Секта с Туманного острова Линдстин Мариэтт

3

Из огромных окон, за лесом виднелось море. Волны, накатывая, разбивались о скалы так, что взлетала пена.

Они находились на третьем этаже усадьбы, где работал персонал. Мадлен быстро провела их туда по лестнице. Она объяснила, что первые два этажа отведены под жилье персонала и там по-прежнему идет ремонт. Внизу пахло сырым бетоном и опилками. Из комнат доносился звук столярного станка, и им пришлось перешагнуть через большой рулон изоляционного материала, лежавший перед лестничной площадкой.

Наверху ничего ремонтировать не требовалось. Все было сверкающе-белым или светло-серым: стены, потолки и мебель. Никаких перегородок, одно большое офисное пространство с письменными столами и стоящими кое-где компьютерами. Персонал, казалось, мог усаживаться где угодно. Атмосфера расслабленная. Сплошные улыбки и любезные кивки. В дальнем конце большой комнаты имелось две двери. Мадлен заметила, что София на них поглядывает.

– Там располагаются офисы Франца и руководителя персонала, – пояснила она. – Все остальные работают здесь. Разумеется, за исключением тех, кто занят с нашими гостями и в сельском хозяйстве.

София вновь посмотрела на двери. Задумалась, не выйдет ли Освальд и здесь ли он вообще, но спрашивать об этом не хотелось.

– Значит, вы занимаетесь сельским хозяйством? – спросила Вильма.

– Да, мы почти полностью себя обеспечиваем, – с гордостью ответила Мадлен. – Выращиваем здесь все необходимые овощи и фрукты. Производим собственное молоко и масло. Даже завели овец. Усадьба обогревается геотермальным теплом. Здесь, наверху, мы, собственно, являемся обслуживающим персоналом Франца. Занимаемся административными делами, почтой, закупками и тому подобным, чтобы Франц мог концентрироваться на своих лекциях и исследованиях.

– Можно ли немного узнать о Франце Освальде? – спросила София. – Откуда он и чем занимался раньше?

– Это не имеет значения, – поспешно и слегка раздраженно ответила Мадлен. – Франц хочет, чтобы мы сосредотачивались на гостях и программе, а не на нем. Он – тот, кто есть. Наш руководитель.

София понаблюдала за ней со стороны. Мадлен выглядела встревоженной и несколько отсутствующей.

– Но вы не молитесь на Освальда и не поклоняетесь ему?

– Конечно, нет! Ты ошибаешься, если думаешь, что мы – какое-нибудь фанатичное религиозное движение. – Голос Мадлен повысился до фальцета.

Беседа начала выбиваться из колеи, но тут инициативу взяла на себя Вильма. Она так ловко развернула разговор в нужное русло, что Мадлен, вероятно, даже не заметила, как ее напряженное лицо разгладилось. Вежливые вопросы и лесть:

Здесь работает пятьдесят человек, надо же! Чем они занимаются?

Какую потрясающую работу вы проделали с усадьбой!

Вильма умела умаслить кого угодно.

Слушая вполуха, София опять оглядела большое офисное помещение. Нравится ли здесь персоналу на самом деле? Она подумала, что если все сказанное Мадлен – правда, то это место, безусловно, можно считать организацией с благоприятной в профессиональном отношении средой.

Внезапно рядом с ними возникла девушка в кухонной униформе.

– Ланч накрыт в столовой для гостей! – возвестила она.

– Вот как, – сказала Мадлен. – Сейчас вы сможете попробовать кое-что из того, что мы здесь выращиваем.

Столовая оказалась большой и светлой, с высокими продолговатыми окнами. Хорошо отполированный деревянный пол был почти полностью покрыт коврами из овечьих шкур. Стулья и столы были белыми. В отличие от обычных заведений здесь не пахло чадом, а из кухни доносился легкий запах морских водорослей и рыбы. Из динамиков на стенах струилась приглушенная классическая музыка. Почти за всеми столами сидели гости, но тем не менее было на удивление тихо. Царила умиротворенная атмосфера, как в храме или в «сонном» баре[3] далеко за полночь. София поймала себя на том, что говорит шепотом.

Ее взгляд беспрестанно устремлялся к другим столам, чтобы посмотреть, не знает ли она кого-нибудь. Мадлен говорила им, что многие из гостей – знаменитости. Правда, остальные столы стояли немного подальше, а пялиться ей не хотелось.

Ланч состоял из томатного супа и рыбы с овощами и травами. Доев, София почувствовала легкое прикосновение к плечу. Она обернулась и увидела Освальда, стоявшего, положив руки на спинку ее стула. Он выглядел сердитым. Просто разъяренным.

– Как давно вы здесь? – Не дожидаясь ответа, обратился к Мадлен: – Их пригласил сюда я, и мне хотелось показать им все самому.

Его голос звучал сдержанно и спокойно; тем не менее его недовольство распространялось над ними, словно грозовой фронт. Он был одет не в форму, а в черные джинсы и облегающую белую футболку, подчеркивающую его мускулы и загар. Поздоровался с гостьями за руку и улыбнулся, однако теплота быстро исчезла из его улыбки.

Щеки Мадлен стали пунцовыми. Она так низко склонила голову, что почти касалась подбородком груди.

– Я подумала, что ты очень занят, и хотела помочь… Посчитала, что у тебя есть более важные дела, – почти прошептала она.

– Можешь идти. Я беру их на себя, – сказал он, махнув рукой так, как отмахиваются от мухи.

Мадлен выскользнула из-за стола и удалилась по проходу столовой мелкими, семенящими шагами.

Освальд повернулся к Софии и снова улыбнулся, но раздражение в его взгляде еще сохранялось.

– Я действительно хотел встретиться с вами, но не знал, что вы приедете именно сегодня, и мой день, как вы слышали, полностью расписан. Однако мы, по крайней мере, можем посмотреть на дома для гостей. Поездка на пароме прошла приятно?

– Да, нам всё рассказали о привидении в усадьбе, – сказала София, не успев сдержаться. Всему виной ее проклятый длинный язык.

Освальд лишь засмеялся.

– Да, этот Бьёрк создает нам отличную рекламу… Людей привлекает темная история усадьбы: «Приезжайте сюда и повстречайтесь со злой графиней!» Надеюсь, вы во все это не верите?

– Конечно, нет, – поспешно откликнулась Вильма, ущипнув Софию за мизинец.

– Хорошо, – сказал Освальд. – Тогда начнем экскурсию!

Он открыл перед ними дверь столовой и повел их к домикам. Идя совсем рядом с Софией, подхватил ее рукой под локоть, словно направляя в нужную сторону. Легкое прикосновение, едва заметное, но явно намеренное касание заставило ее затрепетать от удовольствия.

Она была не из тех, кому парни оборачиваются вслед на улице. Тем не менее Освальд притянул ее поближе, хотя рядом шла Вильма с красивой фигурой и уверенной походкой.

Перед тем как они оказались у домов, его рука коснулась места чуть выше ягодиц, где сосредоточены нервы; от этого прикосновения у нее почти перехватило дыхание.

Домики напоминали бытовки с рядом пронумерованных дверей, но их основательная древесина и массивные металлические ручки свидетельствовали о качестве постройки – дорогостоящий реновационный проект, в точности как усадьба.

– Сейчас посмотрим! – вынимая из кармана ключ, произнес Освальд. – «Пятерка» сейчас должна пустовать. Это стандартная комната. Почти все они одинаковы.

Комната на самом деле оказалась гостиничным номером, состоящим из гостиной, спальни и ванной. Внутри по-прежнему пахло новым деревом и пластиком.

Они с любопытством оглядывались. Освальда интересовало лишь описание освещения и вентиляции, которые, по его словам, были совершенно новаторскими.

– Верхний свет содержит ультрафиолетовое излучение, поэтому зимой не ощущается нехватки солнечных лучей. Вентиляция постоянно подает свежий воздух, и если он холодный, то автоматически подогревается. Все стены снабжены звукоизоляцией, так что не возникает никаких помех для спокойного сна. Как видите, здесь отсутствуют телевизор и компьютер. Во время пребывания у нас гости не пользуются также собственными мобильными телефонами. На крайний случай у нас есть компьютер в общей комнате. Но главной целью является покой. Человек должен решиться отказаться от всего, что считает необходимым, ради того, чтобы найти то, что действительно необходимо.

Освальд сделал паузу, чтобы удостовериться, что они следят за его мыслью.

– Самое главное – это спальня. Пойдемте, я вам покажу. Он завел их в комнату, закрыл дверь, нажал на кнопку, и на окна опустились черные шторы. Стало совсем темно.

– Свет сюда вообще не проникает, – услышали они его слова. – Вы не различите даже контуры мебели. Вот так нужно спать, чтобы тело полностью отдыхало. Впечатляюще, правда?

София, содрогнувшись, судорожно ухватилась за рукав Вильмы. Это напомнило ей о том, как она в детстве впервые спала за городом. Посреди ночи проснулась в полной темноте и подумала, что ослепла. Кричала как ненормальная, пока мама раз сто не зажгла верхний свет, чтобы показать ей, что она видит. Тем не менее с тех пор София безнадежно боялась темноты.

Наконец Освальд снова зажег лампу и вывел их на дневной свет. Потом они отправились в рекреационный отсек, где имелись сауна, бассейн с морской водой и спортзал. В одном углу зала стояло нечто, напоминающее трехметровой высоты металлическое яйцо.

– Что это такое? – спросила София.

– Туда можно зайти и тренировать свои ощущения. Звук, свет, краски и температура – все впечатления, в повседневной жизни набрасывающиеся на человека вперемешку. В яйце, как мы его называем, человек воспринимает их по отдельности. Это важная часть программы.

Они прошли мимо большого класса, где сидели и занимались люди. Некоторые читали тексты, другие сидели неподвижно, с закрытыми глазами.

– Здесь мы изучаем тезисы.

У Софии на языке вертелись комментарии и вопросы, но Освальд посмотрел на наручные часы – и словно вдруг заторопился.

– Ферму и теплицу вам придется посмотреть в следующий раз, – проговорил он. – Однако прежде чем вы поедете домой, я хочу вам кое-что показать.

Он подвел их к отдельно стоящему дому, расположенному рядом с цепочкой жилых домиков, – деревянному, с открытой террасой; возможно, раньше в нем жила прислуга. София ожидала вновь увидеть внутри какое-нибудь суперсовременное оборудование, но никаких предметов в доме не оказалось – лишь пол, стены и бесконечные стеллажи. Приятно пахло деревом и олифой, а только что пробравшееся в окна послеполуденное солнце образовывало на полу золотистую дорожку.

– Тут у нас будет библиотека, – пояснил Освальд и многозначительно посмотрел на Софию.

– Вот как… – произнесла она с сомнением.

– Я слышал, что ты крупный специалист по литературе и обожаешь книги.

– Где ты об этом слышал?

– В анкете, которую ты заполняла после лекции, было написано, что ты только что сдала выпускной экзамен по литературоведению. – Он опять многозначительно посмотрел на нее. – Мне нужен человек, способный создать здесь настоящую библиотеку. С книгами, соответствующими нашей философии. Никаких финансовых ограничений нет. Важно только, чтобы все было правильно.

– Тебе нужен библиотекарь?

– Нет. Меньше всего я хочу получить библиотекаря с устаревшими идеями о том, что должно присутствовать в библиотеке. Мне нужен человек, способный мыслить самостоятельно. Поэтому, прочитав анкету, вспомнил о тебе. А потом увидел, что Вильма тоже изучала литературоведение, и подумал, что, возможно, нашел двух подходящих для этой работы людей.

София была поражена. Он предложил им работу!

– В чем загвоздка?

– Вы, разумеется, должны стать частью персонала. Мы работаем по контракту. Подписываем его каждый раз на два года. И я не знаю, если у вас есть бойфренды…

– Бойфрендов у нас нет, но никаких контрактов мы подписывать не станем, – сразу же заявила София. – Как бы заманчиво это ни звучало.

Вильма кашлянула. Маленькое предупреждение, означавшее, что София вновь переходит границу вежливости. Однако Освальд не выглядел обиженным, скорее заинтересованным.

– Я так и думал. Но у меня есть предложение. Приезжайте сюда на две недели и пройдите ту же программу, что и гости. Без оплаты и обязательств. Если по ее завершении вам по-прежнему не захочется заниматься библиотекой, вы просто уедете обратно домой.

София и Вильма ошеломленно смотрели друг на друга. Вильма уже открыла было рот, и София знала, что сейчас услышит: поездка с мамой на Родос, стажировка в газете и так далее и тому подобное… Но Вильма снова закрыла рот и улыбнулась Освальду.

– Мы можем спокойно обсудить это и позвонить?

– Конечно! Приятно было видеть вас здесь. Звоните, когда что-нибудь решите. Я скажу Мадлен, чтобы встретила вас в столовой и проследила за тем, чтобы вам до отъезда домой дали кофе.

Уже уходя, Освальд вдруг обернулся и посмотрел на Софию в упор.

– Ты кажешься проницательной. Ты наверняка чувствуешь, что это место совершенно особое.

Подмигнув ей, он развернулся и удалился.

На пароме по пути домой царила тишина. София почти не слышала криков чаек, плеска воды или умиротворяющего тарахтения мотора. Разрозненные мысли метались у нее в голове, точно маленькие демоны. Спокойная, хорошо организованная атмосфера в усадьбе резко контрастировала с ее собственной хаотичной жизнью. Да и мысль о работе с книгами манила.

Вильма стояла, уставившись на пену, возникавшую, когда паром разрезал водную гладь, и тоже была на удивление молчалива.

– Черт возьми, какое место! – произнесла она.

София засмеялась.

– Будто другая вселенная?

– Я считаю, что тебе нужно испробовать эту программу.

– Без тебя?

– Я ведь обещала поехать с мамой на Родос, и потом, нельзя упускать новую работу. К тому же совершенно очевидно, что он заинтересовался именно тобой. Когда смотрел на тебя, в воздухе прямо искры летали.

Лицо Софии вспыхнуло.

– Ах, прекрати!.. Но, как знать, может, я и попробую… Правда, никакой контракт подписывать не стану.

– Конечно, нет, – поддержала ее Вильма.

София вновь вернулась к бурлящему в голове морю мыслей.

Но вот у горизонта начал обретать форму материк, вернулись звуки моря и паромного мотора. Море словно представляло собой мост между двумя мирами: настоящим миром, к которому они направлялись, – и странным, прекрасным миром, где они только что побывали.

София не знала, был ли этот мир, который она только что открыла, приближающимся приключением – или просто зловещим миражом.

Он замечает меня, только когда я подхожу к нему почти вплотную.

Он чинит сетку для кур, стоит на земле на коленях. Положил садовые перчатки рядом с собой и держит в руках проволоку.

Все его существо вызывает у меня отвращение. Начинающая лысеть на макушке голова, пот, выступивший бусинками на затылке, и идущий от него резкий запах грязи, земли и травы.

Я наклоняюсь вперед и, почти касаясь губами его уха, произношу: «Привет, доктор!»

Громко.

Он вздрагивает и явно испытывает облегчение, увидев, что это я. Мне думается, что, сидя в грязи, он выглядит, как маленький поросенок.

– О, привет, Фредрик! Как приятно.

– Не так уж и приятно, – говорю я.

– Что ты имеешь в виду?

– Не так уж и приятно то, что ты вытворяешь с Лили.

Его лицо вдруг совершенно обнажается, и он уже приоткрывает толстые выпяченные губы. Но я прерываю его прежде, чем он успевает облечь мысль в слова.

– Не надо ничего говорить. Я все знаю, улавливаешь? Она все мне выложила, но сплетничать я не намереваюсь. Чего ради?

Он опять предпринимает попытку что-то сказать, но я поднимаю руку. Ловлю кайф, ощущаю опьянение от силы и власти. Он щурится на меня – солнце светит мне в спину. Я хочу, чтобы он так меня и видел – как подсвеченного сзади ангела правосудия.

– Просто оставь нас в покое, – говорю. – И еще я хочу получить доступ к чердаку. Мне надо там кое-что поискать.

– Конечно, чердак в твоем распоряжении, Фредрик. Но что, скажи на милость, тебе поведала Лили? – Он собирается подняться, но я просто поворачиваюсь к нему спиной.

– Ты прекрасно знаешь, что она рассказала, – бросаю, уходя.

Я так доволен, что вынужден подавлять желание исполнить прямо на солнце маленький победный танец. Теперь Лили принадлежит только мне, и у меня полная свобода действий в усадьбе.

Сколько себя помню, у меня имелся план. Грандиозный план.

Этот человек – всего лишь мелкая частица моего плана. Кстати, для его же блага.

4

Проснувшись, София обнаружила, что в комнате необычно темно. Она чувствовала себя отдохнувшей, однако что-то было не так. Поискала глазами электронный будильник, но темнота не рассеивалась. На короткое мгновение от боязни темноты у нее перехватило горло; потом она сообразила, где находится. Далеко от дома, на острове. Здесь такие порядки: ни малейшего света, когда спишь. Правда, она, вопреки запрету, оставляла открытой маленькую щелочку с края шторы.

София на ощупь нашла рукой кнопку на спинке кровати, нажала на нее, и комната постепенно наполнилась теплым, щадящим светом. Стал виден будильник. Четверть одиннадцатого! Она опять проспала. Ей велели использовать свои ментальные часы: реши, когда надо вставать, и проснешься. У нее пока не получалось.

Завтрак подают только до десяти, но ничего страшного. До ланча можно погулять по острову. София пробыла здесь три дня и проходила первую ступень программы, именуемую «расслаблением». По сути, это означало лишь, что человек ест, спит и гуляет. И еще несколько часов того, что называлось «бескорыстным трудом» – иными словами, все становились бесплатной рабочей силой, трудясь на полях или копаясь в саду. Впрочем, никакой роли это не играло – прополка клумб казалась просто отдыхом. Сегодня Софии предстояло встретиться с персональным куратором и получить свою программу, что вызывало у нее большое любопытство. Однако больше всего ее интриговали тезисы Освальда.

На улице было пасмурно, безветренно и тихо, лишь блеяли несколько овец. Она решила дойти до видовой площадки и немного посмотреть на море. От усадьбы туда вела тропинка, но на этот раз София пошла через лес – ей хотелось проверить свою способность ориентироваться на местности.

Лес состоял в основном из сосен и берез, плотно выстроившихся симметричным узором. Кое-где пытались бороться за солнце дуб или ель – да так и оставались низенькими и тонкими в тени мощных сосновых крон. Ночью прошел дождь, и в лесу пахло мокрым мхом и землей. Кроны лиственных деревьев казались тяжелыми из-за сохранившихся на них капель дождя.

София сразу заблудилась, но тут услышала звук бурлящей воды, протекающей между деревьями речки. Вода неслась с такой скоростью, что ясно было – она бежит откуда-то сверху.

Идя вдоль речки, София вышла на поляну, остановилась и с наслаждением вдохнула влажный воздух. Внезапно она почувствовала, что за ней наблюдают. Подняв взгляд, тотчас увидела птицу, сидевшую на сосновой ветке прямо перед ней и пристально на нее смотревшую. Канюк? Орлан? Он полностью игнорировал ее взгляд. София проклинала запрет «Виа Терры» на мобильные телефоны, лишивший ее возможности сделать потрясающий снимок. Но тут в лесу что-то затрещало, и магия нарушилась. Птица взмахнула крыльями и с мяукающим жалобным криком взмыла в серое небо. София пошла дальше. Вскоре за деревьями показалась видовая площадка.

За поросшим вереском торфяником, прямо перед местом, где обрываются скалы, стояла скамейка. София села и стала смотреть на море. Небо прояснялось. Позади облачной завесы, у горизонта, поднимались другие облака, толстые и пушистые, точно направляющиеся к острову великаны. София устремила к ним взгляд и размечталась. Долго сидела она так, совершенно неподвижно…

Ее вернуло к действительности бурчание в животе. Когда София почти бегом добралась до усадьбы и вошла в столовую, часы показывали половину первого. Ожидая, что ей принесут поесть, она заметила новую гостью – оперную звезду Эллен Вингос, в одиночестве сидевшую за столом перед большой порцией еды. Как раз когда тарелку Софии ставили на стол, ее внимание отвлекло покашливание. Перед ней стоял почти неестественно худой парень и улыбался. Она сразу узнала его по лекции Освальда в Лунде. Этот парень тогда настоял на том, чтобы они с Вильмой заполнили анкеты.

– София, меня зовут Улоф Хуртиг, я твой персональный куратор. Наслаждайся едой, а потом я хотел бы встретиться с тобой в моем офисе. Мы составим тебе программу.

У него была маленькая бородка-эспаньолка, которая слегка подпрыгивала, когда он говорил.

– Да, конечно. Офис находится в главном здании?

София надеялась столкнуться там с Освальдом. Сегодня она пока его не видела.

– Нет, гостей мы всегда обслуживаем в домиках. Офисы располагаются прямо рядом со спортзалом. Я буду ждать тебя там в маленькой комнате.

Она съела все, быстро и жадно.

Хуртиг ждал ее, сидя за письменным столом, в маленькой комнатке позади спортзала. Стул для посетителей был таким низким, что сидящий по другую сторону стола превращался в Бога.

– Сейчас посмотрим… У меня имеется твоя папка. – Хуртиг открыл лежащее перед ним досье.

– Папка? Я не знала, что у меня тут есть какая-то папка.

– Не волнуйся. Все, что ты здесь скажешь, будет строго конфиденциально. Мы обязаны соблюдать профессиональную тайну.

– Но ведь я приехала только три дня назад. Как у вас уже могла появиться моя папка?

– Здесь только твоя анкета и несколько записей из интервью, когда ты впервые приехала на остров.

В папке лежала целая куча бумаг, а не несколько листов, но Хуртиг продолжил говорить раньше, чем она успела на это указать.

– Я вижу здесь некую модель поведения, – задумчиво произнес он. – Кто-то причинил тебе боль и беспокойство. Большую обиду. Возможно, ты потерпела неудачу в отношениях, верно?

Голова пошла кругом. Неужели он проверял ее по Интернету? Откуда иначе он мог бы узнать обо всем этом?

– Может, и так, но откуда тебе известно…

Улоф заерзал в кресле. Похоже, не в силах сидеть спокойно, он наклонился над письменным столом, явно довольный тем, что ему удалось задеть ее за живое.

– Не удивляйся. Читать людей – это наша работа. Лучше поговорим о твоей программе. Как мы можем помочь тебе обрести контроль над собственной жизнью.

Он принялся исступленно что-то писать на листе бумаги, периодически довольно кивая. Закончив, показал бумагу ей.

8.00–10.00: моцион и дыхательные упражнения.

10.00–12.00: бескорыстный труд…

Далее расписание включало питание, время в яйце и изучение тезисов по вечерам. Софию заинтересовало, чем оно могло отличаться от программ других участников, но спросить она не успела, поскольку Хуртиг уже встал, протягивая ей руку.

– Было приятно пообщаться. Удачи с программой!

Он отрывал от нее взгляд, только пока писал программу. Сейчас тоже смотрел в упор, в полной уверенности, что она встанет и уйдет. Так София и сделала: ноги сами двинулись вперед, и тело последовало за ними. Потом появился импульс вернуться, потребовать посмотреть все, что есть в ее папке. Впрочем, какое это имело значение? Сказанное им могло подойти кому угодно. Разве существуют девушки, у которых за плечами нет пары неудач в отношениях?

Через несколько дней София впервые увидела летний домик. Расписание у нее теперь было более строгим, но в нем по-прежнему присутствовало время для утренних прогулок. Предполагалось, правда, что они будут проходить в быстром темпе, чтобы стимулировать кровообращение, но в тот день София просто бродила.

Она вернулась к поляне. В кармане у нее лежал «Айфон» – на случай, если снова появится орел. Естественно, дерево, на котором он сидел тогда, пустовало, но зато сквозь листву София различила что-то красно-коричневое. Всего метрах в двадцати от поляны, прямо посреди леса, находился летний домик. Он был маленьким, а прилегающий участок занимал всего пару сотен квадратных метров.

Перед домом висел старый гамак и стояли несколько потертых садовых стульев. Шторы на окнах были опущены.

Она вошла на участок. Кто-то, видимо, не так давно был здесь, поскольку возле стены стояла тачка, наполовину заполненная прошлогодними листьями. Позади дома София обнаружила лейку, пустые горшки и мешок садовой земли. Она вернулась ко входу и подергала за ручку двери. Та открылась. Сознавая, что вторгается на чужую территорию, София все-таки вошла в дом. Первая комната совмещала в себе кухню и гостиную, с газовой плитой, кухонным столом и диванчиком. Связанные вручную кружевные занавески пожелтели от чада и пестрели пятнами мушиного помета. Из-за сырого, влажного воздуха немного отдавало затхлостью, но плесенью не пахло. В углу находился камин, возле которого рядом с дровами лежала аккуратная стопка газет.

София подняла одну газету и посмотрела на дату. Та оказалась почти годичной давности.

В доме имелась еще одна комната – спальня, с односпальной кроватью и комодом. Обои белые, с рисунком из пляжных мячиков и ракушек. На кровати лежало покрывало, связанное таким же белым кружевным узором, как и кухонные занавески.

София нашла ванную комнату. Там оказались только туалет и раковина, душ отсутствовал. Заинтересовавшись, можно ли пользоваться раковиной, она повернула кран. Раздался хрип, и потекла тонкая струйка воды. «Невероятно, – подумала София, – прямо посреди леса!» Она знала, что пора идти, чтобы успеть выполнить программу, но не могла оторваться.

В гостиной стоял пыльный комод. Верхний ящик был заполнен газетными вырезками. На половике перед комодом лежал клочок бумаги. София подняла его. Это оказался билет на паром со вчерашней датой. Внезапно ей показалось, что за ней наблюдают, и она поспешно обернулась. Входная дверь хлопала от ветра, и ее петли скрипели, но в доме было пусто. София бросила билетик на половик и вышла. Солнце, отыскав щель между деревьями, светило на газон перед домом.

Поблизости никого не было.

В тот вечер она ужинала вместе с мужчиной и женщиной лет пятидесяти. Мужчина представился как Вильгот Эстлинг, начальник полиции лена, а его жена, Эльса Эстлинг, оказалась аудитором. Эллен Вингос, явившись на ужин, тоже подсела к ним. Эллен была крепкого телосложения, с живыми карими глазами и смуглой кожей. Она обладала кудахчущим, заразительным смехом и задавала тон в беседе маленькими веселыми историями о жизни оперного мира. Общение с ней не могло не нравиться. Супруги Эстлинг говорили о том, какая у них великолепная программа, употребляя такие слова, как «близость к природе», «спокойствие» и «жизненные силы».

– А как дела у тебя, София? – спросила Эллен.

– В общем, хорошо; я только что получила свою программу.

– Я тоже. Парень, который давал мне ее, наверняка умеет читать мысли. Или он выискал все обо мне в Сети… В любом случае, немного отдыха не повредит.

– Для меня это значит гораздо больше, – сказала Эллен Эстлинг. – Такое ощущение, будто я наконец расслабилась после стресса на работе. Я чувствую себя спокойной, как удав.

Ее муж согласно закивал.

– Я знаю Франца с тех пор, как он организовал «Виа Терра». Если кто и в силах справиться с проклятым стрессом, мучающим нас в этой стране, так это Франц. Он создал для нас здесь настоящий оазис.

– А что произойдет, когда вновь вернешься домой, к настоящей жизни? – спросила Эллен. – Где гарантия, что не начнешь опять есть в Макдоналдсе или втихаря пить?

Она так пронзительно засмеялась, что гости за соседним столиком обернулись.

Эльса посмотрела на Эллен с изумлением. Вильгот казался оскорбленным.

– Я считаю, что каждый должен сам изменить свою жизнь. Продолжать использовать полученные здесь знания, – заявил он.

Эллен повернулась к Софии.

– Посмотрим, что у нас получится. Если ни черта не выйдет, мы всегда сможем найти какую-нибудь другую чокнутую группу самопомощи. Таких сейчас полно.

София засмеялась. Ей очень захотелось когда-нибудь еще поговорить с Эллен.

После ужина она заглянула в будущую библиотеку. Дверь была не заперта. Сейчас, когда солнце садилось и большое помещение заливал красно-желтый свет, дом казался еще красивее. София принялась фантазировать о том, как все здесь будет выглядеть, когда повсюду расставят книги, установят большие диваны и современную компьютерную систему.

Под конец она пошла в находившуюся рядом со столовой комнату для собраний и, воспользовавшись общим компьютером, написала мейл родителям и пообещала через пару недель вернуться домой и приехать их навестить.

Ее мысли потянулись к Эллису. Когда она разорвала их отношения, он совершенно вышел из себя. Разбрасывал вещи и кричал как ненормальный. Потом появился блог; посты и комментарии о ней распространились по Сети, как грибы. Кульминацией стали несколько порноснимков, куда Эллис вклеил лицо Софии. Любой мог увидеть, что снимки – монтаж, но это не имело значения. Они довели ее до ужасного состояния.

Мысли об Эллисе заставили Софию содрогнуться. Какими окажутся его дальнейшие шаги?

Покосившись через плечо и убедившись, что никто не смотрит, она вынула мобильный телефон и положила его рядом с клавиатурой компьютера. Послала Вильме сообщение с кратким обзором первых дней, заканчивавшееся словами:

«Ты что-нибудь слышала от Эллиса? Похоже, он опять не дает моей голове покоя».

Что появилось первым: книга, накидка или пещера?

Да, наверное, пещера. Точно пещера.

Солнце заходит. Мы спустились по скалам до самого низа и ловили крабов, застрявших в маленьких ямках между камнями скал. Я показываю, как нужно давить их ногой, и кидаю их кричащим чайкам. На ней короткая джинсовая юбка. Ее ноги совершенно коричневые, гладкие, длинные и аппетитные. Тут она поворачивается ко мне, и солнце, застревая в ее спутанных волосах, заставляет их пылать, точно языки пламени. Такое впечатление, будто кто-то поднес к ее голове спичку.

Я обдумываю, не взять ли ее все-таки с собой, но не знаю, какую роль она могла бы сыграть в моем плане. Как мне ее использовать.

– Фредрик, смотри! – Она, щурясь, показывает рукой куда-то вверх.

Я поднимаю взгляд и вижу зияющее в скалах отверстие, словно от вырванного зуба.

Мы лезем наверх. Отверстие высокое и глубокое, но вход завален выброшенными на берег последним штормом корягами и маленькими камнями. Мы впрягаемся: дергаем, вытаскиваем, разрываем, расшвыриваем и сбрасываем камни и ветки деревьев в воду, пока не расчищаем отверстие.

Потом забираемся внутрь и садимся на пол пещеры.

– Сюда, наверное, можно залезть сверху, – говорит она. – Просто спуститься вниз по скалам.

Я киваю и подбираюсь поближе к ней. Прижимаю ее к холодному полу. Мы некоторое время боремся, и я засовываю руки ей под футболку.

– Не здесь, – произносит она. – Попе будет слишком холодно. – Садится, оглядывает пещеру и ухмыляется. – Какое жуткое место!

Мы долго сидим молча и наблюдаем в отверстие, как солнце опускается в море.

5

София продолжала время от времени думать об Эллисе, но все равно чувствовала себя необычайно спокойной. Свежий воздух, здоровая пища и сон погрузили тело в приятную спячку. Потом появились тезисы – и стало только лучше.

Правда, начало было не особенно хорошим.

– Этот лист пуст, – сказала София, глядя на Улофа Хуртига, стоявшего перед ней с полными ожидания глазами.

– Я знаю. Вероятно, тебе надо перечитать первый тезис. – Он вновь положил перед ней, поверх пустого листа, тезис.

Тезис 1: Твое внутреннее «я» знает все.

Внутри тебя есть голос, который на самом деле таковым не является. Если ты научишься его слушать, ты – мечтатель – очнешься от своих мечтаний. У этого голоса много названий: шестое чувство, проницательность, чутье или ЭСВ. Но мы называем его интуицией.

Этот голос похож на солнце в пасмурный день. Солнце светит даже когда облака затягивают небо и в самую темную ночь. Облака и темнота – это твои ментальные деструкции, мешающие тебе познать собственное внутреннее «я».

Упражнение: Твой куратор даст тебе портал к твоей душе. Смотри на него и ищи свое внутреннее «я».

– Я это уже читала, – сказала София. – Зачем мне сидеть, глядя на пустой лист?

– Делай, как написано в упражнении, – ответил Улоф.