Телефонист Чернявский Владимир
– Этого мы пока не знаем. Пиф исчез. Что им двигало – хулиганство, или был какой-то другой мотив… Но это он следил за Ольгой и её помощницей Гризли. Только интересовала его именно ваша картина. Чтобы устроить это всё в квартире Кривошеева. Не знаю, что его на это толкнуло, что стоит за этой несколько геростратовой выходкой, но… выясним, конечно.
– Ванга, – Форель прямо-таки просиял. – Но это же значит…
– Как минимум, повторяю, это значит, что нет никакой мистики, – улыбнулась она. – И никакой оживший персонаж не выпрыгивал из вашей книги! Равно как и из вашей головы.
– Ещё это значит ложку дёгтя, – сказал Сухов. – Вам придётся освежить и проверить круг ваших контактов, от кого могла быть утечка. Это и приведёт к Телефонисту.
– Но ведь тогда… всё по-другому, – пробормотал Форель.
– Понимаете, как всё упрощает второе авторство? – прервал его Сухов. – И насколько жёстче от отсутствия всякой путаницы и чертовщины?! Никаких гипнотизёров, компьютерных роботов и дронов за окнами. Всё предельно рационально. Выводы как ультиматум: только те, кто хотя бы потенциально могли видеть рукопись, являются причиной утечки. Они и есть связь с Телефонистом.
– И понимаете, почему, по вашим словам, у Простака и Умника вы снова под подозрением? – добавила Ванга. – Они-то про все наши сложности с умозаключениями вообще не знают; для них убийца копирует книги писателя, и один из подозреваемых – сам писатель.
– Но ведь в таком способе рассуждений дефект, – чуть ли не воскликнул Форель и опять постучал пальцами по столу. – Так они ничего не найдут.
– Они так не считают, – усмехнулась Ванга. – И мы не станем их разубеждать.
– Связь с Телефонистом, – задумчиво промямлил Форель.
– Да, – Сухов кивнул. – Это кто-то, кого вы знаете или часто видите. Потому что периодичность, ясно, да? Это не случайный и разовый взлом вашей квартиры и вашего компьютера. И одновременно во всем этом связь какая-то сложная, многоступенчатая, и пока мы её не видим.
– Вы, Сухов, теперь подозреваете Ольгу, да? – кисло улыбнулся Форель.
– Почему? Я этого не говорил. Но моя обязанность – рассмотреть все варианты.
– А Ольга подозревала меня, – ещё более кисло произнёс Форель. – Понимаете, чего он добился? Никто никому не верит. Все подозревают всех. Я вот могу вас начать, Сухов.
– Ну, это вряд ли! – крякнув, ввернул тот. – Должно же в этом мире оставаться хоть что-то стабильное.
Форель всё-таки улыбнулся. А Ванга посмотрела на них обоих и сказала:
– Вполне вероятно…
– Что ещё? – сказал Сухов.
– Да вот эти подозрительные следы на снегу.
– Что следы? – сказал Форель.
– Я вот тут подумала, что той ночью в вашем горном домике вполне всё-таки мог кто-то быть.
– Почему ты не стал говорить, что Ольга нуждается в помощи? – спросила Ванга.
– Потому что с него станется устроить разборку с Орловым, – сказал Сухов. – А он мужик жёсткий, ты видела.
– Да козёл он, – сказала Ванга.
– Ну… тебя спроси, так и я домашний бородатый…
– Ты – другое дело! – с улыбкой отрезала она.
Сухов хмыкнул.
– Ну, еще потому что не до конца уверен, что с Ольгой так уж всё чисто.
– Всё ещё считаешь, что Ольга могла тогда имитировать ночной визит в горный домик?
– Ну, откуда-то сюжет Аквариума должен взяться, если он эту часть там написал?.. Да нет, думаю, ты права – кто-то той ночью действительно приходил к ним. Я бы на месте Форели уже, наверное, свихнулся.
– Он тебе нравится, да? – Ванга улыбнулась, но как-то не особо весело. В ответ Сухов лишь немного нахмурился.
– Я вот тоже так, – призналась она. – По какой-то похожей причине боюсь сближаться с людьми.
– Да ничего я не боюсь, – сказал Сухов. Потом, пробубнив «сто девяносто тысяч», он остановился, посмотрел на Вангу:
– Глупость, я должен кое-что тебе сказать.
– Я тоже, – откликнулась она и почему-то раскрыла свою сумочку.
Сухов посмотрел на неё с недоумением:
– Что, хочешь в любви признаться?
– В любви?! – теперь Ванга выглядела удивлённой. – Это само собой! – она захлопнула свою сумочку. – Так о чём речь?!
– Всё это очень странно. Даже невероятно. Давно собирался тебе рассказать.
– Что рассказать?
– Ну… откуда, например, моя машина, дорогие шмотки Ксении… Не бедствую, типа, видно же.
– Сухов, я тебя ни о чём не спрашиваю, – сказала Ванга.
– В том-то и дело! Ну согласись, вполне похоже, мусорок-то с липкими руками.
– Сухов, – она нахмурилась. – Ну, заработал – молодец.
Он усмехнулся:
– Заработал. И немало. Только не так, как ты бы могла подумать. Но лучше сама увидишь. Лучше показать. Странная история.
– Чего показать-увижу?
– Это у меня. Поехали ко мне домой. Это там.
– Сейчас?! – изумилась Ванга.
Он развёл руками:
– А когда? Раз уж заговорили… Ксения спит, хоть канонаду устраивай.
– Сухов, ты меня пугаешь.
– Меня это тоже пугает. Вернее, я не знаю, как к этому относиться.
– Да о чём речь-то?
– Поехали, всё увидишь сама. Это компьютер моей жены.
И самое важное: он знает не только о супергерое. Ему известно о нашем месте. И он тоже называет его «Счастье».
37. Сколько стоила пицца
Они вошли, стараясь не шуметь. Жилище Сухова выглядело опрятным, но без излишеств, и уж конечно не столь вызывающим, как его спортивная машина. Сняли верхнюю одежду в прихожей, прошли по коридору в дальнюю комнату, мимо спальни Ксении.
– Кофейком угостишь? – Ванга кивнула в сторону кухни.
– Не шепчи, говори нормально. Не разбудим. А проснётся, так только рада тебе будет, – подумал, открыл холодильник. – У меня, кстати, и напитки разные есть. Покрепче. И пиво.
– Только кофе, – попросила Ванга. – Сонная весь день.
Скоро Сухов вернулся, турка на подносе, две чашки. Ванга рассматривала книги, много и разные. Отметила про себя, что с актуальностью чтения словно произошёл провал во времени: книги начала 2000-х, вероятно, больше его жены, и книги, прозвучавшие в последние несколько лет, которые уже, скорее, приобретались для Ксении. Ванга обернулась: огромный монитор десятилетней давности, она даже забыла, как они тогда выглядели.
– Это вот был её стол, – сказал Сухов. – И её компьютер.
– О-о, Интел Экстрем, помнится, крутая была вещь.
– Лучшая модель две тыщи восьмого года, – Сухов улыбнулся давнему воспоминанию, скорее, светло, чем печально; из прошлого он здесь сохранил в неприкосновенности лишь небольшой кусочек – рабочий стол своей жены. – Знаешь, время было не особо хлебное, пытались заработать, как могли. Она даже пробовала играть на Форексе, потом всерьёз увлеклась ценными бумагами. Я так, посмеивался сперва. Потом втянулся.
– Сухов. Ты играешь на бирже? – удивлённо спросила Ванга.
– Ты пей кофе, – сказал он, словно собираясь духом. – Так, не особо… Но было дело.
– А ещё кто-то говорит про сюрпризы!
– Редко, скорее. Потому что… Видишь ли, у неё был друг, у Натальи моей, деловой партнёр. По мне, так чеканашка…
Ванга усмехнулась.
– Ну, компьютерный гений, – кривляясь, сообщил Сухов. – Она даже завала его хакером.
– Ты что мне хочешь сообщить? – спросила Ванга.
– Ты пей, пей кофе… Я во всё это не верил, конечно же, но компьютер ей самый дорогой купили. Подтянули поясок. А когда она заболела… всё кончилось очень быстро, – голос всё же дрогнул. – Ксюхе четыре годика было, пять почти…
Ванга поставила свою чашку.
– Сухов…
– Да ты пей, чего ты… – он указал на компьютер, лучшую модель 2008 года. – Сообщения сюда стали приходить сразу после её смерти. Я решил, что это какая-то незаконченная переписка, не смотрел, немного жутковатое ощущение… Больно тогда было. Пей кофе, Ванга, – остановил он её попытку что-то сказать. – И слушай! Я этого никому не рассказывал.
Он немножко беспомощно посмотрел по сторонам, потёр себе переносицу, снова указал на компьютер:
– Но это всё продолжалось. Сообщения. Пора было… Словом, посмотрел, чтобы написать, – он усмехнулся, как-то странно повёл челюстями, словно покусывая внутреннюю часть щеки. – Сообщения были адресованы мне. Тот, кто писал… знал, что она умерла.
– Этот её друг, да? – Ванга всё-таки не сумела выполнить его просьбу молча слушать.
– Я не знаю, – сказал он. Голос чуть растерян, хотя столько лет прошло. – Мы были молодые с ней, поженились рано. Она была очень красивой. А я… дурак, мечтал о всяких крутых тачках. В общем, «БМВ» хотелось…
– Не грусти так, хорошо? – почему-то сказала она.
– Ладно. Когда она умирала… я думал, ну… такой полусознательный бред… агония там потом. Она взяла с меня обещание, что на первые деньги я исполню эту свою дурацкую мечту с «БМВ». Я пообещал ей, ну, понимаешь… она всё реже была в ясном сознании… пообещал, чтобы успокоить! Какие там деньги… А потом она рассказала мне про… – Сухов поднял руку и как-то неуверенно ткнул указательным пальцем в компьютер, – него. Пообещал, чтоб успокоить… Я же не отходил почти от постели её… Зачем мне эта дурацкая «БМВ»! Это Ксюхины деньги, понимаешь?!
– Господи, Сухов, ты… Понимаю.
– Ксюха – всё, что у меня есть.
– Да.
– Ну вот, – он выдохнул. – Только я тебе вроде как ничего пока и не рассказал.
Ванга молчала. Он стоял, покусывая внутреннюю часть щеки – никогда так не делал. Ванга сказала:
– Хочешь, я кофе сварю нам?
– Да. Постой… – опять ткнул в компьютер. – Про него же…
Она кивнула.
– Сообщения приходили, – рассеянно произнёс Сухов. – И… вроде как она хотела, чтобы я потом вместо неё продолжил… словно знала, что умирает. Я долго не реагировал…
– А откуда приходили, с какого адреса? – осторожно спросила Ванга.
– В том-то и дело, что отследить адрес не удаётся, – признался Сухов хмуро. – И так, и сяк… Но я сохранил кое-что из нашей переписки.
– Но если её друг, деловой партнёр Натальи, хакер, то…
– Возможно. Только тогда он настолько свихнулся… Я покажу тебе. Но будь готова к шоку. Я даже решил было, что это Телефонист. Если б это всё не началось почти десять лет назад.
– Сухов, о чём ты говоришь?
– Сейчас увидишь. Он утверждает, что просто анализирует всё, что есть в сети.
– Так сейчас все делают.
– Ванга, он знает, что наш рабочий компьютер называется «Ксения». И, похоже, имеет доступ к нему.
– Та-ак… Нас взломали?
– Он предупредил меня, что Телефонист вернётся. Ещё до кривошеевской квартиры. Утверждает, что проанализировал всё, что было по обоим делам у нас и в компе Форели.
– Сухов… Ты почему скрывал такую информацию?
– А что я должен был сказать? Что после смерти жены общаюсь с каким-то её корреспондентом, который свихнулся настолько, что считает себя алгоритмом?
– Кем?
– Чем, видимо… Искусственный, мать его, интеллект.
– Ты серьёзно?
– Сейчас всё прочтёшь сама.
Ванга отклонилась к спинке стула. Похоже, она действительно была несколько ошеломлена.
– Ну, это последнее, – пояснил Сухов. – Я тогда был немножко…напился, короче.
– Почему он называет себя Супергероем? – голос Ванги звучал хрипло.
– Видишь, да? Он утверждает, что он больше Телефониста, меня, больше нас всех. Алгоритм хренов.
– Это я видела…
– Ванга, для сумасшедшего он очень много знает. И он мне это продемонстрировал. Похоже, он может взломать любой сервер.
– Ты задал ему вопрос, где он?
– Ага… А он – я здесь и нигде, в вашем смысле слова, меня не существует… все дела…
– Ты… думал, что задаёшь вопросы кому-то, повёрнутому на буддизме?
– Верно. А он двинут на другом: типа, целиком его никогда не познать, мы – лишь его части, универсальный ум, и весь этот бред из научпопа.
– Но почему опять Супергерой?
– Да не Телефонист это, Ванга. Точнее, я не знаю, кто за этим стоит, но явно не та личность, которая совершает преступления от имени Телефониста. Он… мне даже помогает… иногда.
– Он тебе помогает?!
– Вообще-то, ко мне он как бы нейтрален. Только как функция того, кто для него важен. А важна была моя жена, и поэтому теперь – Ксения.
– И как он тебе помогает? – Ванга смотрела на Сухова, широко раскрыв глаза, но от усмешки воздержалась.
– Как ещё, – Сухов поморщился. – Кризис 2008 помнишь?
– Ну… что там, да.
– Они с… Натальей вроде как просчитали его вероятность, и у них был алгоритм действия. Она не успела… Он потребовал, чтобы я закончил начатое. Я тогда в этом смысле в полубреду был, со всем, что связано с Натальей, и… ведь обещал ей. Словом, скорее, чтоб он отстал уже, я поступил с её бумагами, как он указывал. Потому что обещал, понимаешь?
– Понимаю.
– Игра против всех ожиданий рынка. Аналитик херов, алгоритм… Портфельный инвестор мистер Твистер. Чёрный лебедь…
Сухов замолчал. Ванга ждала. Наконец спросила:
– И-и?
Он помялся. Хмыкнул:
– Заработал. Нормально так поднял.
– Ты… серьёзно?
– Не то чтоб озолотился, там бумаг не особо было… Но на хлеб хватило. С маслом. До сих пор дивиденды… Я не трогаю эти деньги, Ксюхины, но на проценты неплохо… живём с ней.
Он снова замолчал. Теперь Ванга подождала дольше. Сухов смотрел куда-то между стеной и окном. Всё-таки она спросила:
– А с этим её другом, хакером, ты пробовал вживую связаться? Имя же у него есть?
– Конечно. Но это не просто – он разговаривает с Богом.
– Чего-чего?
– И мне известно где. Он в ашраме. А имя есть. Так-то вот.
– Сухов… Правда, мать твою. А что за ашрам?
– Очень закрытый. У него там все обеты разом: молчит, не моется… Недоступен, словом, для мирян. Вот я и думаю: может, он таким образом со мной общается? Поехал башкой совсем. Понимаешь, духовно просветлился, и…
– Угу. И решил, что уж лучше ему быть алгоритмом, – хмыкнула Ванга. Подумала. – А ты не пытался его спросить о Телефонисте?
– Обижаешь! – заверил Сухов. – И не раз. Видишь ли, личность, которая совершает преступления, не следит в сети. Только то, что нам и так известно. Он ведь, Телефонист, поступает гораздо проще, на случай киберищеек и всяких там ловцов Сноуденов. Просто использует чужие телефоны – и всё.
– Ну да, оставляет их на месте преступления. Одноразовый, мать его.
– Тебе не идёт материться, – сказал Сухов. Подумал, обронил в сердцах: – Чего мне в Индию ехать?.. Понимаешь, я ему поверил с Натальей, когда он, – опять это покусывание внутренней стороны щеки, – сообщил мне то, что могло быть известно только ей. Я ведь даже не знал, что она тогда этим занималась…
– Чем занималась?
– Тот, кто мне пишет, – Сухов постучал по монитору, – когда Наталья умерла, он сообщил мне, что на харддиске её компьютера, вот этого самого, осталось семь тысяч четыреста биткоинов.
– Чего? – у Ванги чуть вытянулось лицо. – Сколько?!
– Вот столько, – ухмыльнулся Сухов. Вздохнул: – Она про них забыла. Тогда это было… пшик. Примерно такой суммой тогда расплатились за пиццу. Это, кстати, была первая в мире покупка за криптовалюту.
– Сухов, ты в себе?! – у Ванги даже несколько подсел голос. – Ты понимаешь, что это за сумма? Ты знаешь, сколько это денег?!
– Ну, знаю, – отмахнулся он. – Они потом перестали этим заниматься. Так, один из опытов, для общего развития, скорее. Я так думаю. Если б Наталья моя была бы сейчас жива, – он улыбнулся, – был бы следак Сухов майнером.
– Твоя жена позаботилась о вас с дочерью, – негромко произнесла Ванга. – И вообще, ты сегодня немного обрушил на меня Вселенную.
Теперь Ванга надолго замолчала. Сухов сидел, курил и по-прежнему смотрел куда-то в окно. А за стеной спала Ксения.
– Вот, Глупость, такие дела, – очень тихо произнёс Сухов. – Сто девяносто тысяч лайков…
Ванга почувствовала, что ускользающая мысль оставляет какой-то неприятный осадок, взяла Сухова за руку, он посмотрел на неё прямо, она хотела что-то сказать, но Сухов уже сам добавил:
– Собственно, всё, что я хотел тебе рассказать. Как думаешь, моя жизнь не менее увлекательная, чем у Форели?
– Вы с ним оба в огромном отрыве от остального человечества, – согласилась Ванга.
38. 190403
Свой личный приступ паники Сухов пережил через пятнадцать минут после показа Ванге старого компьютера своей жены, сразу вслед за неожиданным ночным звонком Форели.
Прошедший день оказался полной катастрофой: прямой эфир, который они не сумели ни предотвратить, ни остановить, исчезновение Пифа, непонятная попытка бегства Григорьева, особенно учитывая мутную историю их возможных взаимоотношений с Ольгой, новые смутные подозрения и новые вопросы, которые плодили всё больше вопросов, а главное – отстранение от дела. Всё рушилось в какую-то беспомощную ватную пустоту, ещё чуть-чуть, и руки опустятся сами, и останется только бессильное дурное ощущение, в котором – словно Форель оказался прав – все начнут подозревать всех.
– Хорошо, что ты здесь, – заметил Сухов, когда они обсуждали сложившуюся ситуацию, – а то бы напился в одиночестве.
Он что-то автоматически чиркал ручкой в своём блокноте для записей и хмурился.
– Да-а, выпить бы не помешало, – согласилась Ванга, задумчиво потёрла переносицу, посмотрела на ночь за окнами. – Ну, от кого-то же ты сбегал, Аркаша? Что о тебе знает Ольга? А-а? Где мы проглядели, Сухов? Кто-то водит за нос Форель, кто-то считает, что Форель водит за нос нас… Чего мы не видим?
– Ольга или Орлов, твой инвалид Дюба, эта его уборщица Мадам, Григорьев, странная выходка Пифа, – перечислил Сухов и устало добавил: – Я не знаю, чего мы не видим.
Ванга отвернулась от окна, посмотрела на спящий теперь монитор Intel Extreme, лучшую модель 2008 года; поймала себя на том, как быстро ей перестало казаться невероятным и даже чудовищным сообщение Сухова о компьютере своей жены, и от этого ощущение опустошающей неопределённости только усилилось. Словно они всё больше угождали в засасывающую воронку Тёмной зоны, барахтались в ней, как слепые беспомощные котята. А ещё у неё кое-что было с собой, в сумочке, написанное от руки на оборотной стороне фото с картиной Форели, и она всё ещё не решалась показать это Сухову. Но придётся, невзирая на неприятное чувство, что тогда уж кто-то, наблюдающий за ними из этой самой Тёмной зоны, возьмётся за них всерьёз.
– Ванга, Простак и Умник не правы, – проговорил Сухов. Он всё так же что-то чертил ручкой в блокноте. – Они готовы заявиться к Форели с ордером и обрушить на него всех собак, но они неправы.
Она помолчала.
– Я знаю… – усмехнулась. – Теперь и ты их так зовёшь?
– Это не зависть к более успешным соперникам, – в голосе Сухова настойчивые нотки, но она его и так слышит. – Иногда действия напролом полезны. Очень даже эффективны. Но сейчас это может навредить, – и уверенно добавил. – Навредит!
Она кивнула.
– Это не преступление, понимаешь? – настаивал Сухов. – Хуже. Это ошибка.
Ванга кисло улыбнулась. Он сейчас цитировал её собственные слова. А она кого цитировала? Талейрана? Потом она поняла, что пора, и открыла сумочку. И тогда зазвонил её телефон. Ванга перевела удивлённый взгляд с экрана на тарелку с часами на белой стене – какая-то гречески-морская тема – и на Сухова:
– Это Форель.
Сухов бросил на неё быстрый взгляд:
– Ответь, конечно, – и наконец смог позволить себе чуть более расслабленную улыбку. – Ещё один Тот, Кто Звонит Тебе по Ночам.
Поднялся, закурил. Слушал и смотрел на Вангу. Даже сквозь телефон было слышно, что всегда весёлый, даже порой раздражающе беззаботный голос Форели сейчас напряжён. Он здорово напуган. И собственной книгой в том числе. Сухов вспомнил его слова, что теперь у них совсем нет времени, и снова подумал, что Простак и Умник не правы. И что их ошибка может дорого стоить. Снова уселся, вытянул ноги, и теперь уже левой рукой взялся за шариковую ручку, смотрел на Вангу и рисовал какие-то каракули в блокноте.
– Я… тоже предположила, что это год, – голос Ванги упал, она как-то странно посмотрела на Сухова и отвернулась. – Боюсь, что вы правы…
«Ну что там ещё? – подумал он. – Какие ещё приятные новости в этот чёрный день-катастрофу?»
– Похоже, мы прикупили акции частной дурки, да, Ванга? – попытался пошутить Сухов. – А она оказалась активно действующим предприятием.
Он только попытался её чуть развеселить или успокоить, учитывая их недавний разговор про бумаги жены. Или чуть успокоить её и себя. Только этот день-катастрофа не собирался принимать подобных подачек.
А потом Ванга сделала то, чего он от неё не ожидал, и Сухов не знал, как к этому относиться. Возможно, опять это её «ж-ж-ж».
– Мы с вами были не до конца искренни, – негромко и доверительно заявила она Форели. – Конечно, внешне она в порядке, но… Словом, мне удалось уличить момент: Ольга нуждается в помощи. Она дала мне это понять. Ну, конечно, конечно… Послушайте, ладно, сейчас уже ночь… Давайте-ка. Утро вечера мудренее. Давайте завтра встретимся и обдумаем ситуацию. Да-да, я вас поняла и услышала… Он здесь, – снова посмотрела на Сухова. – Мы всё ещё беседуем… Денёк тот ещё выдался. Спасибо вам за звонок.
Она отключила связь. Взяла телефон в ладонь, поднесла её к щеке, глядя на Сухова.
– Ну и что всё это было? – спросил он. И тут же добавил: – Я про Ольгу и помощь. Ещё бы про осу ему рассказала.
– А как ты думаешь? – спросила Ванга.
Сухов посмотрел на неё с улыбкой:
– Хочешь, чтобы он поработал тараном? Спровоцировать его на действия, чтобы мы могли вмешаться?
– Послушай, во всей этой истории тогда на выставке… есть явно что-то, что Ольга могла бы сообщить только ему. Форели. Ну или прежде всего ему.
– Ванга, – Сухов покачал головой, его левая рука продолжала что-то писать в блокноте. – К Орлову, как и к твоему Рутбергу, просто так не подъехать…
– Думаешь, я этого не знаю? Придумаем что-нибудь.
– Эй, Глупость, – всё ещё улыбался, но глаза были печальны. – Форель же не грибной человек.
– Нет, конечно. Говорю же, придумаем. – Помолчала, решилась. – Сухов, он ещё кое-что сказал…
Но Сухов пробормотал:
– Сто девяносто тысяч четыреста три… – и захлопал глазами. Боковым зрением обнаружил, что Ванга как-то странно пошевелилась, будто внутренне напряглась. Успел поймать себя на том, что при всей непонятке, в том числе и в разговоре с Форелью, всё ещё продолжает думать об этом чудовищном прямом эфире. И написанная им сейчас автоматически цифра – это количество лайков и перепостов. А потом Сухов почувствовал, что у него холодеет спина. Он смотрел на цифру перед собой. Число, записанное в собственном блокноте. На слух оно воспринималось совсем не так. Совсем иначе. И каждая из шести цифр сгущалась всё больше на глазах, грозя прожечь бумагу. Только чтобы увидеть, это надо было написать.
190403
Ведь правда странная, лукавая цифирь. Ведь правда бы хотелось, чтобы всё это оказалось простым совпадением. В горле стало пересыхать, и надо было немедленно взять под контроль опасно участившееся сердцебиение.
Сухов проставил точки. Моргнул, беспомощно посмотрел на Вангу. Вроде бы точки в произвольном порядке. Ведь такое может быть? Так же возможно обойтись без точек вообще. Но Сухов проставил.
19.04.03
И понял, что всё. Все его страхи только что настигли его, вползли в эту комнату и не умещались, грозя порушить стены.
– Ванга, – очень тихо произнёс Сухов.
Она смотрела прямо на него. Что в её глазах – отчаяние, сочувствие, сопереживание, что?! Ему всего этого не надо.
Читать бесплатно другие книги:
