Когда я падаю во сне Уайт Карен

Двенадцать

Сисси бесцельно бродила по гостиной, рассеянно переставляя фоторамки, фарфоровые шкатулки и прочие безделушки. В коридоре тикали часы. Наверху закашлялась Битти, пахнуло сигаретным дымом. Я сто раз запрещала ей курить в доме.

Сисси уже умылась, намазала лицо кремом и заколола волосы, однако сон к ней не шел. Нужно дождаться Ларкин и выяснить, где Мэк. Она дважды звонила ему на мобильный после того, как в больнице закончилось время для приема посетителей, но он так и не перезвонил. Сисси сняла с полки свадебную фотографию Айви и протерла ее о халат, стирая несуществующую пыль. Хочется верить, что Мэк не с той женщиной, ведь Айви в больнице, а Ларкин лишь недавно вернулась домой. Это было бы вне всяких приличий.

Сисси поставила фотографию на место и взяла собственное свадебное фото. Ярко-красное платье Битти на черно-белом снимке получилось темно-серым. Битти выглядела такой молоденькой и хорошенькой в широкополой шляпе, а маленькая Айви в желтом платьице – сущий ангелочек. У Айви и жениха одинаково удивленные лица, словно они оба так и не поняли, что происходит.

Поправив очки, Сисси поднесла снимок ближе к глазам, пытаясь разглядеть мутное пятно за плечом у невесты. Должно быть, фотограф просто оставил отпечаток пальца на линзе, однако Битти заметила, что на других свадебных фотографиях такого пятна нет, и предположила, что это призрак Маргарет. Каждый раз, глядя на снимок, Сисси всматривалась в серое пятно: иногда ей виделось в нем знакомое лицо, а иногда – просто отпечаток пальца.

Она осторожно вернула фоторамку на место, вдохнула застарелый запах дыма и пепла из камина и попыталась вспомнить, чистила ЛИ в прошлом году дымоходы или нет. В последнее время она забывает разные мелочи, поэтому теперь старается все записывать. Битти говорит: пока помнишь важное, беспокоиться не о чем. Сегодня вечером в комнате особенно сильно пахло пеплом: наверное, ветер задувает сквозь щели в кладке. Сисси вздрогнула. Видимо, из-за запаха ей часто снится, будто дом охвачен огнем и пламя медленно подбирается к спальне.

Сисси направилась в кухню, решив сделать в календаре пометку: «вызвать трубочиста». Сверху опять раздался кашель. Хлопнула входная дверь. Сисси вышла в коридор; Ларкин стояла на пороге, глядя прямо перед собой невидящим взглядом.

– У тебя все хорошо?

Битти опять закашлялась.

– Она обращалась к доктору по поводу этого кашля? – спросила Ларкин, пропустив мимо ушей вопрос Сисси.

– Понятия не имею. – Сисси смутилась. Как же так? Ей ничего не известно о здоровье лучшей подруги. – Она взрослая женщина. Надеюсь, ей хватило ума посетить доктора. – Ларкин удивленно наморщила лоб. – Спрошу у нее завтра. Ты же знаешь, Битти иногда бывает такой упрямой, хуже мула, – с улыбкой добавила она.

К ее облегчению, Ларкин немного расслабилась.

– Как прошел вечер? – поинтересовалась Сисси.

С тех пор как девочка уехала в Нью-Йорк, у нее под глазами залегли круги, щеки запали, плечи поникли, и с каждым приездом эти тревожные признаки проявлялись все сильнее. Сисси вспомнила хамелеона, которого видела в зоопарке – он меняет цвет, подстраиваясь под окружающую обстановку. Наверное, Ларкин таким способом пытается подладиться под нью-йоркский темп жизни. Или хочет полностью изменить себя, чтобы никто из старых знакомых ее не узнал. Какая глупость. Она всегда была совершенством, во всех смыслах. Ей нечего прятать. А может, просто стресс из-за родителей.

– Нормально. – Не двигаясь с места, Ларкин сверлила Сисси гневным взглядом. – Надо поговорить.

В горле у Сисси застрял комок.

– Хорошо. Может быть, утром? Я ужасно устала…

– Нет. Я хочу поговорить сейчас. Про пожар в Карроуморе.

Сисси взглянула на лестницу, чтобы удостовериться – Битти у себя.

– Ладно. Пойдем в гостиную и поговорим. Принести тебе чаю или бисквит?

– Нет, спасибо. – Ларкин бросила сумочку на диван, однако садиться не стала. Она подошла к каминной полке и взяла свадебную фотографию Сисси. – Беннетт рассказал, как погибла бабушка.

Сисси решила, что ей стоит присесть.

– Это его не касается. Он не должен был тебе рассказывать.

– Возможно. Но мы оба теряемся в догадках, почему никто не удосужился поведать мне об этом раньше. Сисси, я живу на свете двадцать семь лет, и только сейчас узнала, что моя бабушка погибла в пожаре, а дом, в котором она сгорела, по-прежнему принадлежит нашей семье и станет моим, когда мне исполнится тридцать.

Сисси потерла ладони. Ей вдруг стало холодно.

– Это… страшная трагедия. Она случилась задолго до твоего рождения. Твоя мама…

– Беннетт сказал, она находилась в доме во время пожара. И ты тоже. Ты спасла маму, а бабушку спасти не смогла.

Глаза Ларкин наполнились слезами. Сисси почувствовала, что тоже вот-вот заплачет.

– Это была худшая ночь в моей жизни. Я бы все отдала, чтобы забыть о ней. Мы с Айви никогда об этом не говорили. Она и без того настрадалась, а я не хотела причинять ей новую боль. Твоя мама ничего не забыла. Воспоминания приходят к ней во сне. Помнишь, ей все время снились кошмары.

– Ей снился пожар. – Ларкин тяжело опустилась в кресло. – Именно поэтому я начала изучать сны, чтобы помочь ей расшифровать, что они означают, и избавиться от них навсегда. Я думала, это просто кошмары, а не видения из прошлого.

Сисси обхватила себя руками. Холод пробрал ее до костей.

– Я не говорила с тобой об этом по той же причине, по которой не говорила с твоей мамой. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Я просто хотела вас защитить.

Ларкин подняла глаза к потолку.

– Знаешь, молчание не помогает избавиться от проблем. – Она в упор посмотрела на Сисси. – Ты спасла маме жизнь. Жаль, я не знала об этом раньше.

Сисси перевела взгляд на фотографию на каминной полке.

– Разве это что-нибудь бы изменило?

– Возможно. – В голосе Ларкин появилась неуверенность. – Если бы я знала, что мама едва не погибла в пожаре, а ее первый муж пропал без вести, то постаралась бы ей помочь, а не следовала за ней по пятам. Может быть, тогда я не превратилась бы во всеобщее посмешище.

– Ты никогда не была посмешищем. Никогда. Если мы начинаем копаться в прошлом, то пытаемся вернуться назад и прожить его заново. Это все равно что питаться объедками. Поверь мне, гораздо важнее взять себя в руки и двигаться вперед. Нужно прожить жизнь как можно лучше, не оглядываясь на прошлое.

Сисси с усилием поднялась на ноги, чувствуя себя совсем дряхлой.

– Если с вопросами покончено, я иду спать. Пожалуйста, выключи свет, прежде чем пойдешь к себе.

Ларкин тоже встала.

– Беннетт говорит, мама пыталась отменить твое управление фондом, чтобы Карроумор перешел ко мне прямо сейчас. Она сообщила тебе об этом? Почему фонд учрежден в мою пользу, а не в пользу мамы?

Сисси ахнула. Сердцу стало тесно в груди.

– Айви не хотела иметь ничего общего с Карроумором, поэтому, когда ты родилась, они с твоим дедушкой и учредили фонд. Она не упоминала, что хочет что-то менять.

– А еще мама приходила к Джексону Портеру и расспрашивала, кто был выгодоприобретателем по страховке. Если тебе интересно, он не в курсе – все документы погибли во время наводнения в пятьдесят четвертом году.

Сисси направилась к лестнице. Каждый шаг давался ей с огромным трудом. Она сосредоточилась на массивных резных перилах. Если удастся добраться до них и крепко ухватиться, она сможет дойти до спальни и не грохнуться в обморок.

– Ничего об этом не знаю. Спросишь у мамы, когда она очнется.

– Папа сказал, к тебе приходили застройщики насчет Карроумора. Может быть, маме стало об этом известно, вот она и попыталась отменить управление фондом.

Сисси тяжело оперлась о столбик перил в основании лестницы. Весь ее боевой дух улетучился.

– Да, приходили. Я дала им от ворот поворот. Что касается страховки, эти деньги лежат в фонде и ждут тебя. Так же как и все имущество семьи Дарлингтонов, принадлежавшее твоей бабушке на момент ее смерти. Я не взяла себе ни цента. – Она глубоко вздохнула. – Спокойной ночи, Ларкин. Надеюсь, завтра Айви придет в себя, и мы зададим ей все вопросы, потому что лишь она может на них ответить.

– Спокойной ночи, Сисси.

Сисси медленно поднялась по лестнице и направилась в комнату Айви. После смерти мужа она спала в комнате дочери, не в силах выносить пустоту собственной спальни и холод простыней. Сперва она спала на его подушке, прижав к сердцу его пижаму, но в конце концов постельное белье пришлось постирать, и родной запах сменился ароматом стирального порошка. С тех пор в спальне Сисси поселилась пустота. Она вынуждена была найти другое место для сна и притвориться, будто просто путешествует в одиночестве и не ожидает, что в ее постели должен спать кто-то еще.

Однако этой ночью Сисси никак не могла уснуть. Ей казалось, Айви хлопает дверью прямо у нее перед носом, как часто делала, будучи подростком. Зачем, Айви? Этот вопрос вздымался из глубины ее сердца, распирая грудь. Зачем ты поехала в Карроумор?

Из комнаты Битти донесся очередной взрыв кашля. Сисси подошла к запертой двери, занесла кулак, готовясь постучать, постояла так несколько мгновений, опустила руку и вернулась к себе.

Она улеглась в постель и долго лежала на краю. Потом, наконец решившись, обняла вторую подушку и глубоко вдохнула, словно та могла хранить запах мужа. Ей почудился аромат духов «Джой» и холодное прикосновение флакончика к запястью. Сисси закрыла глаза и принялась вспоминать.

Маргарет подсунула флакон духов Сисси под нос и рассмеялась.

– Не бойся, попробуй. Я же говорю, тетя Дот не станет возражать.

Несмотря на то что ее почти всю ночь тошнило, Маргарет по-прежнему была прекрасна. Даже с растрепанными волосами и без макияжа, она все равно выглядела так, словно только что сошла с рекламного плаката.

– Ну, раз ты в этом уверена… – Сисси нерешительно нанесла по капельке духов на каждое запястье.

– Господи ты боже мой! – Битти нетерпеливо выхватила флакон и, щедро капнув на палец, помазала у Сисси за ушами. – Ей придется долго встречаться с этим парнем, прежде чем подпустит его достаточно близко, чтобы он смог унюхать ее духи, – заявила она, не выпуская сигареты изо рта.

Рассмеявшись, Сисси отошла от трюмо. Ей было немного неловко в фиолетовых велосипедных брюках, которые ей одолжила Маргарет, но в глубине души она казалась себе неотразимой. Брюки подчеркивали красоту ее ног, длинных и стройных, как у Маргарет. Мама слегла бы с мигренью, если бы увидела Сисси в таком наряде. Слава богу, она далеко. Сисси закрыла глаза и еще раз напомнила себе, что нужно провести эти две недели с удовольствием, не терзаясь сожалениями и угрызениями совести. Для сожалений и угрызений ей отведена вся оставшаяся жизнь.

Раздался стук в дверь. Девушки удивленно переглянулись.

– Это точно не Бойд, – уверенно заявила Сисси. – Я не давала ему наш адрес. Мы договорились встретиться в парке.

– Не смотрите на меня, я тут ни при чем, – отмахнулась Битти. – Маргарет, ты сказала Реджи, где мы живем?

Голубые глаза Маргарет потемнели от ужаса.

– О господи! Да, сказала. Но он же не мог…

Битти на четвереньках подползла к окну, выходящему на улицу, и осторожно отодвинула занавеску.

– Это Реджи! – громким шепотом объявила она, схватила с постели шелковый пеньюар и швырнула его Маргарет. Пеньюар принадлежал тете Дороти, как и шелковая пижама, но Маргарет забрала их себе, заверив подруг, что тетя не станет возражать. – Одевайся, я открою. И причешись, а то у тебя такой вид, словно ты спала на сеновале.

Сисси помогла Маргарет облачиться в пеньюар, а Битти открыла гостю дверь, притворившись, будто безмерно удивлена.

– О, это вы… Простите, забыла ваше имя. Вы из «Оушен Форест», верно?

– Я Реджинальд Мэдсен. Друзья зовут меня Реджи. Здесь живет Маргарет Дарлингтон? Это ведь ее адрес.

– Да, но…

– Я просто хотел удостовериться, что с Маргарет все в порядке. Вчера вечером… ей стало нехорошо, и я чувствую свою ответственность. Я принес ей цветы. Ничего если я войду? Я хотел бы увидеть ее лично и извиниться.

– Думаю, она сейчас не в состоянии…

Сисси попыталась удержать Маргарет, но легкий шелк выскользнул из ее пальцев. Маргарет затянула пояс пеньюара вокруг тонкой талии, сунула ноги в шлепанцы на каблучке, украшенные помпонами, и как ни в чем не бывало вышла в гостиную, словно кинозвезда. Сисси семенила сзади.

– Кажется, кто-то пришел? – спросила она, притворно зевая.

– Я только на минутку… – начал Реджи и тут же потерял дар речи.

Маргарет картинно потянулась; шелковый пеньюар и пижама соблазнительно обрисовали ее грудь.

В этот момент за спиной у Реджи показался еще один молодой человек. Бойд был такого же роста, но Битти не заметила его, потому что он стоял сбоку, за пределами видимости.

– Бойд… – От удивления у Сисси сел голос. – Я думала, мы встречаемся в «Павильоне». – Она шагнула к двери, стараясь скрыть полуодетую Маргарет от мужских взоров.

– Да, мы так договорились, но Реджи сказал, что хочет навестить Маргарет, и я решил поехать с ним. Если Маргарет уже лучше, мы можем все вместе отправиться в парк – и Битти тоже, разумеется.

Битти затянулась сигаретой и выпустила в потолок клуб дыма.

– Ну спасибо, я польщена.

Сисси бросила на подругу предостерегающий взгляд:

– Что ж, я почти готова, но, кажется, Маргарет пока не чувствует себя достаточно…

– Сисси, не будь занудой. – Маргарет вышла вперед и протянула Бойду руку. – Я чувствую себя на все сто. А вы, должно быть, и есть тот самый Бойд, о котором Сисси нам все уши прожужжала. Я Маргарет Дарлингтон.

Бойд осторожно пожал кончики ее пальцев.

– Рад с вами познакомиться, Маргарет Дарлингтон.

Сисси внимательно наблюдала за ним, пока он оглядывал прекрасное лицо и идеальную фигуру ее подруги. Сохранив невозмутимый вид, Бойд быстро отпустил руку Маргарет, однако Сисси еще не готова была вздохнуть с облегчением: человек подхватывает простуду или другую заразу, а симптомы проявляются только через неделю.

Маргарет переключила свое внимание на Реджи: тот жадно разглядывал изгибы ее тела, хорошо заметные при каждом движении. «Эти двое словно высечены из одного куска мрамора – оба прекрасны и совершенны», – подумала Сисси, глядя на Маргарет и Реджи. Бойд определенно красив, но вокруг Реджи витал ореол силы и уверенности, действовавший на Маргарет как валериана на кошку.

– Очень мило с вашей стороны принести мне цветы. – Маргарет томно взмахнула ресницами, взяла из рук Реджи букет алых роз и вдохнула изящными ноздрями их аромат. – Пахнет просто божественно. – Она одарила всех сияющей улыбкой. – Дайте мне минутку. Поставлю цветы в вазу, накину что-нибудь подходящее и поедем в «Павильон», повеселимся.

Она удалилась на кухню. Все зачарованно смотрели ей вслед – кроме Сисси, не сводившей глаз с Бойда. Он невольно проводил Маргарет взглядом, но тут же тряхнул головой, повернулся к Сисси и подарил ей улыбку.

Через полтора часа они уселись в машину Маргарет – потому что у Реджи не кабриолет, а погода слишком хорошая, чтобы ехать в закрытом автомобиле, – и поехали в парк «Павильон». Битти сидела впереди рядом с Маргарет, Сисси – сзади, между Реджи и Бойдом. Бойд нашел ее руку и не выпускал всю дорогу. Сисси готова была расплакаться, то ли от радости, то ли от облегчения.

– Давайте сперва прокатимся на карусели! – воскликнула Маргарет, ожидая, пока Реджи выйдет из машины и откроет ей дверь. – Эта карусель – настоящая достопримечательность, все деревянные животные вырезаны вручную. Ее только что привезли из Алабамы. Смотрите, вон морской змей с позолоченной гривой. Чур, он мой! Ты взяла с собой фотоаппарат? – спросила она у Сисси. – Давайте все вместе сфотографируемся на карусели!

– Конечно, взяла, – кивнула Сисси, похлопав по футляру, висящему на шее.

По сравнению с колесом обозрения карусель под красно-белым тентом казалась совсем невзрачной.

– А я считаю, сначала надо покататься на чертовом колесе, – возразила Битти. – Посмотрим на парк с высоты птичьего полета. Не все из нас приезжают сюда каждый год на каникулы. – Она со значением взглянула на Маргарет.

– Ладно, давайте. – Маргарет пожала плечами и властно взяла Реджи под руку.

Тот галантно предложил вторую руку Битти, однако та покачала головой:

– Прежде чем сядем на чертово колесо, возьму себе сладкой ваты. Мы так долго собирались, что я уже успела проголодаться. Кто-нибудь еще хочет? Маргарет, я знаю, ты любишь.

Маргарет побледнела: ее желудок не полностью восстановился после вчерашнего, хотя утром Битти заставила ее съесть несколько кусков хлеба, надеясь, что все впитается.

– Пока не хочется. Сисси, будешь?

Сисси очень любила сладкую вату, но от нее все лицо становится липким. Раньше это ее не сильно тревожило, но тогда ей не приходилось очаровывать молодых людей. Желудок заурчал от голода, и она приложила руку к животу, чтобы заставить его замолчать.

– Я тоже не хочу, но мы сходим с тобой за компанию. Наверняка Бойд и Реджи не откажутся от сладкой ваты.

– Полагаю, «Сисси» – уменьшительное имя? – поинтересовался Бойд, пока они стояли в очереди у лотка со сладостями.

Сисси кивнула. От запаха жженого сахара желудок заурчал еще сильнее.

– Да, все меня так называют, кроме мамы и папы. Мое полное имя – Сессали.

– Тебе идет. – Бойд улыбнулся. Вокруг его глаз появились лучистые морщинки, а на щеках – милые ямочки. – Не возражаешь, если я буду называть тебя полным именем?

– Вовсе нет. Особенно если это означает, что мы продолжим общаться. – Сисси покраснела, надеясь, что ее отчаянный флирт не произведет на него дурное впечатление.

Бойд от души рассмеялся:

– Люблю, когда женщины говорят то, что думают. Ты бы понравилась моей маме. Она терпеть не может девушек, которые говорят лишь то, что от них ожидают услышать.

Сисси широко улыбнулась:

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, будто я похожа на твою маму.

Бойд сделал вид, что задумался.

– Это вовсе не плохо, но нет, я бы так не сказал. Впрочем, нечто общее у вас есть – вы обе умные женщины.

Он отдал деньги прыщавому подростку и получил взамен две огромные сахарные ваты.

– Знаю, ты сказала, что не хочешь, но мне невыносимо слышать, как урчит у тебя в животе. Нужно его чем-нибудь накормить. Битти говорит, это твое любимое лакомство.

Сисси поблагодарила и с наслаждением вдохнула приторный аромат, не зная, откуда начать. Если сладкая вата прилипнет к лицу и придется ходить в таком виде до вечера, будет сущий кошмар.

Словно прочитав ее мысли, Бойд откусил большой кусок ваты, и к его подбородку тут же прилипли розовые нити.

– Ну вот, теперь мы в равном положении. – Он вручил Сисси салфетку. – Я буду следить за твоим лицом, а ты – за моим. А если вата прилипнет к губам, я знаю отличный способ убрать ее оттуда, – шепнул он ей на ухо.

Глядя ему прямо в глаза, Сисси облизнула губы, откусила кусок сладкой ваты и улыбнулась.

– Принимаю вызов. – Бойд наклонился и осторожно коснулся губами ее губ. – Кажется, это самая сладкая вата, какую мне доводилось пробовать.

Сисси рассмеялась. Битти схватила ее за руку и оттащила от Бойда.

– Не давайся ему так просто, – с улыбкой предупредила она.

Они прокатились на колесе обозрения три раза; в последний раз Бойд ехал вместе с Битти, чтобы та не чувствовала себя одиноко. Сисси ждала их внизу, наслаждаясь запахами хот-догов и попкорна, детским смехом и хвастливыми возгласами молодых людей, состязающихся в тире. На скамейках вдоль прогулочной дорожки отдыхали утомленные родители с малышами, а забытые мягкие игрушки ожидали своих хозяев, пока старшие дети перебегали от аттракциона к аттракциону.

Сисси позволила себе помечтать, как когда-нибудь придет сюда с собственными детьми, будет точно так же есть сахарную вату и даст Бойду слизать с ее губ липкое лакомство. Однако долго предаваться мечтам не удалось.

– Пошли! – Битти схватила ее за руку и потащила по дорожке. – Мы идем на «Комету»!

Сисси оглянулась на Маргарет, чтобы узнать, точно ли та собирается кататься на американских горках, больше известных под названием «Рвотная комета». Однако Маргарет была занята: она не сводила глаз с Реджи.

– Отвратительное зрелище, не правда ли? – насмешливо спросил Бойд, перехватив ее взгляд.

– Вот именно, – с готовностью согласилась Сисси. – Между ними целых четверть дюйма. Если он и правда ей нравится, этой четверти дюйма быть не должно.

Бойд рассмеялся и приобнял ее за талию:

– Вот так?

Сисси кивнула.

Они провели в парке весь день и покатались на всех аттракционах, включая паровозик для малышей и автодром, при этом Бойд не забывал каждый раз прокатиться вместе с Битти. Маргарет позировала уличному художнику, и даже Битти признала, что нарисованный углем портрет не так уж плох. Маргарет осторожно свернула его в рулон и вручила Реджи.

– Когда мы въедем в Белый дом, повешу на видном месте, – заявил он, – а пока сохраню у себя.

Чистой воды хвастовство, но в устах Реджи Мэдсена эти слова звучали искренне и пророчески. Маргарет вся просияла.

Они подкрепились хот-догами и попкорном, а потом отправились к фотобудке и сфотографировались с картонными фигурами двух пловчих – тощей и толстой (Сисси и Битти) и полумесяцем с изображением мисс Миртл-Бич (Маргарет). Но больше всего Сисси понравилась фотография Бойда и Реджи на фоне тюрьмы Миртл-Бич: оба сделали притворно печальные лица.

После этого они взяли себе по мороженому. Усевшись за столик на открытом воздухе, Сисси наконец скинула тесные туфли, одолженные у Маргарет, и едва сдержала стон облегчения.

– Сессали говорит, ты собираешься изучать живопись, – обратился Бойд к Битти, закуривающей сигарету. – Наверное, ты очень рада.

Битти удивленно кивнула; ей было приятно оказаться в центре внимания. Сисси тайком сжала руку Бойда, благодаря его за галантность.

– Конечно рада. Папа считает, мне следует заодно получить и диплом педагога, чтобы я могла преподавать и иметь постоянный доход. Думаю, неплохая идея. А вы двое? – спросила Битти, ткнув сигаретой в Реджи и Бойда. – Какие у вас планы?

– Я собираюсь начать медицинскую практику в Чарльстоне, – сказал Бойд, но в его голосе не было прежнего энтузиазма.

– Знаешь, Бойд, – вмешалась Маргарет, – у нас в Джорджтауне живет доктор Гриффит. Он лечит нашу семью еще с тех пор, как мама была маленькой, но уже собирается на покой. Он мечтал передать практику своему сыну, но беднягу Донни убили на войне. Возможно, тебе стоит с ним поговорить, если вдруг Чарльстон покажется не столь привлекательным. – Она подмигнула Сисси, и та низко опустила голову, чтобы скрыть румянец.

Бойд сжал ее руку:

– Обязательно поговорю с ним. Спасибо, Маргарет.

– А ты? – поинтересовалась Битти у Реджи. – Что собираешься делать?

– Он будет заниматься юридической практикой в Чарльстоне, – гордо ответила Маргарет, словно сама только что получила диплом юриста.

– Со временем, – уточнил Реджи, стараясь не встречаться взглядом с Маргарет. – Сперва хочу завербоваться добровольцем в армию. Не могу спокойно смотреть на то, что творится в Корее.

Маргарет вся застыла.

– Я на несколько лет моложе этого вояки, – продолжал Реджи, толкая Бойда локтем, – так что мне не довелось послужить стране во время войны. Нужно доказать, чего я стою, прежде чем займу публичный пост. У меня большие планы на будущее, поэтому я собираюсь исполнить свой долг сейчас, тем более что есть такая возможность.

Маргарет резко встала и, не говоря ни слова, пошла прочь. Реджи тут же вскочил и побежал за ней. Битти, Сисси и Бойд остались ждать в неловком молчании.

– Похоже, он еще не говорил об этом Маргарет.

Сисси встревоженно схватила Бойда за руку:

– Ты можешь переубедить его? Скажи, что это плохая идея.

Бойд медленно покачал головой:

– У меня нет права его отговаривать. В сорок третьем, когда я ушел в армию, мне было меньше лет, чем ему сейчас. Понимаю, что он чувствует. В то время у меня не было девушки, но мама очень горевала. Ей казалось, я должен подождать официального призыва; тогда все будет в руках Божьих. Но настоящие мужчины не меняют своих решений.

– Не говори так. – Сисси прижалась лбом к его плечу, представив себя на месте Маргарет.

– Они разберутся, – успокоил ее Бойд. – Реджи хороший парень, умный и целеустремленный. Отец часто шутит, что у него два старших сына. – Он усмехнулся. – Когда мы учились в школе, Реджи спас мне жизнь. Каждое лето мы снимали домик в Фолли-Бич. Однажды я заплыл так далеко, что не смог вернуться, а Реджи бросился за мной и вытащил на берег, хотя я плавал гораздо лучше его. Я боялся, мы оба утонем. Поэтому я полностью доверяю Реджи, даже если всем нам кажется, что он совершает ошибку. – Бойд обнял Сисси за плечи. – У нас впереди этот вечер и еще целых две недели. Давайте наслаждаться отдыхом. – Он встал. – Вы с Битти идите на набережную и займите удобные места, а я найду Реджи и Маргарет. Посмотрим фейерверк.

Сисси кивнула, хотя при мысли о том, что Бойд сейчас уйдет, пусть даже ненадолго, ее охватила безотчетная тревога. Правда, тревога тут же сменилась радостью, ведь Бойд пообещал приехать в Джорджтаун и побеседовать с доктором Гриффитом. Мама говорит, если зацикливаться на каком-то желании, оно не сбудется, потому что Господь не поощряет тщеславие и тягу к мирским радостям. Сисси отбросила эту мысль прочь и, взяв Битти под руку, отправилась на набережную искать подходящее место, откуда будет хорошо виден фейерверк.

К тому времени как они нашли удобную скамейку, у Сисси болели щеки от улыбок и смеха. Она пообещала себе, что не пожалеет ни об одном мгновении, проведенном здесь, и ничего не расскажет маме, чтобы не омрачать воспоминания об этой поездке.

Оставив Битти держать места, Сисси решила пройтись по набережной и найти Бойда. Ее губы сами собой складывались в блаженную улыбку. Заметив его высокую фигуру, легко различимую даже в сумерках, она бегом бросилась к нему и с облегчением обнаружила рядом с ним Реджи и Маргарет. Маргарет положила голову на плечо Реджи, а тот покровительственно обнимал ее за талию.

Они вместе смотрели, как в ночное небо взмывают красные, белые и синие звезды. С каждым громовым раскатом салюта в груди Сисси вскипал неудержимый восторг. Бойд держал ее за руку, а когда фейерверк наконец стих и небо потемнело, поцеловал. Даже закрыв глаза, Сисси видела перед собой цветные сполохи. В этот миг она поняла, что по-настоящему счастлива.

Возвращаясь к машине – Сисси с Бойдом, Маргарет с Реджи, под предводительством Битти, освещающей путь огоньком сигареты, Сисси с улыбкой подумала о лентах, которые они с подругами положили в Древо Желаний. Я хочу выйти замуж за идеального мужчину – красивого, доброго, с хорошими перспективами, и моя любовь к нему будет бесконечна. Только потом, лежа в постели и глядя на луну, она вспомнила, что Маргарет загадала то же самое, и рассмеялась.

Тринадцать

Я вошла в кафе «Райское мороженое у Гэбриела». Сильный ветер, всю дорогу толкавший меня в спину, с грохотом захлопнул за мной дверь. За стойкой оказалась молоденькая девушка с длинными черными косами. На ней была форменная красная шляпа с вышитым золотым нимбом и фартук: на груди – название кафе, на одной лямке – рога и вилы, а на другой – тот же нимб. Этот фартук и бесплатное мороженое – вот две причины, по которым я мечтала здесь работать, когда училась в школе.

– Я ищу Гэбриела. Он на месте?

Прежде чем девушка успела ответить, из задней комнаты появился Гэбриел собственной персоной.

– Так-так, и кто это к нам пришел? – широко улыбаясь, воскликнул он и добавил, обращаясь к официантке: – Эрин, принеси нам, пожалуйста, два маленьких ванильных йогурта с гранолой. Мы сядем снаружи.

– Как ты помнишь все заказы? – удивилась я, выходя вслед за Гэбриелом на набережную.

Тот постучал по седеющему виску.

– Это помогает чувствовать себя молодым. А вообще, заказы мороженого уникальны, как отпечатки пальцев. Я многое могу рассказать о человеке по его заказу, будь то лимонный сорбет, арахисовое масло с шоколадной крошкой или банановый сплит со сливочной помадкой. Да-да, я многое могу рассказать о человеке, – повторил он, придвигая мой стул.

– Если парень берет замороженный ванильный йогурт с гранолой, о чем это говорит?

– Он пытается произвести впечатление на девушку, заказав то же, что и она. А она старается следить за весом, хотя, как по мне, ей не помешало бы набрать пару фунтов.

– Я ем мороженое, когда захочу. Просто в последнее время нет аппетита.

– У твоей мамы все по-прежнему?

Во взгляде Гэбриела чувствовалось тепло и понимание; возможно, из-за этого меня так тянуло в его в кафе. Ну и, конечно, из-за мороженого. Это единственное место, куда я могла прийти, пока мама и Сисси спорили насчет моего воспитания. Только здесь я находила успокоение.

– Да, все по-прежнему, но папа и Сисси не теряют надежды, и я тоже.

– Нам ничего не остается как надеяться. Мы с женой молимся за нее, и в нашей церкви все молятся за ее здоровье.

– Спасибо.

Я вспомнила, как сидела в церкви с Сисси и дедушкой, слушая нескончаемые воззвания к Господу, которые священник зачитывал во время службы. Не то чтобы прихожан одолевали болезни и несчастья: просто людям казалось, что Богу следует знать о заболевшей собаке или вывихнутой лодыжке. Воспоминание вызвало улыбку и легкую грусть.

– Что ж, Гэбриел, раз прошло столько времени, может, расскажешь, почему ты так и не взял меня на работу? Я мечтала работать у тебя и каждый раз, завидев табличку «Требуется персонал», первая прибегала с заявлением.

– Да, ты и правда прибегала первой – опрятно одетая, хорошо воспитанная и умная. Ты всегда была умницей-разумницей. Из тебя вышла бы отличная работница.

– Тогда почему ты меня не нанял? Каждый раз, когда ты отказывал, я убегала домой в слезах. Мне было очень обидно. Особенно после того, как ты взял Джо Крэйгмана. Он никогда не мог правильно дать сдачу и вечно путал заказы.

– Точно.

– Так почему ты нанял его, а не меня? Я подсчитывала сдачу в уме быстрее, чем он на калькуляторе.

Эрин принесла нам замороженный йогурт. Гэбриел подождал, пока она вернется в кафе.

– Потому что мама Джо Крэйгмана не запрещала мне брать его на работу. Твоя мама считала, тебе не следует продавать мороженое.

У меня во рту разом пересохло.

– Что?!

Гэбриел покачал головой:

– Все дело в Айви. А Сисси, наоборот, каждый раз отчитывала меня за то, что я тебя не нанял, и рассказывала, как ты убиваешься.

– Мне казалось, мама даже не знала, что я хочу здесь работать. Ей-то какое дело?