Охота на Лунина Горский Александр

– Ну что поделать, я всего две недели как свой культурный уровень повышаю.

– Еще две осталось, значит, – заключил Лунин.

– С чего это?

– Да с того, я что-то не помню, чтобы у тебя дольше месяца отношения с кем-то длились.

– Это верно, – согласился Вадим и тут же хитро подмигнул приятелю, – но ведь меньше бывает.

– Так вот, – вернулся к основной теме разговора Лунин, – Оксана уверяет меня, что на самом деле Наташа прекрасно знала о том, что Андрей проиграл ее отцу. И какую сумму он проиграл, она тоже знала.

– И что из этого следует?

– Что из этого следует, я не знаю, но вот Оксана уверена, что Наташа восприняла проигрыш мужа или, может, правильнее сказать, выигрыш отца как личное оскорбление. Денег, чтобы рассчитаться по этому долгу, у них не было, а отдавать сумму надо было сегодня.

– Хорошо-то как, – закинув руки за голову, промурлыкал Вадим.

– Что хорошо? – не понял Илья.

– Да все хорошо. Особенно хорошо это вписывается в тот вариант, по которому Фильченко убивали двое. А что? Думаю, пришли они к старикану, чтобы убедить его простить долг. Тот заартачился. Наташа – явная истеричка, так что, скорее всего, она первая папашу по голове и гвазданула. Только силенок у нее маловато, ну а Андрюша, какой ни есть, а все мужик. Он уже дело до конца оформил. Как тебе версия?

– А что, другие мы уже не рассматриваем?

– Почему же, – Вадим с усмешкой взглянул на Лунина, – только кто из нас двоих элита сыска? Я так понимаю, ты должен сейчас все варианты как следует обмозговать, затем собрать почтенную публику в гостиной, сам усесться в кресло у камина и рассказать всем, включая и меня-грубияна, как все было на самом деле. В заключение ты назовешь имя виновного, я надену на него наручники, и мы поедем в отдел пить коньяк и готовиться к награждению.

– Если бы все было так просто, – вздохнул Лунин, мысленно соглашаясь с тем, что предложенный Зубаревым вариант выглядит фактически безукоризненно.

– Это тебе мундир на организм давит, поэтому ты и сообразить ничего не можешь, – выдал очередную порцию мудрости Вадим.

Лунин, которому китель был немного тесноват в талии, неодобрительно взглянул на приятеля и промолчал.

– Ну а что, – продолжал разглагольствовать Зубарев, – человек, он же как форму надевает, особливо если с фуражкой, так непременно глупеет. Ты думаешь, почему в нашей системе опера самые толковые? Это потому, что мы по гражданке одеваемся.

– Пойдем-ка, толковый, на второй этаж, место преступления осмотрим, – не стал вступать в навязываемую дискуссию Лунин.

– А ты там еще не был? – изумился оперативник. – С этого вроде начинают обычно.

– Тела там уже нет, следы вы все равно все уже затоптали, – Илья осторожно выбрался из кресла, – так что часом раньше, часом позже разницы тоже уже не будет. А теперь ты приехал, может, что интересное мне расскажешь.

– Интересное? – Вадим тоже вскочил на ноги, отчего в кабинете сразу же стало тесно. – Я сейчас такую книгу читаю, Джека Лондона, необыкновенно интересно.

– Вообще-то, я имел в виду, по делу, – перебил его Лунин и, неодобрительно покачав головой, вышел из комнаты.

– Я могу и по делу, – поспешил за ним Вадим, – но ты книгу все же почитай. «Время не ждет».

– Время не ждет, это точно.

Илья быстро пересек гостиную, в которой все еще находились родственники убитого вице-губернатора. Поднимаясь по стеклянным, абсолютно прозрачным ступеням, он крепко держался за перила и старался не смотреть себе под ноги. Оказавшись на втором этаже, он с удивлением оглядел несколько выходящих в просторный холл дверей, сделанных хоть и из затемненного, но тоже вполне прозрачного стекла, подобные двери Лунин неоднократно видел в саунах. О том, что их можно поставить на входе в спальни, ему слышать еще не доводилось.

– Это что, тут еще и стены стеклянные имеются, – сообщил заметивший удивление Лунина Вадим. – Все как в песне. «Дом хрустальный на горе для нее…»

– Ты фальшивишь, – машинально отметил Лунин. – Показывай, где этот кабинет.

– Ты будешь удивлен, – ухмыльнулся оперативник, направляясь по коридору, – но наш любитель стеклянных замков припрятал свой кабинетик за вполне себе нормальными дверями.

Зубарев постучал кулаком по темной массивной створке.

– Чистый дуб!

– Скорее, мореный, – поправил его Лунин.

– Пусть будет мореный, – согласился Вадим, сорвав печать и отпирая длинным замысловатой формы ключом врезанный в дверь замок, – все равно дуб. Велкам!

Так называемый кабинет Фильченко оказался просторным, немногим меньше гостиной, залом, в котором центральное место занимал огромный двенадцатифутовый стол для русского бильярда. Над зеленой поверхностью стола нависал светильник с четырьмя тканевыми, в цвет сукна, плафонами.

– И это называется кабинет? – удивленно пробормотал Лунин.

– А что не так? – оглянулся на него Вадим. – Все логично. Кабинет – это у нас что? Это место, где люди работают. Вот и наш покойничек здесь работал помаленьку, к битвам за миллионы готовился, – майор небрежно похлопал по краю стола, – хотя, конечно, помещеньице по размерам на небольшой цех тянет. Между прочим, здесь еще один стол есть.

Пройдя вглубь зала, оперативник махнул рукой, указывая Лунину на большой письменный стол, на котором лежал раскрытый на вчерашнем числе ежедневник и два блокнота в толстых кожаных переплетах. Илья обошел стол, чтобы заглянуть в выдвижные ящики. Черный прямоугольник компьютерного монитора равнодушно наблюдал за его действиями.

– Мы все здесь оставили как есть. Хованский запретил что-либо трогать до твоего приезда. Забрали только тело, сам понимаешь, тебя оно не могло дождаться.

– А орудие убийства? – Уже задав вопрос, Илья вспомнил, что не видел фотографии описанного ему Хованским бронзового глобуса.

– Ты про кубок? Знаешь, мы ведь точно не уверены, что били именно им. Это Красильникова заметила, что кубок исчез. С ее слов, здоровая такая штуковина, на факел похожая, знаешь, перед Олимпиадой с такими все бегают. Только у этого факела вместо огня сверху глобус, причем бронзовый, и рукоятка тяжеленная, мраморная. В общем, нормальная такая вещица, самое то, чтобы людей по башке колотить.

– Он ее что, в бильярд выиграл? – полюбопытствовал Лунин.

– Какой бильярд, – пренебрежительно махнул рукой Вадим, – когда он шарики гонял, там другие призы были, в виде денежных купюр иностранного производства. А это его губернатор наш поощрил, Сергиевич, за плодотворную работу по развитию дорожного комплекса Среднегорской области, – оперативник усмехнулся, – развил на свою голову. Кубок этот ему совсем недавно вручили, пару месяцев назад, поэтому Красильникова и заметила, что новой игрушки не хватает.

– А компьютер, телефон?

– Телефон исчез, планшет тоже. Компьютер, правда, остался, но вот увидишь, в нем нет ничего интересного. Иначе бы тоже исчез.

– Ты что, уже проверял?

– Он запаролен. Ты скажи, если надо, я его техникам отдам, они расковыряют.

– Отдай, – кивнул Илья, – только, Вадик, надо сделать так, чтобы в техническом отделе его распаролили, но содержимое не смотрели. Хованский просил обеспечить конфиденциальность. Обеспечишь?

– Это ж мне у них над душой стоять придется, сколько времени угроблю, – недовольно пробурчал оперативник, – а мне еще твоих частных детективов искать.

– Так надо, Вадик, – пытаясь повторить интонации Хованского, произнес Илья.

Зубарев обреченно вздохнул.

– Вам все время какую-нибудь фигню надо. Ладно, сделаю, можешь быть спокоен. Еще что пожелаете, господин подполковник?

– Еще? – Илья с грохотом захлопнул последнюю выдвижную полку стоящей под столом тумбы. – Покажи мне, где тело лежало?

– Ты что, фоточки вообще не просматривал? – укоризненно осведомился майор. – Или тебе надо было, как в старые времена, мелом на ковре обвести?

– Показывай, – более настойчиво попросил Лунин, подойдя к бильярдному столу и разглядывая лежащие на его поверхности шары.

– Тогда отойди в сторону, ты покойнику уже всю спину истоптал.

Илья шагнул назад, и Зубарев ткнул пальцем ему под ноги.

– Вот тут наш бильярдист и лежал. Лицом вниз, ногами к письменному столу, вот к этой стороне, откуда ты вышел.

– Интересно, – пробормотал Лунин, медленно опускаясь на одно колено. Некоторое время он разглядывал засохшее темное пятно, хорошо заметное на светло-зеленом, с золотистыми лилиями, ковровом покрытии, затем, хрустнув коленом, так же медленно поднялся.

– И вот оно, озарение! Внимание, сейчас сыщик назовет нам имя жертвы, – ехидно прокомментировал Вадим. – Ах да, имя жертвы мы и так знаем. Ну так скажи нам что-нибудь новое, о, великий!

– Балабол, – беззлобно отозвался Илья.

– О, великий балабол, – подхватил Зубарев, – мы ждем твоего откровения.

– Орудие убийства где было? – Илья никак не мог вспомнить название фильма, в котором одному из персонажей, здоровенному негру, затыкали рот кляпом, весьма напоминавшем по форме бильярдный шар.

– Орудие убийства, Лунин, мы не нашли, уж это можно было запомнить. – Оперативник ткнул приятеля кулаком под ребра. – Тебя что, совсем в сон клонит?

– Я спрашиваю, где он до этого был? До убийства.

– Кто? – не понял Зубарев.

– Факел этот, который глобус, – нетерпеливо объяснил Илья.

– Так вот же полочка, – Вадим махнул рукой, указывая на массивный стеллаж, сплошь заставленный различными наградными знаками, дипломами и грамотами в остекленных рамочках, – заслуженный человек был. У меня, кстати, тоже кубок имеется.

– Это за что же? – равнодушно спросил Илья, внимательно рассматривая стеллаж с наградами.

– Так я три года назад по области второе место взял на соревнованиях по стрельбе. Совсем малость до первого не дотянул, а там, между прочим, даже снайперы из спецназа участвовали, – погрузился в воспоминания Зубарев. – Меня потом на округ посылали, но там я малость облажался. Представляешь, встретил старого приятеля, мы с ним в одном отделе начинали, он потом в Красноярск перевелся. Ну вот, посидели малость, накатили.

– Тоже малость, – пробормотал Илья.

– Именно, – согласился Зубарев. – Я так думаю, водка палёнка оказалась. На следующий день прицеливаюсь и не могу понять, в какую мишень стрелять, в правую или в левую, – все двоится!

– Так надо было один глаз зажмурить. – Закончив разглядывать заставленные наградами полки, Илья вновь вернулся к письменному столу.

– Так это уже после того, как я зажмурил, – объяснил Вадим, – до этого я вообще все четыре видел.

– Я фотографии смотрел, там вот этот орел на полу валялся. – Вновь повернувшись к стеллажу, Илья ткнул пальцем в массивную фигуру раскинувшей крылья птицы.

– Так ты все же смотрел фоточки! – возмутился Вадим. – А чего тогда вид делаешь, будто ничего не знаешь? Валялся этот орел, вот здесь валялся, между стеллажом и бильярдом. Только он к убийству никакого отношения не имеет. Следов крови, ну или там волос, Фильченко на нем нет, на отпечатки его тоже уже проверили. Если его кто и держал в руках, то только наш покойничек.

– А как он на полу тогда оказался?

– Ну так орел же, взял и слетел, – рассмеялся было оперативник, но увидел, что Илья не разделяет его веселого настроения. – Я так думаю, есть два варианта. Либо Фильченко при падении махнул рукой и сшиб птичку с полки, либо, тоже хороший вариант, он сам стоял у полки, протирал пыль со своих трофеев. Тут к нему подходит наш душегуб, Фильченко только кладет тряпочку, вот видишь, тут тряпочка лежит на полке, и хочет узнать, в чем дело, как получает глобусом по голове, и все, финита. Какой вариант тебе больше нравится?

– Оба хороши. – Встав возле бильярдного стола, Илья развел руки в сторону и чуть не сшиб с полки еще один наградной кубок.

– Ну вот видишь, – обрадовался Вадим, – Фильченко, конечно, малость пониже тебя был, но тоже жердь под сто девяносто, так что ручками мог задеть запросто.

– Может быть. – Лунин задумчиво потер подбородок. – Ты, случайно, не знаешь, как этот орел опять на полке оказался? Только не говори, что сам взлетел.

– Не скажу, – усмехнулся оперативник. – Я его возвратил в родное гнездо. Криминалист, когда с ним закончил, поставил его на сукно. А я ведь, сам знаешь, малость поигрываю, ни один бильярдист терпеть не может, чтобы на бильярдный стол что-то ставили. Ну я и убрал на место. А что, что-то не так?

– Ты в перчатках был? – уточнил в ответ Лунин. – Впрочем, не важно, твои пальцы все равно в базе есть.

– Какие перчатки, – нахмурился Зубарев, – мне-то они к чему?

– И то верно, – согласился Лунин. – Слушай, Вадик, у меня к тебе просьба большая, ты сегодня, как в город поедешь, завези этого орла криминалистам, пусть они его еще раз посмотрят, а я им позвоню завтра. Ты с кем из экспертов работал?

– С Карпольцевым, – удивленно отозвался майор. – А тебе зачем это?

– Да так, – уклонился от ответа Лунин, – есть одна мыслишка, хочу проверить.

– А поделиться не хочешь? – заинтересовался Вадим.

– Нечем пока делиться. Вот если Карпольцев мне скажет что-то интересное, тогда и обсудим.

– Ну что же, да будет так. – По голосу оперативника легко было понять, что ответ Лунина ему не очень понравился. – Только что они тебе увидеть смогут? Снимали ведь на ленту, так что повторно уже ничего не сделаешь.

– Ты отвези все же, – попросил Лунин, – а там уж как получится.

Оперативник сухо кивнул.

– Еще что-то желаете, господин подполковник?

– Пойдем, ты мне запасную лестницу покажешь. – Илья сделал вид, что не заметил недовольство приятеля. – За орлом только вернуться не забудь.

Еще раз оглянувшись на письменный стол, Лунин привычным движением потер подбородок и вышел из кабинета.

Запасная, или, как ее называл Владимир, пожарная, лестница находилась в торце здания. К облегчению Лунина, она оказалась не стеклянной, ступени были отделаны каким-то светло-серым, с темными прожилками, камнем. Илья, знавший лишь два варианта названий, решил, что это с одинаковой вероятностью может быть и гранит, и мрамор. Спустившись на первый этаж, Зубарев повернул рукоятку замка и открыл дверь.

– А тут что, не запирается? – удивился Лунин.

– Замок с защелкой, – объяснил оперативник, – изнутри легко открыть, повернул на пол-оборота и все, а снаружи ключом надо.

В сопровождении майора Илья вышел на небольшое крыльцо, от ступеней которого в растущий на этой стороне участка яблоневый сад вела причудливо петляющая между стволов деревьев выложенная брусчаткой дорожка.

– Это ты там, что ли, по крапиве лазил? – Илья махнул рукой в сторону видневшейся за деревьями трехметровой кирпичной ограды.

– С другой стороны, – Вадим сбежал вниз по ступеням и направился в сторону сада, – здесь с соседом забор. Кстати, знаешь, кто у них сосед? Бурматов!

– Кто это? – на всякий случай решил узнать Лунин.

– Тебе же карточку в фитнес-клуб подарили? А хозяин клуба как раз Бурматов Олег Павлович.

– А откуда ты про карточку знаешь? – Неторопливо спустившись по ступенькам, Илья с наслаждением потянулся, втягивая в себя свежий воздух.

– Светка сказала, – объяснил Вадим. – У них же только вывеска, что мировая сеть клубов, а на самом деле по франшизе работают. Денег отстегивают каждый месяц, зато название всем известное, а не то что «Фитнес у Олежки».

Лунин хотел еще что-то спросить, но в этот момент Вадим остановился и весело заорал на весь двор:

– Смотри, Лунин, наши подозреваемые! Улики прячут!

Вслед за этим жизнерадостным воплем послышался еще один вскрик, на этот раз короткий и испуганный, а затем хруст веток и звук падения на землю чего-то тяжелого и к этому падению явно неподготовленного. Застывший на мгновение Зубарев метнулся вперед, и Лунину не оставалось ничего другого, как поспешить за оперативником. Обогнув несколько деревьев, Илья увидел, что Вадим сидит на корточках возле одной из яблонь, а рядом с ним мечется из стороны в сторону Мария Геннадиевна. Увиденную картину дополняла высокая стремянка, рядом с которой валялась перевернутая плетеная корзина.

– Разве ж так можно живого человека пугать? – наседала на оперативника пожилая женщина. – У него ж из-за тебя все ноги попереломались.

– Не ори, Машка, и так голова гудит, – откуда-то из-за спины Зубарева послышался голос Николая Федоровича.

– Дай-ка я гляну. – Подойдя ближе, Лунин увидел, как оперативник, задрав вверх штанину, ощупывает левую ногу Красильникова, Николай Федорович при этом болезненно морщился и кряхтел. – Нет тут никакого перелома. Подвернул малость, и все. Ты, с высоты когда на землю прыгаешь, в следующий раз группируйся и ногами пружинь, тогда вообще целый будешь.

– Какой следующий раз? – возмутилась жена пострадавшего. – Ты что ж, ирод, все время теперь его калечить будешь?

– А вот не надо только на меня орать, – перешел к активной обороне Зубарев, – я, между прочим, при исполнении.

– «Между прочим», – вспыхнула Красильникова, – у вас все между прочим. Что ж так и людей между прочим пугать надо? А если б он, когда падал, насмерть расшибся?

– А чего он у вас пугливый такой? – не стал засиживаться в защите оперативник. – Нервишки шалят? Есть повод?

– Да какой же, ирод, тебе еще повод нужен? Такой человек умер! И работу нам дал, и жилье. Да ладно бы, просто умер, а то ведь свои же дети убили.

– Вот видишь, – Вадим с усмешкой обернулся на Лунина, – пока элита следствия не может сказать ничего путного, народ уже сделал выводы.

– Народ пока сам под подозрением находится, – пробурчал в ответ Илья и тут же пожалел о своей неосмотрительности.

– Это кто под подозрением? Какой народ, мы, что ли? – моментально подскочила к нему Мария Геннадиевна. – Коля, ты это слышишь? Они, поди, уже у родственничков-то отступных взяли и нас теперь решили крайними выставить.

– Неожиданный поворот, но интересный, – весело прокомментировал оперативник, довольный тем, что внимание Красильниковой переключилось на Лунина.

– А тебе интересно будет, когда я жалобу на тебя прокурору подам, – моментально отреагировала женщина, – вот тогда и интересно будет, и весело.

– Значит так, граждане, – Илья постарался придать своему голосу официальной весомости, – сейчас аккуратненько собираем друг друга с газона и идем в дом. Там ждем меня в гостиной со всеми остальными. Я переговорю с коллегой и тоже приду, будем решать, что с вами дальше делать.

– Это что ж вы еще с нами делать собираетесь? – Николай Федорович, ухватившись одной рукой за жену, а другой за ствол яблони, кое-как поднялся с земли.

– Арестовывать вас будем, – злорадно ухмыльнулся в ответ Зубарев, – и тебя с бабкой, и этих, как говорите, родственничков тоже. Чтоб вы не думали, что мы с кого-то деньги тянем.

– Вам лишь бы кого арестовывать, – вздохнул Николай Федорович. – Ежели всех арестуете, работать кто будет? Вы, что ли? Нам-то, вон, яблоки собирать надо, сок гнать будем. Еще вчера думали закончить, до темна провозились, да не успели.

– Идите в дом, – настойчиво попросил Лунин.

– Валите-валите, – бесцеремонно прочавкал Зубарев, – яблоки, кстати, кислые. Сколько вы в свой сок сахара сыпать собрались, тонну?

– Так ведь антоновка. – Илья протянул было руку к свисающей над головой ветке, намереваясь выбрать яблоко покраснее, но вдруг передумал и, сделав несколько торопливых шагов, догнал медленно ковыляющих к дому Красильниковых.

– Мария Геннадиевна, скажите, а в доме кто убирает?

– Как кто? – Вопрос вызвал явное удивление. – Я, конечно.

– А в кабинете, в кабинете Игоря Владимировича пыль тоже вы протираете?

– В кабинете? – смущенно переспросила Красильникова. – А что, там пыльно? Знаете, Игорь Владимирович не любил в кабинет никого пускать, уж не знаю почему, но очень у него строго с этим было. Я пылесосила всегда при нем, а чтобы полок коснуться, где его награды стояли, или письменного стола, про то и речи не было. У него даже в кабинете своя тряпочка всегда лежала, которой он сам пыль протирал. Нечасто, правда, он это делал, разве что когда я напоминала.

– Вы о чем там секретничаете? – к ним подошел Зубарев, запихивая в рот очередное яблоко.

– Да так, о тонкостях уборки в большом доме. – Илья кивнул Красильниковым, давая понять, что они могут идти. – Спасибо, Мария Геннадиевна.

Оставшись вдвоем, Илья вопросительно взглянул на приятеля.

– Ну и что со всей этой толпой делать? Ясности, если честно, нет никакой, зато мотивов целая куча. В кого пальцем не ткни, любого забирать можно.

– Раз можно, значит, нужно, – уверенно заявил Вадим. – Мутные они все. Тебе ведь Хованский, я так понимаю, полный карт-бланш выдал?

Илья кивнул.

– Вот и хорошо. Закрой их всех. Пусть посидят, подумают. Сам знаешь, в камере у людей мозги лучше соображать начинают, особенно в плане деятельного раскаяния. Глядишь, кто и признается, – Вадим озорно подмигнул Лунину, – или стуканет на ближнего своего. Стукануть – это ж наша национальная традиция, сам знаешь. Заложил друга – и человеком себя чувствуешь.

– Не подозревал, что ты так глубоко разбираешься в народных традициях.

– Так ведь и я сам человек простой, из народа, – усмехнулся майор, – но ты не боись, ежели что, я тебя не сдам.

– Если что именно? – уточнил Лунин.

– Если что-нибудь, – пожал плечами Вадим, – жизнь такая штука, что-нибудь всегда бывает.

Не найдя что ответить на столь глубокомысленное высказывание, Илья лишь молча кивнул и направился в сторону дома. Уже подходя к крыльцу, он обернулся к приятелю.

– Главное – не забыть, как со всеми поговорим, подняться наверх. Я заберу бумаги Фильченко, посмотрю, есть ли что интересное, а ты возьмешь орла.

– Кому вершки, кому окорочка, – философски отозвался Зубарев.

В гостиной их встретило напряженное молчание. Восемь пар глаз уставились на вошедшего первым Лунина. Именно столько было в комнате людей после того, как к остальным присоединились Красильниковы и Яна, сменившая белоснежный купальник на голубые джинсы и оранжевую футболку с надписью SUMMERTIME – LOVETIME. К огорчению Ильи, место в расположенном у камина кресле было занято, там вольготно устроился закинувший ногу на ногу Владимир. Решив, что позиция у входа стратегически неверная, Илья прошел к окну и, повернувшись к присутствующим, попытался придать своему лицу значимость, соответствующую моменту и занимаемой им должности.

– Дамы, – поскольку смотреть одновременно на всех собравшихся в гостиной не было никакой возможности, Илья уставился в середину дивана, по разным краям которого, как и во время прошлого собрания, сидели Андрей и Наташа, – господа, если вы помните, перед тем, как начать общение с каждым из вас в отдельности, я просил, чтобы тот человек, который имеет отношение к гибели Игоря Владимировича, во всем признался. Это сэкономило бы нам и силы, и время. К сожалению, на просьбу никто не откликнулся.

Лунин скользнул взглядом по застывшей в дальнем углу зала чете Красильниковых, а затем еще раз перечитал надпись, сделанную веселыми разноцветными буквами на оранжевой футболке.

– Сейчас, когда нас стало больше, я повторю свою просьбу. Если тот человек, которому есть в чем признаться, а такой человек среди нас, несомненно, присутствует, так вот, если он сделает это сейчас, то мы с коллегой, – Илья взглянул на стоящего поблизости Зубарева, – оформим это как явку с повинной, что позволит в дальнейшем рассчитывать на снисхождение при вынесении приговора.

– С чего вы так уверены, что убийца – это один из нас? – Владимир подался вперед и теперь сидел, упираясь локтями в колени и пристально глядя на Лунина.

– А вот голос повышать не надо, – с холодной, не сулящей ничего хорошего улыбкой отозвался Зубарев. – И вопросы задавать теперь не ваша очередь. Вам теперь, уважаемые, – он обвел взглядом присутствующих, – по статусу положено на вопросы только отвечать.

Удовлетворенный тем, что никто не осмелился ему возразить, оперативник кивнул и повернулся к Лунину.

– А что у них, кстати, со статусом? Автобус вызывать?

– Подожди, – Илья с сомнением покачал головой, затем, придя к окончательному решению, вздохнул и громогласно объявил: – Итак, поскольку каждый из здесь присутствующих имел возможность совершить убийство Игоря Владимировича Фильченко, с настоящего момента вы все являетесь подозреваемыми по этому делу. Завтра утром вы будете доставлены в суд для избрания вам меры пресечения. Я полагаю, что подписки о невыезде из города будет на данном этапе вполне достаточно. Надеюсь, что Яна Григорьевна не будет возражать против того, чтобы иногородние гости этого дома остались здесь на некоторое время.

– Вот как, мы уже гости в этом доме! – возмутилась Наташа, бросив на Яну взгляд, преисполненный откровенной ненависти.

– Желанные, исключительно желанные. – Яна одарила ее в ответ ослепительной улыбкой.

– Напоминаю, что нарушение избранной меры пресечения недопустимо и может служить основанием для взятия под стражу, – напомнил всем Лунин. – До завтрашнего утра попрошу вас всех этот дом не покидать. Если честно, я мог бы, а возможно, мне и следовало бы задержать вас до решения суда, но из уважения к памяти Игоря Владимировича я этого делать не буду. Во избежание соблазнов сотрудники полиции останутся здесь на ночь.

– Не боишься, что кто-нибудь утечет через забор? – полюбопытствовал Вадим, когда они вновь вышли на крыльцо.

– Все может быть, – Илья неуверенно пожал плечами, – но тогда мы будем знать, кто виновен.

– Ох, друг мой, – покачал головой оперативник, – поверь, не всегда бежит тот, кто виновен.

Страница из дневника:

«После смерти брата одиночество засасывает меня, словно черная дыра. Наверное, это очень избитое сравнение, и так говорить уже давно не принято. Но ведь я не писатель, я просто человек. Человек, вокруг которого никого нет, только пустота и темнота. Нет, конечно, мимо проходят какие-то люди, иногда они даже о чем-то разговаривают со мной, что-то спрашивают, я даже ухитряюсь им отвечать. Но ведь во всем этом нет никакого смысла, а разве может существовать то, что смысла не имеет? Я помню, еще в школе нам рассказывали о том, что мы можем много лет видеть свет давно погасшей звезды. Вот и я вижу отблески света уже погасшей жизни. Вчера я видела Лунина, он прошел мимо и улыбнулся своей детской, наивной улыбкой, которая мне так понравилась еще в первый день нашего знакомства. Лунин… конечно, он не виноват в том, что моего брата больше нет. Он ни в чем не виноват, а значит, не виноват и в моем одиночестве, не виноват в том, что черноты и пустоты вокруг меня становится все больше. Во всяком случае, я пытаюсь изо дня в день убедить себя в его невиновности».