Слой Ноль Прошкин Евгений

Глава 22

– Глыбова Екатерина Михайловна, – назвал Виктор. – До замужества Затонова. Корзуну она землячка и ровесница.

– Ну, видишь! – воскликнул Шибанов. – Раз плюнуть!

Мухин не стал говорить, что прежде чем ему удалось «плюнуть», он хлебнул дерьма от тещи, покрутился рядом с бомбой, которая спустя минуту разметала в брызги двадцать человек, потом был обстрелян теми, кого по случайности не разметало, потом бился в летящей тачке, как горошина в погремушке, а потом еще ехал в лес принимать смерть от какого-то Медведя. Обо всем этом Виктор решил умолчать. Вслух же он сказал:

– Информация от ментов пришла. Сами-то вы чего?.. Вы же круче. Не смогли?

– Значит, не смогли, – раздосадованно буркнул Председатель. – Здесь ни архивов, ни порядка… Ничего уже не осталось!.. Знаешь, что, Витька… – произнес он вдруг ласково и слегка удивленно. – У меня ведь к тебе еще одна просьбочка имеется…

Мухин угрюмо рассмеялся.

– Маленькая, Витя. Во-от такая, – Шибанов показал какую-то козявку на кончике ногтя.

– С заусенцами надо к маникюрше обращаться. У вас сначала «маленькая просьбочка», через полчаса выясняется, что это срочно, к вечеру это уже приказ, а на утро – расстрел за невыполнение.

– То-то я смотрю – ты весь расстрелянный! Заматерел, Витя… В креслице президентском покачался, да? Ну и как?.. Удобно?

– Мне понравилось, – признался Виктор. – Этот Шуст, он хоть и на протезе, и пить не умеет, зато сам себе хозяин. Когда в тот слой перекинемся, я, пожалуй, в Америке и пропишусь. Политического убежища просить у вас не буду.

– А мы тебе и не дали бы, – ответил Шибанов. – Зачем тебе убежище? Человек на своем месте… Живи, работай!

– На вас?

Председатель лукаво погрозил пальчиком и хлопнул его по плечу. Виктор хотел увернуться, но вспомнил, что рука сейчас болит не у него, а у ботаника.

– Лучше расскажите, что по нашему делу известно.

– Ты про бункер?.. – Шибанов опять помрачнел и сдвинул брови так, точно хотел за ними спрятаться. – Идет дело, идет потихоньку…

– То есть ни хрена.

– Ни хрена, – согласился он и, кажется, испытал от этого облегчение. – Сработали не местные. Понимаешь, взрыв дома – это не карманная кража. Здесь и разведка, и планирование, и сбор устройства, и закладка… Транспорт, наблюдение, склад, опять же. Правильный теракт – это целое предприятие, почти как «День города», или кинофестиваль какой-нибудь. Уйма народу, неизбежные засветки, вонь на всю округу…

– Вони не было, – догадался Мухин.

– Да не о том речь… Есть у нас хорошая спецура, чего скрывать. Надо – с президента в Кремле трусы снимут, никто и не заметит. Могла, конечно, и она… Но только теоретически, – уверенно добавил Шибанов. – И вообще, это были не диверсанты. И не террористы даже.

– Школьники, – с издевкой произнес Виктор. – Юные следопыты.

– Установили мы и взрывное устройство, и вещество, – сказал Председатель, глядя куда-то в угол. – Машинка простая. До смешного простая: наручные часы и китайский приемник.

– А вещество, значит, сложное, – предположил он.

– Вещество еще проще. Я в Моссад запрос посылал, полуофициальный. Там много наших, и картотека по взрывам у них самая богатая. Географическое положение обязывает…

– Так если вещество простое?..

– Простое, – подтвердил Шибанов. – Но его даже в Моссаде не знают. Получить его стало возможным буквально на днях. Раньше не было технологии. Наши химики, когда формулу раскололи, чуть с ума не посходили. Там восьмой класс средней школы. Потому и кололи долго, что поверить не могли. Но в обычных условиях это вещество создать нельзя, а «необычные» здесь появились только в пятницу. А в субботу уже рвануло…

– «Здесь»?..

– В этом слое. Премьер-министр не удержался, от счастья дал материалы на телевидение. Я ему не советовал… Очень не советовал. Ну как же! «Революция в нефтяной промышленности!.. Прорыв в новую эру!..» – передразнил Шибанов. – Вот и рвемся теперь…

– Подождите-ка… это не с нефтью связано?

– Смотрел новости-то? Во-о… Взрывчатку из бензина получили, причем не из самого качественного. А мощность… Ты ее видел.

Виктор не понял, зачем Шибанову понадобилось это говорить – про то, что его засекли на развалинах бункера. Он прекрасно знал, что за ним следят, и Председатель в свою очередь не сомневался, что Мухин знает. И уточнять здесь было нечего. Обоих это положение устраивало, вернее, ни у кого не было выбора, что в принципе почти не отличалось.

– Информацию по технологии мы сейчас секретим, – сказал Шибанов. – Поздновато, конечно… Много чего утекло. Очень уж большой интерес был в обществе.

«Похоже, эта технология дорогого стоит, если Ренат за нее убил Люду, – подумал Мухин. – Да, кстати, Ренат ведь так ничего и не выяснил, он до этого Пушина и добраться-то не успел… А Люда – успела».

– Тогда тем более странно… – проговорил Виктор. – Было все благополучно – мы сидели в подвале. Нависла опасность – живем в городе, в обыкновенном доме. Тачку мне дали. Спасибо, я рад, но…

– Опасаешься, – закончил за него Шибанов. – Напрасно. Опасаться нам нечего – ни тебе, ни мне, ни всем остальным. Никто нас и пальцем не тронет… – он отвлекся на звонок и, послушав, отключил трубку. – Они нас не тронут. Пока команды соответствующей не получат.

– А когда получат, тогда?..

– Будем надеяться, все произойдет быстро и безболезненно.

– Это вы говорите?! Председатель КГБ?!

– Потому и говорю, что в этих делах слегка ориентируюсь. Исполнение у них на высшем уровне. Судя по технике, они могут собрать взрывное устройство за пятнадцать минут из любых подручных средств. В каждой квартире найдутся и паяльник, и часы, и телевизор. Провод подойдет телефонный, обычая «лапша», батарейки можно использовать даже сдохшие… Да ты что насупился-то? Витя! Прекрати паниковать. Живы будем – не помрем, а помрем – один черт, будем живы, такая уж наша доля! – Шибанов сделал руками быстрое движение, будто захлопывал книгу со страшной сказкой. – Отдыхай, Витя. Трудная, наверно, ходка была. Подзадержался, к тому же… – добавил он как бы между прочим.

– Не мог вернуться. Штаны за ветку зацепились.

– Взрослеешь… – заметил Председатель. – Отдыхай, я зайду еще.

– Буду счастлив…

Мухин приблизился к окну и провел по прохладному стеклу кончиками пальцев. От дома, поддерживая провисшие нити тросов, уходили четыре опоры ЛЭП. Виктор попытался разглядеть пятую и шестую, но для этого пришлось бы подняться на крышу. С другого края опору тоже было не видно – линия поворачивала, огибая здание слева.

Они с Людмилой жили в разных домах. Возможно, эти дома располагались по соседству, возможно – в противоположных концах Москвы. И квартиры, и целые этажи Шибанов через свою контору мог арендовать сотнями.

Постояв у окна еще с минуту и не найдя ни пятой опоры, ни пруда, Виктор направился к выходу.

Серый «Ауди», надраенный до хамского блеска, он обнаружил на том же месте. Мухин завел мотор, посмотрел в зеркальце и, снова никого не приметив, поехал в бар.

«Действительно, лучше уж быстро, – невольно подумал он. – Умереть так, чтоб ничего не почувствовать, а когда почувствовать – понять, что бояться уже поздно».

Горби, как и вчера, отирался возле сортира. На вкус Мухина, в зале было симпатичней, да и клиенты, прикормленные предшественником Лапой, привыкли заглядывать за наркотой в угловую кабину. Впрочем, у Горби, наверное, были свои резоны. А может, ему просто нравился запах…

– Есть? – спросил Виктор, не здороваясь.

– А, это ты, гурман? Есть, конечно.

Мухин протянул ему стодолларовую купюру.

– Тут, слышь, такие дела… – замялся Горби.

– Сколько?

– Двести. Или, если хочешь, я тебе полтинник из аванса верну.

Виктор молча достал еще одну сотню и вручил дилеру.

– Больно уникальная твоя отрава, – пояснил Горби, пряча деньги. – Ты в следующий раз заранее спрашивай, тогда дешевле будет.

– Цена не парит, – заявил Мухин. – Я на гособеспечении. Где отрава-то?

– Наверху получишь.

– Где наверху?

– Ты же сам все знаешь, гурман. Где раньше Лапа тусовался.

Поднявшись по лестнице, Виктор заглянул за портьеры. Вокруг стола на П-образном диване сидели малолетние гетеры.

– Кто главный? – поинтересовался он.

– Это тебе цикломезотрамин? Держи.

По столу запустили плоскую упаковку с какой-то надписью по-испански. Мухин поймал коробочку и, хотя вовсе не собирался выпендриваться, ловко подкинул ее в воздухе.

– А я эту бяку еще не пробовала, – со значением произнесла рыжая, лет четырнадцати, в черных шортах и рваных сетчатых чулках.

– И не надо, – ответил Виктор. – От этой бяки грудь отвисает.

– Главное, молодой человек, чтоб у вас ничего не отвисло, – парировала рыжая.

Мухин скривил губы и, не найдя, что сказать, пошел к стойке.

– Ой, приветик! – бросила ему пробегавшая мимо официантка.

– Приветик-приветик! – обрадовался он. – Как тут у вас?.. Успокоилось?

– Да у нас все нормально.

– Водки бутылку! – крикнул Виктор бармену. – Горби этот ваш… – сказал он официантке. – Мутный он какой-то.

– Да ты что?! Горби такая ласточка! Он мне утром пыхнуть дал. Просто так, без денег и услуг всяких… Слушай, у него такая трава!.. У Лапы такой никогда не было.

– Ну вот, а ты переживала…

Мухин взял бутылку и, расплатившись, вышел на улицу. Кинув водку на пустое сидение, он выехал со стоянки и вдруг обнаружил, что едет к старому бункеру. Сообразив, что ничего кроме вчерашней груды мусора он там не увидит, Виктор перестроился в правый ряд и повернул к своему дому.

Возле парадного, перекрыв, торчал грузовик с подъемной платформой. Рабочие в синих комбинезонах наклеивали поверх «Школы снайперов в Измайлове» новый плакат, с которого Мухину улыбались три девицы: классическая дура-блондинка, классическая стерва-брюнетка и еще не приевшаяся, но давно вошедшая в обиход некая экстремальная чувиха с наколотыми на бритом черепе «траблс» и с кольцами в сосках. Блондинка и брюнетка, стоявшие от нее по бокам, тоже были голые – в распахнутых черных плащах с ненадетыми капюшонами. Каждая модель держала в руке сияющую, идеально заточенную косу. Слоган на уровне красивых плоских животов призывал:

«Выбери свою Смерть».

Ниже и чуть помельче было написано:

«Независимая ассоциация «Дело Врачей».

Еще ниже, там, где плащи все-таки что-то прикрывали, шла третья строка:

«Все услуги сертифицированы. Методика…»

Рабочие, выгоняя из-под бумаги воздух, разглаживали последний фрагмент плаката, и Виктор, подождав секунду, дочитал до конца:

«…одобрена Минздравом РФ».

– Сейчас, сейчас! – крикнул водитель. – Сейчас освободим, нам не много осталось!

– Да не суетись ты, – расслабленно произнес Мухин. – Двигатель торговли, я понимаю… Только вы ведь совсем недавно другую сюда лепили? Неделя еще не прошла.

– Нам-то что? Люди подневольные. Начальство решает, а мы клеим. Место здесь хорошее, его с проспекта видно. На этот щит, верите, очередь занимают!

– А эти, значит, без очереди влезли…

– Выходит, так, – равнодушно отозвался водитель. – Клеим… Была б работа!

Вскоре грузовик отъехал, и Виктор, поставив машину у самого подъезда, поднялся к себе в квартиру.

Прежде всего он удивился отсутствию пыли. Потом посчитал по пальцам и выяснил, что не был дома всего-то пять дней. А казалось – вечность… Дерево, по представлениям Мухина, должно было окаменеть, а ткань осыпаться серым прахом.

За последние пять суток Виктор прожил шесть жизней. Из этих шести параллельных жизней три уже закончились, а еще три продолжались – и с ним, и без него. Остановившись, как в гостях, между водяным матрасом и душем, он отчего-то их вспомнил, сразу всех: застреленного Суку, сгоревшего в ядерном взрыве дилера Вика, замещенного фантаста, хромого Дядю Шуста, несчастного ботаника, а также юного Витю Мухина, которому удалось-таки стать мужчиной. С каждым из них он провел всего несколько часов, но испытать успел столько, что теперь, увидев прожженную занавеску с Дастином Хоффманом, даже не усмехнулся.

Капли на шторке высохли и превратились в белесые точки. Больше здесь ничего не изменилось. Мухин пришел туда же, откуда уходил в четверг, но за эти пять дней квартира стала совсем чужой. И он не был уверен, что когда-нибудь вернется сюда еще раз.

Опустив грохочущие рольставни, Виктор закрыл замок и через минуту уже забыл, куда сунул ключ. Он ехал домой – в общежитие для умерших, в квартиру-лабиринт для тех, кто давно перепутал мир «этот» и миллион миров «иных».

Ремонт здания на проспекте генерала Власова спорился: по строительным лесам шастали люди в оранжевых касках, в окнах, разбрасывая горящие брызги, сверкала сварка, собранный прямо на крыше кран без перерыва тягал поддоны с кирпичом.

Поверх зеленой сетки на уровне третьего этажа появились новые плакаты. Рядом с первым, самым старым, – «Реконструкция ведется по заказу Акционерного Коммерческого Банка БОРЗ (Ичкерия)» Мухин узрел изображение той самой «экстремальной телки», что вместе с подругами висела у подъезда. Здесь она находилась в одиночестве и была взята крупно, – Виктор даже через дорогу разглядел золотую «штангу» у нее в пупке и пару незначительных родинок. Как опытный потребитель он предположил, что где-нибудь неподалеку встретит и двух ее подруг – тоже увеличенных. И действительно, метров через двести Мухину попалась «блонди». У нее были идеальные зубы и неправдоподобно голубые глаза, а капюшон она накинула на голову, из-за чего образ смерти стал еще более привлекательным. В нижней части щита, заслоняя буквой «р» то, что всем как раз-таки хотелось увидеть, стояла тривиальная фраза:

«Выбери меня».

Здесь также говорилось о неких услугах – не просто сертифицированных, а еще и одобренных самим Минздравом. Безусловно, речь шла о чем-то весьма полезном, правда, Мухин так и не понял, о чем.

На следующем светофоре ему пришлось затормозить, и он заметил новую перетяжку:

«ДЕЛО Правое? ДЕЛО Левое? ДЕЛО Красное? ДЕЛО Белое? Выбери СВОЕ! ДЕЛО Врачей, независимая ассоциация».

Виктору еще не раз попадалась эта реклама, но он на нее больше не смотрел. Лишь однажды, снова остановившись у светофора, он отвлекся на третью модель из компании Смертей. Брюнетка-вамп показалась Мухину особенно хорошенькой. Возможно, потому, что она слегка смахивала на Люду.

Когда он приехал, большая часть команды, как всегда, лежала в трансе. Удивительно: капсула действовала всего четыре часа, и две штуки подряд кроме Сапера никто не принимал, но всякий раз, находясь в сознании, Виктор почти никого не видел.

Зайдя на кухню, он застал Константина, складывающего длинный комбинированный бутерброд.

– Давно в чувстве? – поинтересовался Мухин.

– Завтракаю, – деловито ответил тот, бросая взгляд на часы.

Виктор тоже по инерции покосился – на часах было пять вечера. Ни тот, ни другой не удивились

– Сегодня просто поспал, – сказал Костя, откусывая со стороны горбушки. – Решил выходной себе сделать, а то мозги уже плавятся. Садись, чего стоишь? Чайник горячий.

Мухин скромно склонил голову набок и выставил на стол литровую бутылку водки.

– О-о! – Костя весь зарумянился. – Шкандаль будет большой…

– Нет, – ответил Виктор.

– Почему это?

– А мы ее выпьем. Тару – в окно.

– Здесь окна глухие.

– Тогда охране подсунем.

– Так угощать же придется…

– Так угостим!

– А чего сидим-то?! – Константин вскочил и достал из шкафчика две широкие чайные чашки. – Макаров, пес, все стаканы своими соками измазал. А водка-то теплая… – огорчился он. – В морозилочку?

– Люди могут скоро проснуться.

– Люди-то?.. Вообще, да, скоро вставать начнут. Ладно, она ведь все равно внутри нагреется!

– Трезвый подход, – оценил Мухин. – Лей.

Техника употребления теплой водки полностью совпадала с техникой поедания супа в студенческой столовой: быстро проглотить, не фиксируя ощущений.

– Во, блин, чего вспомнил!.. – озадаченно сказал Виктор, зажевывая кружочком копченой колбасы.

– Чего? – вяло осведомился Костя.

– Как в институте учился.

– Ну и что?

– Да не я учился-то. Ботаник.

– А-а… тоже бывает. Я предпочитаю баб вспоминать. У-ух, сколько у меня их было, если по всем жизням-то собрать!

Мухин отщипнул от батона и вновь наполнил чашки. В голове родилось продолжение: «Кстати, о бабах…», но он его отверг. Тост вроде «Ну, тогда за баб!» тоже не годился. После второй обжигающей горло «сотки» Виктор пришел к выводу, что темнить не обязательно.

– Где Людмила? – спросил он без предисловий.

– Тебе какое дело… – не агрессивно, но твердо сказал Константин. Кажется, он давно ждал этого вопроса.

– Беспокоюсь я за нее.

– А ты, Витя, не беспокойся. Я наливаю?

– Ну так а чего она тут стоит?

Костя плеснул по неполной, и они, снова не чокнувшись, выпили.

– Ты мне дипломатию не разводи, – молвил Мухин, отдышавшись. – Я хочу знать, где Людмила.

– Болеет она. Доволен?

– Чем это я могу быть доволен? Курить у тебя есть? Ах, да, не куришь… Чем она болеет-то?

– Ногу сломала, – ответил Костя, опять доливая.

– Ага… и что, сильно сломала?

– Как их ломают, ноги? Сломала, и все.

– Ты к ней хоть заходишь?

– А как же…

Мухин поболтал чашку, словно в ней был хороший коньяк.

– Часто заходишь?

– Ежедневно. Слушай, ты!.. – обозлился Костя. – О ней есть кому позаботиться, понял? И не лезь.

– Ну, выпьем тогда.

– Это да… конечно…

Закусив, Виктор прищурился и глянул на бутылку – оставалось около трети. Он снова налил и снова прищурился. Примерно одна пятая.

– Что-то она быстро кончается… – пожаловался он.

– Выдыхается, наверное, – предположил Костя.

– А у меня к тебе еще одна тема есть.

– Ну, давай…

– Ты когда меня убивал… по слоям…

– Было дело. Ты же не в обиде?

– Не-е… Я про другое хочу узнать. Вот все эти слои, где ты меня нашел… они какие?

– Разные… – Константин пожал плечами.

– Ясно… Нет… Не было ли среди них э-э… – Виктор потер ладони и уронил руки на стол. Формулировать становилось все труднее. – Ну-у… Один из этих слоев… он особенный, понимаешь? Он должен чем-то отличаться.

Костя уставился на чашку, при этом трудно было сказать, что он делает, – вспоминает, думает о водке или собирается уснуть.

– Ну! – он вздрогнул, будто куда-то проваливаясь. – Был, да. Только я его плохо запомнил… Странный… Я таких мест больше не видел.

– Во! Я ведь тоже его не помню! Это о чем-то говорит!..

– О том, что склероз начинается, – ответил Константин. – Мозги от этой кутерьмы набекрень…

– О мозгах после расскажешь. Давай про тот слой. Чего ты там странного нашел?

– Все… – проронил Костя. – Не, лучше я тебе его покажу. Сам и увидишь.

– Дурень, как я его увижу?! Ты ведь меня там убил!

– А вот там-то как раз и нет. Везде тебя чикнул, а там… Это и есть твоя родина, так что, выходит, в остальных слоях я тебя зря чикал. В остальных отражения были. Но ты ж не в обиде!..

– Не-е!.. Значит, на родине я живой… живой… – пробормотал Мухин. – Я живой… в нулевом слое. Я там есть… живой!

– Напугал я тебя здорово. Ты у нас парень пугливый… Я нож достал и сделал вид, что ребят твоих порезать собираюсь.

– Каких еще ребят?

– Детей. Чтоб ты на меня бросился. Я бы тебя тогда и поймал – боковым справа под ребра, потом вот так до середины, и наверх, через желудок, к солнечному сплетению… – Костя вилкой изобразил, как следует вспарывать живот. – А ты не бросился никуда. Пукнул громко, мне аж перед твоей женой неудобно стало. И с копыт… А потом ты в следующем слое уже объявился. Там я тебя легко достал. А потом еще один был, я за десять минут до бомбардировки пришел.

– С топором? Это я уже помню… Так ты уверен, что оболочка на родине не умерла? Может, инфаркт?..

– Покажу его когда-нибудь, раз тебе так интересно.

– Обещай! – потребовал Виктор.

– Чес-слово. Водка переварится, и сходишь, проведаешь.

Мухину казалось, что он уже протрезвел – от счастья и невозможности поверить в такую удачу. Он бы и не поверил – если б не пережил похожую историю. Когда Петр тыкал пистолетом ботанику в нос, тот тоже перекинулся, и умирать ему для этого не понадобилось. Виктор прошел через ботаника транзитом, и оболочка не пострадала. Почему бы не допустить, что подобное случалось с ним и раньше?.. Итак, искать нулевой слой уже не надо, Костя отведет его туда за ручку. Останется лишь вопрос о машине-аппарате-приборе, или как его там… Но в сравнении с поисками слоя это мелочь. Можно воспользоваться отражением, которое стало президентом России. Ему это раз плюнуть…

Виктор заметил, что повторяет слова Шибанова, и поделил по чашкам последние сто грамм. Он как раз переставил бутылку под стол, когда на кухне появился Макаров.

– На тебя не рассчитывали, – сказал ему Константин. – Ты здоровьем увлекаешься.

– Увлекаюсь, – с достоинством подтвердил Макаров.

– Для человека, в которого недавно стреляли из гранатомета, – увлечение в самый раз…

– Жив, и хорошо.

– А еще, говорят, в тебя снайпер стрелял. Говорят, воротник на пиджаке оттяпал…

– На рубашке, – поправил Макаров, доставая из холодильника пакет с мытой морковкой.

– Был воротник обычный, получилась «стойка», да? – Константин пьяно ухмыльнулся.

– Да, вроде того…

– Так это… Слушай, миллионер, там, может, не киллер был, а твой стилист? На камеру это дело не засняли? Зря. Вот Витьку надо было позвать, он бы тебя в лучшем виде…

– Я за славой не гонюсь, – сказал Макаров хладнокровно.

– Ну да… Ты в теньке любишь, среди народа… Вот на гэбэшной хате засел, с простыми перекинутыми. Не гнушаешься!