Белый огонь Пехов Алексей

Глава 27

Миссис Бетти Б. Кермоуд сделала глоток чая «эрл грей» и посмотрела из панорамного окна своей гостиной на долину Сильвер-Куин. Из ее дома на вершине горного гребня (лучший участок во всех «Высотах») открывался великолепный вид: окружающие горы поднимались все выше и выше, к Континентальному водоразделу и устремленным в небо вершинам горы Элберт и горы Массив, двух самых высоких пиков Колорадо, от которых в это вечернее время оставались одни только тени. Сам дом был довольно скромен: что бы там ни думали про нее люди, миссис Кермоуд не любила жить напоказ. На самом деле ее дом был одним из самых маленьких в «Высотах». К тому же он был более традиционный, чем другие, построенный из камня и кедра без особых изысков – она не любила ультрасовременный постмодернистский стиль.

Из окна открывался еще и превосходный вид на ангар. Именно из этого окна миссис Кермоуд увидела около двух недель назад красноречивый свет, зажегшейся в ангаре поздно вечером. Она тут же поняла, кто находится внутри, и предприняла соответствующие действия.

Чашка задребезжала на блюдце, когда миссис Кермоуд поставила ее на стол, чтобы налить себе еще чая. На высоте восемь с половиной тысяч футов трудно было заварить хороший чай – вода здесь закипала при девяноста градусах, и миссис Кермоуд никак не могла привыкнуть к пресному вкусу, какую бы минеральную воду она ни использовала, как бы долго ни заваривала чай, сколько бы пакетиков ни клала. Она плотно сжала губы, добавляя молоко и немного меда, размешала и попробовала. Миссис Кермоуд всю жизнь была трезвенником. Не по религиозным причинам, а потому, что отец у нее был алкоголиком и для нее алкоголь олицетворял уродство и – хуже того – неумение управлять собой. Умение управлять собой миссис Кермоуд поставила целью своей жизни.

А теперь она бесилась, тихо и яростно бесилась из-за того, что эта девчонка и агент ФБР так унизили ее, разрушили ее владычество. Ничего подобного в ее жизни еще не происходило, и она никогда этого не забудет (уже не говоря о том, что не простит).

Она глотнула еще чая. «Высоты» были самым модным местом в Роринг-Форке. В городе, который захлебывался от денег нуворишей, «Высоты» были одним из старейших строительных проектов. Он являл собой торжество вкуса, незыблемую стабильность и имел налет аристократического превосходства. Кермоуд и ее партнеры не допускали, чтобы «Высоты» одряхлели, как это произошло с другими горнолыжными проектами 1970-х годов. Новый спа-комплекс и клубный дом должны поддержать проект на плаву, а открытие третьей очереди – тридцать пять участков по два акра ценой по 7,3 миллиона и выше каждый – обещало принести громадные денежные потоки первоначальным инвесторам. Но сначала нужно было решить проблему с кладбищем. Статья в «Роринг-Форк таймс» была хуже геморроя, но и она не шла ни в какое сравнение с тем, что наворотила Кори Свенсон.

Эта сучка. Это она во всем виновата. И она заплатит за то, что сделала.

Кермоуд допила чай, глубоко вздохнула и взялась за телефон. В Нью-Йорке уже наступила ночь, но Даниэль Стаффорд был совой, и если уж ты хотел дозвониться до него, то лучше это было делать в такое время.

Он ответил после второго звонка, его мягкий аристократический голос произнес:

– Привет, Бетти, как там у вас лыжи?

Волна раздражения. Он прекрасно знал, что она не катается на лыжах.

– Говорят, что великолепно, Даниэль. Но я звоню не для обмена любезностями.

– Жаль.

– У нас проблема.

– Пожар? Ну, это проблема, только если не находят поджигателя. А его обычно находят. Поверь мне, когда третья очередь станет реализовываться, он отправится на электрический стул.

– Я тебе звоню не из-за пожара, а из-за этой девчонки. И из-за агента ФБР, который везде сует свой нос. Я слышала, он накопал еще трех родственников, которые дали разрешение исследовать кости их предков.

– И в чем же проблема?

– Что значит «в чем проблема»? Да плохо уже то, что эта капитан Боудри появилась здесь собственной персоной… но она хотя бы хочет захоронить своего предка в другом месте. Даниэль, что, если остальные потомки потребуют захоронения предков на историческом кладбище? Мы ведь вбухали в строительство пять миллионов долларов.

– Ну-ну, Бетти, успокойся, прошу тебя. Этого никогда не случится. Если кто-либо из так называемых потомков подаст иск – а этого пока не случилось, – наши адвокаты похоронят их под грудой бумаг. Им сто лет будет не откопаться. У нас есть деньги и юридические возможности, чтобы такие иски тянулись десятилетиями.

– Дело не в этом. Меня беспокоит, куда все это может привести… если ты понимаешь, о чем я.

– Девчонка просто изучает кости, а когда она закончит, то и говорить будет не о чем. Это не приведет к тому, что тебя беспокоит. Да и как может привести? Ну а если и приведет, то, поверь мне, мы примем меры. Твоя проблема, Бетти, в том, что ты похожа на свою мать: ты слишком много волнуешься и лелеешь свою злость. Смешай себе немного мартини и забудь.

– Ты отвратителен.

– Спасибо. – Смешок. – Знаешь, что я тебе скажу? Выкинь это из головы. Я попрошу моих людей, чтобы покопались в их прошлом, нашли какую-нибудь грязь. Значит, эта девчонка, агент ФБР… кто-нибудь еще?

– Капитан Боудри. Это тебе на всякий случай.

– Отлично. Запомни: я делаю это только для того, чтобы порох у нас был сухим. Воспользоваться им, скорее всего, не придется.

– Спасибо, Даниэль.

– Мне для тебя ничего не жалко, дорогая кузина Бетти.

Глава 28

Они сидели на удобных стульях в почти пустом «Старбаксе». Кори держала стаканчик обеими руками, наслаждаясь исходящим от него теплом. По другую сторону маленького столика Стейси Боудри смотрела в свой стаканчик кофе. Она выглядела более спокойной, менее взбудораженной, чем была утром.

– Почему вы ушли из ВВС? – спросила Кори.

– Поначалу я хотела делать там карьеру. После событий одиннадцатого сентября. Я училась в колледже, мать и отец умерли, и я искала, где себя применить, поэтому перевелась в академию. Я была такой простодушной, абсолютной оптимисткой. Но два срока в Ираке и еще два в Афганистане излечили меня от всех иллюзий. Я поняла, что не рождена для службы в армии. Это мужские игры, что бы они там ни говорили. В особенности если речь идет о ВВС.

– Четыре срока? Ничего себе!

Боудри пожала плечами:

– Ничего необычного. Им там нужна масса людей на земле.

– И чем вы занимались?

– В последний срок я командовала Триста восемьдесят вторым экспедиционным подразделением по обезвреживанию неразорвавшихся боеприпасов. Мы размещались на базе передового развертывания в Гардезе, провинция Пактия.

– Вы обезвреживали бомбы?

– Иногда. По большей части мы очищали базу или увозили боеприпасы на полигон и там их взрывали. Практически каждый раз, когда требовалось провести какие-то земляные работы, нам прежде приходилось расчищать участок. Время от времени мы выезжали за пределы базы и обезвреживали самодельные взрывные устройства.

– Вы надевали такие специальные противобомбовые костюмы?

– Да, вроде как в фильме «Повелитель бури»[21]. Хотя чаще мы пользовались роботами. Ну да все это теперь в прошлом. Несколько месяцев назад я уволилась. И пока еще не определилась, что мне делать дальше с моей жизнью… а тут пришло сообщение от Пендергаста.

– И так вы оказались в Роринг-Форке.

– Да. И вы, вероятно, недоумеваете почему.

– Отчасти, – рассмеялась Кори, немножко нервничая.

Она боялась задавать вопрос, который ее мучил.

– Когда вы с ним закончите, я отвезу моего прапрадедушку в Кентукки и похороню на семейном кладбище.

Кори кивнула:

– Это вы хорошо придумали.

– Мои родители умерли, ни братьев, ни сестер у меня нет. Вот я и заинтересовалась прошлым моей семьи. У семьи Боудри большая история. У нас есть колорадские первопроходцы вроде Эммета, военные офицеры времен Революции, а есть еще и мой любимец – капитан Томас Боудри Хикс, который сражался на стороне южан в армии Северной Вирджинии. Настоящий герой и капитан, как я. – Ее лицо засветилось от гордости.

– Вот здорово.

– Я рада, что вы так думаете. Потому что я приехала сюда вовсе не для того, чтобы торопить вас. У меня нет никаких срочных дел – просто хочу воссоединиться с моим прошлым, с моими корнями, совершить, так сказать, персональное путешествие, а в конце вывезти останки предка назад в Кентукки. Может, тогда мне станет яснее, что делать с собой дальше.

Кори просто кивнула.

Боудри допила свой кофе.

– Странная какая смерть – погибнуть в лапах медведя.

Кори немного поколебалась. Она весь день думала об этом и решила, что не имеет права скрывать истинное положение дел.

– Полагаю, вы должны кое-что узнать про вашего предка.

Боудри подняла на нее глаза.

– Только это должно оставаться между нами. Во всяком случае до тех пор, пока я не закончу работу.

– Между нами и останется.

– Эммет Боудри не был убит и съеден медведем.

– Не был?

– Как и остальные жертвы… по крайней мере те, которых я обследовала. – Кори глубоко вздохнула. – Они были убиты. Похоже, действовала банда серийных убийц. Они были убиты и… – Она не могла заставить себя произнести это.

– Убиты и?…

– Съедены.

– Вы шутите!

Кори покачала головой.

– И этого никто не знает?

– Только Пендергаст.

– Что вы собираетесь с этим делать?

Кори помолчала.

– Я хочу остаться здесь и раскрыть это преступление.

Боудри присвистнула:

– Боже милостивый. И никакого представления, кто это мог сделать? Или почему?

– Пока нет.

Наступило молчание.

– Вам нужна какая-либо помощь?

– Нет. Впрочем, может быть. Мне нужно просмотреть целую кучу старых газет, и я была бы рада, если бы мне в этом помогли. Но судебно-медицинскую часть я должна выполнить сама. Это моя первая настоящая работа, и… я хочу, чтобы она была моей работой. Пендергаст думает, что я спятила, и хочет, чтобы я поскорее уехала в Нью-Йорк с тем, что у меня уже есть, но я пока еще не готова уезжать.

Боудри широко улыбнулась:

– Как я вас понимаю! Вы такая же, как я. Все люблю делать сама.

Кори отхлебнула кофе.

– Нашли где остановиться?

– Увы, нет. Никогда не видела города с такими ценами.

– А почему бы вам не поселиться со мной? Я подрядилась присматривать за особняком на дороге Вороньего оврага. Там лишь я и приблудная собачонка. И по правде говоря, я там одна побаиваюсь. Было бы хорошо иметь компанию.

«В особенности бывшего военного». Кори весь день вспоминала о следах на снегу и думала, что чувствовала бы себя гораздо лучше, будь в доме еще кто-нибудь.

– Вам только придется избегать объективов нескольких камер слежения: отсутствующий хозяин – страшный зануда. Но я была бы рада, если бы вы со мной поселились.

– Вы серьезно? Правда? – Улыбка Боудри стала еще шире. – Это было бы просто шикарно. Огромное вам спасибо.

Кори допила кофе и встала:

– Если вы готовы, то можете ехать за мной прямо сейчас.

– Я с рождения готова.

С этими словами Боудри взяла свои вещи и пошла следом за Кори в холодный вечер.

Глава 29

Без пяти четыре по лондонскому времени Роджер Клифиш вошел в большую гостиную своего дома на Мэрилбоун-Хай-стрит и с удовлетворением оглядел погруженную в сумерки комнату. Все здесь стояло на своем месте: обитые бархатом кресла по обеим сторонам камина, медвежья шкура на полу, длинный ряд справочников на полированной каминной полке, письмо, приколотое к дереву прямо под ними с помощью карманного ножа, научные графики на стене, скамейка с химикалиями, сильно обожженная кислотой, буквы V. R., выбитые на дальней стене пулевыми отверстиями (то есть, конечно, имитацией под пулевые отверстия). В углу даже стояла скрипка – Клифиш пытался научиться играть, но, разумеется, было бы достаточно и фальшивого царапанья по струнам. Он оглянулся, и на его лице появилась улыбка. Идеально: максимально возможное приближение к описаниям в рассказах. Единственное, от чего он отказался, – это от шприца с кокаином.

Клифиш нажал кнопку у дверей, и вспыхнул свет (светильник был, конечно, газовый, установленный специально за немалые деньги). Он задумчиво подошел к большому книжному шкафу красного дерева и посмотрел через стеклянные дверцы. Все книги в шкафу были посвящены одному предмету, единственному предмету. Три верхние полки были заняты различными изданиями Полного собрания сочинений о Шерлоке Холмсе. Первого издания ему, конечно, купить не удалось даже на его жалованье адвоката, но все же имелось несколько очень редких копий, в особенности издание 1917 года Джорджа Белла «Его последний поклон» в суперобложке, а также издание 1894 года Джорджа Ньюнеса «Воспоминаний Шерлока Холмса»: корешок оставался все еще достаточно ярким, книжка почти без пятен и лишь немного обтрепанная. На нижних полках шкафа стояли различные старые номера «Бейкер-стрит джорнал». Последний представлял собой издание, выпускавшееся «Нерегулярными с Бейкер-стрит» – группой фанатов, изучающих и увековечивающих биографию Шерлока Холмса. Клифиш и сам опубликовал несколько статей в этом журнале, одна из них (весьма тщательная работа, посвященная изучению Холмсом ядов) дала повод «Нерегулярным» предложить ему членство в организации и презентовала ему «Нерегулярный шиллинг». В «Нерегулярные» нельзя было подать заявление на прием. И это приглашение, несомненно, стало одним из важнейших достижений его жизни.

Открыв шкаф, он обвел взглядом нижние полки – искал периодику, которую хотел перечитать, нашел и снова закрыл шкаф, потом подошел к ближайшему креслу, удовлетворенно вздохнул и сел. Газовый светильник заливал все теплым, мягким светом. Даже этот дом на Лиссон-Гроув был выбран из-за его близости к Бейкер-стрит. Если бы не редкие звуки уличного движения, доносящиеся через эркерное окно, Клифиш вполне мог бы представить себя в Лондоне 1880-х.

Зазвонил телефон – это был древний аппарат «коффин» 1879 года выпуска, сделанный из дерева и жесткой резины с микрофоном, похожим на огромную ручку буфета. Улыбка сошла с лица Клифиша, он посмотрел на часы и взял трубку:

– Слушаю.

– Роджер Клифиш?

Акцент был американский – с американского Юга, как отметил Клифиш, – и голос доносился как будто издалека. Клифиш вроде бы узнал его.

– Он самый.

– Говорит Пендергаст. Алоизий Пендергаст.

– Пендергаст. – Клифиш повторил фамилию, словно пробуя ее на язык.

– Вы меня помните?

– Да-да, конечно.

Он познакомился с этим человеком в Оксфорде, когда изучал юриспруденцию, Пендергаст читал там курс лекций по философии в аспирантуре Баллиол-колледжа. Это был довольно странный тип, сдержанный и крайне скрытный, и все же Клифиш до сих пор с благодарностью вспоминал ту интеллектуальную связь, которая возникла между ними. Он вспомнил, что Пендергаст испытывал какие-то душевные страдания, но тактичные попытки Клифиша разговорить его не увенчались успехом.

– Извините, что звоню так поздно. Но я вспомнил, что вы, скажем так, ведете ночной образ жизни, и понадеялся, что вы не изменили этой своей привычке.

Клифиш рассмеялся:

– Верно, я редко ложусь в кровать раньше пяти утра. Если у меня нет дел в суде, то я предпочитаю спать, пока чернь суетится. Чему обязан?

– Насколько я помню, вы член «Нерегулярных с Бейкер-стрит».

– Да, имею честь состоять.

– В таком случае вы, вероятно, сумеете мне помочь.

Клифиш откинулся на спинку кресла.

– А вы что, работаете над каким-то научным проектом, связанным с Шерлоком Холмсом?

– Нет, я специальный агент ФБР, и меня интересуют серийные убийства.

Последовало короткое молчание – Клифиш переваривал услышанное.

– Не представляю, чем именно могу быть вам полезен.

– Позвольте изложить вам дело в сжатом виде. Поджигатель сжег дом и его обитателей в горнолыжном курорте Роринг-Форк, штат Колорадо. Вы знаете про Роринг-Форк?

Естественно, Клифиш слышал про Роринг-Форк.

– В конце девятнадцатого века Роринг-Форк был сообществом добытчиков серебра. Любопытно, что здесь останавливался Оскар Уайльд, когда читал лекции в Америке. Пока он был там, один из добытчиков поведал ему довольно красочную историю. Это была история о гризли-людоеде.

– Прошу вас, продолжайте, – сказал Клифиш, который все никак не мог понять, куда его выведет эта странная история.

– Уайльд в свою очередь пересказал эту историю Конан Дойлу. Это случилось летом тысяча восемьсот восемьдесят девятого года за обедом в отеле «Лэнгхам». Похоже, история произвела на Конан Дойла сильное впечатление – сильное, неприятное и длительное.

Клифиш ничего не ответил. Он, конечно, знал о том легендарном обеде. Нужно будет перечитать запись в дневнике Конан Дойла, чтобы освежить это в памяти.

– По моему мнению, услышанная история настолько поразила Конан Дойла, что он вплел ее – соответствующим образом обработав – в свое произведение. Это была некая попытка катарсиса. Я имею в виду «Собаку Баскервилей».

– Любопытно, – сказал Клифиш. Насколько ему было известно, подобных соображений еще никто не высказывал. Если такой поворот окажется многообещающим, то он сможет даже вылиться в монографию для «Нерегулярных». Автором, конечно же, будет сам Клифиш: он в последнее время искал новую тему для исследования. – Но все же не вижу, чем я могу помочь. И конечно, не понимаю, как это может быть связано с поджогом, который вы расследуете.

– Что касается последнего, то я бы предпочел промолчать. А если говорить о первом деле, у меня есть веские основания считать, что Конан Дойл знал больше, чем рассказал.

– То есть больше, чем об этом сказано в «Собаке Баскервилей»?

– Совершенно верно.

Клифиш выпрямился. Это было не просто интересно – это было исключительно. Мысли его метались.

– Что вы имеете в виду?

– То, что Конан Дойл, вероятно, написал больше об этом медведе-людоеде где-то в другом месте. Возможно, где-то в своих письмах или неопубликованных работах. Вот поэтому-то я вам и звоню.

– Знаете, Пендергаст, в ваших словах, вероятно, что-то есть.

– Объясните, пожалуйста.

– В конце жизни Конан Дойл предположительно написал последнюю историю о Шерлоке Холмсе. О ней ничего не известно – ни сюжета, ни даже названия. Говорят, что Конан Дойл предлагал ее издателям, но рукопись неизменно возвращали, мотивируя отказ тем, что публика не сможет переварить такое. Что случилось с этим рассказом, неизвестно. Большинство считает, что он уничтожил рукопись. С тех пор потерянный рассказ про Холмса вошел в легенды, все члены «Нерегулярных» постоянно дискутируют на эту тему.

На другом конце было молчание.

– Говоря по правде, Пендергаст, я, вообще-то, подозревал, что это одна из обычных выдумок про Холмса. Их великое множество, как вы знаете. Или какой-нибудь скучный анекдот, увековеченный Эллери Куином[22]. Но с учетом того, что вы сказали, я начинаю думать, что такой рассказ и в самом деле существовал. А если существовал, то он мог… – Голос его смолк.

– Мог включать нерассказанную историю, которая всю жизнь преследовала Конан Дойла, – закончил за него Пендергаст.

– Именно.

– У вас есть представление, каким образом можно подступиться к поискам этой истории?

– Так сразу не могу вам сказать. Но как член «Нерегулярных» и знаток Холмса, я имею в своем распоряжении различные ресурсы. Это может быть чрезвычайно любопытной новой областью исследования.

Мозг Клифиша заработал еще быстрее. Обнаружить утраченную работу о Шерлоке Холмсе после стольких лет…

– Какой у вас адрес в Лондоне? – спросил Пендергаст.

– Пятьсот семьдесят два, Мэрилбоун-Хай-стрит.

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я нанесу вам визит в ближайшем будущем?

– Насколько ближайшем?

– Дня через два. Как только смогу оторваться от расследования этого поджога. Я остановлюсь в отеле «Коннот».

– Отлично. Буду рад снова с вами встретиться. А я тем временем проведу кое-какое предварительное расследование, и мы сможем…

– Да, – оборвал его Пендергаст. Его голос резко изменился, в нем послышалось какое-то волнение. – Да, спасибо. Постараюсь приехать. Но сейчас, Клифиш, мне нужно спешить. Вы уж меня извините.

– Что-то случилось?

– Кажется, горит еще один дом.

С этими словами Пендергаст положил трубку, и на линии воцарилась тишина.

Глава 30

Даже прокладывая себе дорогу оглушительным воем сирен и многократными окриками через мегафон полицейской патрульной машины, шеф полиции Моррис не смог подобраться к полицейскому управлению ближе чем на квартал, настолько плотно стояли здесь машины и люди. А ведь еще и восьми утра не было. После второго поджога история вышла на общенациональный уровень (и неудивительно, с учетом личностей погибших), поэтому все криминальные репортеры были здесь и все телевизионные новостные шоу говорили об этом, включая Си-эн-эн и еще бог знает кого.

Шеф полиции пожалел, что сам сел за руль и с ним нет никого, кто помог бы ему выпутаться из этой ситуации. Оставалось только одно: выйти из машины и попробовать пробиться через эту толпу идиотов. Они окружили его полицейскую машину. Камеры наезжали на него, микрофоны покачивались перед его лицом, как дубинки. Он всю ночь провел на пожарище (пожар начался в восемь вечера) и был грязный, от него пахло дымом, он кашлял, едва держался на ногах и вообще плохо соображал. Не лучшее состояние для того, чтобы предстать перед репортерскими камерами.

Неуправляемая толпа репортеров раскачивала и толкала машину шефа. Они выкрикивали вопросы, орали, отталкивали друг друга, чтобы занять место повыгоднее. Моррис понял, что ему нужно придумать какое-то заявление.

Он сделал глубокий вдох, собрался и заставил себя открыть дверцу. Реакция последовала мгновенно. Толпа напирала, камеры и микрофоны грозили ударить его по лицу, что-то даже сбило с него фуражку. Он поднялся, отряхнул фуражку, надел ее и поднял руки:

– Спокойнее! Спокойнее! Прошу вас. Я не смогу сделать заявление в такой обстановке. Освободите мне немного пространства. Прошу вас!

Толпа чуть подалась назад. Шеф полиции огляделся, ясно осознавая, что его изображение будет передано по всем новостным вечерним каналам страны.

– Я сделаю короткое заявление. После него не будет никаких ответов на вопросы. – Он набрал в грудь побольше воздуха. – Я только что приехал с места преступления. Могу заверить вас, мы делаем все, что в человеческих силах, чтобы раскрыть эти жестокие преступления и отдать негодяев в руки правосудия. К расследованию привлечены лучшие криминалисты и следователи, имеющие опыт расследования подобных дел. Все наши ресурсы и ресурсы близлежащих городов заняты этим делом. Помимо всего прочего в расследовании на постоянной основе в качестве консультанта участвует один из лучших агентов ФБР, специализирующийся на серийных убийствах и душевнобольных преступниках. Судя по всему, мы имеем дело с серийным поджигателем.

Он откашлялся.

– Что касается самого преступления. Место преступления, конечно, все еще исследуется. Обнаружено два тела. Предварительно они опознаны как актриса Соня Дютуа и ее ребенок. Наши молитвы и мысли с жертвами и их семьями и всеми вами, кого поразило это страшное преступление. Это громадная трагедия для нашего городка, и, откровенно говоря, я не могу найти слова, чтобы выразить глубину моего потрясения и скорби… – Он обнаружил, что на какое-то время лишился дара речи, но вскоре соорудил предложение у себя в горле и закруглил выступление: – У нас появится больше информации для вас на пресс-конференции, которая будет проведена сегодня позднее. Сейчас я больше ничего не могу вам сообщить. Спасибо.

Он двинулся вперед, игнорируя выкрикиваемые вопросы и лес микрофонов, и за пять минут сумел добраться до своего кабинета. В его приемной сидел Пендергаст, одетый, как всегда, безупречно. Он попивал чай. Был включен телевизор.

Пендергаст поднялся:

– Позвольте поздравить вас с великолепным выступлением.

– Что? – Моррис повернулся к Ширли. – Уже передали?

– Это была прямая трансляция, шеф, – сказала она. – Вы держались просто замечательно. Вы были похожи на героя, и голос у вас звучал так решительно… и эта сажа у вас на лице…

– Сажа? На лице? – Черт! Как же это он не помылся?!

– Даже голливудские гримеры не могли бы сделать лучше, – сказал Пендергаст. – А если прибавить помятую форму, растрепанные волосы и открытое проявление эмоций, вы произвели исключительное впечатление.

Шеф полиции тяжело опустился на стул.

– Меня совершенно не волновало, что они обо мне думают. Господи боже, ничего подобного я в жизни не видел. Агент Пендергаст, если вы слышали, что я говорил на камеру, то вы знаете, что я повысил вас до статуса официального консультанта.

Пендергаст наклонил голову.

– А потому я молю Господа, чтобы вы согласились. Мне, как никогда, нужна ваша помощь. Что вы скажете?

Пендергаст вытащил из кармана тонкий конверт и, держа его кончиками пальцев, помахал им перед Моррисом:

– Боюсь, что я превзошел ваши ожидания. Я теперь уже не консультант – я в официальном статусе.

Глава 31

Когда Кори вошла в пустую библиотеку, та показалась ей менее жизнерадостной, чем прежде, и полной мрачных предчувствий. Может быть, это произошло потому, что на городок словно легла атмосфера Судного дня… а может, все дело было в черных тучах, собиравшихся над горами и обещавших снегопад.

Стейси Боудри, проследовавшая за ней в исторический отдел, присвистнула:

– Так у этого города есть деньги или нет?

– Деньги-то есть, только никто сюда не заходит.

– Все заняты шопингом.

Тед сидел за своим столом в конце комнаты. Он оторвался от книги и поздоровался. На нем была футболка в обтяжку, и выглядел он прекрасно. Кори почувствовала, как ее сердце вдруг забилось быстрее. Она сделала глубокий вдох и представила ему Стейси.

– Что у нас сегодня в программе? – спросил Тед, оценивающе глядя на женщину.

Кори не могла не признать, что Стейси красива и мужчинам нравится смотреть на нее, но его внимательный взгляд тем не менее задел ее.

– Убийство и кровопролитие, – сказала Кори. – Нам нужны все статьи, что у тебя есть, об убийствах, повешениях, ограблениях, действиях отрядов самозащиты, перестрелках, вражде – короче, обо всем плохом в период медвежьих убийств.