Разводы (сборник) Сэ Слава

Беседу девушка начала не стандартно. Никаких «угостите девушку коктейлем». Вместо этого сказала:

– А вам нравятся стихи? Бродский, например? Или Борис Рыжий? Хотите почитаю? Или Лопе де Вегу? Монолог Марселы, это прекрасно, вот послушайте…

Она ничего не успела. Сзади подошли двое, крепкие, хотя и без военной выправки, взяли девушку под локти и увели.

Пантелеев был потрясён. Следящая за ним организация охраняет его от случайных вымогателей! Без его ведома! Причём эти двое не скажешь чтобы где-то служили. На вид – трактористы. Только высшие агенты умеют притворяться народом. У обычных место службы прямо на усах написано. Пантелееву льстило, что за него взялась контора высокого уровня. Он перестал спать от странного удовольствия и осознания собственного величия.

Когда он обследовал свой дом на предмет скрытых микрофонов, жена назвала его параноиком.

– И ты, и начальник охраны твой – оба вы психи с манией преследования! – сказала женщина и плюнула. Без слюны, впрочем.

– Даже если я параноик, это не значит, что за нами не следят, – ответил депутат. Микрофонов он не нашёл, чем и доказал себе высочайшую квалификацию тех, кто за ним охотится. Отсутствие следов прослушки не означает её отсутствия, а только то, что «ребята умеют работать».

Пантелеев вызвал начальника охраны.

– Коленька, надо наведаться в эти Мстёры, узнай, как там чего.

Коленьке тоже нравилось бороться с опасностями. Он подобрался и оживился.

– Что ищем?

– Сам пока не знаю. Но режиссёр прожил там три месяца. Что-то же он там делал? Кого-то валял на сеновале! Узнай, с кем общался, поговори с людьми. Кто за ним стоит. Вдруг у него есть слабое место? Попробуем давить на человеческое. Если только он не робот.

– А если робот?

– Тогда нам конец.

– Чего он хочет-то?

– Не понимаю. Не выходит на связь. Затягивает петлю, не иначе.

– Может, сами к нему сходим?

– Рано. Пока рано. Мы не готовы.

– А есть смысл готовиться? Мы же против них, как бабочка против циклона.

– Надо пытаться, Коленька. Авось проскочим.

Ляпко поехал в Мстёры, представился писателем, долго беседовал с главой местной администрации. Говорили о красоте природы, о Шишкине и Петрове-Водкине. В Мстёрах очень любят театр, оказывается. Была постановка замечательная. Мэр сказал: «Клуб сгорел, но мы всё равно дали спектакль!»

Фамилия мэра – Бондарев. Он рассказал о режиссёре из Москвы, о лучшей их актрисе Любочке. Она сама из соседнего посёлка, из Александровки, но душою Мстёрская. Сейчас она поступила в театральный институт. Взяли без экзамена, посреди семестра. Такой талантище. В посёлке думали очаровать спектаклем итальянцев. Но почему-то не получилось. Ну да ничего, места у нас замечательные. И без завода проживём, – сказал Бондарев и всхлипнул.

Поговорив с мэром, Ляпко прошёлся по улицам посёлка, осмотрел останки клуба. Просто чёрные палки, но местные глядят на них как на святыню.

Николай поболтал с местным плотником Степанычем. Потом встретил какую-то Ирину Павловну. Затем поехал в Александровку, попал на тренировку местных футболистов. Видимо, что-то напутав или следуя загадочным народным традициям, футболисты решили Николая отметелить. Он попросил одного футболиста подержать пиджак и сам отметелил остальных. Хотел навалять и тому, который пиджак держал, но не смог догнать.

Ещё встречался с местным авторитетом Юрой, приходящимся артистке Любочке папашей. И обо всём по порядку доложил по возвращении.

– Очень странное место, – сказал Ляпко. – Иван Родченко промыл мозги всему населению. Таких профессионалов я ещё не видел. Высочайший уровень. Он заставил колхозников играть в театре! Бесплатно!

Депутат Пантелеев ничему уже не удивлялся. Лишь горько усмехнулся.

– Всё дело в этой Любочке, – продолжил рассказ Коля. – Насколько я понял, спектакль был затеян ради неё.

– Очень странно. И я попал под раздачу тоже из-за неё?

– Косвенно. Дело в том, что эта Любочка, судя по всему, внебрачная дочь… Даже не знаю, как сказать.

– Не томи. Кого-то из руководства области?

Ляпко ничего не ответил, просто посмотрел в глаза Пантелееву.

– Ещё хуже? Губернатора?

Ляпко продолжал смотреть. Молча и очень спокойно.

– Кто-то из правительства?

Всё тот же долгий взгляд, теперь ещё и с улыбкой.

– Да ладно, неужели Самого?

Ляпко не сказал «да», не стал кивать, просто моргнул. Пантелеев забыл дышать от сладкого ужаса. Погибнуть от силы такого уровня было бы для него честью.

Николай заговорил тихо и торжественно.

– В Мстёрах действительно живёт внебрачная дочь № 1. Её отчим, разумеется, называет себя отцом. При этом он – неформальный криминальный лидер всего района, неподсудный и всесильный.

– Как ты определил, что врёт?

– Я досконально изучил науку физиогномику. Я могу читать мысли по выражению лица.

И Ляпко так пристально посмотрел на Пантелеева, что тому стало зябко.

– Опиши хотя бы пару признаков.

– Когда отчим Любы называет себя отцом, он смотрит влево и вниз. Этот сектор визуального пространства соответствует давно заученной лжи. Кроме того, он скрестил руки!

Про скрещённые руки Пантелеев и сам где-то читал. Ещё он полностью доверял Николаю, служившему в десантных войсках, а потом учившемуся на психолога три года. Из психологии Николай ушёл потому, что там, с его слов, всё сильно упрощают. То есть редкого ума человек и проницательности.

– Надо же! Никогда бы не подумал! А куда надо смотреть, чтобы думали, что ты говоришь правду?

– Нужно смотреть прямо, не моргая. И знаете, кто единственный в деревне так смотрел?

– Кто?

– Местный плотник. Его называют Степанычем. Он единственный не боится признать, чья Люба дочь.

– И при этом смотрит прямо?

– Так точно!

– А все остальные?

– Все остальные смеются, отрицают, но невербальные признаки говорят, что все они лгут!

Пантелеев встал, прошёлся.

– А если их всех задурили? Всё-таки деревня, один придумал, другие повторяют.

– Тогда с какого перепугу в Мстёры приезжает лучший на курсе выпускник театрального института, которого называют будущим великим? Отказывается от предложений самых крутых театров! Ставит спектакль, главную роль в котором играет, разумеется, Она!

– Да. Всё сходится. Даже не знаю, что возразить.

– Мало того. Когда она вдруг уехала отдыхать – на Чёрное море, разумеется – на её место никого не утвердили. Спектакль остановился! И режиссёр (которого правильней называть «товарищ полковник», наверняка) лично поехал за ней и уговорил вернуться! Речь идёт, я напоминаю, о деревенском спектакле!

– Да, это не сельский уровень.

– Мало того. Когда Люба увлеклась нашим режиссёром, из Москвы в Мстёры прислали не кого-нибудь, а Анастасию Климову!

– Ту самую? Лучшие ноги России?

– Именно! А она, на секундочку, на корпоративы за любые деньги не ездит. А тут раз – и приехала!

– Думаешь, кто-то приказал?

– Кто-кто… Родина!

Пантелеев смотрел на Николая с детским восторгом. Значимость и величие происходящих событий восхищала обоих.

– Причём ладно бы просто приехала. Великая актриса провела ночь с так называемым режиссёром. И всё было подстроено так, чтобы об этом узнала Люба.

– А сам ты как узнал?

– Да вся деревня говорит.

– И при этом смотрят прямо в глаза?

– Разумеется! То есть оттуда (Ляпко пальцем показал на потолок) опекают простую деревенскую девочку. В театральный, кстати, она поступила без экзамена. Посреди семестра. То есть её просто взяли.

– А вот интересно, почему он (тоже показал на потолок) просто не забрал её в Москву?

– Видимо, есть причины. Всё-таки компромат. Внебрачные дети никогда не были плюсом в биографии. Может, он не должен был быть там, где встретил её мать. А может, бережёт ребёнка от стресса.

– И зачем мы, дураки, в это влезли?!

– Это не мы к ним, это они к нам.

Не справляясь с волнением, Пантелеев побегал по кабинету.

– Мы-то им зачем? – вдруг спросил он.

Ляпко развёл руками.

– Не понимаю. Не наш уровень. Какие-то стратегические соображения. Высший промысел. Не про наш ум.

– Мы же мелкие для них! Муравьи под ногами!

Депутат и начальник его охраны понимали, что вставшая перед ними сила превышает суммарную мощь всех депутатов и всех охранников страны.

– Надо поговорить с этим режиссёром, – сказал Ляпко.

– Что? Самим?

– Ну да. Пригласим его. Или поедем, куда скажет.

– Может, не надо? Вдруг они ошиблись? Походят, посмотрят и отстанут?

– Нет. Эти не ошибаются. И если взялись, то не отстанут.

Пантелеев вытащил из серванта бутыль, налил себе и Николаю. Выпили. Пришла какая-то решимость.

– Ты прав. Сломаем парадигму! Тихо сидящих пескарей они сожрут, и всё. Сходим в атаку напоследок!

Ляпко – вот что значит профессионал – знал телефон режиссёра.

Тот был страшно занят, но всего через неделю согласился заскочить для дружеской беседы. Он благодушно рассмеялся, когда Пантелеев сказал «мы же не враги друг другу».

Ляпко, прослушав запись телефонной беседы, сказал что смех режиссёра внушает сдержанный оптимизм. В нём нет невербальных признаков агрессии.

За неделю депутат Пантелеев похудел на пять кило без всякого фитнеса. Вокруг глаз синяки, как у вампира. Для встречи с режиссёром депутат снял отдельный офис, на один день, дорого. Пригласил девиц из эскорт-службы, изображать секретарш. Он понимал, что никого не обманет. Просто хотел выразить уважение.

Ровно в двенадцать ноль-ноль прибыл режиссёр. Один. На самом дешёвом такси. Вышел, оглянулся на окна.

– Ничего не боится, – восхищённо сказал Пантелеев.

– А маскировка какая! – поддержал Ляпко.

Ивану предложили чай и свежие ягоды. Он милостиво принял и то и другое. Спросил как бы между прочим:

– Я слышал, вы интересовались нашим спектаклем в Мстёрах?

Пантелеев понял внутренний смысл этой фразы. Она значила «давайте делать вид, будто я и правда режиссёр».

– Местные жители очень хвалили вас, и спектакль, и актрису, сыгравшую главную роль.

– А вы слышали эту смешную выдумку, будто Люба – дочь президента?

И посмотрел прямо в глаза. Мягкий такой взгляд. Но мы-то знаем, что прячется за этой мягкостью.

Даже Ляпко выглядел сейчас растерянным.

– Мы слышали, но не придали значения, – осторожно сказал Пантелеев.

– Вот и правильно.

Режиссёр особо выделил слово «правильно».

– Нам показалось, вы тоже интересовались нашими скромными персонами?

– Не преуменьшайте собственной значимости. Вы нам очень даже интересны.

– Это жаль, конечно. Хоть и спасибо. А чем вызван ваш интерес? Мы не можем как-то упредить ваши ожидания? Оказать помощь?

– Как вы уже поняли, нас интересуют планы строительства завода экскаваторов.

Пантелеев выпил чаю. Когда ставил чашку, звякнул о блюдце, пролил чай.

– Послушайте, я человек простой. Я хотел создать семейное предприятие. Для себя. Без компаньонов, акций, без участия каких-то высших покровителей.

– Ну и замечательно!

– Я знаю правила. Но я хотел бы сохранить за собой хотя бы часть прав. Ну и руководство. Это возможно?

– Разумеется, милейший Антон Леонидович! Мы вовсе не претендуем на вашу собственность.

Ляпко и Пантелеев переглянулись.

– В чём же дело? Зачем-то же вы меня разыскивали?

– Видите ли, жители Мстёр очень надеялись, что завод будет построен у них. Рабочие места, железная дорога, сами понимаете.

– И всё?

– И всё.

– Простите великодушно, нам нужно отлучиться.

Пантелеев вытащил Николая в коридор, «на минуточку».

– Что-то тут не чисто. Может быть, ты ошибся?

– Как это?

– Им не нужен завод!

– И что?

– И никакая она не дочь? Может быть, это просто совпало? И перед нами деревенский дурак?

– Это несложно выяснить.

– Как?

– Спросим напрямую, кого он представляет.

Режиссёр – нога на ногу – смотрел на дверь с улыбкой, не свойственной деревенским простакам, которым ничего не надо. Он упредил вопрос.

– Я понимаю ваши сомнения, – сказал режиссёр. – Более того, я ожидал чего-то такого. Поэтому предлагаю побеседовать с человеком, чьё имя мы постоянно подразумеваем, но никогда не произнесём.

И сам рассмеялся непонятно чему.

Ваня вытащил из портфеля компьютер, включил. Набрал какой-то номер. На экране появился человек в строгом костюме. Квадратное лицо, мускулы даже на лбу. Было видно, этот человек, может ударить хоть бровью, хоть ухом. И оба удара будут смертельны.

– Товарищ капитан, мы могли бы сейчас поговорить о нашем деле? Если можно, конечно.

Человек в костюме кивнул. На экране закрутились кипарисы, горы, море. Потом возникло лицо, известное всем. Эти глаза глядят с портретов в затылок каждому чиновнику. Такими же портретами, говорят, старухи в деревнях отгоняют нечисть.

– Добрый день, – сказал человек.

Пантелеев встал. Охранник Коля, наоборот, отошёл, чтобы его не видели.

– Куда вы там уходите? Сюда вернитесь! – сказал человек на экране.

Ляпко вернулся.

– Представьтесь, пожалуйста!

– Пантелеев, Антон Леонидович.

– А вы?

– Ляпко. Николай.

– Кто из вас завод строит? Оба?

– Никак нет. Только я.

– Прекрасно. У меня просьба к вам как к честному гражданину. Вы же честный гражданин?

– Ну, стараюсь…

– На такие вопросы нужно отвечать уверенней.

– Честный.

– Так вот, вы собираетесь завод строить. Жители этого посёлка, Мстёры, очень просят, чтобы завод был у них. Вам несложно это устроить?

– Разумеется. Абсолютно никаких сложностей. Я немедленно дам распоряжение проектировщикам, чтобы всё переделали заново. Им это даже в удовольствие. А мне – и подавно.

– Замечательно! Это моя личная к вам просьба. Если возникнут трудности или что-то не получится, просто скажите честно – «не получается!». И мы обязательно придумаем, как вам помочь!

– Так точно!

– Не стесняйтесь. Можем прислать менеджеров, будете просто сидеть, отдыхать. За вас всё сделают.

– Нет-нет, что вы! Я и сам рассматривал Мстёры, мне там очень нравилось. Просто несколько идей было…

– Ну, значит, мы сошлись во мнениях. Можете ничего больше не рассматривать. Мы поняли друг друга?

Пантелеев кивнул и сглотнул одновременно.

– Ванечка, ты там? – спросил человек в компьютере.

Режиссёр развернул экран в свою сторону. Он хорошо знал человека под кипарисами. Поговорили, даже посмеялись о чём-то. Пантелеев не мог понять их разговор, как гусеница не может понять летящих в небе журавлей. Эти двое договорились видеться чаще и тепло распрощались. Сеанс закончился. Ваня убрал компьютер в сумку, даже не перекрестившись.

Пантелеев то садился, то вставал.

– Конечно, мы всё сделаем, – суетился он. – Просто такая странная просьба…

– Если честно, вам очень повезло, – сказал Ваня, понизив голос. – Мало кому достаются такие несложные поручения. А что до причин и прихотей небесных, не нам их трактовать. Может, кто-то кому-то что-то пообещал. Мельком. А может, ещё что. Этого никто и никогда не узнает.

Прошло совсем немного дней. В Мстёры приехали землемеры. Потом бульдозеры, грейдеры, машины с хищными пастями на длинных шеях. Небо над Клязьмой днём клубилось, а по ночам горело. Земля дрожала и в домах звенели стёкла.

Через год всего открыли завод. Он ничего ещё не производил, постоянно не хватало каких-то железяк. Поэтому первый экскаватор привезли из Италии. Он стал главным на празднике открытия.

Праздник напоминал об эпохе возрождения. Тут и там парили стеклянные кубы, в каждом актёры представляли что-то итальянское. Художники рисовали Мадонн, гондольеры пели и махали вёслами, Леонардо запускал вертолёт, Казанова совращал девиц. Официантки в венецианских масках говорили гостям «порфавор». Карабас, Буратино и весь ансамбль «Непоседы» сновали под ногами. Вино, граппа, пиццы, в конце вечера салют. Режиссировал праздник Иван Родченко, самый модный постановщик из Москвы.

Ваня не узнавал посёлка. Гладкая дорога от Коврова. Как опознать провинцию, в которой нет ям? Доезжаешь куда надо без впечатлений, все пломбы на месте.

Перед самыми Мстёрами стоят ангары. А лес, наоборот, пропал. Тут поселят миллион китайских рабочих. Центральная улица в асфальте, коровы стесняются ходить по такой красоте. Где был клуб – что-то вроде мюзик-холла. На месте магазина «Продукты» торговый молл с почтой, полицией и рестораном. Тоска накатила на Ивана. Такую деревню испортили!

На открытие прибыл пресс-секретарь правительства. Он хвалил депутата Пантелеева за доброе дело и отдельно – за удачный выбор места. Тут и красиво, и помощь регионам.

Депутат Пантелеев скромно ковырял ботинком пол трибуны. Он ответил пресс-секретарю:

– Этот посёлок, Мстёры, мне сразу понравился. А потом ещё и господин президент дал рекомендацию.

– Интересный факт, – оживился пресс-секретарь. – Расскажите подробнее!

– У нас была видеоконференция. Мы принимали решение вместе.

Секретарь посмотрел на Пантелеева внимательно. Признаков сумасшествия или алкоголизма не увидел. Он сказал:

– Уверяю вас, никакой видеоконференции с президентом у вас не было. И быть не могло.

– Но как же?

– Поверьте, я бы знал.

Некоторое время Пантелеев топтался, моргал и шевелил пальцами, будто пытаясь описать какой-то сложный предмет и не находя слов. Потом, сославшись на самочувствие, ушёл с трибуны. Найдя в толпе Ивана, сказал:

– Разговор есть.

Ресторан по случаю праздника был переполнен. Подгоняя режиссёра выкриками «давай шагай, мудозвон», депутат направился к стройке. Там, выгнав из конторы чумазых людей в касках, депутат потребовал литр чаю и столько же водки.

– Ну давай, рассказывай, – велел Антон Леонидович.

– Вы о чём?

– Как ты это всё устроил?

Ваня немного поотпирался, иначе какой бы он был театральный работник. Лишь увидев, что Пантелеев белеет, как раскалённый вольфрам, режиссёр сдался.

– Это была лучшая из моих постановок. Собственно, действие катилось, благодаря характерам и особенностям персонажей. Я лишь корректировал. Знаете, если в пьесе сходятся десять психопатов, автору остаётся только записывать за ними.

– Теории будешь апостолу Петру рассказывать. Давай по шагам. Кто сливал информацию, кто следил.

– Говорю же, я ни при чём. Почти. Вы сами всё сделали.

– Ты меня за идиота не держи. Даже если оно так и выглядит…

– У меня были планы. Не явные. Но когда мы взялись за дело…

– Кто это, «мы»?

– Я и жена одного майора полиции. Лена.

– Она откуда?

– В каком смысле? Из Коврова она. Женщина. Вышла из своей матери. С матерью я не знаком.

– Шут гороховый! Из какой она организации?

– Сама по себе. Просто активная. И очень хорошо соображает. Сейчас сыскное агентство открыла. Так вот, мы стали искать информацию о хозяине завода. И нам ужасно повезло, вы и ваш помощник оказались крайне мнительны и столь же активны. Сами всё устроили. В православии это называется – господь промыслил. Этот ваш Николай сам приехал в Мстёры, обошёл всех, поколотил трёх футболистов… Кстати, зачем?

– У него рефлексы. Он иначе не может. Дальше.

– Дальше тоже само сложилось, спасибо вашей подозрительности. Идея представить Любу дочерью президента родилась в голове у плотника Степаныча. Мы были против. Никто же не поверит. Но Степаныч человек пьющий и творческий, чувство меры для него – абстрактное понятие. И когда он встретил Николая…

– Но он же не врал, когда говорил…

– Врал. Просто я его научил их всех врать правдоподобно. По Станиславскому. Теперь он верит сам себе, когда врёт.

– Но остальные, когда Николай спрашивал, отводили глаза в момент отрицания…

– Не понял?