Охота на Лунина Горский Александр

Большую часть пути домой Лунин нес Рокси на руках. Никакой особой нужды в этом не было, болонка была совершенно здорова. Но, во-первых, так было спокойнее самому Лунину, а во-вторых, сидеть на руках очень нравилось самой белоснежной красотке. В теплых мягких объятиях было так удобно изображать жертву грубого мужского насилия, что Рокси не могла удержаться и время от времени жалобно поскуливала, а затем страдальчески тыкалась носом в большую лунинскую ладонь.

Уже подходя к дому, Илья вспомнил, где именно и при каких обстоятельствах он видел обидевшего Рокси мужчину. Пару месяцев назад Лунин напросился поехать вместе с Зубаревым на задержание. Никакой необходимости в этом не было, вся доказательная база по делу была уже собрана. Можно было спокойно посидеть пару часов в кабинете, попить кофе, попытаться пройти еще один уровень в недавно закачанный на телефон чемпионат по керлингу, а уже потом приступить к допросу любезно доставленного задержанного. Но в тот день Лунину было скучно, а точнее, невыносимо одиноко. Всего за пять дней до этого, вернувшись из Одинска, он узнал, что от него ушла Светочка, и всего четыре дня назад он принял окончательное решение, что не будет пытаться ее вернуть. В общем, уже пятый день Лунину было тоскливо. То обстоятельство, что за эти четыре дня ему, совместно с Вадимом, удалось раскрыть очередное убийство, конечно, немного радовало, но все же этой радости почему-то не хватало, чтобы хоть на минуту рассеять окружающее его уныние.

– Мне бы пострелять. – Илья с надеждой взглянул на приятеля, но Зубарев поспешил его разочаровать:

– Илюха, тогда тебе в тир. Сегодня, думаю, все будет тихо. Насколько я знаю, у клиента никакого оружия в доме нет. Так что тихо заходим, тихо пакуем, тихо уходим.

– А вдруг он будет сопротивляться, – мечтательно предположил Лунин, – в конце концов, на кухне у него наверняка есть нож.

– Сопротивляться? – ухмыльнулся Вадим и грозно хрустнул костяшками пальцев. – Лунин, максимум, что могу предложить из развлечений, – я скажу ребятам, они клиента придержат, а ты лично наденешь на него наручники. Годится?

– Годится, – безысходно кивнул Лунин, подумав, что можно было остаться и в кабинете.

Когда микроавтобус с группой захвата остановился у подъезда пятиэтажного дома на окраине города, к машине быстро подошел невысокий худощавый человек. Он пожал руку Зубареву, негромко произнес несколько коротких фраз, а затем, кивнув всем на прощание, так же быстро удалился.

– Хорошо наружка сработала, – Вадим обернулся к командиру группы, – клиент дома один. Второй подъезд, третий этаж, тридцать первая квартира. Окна выходят на противоположную сторону. Ну что, работаем?

Лунин прижал к себе задремавшую Рокси и огляделся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, он прошелся вдоль дома, внимательно разглядывая припаркованные машины.

– Работаем, значит, – пробормотал он, возвращаясь к своему подъезду.

От звука его голоса Рокси проснулась и широко зевнула ему в лицо. Потрепав собачонку за ухом, Лунин потянул на себя железную дверь. Что же, это, конечно, очень неприятно, когда за тобой установлено наблюдение. С другой стороны, если наблюдение уже есть, то лучше знать о его существовании, чем пребывать в неведении. А значит, если рассуждать подобным образом, прогулка вполне себе удалась. Впервые за последние два дня Лунин улыбнулся.

Голос Илья услышал сразу, как только вошел в подъезд. Остановившись, он с недоумением огляделся по сторонам в поисках источника звука, но так ничего не обнаружил. Неожиданно стало тихо. Лунин уже хотел подняться к лифту, когда со стороны висящих на стене почтовых ящиков вновь донеслось:

«Я был когда-то странной игрушкой безымянной…»

Подойдя ближе, чтобы проверить свою догадку, Илья убедился, что мелодия рвется наружу именно из его почтового ящика. Отперев его, Лунин достал вновь замолчавший смартфон и поднес его ближе к лицу, чтобы разглядеть как следует. В этот момент смартфон пискнул и на экране появилось короткое уведомление: «У вас одно новое сообщение». Прочитав его, Лунин вновь улыбнулся. Все шло в соответствии с его планом.

Два часа спустя, когда темнота уже начала обволакивать городские кварталы, Илья Лунин вновь вышел из квартиры. На этот раз он был один. Перед уходом Лунин включил в комнате телевизор и прикроватный светильник. Конечно, вряд ли кто-то сможет заглянуть ему в окно девятого этажа, но, возможно, отблески мерцающего экрана будут заметны наблюдателям. Они будут знать, что объект наблюдения удобно расположился на диване перед телевизором и наверняка смотрит очередную серию очередного сериала про очередного честного полицейского, борющегося с окружающей его со всех сторон преступностью.

Спустившись на первый этаж, Лунин позвонил в одну из двухкомнатных квартир, окна которых выходили на сторону, противоположную выходу из подъезда. Жильцов квартиры Илья не знал, но был уверен, что близко знакомиться с ними и не потребуется. Сунув под нос удостоверение открывшему дверь молодому муж чине, Лунин попытался придать своему лицу то выражение, которое обычно делают, общаясь с подозреваемыми и свидетелями, герои полицейских фильмов, – агрессивное, властное, уверенное в себе.

– Следственный комитет, подполковник Лунин. У вас решетки на окнах есть?

– Нет, – пробормотал опешивший хозяин квартиры, который на глазах Лунина вдруг начал покрываться красными пятнами. Очевидно, бедняга решил, что нарушил какое-то новое, но несомненно суровое предписание властей, раз проверку его исполнения в столь поздний час осуществляет не какой-то там участковый, а целый подполковник следственного комитета.

– Очень хорошо, – успокоил его Илья, – мне нужно вашим окном воспользоваться.

– Окном? Каким? – еще больше растерялся мужчина.

– Любым, лишь бы я пролезть мог, – улыбнулся ему Лунин, – точнее, вылезть.

Оказавшись на асфальте, Илья задрал голову вверх. Он хотел было сказать глядевшему на него сверху мужчине, что, возможно, через пару часов ему надо будет проделать тот же путь, только в обратном направлении. Оценив высоту до подоконника, Илья нахмурился.

– Стремянка у вас дома есть?

– Стремянка? – в очередной раз изумился молодой человек. – Нет, стремянки у нас нет.

– Плохо, – осуждающе бросил Лунин и, уже более снисходительно, добавил: – Спасибо, вы нам очень помогли.

– Не за что, – пробормотал ничего не понимающий хозяин квартиры, захлопывая окно, но Илья его уже не слышал. Размашистым широким шагом он стремительно удалялся от своего дома, от своего двора, в котором среди прочих стояла и машина с ничего не подозревающим сотрудником отдела наружного наблюдения.

Вернулся Лунин довольно поздно, уже за полночь. Он медленно шел вдоль заполнявшей двор вереницы машин, сунув руки в карманы и делая вид, что смотрит себе под ноги. На самом деле Илья пытался заметить хоть какое-то движение за темными стеклами автомобилей, но так ничего и не увидел. Подойдя к своему подъезду, под козырьком которого ярко горел светодиодный плафон, Лунин обернулся. Несколько мгновений он стоял, подняв лицо к небу, потом разочарованно вздохнул. Облака, едва начавшие появляться на небосклоне во время его прогулки по парку, за несколько часов многократно увеличились в размерах, слились воедино и превратились в одну огромную тучу, затянувшую звезды непроглядной пеленой. Луна еще силилась показать свое лицо ночному городу, но с каждой минутой ее серебристый диск превращался во все менее заметное бледное пятно, постепенно исчезающее в далеких раскатах, возможно, последней грозы уже ушедшего лета.

В салоне одной из стоявших у соседнего подъезда машин что-то блеснуло. Илья знал, что именно. Он был уверен, что сидящий в машине человек увидел его, Лунина, приближение к подъезду и теперь спешно звонит руководству, чтобы доложить пренеприятное известие: объект наблюдения из-под этого самого наблюдения на какое-то время выбывал, но вот куда и насколько, этого наблюдатель не знает. А вот он, Лунин, теперь знает. Знает машину, в которой сидит оперативник. Конечно, завтра ее могут сменить, но если он прямо сейчас зайдет в подъезд, а не будет, как дурак, таращиться на белый «рено-сандеро», то, скорее всего, машина останется прежней. В ней просто сменится наблюдатель.

Лунин еще раз вздохнул, теперь удовлетворенно. Да, теперь он знает. Он вообще много всего узнал за последние несколько часов.

– Еще бы понять, что нам со всем этим знанием делать, – пробормотал Илья, заходя в подъезд. Ну ничего, утро вечера мудренее. Утром он наверняка что-нибудь придумает.

Утреннее сентябрьское солнце греет слабо. Лениво взбираясь по небосклону, оно всем своим видом дает понять – лето кончилось. Да, еще будут теплые дни, да, еще можно будет побаловать себя вылазкой на природу с пивом и шашлыками, да, в выходные еще можно будет погонять на велосипедах вдоль набережной, но лета, во всяком случае в этом году, уже не будет. А значит, надо постепенно привыкать к тому, что солнце будет все ленивее выполнять одну из двух своих функций и постепенно, на неопределенное время, вовсе откажется от второй. Говоря проще, светить оно будет меньше, а греть перестанет совсем.

Пока же светило еще не вконец обленилось. Его мягкие золотистые лучи ложились прямо на лицо встречающей рассвет девушке. В их свете были отчетливо видны ямочки на загорелых щеках, небольшой, чуть вздернутый нос, зеленые, широко распахнутые глаза, словно с удивлением разглядывающие поднимающийся все выше и выше солнечный диск. Всякий человек знает, что на солнце, пусть даже утреннее и сентябрьское, смотреть крайне вредно, можно даже сказать, опасно для зрения. Но почему-то ни один из стоящих поблизости мужчин не посчитал нужным сказать об этом уставившейся на солнце миниатюрной брюнетке. Хотя, говоря по правде, даже если бы кто-то из них это и сделал, вряд ли бы его слова произвели на девушку хоть какое-то впечатление. Впечатление на нее не мог произвести уже никто и даже ничто.

Маленькая брюнетка была уже несколько часов как мертва. По предварительному мнению эксперта, она была убита девять или десять часов назад, то есть в интервале с десяти до одиннадцати часов вчерашнего вечера. В том, что она была убита, никто из присутствующих не сомневался. В пользу этого заключения говорили сразу несколько обстоятельств. Прежде всего, девушка была связана. Хотя, возможно, правильнее было бы сказать – привязана. В этом вопросе мнения присутствующих расходились. Некоторые даже полагали, что в акте осмотра следует записать, что она была связана, а затем привязана к покосившемуся деревянному столбу, имевшему основным своим предназначением служить опорой линии электропередач, уходившей в небольшой дачный поселок на юго-восточной окраине города. Одежда девушки была в крови, это обстоятельство тоже свидетельствовало в пользу криминальной версии всего происшедшего. Но самым весомым, равно как и самым бросающимся в глаза обстоятельством было то, что голова несчастной была отделена от тела и теперь висела в воздухе примерно в полуметре над телом, едва заметно покачиваемая из стороны в сторону свежим утренним ветерком.

– Рот вы у нее проверяли? – обратился к эксперту полковник Изотов, приехавший на несколько минут позже дежурной следственной группы.

– Нет еще, пока только зафиксировали место преступления.

– Так посмотрите!

Виктор Борисович прекрасно понимал, что результат осмотра особой роли не сыграет. Вне зависимости от того, будет что-то найдено во рту убитой или нет, очевидно, что новое преступление фактически полностью копирует совершенное год назад убийство. Вот только прошлый раз тело было обнаружено в северном пригороде Среднегорска. Но в этом, по мнению Изотова, не было ничего удивительного. Было бы странно ожидать от преступника, что он осмелится вновь возвращаться на места прошлых преступлений, тем более что все они взяты под наблюдение. Теперь, после того, как он один раз уже проявил удивительную наглость и оставил тело жертвы на дне того же строительного котлована, что и в прошлом году. Хоть бы зарыли его, наконец, котлован этот, все равно в этом месте никто уже себе жилье не купит. Но ведь правда, до чего дерзкий ублюдок. А может, дело вовсе не в дерзости, а в осведомленности? Что, если преступник знал, что еще несколько дней назад они, словно страусы, прятали голову в песок, отказываясь признавать очевидное? Боясь признаться в том, что в области новая серия. И это при том, что всего двенадцать месяцев назад остановили предыдущую. Однако, частенько. Интересно, что так людям на мозги влияет, экология? Или телевизор? Две серии меньше чем за два года… Или все же одна?

– Есть! – послышался возбужденный голос эксперта. – О, даже две!

Изотов подошел ближе и успел увидеть, как стоящий на небольшой стремянке криминалист осторожно извлекает пинцетом изо рта жертвы сережку в серебристой оправе.

– Проверьте на отпечатки, – бросил полковник, вновь подумав, что и от этой стандартной процедуры никакой пользы, очевидно, не будет. Если их ни разу не было до сегодняшнего дня, то было бы наивно полагать, что преступник неожиданно поглупел и оставил свои следы там, где их будут искать в первую очередь.

Ножницы щелкнули, перерезая почти невидимую, но прочную леску. Голова убитой непременно бы упала в грязную траву, но эксперт крепко ухватил рукой обрезанный кусок лески и начал осторожно спускаться по ступеням раздвижной лестницы.

«Выйду ночью в поле с конем, – послышалось из левого кармана брюк полковника, – мы пойдем с конем по полю вдвоем…»

– Да, Дмитрий Романович, – в присутствии посторонних Изотов обращался к начальнику управления исключительно по имени-отчеству, – да, очень похоже. Насколько очень?

Виктор Борисович обернулся на оставшееся без головы тело, которое все еще сиротливо жалось к потемневшему от времени деревянному столбу.

– Как под копирку, – наконец ответил он Хованскому. – Что, и у вас есть новости? Надеюсь, хорошие? Как уходил? В какое время?

Лицо Изотова, и без того мрачное, окончательно почернело.

– А в какое время вернулся, хоть это они знают? Ясно. Значит, в одиннадцать вечера его дома не было, и где он был, мы не знаем. Что можно сказать, Дмитрий Романович? – Оскал, появившийся на лице полковника, слабо напоминал усмешку. – Похоже, этот труп на нашей совести.

Два часа спустя Виктор Борисович сидел в кабинете Хованского, упорно игнорируя любезно поставленную ему под нос чашку кофе.

– Мы должны принять решение. Должны принять решение прямо сейчас. И решение может быть только одно. – После каждой фразы Изотов ударял кулаком по столу, отчего стоящая перед ним чашка подпрыгивала, а кофе норовил вылиться через край.

– Ты чего лозунгами заговорил, Витя? – огрызнулся в ответ Дмитрий Романович. – Я политинформацию сам проводить умею. Что такого в этом деле изменилось, скажи мне, что ты собрался решения принимать?

– Что изменилось? – опешил полковник. – Дима, ты это серьезно спрашиваешь? Тебе еще раз показать фотографии? Это же не просто убийства, это казни какие-то, средневековые! И все это у нас под носом творится.

– Ты у нас прямо капитан очевидность, – вздохнул Хованский, – хотя погоны вроде полковничьи. Свои фотографии сам и разглядывай. В конце концов, ты это дело ведешь.

– Так ты дай мне его вести! – Изотов в очередной раз громыхнул по столу кулаком, чашка подпрыгнула особенно сильно, и кофе расплескался по поверхности стола. – Лунина надо задерживать, неужели тебе это непонятно?

– Я тебя еще раз спрашиваю, – ледяным тоном произнес Хованский, – что изменилось в твоем деле в отношении Лунина. У тебя что, появились по нему новые материалы? Нет, ничего у тебя не появилось! Новое убийство ты ему хочешь предъявить? Замечательно! А почему не вчерашнюю кражу на центральном рынке?

– Какую кражу? – удивленно переспросил полковник.

– Откуда я знаю? Там каждый день что-то у кого-то крадут. Наверняка и вчера что-нибудь было. Вдруг, Лунин?

– Ты издеваешься надо мной? – Изотов побледнел от возмущения. – Он вчера скрылся от наблюдения, никто не знает, где он был до половины первого ночи.

– И что? – усмехнулся Хованский. – Никто не знает, и где я был до половины первого, да и после тоже, я один сейчас живу. Что ж теперь, будем всех задерживать, у кого алиби нет?

– Но ты, слава богу, не скрывался от наблюдения! – с отчаянием возразил Виктор Борисович.

– Слава богу, за мной и наблюдения нет никакого, – поправил его генерал, – и потом, кто от него скрывался? Лунин о нем и знать ничего не знает. Я больше чем уверен, что наружка либо дрыхла, либо бегала в магазин за сигаретами, вот и прощелкали момент, когда он вышел.

– Но все же он вышел!

– Вышел, – кивнул Хованский. – Вышел! Я бы тоже вышел, если бы на меня столько всего навалилось. Вышел человек и пошел круги по району наматывать. Оно, знаешь ли, полезно перед сном походить, от этого в голове успокоение наступает.

– Сейчас самое время для успокоения, – обессиленно пробормотал Изотов. – Ты что же, Дима, думаешь, что такую гору трупов долго скрывать сможешь?

– А мы разве что-то скрываем? – Дмитрий Романович пристально посмотрел на подчиненного. – По каждому случаю заведено дело, работа идет.

– Ты же знаешь, что все эти дела надо объединять в одно!

– Ничего я не знаю, но, если ты так настаиваешь, давай объединим. Я возражать не стану. А что касается Лунина, как только у тебя появится по нему что-нибудь новое, приходи, будем принимать решение. Ты же хочешь принять решение, Витя?

– Не то слово, – пробормотал Изотов, вставая из-за стола.

Зубарев не обманул. Уже в десять утра информация о его общении с двумя последними из опрошенных частных детективов была у Ильи. Сам Зубарев тоже расположился в кабинете, неторопливо потягивая горячий кофе.

– И что ты обо всем этом думаешь? – Он поставил чашку на стол и взглянул на уткнувшегося в протокол допроса Лунина.

– Да как-то неправильно все. – Илья наконец оторвался от чтения и глотнул кофе из чашки Зубарева. – Совсем неправильно.

– Неправильно, что ты мой кофе хлещешь, – возмутился Вадим, – а в остальном просто все непонятно.

– Не скажи. – Илья невозмутимо сделал еще глоток и только после этого вернул чашку на место. – В принципе, почти все понятно, но все равно как-то неправильно.

– Знаешь что, – Зубарев на всякий случай отодвинул чашку подальше от Ильи, – ты бы не умничал, тебе все равно не идет. Объясняй попроще.

– Если попроще, – вздохнул Илья, – то мне кажется, что время смерти Фильченко и характер его убийства друг другу не соответствуют.

– Мне кажется, это мы друг другу не соответствуем, – нахмурившись, пробормотал оперативник. – Последнее время из того, что ты говоришь, я почти ничего не понимаю.

– Надеюсь, что это временные трудности, – усмехнулся Лунин. – Я слышал, сегодня утром еще одну девушку обнаружили. Ты не в курсе, что там?

– Что там? – хмыкнул майор. – На словах, знаешь ли, трудно описать, я тебе сейчас фото покажу, я на телефон щелкнул. Изотов, правда, приказал с тобой по этому делу вообще не разговаривать. У вас что с ним, контры?

– Так ты и не разговаривай, ты молча покажи, – уклонился от объяснений Лунин.

Несколько секунд Илья напряженно вглядывался в экран смартфона, затем молча вернул телефон оперативнику.

– Ну как, производит впечатление? – полюбопытствовал Зубарев.

– Я уже видел нечто подобное, – равнодушно отозвался Лунин, – еще в прошлом году.

Выпроводив оперативника, Илья собирался немного поработать, для чего даже включил чайник, ибо делать что-либо натощак, не выпив предварительно в спокойной обстановке хотя бы чашку кофе, не имело никакого смысла. Но этим благим намерениям не дано было осуществиться. Внутренний телефон издал пронзительную трель в тот самый момент, когда чайник, закипев, отключился. Вздохнув, Лунин поднял трубку, затем, спустя несколько секунд, еще раз вздохнув, положил ее на место. Еще десять секунд спустя, заперев кабинет, Илья торопливо шел по коридору. Фраза: «Немедленно ко мне», произнесенная голосом начальника областного управления, другого варианта развития событий не предполагала.

– Илюша! Хорошо, что пришел, – увидев входящего в кабинет Лунина, Дмитрий Романович расцвел в белозубой улыбке.

– Были варианты? – на всякий случай уточнил Лунин.

– Не было, – улыбка тут же исчезла с лица Хованского, – и у меня вариантов тоже не осталось. Присядь.

Илья осторожно уселся на ближайший стул, успев понять, что начало разговора ничего хорошего ему не предвещает.

– Лунин, ты же понимаешь, что после убийства Короленко к тебе есть некоторые вопросы?

Хованский попытался заглянуть подчиненному в глаза, но Илья уклонился от столь тесного визуального контакта.

– Мне казалось, я на все вопросы ответил.

– Казалось тебе… здесь много кому чего кажется, Лунин. Уже скоро понять нельзя будет, что кажется, а что на самом деле. Так вот, чтобы эту путаницу не усугублять, возьми-ка ты, дружок, отпуск. Недельки на две пока. А там видно будет.

– Отстраняете? – Оторвавшись от созерцания собственных стиснутых кулаков, Илья, наконец, поднял глаза на хозяина кабинета.

– Обиделся? – в тон ему отозвался Хованский. – А зря. Поверь мне, отпуск для тебя – лучший вариант.

– Лучший, чем что? – уточнил Лунин.

– Лучший, чем полноценное отстранение. Из него так просто на работу не возвращаются. Так что давай иди, развейся, подыши свежим воздухом. А завтра с утреца передашь все дела Коротковой.

– А Фильченко?

– А Фильченко в первую очередь. Свободен!

Выйдя из генеральского кабинета, Илья захлопнул за собой дверь и повел головой из стороны в сторону, словно пытаясь понять, где именно он оказался. Придя к какому-то известному только ему одному выводу, с каменным выражением лица Лунин пересек приемную, прошел несколько метров по коридору и начал спускаться по лестнице. На лестничной площадке этажом ниже он молча отодвинул плечом в сторону мешающего ему пройти мужчину и равнодушно скользнул взглядом по стоящей у стены его собеседнице. Лишь спустившись на первый этаж, Илья понял, что на лестничной площадке стояла Шестакова. Оглянувшись назад, он увидел лишь уходящий наверх пустой лестничный марш. Привычно вздохнув, Лунин покачал головой и поспешил покинуть здание следственного комитета.

Сев в машину, он некоторое время размышлял над сложившейся ситуацией и в результате этих размышлений пришел к двум выводам. Во-первых, Хованский действительно предложил ему лучший вариант из всех имеющихся, а во-вторых, теперь у него была куча свободного времени, которое необходимо было чем-то занять. Еще немного подумав, Илья нашел замечательное и, как ему казалось, весьма полезное применение этому, внезапно появившемуся у него времени.

– Когда вы планируете приступить к тренировкам? – Симпатичная блондинка в оранжевой рубашке поло смотрела на мужчину в форме с любопытством.

– Не знаю, может быть, завтра, – неуверенно отозвался Лунин, – мне еще прикупить надо кое-что из одежды.

– Да, наверное. – Девушка еще раз скользнула оценивающим взглядом по широким украшенным золотистыми погонами плечам и предложила: – Если у вас сейчас есть время, вы могли бы пройти фитнес-тестирование.

– А что это? – насторожился Лунин, представив, что его сейчас заставят до изнеможения приседать или отжиматься от пола, и все лишь для того, чтобы прийти к выводу, который и без того ему был хорошо известен – полная неготовность к физическим нагрузкам.

Приседать действительно пришлось, но всего десять раз, после чего другая блондинка измерила ему давление и, очаровательно улыбнувшись, сообщила, что все в полном порядке. После еще нескольких коротких и безболезненных процедур, включавших в себя взвешивание и измерение роста, Лунину было предложено занять место на странном устройстве, необыкновенно напоминающем стоящие рядом напольные весы, но снабженное двумя высокими рукоятками и соединенное проводами с ноутбуком.

– Это для определения индекса массы тела, – улыбаясь, пояснила девушка, отчего все стало еще более непонятно.

Несколько минут спустя Илья получил на руки распечатку, из которой следовало, что индекс массы тела и процент жировой массы в его организме находятся в красной, избыточной зоне и, согласно принятой классификации, основанной на все том же проценте жировой массы, тело Лунина находилось на границе двух категорий: избыточного веса и ожирения, а если быть честным, эту границу уже пересекло.

– Ничего, два-три месяца позанимаетесь, сразу результат заметен будет, – утешила Лунина девушка, – а еще лучше с персональным тренером. У вас одна персональная тренировка бесплатно.

– Я подумаю.

Покинув кабинет тестирования, Илья в задумчивости побрел в сторону лестницы и чуть не наткнулся на высокую стройную женщину, выходящую из соседнего кабинета.

– Илья Олегович!

Лунин, не ожидавший здесь встретить знакомых, вздрогнул от неожиданности.

– Господин следователь, – Яна непринужденно подхватила Илью под руку и пошла с ним рядом, – неужели и вы решили пополнить наши ряды? Когда первая тренировка?

– Может быть, даже завтра, – Илья обернулся, опасаясь, что в коридоре появится еще кто-нибудь, знающий его имя, но больше в коридоре никого не было, – если, конечно, за ночь не передумаю.

– Вы уж постарайтесь, – другой рукой Яна коснулась его плеча, – с вашей фактурой просто грех не тренироваться.

– Сделаю все, чтобы вас не разочаровать, – пообещал Лунин.

Домой Илья приехал довольно рано, еще не было и двух часов. На этот раз он ограничился короткой прогулкой с Рокси вокруг дома, после чего вновь вернулся в квартиру, но пробыл в ней совсем недолго. Десять минут спустя он вышел из подъезда и решительным шагом направился к припаркованному неподалеку белому «сандеро». Дежуривший в этот день лейтенант только что распаковал заботливо уложенные женой ему в сумку пластиковые контейнеры с едой. Оперативник был молод, широк в плечах и любил плотно перекусить, о чем его бывшая одноклассница и вот уже три месяца как жена была прекрасно осведомлена.

В одном из двух контейнеров ждала своего часа солидная порция жареной картошки с сосиской, в другом обнаружились один огурец, одно уже очищенное яйцо и два изрядно подмокших от такого соседства кусочка хлеба. Кроме всего прочего, в сумке лежал литровый металлический термос с кофе и пачка овсяного печенья. В общем, не бог весть что, но до вечера дотянуть можно. Именно так рассудил молодой человек, до ставая из сумки ложку, которой, как всем известно, жареную картошку есть гораздо удобнее, чем вилкой. Взглянув на подъезд в тот самый момент, когда из него вышел Лунин, лейтенант замер, стараясь не привлекать внимания направляющегося в его сторону объекта наблюдения. На всякий случай он даже прикрыл лицо стиснутой в кулаке ложкой. С каждым шагом объект приближался все ближе. Молодой человек опустил голову вниз, сосредоточившись на созерцании очищенного куриного яйца. Оставалась небольшая надежда, что Лунин просто-напросто вышел на очередную прогулку и сейчас пройдет мимо, но она рухнула, когда в боковое стекло постучали, водительская дверь распахнулась и в проеме показалась массивная фигура.

– Обедаешь? – хмуро поинтересовался Лунин. – Приятного аппетита!

Вновь вернувшись в квартиру, Илья понял, что голоден, и занялся было приготовлением обеда, но знакомый голос, донесшийся из новой, только вчера появившейся у него телефонной трубки, отвлек его от нарезания овощного салата.

«Теперь я вместе с Геной, он необыкновенный…»

Разговор не был чрезмерно коротким, но и длинным назвать его было нельзя. Две минуты общения, десяток фраз, немного полезной информации. Закончив разговор, несколько мгновений Лунин стоял неподвижно, собираясь с мыслями, затем быстро собрал нужные ему вещи в спортивную сумку. Пройдя на кухню, написал короткую записку и оставил ее посреди обеденного стола, на всякий случай придавив своим собственным, ставшим вдруг ненужным смартфоном. Словно поняв, что на его долю выпадает последний шанс, смартфон ожил, заставив своего владельца принять вызов.

– Папа, ты немного не вовремя, – пробормотал в телефонную трубку Лунин.

Разбуженная непонятной активностью, на кухню примчалась Рокси. Наполнив одну собачью миску водой, а другую сухим кормом, Лунин взял болонку на руки и на несколько секунд прижал к себе. Ничего не понимающая собачонка ухитрилась извернуться и лизнуть Илью в нос, в ответ Лунин чмокнул Рокси в лоб и вернул на пол.

– Ну, все, бог даст, еще увидимся. – Как Илья ни старался себя сдерживать, голос все же выдавал его волнение.

Рокси вопросительно тявкнула. Лунин хотел было улыбнуться ей в ответ, но не найдя в себе сил, лишь отчаянно махнул рукой, схватил полупустую сумку и выскочил из квартиры. Спустившись на первый этаж, он осторожно приоткрыл входную дверь и прислушался. Во дворе шумной толпой носились дети, издалека доносился гул несущихся по вечернему проспекту машин. Все было как обычно, город жил своей жизнью, предоставляя возможность горожанам жить своей собственной. Ну, или умирать, тут уж как у кого получится. Выйдя из подъезда, Лунин бросил короткий взгляд на белый «рено» и зашагал прочь, на ходу вызывая такси со своего нового, мало кому известного номера. Воспользоваться стоящим поблизости «хайландером» Илья не мог, ведь сейчас он не просто переходил через улицу, он переходил на нелегальное положение.

«Мы пойдем по полю с конем!»

Телефонный звонок прозвучал ровно за одну минуту до конца рабочего дня. Полковник Изотов поднес трубку к уху, несколько секунд послушал доносящийся из нее голос, затем нервно ухватился за узел галстука.

– А вы что, это только сейчас узнали? Чем вы заняты были? Ладно, потом разберемся.

Прервав разговор, полковник выскочил из кабинета и бегом бросился по коридору. Ворвавшись в приемную, он буквально врезался в выходящего из кабинета начальника управления молодого следователя в форме старшего лейтенанта юстиции.

– У себя? – вместо извинений буквально выкрикнул полковник и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь в кабинет Хованского.

Дмитрий Романович удивленно уставился на запыхавшегося подчиненного.

– Ты что это, Витя? Случилось чего?

– Случилось, – кивнул Изотов и уселся на ближайший к нему стул. – Только что звонили из криминалистической лаборатории. Ты же в курсе, что у убитой девушки во рту были серьги?

– Само собой. Что дальше?

– Дальше, – вздохнул полковник, – дальше все, приехали. На одной из изъятых утром сережек обнаружены отпечатки. Отпечатки Ильи Лунина.

Коротко выругавшись, Хованский схватил лежащий перед ним на столе смартфон и набрал номер начальника городской полиции.

– Андреич, у нас проблемы. – Генерал не стал тратить время на обмен любезностями. – Кто там у тебя к Лунину приставлен? Надо с ними связаться и выяснить, где он сейчас находится. Только это срочно, срочнее некуда. Все, жду.

Хованский бросил телефон на стол.

– Сейчас он перезвонит. Ты скажи мне, Витя, это ведь все? Уже без вариантов?

Изотов мрачно вздохнул.

– Вариантов уже нет. Между прочим, там, кроме отпечатков, еще один момент интересный. Эти сережки, что были во рту у убитой, они с камушками. Знаешь, как эти камушки называются?

– Не томи! – рявкнул хозяин кабинета.

– Адуляр, знаешь такой?

– Первый раз слышу, – буркнул Хованский. – И что в этом такого интересного?

– А то, Дима, – усмехнулся полковник, – что этот адуляр имеет еще и второе название. Лунный камень. Как тебе такой поворот? Голова не кружится?

– Начинает понемногу.

Начальник управления хотел было что-то еще добавить, но в это мгновение зазвонил телефон. Поднеся трубку к уху, Хованский почти сразу же побледнел и пронзительно, совсем не по-генеральски выкрикнул:

– Посылай туда группу! Андреич, ты слышишь меня? Посылай туда группу немедленно!

Сунув телефон в карман, он растерянно взглянул на Изотова.

– Их наблюдатель не берет трубку. Последний раз он сообщал, что Лунин вернулся в квартиру. Что-то, Витя, у меня плохие предчувствия.

– Наконец-то, – еле слышно пробормотал полковник. – Думаю, нам тоже стоит туда поехать.

Двадцать минут спустя подъехавшие почти одновременно машины областного УВД и следственного комитета заполонили и без того забитый автомобилями двор пятиподъездного двенадцатиэтажного дома в одном из спальных районов Среднегорска. Несколько секунд спустя в белом «рено-сандеро» был обнаружен молодой лейтенант, с ложкой в правой руке, огурцом в левой и перерезанным горлом, а чуть позже, выбив дверь и не обращая внимания на энергичные возражения Рокси, нашли оставленный Луниным на кухонном столе лист бумаги. Записка была адресована Хованскому. Дважды перечитав написанное, генерал сунул бумажку Изотову, а затем в сердцах врезал кулаком по столу что было сил. Под клеенкой что-то хрустнуло и стол заметно перекосило, почти так же, как и лицо самого Хованского. Изотов, на всякий случай отойдя немного в сторону от разбушевавшегося руководителя, поправил на носу очки и развернул смятый листок.

«Дмитрий Романович, к сожалению, мои планы не совпадают с вашими. Думаю, мне надо пока уехать. Пожалуйста, позаботьтесь о Рокси.

Лунин».

– Да уж, – растерянно пробормотал полковник, – несовпадение вышло, это точно.

Изотов взглянул на застывшего неподвижно начальника управления. Вспышка ярости у него уже прошла, и теперь Хованский апатично разглядывал какую-то, видимую лишь ему, точку на оконном стекле.

– Что делать будем, Дмитрий Романович? – осмелился побеспокоить шефа Изотов.

– А что тут сделаешь? – Генерал равнодушно пожал плечами. – Заберу Рокси себе.

– Я вообще-то о Лунине, – после некоторого замешательства уточнил полковник.

– Ах, о Лунине!

Начальник следственного управления улыбнулся ему столь ласково, что Изотов испугался, не сошел ли шеф с ума от пережитого потрясения. Секунду спустя он убедился, что Хованского списывать со счетов еще рано.

– Лунина объявить в розыск по подозрению в серии убийств, а также нападении на сотрудника полиции, – отчеканил Хованский, – все дела в производстве объединить, полковнику Изотову объявить выговор за затягивание расследования и низкую активность в проведении следственно-оперативных мероприятий. Вопросы есть?

– Никак нет! – Виктор Борисович вытянулся по стойке смирно.

– Тогда работай, Изотов, – уже более снисходительно произнес генерал-майор, – докажи, что ты не зря полковничьи погоны носишь. Найди мне Лунина!

Вернувшись в следственный комитет, Хованский заперся в кабинете и долго расхаживал из стороны в сторону, пытаясь найти правильный выход из сложившейся ситуации. В конце концов, осушив для храбрости почти полный бокал коньяка, Дмитрий Романович достал смартфон и набрал номер генерал-лейтенанта Карнаухова – начальника Главного следственного управления по расследованию особо важных дел. Как только Карнаухов ответил, Хованский сбивчиво затараторил:

– Илья Валерьевич, мое почтение! Хованский беспокоит, из Среднегорска. Найдется для меня минутка? Хоть две? Замечательно, а то тут минуткой никак не отделаешься. Илья Валерьевич, тут у нас проблемка нарисовалась, не знаем, с какого боку лучше за нее взяться…

Карнаухов слушал, почти не перебивая, лишь негромко угукал в трубку и иногда задавал короткие уточняющие вопросы. Когда Дмитрий Романович, наконец, закончил, генерал-лейтенант изрек многозначительное: «Да-а-а…» – после чего в разговоре наступила долгая, мучительная для Хованского пауза.

– Если есть какие-то вопросы, готов ответить, – выдавил из себя Дмитрий Романович.

– Вопрос у меня только один: какого прокурора ты только сейчас мне звонишь?! – рявкнул Карнаухов. – Ну ладно, одну женщину убили. Можно было сказать, ой как похоже, и сделать вид, что это совпадение. Но уже после второго трупа все ясно, у тебя серия, причем, возможно, та самая серия, что и была раньше.

– Но ведь тогда мы раскрыли дело, – пролепетал Хованский.

– Раскрыли… закрыли вы его, – ехидно отозвался генерал-лейтенант, – кое-кто даже на этом закрытии красивые звезды на погоны получить ухитрился. А ты знаешь, что я видел докладную, которую этот следователь, Лунин, подавал на твое имя?

– Видели? – опешил Дмитрий Романович. – Докладную?

– Видел, – насмешливо подтвердил Карнаухов, – только ты, милый мой, сильно не пыжься, а то будешь весь день гадать, каким макаром я про нее узнал. Сейчас это не главное. Главное – разобраться, что там у вас вообще творится. Вчера по вашему поводу было совещание.

– Уже? – Хованский почувствовал, что начинает покрываться холодной испариной.

– Уже. А ты думал, мы будем сидеть и ждать, когда ты сам позвонить соизволишь? По итогам совещания принято решение направить к тебе следственную группу. Сегодня не получилось, так что вылетают они к тебе завтра утром. Значит, с твоей стороны полное содействие и обеспечение.

– Все сделаем на высшем уровне, – торопливо заверил Дмитрий Романович.

– Возглавляет группу полковник Реваев Юрий Дмитриевич, ты его знаешь.

– Да-да, конечно!

– И вот что, Дмитрий Романович, – голос Карнаухова звучал уже не столь разгневанно, но от этого не менее весомо, – Реваев – человек, у которого на первом месте работа. Чины, звания его не очень интересуют. Так вот, пока он будет у вас в области, не ты для него генерал, а он для тебя. Понял?

– Понял, все понял, – усиленно закивал Хованский, хотя собеседник и не мог его видеть.

– Что ты понял? – вздохнул Карнаухов. – Если Реваеву удастся справиться с ситуацией до того, как будут новые жертвы, для тебя это единственный шанс удержаться в своем кабинете. Теперь понял? Он работать будет, а ты в генеральском кресле сидеть.

– Да я что, я же не держусь, – только и смог пробормотать вконец растерявшийся Дмитрий Романович.

– Да ладно, не ври уж так сильно!

Впервые за время разговора Хованскому послышалось, что его собеседник смеется. Хороший знак! Похоже, все еще не так плохо.

Страница из дневника:

«Сегодня днем он прошел мимо и посмотрел в мою сторону. Решив, что он смотрит на меня, я улыбнулась. В этой улыбке не было ничего – ни заискивания, ни просьбы остановиться, ничего подобного. Обычная улыбка хорошего знакомого или коллеги. И что же я получила в ответ? Тоже ничего! Совершенно ничего. Он просто не заметил ни моей улыбки, ни меня целиком. Ведь он смотрел не на меня. В мою сторону, но не на меня. Как так может быть? Я даже оглянулась, хотя знала, что за спиной у меня лишь пустая стена. Он что, смотрел на стену? Или же в стену начинаю превращаться я сама? Больше ничего делать не хочется. Может, оставить все дела на сегодня, пойти в какой-нибудь бар и выпить вина? Или лучше купить вино домой? Дома можно выпить больше, и никто тебе не скажет, ой, а что это ты такая пьяненькая».