Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти Зубофф Шошана
Все это возвращает нас к Джорджу Оруэллу, но, возможно, не так, как вы могли подумать. В гневной рецензии 1946 года на бестселлер Джеймса Бёрнема «Революция менеджеров» Оруэлл нападает на Бёрнема за его трусливую привязанность к власти. Тезис книги Бёрнема 1940 года состоял в том, что капитализм, демократия и социализм не выживут во Второй мировой войне. На смену всему этому придет новое плановое централизованное общество по образцу тоталитаризма. Новый «управленческий» класс, состоящий из директоров, техников, бюрократов и военных, сконцентрирует всю власть и привилегии в своих руках – аристократия таланта, возвышающаяся над полурабским обществом. На протяжении всей книги Бёрнем настаивал на «неизбежности» этого будущего и превозносил «очевидные» управленческие способности, характерные для политического руководства Германии и России. В 1940 году Бёрнем предсказывал победу Германии и «управляемое» общество, которое за ней последует. Позже, когда война еще бушевала и Красная Армия добилась ключевых успехов, Бёрнем написал к переизданиям книги серию дополнительных материалов, в которых с той же уверенностью утверждал, что доминировать в мире будет Россия.
Отвращение Оруэлла ощутимо в каждой строке:
Видно, что каждый раз Бёрнем предсказывает продолжение того, что уже происходит. Метод этот – не просто плохая привычка, вроде неточности или преувеличения, которую можно исправить, подумав. Это серьезная психическая болезнь, и корни ее – отчасти в трусости, а отчасти в преклонении перед силой, что не вполне отличимо от трусости.
«Разительные» противоречия Бёрнема выдают его собственное увлечение властью и полную неспособность различить творческий принцип в истории человечества. В каждом случае, гремел Оруэлл, «он повиновался одному и тому же инстинкту: благоговеть перед сегодняшним победителем и принимать сегодняшнюю тенденцию за необратимую»[1321].
Оруэлл бранил Бёрнема за полное отсутствие «морального усилия» с его стороны, проявившееся в глубокой утрате ориентиров. В этих условиях «буквально все может стать добром или злом, как пожелает того господствующий в данное время класс». Потеря ориентиров Бёрнемом позволила ему «очароваться нацизмом и поверить, будто на его основе может вырасти и, вероятно, вырастет прочный социальный порядок»[1322].
Трусость Бёрнема должна послужить предостережением. Мы живем в тот момент, когда надзорный капитализм и его инструментарная власть выглядят непобедимыми. Смелость Оруэлла требует, чтобы мы отказались уступать будущее незаконной власти. Он требует разрушить чары восторга, беспомощности, безразличия и онемения. Мы ответим на его призыв, когда превратим себя в силу трения, отвергнув плавные потоки принудительного слияния. Смелость Оруэлла заставляет нас подняться против безжалостных волн изъятия, унижающих весь человеческий опыт. Сопротивление, смелость и ориентиры – вот те ресурсы, которые нам необходимы, чтобы начать совместную работу над синтетическими декларациями, которые утвердят цифровое будущее как нечто человеческое, потребуют, чтобы цифровой капитализм действовал как инклюзивная сила, привязанная к людям, которым он должен служить, и отстоят общественное разделение знания как источник подлинного демократического обновления.
Арендт, как и Оруэлл, утверждает возможность новых начал, которые не следуют слепо по заготовленному властью пути. Она напоминает нам, что каждое начало, если смотреть на него с точки зрения той структуры, которую оно прерывает, является чудом. Способность совершать такие чудеса – нечто абсолютно человеческое, утверждает она, поскольку она является источником любой свободы:
Что в эпохи окаменения и предопределенного рока обычно остается нетронутым, так это способность свободы как таковая, сама по себе способность начинать, которая оживляет и вдохновляет всякую человеческую деятельность, тайно стоит за созданием всех великих и прекрасных вещей[1323].
Десятилетия экономической несправедливости и огромных концентраций богатства, которые мы называем «позолоченным веком», сумели научить людей тому, как они не хотят жить. Это знание позволило им положить конец «позолоченному веку», взяв на вооружение прогрессивное законодательство и Новый курс. Даже сейчас, когда мы вспоминаем «баронов», повелевавших в конце XIX века, мы называем их баронами-разбойниками.
Разумеется, Эпоху Надзорного Капитализма постигнет та же участь, потому что она учит нас тому, как мы не хотим жить. Угрожая уничтожить наши величайшие моральные и политические достижения, она учит нас их незаменимой ценности. Она напоминает нам, что взаимное доверие – единственная настоящая защита от неопределенности. Она свидетельствует о том, что власть, не прирученная демократией, ведет лишь к изгнанию и отчаянию. Фридмановский цикл общественного мнения и долговременного права теперь возвращается к нам: именно нам предстоит применить наши знания, восстановить наши ориентиры, побудить других к тому же и найти новое начало. При завоевании природы жертвы промышленного капитализма были немы. Те, кто попытается покорить человеческую природу, обнаружат, что предполагаемые жертвы могут высказаться в полный голос, готовые назвать опасность по имени и победить ее. Эта книга задумана как вклад в это коллективное усилие.
Берлинская стена пала по многим причинам, но прежде всего потому, что жители Восточного Берлина сказали: «Довольно!» Мы тоже можем породить много «великих и прекрасных» новых фактов, которые вернут нам цифровое будущее как человеческий дом. Довольно! Пусть это будет нашей декларацией.
Благодарности
Двух человек, которые больше других помогли этой работе на ее ранних этапах, больше нет рядом, чтобы я могла излить им свою благодарность. Когда в 2009 году молния сожгла наш дом, тысячи книг вместе со всеми следами моей научной карьеры и материалами новых работ пропали в одночасье. Я думала, что никогда больше не буду писать, но мой бесценный и горячо любимый муж, Джим Максмин, настоял, что время все вылечит. Так и произошло. В течение почти тридцати лет Джим был моим первым, последним и самым важным читателем и собеседником. Он терпеливо впитывал первые черновики этих глав, и мы горячо обсуждали все новые идеи. Мне до сих пор трудно поверить, что я не могу поделиться с ним плодами этого долгого труда. Огромная любовь и безграничный энтузиазм Джима придавали мне сил на длинном пути, в работе и в жизни. Его дух живет на этих страницах тысячами граней, которые невозможно перечислить.
Франк Ширрмахер, мужественный немецкий общественный деятель и издатель газеты Frankfurter Allgemeine Zeitung, был необычайным источником поддержки и вдохновения, когда я начала собирать воедино свои теории надзорного капитализма и инструментарной власти. Франк убедил меня писать для FAZ, пока я занималась этой более масштабной работой, настаивая на публикации статей, которые, по своей монашеской натуре, я бы вынашивала еще много месяцев или лет. Наши бесконечные дискуссии многому меня научили, и именно благодаря Франку мои наработки, касающиеся Большого Другого и надзорного капитализма, стали полезными рамками для общественного обсуждения задолго до того, как была завершена эта книга. Хотя уже четыре года как он ушел из жизни, я все еще тянусь к телефону, чтобы поделиться с ним новой мыслью. Франк! Я также благодарна нынешним и прошлым сотрудникам FAZ, особенно Эдо Реенцу и Джордану Мехиасу, которые помогли довести до публикации мои очерки.
Я глубоко благодарна профессионалам в области технологий и данных, которые так щедро отдавали свое время, знания и идеи в ходе многочисленных интервью, помогая мне собрать воедино мысли о надзорном капитализме, его императивах и механизмах его работы. Я бы с радостью поблагодарила каждого из этих проницательных и талантливых учителей по имени, если бы не обещала им конфиденциальность и анонимность. Я также должна поблагодарить те семьи в Великобритании и Испании, с которыми я беседовала в худшие годы Великой рецессии. Они так много рассказали мне о «коллизии» и о том, как она подготовила почву для процветания надзорного капитализма. Особая благодарность семье «Монтес», с которой мы познакомились в главе 2, и «Дэвиду», адвокату, фигурировавшему в рассказе о Pokmon Go, позволивших мне сообщить подробности своих историй, хотя их имена и некоторые детали были изменены, чтобы защитить их анонимность.
Несколько моих коллег внесли неоценимый вклад в эту работу, и каждый из них являет пример самоотверженного бескорыстия истинного ученого, вставшего на службу идеям. Я никогда не забуду эти дары. Защитник приватности Марк Ротенберг – выдающийся специалист, который прочитал и прокомментировал несколько черновых версий книги и помог мне отточить мое понимание ключевых тем, в том, что касается законов о конфиденциальности частной жизни. Правовед из Беркли Крис Джей Хуфнагл любезно согласился прочитать рукопись целиком на решающем этапе. Его щедрые комментарии внесли важный вклад в эту работу. Настоящий эрудит, Фрэнк Паскуале прочитал части рукописи на ранней стадии, предложив мудрые советы, идеи и свой энтузиазм. Дэвид Лидский приложил свой огромный редакторский талант к ранней версии рукописи. Присущая ему коллегиальность, концептуальное понимание и непревзойденное владение своим ремеслом помогли мне нащупать окончательную структуру этой работы. Я также выражаю глубокую благодарность нескольким другим коллегам, которые за эти пять лет прочитали черновики отдельных глав в разной степени готовности и поделились своими проницательными комментариями: Полу Шварцу, Артеми Ралло, Миккелю Флайвербому, Дэвиду Лиону, Марте Пун, Матиасу Дёпфнеру, Карин Аллен, и Питеру ван ден Хеувелу. Крис Согиян и Брюс Шнайер терпеливо отвечали на мои вопросы, касавшиеся шифрования и обработки данных, одолевавшие меня, когда я вырабатывала понимание основополагающих механизмов надзорного капитализма.
Думать и писать – одинокие занятия, и я благодарна коллегам, которые дали мне возможность обменяться мыслями с другими учеными и студентами. Джонатан Зиттрейн пригласил меня поработать в качестве приглашенного преподавателя в Центре Беркмана Кляйна по изучению интернета и общества в Гарвардской школе права в важный момент развития моих взглядов. Ближе к завершению моего проекта, Дэвид Лион и Дэвид Мураками Вуд принимали меня в Университете Квинс, где дискуссии с преподавателями, аспирантами и студентами стимулировали меня на последних этапах написания книги. Особая благодарность студентам Квинс Хелен Косц и Чэнь Цяньли за их проницательные комментарии. Было много других замечательных приглашений, от которых пришлось отказаться, чтобы выполнить обязательства перед этими страницами, и я глубоко признательна моим коллегам по всему миру, которые выразили интерес к этой работе. Хотя они не могли этого знать, их энтузиазм поддерживал меня.
Спасибо Лесли Уиллкоксу из Лондонской школы экономики и Крису Сауеру из Оксфорда за их раннюю интеллектуальную поддержку. Как соавторы специального выпуска журнала Journal of Information Technology, посвященного теме «больших данных», они с энтузиазмом приветствовали мою первую научную статью о надзорном капитализме, «Большой другой: надзорный капитализм и перспективы информационной цивилизации», и помогли ускорить ее путь к публикации. Особая благодарность Коллегии ведущих сотрудников Международной конференции по информационным системам (ICIS), признавшим «Большого Другого» лучшей работой ICIS 2016 года, что также укрепило мою приверженность этому более масштабному проекту.
Мой литературный агент Уэйн Кабак с самого начала был на одной волне с этим проектом и неутомимо оказывал поддержку и помощь. Я дорожу его дружбой и мудрым советом. Мой редактор Джон Махани был страстным сторонником этого начинания, вкладывая свою многолетнюю редакторскую мудрость в каждую версию черновика и не позволяя упускать из виду поставленные цели. Спасибо Кристине Фаццаларо, Хайме Лейферу, Коллину Трейси, Стефани Саммерхайс и всей команде Public Affairs за неизменное участие и поддержку.
Мое желание написать эту книгу никогда бы не осуществилось без моей заветной личной команды. Мой менеджер ссылок, Уильям Дики, присоединился ко мне в 2014 году, не имея ни малейшего представления о том, во что ввязывается. По мере разрастания проекта, вместо того чтобы сбежать, он закатал рукава и принялся осваивать процесс цитирования с целеустремленностью, переросшей в мастерство. Я так благодарна ему за его терпеливый дух, доброе сердце, вдумчивый вклад и дружбу, с которыми он спокойно и старательно выполнял свои обязанности. Мой научный помощник Джордан Кинэн присоединился к этому проекту в начале 2015 года и сразу же начал вносить выдающийся вклад, овладевая профессиональным искусством глубокого погружения в тему. На всех поворотах этого интеллектуального путешествия я могла положиться на него, видя, как он с удовольствием и охотой встречает каждый новый вызов, тренируя свой живой ум на новых исследовательских территориях. Как будто этого мало, его неизменный оптимизм, непринужденный юмор и тонкая восприимчивость сделали его бесценным товарищем в этом приключении.
Мои дети самоотверженно поддерживали мою работу над этой книгой все эти долгие годы. Они выслушивали мои идеи, поддерживали в моменты разочарований и праздновали мои успехи, проявляя столько любви, терпения и преданности. Когда развилки на дороге требовали срочных решений, они собирались вокруг, чтобы помочь. Моя дочь, Хлоя Максмин, была стойким и мудрым советчиком, читая каждый черновик каждой главы и делая те откровенные резкие комментарии, которые необходимы каждому пишущему, но которые получают лишь немногие из них. Я понимала, что глава закончена, только когда Хлоя давала свою отмашку. Мой сын, Джейк Максмин, пережил написание этой книги во время учебы в колледже и сейчас в аспирантуре. Джейк был моим ярым поборником, засыпая меня сообщениями и звонками «у тебя все получится, мама!» каждый раз, когда я вступала в трудную полосу или когда горели сроки, и предлагая решающую помощь с чистовой правкой. Проницательные советы и ободрение со стороны Хлои и Джейка всегда помогали мне перевалить через хребет. Спасибо вам, mis vidas, mis corazones[1324]. Без вас бы ничего не было.
Выражаю благодарность и любовь моим друзьям, которые звали на выходные и праздники, когда я была вся в работе, и все столы, стулья и полы были завалены исследовательскими материалами: Минде Голд, Жаку Весери, Исааку Весери, Ионе Весери, Лизе Кац, Эду, Тео и Тоби Сайдел, Мэри Ди Чот Грант, Гаррету Гранту, Кэти Лиман, Керри Альтьеро. Кэти Лиман прочитала книгу целиком, прежде чем я принялась за окончательную правку. Ее проницательность и пыл помогли мне очень во многом в течение последнего года работы над книгой. Вирджиния Алисия Хазенбалг-Корабиану подбодряла меня из Парижа («пожалуйста, закончи уже эту книгу!»), принимала моих детей и героически перевела одну из моих опубликованных лекций о надзорном капитализме на французский. Сьюзен Тросс была источником безусловной любви и поддержки. Мой друг и «приемный сын» Каньон Вудворд был преданным чирлидером, всегда зажигающим мой дух и мои истории. Наконец, эти изъявления благодарности были бы неполны без упоминания о моем верном любимце, Паччи Максмине.
То, что я хочу сказать сейчас, говорят все авторы, потому что это так и есть: в конечном счете со страницей ты остаешься один на один. Все, что в этой книге не оправдывает доверия, оказанного мне, остается на моей совести.
Читать бесплатно другие книги:
