Убийственно просто Джеймс Питер

45

Несколько часов спустя «альфа-ромео» Грейса медленно взбиралась на вершину высокого холма, где стояла деревня Патчем-Виллидж. Сегодня здесь, в церкви Всех Святых в два часа пополудни, то есть ровно через сорок пять минут, должно было состояться венчание.

Это была его самая любимая церковь во всей округе. Она являла собой типичный образчик раннеанглийской клерикальной архитектуры: камерная, простая, грубой серой каменной кладки, с невысокой колокольней, витражным заалтарным окошком и древними могильными плитами на заросшем травой кладбище.

Сильный дождь сменился изморосью. Грейс припарковал свою «альфу» на обочине неподалеку от входа, так что мог хорошенько разглядеть всех приезжающих. Пока – никого, лишь на мокром асфальте дороги докисала россыпь конфетти – видимо, от утренней свадьбы.

Вот пожилая женщина в прозрачном дождевике с капюшоном катит тележку с продуктами по булыжной мостовой, вот она остановилась перекинуться словечком со здоровяком в непромокаемой куртке, шедшим ей навстречу с крошечной собачкой на поводке… Вот собачка задрала ногу на уличный фонарь…

Вот подъехал синий «форд-фокус», оттуда вылез человек с двумя фотокамерами на шее. Грейс окинул его пристальным взглядом. Интересно, это – фотограф, нанятый снимать свадьбу, или представитель прессы? Через несколько секунд к церкви подъехал маленький коричневый «воксхолл» и остановился рядом с «фордом». Из «воксхолла» выбрался молодой человек в куртке с капюшоном и блокнотом, свидетельствовавшим о том, что это – репортер. Поздоровавшись с фотографом, они о чем-то застрекотали. Оба то и дело оглядывались по сторонам.

Еще десять минут спустя показался серебристый внедорожник БМВ. Из-за дождя и тонированных стекол Грейс не мог разглядеть, кто сидит за рулем, но сразу узнал номерные знаки Марка Уоррена. Впрочем, он не заставил себя долго ждать – знакомая фигура в темном плаще, выскользнув из БМВ, поспешила ко входу и исчезла внутри, однако почти сразу вернулась к машине.

Из подкатившего такси бодро выпрыгнул высокий, безукоризненно одетый пожилой седовласый джентльмен во фраке и с красной гвоздикой в петлице. В руке он держал серый цилиндр. Захлопнув заднюю дверцу, джентльмен направился к церкви. Очевидно, таксисту было велено подождать. Следом подъехала серебристая спортивная «ауди-ТТ», и Грейс сразу вспомнил, что видел ее у дома Эшли Харпер.

Водительская дверца распахнулась, и из салона выпорхнула Эшли – зонтик надежно прикрывал высокую прическу и красивое белое свадебное платье. Со стороны пассажирского сиденья появилась пожилая женщина в синем платье с белой каемкой и аккуратно уложенными серебристо-седыми волосами. Эшли приветственно помахала в сторону БМВ и нырнула под зонтик. Обе женщины засеменили по дорожке к церкви и исчезли за дверью. Марк Уоррен шел по пятам.

Без пяти два со стороны кладбища показался викарий, и Грейс решил, что ему тоже пора идти. Оставив машину, он натянул сине-желтую куртку фирмы «Томми Хилфигер». У самой церкви дорогу ему преградил молодой человек лет двадцати пяти с блокнотом – остролицый, в дешевом сером костюме, с так небрежно повязанным галстуком, что верхняя пуговица рубашки оставалась открытой. Молодой человек жевал резинку.

– Суперинтендент Грейс?

Детектив смерил юнца ледяным взглядом. Он привык, что репортеры узнают его, но все равно держался настороженно.

– А вы кто такой?

– Кевин Спинелла, газета «Аргус». Есть ли какие-либо свежие новости о Майкле Харрисоне?

– Боюсь, пока нет. Мы надеемся, что он появится на свадьбе.

Репортер посмотрел на часы:

– Времени осталось маловато, верно?

– Он не первый жених, который опаздывает на свадьбу. – Грейс улыбнулся и прошагал мимо Спинеллы.

– Скажите, суперинтендент, как по-вашему, Майкл Харрисон жив или мертв? – торопливо крикнул вслед репортер.

Остановившись на секунду, Грейс ответил:

– Пока он считается пропавшим без вести.

– Пока?

– Извините, больше ничего сообщить не могу. – Грейс толкнул тяжелую дверь и, нырнув в полумрак, прикрыл ее за собой.

В церкви он всегда испытывал двойственное чувство. Может, стоит взять подушечку, встать на колени и помолиться, как поступает большинство сограждан? Как и он сам в детстве – по воскресеньям, рядом с папой и мамой. Но порой Грейса подмывало сесть на скамью и сказать Богу: «Я больше не верю в твой гнев». После исчезновения Сэнди он много раз ходил в церковь и молился, чтобы она вернулась. Иногда он посещал службы, но обычно предпочитал пустую церковь. Сэнди не была верующей, и, когда по прошествии нескольких лет мольбы и стенания Роя остались без ответа, он постепенно превратился в агностика. Обращаться к Всевышнему расхотелось напрочь.

Верните мне Сэнди, и тогда я поверю в вас всей душой! Но не раньше, мистер Бог. Договорились?

Грейс прошествовал по проходу мимо мокрых зонтиков, доски объявлений под распятием и стопкой приглашений, где значилось: «Майкл Джон Харрисон и Эшли Лорен Харпер». Повеяло знакомыми запахами: старого высохшего дерева, поношенных облачений священников, пыли и воска… Церковь была красиво убрана цветами, но они не пахли.

Около дюжины людей стояли в проходе и в боковом приделе. Все молчали, словно статисты на съемках, ждущие команды режиссера.

Грейс присоединился к группе, на ходу кивнув Эшли. Та, белая как мел, цеплялась за локоть пожилого джентльмена в черном фраке – очевидно, своего отца. Рядом стояла приехавшая вместе с ней женщина. Симпатичная, лет пятидесяти, но с напряженным, застывшим взглядом много испытавшего человека. Марк Уоррен, в темно-синем костюме с белой гвоздикой в петлице, стоял рядом с симпатичной парочкой лет тридцати-тридцати пяти.

Рой понял: все на него смотрят. Молчание нарушила Эшли, сбивчиво поблагодарив детектива за то, что он пришел. Вначале она представила его матери Майкла, упорно отводившей взгляд, а затем красивому импозантному джентльмену, которого он счел ее отцом. Оказалось, что это ее дядя. Тот крепко пожал Грейсу руку и представился Брэдли Каннингемом.

– Рад познакомиться, суперинтендент! – сказал он, глядя Грейсу прямо в глаза.

– Вы из какой части Штатов? – поинтересовался тот, уловив его североамериканский акцент.

Дядя обиженно насупился:

– Вообще-то я канадец, из Онтарио.

– Прошу прощения.

– Ничего страшного. Вы, англичане, часто нас путаете.

– Наверное, и вам нелегко бывает определить, из какой части Великобритании тот или иной человек.

– Да, вы правы.

Детектив улыбнулся и одобрительно оглядел фрак.

– Приятно видеть, что кто-то оделся на свадьбу подобающим образом.

– Честно говоря, эти штаны жмут невыносимо – признался Каннингем. – Я взял костюм напрокат в вашей фирме «Мосс бразерс», но они, кажется, подсунули мне штаны не того размера! – Внезапно он посерьезнел. – Какой ужас, правда?

– Да, – рассеянно кивнул Грейс, – ужас!

Их прервала Эшли, познакомившая Грейса со священником, преподобным Сомпингом – бородатым коротышкой в белой рясе с высоким воротничком и с красными, налитыми кровью глазами. Священник откровенно злился.

– Я говорил мисс Харпер, что нужно все отменить, – решительно заявил он. – Зачем так себя изводить? И потом, гости… Полная чушь!

– Нет, он непременно появится, – зарыдала Эшли. – Появится, я знаю! – Она подняла на Грейса заплаканные глаза. – Пожалуйста, скажите им, что Майкл скоро будет!

Детектив посмотрел на невесту – такую печальную и беззащитную, что он едва удержался, чтобы не броситься к ней и не заключить в объятия. Такой несчастной была эта девушка, такая безысходность написана на ее лице, что ему захотелось как следует врезать бесчувственному священнику.

– Майкл Харрисон еще может прийти, – сурово отчеканил Грейс.

– Тогда ему придется поспешить, – холодно заметил преподобный Сомпинг. – Через час у меня здесь другая свадьба.

– Я думал, здесь церковь, а не супермаркет! – процедил Грейс, злясь на черствость священника.

Сомпинг окинул его презрительным взглядом, однако, поняв, что это не подействовало, стал оправдываться:

– Я служу Господу. Это Он дает мне расписание.

– В таком случае попросите своего босса вызвать жениха! – выпалил Грейс. – И в темпе!

46

В двадцать минут третьего, оглядев немногочисленных собравшихся, преподобный Сомпинг поднялся на кафедру с видом альпиниста, взбирающегося на Эверест. Положив ладони на деревянные перила, он подался вперед и торжественно провозгласил:

– Невеста, мисс Эшли Харпер, и мать жениха, миссис Джилл Харрисон, попросили меня сообщить, что свадьба откладывается на неопределенный срок из-за неявки жениха, Майкла Харрисона. То, что должно было стать радостным событием, – единение двоих молодых, любящих друг друга людей перед лицом Господа нашего, – не состоится ввиду отсутствия Майкла. Никто из нас не ведает, что с ним случилось, но наши мысли и молитвы – с ним, его родными и будущей новобрачной.

Сомпинг помолчал, выразительно посмотрев на присутствующих, а затем продолжил:

– Мисс Харпер и миссис Харрисон великодушно предлагают гостям закусить, хотя свадьба и не состоялась. Угощение накрыто в зале королевы Марии в Королевском павильоне. Они будут признательны, если вы примете их приглашение после того, как мы помолимся о здравии Майкла.

Он торопливо прочитал молитву, и кто-то распахнул двери.

Грейс наблюдал за тем, как гости молча, по одному выходят из церкви. Все происходящее больше напоминало похороны, а хоронить на той неделе предстояло аж четверых. Рой надеялся, что Майкл Харрисон не присоединится. Но то, что он не пришел на собственную свадьбу, – нехороший знак. Очень плохой знак! Теперь мысль о розыгрыше можно отбросить.

Беспокоило детектива и кое-что другое.

Час спустя все собрались в зале королевы Марии Королевского павильона. Гости разглядывали розовые стены, украшенные старинными полотнами в золоченых рамах. Не было слышно веселого гомона, какой обычно бывает на вечеринках, – лишь кое-кто тихо переговаривался. Гостям хватило всего нескольких столов из двадцати, накрытых на двести персон и украшенных орхидеями. Два повара в белых халатах и высоких колпаках стояли за уставленными блюдами буфетными стойками с целой армией официантов и официанток. Многоярусный свадебный торт сиротливо оплывал в сторонке, в то время как гости с жадностью накинулись на закуски и шампанское.

Грейс, приглашенный Эшли, задержался у входа, чтобы позвонить констеблю Николлу и сержанту Мой и попросить привлечь к работе еще людей. Белла порекомендовала молодую сотрудницу по имени Эмма Джейн Бутвуд, в данный момент свободную, и Грейс велел немедленно ввести ее в курс дела.

На приеме он не сводил глаз с Эшли и Марка Уоррена. Несмотря на то, что ее глаза были на мокром месте, а тушь потекла, девушка старалась улыбаться. По одну сторону от нее за столом сидел молодой человек, а по другую – незнакомая Грейсу женщина. Кажется, в церкви их не было. Одновременно с ними в зале появилось еще несколько человек, но Эшли объяснила, что прийти могут все желающие.

– Он обязательно появится, – услышал Грейс ее слова. – Его просто что-то задержало. Странно, не правда ли, – ведь день свадьбы должен стать счастливейшим в жизни! – И она вновь разразилась рыданиями.

За другим столом Грейс увидел миссис Харрисон, а рядом с ней – дядю Эшли. Некоторое время он задумчиво наблюдал за Брэдли Каннингемом, но потом его внимание отвлек Марк Уоррен, щеголявший белой гвоздикой в петлице. В руке он сжимал пустой бокал из-под шампанского и едва ворочал языком.

– Детектив-сержант Грейс? – вопросил он, почти вплотную подойдя к Рою.

– Детектив-суперинтендент, – поправил его тот.

– Из-звините… я и не знал, что вас повысили!

– Меня повысили давно, мистер Уоррен.

Марк ненадолго увял, но затем вновь ринулся в бой. Его взгляд выражал высшую степень презрения, правда, от выпитого глаза слегка съезжали к носу. Эшли его поведение явно настораживало – Грейс видел, как невеста то и дело беспокойно поглядывает в их сторону.

– Неуж-жели вы н-не можете ос-ставить эту молодую леди в покое? Вы хоть п-понимаете, какие ч-чувства она ис-спытывает?

– Именно поэтому я и пришел, – спокойно парировал Грейс.

– Вы д-должны искать Майкла, а не болтаться по веч-черинкам и нажираться на х-халяву!

– Марк! – предостерегающе воскликнула Эшли.

– Отстань, – отмахнулся от нее тот и снова в упор уставился на Грейса. – Интерес-сно, как вы, вашу мать, его ищете?

Рой начал злиться, однако не подал и виду.

– Мои подчиненные делают все, что в их силах.

– А по-моему, нет. Скаж-жите, вы имеете право пить на службе?

– Это минеральная вода.

Марк покосился на бокал Грейса.

Эшли вскочила из-за стола и подошла к ним.

– Марк, почему бы тебе не пообщаться с другими гостями? – довольно резко спросила она.

Грейс явственно ощущал: что-то не так, но он пока не мог определить, что именно.

Неожиданно Уоррен схватил его за грудки:

– З-знаете, в чем ваша проблема? В-вам на все наплевать, верно?

– С чего вы взяли?

– Ну, признайтесь! – глупо ухмыляясь, на повышенных тонах потребовал Марк. – Вы не любите богатых, правда? По-вашему, пусть бы мы убирались на фиг, да? У вас и так полно дел – следить за п-превышением скорости, ловить вод-дителей. Зач-чем париться насчет какого-то б-богатенького б-бедолаги… ж-жертвы роз-зыгрыша? Ведь можно получить н-неплохую п-премию, отлавливая пьяных з-за рулем!

Грейс намеренно понизил голос почти до шепота, зная, что эта уловка вынудит Марка сделать то же самое.

– Мистер Уоррен, к дорожной полиции я не имею никакого отношения. Я здесь для того, чтобы попытаться помочь вам.

Марк придвинулся ближе, чтобы лучше расслышать его слова:

– П-пардон, не понял.

– Когда я учился в полицейском колледже, у нас однажды был смотр, – по-прежнему тихо продолжал Грейс. – Приезжала инспекция. Перед смотром я до блеска надраил пряжку на ремне, и она сверкала, как зеркало. Но шеф заставил меня снять ремень и показал всем обратную сторону пряжки. О ней я совсем забыл, и мне стало стыдно. Это послужило мне хорошим уроком: самое главное – не то, что на виду. – Он смерил Марка загадочным взглядом.

– Ну и ш-што вы хотите этим сказать?

– Сами догадайтесь, мистер Уоррен, – в следующий раз, когда будете мыть машину.

Детектив отвернулся и отошел в сторону.

47

Грейс, глубоко задумавшись, сидел в машине. Дождь все хлестал с завидным упорством, и среди потоков воды на ветровом стекле он не сразу заметил подсунутую под один из «дворников» штрафную квитанцию за неправильную парковку.

Вот гады!

Выскочив из машины, Рой сорвал с квитанции целлофан. Тридцать фунтов за превышение времени стоянки на пять минут – и никаких шансов списать это на представительские расходы. За этим начальство следит строго.

Надеюсь, вы оцените мои старания, мистер Брэнсон, наслаждаясь выходными с семьей в Солихалле! Грейс поморщился и с отвращением швырнул квитанцию на коврик у пассажирского сиденья. Мысленно он снова вернулся к Марку Уоррену, а затем и к более давним событиям. Пять лет назад он ездил в США на краткосрочные курсы судебно-медицинской психологии в Куонтико.[4] Конечно, двух недель недостаточно, чтобы стать докой, однако курсы научили его доверять интуиции. А еще он узнал о языке жестов.

Так вот: этот самый «язык» подсказывал Грейсу, что с Марком Уорреном творится неладное.

Марк Уоррен только что потерял четверых близких друзей. Пропал его компаньон – весьма вероятно, тоже погиб. Он должен испытывать шок – пребывать в оцепенении, в замешательстве. Только не злиться. Злость приходит потом!

И еще: он подметил, что Марк вздрогнул, услышав про вымытую машину. Суперинтендент явно попал в точку.

Не знаю, что у вас на уме, мистер Марк Уоррен, но уж я непременно постараюсь вывести вас на чистую воду!

Грейс достал телефон, набрал номер и прислушался к длинным гудкам. В субботний вечер он ожидал услышать автоответчик, но трубку сняли. Женский голос, теплый и приятный. Нипочем не догадаешься, чем его обладательница зарабатывает на жизнь!

– Городской морг Брайтона и Хоува.

– Клио, это Рой Грейс.

– Привет, Рой! Как дела? – В обычно бесстрастном тоне Клио пробились озорные нотки.

Как всегда, Грейс непроизвольно начал флиртовать с ней по телефону.

– Да нормально. Я потрясен – ты работаешь в субботу вечером!

– Мертвые дней недели не разбирают. – Клио помолчала и добавила: – Да и живые, по-моему, тоже. По крайней мере, большинство из них.

– Большинство?

– Мне кажется, живые частенько не знают, какой сегодня день недели, – притворяются, конечно, будто в курсе, а на самом деле понятия не имеют. А по-твоему как?

– Мрачноватая философия для дождливого субботнего вечера, – заметил Грейс.

– Видишь ли, я готовлюсь к защите диссертации по философии в заочном университете. Надо же мне на ком-то оттачивать свои доводы! А на рабочем месте мне и поговорить-то не с кем.

Рой улыбнулся:

– Как ты вообще?

– Нормально.

– Чем-то расстроена?

– Что ты, Рой! Просто устала, вот и все. Торчу тут одна всю неделю. Народу не хватает – Дуг в отпуске.

– Скажи, ребята, погибшие во вторник вечером, все еще в морге?

– Да. И Джош Уокер тоже.

– Это тот, что умер потом – в больнице?

– Да.

– Ничего, если я сейчас подскочу? Мне нужно на них взглянуть.

– Твои мальчики никуда не убегут.

Грейсу всегда нравился ее черный юмор.

– Буду минут через десять, – обещал он.

Машин в субботу вечером оказалось больше, чем он ожидал. Прошло почти двадцать минут, прежде чем Грейс, поднявшись на эстакаду, свернул направо и, следуя указателю «Городской морг Брайтона и Хоува», въехал в кованые железные ворота, приваренные к кирпичным колоннам. Их не закрывали круглые сутки. Как символично, подумал он, что мертвецы не испытывают особого почтения к рабочему времени.

Ему часто приходилось бывать в морге. Место это окружала какая-то черная аура. Длинное одноэтажное здание с серой облицовкой под крошку и глубоким подъездом под козырьком – достаточно глубоким, чтобы там поместились машина «Скорой помощи» или большой грузовик. Морг был перевалочной станцией для путешествий в один конец – на кладбище или в печь крематория – для людей, умерших внезапно: либо насильственной смертью, либо при неясных обстоятельствах, либо скоропостижно, после таких болезней, как вирусный менингит, когда результаты вскрытия в дальнейшем могли пригодиться живым.

Вскрытие – это последняя стадия деградации. Человека, который всего пару дней назад ходил, разговаривал, читал, занимался любовью – да чем угодно! – разрезали и вынимали из него внутренности, как из свиной туши на разделочном столе мясника.

Грейсу не хотелось об этом думать, но не думать он не мог, так как наблюдал этот процесс на разных стадиях и отлично знал, что к чему. С трупа снимают скальп, потом спиливают верхушку черепа, извлекают мозг и кромсают на кусочки. Вскрывают грудную клетку, вытаскивают внутренние органы, режут их, взвешивают, образцы тканей посылают на биопсию и патоанализ, а все ненужное, рассовав по белым пластиковым мешкам, запихивают обратно, словно гусиные потроха.

Грейс остановил машину рядом с маленькой синей спортивной «MG», судя по всему принадлежащей Клио. Спасаясь от дождя, нырнул под козырек и позвонил. Эта синяя дверь с верхней панелью из матового стекла могла бы украсить какой-нибудь дорогой пригородный особняк.

И вот уже Клио Мори приветливо улыбается детективу. Грейс никак не мог привыкнуть к несоответствию внешности этой прелестной, длинноволосой блондинки лет тридцати и места ее работы. Даже длинный зеленый хирургический халат, плотный фартук и бесформенные бахилы не могли испортить ее потрясающей фигуры. С такими данными Клио вполне могла бы стать моделью или актрисой, а с ее умом – добилась бы успеха на любом поприще. И поди ж ты – работает в морге! Возится с трупами, готовит их ко вскрытию, чистит, моет, убирает да вдобавок утешает родственников погибших, вызванных на опознание. И по большей части работает в одиночку.

В ноздри, как всегда, ударил насквозь пропитавший все здание приторно-сладкий запах дезинфектанта. Роя от него всегда подташнивало.

Из тесной прихожей они свернули налево и оказались в кабинетике, служившем офисом. Это был узкий аппендикс с напольным вентилятором, розовыми стенами и ковром, рядком стульев для посетителей и небольшим металлическим столом, где стояли три телефона и лежала стопка крафт-конвертов со штампом «Личные вещи» и большой зелено-красный гроссбух с вытисненной золотом надписью: «Морг. Журнал регистрации».

Под настенным светильником в рамочках висели сертификаты квалификации Клио, в том числе и диплом Британского института бальзамирования. На противоположной стене – камера видеонаблюдения, просматривающая коридоры, равно как подступы к зданию со всех сторон.

– Чайку не желаешь, Рой?

От доброго взгляда ее веселых синих глаз у Грейса потеплело на душе.

– С удовольствием.

– «Инглиш брзкфаст», «Эрл Грей», дарджилинг, китайский, ромашковый, мятный, зеленый листовой?

– Я думал, здесь морг, а не чайная!

Клио улыбнулась:

– Кофе у нас тоже есть. Эспрессо, с молоком, колумбийский, мокко…

Грейс вкинул руку:

– Обычный черный чай, пожалуйста!

– С обычным молоком, с обезжиренным, с лимоном?..

Рой поднял и вторую руку:

– Сдаюсь! С молоком. Все равно с каким. Джо еще не появлялся?

Он заранее попросил приехать эксперта Джо Тиндалла.

– Еще нет. Хочешь подождать его здесь?

– Да, пожалуй.

Клио включила электрический чайник и исчезла в смежной комнатке, служившей кладовкой. Не успел чайник закипеть, как она вернулась с зеленым комбинезоном, синими бахилами, маской для лица и белыми латексными перчатками. Все это хозяйство девушка протянула Грейсу.

Пока он одевался, Клио заварила чай и открыла коробку овсяного печенья. Грейс тут же захрустел печенинкой.

– Значит, ты всю неделю сидишь тут одна? Не надоело? Тут и поговорить-то не с кем.

– Я всегда занята – что ни день, кого-нибудь привозят. А то и двоих. Вот и поскучай тут! Из Истборна обещали прислать подмогу, но и у них дел невпроворот. Должно быть, в последнюю неделю мая с людьми что-то происходит.

Грейс начал было натягивать маску, но передумал – молодые люди погибли совсем недавно, и он по опыту знал, что сильного запаха можно не опасаться.

– Родственники погибших уже приходили?

Клио кивнула.

– А тот пропавший парень – ну, жених – нашелся?

– Я только что со свадьбы.

– То-то мне показалось, что для субботы ты слишком шикарно вырядился. – Клио улыбнулась. – Значит, хотя бы одна проблема разрешилась.

– Нет, – покачал головой Грейс. – Потому-то я сюда и приехал.

Она удивленно вскинула брови, но промолчала.

– Тебе нужно что-то конкретное? Я могу достать тебе копии заключений судмедэкспертизы для коронера.

– Когда приедет Джо, я хотел бы первым делом осмотреть их ногти.

48

Вместе с Джо Тиндаллом, на ходу натягивавшим перчатки, Грейс шагал следом за Клио по крапчатым плиткам пола, любуясь длинными светлыми мелированными прядями ее волос. Они миновали застекленное окошко инфекционного бокса и вошли в главный зал.

Центр зала занимали два стальных стола, один – приваренный к полу, другой – на колесиках, вдоль стены тянулись морозильные камеры с дверцами от пола до потолка, в углу – синий гидравлический подъемник. Стены покрывал серый кафель, по периметру комнаты бежал сточный желоб. Напротив морозильника – рядок раковин из нержавейки, в одной из них – свернутый кольцом желтый резиновый шланг. В дальнем конце зала поблескивал металлом широкий рабочий стол для вскрытий, рядом с ним – шкафчик. Сквозь его стеклянные дверцы Рой разглядел инструменты и упаковки батареек «дюраселл». Слева от него висел список с именами всех покойных, с колонками цифр, где указывались вес их мозга, легких, сердца, печени, почек и селезенки. Имя последнего «клиента» – Адриан Пенни – и его неутешительные характеристики были дописаны синим химическим карандашом.

Проследив за взглядом Грейса, Клио бодро заметила:

– Вчерашний мотоциклист. Обогнал грузовик, но не заметил торчащую впереди стальную балку. Бедолаге снесло голову.

– И как только ты ухитряешься оставаться в своем уме? – удивился Грейс.

– А кто говорит, что я в своем уме? – лукаво улыбнулась Клио.

– Не знаю, как ты тут работаешь.

– Рой, опасны не мертвецы. Опасны живые.

– Верно подмечено.

Интересно, верит ли она в привидения? Но сейчас не время спрашивать.

Холод здесь пробирал до костей. Морозильная система громко жужжала, наверху пощелкивало – видимо, одна из флуоресцентных ламп была плохо ввинчена в патрон.

– Кого показать первым?

– Нам без разницы – со всеми перезнакомимся.

Клио подошла к дверце под номером 4 и потянула ее на себя. Из камеры вырвалось облачко морозного пара, но Грейса передернуло не от холода. Ему стало не по себе при виде останков, разложенных под пластиковой пленкой на каждом из четырех поддонов, выехавших оттуда на роликах.

Служительница морга подкатила подъемник, закрепила его в пазах, переместила на него верхние носилки и, закрыв дверцу, сдернула пленку. Под ней лежало рыхлое белое тело мужчины с редкими прилизанными волосами. Все тело и мертвенно-бледное лицо покрывали синяки и кровоподтеки. В широко распахнутых остекленевших глазах застыл ужас. Съежившийся пенис едва виднелся в густой поросли лобковых волос – ни дать ни взять мелкий грызун, впавший в спячку. Грейс посмотрел на темно-желтую бирку, привязанную к ноге трупа. Роберт Хулигэн.

У молодого человека были широкие заскорузлые ладони с очень грязными ногтями.