Белый огонь Пехов Алексей

Глава 35

В гостиной своего дома в «Высотах», где в камине горели кедровые поленья, Бетти Браун Кермоуд повесила трубку антикварного телефона. Несколько минут она сидела не двигаясь, глядя через панорамное окно на горы и обдумывая возникшую проблему. Ее зять Генри Монтебелло сидел в старинном кресле по другую сторону камина. На нем был костюм-тройка, белоснежная рубашка оттеняла галстук-бабочку ручной вязки с рисунком в «индийский огурец». С видом скучающего патриция Монтебелло рассматривал свои ногти. Сквозь окно внутрь проникали слабые солнечные лучи.

Кермоуд обдумывала проблему еще около минуты, потом снова взяла трубку и набрала номер Даниэля Стаффорда.

– Привет еще раз, моя дорогая, – раздался суховатый иронический голос.

Кермоуд не очень любила говорить со своим братом Даниэлем, но такие понятия, как «любовь» или «беспокойство», не играли никакой роли в тех узах, что объединяли семейство Стаффорд. Это были денежные узы, и они-то и определяли все семейные отношения. Поскольку Даниэль был не только главой семейного траста Стаффордов с активами в два миллиарда долларов, но и одним из двух управляющих партнеров семейной инвестиционной компании, управлявшей активами в шестнадцать миллиардов долларов, миссис Кермоуд считала его близким человеком. Очень близким. Ей никогда не приходило в голову спросить себя, любит она этого человека или нет.

– Ты говоришь со мной по громкой связи? – спросил Стаффорд.

– Здесь рядом Генри, – ответила Кермоуд и, помолчав, продолжила: – У нас проблема.

– Если ты о новом пожаре, то он, слава богу, случился не в «Высотах». Это на самом деле замечательно – таким образом внимание от «Высот» отвлекается. Нам теперь нужен третий пожар. Где-нибудь еще подальше. – Он сопроводил это ироническим смешком.

– Ничего забавного тут нет. И вообще я звоню не по этому поводу. Я звоню потому, что эта девчонка – Кори Свенсон – обнаружила, что между Стаффордами и Кермоудами есть родственные связи.

– Ну, я бы не сказал, что это государственный секрет.

– Даниэль, она проникла в архив Гризуэлла и накопала старые документы, имеющие отношение к шахтам, дробилкам и плавильням. Старые документы.

Молчание. Потом ее кузен изящно выругался.

– Что-нибудь еще? – Голос его теперь звучал не так беззаботно.

– Нет. По крайней мере, пока.

Снова молчание.

– Она что, умелый следователь?

– Она настоящий терьер: как вонзит во что-нибудь свои зубки, так уж челюсти не разожмет. Правда, похоже, что пока она не установила связь, но если и дальше будет копать – непременно найдет.

Еще одна длительная пауза.

– Я думал, что все документы удалены.

– Усилия были предприняты колоссальные, но этот архив – настоящая свалка. Мы могли и пропустить что-нибудь.

– Понятно. Да, это и в самом деле проблема.

– Ты накопал на нее и на других какую-нибудь грязь?

– Да. У этого Пендергаста пестрая история, но он неприкосновенен. Боудри вроде как герой войны, множество поощрений и наград, поэтому к ней подкопаться трудно. Вот разве что она уволилась из ВВС по медицинским показаниям.

– Была ранена? – спросила Кермоуд. – Мне она показалась вполне здоровой.

– Два месяца она провела в американском госпитале в Ландштуле, в Германии. Ее история болезни засекречена, и ВВС охраняет эти документы как зеницу ока.

– А девчонка Свенсон?

– Ну, это сущая маленькая чертовка. Выросла на стоянке трейлеров в жутком городке в Канзасе. Родители принадлежали к низшему, ниже некуда, слою рабочего класса. После рождения ребенка они разошлись. Мать у нее буйный алкоголик, отец бездельник, один раз ему предъявлялось обвинение в ограблении банка. У нее самой такой шлейф подростковых нарушений – на десятерых хватит. Единственная причина, по которой ей удалось продвинуться, – это Пендергаст. Он взял ее под свое крыло и заплатил за обучение. Тут между ними явно какой-то обмен. Проблема в том, что, пока Пендергаст рядом, подобраться к ней трудновато.

– Шеф полиции сказал, что вчера Пендергаст улетел в Лондон.

– Хорошая новость. Действуй как можно быстрее.

– А что именно я должна делать?

– Ты, моя дорогая, вполне в состоянии решить эту проблему до возвращения агента ФБР. Могу тебе напомнить о том, что поставлено на карту. Так что никаких игр. Не миндальничай. Если решишь привлечь кого-нибудь – не скупись. Нанимай кого получше. Что бы ты там ни сделала, я об этом не хочу знать.

– Какой же ты трус.

– Спасибо. Я готов признать, что в нашем семействе ты, дорогая кузина, держишь первое место по уровню тестостерона.

Кермоуд со злостью нажала кнопку отключения громкой связи, закончив разговор.

На протяжении всего этого времени Монтебелло хранил молчание и, казалось, был полностью поглощен красотой собственных ногтей. Но теперь он поднял глаза.

– Предоставь это мне, – сказал он. – Я знаю человека, который сделает эту работу.

Глава 36

«Эспелет», маленький шикарный ресторан, примыкающий к холлу отеля «Коннот», представлял собой этакое кремово-белое пирожное с высокими окнами и хрустящими скатертями на столах. Перемена климата после Роринг-Форка была весьма приятной. В Лондоне, слава богу, зима пока стояла теплая, и мягкое послеполуденное солнце заливало светом слегка изогнутое помещение. Специальный агент Пендергаст, сидевший за большим столом у окна с видом на Маунт-стрит, поднялся со стула, когда в ресторан вошел Роджер Клифиш. Пендергаст сразу отметил, что тот слегка располнел, а его лицо избороздили морщинки. Еще студентом в Оксфорде Клифиш был практически лыс, так что его блестящая плешь не удивила Пендергаста. Но походка у Клифиша была по-прежнему резвой, даже стремительной, а нос рассекал воздух с беспокойным любопытством гончей, взявшей след. Именно эти его качества, а также сведения о его квалификации как члена «Нерегулярных с Бейкер-стрит» утвердили Пендергаста в мнении, что напарника для этого дела он выбрал правильно.

– Пендергаст! – сказал Клифиш и протянул руку, широко улыбаясь. – Вы ничуть не изменились. Ну, вернее, почти не изменились.

– Мой дорогой Клифиш, – ответил Пендергаст, пожимая ему руку.

Они легко вернулись к старинной оксфордской традиции называть друг друга по фамилиям.

– Нет, вы только подумайте, я в Оксфорде всегда считал, что вы носите траур, но теперь вижу, что ошибался. Черное вам идет. – Клифиш сел. – Вы можете поверить, что у нас тут такая погода? Мэйфер никогда не был краше.

– И верно, – сказал Пендергаст. – А я сегодня утром без всякого удовольствия узнал, что температура в Роринг-Форке упала почти до двадцати градусов мороза.

– Ужас. – Клифиш изобразил дрожь.

К столику подошел официант, положил перед обоими меню и удалился.

– Хорошо, что вы успели на утренний рейс, – сказал Клифиш, потирая руки и просматривая меню. – Послеполуденный чай «шик и шок» здесь особенно вкусен. И «кир ройаль»[26] здесь лучший в Лондоне.

– Хорошо вернуться к благам цивилизации. Роринг-Форк, несмотря на все свои деньги, грубый, неотесанный город.

– Вы что-то говорили о поджогах. – Улыбка сошла с лица Клифиша. – Поджигатель снова дал о себе знать?

Пендергаст кивнул.

– Боже мой… Но давайте забудем о грустном. Я думаю, вас порадует сделанное мной открытие. Надеюсь, ваше путешествие через Атлантику окажется не совсем бесполезным.

Вернулся официант. Пендергаст заказал бокал шампанского «Лоран-Перье» и имбирную булочку со взбитым кремом, а Клифиш – целый набор сэндвичей-канапе. «Нерегулярный» проводил взглядом официанта, потом взял свой битком набитый адвокатский портфель, извлек из него тонкую книжку и подвинул ее по столу к Пендергасту.

Пендергаст взял ее в руки. Эллери Куин, «Антология Куина: история детективного рассказа по 106 самым важным книгам, опубликованным в этом жанре с 1845 года».

– «Антология Куина», – пробормотал Пендергаст, разглядывая обложку. – Я помню, вы упомянули Эллери Куина в нашем телефонном разговоре.

– Вы, конечно же, знаете про него.

– Да. А точнее, про них.

– Верно. Два двоюродных брата, писавших под одним псевдонимом. Возможно, это самые знаменитые апологеты детективного жанра. Я уже не говорю о том, что они и сами были хорошими писателями. – Клифиш пощелкал пальцем по книге в руках Пендергаста. – И эта книга, вероятно, самая знаменитая работа по детективной художественной литературе – собрание и исследование самых известных работ жанра. Кстати, это первое издание. Но вот что странно. Хотя в названии «Антология Куина» говорится про сто шесть статей, на самом деле статей в ней сто семь. Посмотрите-ка сюда.

Он взял книгу из рук Пендергаста, раскрыл на странице содержания и указал на соответствующую статью.

74. Энтони Уинн. «Тайный грешник», 1927

75. Сюзан Гласпел. «Присяжные из ее ровни», 1927

76. Дороти Л. Сейерс. «Лорд Питер осматривает тело», 1928

77. Г. Д. Х. и М. Коул. «Каникулы суперинтенданта Уилсона», 1928

78. У. Сомерсет Моэм. «Ашенден», 1928

78А. Артур Конан Дойл. «Приключение (?)», 1928 (?)

79. Персиваль Уайльд. «Мошенники в клевере», 1929

– Вы видите? – произнес Клифиш с нотками торжества в голосе. – «Антология Куина», номер семьдесят восемь А. Точное название неизвестно. Точная дата написания неизвестна. Даже уверенности в существовании нет – отсюда и «А». И в тексте такая статья отсутствует – есть только упоминание в содержании. Но Куин явно – скорее всего, благодаря своей осведомленности в этой области – узнал от кого-то о выдающихся качествах этого рассказа и посчитал, что его стоит включить в книгу. Хотя, возможно, все было не так. Ведь когда в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году вышло переиздание, в списке было уже сто двадцать пять книг, а статья семьдесят восемь А отсутствовала.

– И вы полагаете, что это и есть искомая история о Холмсе?

Клифиш кивнул.

Принесли чай.

– О Конан Дойле в этой книге есть более значительная статья, – сказал Клифиш, откусывая от сэндвича с копченым лососем, сдобренного васаби. – «Приключения Шерлока Холмса». Номер шестнадцатый в «Антологии Куина».

– Тогда, как мне кажется, логично было бы выяснить, что конкретно Эллери Куин знал об этом рассказе Дойла и откуда ему, вернее, им стало о нем известно.

– Увы! Поверьте мне, «Нерегулярные» сто раз пытались это выяснить. Как вы, вероятно, догадываетесь, «Антология Куина» – одна из навязчивых идей нашей организации. Был придуман специальный титул, и он ждет присуждения тому члену клуба, который раскроет тайну этой истории. Два кузена умерли много лет назад и не оставили никаких сведений относительно того, почему в первом издании «Антологии Куина» статья семьдесят восемь А имелась и почему в следующем издании она была удалена.

Пендергаст пригубил шампанского:

– Это воодушевляет.

– Вы правы. – Клифиш отложил книгу в сторону. – Некоторое время назад «Нерегулярные» приобрели большое количество писем Конан Дойла последних лет его жизни. До сего дня мы не допускали посторонних к этим письмам – мы приберегали их для собственных научных исследований в «Журнале» или где-либо еще. Тем не менее самые последние письма оставались невостребованными, поскольку они связаны с тем периодом жизни Конан Дойла, когда он сильно увлекся спиритизмом и создавал такие работы, как «Явление фей» и «На грани непознанного», Холмс же отошел на задний план.

Клифиш взял еще один сэндвич (с курицей в соусе терияки и жареным баклажаном). Он откусил кусочек, откусил другой и стал жевать, закрыв глаза. Потом элегантно вытер пальцы о льняную салфетку и – с озорными искорками в глазах – вытащил из кармана пиджака два зачитанных, выцветших письма.

– Мне придется просить вас о соблюдении тайны, – сказал он Пендергасту. – Я на время… гм… позаимствовал эти письма. Вы же не хотите, чтобы меня изгнали из сообщества.

– Клятвенно обещаю молчать.

– Отлично. В таком случае я готов поведать вам, что оба письма написаны Конан Дойлом в тысяча девятьсот двадцать девятом году, за год до смерти. Оба адресованы некоему мистеру Роберту Крейтону, романисту, увлекавшемуся, как и Дойл, спиритизмом. Конан Дойл подружился с ним в последние годы жизни. – Клифиш раскрыл первое письмо. – Здесь между прочим говорится следующее: «Со дня на день жду новостей об Асперн-холле, в последнее время это дело не дает мне покоя». – Он сложил письмо, убрал его в карман и развернул второе. – Во втором письме тоже мимоходом говорится: «Пришли плохие новости про Асперн-холл. Я теперь в затруднении – не знаю, как продолжать… и продолжать ли вообще. Но я не успокоюсь, пока это дело не будет доведено до конца».

Клифиш убрал письмо.

– Так вот, все «нерегулярные», читавшие эти письма, – а таких по пальцам можно перечесть, – решили, что речь идет о какой-то сделке с недвижимостью, в которой участвовал Дойл. Но я все вчерашнее утро изучал списки недвижимости в Англии и в Шотландии… и никакого Асперн-холла там нет. Его не существует.

– Поэтому вы пришли к выводу, что Асперн-холл не дом, а название рассказа.

Клифиш улыбнулся:

– Возможно – всего лишь возможно, – что это название отвергнутого рассказа Конан Дойла: «Происшествие в Асперн-холле».

– И где же может быть этот рассказ?

– Мы знаем, где его нет. Его нет в доме Конан Дойла. Прикованный в течение нескольких месяцев к постели из-за грудной жабы, писатель умер в июле тысяча девятьсот тридцатого года в Уиндлшем-мэнор, своем доме в Кроуборо. В последующие годы бессчетное количество «нерегулярных» и других исследователей Холмса приезжали в Восточный Сассекс и исследовали каждый дюйм этого дома. Были обнаружены обрывки рукописей, письма, другие документы – но ни следа пропавшего рассказа о Холмсе. Поэтому я опасаюсь, что… – Клифиш помедлил, – что рассказ был уничтожен.

Пендергаст отрицательно покачал головой:

– Вспомните, что пишет Конан Дойл во втором письме: он в затруднении – не знает, как продолжать, и он не успокоится, пока это дело не будет доведено до конца. Непохоже, чтобы этот человек мог уничтожить рукопись.

Клифиш слушал его, задумчиво кивая.

– Та же самая потребность в очищении, которая заставила Конан Дойла взяться за написание рассказа, побудила бы автора сохранить его. Будь у меня прежде какие-либо сомнения, это упоминание в «Антологии Куина» развеяло бы их. Рассказ где-то существует. И в нем может содержаться информация, которую я ищу.

– А именно? – с жадным интересом спросил Клифиш.

– Пока я не могу об этом говорить. Но обещаю: если мы найдем рассказ, опубликуете его вы.

Клифиш потер руки:

– Отлично!

– А значит, игра продолжается.

С этими словами Пендергаст допил шампанское и дал знак официанту принести ему еще.

Глава 37

Стейси оказалась ужасной соней, она часто не вставала раньше десяти, а то и одиннадцати. Кори, с трудом поднявшись в темноте с кровати, с завистью поглядывала через открытую дверь на спящую в соседней спальне подругу. Она вспомнила, что и сама была такой же, пока не поставила перед собой цель в жизни.

Кори решила не готовить кофе на крохотной кухоньке, а поехать в город и потратиться на «Старбакс». Она ненавидела этот холодный дом, и хотя теперь у нее была компания в лице Стейси Боудри, девушка старалась проводить здесь как можно меньше времени.

Она посмотрела на наружный термометр: семнадцать градусов ниже нуля. Температура продолжала падать. Кори натянула на голову шапочку, надела перчатки, пуховик и направилась на парковку, где стояла ее машина. Очищая машину от выпавшего ночью снега, она еще раз пожалела о том, что не сдержалась и сказала Уинну Марплу, что о нем думает. Глупо было сжигать этот мост. Но что поделать, в ней все еще жила старая Кори с ее вспыльчивым характером и вечной неспособностью терпеть кретинов. Такое поведение могло сойти с рук в Медсин-Крике, когда она была трудным подростком, заканчивающим школу. Но все равно это непростительно, а особенно здесь и сейчас. Она должна прекратить набрасываться на людей, тем более когда это идет вразрез с ее же собственными интересами.

Кори завела машину и поехала по крутому съезду на дорогу Вороньего оврага. Небо было серое, и снова стал падать снежок. Если верить прогнозу, ожидалось усиление снегопада – в горнолыжном курорте вроде Роринг-Форка это приветствовалось так же, как фермеры приветствуют дождь, празднуют и веселятся с его приходом. Но Кори до смерти устала от снега. Может быть, и в самом деле пришла пора покончить с этим и убраться из города.

Она ехала медленно: на узкой дорожке, по которой она спускалась, образовалась наледь, к тому же покрышки на арендованной машине были изношены, сцепление с дорогой никудышное.

Ну так что? Ей осталось максимум день-два поработать с останками, поставить, так сказать, точки над i в судебно-медицинском плане. И на этом все. А еще, хотя это кажется маловероятным, она справится у Теда, нет ли у него каких-либо идей. Может, он подскажет, где поискать свидетельства, которые выведут на убийц. Только сделать это нужно умно, поскольку он так и не знает правду о смерти добытчиков. Он опять пригласил ее на обед – завтра, и она сделала себе мысленную заметку поговорить с ним об этом.

До Рождества всего шесть дней. Отец просил ее приехать в Пенсильванию и провести праздники с ним. Он даже пообещал прислать деньги на билет. Возможно, это знак. Возможно…

Громкий звук, сотрясшее машину «бах!» – и Кори инстинктивно нажала на тормоза и непроизвольно вскрикнула. Тормоза заскрежетали, машину занесло, но с дороги она не съехала – остановилась поперек.

– Какого черта? – Кори вцепилась в баранку.

Что случилось? Что-то ударило по лобовому стеклу, отчего то пошло непрозрачной сеточкой трещин.

Потом Кори увидела небольшую, абсолютно круглую дырочку в центре стекла.

Снова вскрикнув, она сползла вниз и спряталась под прикрытием дверцы. Все вокруг замерло, и только мысли ее метались – мчались со скоростью одна миля в минуту. Это было пулевое отверстие. Кто-то пытался пристрелить Кори. Убить ее.

Черт, черт, черт…

Нужно было выбираться отсюда. Кори набрала в грудь побольше воздуха и напряглась, потом распрямилась как пружина и рукой в перчатке принялась вышибать стекло, пока не образовалась достаточно большая дыра, через которую можно было видеть. Она снова ухватилась за баранку и нажала на газ. «Фокус» крутануло, но ей удалось удержать его на дороге. Каждую секунду она ожидала нового выстрела. В панике девушка слишком сильно нажала на педаль газа, и, когда под колесами оказался ледок, машину снова занесло – бросило на ограждение над оврагом. Машина отскочила назад, скрежеща резиной, вернулась на дорогу и развернулась на сто восемьдесят градусов. У Кори от страха сердце ушло в пятки, но она тут же поняла, что жива и невредима.

– Черт! – снова вскрикнула она.

Стрелок по-прежнему был где-то рядом. Может быть, шел к ней по дороге. Машина стояла в снегу, кузов с пассажирской стороны был помят, но, кажется, она все же осталась на ходу. Кори повернула ключ зажигания, и двигатель заработал. Она в три приема развернула машину, заставляя себя не торопиться, и поехала дальше вниз по дороге. Машина двигалась, нещадно скрежеща, – видимо, одно из крыльев скребло по покрышке.

Медленно, осторожно, судорожно сжимая руль дрожащими руками, Кори сумела съехать по склону и довести машину до города, а там сразу же направилась в полицейское управление.

Кори заполнила бланк заявления о происшествии, и дежурный сержант проводил ее в кабинет шефа. Очевидно, теперь она была важной персоной. Шеф полиции Моррис сидел за своим столом, заваленным карточками три на пять дюйма, фотографиями, булавками, кусочками шпагата и клеем. На стене у него за спиной была какая-то непонятная таблица, явно имеющая отношение к поджогам.

Шеф полиции выглядел ужасно – краше в гроб кладут. Щеки у него отвисли, как ломти сала, под глазами появились темные круги, волосы разлохматились. Но при этом в его глазах возник какой-то жесткий блеск, какого прежде не замечалось. Это определенно было изменением к лучшему.

Моррис взял заполненный бланк и жестом попросил Кори сесть. Несколько минут он читал и перечитывал заявление, потом положил его на стол.

– У вас есть какие-либо соображения насчет того, кто может испытывать к вам неприязнь? – спросил он.

Хотя Кори и была потрясена произошедшим, она не смогла сдержать смех:

– Да, есть. Почти все в «Высотах». Мэр. Кермоуд. Монтебелло. Не говоря уже о вас.

Шеф полиции выдавил жалкую улыбку:

– Мы, конечно, откроем дело. Но… Послушайте, я надеюсь, вы не сочтете, что я пытаюсь отделаться от вас, если я скажу, что мы в тех местах вот уже несколько недель ищем браконьера. Он убивает и освежевывает оленей. Очевидно, для продажи мяса. На прошлой неделе один из его неконтролируемых выстрелов пробил окно в доме. И то, что случилось с вами, возможно – возможно! – следствие случайного выстрела этого браконьера. В вас стреляли рано утром, а в это время олени – и наш браконьер – наиболее активны. И опять же, я не утверждаю, что с вами случилось именно это. Я просто говорю о такой возможности… чтобы вы немного расслабились и успокоились.

– Спасибо, – сказала Кори.

Они поднялись, и шеф полиции протянул ей руку.

– Боюсь, мне придется забрать вашу машину как улику. Мы сделаем баллистическую экспертизу, может быть, удастся установить тип патрона.

– Бога ради.

– Я попрошу кого-нибудь из моих сотрудников отвезти вас куда нужно.

– Спасибо, не надо. Я заверну за угол – выпью кофе в «Старбаксе».

Попивая кофе, Кори думала: может, и в самом деле это был браконьер? Да, она настроила против себя многих в городе, но об этом уже все забыли, в особенности когда начались поджоги. Выстрел в ее машину – ведь это попытка убийства. Неужели она, Кори, представляет для кого-то такую угрозу, чтобы устраивать на нее покушение? Беда была в том, что шеф полиции, как и все остальные полицейские города, по уши завяз в деле о поджогах, и она не питала надежды на то, что следствие по ее заявлению будет эффективным. Если этот выстрел имел целью устрашение, то ничего у них не выйдет. Да, она напугана, но никто не сможет запугать ее до такой степени, чтобы она сбежала из города. Напротив, это заставит ее задержаться подольше.

Но опять же… возможно, это все-таки браконьер. Или какой-нибудь другой ненормальный. Или даже тот самый серийный поджигатель, просто поменявший modus operandi[27]. Кори вспомнила о Стейси, которая, вероятно, все еще спит в доме над оврагом. Но она собиралась в город, и ей тоже может грозить опасность, в нее тоже могут стрелять.

Кори достала свой сотовый и набрала номер Стейси. Ей ответил сонный голос. Как только Кори рассказала, что случилось, у Стейси сна не осталось ни в одном глазу.

– Кто-то обстрелял твою машину? Я сейчас займусь этим гадом.

– Постой. Не делай этого. Что за безумие! Пусть этим займется полиция.

– Там в снегу будут его следы. Я пойду по ним и найду этого сукина сына в его крысиной норе.

– Нет, прошу тебя.

Кори понадобилось десять минут, чтобы убедить Стейси не делать этого. Она уже собиралась отключиться, когда Стейси сказала:

– Надеюсь, он обстреляет мою машину. У меня есть парочка патронов «черный коготь»[28], и мне не терпится посмотреть, какая у него юшка.

Потом Кори позвонила в компанию, где брала напрокат машину. Агент затараторил о недавнем звонке шефа полиции, о том, как это, наверное, страшно, когда в тебя стреляют, спросил, как она себя чувствует, не нужен ли ей врач… И устроит ли ее более совершенная машина – «форд-эксплорер». Конечно, никакой дополнительной платы взиматься с нее не будет.

Повесив трубку, Кори улыбнулась. Кажется, шеф полиции в конце концов обрел мужество.

Глава 38

Роджер Клифиш удобно устроился в одном из двух обитых бархатом кресел в гостиной своего лондонского дома, положив ноги на медвежью шкуру. Всем своим существом он впитывал благодатное тепло от пламени, потрескивающего в камине. В другом кресле неподвижно сидел агент Пендергаст, уставив взгляд в огонь. Когда Клифиш впустил его, агент ФБР оглядел комнату, поднял брови, но ничего не сказал. Но Клифиш шестым чувством понял, что его гость одобрил увиденное.

Он редко кого впускал в эту гостиную и теперь ничего не мог с собой поделать: чувствовал себя отчасти Шерлоком Холмсом, который расположился в своей гостиной рядом с напарником по расследованию. От этой мысли его настроение слегка улучшилось. Хотя, если говорить честно, для него больше подошла бы роль доктора Ватсона. В конечном счете профессиональным сыщиком здесь был Пендергаст.

Наконец Пендергаст пошевелился и поставил виски с содовой на приставной столик.

– Ну, Клифиш, что вам удалось обнаружить на данный момент?

Этого вопроса Клифиш и боялся. Он сглотнул, сделал глубокий вдох и ответил:

– К сожалению, ничего.

Светлые глаза уставились на него.

– В самом деле?

– Чего я только не перепробовал за эти двадцать четыре часа! – пожаловался Клифиш. – Просмотрел старую переписку, читал и перечитывал дневник Конан Дойла. Пролистал все доступные книги, все работы, посвященные его последним годам. Я даже пытался, приняв все меры предосторожности, выудить что-нибудь из наших самых блестящих посвященных. Но – ничего, ни даже намека на какое-либо свидетельство. И должен сказать, что, несмотря на мой первоначальный энтузиазм, меня это не удивило. Вся эта территория была самым тщательным образом исследована «Нерегулярными» в прошлом. Глупо было с моей стороны думать, что я обнаружу что-то новое.

Пендергаст молчал. На его худощавом лице играли отблески пламени из камина, голова была чуть наклонена, напряженная мысль сковала его черты. Все это вкупе с окружающей его викторианской обстановкой вдруг сделало специального агента настолько похожим на Холмса, что Клифиш даже вздрогнул.

– Мне правда очень жаль, Пендергаст, – сказал Клифиш, уставив взгляд на медвежью шкуру. – Я очень надеялся. – Он помолчал. – Боюсь, что вы охотитесь за химерами… и я, возможно, подтолкнул вас к этому. Приношу вам свои извинения.

Через несколько секунд Пендергаст пошевелился:

– Напротив. Вы уже немало сделали. Вы подтвердили мои подозрения о пропавшем рассказе про Холмса. Вы показали мне свидетельства этого в «Антологии Куина». Вы обнаружили, что поминаемый в письмах Конан Дойла Асперн-холл имеет отношение не к недвижимости, а к рассказу. Чуть ли не против собственного желания вы убедили меня не только в том, что рассказ «Происшествие в Асперн-холле» существовал, но и в том, что он существует до сего дня. Я должен его найти.

– Для «нерегулярного» вроде меня, изучающего Холмса, это было бы самым большим достижением в жизни. Но опять же я должен спросить: почему это так важно для вас?

Пендергаст помедлил несколько мгновений.

– У меня есть кое-какие идеи, догадки. И этот рассказ может либо подтвердить их, либо опровергнуть.

– Догадки касательно чего?

Едва заметная улыбка искривила губы Пендергаста.

– Вы, знаток Холмса, подталкиваете сыщика к тому, чтобы он пустился в вульгарные спекуляции? Мой дорогой Клифиш!

Клифиш покраснел.

– Обычно я с сомнением отношусь к тем, кто ссылается на шестое чувство, – сказал Пендергаст, – но в данном случае я нутром чувствую, что в этом потерянном рассказе содержится разгадка всех тайн – прошлых и нынешних.

– В таком случае, – заговорил наконец Клифиш, – мне очень жаль, что я пришел к вам с пустыми руками.

– Не расстраивайтесь, – ответил Пендергаст. – У меня-то руки не пустые.

Клифиш вопросительно поднял брови, и агент пояснил:

– Я исхожу из допущения, что чем больше мне известно о последних годах Конан Дойла, тем ближе я к обнаружению потерянного рассказа. Я сосредоточил усилия на группе спиритуалистов, к которой он принадлежал в последние несколько лет. Я узнал, что эта группа часто встречалась в небольшом коттедже под названием Ковингтон-грейндж, что на окраине Хэмпстед-Хита в Лондоне. Этот коттедж принадлежал женщине-спиритуалистке по имени Мэри Уилкс. У Конан Дойла в Ковингтон-грейндже была маленькая комната, где он иногда писал статьи о спиритуализме, которые потом зачитывал группе, собравшейся вечером.

– Очаровательно, – сказал Клифиш.

– Позвольте мне задать вам такой вопрос: возможно ли, что попутно с текстами о спиритуализме он написал и последний рассказ о Шерлоке Холмсе – «Происшествие в Асперн-холле»?

Клифиш слушал со все возрастающим интересом. В словах Пендергаста была логика. И эта идея, насколько ему было известно, еще никому из «нерегулярных» не приходила в голову.

– Ввиду скандальной природы рассказа не возможно ли, что автор спрятал его где-то в этой маленькой комнате? Или где-то еще в Грейндже?

– Вполне возможно! – Клифиш вскочил с кресла. – Боже мой! Неудивительно, что рукопись так и не обнаружили в Уиндлшеме! И каков наш следующий шаг?

– Следующий шаг? Я думаю, это очевидно. Ковингтон-грейндж.

Глава 39

Дороти Пембрук с чашкой в руке вернулась в аккуратный альков в блэкпулской штаб-квартире Национального фонда сохранения мест исторического значения и природных красот. Время перевалило за десять сорок пять, а мисс Пембрук относилась к своему одиннадцатичасовому чаю почти с такой же серьезностью, как и к своему положению, к которому она относилась очень серьезно. Льняная салфетка, изящно разложенная на столе; чашка жасминового чая «Харрисон энд Кросфилд» (одна ложечка на заварку); пшеничное печенье, которое следовало обмакнуть в чашку два раза (не один и не три), прежде чем откусить немножко.

Мисс Пембрук чувствовала, что во многих отношениях она и является Национальным фондом. В этой некоммерческой ассоциации были, конечно, должности и поважнее, но никто не мог похвалиться более аристократической родословной. Ее дед, сэр Эрскин Пембрук, был владельцем Чиддингем-плейс, одного из самых впечатляющих и величественных домов в Корнуолле. Но его компания обанкротилась, и, когда семья поняла, что ни налоги, ни обслуживание особняка им не по карману, они провели переговоры с Национальным фондом. Фундамент и само здание были отреставрированы, сад расширен, и в конечном счете Чиддингем-плейс был открыт для посетителей, а семья осталась в скромных комнатах на верхнем этаже. Несколько лет спустя отец мисс Пембрук занял в Национальном фонде пост менеджера по развитию. Сама мисс Пембрук, едва закончив школу, тоже поступила на работу в Национальный фонд и за прошедшие тридцать два года поднялась до должности помощника администратора.

В общем и целом весьма удовлетворительная карьера.

Мисс Пембрук убрала чашку и начала складывать салфетку, когда поняла, что в дверях стоит человек. Она была слишком хорошо воспитана, а потому ничем не выдала удивления, но задержалась на секунду, прежде чем сложить салфетку по последней складке и убрать ее в стол. Незнакомец выглядел впечатляюще: высокий и бледный, с очень светлыми волосами и глазами цвета ледникового льда, в хорошо скроенном костюме, – но она его не узнала, а о приходе гостей обычно докладывали.

– Простите меня, – сказал он с американским южным акцентом, сопровождая слова обаятельной улыбкой. – Я не хотел вторгаться без приглашения, мисс Пембрук. Но вашего секретаря нет за столом, а мы заранее договорились о визите.

Дороти Пембрук открыла журнал на сегодняшней странице. И в самом деле, на сегодня на одиннадцать пятнадцать у нее была назначена встреча с неким мистером Пендергастом. Она вспомнила, что он просил о встрече именно с ней, а не с администратором – очень необычно. И все же о его приезде не доложили, а она не одобряла нарушение заведенного порядка. Однако в этом человеке было что-то располагающее, и она чувствовала, что готова закрыть глаза на это несоблюдение этикета.

– Могу я сесть? – спросил он, снова улыбнувшись.

Мисс Пембрук кивнула на пустой стул перед ее столом:

– Позвольте узнать, о чем вы хотели поговорить со мной?