Когда тепло Евдо Анна

38. Родительское тепло

— Наташа, мы хотим забрать Марка к себе на всю следующую неделю, — обратилась к ней Елена Ивановна.

— Я знаю, Марк говорил. Это здорово.

— Что скажешь, если мы возьмем с собой и Илью?

Наталья уставилась на нее широко распахнутыми глазами.

— Мальчики сдружились. Илюша к тому же очень самостоятельный. Петю вы лучше нас знаете оба. Он тоже едет с внуками. Получится целая банда. Подышат морским воздухом, нагуляются, накупаются перед школой. У нас свой большой двор. Я обещаю, что присмотрю за Ильей так же, как за Марком.

Наталья приоткрыла рот и внезапно судорожно вздохнула. Она поднесла ладонь к горлу, задышала шумно и часто. Глаза наполнились слезами. Денис положил руку ей на спину, пытаясь поймать ее взгляд. Елена Ивановна подалась вперёд.

— Наташа!?

Она поднялась с дивана.

— Простите, — удалось выговорить.

Денис вскочил следом, беря ее за руку.

— Наташа, что случилось?

Она вцепилась в него. Беспомощно посмотрела в глаза и прошептала.

— Не могу, — помотала головой. — Взять себя в руки не могу.

Она опустилась на диван, слезы все же сбежали тонкими полосками вниз по щекам. Он осторожно вытер их большим пальцем, обхватил обе ее ладони и поцеловал по очереди.

— Наташа, ты пугаешь. Что такое?

Она глубоко вдохнула и обратилась к его матери:

— Елена Ивановна, простите за такую мою реакцию на ваше неожиданное приглашение.

Она еще раз сделала глубокий вдох. Денис продолжал удерживать ее руки.

— Я, видимо, настолько привыкла быть сама по себе и отвечать за всё и всех сама, что подобное внимание абсолютно выбивает меня из колеи.

Она, мимолетно улыбнувшись, взглянула на обеспокоенного Дениса.

— Я сирота, родители погибли, когда мне было четыре годика, несчастный случай, почти их не помню. Меня растила бабушка, мамина мама, сначала жили в деревне до моих шести лет, а затем она переехала, чтобы у меня были возможности, как у всех детей, и я сразу училась в городе. Будто дождалась, когда я поступлю в университет, и через пару дней тихо умерла, просто не проснулась утром. Я знаю, что такое бабушка. Илюшка, к сожалению, этого не знает. С моей стороны ее просто нет. А со стороны моего мужа бабушка сказала, что ей слишком тяжело видеть живое напоминание о сыне. Мы не поддерживаем связь, которая по сути никому из нас не нужна.

Она посмотрела на Дениса, сжала его пальцы:

— Ты хоть понимаешь, какой ты счастливый!?

Вновь повернулась к Елене Ивановне:

— Ваше предложение взять с собой моего сына подарило мне самой настоящее родительское тепло. И это какое-то невозможное счастье. Спасибо.

Она улыбалась, а слезы безостановочно катились по ее лицу, ловя эхо в заблестевших глазах его матери.

Он проснулся, почувствовав, что ее нет рядом. Полежал немного, думая, что она спустилась на кухню попить. Наташа не возвращалась. Он забеспокоился, вышел и заметил тонкую полоску света, падающую из приоткрытой двери кабинета. Она сидела в кресле и читала. Он окликнул ее, чтобы не напугать. Она виновато улыбнулась.

— Не могу уснуть. Не хотела тебя разбудить своей неспокойностью.

Он приподнял её и опустился вместе с ней в кресло. Она отложила книгу и привалилась к нему.

— Не могу без тебя спать. В следующий раз читай рядом. Хорошо?

— Хорошо, — улыбнулась она.

Он начал поглаживать ее колени.

— Ты исполнил два моих желания, сам того не зная.

— Я рад. Расскажешь какие?

Она прижалась к нему щекой.

— Я откладывала понемногу, чтобы свозить Илью на море хотя бы на неделю. По-скромному потянула бы на двоих дней на десять. А потом встал вопрос с коляской деду. Старая была неповоротлива, постоянно заедала, баб Маша с ней совсем не справлялась. Я подыскивала варианты подержанных, пытаясь не отказаться от моря для нас с сыном. Вдруг появляется мой личный волшебник, — она легонько ткнула пальцем ему в грудь, — и вот мы безвозмездно и с коляской, и с морем.

Он заглянул ей в глаза, покачал головой.

— Точнее, полтора желания. Ты-то сама на море не едешь.

— Зато у меня есть волшебник, — она заключила в плен его лицо. — Ты лучше любой поездки.

Поцелуй получился ласковым и непередаваемо сладким.

— Я обязательно свожу тебя на море, — пообещал он, унося ее в спальню.

Денис притянул Наташу себе на грудь, крепко обнимая. Она прошептала:

— Никаких приставаний?

Он хмыкнул.

— Не сегодня. Спи. Как только проводим родителей и детей, ты у меня вволю покричишь!

39. Неистребимая зависимость

Они проводили большую шумную компания в аэропорт. Наташа снова не сдержала слезы, крепко обнимая сына, Марка, Елену Ивановну, пожимая обеими своими руку Сергею Алексеевичу. Дядя Петя погладил ее по щеке, поцеловал в лоб и шепнул, чтобы она готовилась варить варенье и печь сладкие пироги, потому что он обязательно привезет ей южные фруктовые гостинцы. Володю отпустили сразу же. Денис, Наталья, Стас с женой и Алексей заехали поужинать в ресторан. Лешка шутливо поднимал тосты за недельную свободу родителей от отпрысков и картинно закатывал глаза, загадывая, чтобы они с пользой проели свой «отпуск» и подарили ему новых племянников.

— Разожжем камин? — Наташа села полубоком на сиденье, чтобы видеть Дениса.

— Разожжем, — он остановился на красный свет и многозначительно посмотрел на нее.

— Побудем перед ним?

Он наклонился к ней и прошептал на ухо:

— И ты не будешь сдерживаться.

Она потянулась и чмокнула его в мочку.

— Если ты будешь не сдержан.

Он хмыкнул и провел носом по её скуле, глубоко вдыхая.

— Я уже с трудом сдерживаюсь.

Она толкнула его на диван. Он плюхнулся в него от неожиданности и ухмыльнулся.

— А как же камин?

Она забралась к нему на колени, обхватывая бёдрами.

— К чёрту камин! Я хочу тебя.

И она прикусила его нижнюю губу. Он просунул руки под подол платья и крепко сжал её ягодицы. Она простонала и поцеловала его глубоким поцелуем, сплетаясь своим языком с его.

— Разорви трусики, — выдохнула ему прямо в рот. — Меня так возбуждает, когда ты рвешь на мне одежду.

Он издал какой-то рык, и они тут же треснули по швам и отлетели в темноту. Она нетерпеливо расстегнула на нем джинсы, вызвав его мычание и новый рык. Опустилась на него, шумно и громко втягивая воздух, от чего он всегда терял голову. Его накрывал какой-то первобытный зов обладания и слияния со своей женщиной. Она его женщина, только его. Оба ощущали взаимную пульсацию мышц. Без барьеров. От этого просто сносило голову и лишало разума. Она приподнялась и снова осела вниз.

— Какая же ты горячая, — хрипло произнёс он.

Она откинулась немного назад, удерживаясь за его плечи и сохраняя мучительно-сладкий темп вверх-вниз. Он надавил на её бедра, не давая двигаться.

— Наташа, у меня ничего с собой нет, всё наверху.

Она поцеловала его, чуть втянув верхнюю губу.

— Я, кажется, всё… Теперь… ты…бегом… наверх.

Она не шутила. Ему передалась ее дрожь. Она вскрикнула и упала ему на грудь.

Она вытянулась на диване. Он вернулся бесшумно и накрыл её собой, удерживая себя на локтях.

— Пожалуй, я чувствую себя использованным.

Она хихикнула.

— Отомсти мне.

Он изогнул бровь.

— Хм, провоцируешь?

Она погладила его по щеке.

— Прости, но я так завелась в машине, что удивительно, как меня прямо там не накрыло.

— Что ж, всегда к твоим услугам. Ты была прекрасна в своей стихийности и напористости. А ещё теперь я не знаю одну вещь и знаю вторую, — он поцеловал её в уголок рта. — Ты напомнила, какая ты горячая и нереальная. Как мне дальше заставлять себя использовать презервативы?

Он потёрся носом об её.

— Нужно подумать о вариантах, — промурлыкала она, ловя его дыхание. — А вторая?

— Кого-то здесь распаляет разрывание одежды. И кто же эта плохая девчонка?

Она засмеялась, и он поймал губами её смех.

— Только не рви это платье. Я хочу его еще поносить.

— Хорошо, но при условии, что ты немедленно снимешь его сама.

Она обольстительно улыбнулась, уперлась руками в его грудь и толкнула. Он вытянулся на руках, выпуская ее. Она соскочила с дивана и отошла к окну. Темный силуэт на фоне вечерней подсветки. И начала кружиться, взмахивая широким подолом, запрокидывая голову, слегка изгибаясь.

— Может быть не немедленно, а просто медленно и совсем не сразу?

Она его дразнила и манила. Он двинулся к ней, но она отбежала в сторону.

— Твоя очередь. Снимай что-нибудь с себя.

Он выправил рубашку из расстегнутых штанов и просто рванул ее. Пуговки выстрелили очередью в разные стороны.

Он перехватил ее, и она завизжала. Он издал глубокий горловой звук, наклонил ее животом на спинку кресла. Освободился от своей одежды. Присел и кончиками пальцев пробежал от ее пяток до бедер, задирая подол. Она часто задышала. Он провел по ложбинке ягодиц. Она вскрикнула и схватилась за боковины кресла.

— Покричишь для меня? — проурчал он, приподнимая ее на себя.

Он сразу погрузился в нее, вызвав новый вскрик, и пропал. Он крепко держал ее за бедра, не давая соскользнуть с кожаной обивки. Он взял быстрый темп, проникая глубоко, притягивая ее навстречу своему напору, обоюдно расплющивая их сталкивающуюся плоть. Из последних сил удерживался на краю, когда она прогнулась натянутой тетивой и закричала. И он сорвался следом, но падал не вниз, а вверх. Сумасшедшее ощущение.

Они разожгли камин. Она обнимала его сзади, постоянно отвлекая, то проводя сосками по спине, то целуя в ухо, то щекоча локтевые ямки и покусывая шею и плечи. Она снова убегала, он ее догонял, она нападала, стонала, смеялась и кричала в голос, вызывая в ответ все его утробные звуки. А потом уснула, истерзанная и счастливая, в его руках, перед тлеющим камином. Он смотрел на игру всполохов на ее коже. Улыбался темнеющему засосу на ее шее. Не удержался. Завтра она будет возмущаться, а в глазах будут те самые светлячки, к которым он так привык. От которых у него неистребимая зависимость.

40. Вдвоём

Они окунулись в собственную, похожую на юную и безответственную, радость пребывания вдвоём. Когда не важно, который час. Когда самозабвенно целуешься в кинотеатре, совершенно не беспокоясь о действии на экране, чьи световые подмигивания лишь добавляют романтики происходящему между вами. Когда наобум заглядываешь в кафе выпить по чашке кофе, берешь к нему десерт, задерживаешься, потеряв счёт времени, и незаметно переходишь к основным блюдам. А после идешь пешком по ночному городу, держась за руки, и подначиваешь друг друга, разуваясь и шлепая босиком по нагретому за день асфальту. Когда без оглядки на закрытие дверей, защелкивание замков, детское присутствие или чей-то чуткий сон, проникаешь в ванную и, громко хохоча, бросаешься пеной. Или сметаешь со стола бумаги, потому что они точно подождут, а ты горишь здесь и сейчас, и в руках у тебя твой личный искровысекатель и огнетушитель.

— Юрий звонил. Он не оставляет надежду уговорить тебя на фотосъемку, — сообщил Денис, когда они собирались выехать в город.

— Денис, ну какая из меня модель?! — Наташа взглянула на него, завязывая поясок.

— Самая лучшая, — подмигнул он.

— Ты не можешь быть объективным, — улыбнулась она в ответ.

— Наташ, признайся, — он приблизился к ней и посмотрел в глаза, — те индивидуальные украшения тебя заинтересовали.

— ПризнаЮ, — согласилась она.

— Он просит заехать сегодня к нему в офис. Решать тебе.

— И ты не против? — она проницательно всматривалась ему в лицо.

— Как тебе сказать? — не стал юлить Денис. — Я не буду настаивать, но поддержу, если тебе самой интересно.

— Выкрутился, — она шлепнула его по руке.

Юрий Вадимович подготовился. Без проволочек, широко жестикулируя, провел их в небольшой демонстрационный зал, где Наталья снова залюбовалась уже знакомыми ей по прошлому разу изделиями, с восхищением рассматривая добавленные новые. Почувствовала укол сожаления, не обнаружив среди них серьги-капли. Переключила внимание на другие вещицы, решив не уточнять, где ее посредники всей этой намечающейся авантюры.

— Наташа, скажите «да», — его черные глаза блестели.

— Заманчиво, — честно ответила она. — Только я не умею позировать. А на фото это будет ощущаться и выглядеть неловко и нелепо.

— Я вышлю вам на почту образцы работ нескольких фотографов. Они не просто профессионалы. У них гибкий подход. ПосмОтрите и скажете, которые вам покажутся ближе. А дальше придумаем, как всё устроить, без неловкостей и нелепостей.

Она выдержала паузу, посмотрела на Дениса. Он снова ей подмигнул.

— Хорошо.

Юрий Вадимович расплылся в довольной улыбке, хлопнул в ладоши и предложил выпить по бокалу чего-нибудь прохладительного или, напротив, по чашечке согревающего. Они вежливо отказались, договорившись созвониться через пару дней.

Вечером они пообщались с южанами по видеосвязи. Мальчишки заметно подзагорели, и улыбка не сходила с их лиц. Наташа сходила в душ, надела новый телесный комплект белья и белую сорочкуДениса. Подвернула рукава и прошла к нему в кабинет. Он окинул ее с головы до ног долгим взглядом, сверкнул глазами и многообещающе погрозил пальцем из-за стола. Она устроилась у окна в своем любимом кресле и пролистала присланные Юрием фотоработы.

Она вздрогнула, не заметив, как Денис подошел. Он чмокнул ее в макушку и присел на подлокотник.

— Что-то стоящее?

— Мне нравятся двое. Здесь чувствуется настроение и звуки весны, — она вывела на экран сочные яркие фото с акцентными цветами. — А эти манят недосказанностью, лишь намекают.

Стиль ню. Миллиметры округлости груди из-под руки. Струи, стекающие через пупок ниже, в известную неизвестность.

— Никаких обнаженных фото, — он прозвучал серьезно.

— Ты же сам сказал, что поддержишь, если мне будет интересно.

— То есть, тебе интересно такое?

— Это красиво и не пошло, — она не собиралась ни перед кем раздеваться, но ужасно захотелось его подразнить.

— С тобой будет еще более красиво и не пошло, но только для меня! Тебя и так будут раздевать глазами. Юрий был прав тогда: я однозначно не был единственным, кто хотел освободить тебя от платья и оставить в серьгах лишь тебя саму.

— Денис, я не афродизиак, чтобы всех сводить с ума.

— Ты просто не видишь себя со стороны, — он переставил ноутбук на столик, взял ее за руку и повел за собой. — Позволь показать тебе.

В гардеробной поставил ее перед зеркалом в пол, включил свет только над ним, сам встал у нее за спиной. Снял ее сережки, собрал волосы в хвост, стянув их одним из своих галстуков. Она наблюдала за ним в отражении и чувствовала щекочущее возбуждение.

Он опустил руки, провел фалангами сжатых пальцев вверх по ее рукам, шее и разжал ладони возле ее мочек, выпустив на свет те самые серьги с ювелирного приема. Она перестала моргать, глядя на завораживающие переливы металла.

— Потеряла их сегодня в ювелирном? — сверкнул он глазами.

— Ты их выкупил? — ахнула, а он уже вдел одну на место, качнув ее пальцем.

— Сразу. Разве я мог оставить их там, когда ты выбрала их, а они — тебя?

Она задышала чаще.

— Почему не сказал раньше?

— Ждал момент, чтобы ты поняла, насколько они твои, и не вздумала возражать.

Он провел второй серьгой по линии ее скулы, обрисовал губы. Золото было идеально гладким и немного прохладным. Синева ее глаз словно засветилась, щеки порозовели. Он нырнул сверкающей каплей в ямку в основании шеи, второй рукой расстегивая пуговки, следуя вниз украшением и касаясь самыми кончиками пальцев проглядывающей кожи. Дыхание сбилось у обоих. Она повернула к нему голову. Серьга в ухе дернулась, задела ее лицо и вернулась на место. Он продолжал оставаться позади, чуть отступив в тень.

— Смотри на себя.

Он не распахивал полочки, лишь слегка открывая ее тело, прочерчивая вниз обжигающую полосу. Она начала подрагивать. Странное чувство. Она видела себя, но будто подглядывала за кем-то другим. Волны возбуждения накатывали одна за другой. Хотелось отвернуться и продолжать смотреть. Застонать и сжать губы, не позволяя ни звуку слететь с них. Хотелось, чтобы он сорвал с нее одежду и закрыл собой. Она подалась назад. Он принял ее на себя. Она ощутила его напряженность и с трудом сдерживаемое желание.

— Хочешь заняться любовью перед зеркалом? — прохрипел он и припал к ее шее, сдвигая воротник.

— Да…и нет, — прошептала она, — не знаю…что ты делаешь со мной?

Он кратко засмеялся.

— Что ТЫ делаешь со мной?

— Ты хотел показать меня со стороны…но я такая только с тобой…

— Именно такой тебя представляют и будут представлять другие.

— Пусть представляют, — она резко развернулась к нему. — Всё остальное можно только тебе.

Он вдел серьгу во второе ушко, подхватил ее, прижимая резко и сильно.

— Устроим приватный сеанс в стиле ню.

41. Важность момента

Неделя пролетела. Дядя Петя прибыл с командой пацанов и чемоданами обещанных южных гостинцев. Все соскучились и наперебой делились впечатлениями. По приезду домой мальчики попросили взрослых подождать в гостиной, а сами убежали наверх. Денис с Наташей уселись на диване, пытаясь не строить догадки о том, что задумали их дети. Ребята вошли. Они явно волновались. Оба. Илья первым приблизился и сел рядом с матерью.

— Мы вам привезли маленькие подарки. От нас.

Наташа ободряюще улыбнулась им обоим, положила руку на плечо сыну и поманила Марка подойти.

— Мне, пожалуйста, вручите первой. Я — девочка. Да и просто больше не могу ждать, так мне любопытно, — протянула к ним руки ладонями вверх.

Каждый достал что-то из своего пакета. Илья протянул ей пол-литровую пластиковую бутылочку без этикетки, а Марк осторожно положил на ее ладонь большую светлую раковину.

— Мам, это морская вода. Я набрал ее прямо из моря, самого настоящего, — Илья повернулся к своему другу.

— В ней слышно шум моря, — тихо проговорил Марк, показывая на свой подарок.

Наташа попыталась незаметно вдохнуть поглубже.

— Самые лучшие подарки от самых лучших мальчиков на свете, — произнесла она. — Я не поехала к морю, зато оно с вами приехало ко мне.

Денис видел, как она прячет слезы, обмакивая палец прямо через горлышко, растирая и нюхая, втягивая солоноватый аромат, второй рукой тут же прикладывая раковину к уху и влажный палец к губам, призывая их к полной тишине.

— Море поёт, я слышу, — она обняла мальчишек враз, притягивая к себе и повторяя «Спасибо! Спасибо!»

Наступила очередь Дениса. Тут стушевались и пацаны, и мужчина. Наташа рассмеялась, стремясь разрядить обстановку.

— Если Денису нет подарков, то я готова поделиться своими.

Мальчики переглянулись. Марк зажал что-то в руках и спрятал их за спиной.

— Пап, я ничего тебе не купил.

Денис улыбнулся, глядя сыну в глаза.

— Но я кое-что нашел на пляже, — он передал отцу два камешка-голыша. Практически идентичных. Серых, в крапинку, только один поменьше, второй — покрупнее. Коричневатые точки симметрично зеркалили узор. Денис внимательно их рассматривал, поглаживая большими пальцами.

— Они похожи, — он поднял взгляд на Марка, — как мы с тобой.

Ребенок улыбнулся и кивнул.

— Пусть у тебя будет большой, а у меня тот, что поменьше.

Денис сглотнул, кашлянул, передал сыну один голыш, встал и приобнял его.

— Спасибо.

Наташа вопросительно посмотрела на Илюшу и легонько толкнула в бедро. Он поймал ее поддерживающий взгляд и подал через нее прямоугольный сверток. Денис снова присел, притягивая Марка рядом с собой на диван. Взял из рук Ильи свой презент, развернул намотанную в несколько слоев плотную бумагу. Деревянная рамочка на три фотографии, в мелких ракушках по периметру.

— Я видел заставку на твоем компьютере. Но она гаснет, когда ты его выключаешь. А в рамке фото всегда будет видно, — Илья смутился.

Денис дотянулся до его руки и пожал ее.

— Спасибо. То, что нужно. Теперь я точно сделаю распечатку.

Дети выдохнули с облегчением и приступили к пояснениям, где и как нашлись их подарки. Наташа с Денисом внимательно их слушали и крепко держали друг друга за руки, осознавая трогательность и важность случившегося только что момента.

42. Эстафета

— Яр? — Денис удивился звонку. С Ярославом они чаще общались через общих знакомых.

— Дэн, ты где сейчас?

— Еду на встречу.

— Наталья твоя где?

— Поехала в город. А что?

Ярослав помолчал.

— Эстафета.

Холодок пробежал вдоль позвоночника.

— О чем ты?

— Дэн, ты же не участвуешь?

— Яр, что происходит? Эстафеты — пройденный этап.

— Степан объявил сбор.

— И? Меня это давно не интересует.