Бумажный театр. Непроза Улицкая Людмила

Это фантастическое, гениальное и безумное явление, называемое русским космизмом, занимало меня много лет. В минувшем 2019 году я написала пьесу, которая задумана была очень давно, лет двадцать тому назад. Название странное, не правда ли? “Чао, ЧАУ!”

“Чао” – по-итальянски “Привет!”. А что такое ЧАУ? Это слово привиделось великому Циолковскому на небе. Он сначала не понял, что бы это могло означать. А потом догадался. Что это слово означает, прояснится в конце этой истории.

Гениальность наших “русских космистов” – явление пограничное, а границей иногда оказывается чистейшее безумие, доходящее до невинного злодейства. Однако по пророческой дерзости и мощи оно сродни картинам Апокалипсиса, описанным визионером Иоанном Богословом на острове Патмос.

Утопия границ не имеет. Чем больше проходит времени, тем интереснее рассматривать это парадоксальное явление – русский космизм с его отцом-основателем Николаем Федоровым. И русский художественный авангард, и мощный рывок космической науки, выбросивший русского человека Гагарина за пределы “низкого” космоса, связаны с этим полузабытым гением.

Как именно идеи космистов влияли на русскую культуру, не всегда осознается и не всегда прочитывается. Что общего у глухого Циолковского, доморощенного гения с тремя классами гимназии, и у одного из самых образованных людей своего времени академика Вернадского? У Сухово-Кобылина и Скрябина? У художника Филонова и конструктора Королева? У Толстого и Достоевского, наконец… Дерзость и бесстрашие мысли.

Все они были внимательными читателями “Философии общего дела” Федорова, все они пожизненно или временно находились под обаянием фантастического, сказочного проекта воскрешения отцов…

Разговор о русском космизме облечен в театральную форму и построен почти исключительно на подлинных текстах создателей этого экстравагантного вероучения. Любовной линии здесь нет, одни разговоры, размышления, споры – грандиозные и мелочные, нелепые и смешные.

Задача была практически невыполнимая. Все диалоги выстроены из цитат, от автора не добавлено ни слова. Ни слова от себя. Почти…

В связи с этим безумным замыслом пришлось перелопатить множество текстов Федорова, Циолковского, даже и современных космистов. Почему я поставила себе такое трудное задание, не могу объяснить. Скорее всего, во мне самой сидит та частичка безумия, которая так притягивала меня в моих героях. К Вернадскому это отношения не имеет, он просто великий ученый, но читать его научные работы по геологии Земли непросто. И, как подлинный гений, Вернадский сильно забегает вперед своего времени, вперед человечества, а порой высказывает суждения, к которым человечество и сегодня еще не готово.

Предлагаемая пьеса представляет собой, скорее всего, явление “бумажного театра”, аналогичного “бумажной архитектуре”. То, что можно придумать, но невозможно воплотить.

Чао, ЧАУ!

Пьеса с комментариями

В какой-то семинарии учитель написал на сочинении “чепуха”, а ученик прочел “реникса” – думал, по-латыни написано.

А. П. Чехов. “Три сестры”

Действие происходит в трех уровнях. Есть крыша, куда выходит Циолковский для разговора с небом. Среднее, основное пространство – мастерская Циолковского. Она загромождена изобретениями: от неудавшегося вечного двигателя, зонта для катания на коньках, половины дирижабля, гигантского велосипеда с крыльями, токарного станка и всего, на что хватит фантазии. Через все помещение натянута проволока, по которой двигается лампа. Имеется люк, через который Циолковский появляется на крыше.

На сцене – система мобилей: время от времени всё начинает двигаться, загораться, стучать и скрежетать.

Наконец, третье пространство – авансцена. Здесь стоит копия с безумного памятника Федорову работы архитектора Артема Власова, что в Боровске. В театральном пространстве бюст стоит на высоком постаменте, откуда Федоров и будет время от времени появляться, как из своей каморки.

Древний культурный архетип нарушен: принятая во многих культурах и народах трехчастная форма – Небо, Земля и Преисподняя – претерпевает некоторое изменение. Небо, вечное и бесконечное, неизменно; Земля как мастерская художника находится в настоящем времени; а то, что происходит на авансцене, отнюдь не преисподняя, а рабочая площадка, место научных и нравственных дискуссий и соединения сегодняшего мира и будущего.

(Для сведения. Вот как сам Циолковский описывает свою мастерскую:

“У меня сверкали электрические молнии, гремели громы, звонили колокольчики, плясали бумажные куколки, пробивались молнией дыры, загорались огни, вертелись колеса, блистали иллюминации и светились вензеля. Толпа одновременно поражалась громовым ударам. Между прочим, я предлагал желающим попробовать ложкой невидимого варенья. Соблазнившиеся угощением получали электрический удар. Любовались и дивились на электрического осьминога, который хватал всякого своими ногами за нос или за пальцы. Волосы становились дыбом, и выскакивали искры из всякой части тела. Кошка и насекомые также избегали моих экспериментов. Надувался водородом резиновый мешок и тщательно уравновешивался посредством бумажной лодочки с песком. Как живой, он бродил из комнаты в комнату, следуя воздушным течениям, поднимаясь и опускаясь”.)

экран, а еще лучше, если весь задник сцены и есть экран.

бегущая строка, сопровождающаяся зачитываемым текстом, идет сквозь все действие: высказывания героев, научная информация, последние новости. К тому же весь спектакль получаем сведения “из облака”. (Хотелось сказать: непосредственно из “ноосферы”, – но удержусь.)

хор, исполняющий то ангельские хоралы, которые слышит Циолковский, то советские песни. Иногда звучат вокальные партии, стихи и тексты.

балетная труппа. “Революционная” ритмическая пластика школы Жак-Далькроза или Айседоры Дункан. Они немного инопланетяне, эти танцоры. А может, просто люди будущего? Конечно, они мужчины и женщины. Но половые различия не бросаются в глаза.

музыка звучит разнообразная: и классическая, и современная, вплоть до джазовой. Композиторы – от Баха, Римского-Корсакова, Скарлатти до Шостаковича, Шнитке, Мессиана, Мосолова… и кого сочтете созвучным. Приведенные музыкальные фрагменты могут быть заменены и другими – по вкусу постановщика, которым в данном случае оказывается каждый читатель.

пролог

Заработали декорации. Крутятся колеса, машут крылья, ударяет гирька в поддон, вспыхивают с промежутками огоньки, подрагивает тело дирижабля…

Индустриальная музыка, включающая шум моторов, звуки сверления, удары по металлу и все что угодно.

музыка: Александр Мосолов. “Завод. Музыка машин”.

Симфонический эпизод из балета “Сталь”, ор. 19.

на экране: портрет Сухово-Кобылина.

бегущая строка: Сухово-Кобылин.

сухово-кобылин (запись хрипящая, как будто очень старая): Сейчас человечество находится в своей земной стадии развития. Ему предстоит пройти еще две: солярную, солнечную, когда произойдет расселение землян в околосолнечном пространстве, и сидеральную, звездную, предполагающую проникновение в глубины космоса и их освоение. Это и будет Всемир, “всемирное человечество” – вся тотальность миров, в которых обитает человечество во всей бесконечности Вселенной. “Человека технического” сменит “человек летающий”: высший, или солярный, человек просветит свое тело до удельного веса воздуха и для этого выработает свое тело в трубчатое тело, то есть воздушное, эфирное, наилегчайшее тело. Человек сбросит свою нынешнюю тяжелую телесную оболочку и превратится в бессмертное духовное существо.

хор: Какие наглецы, скажут некоторые;

Нет, они святые, возразят другие.

Но мы улыбнемся, как боги,

И покажем рукою на Солнце.

(“Победа над Солнцем” стихи Хлебникова, музыка Матюшина.)

Циолковский с ночным горшком в руке вылезает на крышу.

экран: Звездное небо, как в планетарии, крутится вокруг фигуры Циолковского.

хор: Ангельские хоры. Музыка барокко иногда туда приближалась. Возможно, “а капелла”.

балетная труппа: Освобождение от силы тяжести. Номер с крыльями, или с качелями, или со скейтами. Летают, летают! Возможно, без музыкального сопровождения, только звук метронома.

циолковский: Ух ты, какая красота: Вселенная перед нами! Звезды! Миллионы световых лет отделяют нас от них, но мы их видим и познаем. Чудо!.. И все-таки мы, люди, должны готовиться к полету в эту звездную Вселенную, готовиться не покладая рук. Мы должны завоевать его, этот мир… (Выплескивает на крышу содержимое ночного горшка, который во все время произнесения монолога держит в руках.)

голос из хора: Я верю, друзья,

Караваны ракет

Помчат нас вперед

От звезды до звезды.

На пыльных тропинках

Далеких планет

Останутся наши следы.

(Музыка Фельцмана, слова Войновича.)

экран: Портрет работы Леонида Пастернака.

бегущая строка: Николай Федорович Федоров. Внебрачный сын князя Павла Ивановича Гагарина, русский религиозный мыслитель и философ-футуролог, библиотекарь Чертковской библиотеки. Один из родоначальников русского космизма. Его именовали Московским Сократом.

Открывается подножие памятника Федорову – он выходит с кипой книг, в шапочке, в поношенной одежде. Начинает раскладывать книги.

циолковский: В Чертковской библиотеке я заметил одного служащего с необыкновенно добрым лицом. Никогда я потом не встречал ничего подобного. Видно, правда, что лицо есть зеркало души. Когда усталые и бесприютные люди засыпали в библиотеке, то он не обращал на это никакого внимания. Другой библиотекарь сейчас же сурово будил. Он же давал мне запрещенные книги. Потом оказалось, что это известный аскет Федоров, друг Толстого, изумительный философ и скромник. Он раздавал все свое крохотное жалованье беднякам. Теперь я вижу, что он и меня хотел сделать своим пансионером, но это ему не удалось: я чересчур дичился. Мне было тогда шестнадцать лет… За три года под руководством Федорова я освоил физику, астрономию, химию и высшую математику…

Федоров перебирает каталожные карточки, складывает их стопками, нанизывает на металлический штырь, снимает и компонует.

бегущая строка: Федоров – единственное, необъяснимое и ни с чем не сравнимое явление в умственной жизни человечества… Рождением и жизнью Федорова оправдано тысячелетнее существование России. Теперь ни у кого на земном шаре не повернется язык упрекнуть нас, что мы не бросили векам ни мысли плодовитой, ни гением начатого труда… (Аким Волынский)

федоров (из “Философии общего дела”): “…Природа в нас начинает не только познавать себя, но и управлять собой. В управлении силами слепой природы и заключается то великое дело, которое должно стать общим. Это управление будет основано на всеобщем познании и труде человечества…”

циолковский: Настала новая эра – эра начала овладения Космосом. На гигантских ракетах люди полетят во все концы Вселенной в поисках новых земель и новых ресурсов энергии… А вы представьте себе: что, если бы весь мир заключался только в Солнце и Земле… Какой ужас охватил бы человечество, когда Солнце стало бы остывать. Вся изумительная история человечества и закончилась бы на Земле… как труп. Но перед людьми – колоссальное богатство, невероятные возможности, только надо уметь ими воспользоваться. Богатство Вселенной с бесконечным количеством миров, звезд и планет, с неисчерпаемыми источниками энергии, которой человек должен будет овладеть… В этом назначение человечества, смысл его существования.

музыка: Адажио Альбинони.

федоров (его слушает Циолковский, приложив к уху огромную, в полтора метра длиной слуховую трубу с раструбом. Временами переспрашивает): Смертность человека есть лишь неведение, результат несовершеннолетия, несамостоятельности жизни… В чем назначение человечества, в чем смысл его существования?.. Должна быть умерщвлена… сама смерть как выражение вражды, невежества, слепоты и бессмысленности.

балетная группа: “Пляска смерти”. Хореографический номер борьбы со смертью и ее победой.

музыка: Здесь огромное музыкальное богатство – от Мусоргского (“Песни и пляски смерти”), Шостаковича (op. 67 Piano Trio in E minor) до “Квартета на конец времени” Мессиана или его же “Концерта к 20-летию окончания войны”.

Из хора выходит человек в телогрейке.

экран: Портрет Мандельштама.

варлам шаламов (голос): Отрывок из рассказа “Шерри-бренди”.

“Поэт умирал. Большие, вздутые голодом кисти рук с белыми бескровными пальцами и грязными, отросшими трубочкой ногтями лежали на груди, не прячась от холода. Раньше он совал их за пазуху, на голое тело, но теперь там было слишком мало тепла. Рукавицы давно украли; для краж нужна была только наглость – воровали среди бела дня. Тусклое электрическое солнце, загаженное мухами и закованное круглой решеткой, было прикреплено высоко под потолком. Свет падал в ноги поэта – он лежал, как в ящике, в темной глубине нижнего ряда сплошных двухэтажных нар. Время от времени пальцы рук двигались, щелкали, как кастаньеты, и ощупывали пуговицу, петлю, дыру на бушлате, смахивали какой-то сор и снова останавливались. Поэт так долго умирал, что перестал понимать, что он умирает. Иногда приходила, болезненно и почти ощутимо проталкиваясь через мозг, какая-нибудь простая и сильная мысль – что у него украли хлеб, который он положил под голову. И это было так обжигающе страшно, что он готов был спорить, ругаться, драться, искать, доказывать. Но сил для всего этого не было, и мысль о хлебе слабела… И сейчас же он думал о другом, о том, что всех должны везти за море, и почему-то опаздывает пароход, и хорошо, что он здесь. И так же легко и зыбко он начинал думать о большом родимом пятне на лице дневального барака. Большую часть суток он думал о тех событиях, которые наполняли его жизнь здесь. Видения, которые вставали перед его глазами, не были видениями детства, юности, успеха. Всю жизнь он куда-то спешил. Было прекрасно, что торопиться не надо, что думать можно медленно. И он не спеша думал о великом однообразии предсмертных движений, о том, что поняли и описали врачи раньше, чем художники и поэты. Гиппократово лицо – предсмертная маска человека – известно всякому студенту медицинского факультета… Однообразие, повторение – вот обязательная почва науки. То, что в смерти неповторимо, искали не врачи, а поэты…

Жизнь входила в него и выходила, и он умирал. Но жизнь появлялась снова, открывались глаза, появлялись мысли. Только желаний не появлялось. Он давно жил в мире, где часто приходится возвращать людям жизнь – искусственным дыханием, глюкозой, камфарой, кофеином. Мертвый вновь становился живым. И почему бы нет? Он верил в бессмертие, в настоящее человеческое бессмертие. Часто думал, что просто нет никаких биологических причин, почему бы человеку не жить вечно… Старость – это только излечимая болезнь, и, если бы не это не разгаданное до сей минуты трагическое недоразумение, он мог бы жить вечно”.

музыка: Глас 6-й.

хор: Упокой, Господи, души усопших раб твоих Осипа и Надежды, Николая и Варлама и миллионы, миллионы, миллионы… Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу. И ныне и присно и во веки веков, аминь.

федоров: Смерть есть зло, которое люди должны искоренить. Каждый человек живет за счет смерти своих предков, следовательно, является преступником. Мы – сыны, оставившие своих отцов… Если человек есть нравственное существо, то ему, чтобы остаться нравственным, нужно или возвратить жизнь умершим, или же самому умереть, но пережить смерть отца, признав невозможность воскрешения, – значит, не быть сыном, не быть и братом, не быть, следовательно, существом нравственным. Отцы должны быть воскрешены! Это и есть общее дело, соединяющее представителей науки всех стран мира… А другой путь развития человеческой цивилизации – который приведет нас не к бессмертию и воскрешению мертвых, а к Страшному Суду и геенне огненной.

хор: Dies irae, dies illa solvet saeclum in falliva. [11]

(Музыка Томмазо ди Челлано.)

федоров: …Нужно в любви воскрешать умерших предков… Войны должны прекратиться, и армии, которые организовались в целях взаимного истребления отдельных людей и народов, должны бороться только с одним врагом – слепой силой природы – до тех пор, пока не удастся заставить ее не господствовать над человечеством, а покориться ему. (Здесь, признаюсь, подлог – это не текст Федорова, а более внятный пересказ его идей Львом Шестовым.)

балетная труппа: Воскрешение. Лежащие в черном на черной земле оживают и восстают, облекаются в белое и улетают… Не возражала бы, если бы они в конце этого эпизода улетали, прицепившись карабинами к спущенным с колосников канатам. Этот балетный номер продолжается до конца эпизода.

музыка: Фрагмент из сюиты Шнитке “Мертвые души”. Это очень ироническая и насмешливая музыка. Вообще, есть коллекция такой ёрнической, почти хулиганской музыки, и она бы очень подошла. Самая лучшая коллекция, насколько мне известно, у Игоря Померанцева на радио “Свобода”.

циолковский. …Когда все предки будут воскрешены, сотни миллионов людей покроют землю… поверхность Земли не вместит такого множества…

федоров: Да! Но долг воскрешения требует такого открытия, чтобы расселить человечество по всей Вселенной, ибо без обладания небесным пространством невозможно одновременное существование поколений… Человеческая деятельность не должна ограничиваться пределами земной планеты…

Человечество должно быть не праздным пассажиром, а экипажем нашего земного, неизвестно еще какою силою приводимого в движение корабля – будь то фото-, термо– или электроход…

бегущая строка: Альберт Эйнштейн в 1922 году получил Нобелевскую премию за открытые явления фотоэффекта. Работы по теории относительности и теории гравитации нобелевскому комитету показались недостаточно убедительными.

циолковский: Значит, надо строить космические корабли. И человечество – экипаж корабля… Ракета! Ракета! Долго на ракету я смотрел как и все: с точки зрения увеселений и маленьких применений. Но помню хорошо, как мне пришло в голову сделать вычисления, относящиеся к ракете. Мне кажется, первые семена мысли заронены были известным фантазером Жюль Верном; он пробудил работу моего мозга в известном направлении. Явились желания, за желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не повела, если бы не встретила помощи со стороны науки… Ракета для меня только способ, только метод проникновения в глубины космоса, но отнюдь не самоцель… Вся суть – в переселении с Земли и в заселении космоса…

хор: Ту сто четыре – самый лучший самолет…

Ту сто четыре никогда не упадет,

За пять минут куда угодно отвезет,

Сядешь и поедешь, далеко уедешь…

Берегите время!

Ту сто четыре – самый лучший самолет.

музыка: Траурный марш Шопена.

федоров: Человечество должно освободиться от тяготеющей над ним власти стихийных сил природы, мужчина должен освободиться от власти над ним женского начала, от невольного влечения к женщине как от уловки природы, соблазняющей мужчину к тому, чтобы отдать свои силы ухаживанию за женщиной и выращиванию потомства, а не выполнению долга перед предками. Через женщину действует слепая сила природы…

балетная труппа (до конца эпизода): Работа на полу. Акробатика. Но очень сексуальная. Ужас! Ужас! Глаза бы не смотрели! Федоров от них отворачивается. Номер длится до окончания эпизода.

музыка: Коллаж – от мелодий сентиментальных романсов до “Весны священной” Стравинского.

циолковский: Я женился… без любви, надеясь, что такая жена не будет мною вертеть. Будет работать и не помешает мне делать то же. Эта надежда вполне оправдалась. Такая подруга не могла истощить и мои силы: во-первых, не привлекала меня, во-вторых, и сама была равнодушна и бесстрастна. У меня был врожденный аскетизм, и я ему всячески помогал. С женой мы всегда и всю жизнь спали в отдельных комнатах, иногда и через сени… До брака и после него я не знал ни одной женщины, кроме жены. Мне совестно интимничать, но не могу же я лгать. Говорю про дурное и хорошее. Браку я придавал только практическое значение…

толстой (первое появление): Бороться с половой похотью было бы в сто раз легче, если бы не поэтизировали и самих половых отношений, и чувств, влекущих к ним, и браки как нечто особенно прекрасное и дающее благо… если бы с детства и в полном возрасте внушалось людям, что половой акт (стоит только представить себе любимое существо, отдающееся этому акту) есть отвратительный, животный поступок, который получает смысл только при сознании обоих того, что последствия его влекут за собой тяжелые и сложные обязанности выращивания и наилучшего воспитания детей.

голос из хора (романс): Я встретил вас – и все былое

В отжившем сердце ожило.

Я вспомнил время золотое —

И сердцу стало так тепло…

(Слова Тютчева, автор музыки неизвестен.)

циолковский: Женитьба эта тоже была судьбой и великим двигателем. Я, так сказать, сам на себя наложил страшные цепи. В жене я не обманулся, дети были ангелы, как и жена. Но половое чувство неудовлетворенности – самой сильнейшей из всех страстей – заставляло мой ум напрягаться и искать…

федоров: В нашем мире царит культ женщины и плотской любви. Отношениями движет половой инстинкт. Больше чувственности и совсем мало сочувствия… Любовь между мужчинами и женщинами должна напоминать любовь детей к родителям.

Федоров величественно машет рукой в сторону балетной труппы – исчезает.

варвара, жена (поднимается к Циолковскому по лестнице. Он ее не слышит): Отец! Радость-то какая!

циолковский (не слышит): Меня тянуло к женщинам, я непрерывно влюблялся, что не мешало мне сохранить незагрязненное, не запятнанное ни малейшим пятнышком наружное целомудрие. Несмотря на взаимность, романы были самого платонического характера, и я, в сущности, ни разу не нарушил целомудрия…

варвара (кричит в его трубу, он отмахивается): Отец, радость какая! Приехала Марусинька, привезла нам два мешка картошки! Детей совсем уж нечем было кормить.

циолковский: Нужна ли пища?.. Представим себе совершенно изолированное особенное животное. В него не проникают ни газы, ни жидкости, ни другие вещества. Из него также они не могут и удалиться. Животное пронизывается только лучами света. Встречая тут хлорофилл, растворенный в крови, и углекислый газ, и другие продукты распада тканей животного, они разлагают их, соединяются и в результате дают кислород, крахмал, сахар, разные азотистые и другие питательные вещества, необходимые для жизни. Пища (подразумевается то, что образовано в теле действием солнечных лучей) и кислород растворяются в ткани животного. Но последняя опять разлагается, на углекислый газ и другие продукты распада (мочевину, аммиак и прочее). Пусть все эти отбросы не выкидываются наружу, а поступают в кровь и остаются в организме. Солнечные лучи опять преобразуют их в кислород и питательные вещества, которые пополняют убыль непрерывно работающих частей тела. Этот круговорот совершается вечно!

варвара: Картошки два мешка, я говорю!

циолковский: Что?

варвара: Картошки два мешка!

Циолковский машет рукой.

хор: Ах ты, милая картошка,

Низко бьем тебе челом,

Даже дальняя дорожка

Нам с тобою нипочем.

Ах, картошка, объеденье,

Лагерников идеал,

Тот не знает наслажденья,

Кто картошки не едал.

(Скаутская песня о картошке, переделанная в пионерскую.

Автор музыки и слов – В. Попов, 1910 г.)

варвара (кричит): Марусинька привезла из деревни два мешка картошки!

экран: Москва. Табличка с названием улицы “Проспект Вернадского”.

хор: Кто такой Вернадский? Кто такой Вернадский?

бегущая строка: Академик Вернадский действительно прорубил проспект в науке и в общественной мысли. Ученик Менделеева, Бекетова, Докучаева, он стоял на рубеже современной науки. Исследования в области кристаллографии и минералогии изменили научные представления об эволюции Земли, он читал курс геохимии в Сорбонне. Под влиянием этих лекций выдающийся французский религиозный мыслитель Тейяр де Шарден сформулировал понятие “ноосфера”. Но именно Вернадский был отцом этой идеи: он утверждал, что биосфера перешла в новое эволюционное состояние – в ноосферу. Тот информационный мир, в котором мы сегодня находимся, и есть развивающаяся ноосфера. С этого момента эволюция становится управляемой.

Появляется Вернадский в академической шапочке.

вернадский: Человек стремится к аутотрофному питанию, то есть к питанию, которое не зависит от других живых существ, а будет создаваться непосредственно самим человеком… Непосредственный синтез пищи, без посредничества организованных существ, как только он будет открыт, коренным образом изменит будущее…

бегущая строка, экран: Искусственное мясо из пробирки становится реальностью. Гамбургер из выращенной в лаборатории говядины был изготовлен и торжественно съеден на специальном мероприятии в Лондоне в ноябре 2010 года.

варвара: Картошечка деревенская…

циолковский (прикладывает к уху слуховую трубу): А-а-а… Это хорошо.

варвара (мужу): Слава тебе, господи! Это ж на месяц хватит!

циолковский: А ты все, дурочка, переживаешь!

Обнимаются.

балетная труппа: Любовная сцена. Нежные объятия и ничего больше.

музыка: “Когда б имел златые горы” (народная песня).

бегущая строка: 25 апреля 1953 года в журнале Nature была опубликована статья о том, как устроена молекула ДНК. За открытие структуры ДНК и ее функций Д. Уотсон, Ф. Крик и М. Уилкинс в 1963 году удостоены Нобелевской премии. Мир узнал, как устроена молекула, управляющая всеми свойствами живого организма.

экран: Схема – знаменитая двойная спираль.

циолковский: Я чистейший материалист… Жизнь на Земле – непрерывная лестница. Она не кончается и на границе живой материи, потому что этой границы нет. Она искусственна, как и все границы… Ничто сразу не останавливается. Не остановится и человек в своем развитии… Сегодняшний человек – “полуживотное” и в общественном развитии уступает муравьям и пчелам.

голос из хора: Высока земли обитель.

Поздно, поздно. Спать пора!

Разум, бедный мой воитель,

Ты заснул бы до утра.

Что сомненья? Что тревоги?

День прошел, и мы с тобой —

Полузвери, полубоги —

Засыпаем на пороге

Новой жизни молодой.

Колотушка тук-тук-тук,

Спит животное Паук,

Спит Корова, Муха спит,

Над землей луна висит,

Над землей большая плошка

Опрокинутой воды.

Спит растение Картошка,

Засыпай скорей и ты.

(Николай Заболоцкий.)

циолковский: Вся земля сделается обитаемой и приносящей великие плоды. Сначала исчезнут вредные животные и растения, потом избавятся и от домашних животных. В конце концов, кроме низших существ, растений и человека, ничего на земле не останется… Многочисленное население земли будет усиленно размножаться, но право производить детей будут иметь только лучшие особи. Все будут иметь жен и счастливо жить с ними, но не все будут иметь детей… Естественный подбор заменится искусственным, причем наука и техника придут ему на помощь. Так пройдут тысячи лет, и вы тогда население не узнаете. Оно будет настолько же выше теперешнего человека, насколько последний выше какой-нибудь мартышки. Исчезнут из характера низшие животные инстинкты. Даже исчезнут унижающие нас половые акты и заменятся искусственным оплодотворением. Женщины будут рожать, но без страданий, как родят низшие животные. Произведенные ими зародыши будут продолжать развитие в особой обстановке, заменяющей утробу матери.

Один из актеров в белых одеждах с овечкой на руках шествует через сцену.

экран: Овечка Долли.

бегущая строка: 1996 год. Овечка Долли. Эксперимент по клонированию млекопитающего, проведенный Яном Виллертом и Китом Кэмпбеллом в Рослинском университете близ Эдинбурга, увенчался успехом. Овечка Долли, первое клонированное млекопитающее животное, является генетической копией овцы – донора клетки. Генетическая информация для процесса клонирования была взята из взрослых дифференцированных клеток, а не из половых или стволовых. Исходное животное на момент клонирования уже умерло. А часть его клеток, необходимая для эксперимента, была своевременно заморожена и хранилась в жидком азоте, чтобы сохранить и передать генетический материал.

циолковский: Разумеется, к этому пришли не сразу. Сначала укоротили срок пребывания плода во чреве, поощряя преждевременные роды. Сокращали их все более и более. Также и оплодотворение сначала было искусственным только в виде опыта. Но потом, по мере ослабления страстей, применялось все чаще и чаще, пока совсем не вытеснило обычных действий брачной жизни… Какая же цель? Цель та, чтобы всегда побеждал разум, а не стремление попить и поесть сладко, насладиться женщинами и так далее… Для выведения будущего совершенного человечества надо использовать систему полового отбора. Люди несовершенные, “плохой породы”, будут лишены способности к размножению.

варвара: А что же нам-то делать, простым? Помирать?

циолковский: Да. Но безболезненно!.. Прежде всего, все существа должны быть сознательными, то есть понять, что страдания недопустимы, и стремиться к совершенству. Несовершенных людей, не способных это понимать, быть не должно. Убивать их, разрушая тело или уничтожая его голодом или холодом, нельзя, так как это погружает мир во зло. Значит, надо заботиться о них как о себе. Нужно только не давать им размножаться. Тогда с течением времени они незаметно и быстро исчезнут с лица земли. Не будет ли это также мучением? Нет, потому что несовершенные, имея жен, не будут иметь детей.

музыка: Рахманинов – из 3-го концерта или Шнитке – из Concerto Grosso № 1.

варвара: Вот я и говорю: а что же нам, простым людям, без талантов, помирать?

циолковский: Да, помирать!.. И на других планетах мы поступим так же: безболезненно, гуманно уничтожим их обитателей, если они в силу их биологического несовершенства не смогут быть такими же счастливыми как мы. Мы должны оставить все внушенные нам правила морали и закона, если они вредят высшим целям. Все нам можно, но не все полезно. Вот основной закон новой морали.

экран: Портрет Достоевского.

бегущая строка: Широк человек, даже слишком широк, я бы сузил!

музыка: Шостакович (искать).

бегущая строка: Программа умерщвления Т-4 (“Операция Тиргартенштрассе 4”) была принята в Третьем рейхе в 1939 году. Это официальное название евгенической программы немецких национал-социалистов по стерилизации, а в дальнейшем и физическому уничтожению людей с психическими расстройствами, умственно отсталых и наследственно отягощенных больных. Впоследствии в круг лиц, подвергавшихся уничтожению, были включены нетрудоспособные лица (инвалиды, а также болеющие свыше пяти лет). Сначала уничтожались только дети до трех лет, затем – все возрастные группы.

хор (Текст можно давать и русский, и немецкий…): Высоко знамя реет над отрядом,

штрумовики чеканят твердый шаг,

и коммунистами убитые комрады

незримо с нами в пламени атак.

Свободен путь для наших батальонов,

свободен путь для штурмовых колонн,

глядят на свастику с надеждой миллионы,

день тьму прорвет, даст хлеб и волю он.

Die Fahne hoch! Die Reihen fest geschlossen.

SA marschiert mit ruhig festem Schritt.

Kam’raden, die Rotfront und Reaktion erschossen,

Marschier’n im Geist in unser’n Reihen mit.

(Слова Хорста Людвига Весселя, на мотив

верхнебаварской народной песни.)

циолковский: Я уверен, что в космосе уже обитают значительно более развитые существа, которые смотрят на человечество так же, как мы смотрим на крыс… Для выведения будущего совершенного человечества надо использовать систему полового отбора. Люди несовершенные, “плохой породы” будут лишены способности к размножению. Отборные производители, напротив, создадут нового человека, вступая за свою жизнь в контакты с тысячами женщин, пока все люди не обратятся в плодовитых красавцев, здоровых и умниц.

музыка: Бетховен, 9-я симфония. Финал.

экран: Исполнение в 1942 году, в Берлине, на фоне свастики и Геббельса (https://youtu.be/2itdv1aEpG4.).

балетная труппа: Тема встречи-расставания.

бегущая строка: Федоров жил в Москве, в Зачатьевском переулке на Остоженке; усадьба Толстого в Хамовниках была неподалеку. Был год 1891-й, когда они прогуливались, провожая друг друга и беседуя часами, дружески обсуждали многие важные вопросы…

толстой (в блузе, треухе, любой “простонародной” одежде, которую носил писатель, подходит к подножию памятника Федорову, стучит в его пьедестал): Николай Федорович – святой. Каморка. Нет белья, нет постели. Он составил план общего дела всего человечества, имеющего целью воскрешение всех людей во плоти… это не так безумно, как кажется… Я горжусь, что живу в одно время с подобным человеком. …Ему шестьдесят лет, он нищий и всё отдает, всегда весел и кроток… Не хочет жалованья.

Дверь в подножии памятника открывается, выходит Федоров в одежде господской, но совершенно изношенной. Смотрит с недоумением на Толстого. Слышит его последние слова.