Боевая экология. Как Greenpeace, WWF и другие международные экологические организации подрывают развитие России Гафуров Саид

• сжигание позволяет почти в 10 раз снизить объем отходов, вывозимых на свалки;

• утилизируемая зола, оставшаяся после сжигания, не содержит органических веществ, которые приводят к самовозгоранию и распространению опасных инфекций;

• высокая степень очистки дыма: 0,6 г — совокупный объем диоксинов, которые выбросят в атмосферу четыре новых МСЗ за год (для сравнения: один пожар на свалке за две недели выделяет 100 г диоксинов);

• выделяемую при сжигании энергию можно использовать: 600–800 кВт. ч энергии из 1 т мусора — прогнозная выработка на МСЗ, использующем выбранную для новых МСЗ в России технологию колосниковой решетки;

• это распространенная практика утилизации мусора в цивилизованных странах с высокими экологическими стандартами;

• капитальные затраты на строительство МСЗ в Московской области на 16 % ниже стоимости аналогичного проекта в Европе;

• не менее 55 % оборудования для МСЗ должно производиться в России (по условиям конкурса), а это дополнительный стимул для развития российского производства.

Из минусов технологии мусоросжигания «Коммерсантъ» называет всего два: дороговизну и потенциальную опасность попадания на колосники того, что сжигать опасно или запрещено.

Между тем до трети всех отходов Вены, двухмиллионного европейского мегаполиса, сжигается на мусоросжигательном заводе Шпиттелау, расположенном практически в центре австрийской столицы. Завод, оформленный в уникальном стиле художником и архитектором Фриденсрайхом Хундертвассером, не только помогает столице Австрии избавиться от мусора, но и привлекает туристов.

В зеленой Швеции действует 34 аналогичных мусоросжигательных завода, которые одновременно являются и тепловыми электростанциями, только вместо угля или газа в топке сжигается обычный мусор. «Мы не рассматриваем это как отходы, — подчеркивает заместитель директора мусоросжигательного завода в Линчепинге Клас Густафссон. — Мы максимально используем энергетическую составляющую отходов»[287].

Современный мусоросжигательный завод в Европе — это исключительно экологическое производство. К примеру, КПД мусоросжигательных заводов в Швеции достигает 90 % по сравнению с 40 % обычных ТЭС. Использование мусора для производства тепловой и электроэнергии позволяет сохранять невозобновляемые ископаемые ресурсы. Энергетическая ценность 4 т мусора эквивалентна 1 т нефти, 1,6 т угля, 5 т древесных отходов. Конечно, есть у таких заводов и недостатки. Например, как и обычные ТЭС, они выбрасывают в воздух парниковый газ СО2. Однако метан, который образуется на свалках, является намного более мощным парниковым газом.

Одним словом, сплошные плюсы для экологии, но только не для российских боевых экологов.

В феврале 2018 года в подмосковном Волоколамске жители заявили, что стали ощущать неприятный запах с мусорного полигона «Ядрово», а в марте 50 детей отравились ядовитыми испарениями с полигона. В дальнейшем волоколамские протесты распространились на другие города Подмосковья, жители которых не хотели принимать мусор. Позже волна протестов прокатилась и по другим регионам — Архангельской и Ярославской областям. В Тверской области губернатор рекомендовал главам муниципальных образований поостеречься принимать мусор из других регионов — очевидно, опасаясь социальных последствий[288]. Самой серьезной мусорной кампанией стала серия акций в Архангельской области, направленных против строительства полигона твердых бытовых отходов для мусора из Москвы на станции Шиес[289].

В декабре 2018 года и феврале 2019 года во многих регионах прошли скоординированные акции «Россия не помойка». Мусорная протестная волна накатывается по тому же сценарию, что и экологические митинги позднего СССР: показной акцент исключительно на экологии, отказ от политики, требование диалога с властями. При этом протестная активность координируется централизованно. В интервью радио «Свобода» один из организаторов акций, бывший координатор местного штаба Алексея Навального в Архангельске Александр Песков рассказывает, что «Россия не помойка» — это не единое движение, а скорее объединяющий бренд для экологических групп, которые в регионах поднимают разные экологические проблемы: вырубка лесов в Сибири, смог в промышленных городах, загрязнение водоемов. Пока еще организаторы на ставят задачу создания единой, централизованной протестной площадки: «У нас требование — не отставка правительства или президента, а диалог с властью. У нас требования не политические, а направленные на конструктив»[290].

Протест «Я против сжигания мусора». В России конструктивные решения мусорной проблемы наталкиваются на решительное противодействие боевых экологов

Однако именно конструктивные решения давно назревшей мусорной реформы наталкиваются на постоянные протесты, подогреваемые активистами. Экоактивистка Татьяна Павлова и американское радио «Свобода» кривят душой, рассказывая о сжигании мусора в Европе: «Во многих странах до 90 процентов мусора перерабатывается, а не сжигается, там сжигаются только так называемые хвосты, то есть то, что невозможно переработать»[291].

На самом же деле ситуация в Европе иная. Только около 1 % отходов в Швеции выбрасывается на свалки, 49 % перерабатывается и 50 % — сжигается[292]. В Великобритании всего 45 % мусора отправлялось на повторную переработку в 2014 году, и это был максимальный показатель, который в последующие годы немного упал[293]. Да и как уровень переработки может равняться 90 %, если Директива Европейского парламента № 595 от 2 декабря 2015 года только предлагает довести уровень переработки до 65 % в 2030 году?[294]

По данным Европейской комиссии, в 2016 году уровень вторичной переработки в среднем составил 46 %. Лишь некоторые страны приближаются к целевому показателю, запланированному на 2030 год (65 %), а в пяти странах — членах ЕС уровень переработки вообще ниже 25 %[295].

К сожалению, экоактивисты, радеющие на словах о будущем планеты, ради декларированной благой цели кривят душой, и это неотъемлемый атрибут многих отечественных экологов, который мешает трезво смотреть на проблему и искать долгосрочное стратегическое решение.

В России ситуация с переработкой мусора еще хуже, чем в Европе, ее нужно менять. В существующих условиях, когда создание мусорных полигонов рассматривается как ухудшение положения местных жителей, не просматриваются красивые решения без строительства таких же мусоросжигательных заводов, как в Швеции или Австрии. Между тем к 2022 году должны быть закрыты и рекультивированы 30 крупных проблемных свалок в черте городов, а за 6 лет — и все остальные[296].

Фактически альтернатива массовому строительству современных мусоросжигательных заводов существует только в виде увеличения количества и размеров мусорных полигонов (проще говоря, альтернативы нет), но российские боевые экоактивисты при поддержке западных СМИ блокируют развитие этой современной, во всех смыслах «зеленой» технологии — и в целом ряде регионов выводят людей на улицы[297].

Развал страны, попытка номер два?

Экология в позднем СССР служила прикрытием сепаратизма. Основанный в 1987 году латвийский «Клуб защиты окружающей среды» (Vides aizsardzbas klubs)[298] выступал против планов строительства атомной электростанции возле Лиепаи и крупнейшего в Советском Союзе завода промышленных роботов в Риге, а заодно — и против строительства метро в Риге под предлогом того, что из других республик Советского Союза приедут рабочие, которые после завершения строительства останутся в республике. После нескольких публичных акций Клуб стал одним из столпов набирающего силу движения за независимость Латвии.

Аналогичные организации появлялись в Прибалтике, на Украине, в Закавказье. В Эстонии протестовали против разработки фосфоритов и сланцев, в Литве — против Игналинской АЭС, в Армении — против завода синтетического каучука, в Чечено-Ингушетии — против Гудермесского биохимического завода, в Таджикистане — против высокогорной Рогунской ГЭС, на Украине и в Белоруссии — против последствий Чернобыля. Местным «инициативщикам» активно помогали экологи из центра, такие как ленинградская экогруппа «Дельта».

Митинг в Эстонской ССР времен перестройки. Уничтоживший СССР национальный сепаратизм подогревался экологами, этот опыт повторяется и сейчас

На словах они требовали решения экологических проблем, на деле же их деятельность вела к развалу Советского Союза по национальным границам — главной стратегии стран НАТО против СССР. Тем не менее на согласованных митингах против строительства рудников, электростанций, заводов и фабрик еще не звучали лозунги о независимости, а национальная символика была запрещена. Численность активистов была невысокой. Так, в латвийский Клуб защиты окружающей среды входило порядка 2500 человек. Организация была так мала, что удостоверения всем ее членам делал один человек. Он же и сдал копии в местное отделение КГБ[299].

Уничтоживший СССР национальный сепаратизм во многом подогревался экологами, и этот «успешный» опыт воспроизводится и сейчас для разрушения России.

Когда в 2016 году неподалеку от озера Нумто в ХМАО компании «Сургутнефтегаз» разрешили добывать нефть, тут же начался розыгрыш «национальной карты». Боевые экологи из Greenpeace инициировали скандал. В качестве главного «козыря» были подтянуты представители коренных народов. В опубликованных внутренних документах Greenpeace по стратегии «борьбы за Арктику» отдельной строкой прописаны «коренные народы». Задача — «не допустить перехода руководства организаций коренных народов на сторону нефтяников, как максимум перетянуть их на нашу позицию»[300]. В поекте «Нумто» ясно видно, как это действует на практике.

От имени коренных малочисленных народов Севера (КМНС), а точнее, от имени сомнительных «представителей» КМНС ХМАО при деятельном участии Greenpeace было подготовлено обращение на имя В. В. Путина, классически обыгранное пиарщиками экологов в качестве информационного повода[301]. На состоявшейся в Москве пресс-конференции представители Greenpeace и коренных народов обвинили нефтяников в неминуемом разрушении экологических систем и нарушении среды обитания редких и ценных видов животных и растений, хотя большая часть других представителей коренных народов и собственно российской экологической общественности такой угрозы не увидела.

Важной частью этого скандала стал очень интересный сюжетный поворот, совершенный Greenpeace. Скандал из плоскости чисто экологической был плавно переведен в более «жесткую» и рейтинговую область «защиты прав человека», то есть «защиты прав коренного населения» из числа КМНС от алчных «хищников-нефтяников», посягающих на нетронутую родную природу и традиционный образ жизни.

Буквально через считаные дни, когда сотрудники Управления делами Президента по работе с обращениями граждан едва успели первично обработать это обращение, выяснилось, что «защита прав КМНС» стала основной козырной картой Greenpeace в большой международной игре.

Через пару недель с момента проведения пресс-конференции Greenpeace об обращении к Президенту РФ в ХМАО прибыли эксперты ООН по правам коренных народов для наблюдения в округе за тем, как местное региональное правительство занимается «устойчивым развитием коренных меньшинств». Через несколько дней в британской газете The Guardian вышла статья с громким и претенциозным названием «Оленевод противостоит нефтедобытчикам в Сибири», прямым текстом описывающая цели визита экспертов ООН: «Но основной вопрос заключается в эскалации конфликта между добывающими предприятиями и уязвимыми коренными народами»[302].

В одном ряду со ставшим вдруг ни с того ни с сего «священным» озером Нумто встало еще одно, действительно считающееся священным, озеро хантов — Имлор, никак не связанное с проектом, с его одиноким защитником-оленеводом, формально главным героем сюжета. И вот уже The Guardian выдает еще один пассаж, характеризующий (скорее, даже провоцирующий) конфликт: «Но в регионе также проживают тысячи коренных народов, предки некоторых из них подняли восстание против советской коллективизации в 1930-х годах и были жестоко подавлены Красной армией. Язык и религия хантов были запрещены аж до 1980-х, а сейчас их народ конфликтует с нефтяными компаниями»[303]. The Guardian явно путает СССР с Британской империей, рассказывая фантастические истории о мнимом запрете хантыйского языка в Советском Союзе.

На самом же деле в СССР хантыйский язык был предметом изучения в начальных классах школы, для него готовили учителей в Ленинграде, издавались газеты. Первые публикации на хантыйском языке появились в газете «Остяко-Вогульская правда» в 1934 году, а с 1957 года выходит еженедельная хантоязычная газета «Ленин пант хуват» («По ленинскому пути»), переименованная в 1991 году в «Ханты ясанг» («Хантыйское слово»): до начала 1970-х на одной полосе, а после — на четырех. Регулярное радиовещание на хантыйском языке на радио «Югория» началось в 1964 году. Таким образом, The Guardian о запрете хантыйского языка банально лжет.

Представитель «Гринпис Россия» М. Крейндлин, процитированный этой газетой из знаменитой своим зверским колониализмом Великобритании, назвал происходящее «примером классического колониализма, который наблюдался в конце XIX — начале XX века». Коренные народы, по его словам, могут рассчитывать лишь на «небольшую компенсацию, которая не идет ни в какое сравнение с теми богатствами, что нефтяные компании приобретают за счет их территорий». Разумеется, британские колониалисты, по имплицитному мнению гринписовца и английских журналистов, обогащали покоренные ими народы (от американских индейцев до бенгальцев и персов), а сейчас BP Amoco и Shell бескорыстно обогащают африканцев.

Патетическим финалом статьи стала приписанная защитнику-оленеводу заключительная фраза, ради которой, судя по всему, материал и был написан: «Раньше случались пожары и наводнения, потому что земля таким образом очищалась… Скоро земли совсем не останется, и русские будут побеждены».

Поскольку универсальных решений экологических проблем не существует или, по меньшей мере, не выработано до сих пор[304], любое решение — это всегда компромисс, которым будут недовольны обе стороны, и угроза единству страны просматривается уже с двух сторон. Что вообще может означать популярный у экоактивистов, называющих себя архангелогородскими, но зачастую приехавших из других регионов для участия в экокампании политиканов[305], — лозунг «Шиес — наш!» в условиях, когда «уезжает молодежь из Архангельска… В основном в Питер, Москву и Калининград»[306]? А если им ответят: «Тогда Москва наша», а «Питер наш»?

Так, политолог, бывший заместитель министра иностранных дел Донецкой Народной Республики Б. Борисов разгневанно подчеркивает удивительную асимметричность этого эколозунга: «Сливать в Москву отходы своего рынка труда они считают за непременное право. И очень удивятся, если кто-то в Москве выйдет с плакатом „Нам не надо тут вашего безработного мусора!“. Но права захоронить мусор на полигоне, который тут производят, в том числе, и архангельские выходцы, — не признают. Это не „московский мусор“, господа товарищи. Москвичей тут — четыре миллиона от силы. Остальные — приезжие. Это ВАШ мусор, господа тожероссияне, который вы, понаехав, хотите весь оставить в Москве. Не выйдет. Придется принимать и строить полигоны»[307].

Боевые экологи уже напрямую заговорили об архангелогородском сепаратизме, указывая на наличие самостоятельной «поморской нации» (хотя «от Шиеса до побережья Белого моря 600 километров по прямой, а до Сыктывкара — восемьдесят»), и публицист Д. Лысков задается вопросом: «А зачем нам вообще постоянно рассказывают эту историю про „гордых поморов“, которые „встали на защиту родного Поморья“ от москвичей, „решивших загадить его своим мусором“? Оно так антуражнее, что ли? Былиннее, да? Свободные северные фримены вновь, как и столетия назад, встали против Центра и батюшки-царя за нашу и вашу свободу? Но это же получается политтехнология? А кто ее проводит, можно спросить?.. Я понимаю опасения, что полигон в Шиесе отравит Вычегду, а оттуда Северную Двину, а оттуда Белое море и весь Север впридачу. Правда, до берегов Вычегды от Шиеса по меньшей мере 20 километров. Между тем, если верить Яндекс. Картам, не в таком уж и отдалении и прямо по берегам Вычегды и Северной Двины расположены аж три полигона ТБО. Вы что-нибудь слышали о требованиях остановить их работу, ликвидировать или рекультивировать их? Или угрозу для Поморья создает именно „московский“ мусор?»[308]

Нет уж, уважаемые сограждане, называющие себя экологами, мы все-таки пока еще одна страна, и любой архангелогородец в Москве, а любой москвич в Шиесе находятся у себя! И Москва, и Шиес — наши общие!

С точки зрения конструктивного подхода к решению проблемы ситуация осложняется тем, что строительство мусорного полигона связано с межбюджетными отношениями (в данном случае — бюджетов Москвы и Архангельской области). «Основной философский просчет российской бюджетной системы состоит в ее главном принципе: бюджет служит для оказания государственных и муниципальных услуг человеку, личности, гражданину. Эта философия некритично воспринята авторами российской бюджетной реформы у западников и используется как аксиома, не подлежащая рассмотрению, анализу и разбору. На первый взгляд этот принцип смотрится красиво, но он ошибочен.

Бюджет должен служить не каждому конкретному индивиду. Он должен служить групповым, а не индивидуальным интересам человека, даже его социальным интересам. Конфликт интересов между личностью и группой, внутригрупповые и межгрупповые конфликты, конфликты интересов между личностью и обществом, личностью и государством, обществом и государством слишком сильны. Конкретные интересы человека вступают в острейшее противоречие с интересами его группы, других групп, интересами общества»[309]. И мы видим это на примере строительства мусорного полигона.

Обостряя конфликт в Шиесе, его участники ухудшают ситуацию для всех. На самом деле честным, добросовестным экологам, озабоченным проблемами окружающей среды, а не политтехнологиями, нужно работать на компромисс[310], которым действительно все будут неизбежно недовольны, но который все-таки позволит улучшить ситуацию в регионе[311], а не приведет к полному уничтожению противника.

Экология как политэкономия

Одна из главных угроз России, исходящих от боевых экологов, которые служат ударным отрядом транснациональных монополий, — это угроза установления западным капиталом жесткого прямого контроля над нашей экономикой. Угроза уничтожить российскую промышленность с высокой добавленной стоимостью. Не счесть числа заводов и электростанций, которые не открылись из-за протестов экологов. Уже начиная с конца 1980-х под давлением экологической общественности были остановлены крупные инфраструктурные проекты в стране. В 1990-х боевые экологи проводили политику деиндустриализации, обладая реальными административными и финансовыми рычагами. В путинскую эпоху боевые экологи — в оппозиции власти, они позиционируют себя как гражданское общество и уже в этом качестве продолжают сопротивляться развитию инфраструктуры и созданию современной промышленности. Как и прежде, происходит все это с согласия и на деньги западных покровителей.

У сильного всегда бессильный виноват

В 2014 году индийская разведка в докладе, ставшем достоянием общественности, назвала одну из экологических организаций — Greenpeace — угрозой национальной безопасности своей страны[312]. Финансируемая фондами США, Великобритании, Германии и скандинавских стран, эта организация «создает потенциальную угрозу экономической безопасности Индии… которая растет в геометрической прогрессии с точки зрения влияния, охвата, воздействия и средств массовой информации… из-за деструктивной деятельности „Гринписа“ потери ВВП Индии составили 3 % ВВП, или 50 млрд долларов»[313].

Акция Greenpeace в Индии. В 2014 году индийская разведка назвала Greenpeace угрозой национальной безопасности

Экологическая политика западных экологических организаций направлена не только против Индии. Мир больше не однополярен, на арену выходят новые мощные игроки, такие как Индия, Китай, Бразилия, Россия. Но Запад не готов к честной и открытой экономической конкуренции с бизнесом из этих стран. Одним из инструментов сдерживания и служат экологические концепции, ключевой из которых является глобальное потепление.

«За шумной глобальной пиар-кампанией в защиту климата, — пишет журнал „Эксперт“[314], — стоят вполне приземленные интересы бизнеса, сделавшего ставку на „зеленую“ энергетику и теперь под экологическими знаменами борющегося за субсидии и ослабление конкурентов».

Улучшение качества жизни миллиардов людей в развивающихся странах предполагает непрерывную разработку и внедрение в строительство, промышленность, сельское хозяйство и повседневную жизнь населения новых веществ, препаратов, материалов и изделий из них.

Конечно, новые материалы на основе углерода, пестициды, поверхностно-активные вещества, полимерные материалы и изделия, минеральные удобрения и многие другие продукты массового промышленного производства в дополнение к сырью, полуфабрикатам и отходам соответствующей промышленной технологии могут создавать неблагоприятное для здоровья населения загрязнение биосферы, поступая в воздушный бассейн, водоемы и почву[315], но это требует тщательного анализа и детального обсуждения, а не безоговорочного отказа от них. Люди должны иметь сопоставимое качество жизни без такого разрыва, который наблюдается между Гретой Тунберг и ее африканскими сверстниками. А ведь помимо прочего, просто закрыть предприятия, загрязняющие окружающую среду, означает оставить рабочих без средств к существованию.

Программа нового мирового порядка, одним из штурмовых отрядов которого являются боевые экологи, фактически подразумевает глобальное доминирование транснациональных корпораций. Планы боевых экологов по борьбе с глобальным потеплением предполагают одной из конечных целей составление Общеобязательного международного договора с созданием Международного экологического арбитража. Каждое суверенное государство утратит свое право свободно действовать в интересах общества, если это может ограничить деятельность ТНК. В случае возникновения конфликтов они будут не разрешаться в рамках национальных судебных систем, действующих в соответствии с конституцией того или иного государства, а подчиняться решениям нового экологического арбитража, официально созданного именно в целях «защиты» окружающей среды от «посягательств» отдельных стран, в соответствии с международными соглашениями.

Под предлогом борьбы с глобальным потеплением развитые страны ускоряют переход на альтернативную энергетику и электромобили, а бедным странам он не под силу, так как требует колоссальных вложений. По оценке американского банка Morgan Stanley, только в возобновляемую электроэнергетику в мировом масштабе необходимо вложить 14 трлн долларов до 2050 года, а электрификация автотранспорта потребует еще 11 трлн долларов[316].

Повышенные экологические требования к развивающимся странам — это очень эффективный инструмент для недобросовестной конкуренции и закабаления менее развитых государств под предлогом жесткой связи между «эмиссией парниковых газов» и промышленным производством.

По сути, борьба с глобальным потеплением представляет собой инструмент транснациональных корпораций и бюрократии развитых стран для прямого бюрократического контроля над промышленным развитием экономически более слабых стран, способ устранения конкурентов. «„Зеленая“ энергетика, — отмечает Д. Евстафьев, — это безбедное существование крупнейших корпораций на десятилетия вперед»[317].

Положение дел хорошо понимают трудящиеся. Сформированная в 2012 году коалиция «Профсоюзы за энергетическую демократию» (TUED) выступала против либеральной прорыночной линии на «зеленую» экономику, оформившуюся вокруг конференции «Рио+20». Профсоюзы объявили свое видение проблемы: «Энергетика — важная проблема для рабочих, потому что это важный фактор производства. Кроме того, энергетика сильно влияет на жизнь обычных людей. Без энергии не может быть производства, без энергии люди не могут жить достойно и осмысленно. Таким образом, энергетика является ключевым вкладом в формирование образа жизни человека, а недостаток энергии является формой неравенства и отсутствия демократии»[318].

Разницу интересов стран Запада и остального мира хорошо иллюстрирует Парижское соглашение, а точнее, один из краеугольных камней этого договора, так называемое глобальное углеродное регулирование. Речь идет о взимании со стран платы за разницу между выделяемыми и поглощаемыми (лесами и океанами) объемами СО2. На практике это может принять форму дополнительной пошлины на продукцию незападных промышленных стран, в том числе России, на внешних рынках[319].

Нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц предлагает к 2030 году ввести плату за углекислый газ в размере 50–100 долларов за тонну[320]. Но даже если размер «углеродного сбора» составит 10 долларов за тонну CO2[321], то в Западной Европе выплаты относительно ВВП окажутся минимальными (менее 0,3 %), тогда как в незападных индустриальных странах (Россия, Китай, Индия, Бразилия) они лягут на экономику тяжким бременем.

Развитым странам углеродный налог выгоден, потому что они имеют доступ к дешевому капиталу, который необходим для того, чтобы внедрять дорогостоящие «зеленые» технологии. Поэтому им выгодны капиталоемкие решения, такие как «зеленая» энергетика.

Развивающимся, но более бедным странам (таким, как Россия или Бразилия), даже с высокой поглощающей способностью лесов и океана, углеродный налог невыгоден, поскольку средства на инвестиции в альтернативную энергетику у таких стран ограниченны, в том числе и высокими ставками по кредитам, и для них выгоднее не столь капиталоемкие решения[322].

Вот как оценивает заложенные в Парижском соглашении идеи британская «Би-би-си»: «Сформированный в 2019 году новый состав Еврокомиссии, выполняющей функции правительства ЕС, едва дождавшись назначения, поспешил стряхнуть пыль с идеи углеродного налога. Его цель — защитить европейских производителей от конкуренции со стороны компаний из стран, где выбросы парниковых газов регулируются менее строго»[323]. Углеродное регулирование — это нечестная конкуренция мирового центра с мировой периферией под предлогом введения ответственности за выбросы парниковых газов.

Всемирный банк подчеркивает, что и для России «целесообразно будет рассмотреть возможность введения „углеродных налогов“ или иных механизмов взимания платы за выбросы углерода, которые были бы унифицированы в рамках более широких соглашений о торговле и технологиях и согласованы с перспективными торговыми партнерами»[324].

На самом деле основную долю ответственности за выбросы парниковых газов и за глобальное потепление должны нести не развивающиеся, а развитые страны Запада. Один из самых известных климатологов Джеймс Хансен предлагает оценивать ответственность каждой страны за глобальное потепление исходя из кумулятивного вклада каждой страны в эмиссию СО2. По данным ученого, 27,5 % кумулятивной эмиссии СО2 с начала промышленной революции и до наших дней приходится на США.

Но не только США должны были бы платить больше. При расчете кумулятивной эмиссии на душу населения самыми большими загрязнителями оказываются США, Великобритания и Германия, ведь именно эти страны раньше других совершили промышленную революцию. Однако за последние несколько лет Евросоюз принял ряд решений, по которым товары, поставляемые в ЕС, в случае, если они не удовлетворяют требованиям по предельным выбросам СО2 при производстве, облагаются дополнительным налогом. Кроме того, в Европейской системе торговли энергоемкие предприятия (производство стали, алюминия и др.) имеют право получать бесплатно до 100 % квот на выбросы углекислого газа при соответствии принятому в отрасли наименьшему показателю выбросов[325].

При этом нельзя недооценивать вклад России в снижение выбросов парниковых газов. Сокращение антропогенных выбросов парниковых газов в России от уровня 1990 года составило 41 млрд тонн эквивалента СО2. Не стоит забывать и об исключительной роли российских бореальных лесов и океана в поглощении углекислого газа. Важную роль играет и распространение отечественных низкоуглеродных технологий[326].

В европейской политике защиты своего бизнеса от конкуренции нет ничего нового. Просто углеродный налог — новый инструмент такой политики. Интегрированная промышленная политика ЕС и европейская Стратегия по сырьевым материалам предполагают, что Европа будет защищать права своих компаний в Африке всеми доступными средствами[327] (раньше Запад хотя бы стеснялся заявлять подобное открыто, используя эвфемизмы, например, говоря о «демократизации»). Как эта цель по защите интересов компаний достигается, мы видим. Например, в Кот-д’Ивуаре французский Иностранный легион просто сместил законно избранного президента Лорана Гбагбо, чью победу признал и Конституционный совет. Французы сделали президентом страны работавшего в Международном валютном фонде Алассана Уаттара.

Что касается России, то еще Збигнев Бжезинский считал, что «для европейцев Сибирь могла бы обернуться тем, чем Аляска и Калифорния, вместе взятые, стали в свое время для американцев: источником огромных богатств… Чтобы удержать Сибирь, России понадобится помощь, ей не под силу одолеть эту задачу самостоятельно в условиях переживаемого ею демографического спада и новых тенденций в соседнем Китае. Благодаря масштабному европейскому присутствию Сибирь могла бы со временем превратиться в общеевразийское достояние, использование которого происходило бы на многосторонней основе». В книге «Великая шахматная доска» («The Grand Chessboard», 1997) он прямо говорит о расчленении России на три государственных образования. Сибирь с ее природными ресурсами, по Бжезинскому, не должна находиться под контролем Москвы[328].

На помощь западным идеологам расчленения России приходит глобальная псевдоэкологическая идеологема, что природные ресурсы — это якобы общее наследие всего человечества. Она представляет собой идеологическое обоснование неоколониализма XXI века: «Чужая нефть — это тоже наша нефть, ибо она — достояние всего человечества. Чужие редкоземельные элементы — это тоже наши редкоземельные элементы, потому что мы эффективнее сможем ими управлять. А эффективнее мы управляем, потому что мы сами и устанавливаем критерии эффективности»[329].

Известный публицист М. Соколов, подчеркивая[330], что «зеленая» идеология есть продукт не научного расчета, а горячечной веры, подмечает, что «когда обетования зеленого царства не сбываются — а с какой радости им сбыться, если они противоречат всем практическим знаниям? — начинаются поиски виновных с немедленным их нахождением. Виновные, которые все испортили, — это… неэкологическое окружение. Россия, Китай, другие державы, которые не приняли Гретино исповедание. Причем в этих обвинениях даже есть свой резон. Зеленые идеологи спасают от губительных изменений климата, а он не подчиняется политическим границам. Циркуляция атмосферных масс происходит как хочет. Даже если страны ЕС полностью предадутся зеленой аскезе, а другие государства отнюдь не предадутся, с климатом — по вине саботажников — все равно будет происходить нехорошее. Следовательно, после провала зеленых мечтаний выяснится, что необходимо принудить также и неверные страны к принятию самых жестких антикарбонных, антиговяжьих, антиавтомобильных, etc. ограничений и запретов. Принудить по-хорошему, а если по-хорошему не выйдет, то и по-нехорошему. А иначе за что кровь-сукровицу лили? А равно со страшной силой декарбонизировались?»

Это не правдоподобная спекуляция о будущем, утверждает Соколов, а уже сегодняшняя реальность. После 1991 года предпринималось несколько попыток поставить под контроль Запада наши природные ресурсы, самой известной из которых является проект многостороннего международного соглашения, получившего название Европейская энергетическая хартия (ЕЭХ), которая обеспечивала бы западноевропейским корпорациям неограниченный доступ к нашим запасам энергоресурсов. Фактически она предусматривала серьезное ограничение суверенных прав России в части, касающейся природных ресурсов, и, по мнению многих, России повезло, что у политиков и законодателей хватило благоразумия и силы воли противостоять давлению Запада. Однако многие позиции под натиском «зеленых» штурмовиков мы все-таки сдали.

Против реиндустриализации России

Главным врагом экологов еще со времен позднего СССР объявлена промышленность, особенно тяжелая и горнодобывающая (но не обязательно только она). По мере реиндустриализации, восстановления Россией своего промышленного потенциала растет и энергия сопротивления политизированных экогрупп, которые умело разыгрывают протестную карту. Она подпитывается финансированием из-за рубежа.

Основной методикой работы архитекторов «цветных» революций по всему миру является анализ накопленного успешного опыта с целью его дальнейшего переноса и использования в иных ситуациях и других странах.

«Пробить» финансирование какого-нибудь «цветного» проекта проще всего, если аргументировать просьбу о выделении средств по аналогии с где-то уже успешно реализованным проектом. И в этом смысле роль экологических движений в развале СССР стимулирует врагов России на использование именно этих движений в качестве оружия против самого существования России.

Экоактивисты полагают, что в стране, которая пережила Чернобыль, ядерная тематика — самая благодатная почва для раздувания истерии. После того как было принято решение о строительстве в Калининградской области Балтийской АЭС, местная экологическая организация «Экозащита» при поддержке норвежской Bellona безуспешно пыталась организовать референдум против строительства.

В 2006 году резкую критику Greenpeace и WWF вызвало возобновление строительства Богучанской ГЭС, которая должна была покрыть дефицит электроэнергии в Красноярском крае. ГЭС была построена. После аналогичных протестов, организованных иностранным агентом — экоцентром «Дронт», отложено строительство Нижегородской АЭС на границе Нижегородской и Владимирской областей в поселке Монаково.

Экологический протест. В масштабах страны десятки тысяч рабочих мест были не созданы по вине боевых экологов, развязавших борьбу против восстановления промышленности России

В 2011 году правительство Ульяновской области отказалось от размещения на своей территории пункта захоронения радиоактивных отходов. Годом ранее экоактивисты потерпели поражение в Челябинской области, где возможный ввоз отработанного ядерного топлива получил поддержку властей.

Весной-летом 2012 года в Воронежской области проходили нашумевшие на всю страну акции протеста против геологоразведки никелевых месторождений. Оформилось неформальное «Движение в защиту Хопра». В 2013 году после затишья протест активизировался. Инициатором проекта «Стоп Никель» выступило движение ЭКА, которое возглавляет Т. Честина, жена главы WWF.

Томские и кемеровские экологи высказались против достройки Крапивинской ГЭС на реке Томь для обеспечения нужд региональной промышленности с перспективой поставок электроэнергии в Китай.

«Экологическая вахта по Северному Кавказу» выступила локомотивом протестов против строительства современного метанолового завода на Таманском полуострове итальянскими инвесторами, которые реализовали точно такие же заводы в Италии, обеспечивающие самые высокие стандарты экологической безопасности. Там же, в Краснодарском крае, в 2010–2011 годах «Экологическая вахта по Северному Кавказу» организовала шесть митингов против запуска Туапсинского балкерного терминала. Независимая экологическая экспертиза терминала не обнаружила в проектной документации нарушений законодательства, которые могли бы свидетельствовать о неблагоприятном воздействии на окружающую среду. В 2011 году терминал начал отгрузку удобрений.

В 2013 году после длительной борьбы был закрыт Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат. При этом проблемы с очисткой сточных вод города Байкальска, который ранее пользовался для этих целей мощностями комбината, продолжаются до сих пор[331].

В Новокузнецке «Сибирская горно-металлургическая компания» планировала организовать производство марганцевых ферросплавов, однако в ноябре 2011 года была вынуждена оставить эти планы. В Красноярском крае в 2014 году пришлось отказаться от строительства ферросплавного завода[332]. В 2015 году протесты сотрясали Челябинскую область — против строительства Томинского ГОКа. Здесь использовали ту же технологию — жителей выводили на улицы под флагами «Стоп ГОК», которое создано Экологической вахтой «Не молчи!».

В Башкирии власти под давлением отказались от планов предоставить Башкирской содовой компании в разработку залежи ископаемых, которые располагаются в недрах гор-шиханов вблизи города Стерлитамака[333].

И это только отдельные примеры. На самом деле таких примеров десятки. В масштабах страны речь идет о несозданных десятках тысяч рабочих мест. Большая часть ответственности за это лежит на экологических организациях, которые вместо поиска компромисса занимают непримиримую позицию.

Уничтожение перспективного производства белково-витаминных концентратов

Много говорится о том, что биотехнологии — это магистральное направление научно-технического прогресса в XXI веке. СССР активно развивал микробиологию. К 1960-м годам у нас 90 % кормовых рационов скота состояло из фуражного зерна с низким содержанием белка и недостаточным количеством аминокислот. СССР был вынужден импортировать соевый шрот и бобы из США. Был создан паприн — источник кормового белка, который при откорме животных и птицы превращается в пищевой белок в виде мяса, молока и яиц. Паприн получали при выращивании дрожжей на водной среде, в которую добавлялись высокоочищенные жидкие парафины, минеральные соли, азот, кислород.

Архивное фото продукции завода белково-витаминных концентратов. Уникальная отечественная технология производства биопротеина была уничтожена под давлением экологов. Производство биопротеина в современной России восстанавливается уже на основе чужих технологий

В 1966 году предприятия микробиологического синтеза были выделены в самостоятельную новую отрасль; при Совете министров СССР было организовано Главное управление микробиологической промышленности (Главмикробиопром) со Всесоюзным НИИ биосинтеза белковых веществ (ВНИИСинтезбелок). В 1968 году на Ново-Уфимском нефтеперерабатывающем заводе был создан первый в Европе опытно-промышленный цех по производству белково-витаминных концентратов (БВК) из очищенных тяжелых фракций нефти (парафинов). В 1970-е, используя в качестве сырья отходы нефтепереработки, заработали крупные заводы по производству белка в Кстово, Киришах и Новополоцке Витебской области[334]. К 1985 году 12 заводов производили две трети мировых объемов БВК[335].

Но с выходом на крупнотоннажные объемы выпуска кормового белка обнаружилась избирательная аллергенная активность белковой пыли в отношении некоторого процента населения — аналогично воздействию пыльцы цветов, трав. Вместо того чтобы сделать выводы, улучшить очистку воздуха, наладить технологические процессы, в условиях перестройки под давлением инициативной общественности при поддержке деятелей «оппозиции» во главе с А. Яблоковым предприятия просто закрыли[336].

Во всем мире это направление продолжало развиваться[337], в том числе и как альтернатива промышленному сельскому хозяйству (выращиванию сои), и как способ снижения выбросов СО2 и решения проблем обработки отходов. Сохранив биохимические заводы и все научное направление по разработке белково-витаминных комплексов, Россия сегодня смогла бы занимать лидирующие позиции в этой сфере. Однако уникальный задел разрушен стараниями экологов. В современной России производство биопротеина восстанавливается, но уже на основе иностранных технологий[338]. Если бы не боевые экологи, то лицензии на производство биопротеина продавали бы на Запад российские компании, а не наоборот.

Страну превращали в зоопарк

Ключевым инструментом по деиндустриализации нашей страны стали национальные парки и заповедники. Приближение к границам особо охраняемых природных территорий (ООПТ) было основанием для протеста против экономически обоснованных проектов. Более того, силы международных организаций были брошены на увеличение количества и площади ООПТ в России. Так, в 1992 году с подачи А. Яблокова был издан указ президента, предусматривающий увеличение площади ООПТ до 3 % от общей площади страны. К 1996 году эта площадь увеличилась до 8 %[339]. Из страны с остановившейся промышленностью и голодным населением делали зоопарк. При этом, например, не был разработан регламент ограничений в охранных зонах ООПТ, что открывало широкие возможности для коррупции. «Где-то с учетом специфики социально-экономической ситуации разрешено что-то строить в исключительных случаях, где-то вообще нет запретов, а где-то — например, вокруг Лосиного Острова — действуют жесткие ограничения», — отмечал заместитель главы департамента Минприроды, курировавшего ООПТ, В. Степаницкий[340].

С 1996 по 2003 год на территории России действовала программа Глобального экологического фонда «Сохранение биологического разнообразия России» под управлением WWF России, нацеленная на еще большее увеличение количества и площади ООПТ. Общая сумма финансирования по программе составила 20,5 млн долларов. Работали программы и Всемирного банка, где распорядителем средств также выступал WWF. Финансирование создания новых ООПТ продолжается и до сих пор. Стоимость подготовки документов и прохождения юридических этапов WWF оценивают в 30 тысяч долларов на одну ООПТ, и деньги эти с невиданной щедростью дают из-за рубежа.

Между тем тогда у государства не было средств, чтобы поддерживать природоохранные мероприятия и штат ООПТ, и многие ученые выступали с призывами «не плодить нищету». Однако выбор был сделан в пользу расширения, и в период с 1992 года до мая 2000 года было создано 26 новых заповедников, 18 национальных парков, 7 государственных природных заказников и 3 памятника природы федерального значения[341], причем финансирование создания новых федеральных ООПТ в основном шло за счет международной финансовой помощи по линии Всемирного фонда дикой природы, других неправительственных организаций и иностранных государств, которые, по сути, замещали собой российское государство. В частности, Нидерланды профинансировали создание государственного природного заповедника «Ненецкий». Финансировала систему заповедников России и Канада. Весь этот процесс обезлюдивания и деиндустриализации за иностранные деньги осуществлялся при полной поддержке министра экологии В. И. Данилова-Данильяна.

На западные деньги из страны с остановившейся промышленностью и голодным населением делали зоопарк

Против добычи полезных ископаемых

Многие помнят захват гринписовцами газпромовской нефтяной платформы «Приразломная» около побережья Ненецкого автономного округа накануне III Международного арктического форума в Салехарде в 2013 году. К 2017 году — «Году экологии в России», а также к его самому знаковому международному событию — IV Международному арктическому форуму в Архангельске — Greenpeace попытался нанести удар по российской программе освоения Арктики из-за границы. Целью удара стала норвежская государственная нефтяная компания Statoil (сейчас переименована в Equinor), участвующая в российских проектах. Как следует из очередного опубликованного пакета внутренних документов Гринпис, несколько лет назад был разработан и принят к реализации план по принуждению правительства Норвегии и Statoil к отказу от возобновления бурения на Арктическом шельфе, в том числе в российской экономической зоне совместно с российскими компаниями.

В октябре 2016 года норвежская экозащитная организация «Природа и Молодежь» и Greenpeace подали иск в суд против правительства Норвегии. По заявлению экологов, разрешение на бурение Statoil в арктической зоне нарушает конституционное право граждан Норвегии и других стран на чистую окружающую среду. В начале 2018 года суд города Осло отклонил иск Greenpeace и других экологических организаций. Он счел несостоятельным утверждение экологов о том, что Норвегия должна взять на себя ответственность не только за разработку и бурение на своей территории, но и за эмиссию парниковых газов в результате использования нефти и газа в других странах, подчеркнув, что риски бурения в Арктике ограниченны[342].

Платформа «Приразломная». Пока производство углеводородов в США растет рекордными темпами, в России международные экологические организации всячески пытаются сдерживать развитие добычи

За 10 лет до этого, в 2007 году британское отделение WWF и общественная организация The Corner House подали иск против департамента по экспортным гарантиям Соединенного Королевства (ECGD), потребовав не предоставлять кредит в размере 1 млрд долларов США под реализацию проекта «Сахалин-2» из-за отсутствия необходимой информации по его экологической стороне.

Экологические организации блокируют не только собственно добычу, но и развитие перевалки энергоносителей. Так, «Экологическая вахта по Северному Кавказу» организовывала митинги против работы нефтяного терминала в Ейске (Краснодарский край). Greenpeace и WWF сделали все возможное, чтобы заблокировать прокладку трубопровода в Китай по территории плато Укок в Алтае.

WWF России особо и не скрывает, что считает нежелательными инвестиции в горнодобывающий сектор российской экономики. Сайт организации цитирует Алексея Книжникова, руководителя программы по экологической ответственности бизнеса: «Согласно глобальной оценке WWF, деятельность горнодобывающих компаний в части воздействия на водные ресурсы именно у нас в стране выглядит достаточно благополучно по сравнению с такими странами, как Китай, Южная Африка, Индия, Перу, Мексика, Узбекистан, Пакистан и др. Да и среди крупнейших компаний мира наши компании, попавшие в оценку, показали очень хорошие результаты. Однако такая позитивная оценка может принести и новые вызовы. В современном мире экологическая ответственность и низкие риски являются все более важным фактором для инвесторов при принятии решений. И такая позитивная картина по России может добавить стимулов для международных инвестиций в нашу горнодобывающую отрасль. Но экономический рост в отрасли может привести к масштабным новым негативным воздействиям на окружающую среду в наших богатых природными ресурсами регионах».

Книжников отмечает, что WWF России «уже много лет системно работает для снижения рисков таких воздействий»[343]. Как говорится, спасибо за откровенность!

В то время как Россию всеми силами принуждают отказаться от статуса энергетической сверхдержавы, мотивируя это необходимостью покончить с ресурсным проклятием, развитые страны идут другим путем. В частности, резко растет добыча энергоресурсов в США, и Америка совсем скоро станет нетто-экспортером углеводородов. Ежегодный доклад статистической службы Департамента энергетики США, опубликованный в феврале 2018 года, предсказывает, что уже в 2022 году страна будет экспортировать больше энергоресурсов, чем импортировать: на четыре года быстрее, чем прогнозировалось годом ранее (2026 год). На изменение прогноза повлияла динамика добычи. Осенью прошлого года экспорт нефти из США достиг рекордных 2 млн баррелей в день. Основной причиной роста является применение «продвинутых» методов добычи, таких как гидравлический фрекинг, а мало какие нефтяные технологии так вредят окружающей среде, как гидроразрыв нефтяных пластов[344].

Против Арктической программы

В интервью журналисту В. Познеру директор WWF-Россия И. Честин признавался, что в российской Арктике он не видит другой деятельности, кроме научно-исследовательской работы и туризма: «Если мы говорим про конкретный вид деятельности в Арктике, это не значит, что мы предлагаем Российской Федерации из Арктики уйти. Ни в коем случае. Наоборот, давайте развивать там научные исследования, давайте развивать там охрану природы. Создаются новые особо охраняемые территории, давайте развивать туризм. Земля Франца-Иосифа — уникальнейшее место. Давайте чистить Арктику. Кстати сказать, с чем президент-то и вышел. Вот давайте ее очищать от того накопленного ущерба, который был нанесен»[345].

Это откровенно антироссийская[346], лицемерная, основанная на двойных стандартах позиция, если рассматривать ее на фоне официальных заявлений Канады в ООН о претензиях на Северный полюс[347], уже официального перехода Великобритании к возобновлению военного присутствия в Арктике согласно принятой в 2018 году Оборонной арктической стратегии (DAS)[348], официально направленной против нашей страны, и усиления «арктической гонки» государств за контроль над этой огромной и богатой природными ресурсами территорией[349]. «Не в интересах ли спецслужб, — задается вопросом Д. Тукмаков, — „зеленые“ диктуют свои условия правительствам суверенных государств, ведя необъявленную войну с тысячами фирм, предприятий и компаний по всему свету? Так или иначе, экологические организации подчас могут являться великолепным прикрытием для разведывательной и диверсионной деятельности, для подавления неприступных конкурентов, для вмешательства во внутренние дела суверенных государств».

«Зеленая» антироссийская карта разыгрывается в Арктике уже давно и практически безответно. Например, известный политолог Б. Межуев подчеркивает важность арктического направления для стратегии Великобритании: «Британия должна выйти в Арктику, причем не только в качестве отдельного государства, но и как центр сборки всего севера Евро-Атлантики. Уже создано много различных площадок и форумов (в частности, Северная группа, круглый стол по Арктической безопасности), на которых в разных составах выстраивается новая конфигурация региона в противовес России. Уже идут активные консультации с правительствами членов НАТО, но не членов ЕС — Норвегии, Канады, США и Исландии — по созданию особого формата обсуждения полярных проблем в обход Арктического совета»[350].

В условиях «арктической гонки» за контроль над этой огромной и богатой территорией лидерство России пытаются сдерживать под «экологическими» предлогами

Особое значение придается экологии. «Климатический алармизм удачно подошел к их стратегии интеллектуальной экспансии в Арктику: не обладая национальным суверенитетом над заполярными территориями, Англия компенсировала этот недостаток продвижением технологических разработок и научной инфраструктуры. До последнего времени аналогичную роль играли и британские (или же созданные с британским участием) всемирно известные нефтяные и нефтегазовые компании, в первую очередь Royal Dutch Shell и BP. Однако их глобальной стратегии продвижения нанесли урон технологические катастрофы, поставившие под сомнение соблюдение ими норм экологической безопасности, а также санкции, наложенные на Россию».

С 2010 года Greenpeace ведет активную антироссийскую, фактически клеветническую кампанию. Согласно ее официальному докладу, в русской Арктике ежегодно «вандалы-нефтедобытчики» якобы допускают около 10 тыс. разливов нефти. Западные СМИ «съели» эту клевету и «отрыгнули» логичное требование[351]: в срочном порядке «закрыть» на Севере России как можно больше арктических пространств под особо охраняемые территории.

На основе накопленного по всему миру опыта легко представить, как видят развитие ситуации в российской Арктике транснациональные корпорации и западные страны в целом. Программу их деятельности несложно спрогнозировать на основе анализа их действий в аналогичных ситуациях в других местах. Сначала в регионе появятся международные эмиссары экологических сил Добра и Света, затем при финансовой поддержке из-за границы образуется радикальная оппозиция, требующая всего и сразу. Традиционный уклад ненцев и других северных народов пойдет вразнос под требованиями боевых экологов. Задавленные рамками регламентации хозяйственной деятельности на особо охраняемых природных территориях, коренные народы начнут испытывать недовольство к властям. «Создание еще одного административного барьера неизбежно приведет к обозлению коренного малочисленного народа. И обозлится он не на конкретных чиновников, а на всю действующую власть»[352].

Начнутся первые конфликты и стычки с нефтяниками, которые будут преподноситься как терроризм, а затем по всему миру будет объявлено о восстании свободолюбивых и героических ненцев или чукчей за свои права. Тут придет самое время вмешаться международному сообществу и запретить России какую-либо самостоятельную деятельность в своей части Арктики, а при возможности — установить и бесполетную зону. Как итог — полный международный протекторат над всей арктической зоной.

В 2016 году было объявлено о важной стратегической победе фонда WWF в борьбе за контроль над российской Арктикой. «Зеленые» вынудили губернатора НАО И. Кошина перевести остров Вайгач и прилегающие местности в категорию особо охраняемых природных территорий. Автоматически 12-мильная морская зона за Вайгачом — Карские ворота Северного морского пути — переводится в зону, контролируемую международными «зелеными». Как сообщалось на официальном сайте бывшего уполномоченного по правам человека в НАО Б. Дульнева[353], еще в 2010 году захват острова был назван одним из главных направлений в закрытой арктической декларации Greenpeace. «Закрытие Вайгача — это самый долгожданный и вожделенный момент для антироссийской стратегии „зеленых“ в Арктике».

Остров Вайгач находится в пограничной зоне, и никто, кроме местных ненцев, не имеет права находиться там без специального разрешения. Но если «закрыть Вайгач „дважды“, то помимо разрешения от пограничников, любому туристу придется спрашивать разрешение и у руководства парка. Чьи должности, без сомнения, займут лояльные к международным „зеленым“ люди. Другими словами, то, за что „гринписовцы“ готовы были до сих пор платить сотни тысяч долларов, чтобы только заслать в Арктику своих агентов и вести оттуда антироссийскую пропаганду, теперь будет оплачивать бюджет НАО»[354].

Против развития инфраструктуры

Отдельный фронт борьбы «зеленых» — протесты против проектов развития инфраструктуры. В середине 1990-х у Семибратщины не получилось «зарубить» через государственную экологическую экспертизу проект высокоскоростной железнодорожной магистрали между Москвой и Санкт-Петербургом. Тогда отменять позитивный вывод экспертов экологам пришлось с помощью письма Генпрокуратуры. В те времена боевые экологи были так сильны, что не помогли проекту ни позиция значительной части научного сообщества, ни письма в поддержку от влиятельных мэров Москвы и Санкт-Петербурга Ю. Лужкова и А. Собчака, а также от других государственных чиновников высшего уровня.

Экологи не просто реагируют на отдельные проекты. Они блокируют любые изменения природозащитного законодательства, которые упростили бы развитие инфраструктуры. В частности, из-за противодействия экологических корпораций пока завершались неудачами все попытки принять закон о территориальном зонировании в землепользовании, поскольку закон дал бы возможность вносить изменения в границы особо охраняемых природных территорий.

Это необходимо, например, чтобы упростить разрешительные процедуры малому бизнесу для строительства придорожных кафе, ресторанов и мотелей на землях лесного фонда. Сегодня, чтобы построить забегаловку на обочине, нужно переводить землю из лесного фонда — сложная, дорогостоящая и практически нереальная процедура для малого предпринимателя, типичного владельца шашлычной. Но «зеленые» против, а как развивать туристическую инфраструктуру без дорог, мотелей и ресторанов — неизвестно.

Е. Чирикова и А. Навальный во время протеста в Химкинском лесу. Заработавшая политический капитал на протесте вокруг Химкинского леса боевой эколог Е. Чирикова эмигрировала в Эстонию и теперь протестует против «Северного потока — 2»

Около 5 лет длилась борьба экологов против участка федеральной трассы «Москва-Санкт-Петербург». Именно благодаря «протестам вокруг Химкинского леса» в 2010 году взошла политическая звезда подмосковной активистки Е. Чириковой, впоследствии эмигрировавшей в Эстонию, откуда сегодня она выступает уже против другого масштабного проекта — «Северный поток — 2»[355]. Тогда же становится известным либеральный оппозиционер А. Навальный. Концерт-митинг в августе 2010 года на Пушкинской площади в Москве собирает рекордные на то время 2 тыс. человек. Зеленые ленточки всем участникам митинга раздавал руководитель WWF России И. Честин[356], хотя потом в интервью В. Познеру он заявил, что политикой не занимается.

Тогда боевые экологи утверждали: «Мы надеемся, что кампания местных жителей, защитников Химкинского леса, приобретет общероссийский масштаб». Но на защиту леса местные жители не вышли. В итоге трассу построили, людям стало гораздо проще добираться до родственников и друзей, а Химкинский лес стоит, как и раньше стоял. Споры нынче ведутся только вокруг стоимости проезда по трассе. А у экоактивистов в московском регионе появилась новая точка приложения сил — планы строительства дороги на землях национального парка «Лосиный остров».

Псевдоэкспертиза как рычаг власти

Во всем мире экспертизой называется специальная исследовательская процедура, позволяющая установить фактические данные, необходимые для принятия рациональных решений, основанных на объективной информации. Однако государственная экологическая экспертиза в России отечественными боевыми экологами рассматривалась (и сегодня продолжает рассматриваться) не как средство определения объективной истины, а как официальное обоснование уже принятых экологическим сообществом решений в рамках доминирующих в этой среде представлений о том, что хорошо, а что плохо.

Скоростной поезд «Сапсан». Боевые экологи пытались сфальсифицировать экспертизу, чтобы остановить проект строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва-Санкт-Петербург

Ярким примером можно назвать государственную экологическую экспертизу проекта высокоскоростной магистрали Москва-Санкт-Петербург в 1995 году.

Интересна механика проведения этой экспертизы. После того как технико-экономическое обоснование проекта поступило в Министерство охраны окружающей среды на экологическую экспертизу, встал вопрос о составе экспертной комиссии. «Поскольку экономическая несостоятельность проекта для меня была очевидной, я не стал сильно углубляться в экологические проблемы, порождаемые этим проектом. Было ясно, что проект надо отвергать, — откровенничает в воспоминаниях бывший министр Данилов-Данильян[357]. — Для этого следовало получить отрицательное заключение по экологической экспертизе. Поскольку мне хотелось гарантированно получить этот результат, я пригласил в качестве председателя экспертной комиссии А. В. Яблокова, который всегда выступает как экстремально настроенный эколог… У меня не было сомнения, что он заинтересован в отказе от проекта и сумеет построить работу экспертной комиссии таким образом, чтобы отрицательное заключение было получено».

Дальше — еще занятнее. «Я подписал приказ, подтверждающий полномочия комиссии в составе, предложенном А. В. Яблоковым, и решил, что дело в шляпе. Но с этим заключением я поторопился… Внутри комиссии почти сразу начались разногласия. Для меня было удивительно и непонятно — как можно не собрать слаженную команду единомышленников, имея полную свободу действий… Почти сразу состав комиссии раскололся на две практически равные группы сторонников и противников проекта ВСМ».

Записному демократу и проповеднику рыночных реформ Данилову-Данильяну «удивительно и непонятно», как могут быть разные мнения у разных экспертов в рамках процедуры экспертизы, которая как раз и предусматривает обмен мнениями между профессионалами с целью выработки оптимального решения.

В результате работы комиссия принимает позитивное заключение. «Я понимаю, что авторитетные специалисты одобрили проект после детального изучения: это не те люди, на которых можно надавить. Короче, незначительное большинство экспертов считают, что проект может быть одобрен, — и я подписываю приказ об утверждении заключения», — признается Данилов-Данильян.

По его собственным словам, это единственный случай, когда он подписал вывод комиссии, с которым сам был не согласен. Действительно, очень демократичное мерило объективности — согласие министра!

Недовольный тем, что министр подписал выводы комиссии, которая вышла из-под его контроля, Яблоков начинает искать формальные поводы для того, чтобы опротестовать решение комиссии, обращается в прокуратуру, и та выносит вердикт: «Сводное заключение по ТЭО строительства ВСМ не может быть принято во внимание в качестве юридического документа и положительного заключения». Таким образом, ТЭО проекта ВСМ все-таки не прошло экспертизу, но не на основании выводов экспертов, а из-за письма Генпрокуратуры.

Данилов-Данильян таким результатом недоволен: «Результат был достигнут положительный, но какой ценой этого добились? Я считаю, что ничего более безобразного за всю историю Минприроды и Госкомэкологии не происходило ни разу. И винить в этом я склонен А. В. Яблокова, который не проявил организационного умения. Никогда никто за все время существования экологической экспертизы не пользовался такими заранее полученными возможностями и столь позорно не провалил дело».

Комментарии, как говорится, излишни. Проблему ельцинский министр видит не в том, что не удалось установить истину в государственных интересах, а в том, что «не воспользовался возможностями», чтобы действовать в своих интересах.

Против Сочинской олимпиады

В феврале 2014 года Россия принимала XXII Зимние Олимпийские игры. На территории нашей страны это была вторая летняя Олимпиада после московской 1980 года — и первая зимняя. Стратегический замысел подготовки к ее проведению включал создание инфраструктуры, которая обеспечит развитие Большого Сочи как круглогодичного курорта. Сегодня очевидно, что замысел удался: курорт динамично развивается, принимает гостей на протяжении всего года, постоянно растет заполняемость отелей.

Было построено 380 объектов инфраструктуры: новые энергогенерирующие мощности, электрические подстанции и линии электропередач, новый газопровод с газификацией населенных пунктов. Большую часть инвестиций вложили в развитие транспортной инфраструктуры, построив более 200 километров железнодорожных путей, 54 моста и 22 тоннеля, совмещенные автомобильную и железную дороги, связавшие Адлер, Сочи, аэропорт и спортивные объекты прибрежного кластера в Имеретинской низменности с горным кластером в районе Красной Поляны. Были реконструированы железная дорога от Туапсе до Адлера, международный аэропорт Сочи, а для доставки строительных материалов и оборудования построен морской порт «Имеретинский», в котором впоследствии оборудовали яхтенную стоянку. Была создана развитая телекоммуникационная инфраструктура региона с 700 километров волоконно-оптических линий.

Сочи. Успешный проект развития Сочи в рамках подготовки к Олимпиаде с самого начала вызывал ожесточенное противодействие российских боевых экологов и их западных покровителей

Для размещения участников и гостей Олимпиады, а также дальнейшего использования после спортивного праздника были построены 42 гостиницы, в которых единовременно могут разместиться 25 тыс. человек. При этом финансирование более чем на 80 % шло из внебюджетных источников. Все до единого объекта, которые были построены к Олимпиаде, востребованы — и спортивные, и культурные. Туризм — это стержень экономики Сочи[358]. За три года после завершения Олимпиады количество туристов, отдыхающих в Сочи, возросло на 40 %: с 3,9 млн человек в 2013 году — до 6,5 млн в 2016-м. При этом если в 2013 году количество отдыхающих в зимнее время составляло около 100 тыс. человек, то в 2016 году зимой в Сочи отдыхало более 1,1 млн туристов. Загрузка гостиниц за то же время возросла с 62 до 82 %[359]. Ставка на Олимпиаду как гарантию устойчивого роста полностью оправдала себя. Но только не для экологов.

Уже на этапе рассмотрения заявки на Олимпиаду международные экологические организации и их отечественные подельники сделали все, чтобы сорвать проект. Накануне приезда оценочной миссии МОК осенью 2006 года WWF России, «Гринпис России», Международный социально-экологический союз (МСоЭС), Союз охраны птиц России, Центр охраны дикой природы и «Экологическая вахта по Северному Кавказу» выступили с совместным заявлением, выдвинув заведомо нереальные требования (нереальность конкретных требований, прикрываемых общими рассуждениями, — вообще любимый прием боевых экологов): «Мы надеемся, что Комитет не допустит проведения Олимпийских игр в г. Сочи, если это приведет к уничтожению особо ценных природных территорий и продолжению нарушения природоохранного законодательства»[360].

Боевые экологи потребовали ввести немедленный мораторий на любые строительные работы и выделение земель в аренду на территории Сочинского национального парка до представления окончательного генерального плана города Сочи, подготовки комплексной и объективной оценки воздействия на окружающую среду, его обсуждения, прохождения экологической экспертизы и утверждения, с отменой уже принятых решений о выделении территорий для строительства спортивных объектов вместе с Федеральной целевой программой «Развитие г. Сочи как горно-климатического курорта» до проведения «полномасштабного общественного обсуждения» и государственной экологической экспертизы.

Насколько недобросовестно боевые экологи проводят то, что они вслух называют «экспертизой», известно, например, по проекту скоростной железной дороги между Москвой и Санкт-Петербургом, и выполнение их требований сделало бы невозможным проведение Олимпиады.

Без изменений в границах существующих ООПТ невозможным было бы строительство спортивных объектов, отелей, дорог, так как отечественная практика отличается от западной. У заповедников США охранная зона — не менее 200 километров, там выделены так называемые ядра, где запрещено почти все, вплоть до полетов авиалайнеров на многокилометровой высоте. В СССР и России заповедники или национальные парки зачастую учреждались буквально за чертой города. В ООПТ входили уже существующие села, города и даже целые районы, что, кстати, существенно осложняло жизнь их обитателей. Такая ситуация сложилась с особо охраняемыми территориями и на Западном Кавказе. Естественно, для сооружения олимпийской инфраструктуры требовались изменения, которые и были проведены в полном соответствии с законодательством.

Но боевые экологи последовательно, хоть и безуспешно пытались проводить свою линию, угрожая Международному олимпийскому комитету судебными исками, а России — пересмотром решения о проведении Олимпиады в Сочи, запугивая серьезными экологическими проблемами и даже катастрофами «в регионе, где возможны 9-балльные землетрясения, имеются крупные оползни и карстовые образования»[361]. Они жаловались на «притеснения и преследования», протестовали против прокладки автомобильного туннеля потому, что он якобы «строится наугад». Одним словом, в ход шли самые нелепые аргументы.

В 2010 году WWF, Greenpeace и прочие боевые экологи вышли из консультаций по подготовке Олимпиады[362]. К счастью, Олимпийские игры удалось провести, никаких катастроф, естественно, не случилось, инфраструктура работает на благо региона и страны в целом. Но и после всемирного спортивного праздника международные экологи не прекратили попыток воспрепятствовать развитию построенной инфраструктуры. В 2015 году WWF выступил с призывом к международным спортивным организациям отказаться от проведения и поддержки мероприятий в горнолыжных комплексах, расположенных на территории высокой природоохранной значимости.

Обратите внимание: боевых экологов не смущает, что в США национальные парки официально используются для отдыха и рекреации, а вот России — нельзя. Как показывает практика, именно доходы от туризма позволяют должным образом ухаживать за охраняемыми землями: например, в Сочи именно курорты зарыбляют горные реки мальками редкого вида черноморского лосося. Туризм мог бы стать не только стимулом, но и финансовым источником для проведения природозащитных мероприятий в сотрудничестве с отечественным бизнесом и местными общинами, но тогда транснациональные экологические корпорации, финансируемые западными частными фондами и правительствами, потеряли бы монополию на природозащитную деятельность. Может, в этом истинная причина раздвоения российских экологов-грантополучателей: на словах — за инновационную экономику и постиндустриальное общество, а на деле — вставляют палки в колеса самой постиндустриальной из отраслей, отечественному туризму?

Заключение

Программа человекоцентричной экологии

Деятельность боевых экологов привела к тому, что экология из науки превратилась в инструмент глобализации, часть механизма контроля богатого центра над бедной периферией и эксплуатации ее ресурсов.

Основной функцией боевых экологов стало обслуживание глобальных и локальных интересов западных транснациональных корпораций. Они не борются с существующей жестокой и несправедливой мировой капиталистической системой, а пытаются урвать себе выигрышное место внутри глобального капитализма.

Очень показательно, что нигде на Западе не удалось создать устойчивую «красно-зеленую» коалицию. С другой стороны, правые, либеральные коалиции зачастую существуют при поддержке или участии «зеленых». Боевые экологи в многовековом конфликте между трудом и капиталом практически всегда на деле занимают сторону «хозяев жизни». Это хорошо видно на вышеописанных примерах Калифорнии и восставших против экологического налога «желтых жилетов» во Франции.

В вечном диалектическом противостоянии между идеями свободы и справедливости боевые природоохранники странным, казалось бы, образом выбирают либеральные, а не социальные ценности. Особенно рельефно это выразилось в крахе системы некогда многомиллионных всемирных и континентальных (европейского и других) социальных форумов, выродившихся в мероприятия с числом участников от нескольких сотен до нескольких тысяч человек.

Это тем более неправильно, что в кадровом отношении боевые экологи выросли из социалистического и коммунистического движения, сменив сферу политической активности: с борьбы за освобождение труда — на противостояние мифическому или реальному глобальному потеплению, зависящему в действительности от движения светил и вулканической активности нашей планеты, а не от свободной воли человека. Видный греческий марксистский философ, патриарх греческого троцкизма, руководитель Революционной рабочей партии Греции Савас Михаил Матсас даже рассказывал авторам этой книги, что к 1980-м годам в коммунистической среде слово «эколог» стало считаться синонимом слова «ренегат».

В середине XX века, как сочно описывает историю этого перерождения В. Мараховский[363], человечество «шло к невиданной ранее солидарности. Грузчики по одну сторону Атлантики устраивали миллионные манифестации в поддержку сталелитейщиков на другой ее стороне. Молодежь миллионами лезла в науку и желала решить уже, наконец, все земные проблемы, чтобы выйти в дальний Космос и заняться серьезными делами».

И тогда все серьезные вопросы вдруг оказались изгнаны из мейнстрима мировых СМИ, а каждой реальной проблеме человечества «подобрали идиотского третьестепенного двойника и стали его раскручивать, как Билана. Неравенство росло — но „борьба за равенство“ стала означать борьбу загорелых геев за загс. Индейцев и африканцев продолжали грабить в их тропических лесах — но прогрессисты теперь впрягались только за леса. От социальной чумы — туберкулеза — продолжили загибаться миллионы, но Чумой Века объявили дискотечную болезнь СПИД. Величайшим певцом современности стал танцор Майкл Джексон, летающий над сценою и живущий на питерпэновской даче Neverland. Где-то ученые продолжали воевать с саранчою за урожай. Где-то бомбили города. В реальности продолжалась все та же потная и кровавая история, но ее тупо перестали замечать…»

Это ненормальная ситуация, и ее нужно переломить. Говоря диалектически, борьбу за сохранение окружающей среды человечества просто невозможно отделить от борьбы за социальную справедливость. «Красно-зеленая» коалиция необходима и возможна! Просто в нее должны войти не насквозь коррумпированные боевые экологи, а честные граждане, озабоченные условиями жизни своих детей.

Все содержательные проблемы мировоззрения боевых экологов — не только их ответы на вызовы времени, но уже и сами вопросы — содержат элементы мистификации. Их полемика против промышленности и созидательного труда, да и друг против друга ограничивается тем, что каждый из них выхватывает какую-нибудь одну сторону комплексной экологической системы и направляет ее как против системы в целом, так и против тех сторон, которые выхвачены другими.

Опорой боевым экологам, начиная с Мальтуса, служили религия и теология в собственном смысле слова. «Мы, — пишет Энгельс про взаимоотношения человека и природы, — в самом деле, с каждым днем научаемся все более правильно понимать ее законы и познавать как более близкие, так и более отдаленные последствия нашего активного вмешательства в ее естественный ход. Особенно со времени огромных успехов естествознания в нашем столетии мы становимся все более и более способными к тому, чтобы уметь учитывать также и более отдаленные естественные последствия по крайней мере наиболее обычных из наших действий в области производства и тем самым господствовать над ними. А чем в большей мере это станет фактом, тем в большей мере люди снова будут не только чувствовать, но и сознавать свое единство с природой и тем невозможней станет то бессмысленное и противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и материей, человеком и природой, душой и телом, которое распространилось в Европе со времени упадка классической древности и получило наивысшее развитие в христианстве»[364].

Но оторвавшись от собственно религии, боевые экологи сохранили квазирелигиозное сознание, псевдорелигиозное мировосприятие, причем в карикатурной, профанированной форме — «сердца бессердечного мира и духа бездушных порядков». Боевая экология превратилась в культ — культ глобального потепления, культ отказа от промышленности и тому подобное. Повсюду фигурируют только экологические догматы, неукоснительная вера в них и нетерпимость к еретикам.

Однако деятельность боевых экологов ни в коем случае не следует считать безумной, нерациональной или безрассудной. Они представляют собой инструмент корпоративных войн и политического давления, специализируясь на информационном запугивании и шантаже.

Боевые экологи угрожают местным сообществам с их традиционным укладом жизни. Угрожают они и относительно бедным государствам. При этом боевые экологи не занимаются проблемами реального человека в его реальной окружающей среде, в которой он находится в быту, на учебе или работе.

Россия — демократическое государство, и неправильно было бы требовать запрета в России деятельности боевых экологов. Тем не менее для транснациональных экологических организаций необходимо установить правила деятельности, причем это должны быть устраивающие нас правила игры, а не те, которые они разработали для безответных стран третьего мира и которые меняют, когда сочтут выгодным.

Однако для этого России нужна своя экологическая политика, своя экологическая стратегия и свое экологическое общественное движение, являющееся естественным союзником (а может, и лидером) честных природоохранных организаций развивающихся государств.

Люди озабочены экологией

Рост частных пожертвований на благотворительность, развитие волонтерства и общественной инициативы — устойчивая тенденция последних лет в России[365]. По данным Фонда поддержки и развития филантропии, в 2016 году 67 % россиян в той или иной форме принимали участие в благотворительной деятельности. 53 % россиян жертвовали личные средства некоммерческим организациям, религиозным организациям или напрямую нуждающимся, 22 % занимались волонтерской деятельностью, причем второе по популярности направление волонтерства — помощь животным[366].

По опросам социологов компании Nielsen, 62 % россиян готовы изменить свои потребительские привычки, чтобы сократить вред, который наносится окружающей среде, и 57 % говорят, что программы защиты окружающей среды очень важны. 81 % опрошенных считают, что бизнес должен заботиться об окружающей среде[367]. 19 % граждан России, выделявших деньги на благотворительность, жертвовали на защиту животных, еще 11 % — на защиту окружающей среды[368]. Таким образом, почти треть россиян выделяют собственные средства на природозащитную деятельность.

Экологический субботник. Люди массово и бесплатно по всей стране очищают берега водоемов и леса, сажают лес, с риском для здоровья и жизни борются с несанкционированными свалками и незаконной разработкой недр, ухаживают за бездомными животными в приютах, следят за особо охраняемыми территориями

Люди массово и бесплатно по всей стране очищают берега водоемов и леса, сажают лес, с риском для здоровья и жизни борются с несанкционированными свалками и незаконной разработкой недр, ухаживают за бездомными животными в приютах, следят за особо охраняемыми территориями. В Ненецком автономном округе, например, в результате низовой самоорганизации жители собираются, чтобы вручную очищать бескрайние пространства тундры от мусора. НАО — малонаселенный округ, всего 44 тыс. человек, из которых 25 тыс. проживают в Нарьян-Маре. Территория огромная, а дорог практически нет. А в Ненецком природном заповеднике хозяйничают оленеводы. «Люди — от школьников до стариков — этим занимаются на волонтерских началах, воспринимая это не как обузу, а как высокую миссию, и символично смотрится полусгнивший корпус ракеты с космодрома „Плесецк“, используемый как место для привала „санитаров тундры“»[369].

Жители финансово поддерживают и свои собственные местные, региональные, и федеральные природоохранные организации, и отдельные проекты. Они готовы на практике реализовывать действенный гражданский контроль, формировать кадры общественных экологических инспекторов. В национальном проекте «Экология» одиннадцать направлений, разделенных на пять групп: коммунальные отходы, вода, воздух, биоразнообразие и наилучшие доступные технологии (НДТ)[370]. Работы для честных, добросовестных экологов — безграничное количество. Нужно просто честно делать свое дело.

Люди не верят боевым экологам

Как и на Западе, в России экологический истеблишмент, если можно так выразиться, «окуклился» и представляет собой «вещь в себе» и «вещь для себя», оторванную от интересов реального человека, проблем реального мира и реальных задач, стоящих перед государством и обществом. Из этого естественным образом следует высокий уровень недоверия людей к существующим экологическим общественным организациям и нежелание жертвовать им средства на экологические цели — на фоне общего устойчивого роста пожертвований на благотворительность в нашем обществе.

Общество раздражают дорогие офисы, высокие оклады и премии экологических функционеров

Факт отрыва боевых экологов от общества отмечают сами экологические активисты. «Практически вернулась советская ситуация, в которой общественные организации существовали „отдельно“ от самого общества», — пишет экоактивист Д. Шевченко[371]. По его словам, эта тенденция наметилась еще в 1990-х годах, при «золотом веке» экообщественной активности: «По разные стороны этой пропасти оказались население, которое зачастую имеет весьма смутные представления о том, чем занимаются некоммерческие организации и для чего они вообще нужны, и НКО, которые, в свою очередь, иной раз не очень-то хорошо представляют, чем реально живут местные сообщества и какие проблемы их в действительности волнуют».

При этом сами экологические НКО не бедствуют: общество откровенно раздражают дорогие офисы (например, WWF), высокие оклады и премии их функционеров, отсутствие элементарной экономии при поездках в командировки по России (например, проживание в самых дорогих в регионе пятизвездочных гостиницах), как и сам образ жизни деятелей экологического истеблишмента.

Суверенная экология

Наша природа не принадлежит западным «хозяевам жизни», истребившим дикую природу у себя, а теперь без смущения заявляющим, что оставшиеся у других народов естественные богатства принадлежат всему человечеству, а не тем, кто их у себя сохранил. Наша природа принадлежит нам точно так же, как и российские ресурсы принадлежат гражданам России. В безжалостной глобальной конкуренции, жертвой которой стало множество советских предприятий, наряду с промышленностью Восточной и Южной Европы и других регионов мира, огромные природные возможности — это наше естественное преимущество, их можно использовать для наращивания производства именно экологически чистой продукции[372].

Наша природа принадлежит нам

Решения о российской дикой природе должны приниматься не в Женеве или в Вашингтоне, а в России — причем не в Москве, а на местах. Если же какие-то места в России являются частью мирового наследия (например, озеро Байкал как объект всемирного природного наследия ЮНЕСКО), тогда мир и обязан обеспечить полномасштабное финансирование его сохранения с созданием, например, рабочих мест для людей, потерявших работу в промышленности, причем сметы будем составлять мы.

Новое экологическое движение

России нужно новое общественное движение за экологию, которое должно стать частью более широкого потока действий по переориентации государства на интересы человека, создание для него достойных условий жизни и работы, в конечном счете — на гуманизм в его высшем и честном понимании.

Новое экологическое движение должно строиться на созидательном конструктивизме

Это новое движение по своей структуре и организации должно быть низовым, массовым, а не элитистским. Богатые вполне способны обеспечить лично себе идеальные условия жизни, поэтому движение должно опираться на солидарность тех, кто не в состоянии в одиночку изменить среду, окружающую его и его семью.

Сама по себе экология — это инструмент социальной и экономической политики, поэтому такое движение с неизбежностью должно рассматривать экологическую проблематику в более широком социальном, демографическом, экономическом и политическом контексте.

В России пустеющие территории и есть та самая окружающая человека среда, которой, по определению, и должны были бы заниматься боевые экологи. Но эта проблема не привлекает их внимания. Депопуляция сельской России, варваризация глубинки становится угрозой самому существованию нашей страны. Место, освобожденное потомками колхозников, уехавшими в город, не останется совершенно пустым. Найдутся люди, которые захотят его занять. Впрочем, даже если эти земли превратятся в пустыню, лишенную людей, последствия этого могут оказаться удручающими. Люди — слишком мощный фактор организации современной земли[373].

Новое экологическое движение должно строиться на созидательном конструктивизме, «то есть не просто говорить о том, как все плохо, — это не требует особых усилий, а предлагать решения, способные изменить экологическую ситуацию к лучшему»[374].

Движение должно взаимодействовать с другими общественными организациями, в том числе с городскими инициативами, профсоюзами, а на Севере и Дальнем Востоке — с организациями коренных народов.

Помощь и поддержка государства может быть оправданна для экологических движений, действующих только в рамках этих правил, стратегически ориентированных на решение внутренних проблем нации. Мы должны передать будущим поколениям экологически благополучную страну, сохранить природный потенциал и заповедный фонд России.

«Природа, — напоминает нам Гете, — не знает остановки в своем движении и казнит всякую бездеятельность»[375].

Приложения

Приложение 1. Мальтузианство и научная корректность

Мальтус пытался опровергнуть концепцию Уильяма Годвина[376], выдвинутую в 1793 году (время якобинской диктатуры во Франции!), в работе «Исследование о политической справедливости», о возможности гуманистического социального прогресса путем перераспределения богатства, организованного на принципах равноправия.

Годвин рассуждал так: «Было вычислено, что средний уровень земледелия может быть настолько улучшен, чтобы дать питание населению, в пять раз превосходящему современное. В человеческом обществе действует правило, по которому количество населения постоянно удерживается на уровне, соответствующем имеющимся средствам существования. Например, у бродячих племен в Америке и Азии мы никогда на протяжении долгого времени не наблюдали такого роста народонаселения, которое потребовало бы обработки земли.

Среди цивилизованных народов Европы количество средств существования удерживается в определенных пределах вследствие монопольных прав на землю, поэтому если бы население сильно возросло, то низшие слои населения оказались бы еще менее способны обеспечивать себе необходимые средства существования. Бывают, несомненно, исключительные стечения обстоятельств, благодаря которым порой в этом отношении происходят какие-то изменения, но в обычных условиях количество населения в течение веков остается на одном уровне.

Таким образом, можно считать, что установившаяся система собственности душит большое количество наших детей уже в колыбели. Какова бы ни была ценность человеческой жизни, или, правильнее, какой бы ни стала способность человека к счастью в обществе свободных и равноправных людей, система, против которой мы здесь возражаем, может рассматриваться как система, на самом пороге жизни уничтожающая четыре пятых ее ценности и счастья».

И здесь важно понимать, с какой целью Мальтус — англиканский священник, между прочим, — так настойчиво критиковал Годвина и Кондорсе: причины мальтузианских ошибок становятся сразу понятными. Кондорсе был видным деятелем Французской революции, одно время — даже президентом Конвента, истовым сторонником идеи прогресса, и как же возражает ему Мальтус[377]? «Кондорсе проектирует для обеспечения участи стариков, вдов и малолетних детей учредить из сбережений работников капитал, устроить доступный кредит для самих рабочих: отыскать средства для установления более полного равенства между людьми и организовать общества на таких началах, чтобы успехи промышленности и торговли не находились в такой зависимости от капиталистов, как в настоящее время. Но подобные учреждения могут весьма много обещать в теории, в приложении же к действительной жизни они оказываются ребяческими мечтами». Однако сейчас все, к чему призывал Кондорсе в версии Мальтуса, повсеместно стало или становится реальностью, а вовсе не ребяческими мечтами.

Годвин же вообще слыл анархистом и сторонником равенства, внимательно изучавшим опыт Французской революции. Он требовал радикальных социальных и экономических реформ: «Было бы действительно нелепо пугаться системы, столь благодетельной для человечества, только потому, что люди станут слишком счастливы и вследствие этого смогут через большой промежуток времени оказаться слишком многочисленными».

И Мальтус просто боялся, что идеалы гуманизма и прогресса будут перенесены в Великобританию и нанесут урон, как сейчас принято говорить, элитам. Решения проблемы бедности Мальтус не видел ни в социальных реформах, ни в научном прогрессе, который бы позволил радикально поднять уровень жизни. Он писал:

«При чтении остроумного сочинения Годвина о политической справедливости предлагаемая им система равенства на первый взгляд представляется наиболее увлекательной теорией из всех, какие были когда-либо предложены.

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи
Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи
Маллован Макс
Брак между Агатой Кристи и Максом Маллованом очень необычен – это союз между самым знаменитым мастер...
Королева брильянтов
Королева брильянтов
Чиж Антон
Королева брильянтов – очаровательная и благородная воровка, баронесса фон Шталь (она же Агата Керн),...
Сделай шаг
Сделай шаг
Маскейм Эстель
У Маккензи куча проблем. Да и у Джейдена серьезный бардак в жизни. И бешеная страсть, вспыхнувшая ме...
Новогодняя сказка
Новогодняя сказка
Ми Мэри
...
Сказки, рассказанные на ночь
Сказки, рассказанные на ночь
Гауф Вильгельм
Вильгельм Гауф остался в читательской памяти автором всемирно известных волшебных сказок о калифе-аи...
1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Книга 2. Июль–сентябрь
1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Книга 2. Июль–сентябрь
Мураками Харуки
Впервые на русском – наиболее ожидаемая новинка года, последний роман самого знаменитого автора совр...