейном трепете Томас следил на огромном экране, как пастор подъезжает к стадиону на белоснежном «Роллс-Ройсе», как хор девушек приветственно машет ему плакатами и флагами и распевает гимн: «О том, что случилось давным-давно…»

Евангелист вышел из машины – и воздух сотрясли приветственные крики. Огромный стадион, встав в едином порыве, вопил и аплодировал, приветствуя Дрю Дуэйна, словно Бога, сошедшего с небес.

Ничего подобного юный Томас прежде не видел. Все это поразило его, а более всего поразил белый «Роллс-Ройс».

В этот миг он понял, зачем живет. Цель его жизни – иметь такую же машину.

Глава 22

Четверг, 23 февраля

Дорога домой была долгой и унылой. Последние два часа Росс провел в пробках: плелся с черепашьей скоростью в темноте, под моросящим дождем. Чертовски устал – и от долгой дороги, и от неотступно жужжащих в голове мыслей.

После разговора с Бенедиктом Кармайклом ему было о чем подумать.

Имоджен лежала на диване перед телевизором, черпая ложечкой из банки мороженое с ирисками – в последнее время она могла есть его в любых количествах. Монти сидел рядом, высунув язык, обливаясь слюной и не сводя глаз с хозяйки.

Росс наклонился и поцеловал жену.

– Ну, как дела?

Взяв пульт, она включила паузу.

– Так себе. На работу сегодня не пошла – очень уж тошнило с утра. Поработала из дома. Вечером стало легче. А у тебя как?

– О, у меня был интересный день!

– Повезло, значит… Кстати, я, раз уж осталась дома, приготовила ужин. Может, за едой все и расскажешь?

– Дай мне полчаса. Хочу кое-что уточнить, пока в голове еще свежо, а потом все тебе расскажу. – Он взглянул на экран с застывшей картинкой. – А что это ты смотришь?

– Старый эпизод «Фрейзера»[4]. Помнишь, тот, с братом, забавный такой?

Росс зашел на кухню, быстро сварил себе кофе и пошел с чашкой наверх.

Как обычно, его ждали десятки электронных писем. Ничего срочного или особо интересного. Отхлебнув кофе, он вернулся мыслями к сегодняшнему разговору с епископом.

«Откровенно говоря, трех наборов координат для доказательства бытия Божия явно недостаточно… Что-то, явно нарушающее физические законы нашей вселенной. Иными словами, чудо».

Что ж, в этом определенно есть смысл.

«Доказательство – враг веры».

Тезис не новый. Росс где-то уже это слышал – и пожимал плечами, не в силах понять логику. Хотя, конечно, для церквей любых деноминаций это отличный аргумент против сомневающихся: «Хочешь доказательств? Да у тебя просто мало веры!» Однако, если верить Куку, недостаток веры и есть причина, по которой Бог решил выйти на связь с человечеством. И предоставить ему доказательство своего существования.

Росс набрал в поисковике фразу «Доказательство – враг веры».

Первой выскочила точная цитата за авторством Томаса Джефферсона. Второй – цитата из Анаис Нин: «Слепо принимая религию, политическую систему, литературную догму, мы превращаемся в автоматы. Перестаем расти».

Росс попробовал другой поисковик – и обнаружил цитату из Генри Адамса, философа XVIII века: «Даже богословы, причем богословы величайшие, даже сам святой Фома Аквинский, не полагались на одну лишь веру, рассуждая о бытии Божьем».

Фома Аквинский, богослов и философ, умерший в 1274 году, говорил, однако, нечто иное. «Тому, у кого есть вера, – писал он, – не нужны никакие объяснения. Для того, у кого веры нет, никакие объяснения невозможны».

Имя Фомы Аквинского Россу было знакомо. Он даже пытался вникнуть в его учение – тогда, много лет назад, после смерти Рикки, когда отчаянно искал объяснений тому, что произошло с ним в спортзале.