Вера изгоев Эльтеррус Иар

Она с такой томной поволокой на глазах смотрела на свою госпожу, что та сразу поняла — это вторая Валентина. Ну уж нет, еще одной шлюхи под боком ей никак не нужно! От возмущения Лена даже забыла, что видит вампирш, а не обычных девушек. А они бессовестно хихикали, заставляя ее краснеть еще сильнее. Ну на кой ляд ей сдались эти горничные? Как будто японок мало! Господи ты боже мой! С трудом взяв себя в руки, она медленно пошла вдоль ряда выстроившихся у стены женщин, обреченно смотря на них. Все равно ведь не отстанут — потому деваться некуда, лучше выбрать сейчас. Каждая вампирша была редкостно красива, но ни одна не походила на другую, каждая имела какую-то свою изюминку. Блондинки, брюнетки, шатенки, рыжие, русые, даже две то ли мулатки, то ли полинезийки.

Внезапно Лена остановилась, потрясенная видом черноволосой, слегка смугловатой девушки с ярко-зелеными глазами. Невероятная, утонченная красота этой женщины заставила вздрогнуть. Грациозна, как серна. Высокая, полная грудь и идеальная фигура заставили бы любого еще живого мужчину сойти с ума. Да не только их — даже безразличную к прелестям представительниц собственного пола Лену проняло. Нет, она не испытывала никаких нездоровых желаний, просто любовалась, как любуются прекрасной статуей.

— Госпожа избирает меня? — мягким контральто спросила девушка. — Я польщена. Мое имя — Сатиа, мне сейчас тысяча семьсот двадцать семь лет, родилась в Персии. Инициирована в семнадцатилетнем возрасте главой уже не существующего клана Лоон, остатки которого в начале двенадцатого века влились в клан Арвад.

— Да, избираю… — неуверенно сказала Лена, чувствуя себя как-то очень странно.

Красавица удовлетворенно улыбнулась, окинула высокомерным взглядом подруг и отошла в сторону, натянув на себя короткое, полупрозрачное платьице.

Лена потрясла головой, чтобы прийти в себя, и продолжила осматривать вампирш. И как, скажите, здесь выбирать? Первая буквально навязалась. Кого еще взять? Она ведь не мужчина, чтобы рассматривать женские прелести этих явных стерв. Впрочем, а разве вампирша может не быть стервой? Понятно, что нет. Она тяжело вздохнула и уставилась на выглядевшую разбитной белокурую красотку с волосами по плечи. Та не могла стоять на месте, пританцовывала, сверкала глазами, хихикала. Полна жизни, хотя давно уже не живая. Странно, глаза тоже зеленые, как и у Сатиа, горят весельем и иронией. Может, именно такой вот егозы и не хватало рядом, чтобы почувствовать себя лучше? Кто знает? Ладно, пусть будет она. Лена кивнула.

— Я польщена, госпожа! — Вампирша слегка присела, задорно улыбаясь. — Меня зовут Мари, возраст тысяча семьдесят три года, родом из местности, которую сейчас называют Провансом. Это во Франции.

— Я знаю. — Лена кивнула, улыбнувшись в ответ.

— Госпожа, искренне советую вам взять еще и мою подругу, Эдну! Вы не пожалеете. Она датчанка.

— Подругу так подругу… — Лена обреченно махнула рукой.

Вперед вышла и поклонилась строгого вида северная красавица с прямыми каштановыми волосами до пояса. Даже будучи обнаженной, она выглядела одетой и застегнутой на все пуговицы. Явно очень здравомыслящая и себе на уме особа. Даже странно, что столь разные девушки, как Мари с Эдной, стали подругами. Впрочем, противоположностей часто тянет друг к другу.

— Госпожа, — вмешалась высокая мулатка с гривой спутанных, кудрявых волос, с горящими похотливым огоньком глазами, редкостно тонкой талией и широкими бедрами. — Приношу свои извинения, но нехорошо брать нечетное число личных слуг.

— О, Господи! — тяжело вздохнула Лена, внутренне плюнув на все и даже не пытаясь понять, с какой стати вампирши так стремятся служить ей. — Вот вы и будете четвертой, мне все равно.

— Благодарю госпожу за оказанную честь! — Мулатка низко поклонилась. — Постараюсь не разочаровать вас. Меня зовут Даяна, я родом с острова Крит. Возраст — тысяча шестьсот пятнадцать лет.

— Это все?

— Да, госпожа! — отозвалась Сатиа. — Теперь позвольте проводить вас в ваши покои.

— Хорошо, — уныло согласилась Лена и вышла.

Было донельзя тошно, она старалась не смотреть на сопровождающих ее горничных. Впрочем, горничных ли? Трудно сказать, что они такое. Может, охранницы? Насколько знала Лена, вампирши вскоре должны принести ей клятву на крови, клятву личной верности. Зачем? Опять непонятно. Еще пугало то, что эти нежные на вид, прекрасные девушки на самом деле — опытные убийцы, имеющие на своем счету не одну тысячу жертв каждая. Да и возраст их настораживал — это сколько же всего они успели испытать за свою неправдоподобно длинную жизнь? Сатиа хотя бы взять. Тысяча семьсот двадцать семь лет! С ума сойти! Впрочем, еще неизвестно, сколько теперь проживет и она сама — господин Акутогава как-то обмолвился, что в результате проведенных после прибытия в поместье процедур Лена стала практически бессмертной. По крайней мере, смерть от старости ей не грозит. Так это или нет, она не знала, но ничуть не удивилась бы, если бы все оказалось правдой. Скоро она, наверное, вообще разучится удивляться.

Добравшись до своих покоев, Лена рухнула в успевшее стать любимым огромное мягкое кресло в гостиной. Матери юной плетущей выделили добрых двадцать комнат, как будто одному человеку столько нужно. Она облюбовала себе самую маленькую из спален, хотя даже та оказалась впятеро больше ее комнаты в общежитии. Здесь имелось все, что только могла изобрести фантазия богатого и капризного сибарита. Лена и до сих пор не знала, для чего предназначено большинство вещей в ее покоях, да и не стремилась узнать. Не пользовалась тем, потребности в чем не испытывала. Кормили ее как на убой, и такими блюдами, что раньше и представить себе ничего подобного не могла. В любое время дня и ночи в распоряжении Лены были свежие фрукты со всего мира — от клубники и манго до каких-то совсем уж непонятно выглядящих плодов из джунглей Амазонки. А она тосковала по маминому борщу, который Анастасия Петровна варила, как никто другой. Да и вообще — по своей привычной жизни, возврата к которой, похоже, не будет. Лена даже не заметила, что уткнулась лицом в ладони и тихо, безнадежно плачет.

Кто-то присел на подлокотник кресла и принялся ласково гладить ее по голове. Лена продолжала плакать, выливая в слезах свое непонимание, отчаяние, безнадежность. Она прижалась к этому кому-то, даже не поняв к кому именно, — страшно не хватало теплоты и участия. Чужая рука гладила ее волосы, чужой голос нашептывал в ухо какие-то утешающие слова. Понемногу приходило успокоение, всхлипывания становились тише. Но только подняв голову, Лена поняла, кто ее утешал, и от изумления задохнулась. На подлокотнике кресла сидела Сатиа, понимающе и с грустью смотревшая на нее. Никак Лена не ждала такого поведения от прожившей больше полутора тысяч лет вампирши.

— Я… — с трудом выдавила она. — Я… Простите…

— За что, девочка? — печально спросила Сатиа. — Тебе сейчас нелегко, слишком многое на тебя свалилось за каких-то несколько дней. Я хорошо понимаю, каково это, — помню свои ужас и отчаяние после инициации, когда поняла, что жить могу, только убивая других…

— Да… — Лена съежилась. — Спасибо… Я не могу больше так! Не могу!

Сатиа переглянулась с Даяной и вопросительно приподняла бровь. Та согласно кивнула и бросила на остальных двух вампирш требовательный взгляд. Тех как метлой вымело из комнаты.

— Повелитель слишком спешит. — Критянка прикусила губу. — Зря это он.

— Потом… — Сатиа предупреждающе подняла руку. — Придется принимать меры, иначе последствия будут…

Она не закончила, встревоженно глянув на Лену, однако та ни на что не обращала внимания, снова начав обреченно всхлипывать, тоскливыми глазами смотря в никуда. Она вся тряслась, скрюченные пальцы судорожно скребли по подлокотникам кресла.

— Мердэ! — выругалась Даяна. — Да как можно было доводить девчонку до такого состояния? Они что, совсем ни хрена не соображают, эти японцы траханые?

— Действуют, как привыкли. — Сатиа развела руками. — А госпожа ведь не японка, ей все это дико. Бедная на грани безумия, если не вывести ее из этого состояния, то… Что делать-то будем? Не бойся, говори прямо, она нас не слышит, в ступоре.

— А то ты сама не понимаешь… — недовольно проворчала критянка. — Ей сейчас обкончаться надо и уснуть часов на десять. Утром проснется свежая и почти успокоившаяся. Потом с Повелителем поговорить стоит, он должен знать, что происходит.

— Не хотелось бы палача беспокоить, но придется. — Сатиа поежилась. — Да и в остальном ты права, только выражения у тебя…

— А ты достала своим долбаным снобизмом! — огрызнулась Даяна. — Как хочу, так и выражаюсь! Ясно?! Принцесса, блин, мне тут нашлась.

— Да, принцесса! — Персиянка яростно сверкнула глазами. — И горжусь тем! — Она замолчала и помотала головой, выгоняя из головы несвоевременные мысли. Затем спокойно сказала: — Опять мы с тобой старые песни начали. Не надоело еще? Времени нет, успеем и позже всласть пособачиться.

— Успеем. — Даяна ехидно ухмыльнулась. — Так вот, повторяю: ей нужно обкончаться и заснуть!

— Согласна, это поможет. — Сатиа поморщилась от грубости подруги. — Сделаешь?

— А сама? — Критянка гадливо скривилась. — Не люблю я этого…

— Ладно, могу и я. Мне как-то все равно — могу хоть ей, хоть тебе, хоть кому другому. Когда угодно, где угодно и сколько угодно.

— Да? — Даяна с насмешливым интересом посмотрела на подругу. — Я ж не откажусь, я ж тебе припомню эти слова. Хрен теперь отмажешься! И остальным расскажу.

— Рассказывай. — Сатиа лениво пожала плечами. — Я ведь говорила, что мне все равно. Захочешь — скажешь. Сделаю.

— Ну, ты попала, милочка! — злобно оскалилась критянка, немного выпустив клыки. — Ты ж у меня теперь…

— Заткнись, сделай милость! — оборвала ее персиянка. — Нам сейчас вот ее вытаскивать нужно — хоть клятву мы еще и не давали, ответственность за госпожу лежит на нас. С кого Повелитель спросит, если с ней что плохое случится? Не скажешь часом?

— С нас… — вынуждена была признать Даяна.

— Потому ты будешь делать все, что потребуется. Нравится оно тебе или нет. В том числе и это, и куда худшее. Поняла?

— Поняла… — мрачно буркнула критянка, брезгливо поджав губы. — Ладно, сделаю. Но тебе это припомню!

— Да сколько угодно! — Сатиа довольно осклабилась. — Только не боишься, что клыками кой-куда вцеплюсь? Я ведь этого не делать не обещала…

— Зараза ты! — Даяна скривилась. — Весь кайф обломала. Все, хватит! Давай начинать.

— Давай.

В четыре руки вампирши раздели слабо сопротивлявшуюся, продолжавшую безутешно плакать Лену и отнесли ее на кровать в соседнюю спальню. Там они принялись за расслабляющий массаж, мягко перебирая каждую мышцу госпожи. Та обессиленно распласталась на постели, позволяя делать с собой все, что угодно. Однако плакать вскоре перестала, только тоскливо смотрела в потолок. Руки Сатиа и Даяны продолжали мять ее тело, поглаживать, пощипывать, заставляя иногда вскрикивать. Постепенно дыхание у Лены участилось, она полностью отдалась сладкой неге от этого странного массажа, даже забыв о своем отчаянии. Вот ведь мастерицы! Никогда Лене не доводилось испытывать подобных ощущений, сильные пальцы вампирш забирались всюду, не оставляя не одного уголка ее тела без внимания. Она уже стонала и выгибалась, перестав понимать, что с ней происходит. Далеко не сразу Лена осознала, что ее умело возбуждают, настолько умело, что это даже трудно заметить.

— Не надо… — простонала она, ощутив, что Даяна целует ей живот, постепенно опускаясь ниже. — Я не хочу… Не надо, пожалуйста…

Сил сопротивляться не было, и Лена снова заплакала. Да что же это такое? Они что, совсем обезумели? Нельзя же так!

— Госпожа, — с усталым вздохом подняла голову критянка, — поймите, вам это необходимо. Это как лекарство сейчас. Считайте меня просто вибратором. И не бойтесь, я все сделаю как надо.

— Не хочу… — продолжала бормотать Лена, отчаянно мотая головой из стороны в сторону. — Не хочу…

— Госпожа не хочет! — Чей-то холодный голос заставил вампирш вздрогнуть. — Извольте оставить ее в покое, арвады!

В дверях стояла невозмутимая Юкио. Миниатюрная японочка выглядела куклой, но ее внешний вид ничуть не обманул персиянку и критянку. Они хорошо знали, насколько опасны воины Пути. Эта пятнадцатилетняя девочка вполне способна в одиночку положить их, несмотря на возраст и опыт. Обе вскочили на ноги и низко поклонились.

— Приветствую воина Пути! — Сатиа выпрямилась. — Госпоже это необходимо, она в очень плохом состоянии. Позвольте объяснить, в чем дело.

— Объясняй, — бесстрастно сказала Юкио.

Персиянка прикрыла глаза, затем решила плюнуть на все и говорить правду, как сама ее понимала. Она рассказала японке о состоянии Лены, о том, что та с каждым днем все ближе к помешательству, оказавшись в ситуации, которую сознание принять неспособно. А ее непонимание на пару с отчаянием еще и постоянно усугубляют, окончательно выводя несчастную девушку из равновесия. Не утаила вампирша и состояния, в котором они с подругой нашли госпожу.

— Хорошо, я поняла. — Юкио кивнула, удивленно посмотрев на продолжающую стонать Лену. — Утром я поговорю с сэнсэем. Вполне возможно, что нагрузка на ее психику слишком велика. Однако чем занимались вы?

— Госпожа сейчас даже уснуть не может. — Сатиа вздохнула. — Ей необходимо сексуальное удовлетворение в достаточном количестве, чтобы обессилеть и заснуть. Исхожу из собственного опыта, мне такое всегда помогало в самой тяжелой ситуации. Думаю, поможет и ей.

— Согласна, вполне приемлемый метод для снятия напряжения. — Японка почти незаметно улыбнулась. — Мы тоже часто используем его.

— Однако у госпожи есть предрассудки против занятия этим с женщинами. — Персиянка развела руками. — Я никак не думала, что наши действия вызовут у нее такой отчаянный протест. Ведь ее подруга совсем даже наоборот…

— Ясно, — сказала Юкио, о чем-то напряженно размышляя. — Кстати, не могли бы вы объяснить мне поведение госпожи Валентины? Ей несколько моих подруг намекали взмахами веера, что не имеют ничего против, но она только смотрит и вздыхает, хотя ей ясно сказали — «да».

— Она просто не понимает принятых среди вас символов и сигналов. — Даяна иронично усмехнулась. — Извините, но то же самое непонимание произошло у вас и с нашей госпожой. Все, что для вас привычно, — для нее дико. Она едва с ума от ужаса не сошла, когда узнала, что из-за нее одна из ваших девушек совершила самоубийство. А вы ей еще и голову принесли…

— Так приказал Повелитель. — Юкио пожала плечами. — Его приказы не обсуждаются.

— Да, его приказы не обсуждаются, — согласилась Сатиа. — Не думала, что это он… Но нужно что-то делать, иначе госпожа и в самом деле сойдет с ума. Она на грани того.

— Заставить ее получить удовольствие можно и иначе. — Японка задумчиво посмотрела на Лену. — Я умею делать это бесконтактным образом, хоть оно и не слишком хорошо — куда лучше естественный способ. Стоило бы научить госпожу преодолевать глупые предрассудки, но не сейчас, конечно.

Юкио немного постояла, подошла к кровати и склонилась над распластавшейся на постели Леной, которая продолжала плакать и тихо стонать — вызванное массажем возбуждение никак не проходило. Японка несколько раз провела ладонями над животом молодой женщины и задумчиво кивнула. Затем принялась резко и быстро нажимать на какие-то точки на теле госпожи. Лена изумленно распахнула глаза и вскрикнула от неожиданности, но было поздно — ее накрыла волна звериного желания. Прошло еще несколько секунд — и она закричала от острого наслаждения, пронзившего все тело до последнего нерва. Юкио продолжала колдовать над госпожой, водила руками над ней, иногда легонько касалась пальцами кожи. Сатиа с Дайаной зачарованно следили за японкой — мастерства, подобного мастерству этой пятнадцатилетней девочки, ни одна из них не видела за всю свою долгую жизнь. Многое знают воины Пути, даже слишком… Лена билась в судорогах наслаждения, кричала в голос, умоляла о чем-то, сама не понимая, что она говорит. Добрых полчаса японка не оставляла ее в покое, заставляя снова и снова почти терять сознание от наслаждения. Приводила ее в себя и продолжала.

Лена провалилась в сон, как только удовлетворенно улыбающаяся Юкио отошла. Сатиа низко поклонилась японке, признавая ее превосходство над собой. Та приняла это как должное, однако по бисеринкам пота на ее верхней губе персиянка поняла, что девочка сама до предела возбуждена, однако не показывает этого. Видимо, нелегко далось Юкио сделанное. Вскоре японка ушла, перед тем приказав досадливо скривившейся Даяне следовать за собой. Сатиа долго хихикала им вслед, прекрасно поняв, зачем забрали критянку. Эта юная убийца не станет разбираться, чего там хочет или не хочет какая-то бывшая вампирша, прикажет — и все. Никуда та не денется, не осмелится ослушаться. Не везет мулатке, все время напарывается на то, чего так не любит. А нечего дурью маяться! В ее-то возрасте. Да и по заслугам, если разобраться. На память пришла Лея, самая младшая из арвадов, над которой постоянно измывалась Даяна. Сатиа выпустила клыки и зло зашипела. По заслугам тебе, дорогая подруженька!

Однако следовало подумать о том, что дальше делать с госпожой. Сейчас Лена спит, и будет спать до утра. Это хорошо, это очень даже хорошо, но это далеко не все. Сатиа с удовольствием потягивала из бокала найденное в стенном баре сухое вино и размышляла. Что-то здесь не то. Неужели Повелитель намеренно сводит девочку с ума? Сомнительно что-то. Хочешь не хочешь, а придется идти к нему. Персиянка нервно передернула плечами — страшно ведь, сам палач. И не просто, а плетущий Путь. Ему достаточно лишь пожелать, чтобы от прожившей тысячу семьсот двадцать семь лет вампирши мгновенно не осталось даже пепла. Внезапно в голову Сатиа пришла светлая мысль, и она просияла. Совсем незачем идти одной! Стоит кое-кого захватить с собой. Только сначала надо этого кое-кого уговорить. Персиянка поставила бокал на стол, встала и быстро вышла из спальни Лены, под бок к которой немедленно забрался оглушительно мурлыкающий гепард.

Небольшой кабинет выглядел почти пустым — кроме письменного стола с переносным компьютером, в нем ничего не было. Владелец кабинета — сухощавый мужчина с настороженными серыми глазами. Никто, смотря на человека в свободном сером шерстяном спортивном костюме, не сказал бы, что перед ним глава темной иерархии мира. Возле стены стоял понурый плотный блондин, походящий на профессионального боксера. Он выглядел лет на пятьдесят, хотя давно перевалил за триста.

— И чем ты объясняешь неудачи последних дней, Валерий? — жестко спросил Дэн.

— Господин мой! — вытянулся тот. — Воины Пути обладают каким-то новым, неизвестным нам оружием. И защитой, против которой бессильны наши бойцы. Даже пули из крупнокалиберной снайперской винтовки не долетают до идущих. Падают.

— Знаю! — разъяренно рявкнул темный иерарх. — Вы хотя бы выследили их?

— Да. Они базируются в трех особняках, недавно приобретенных некоей американской фирмой «Гарвельт Индастриз», которая появилась неизвестно откуда меньше месяца тому назад, но власти Штатов относятся к ней так, как будто перед ними их родное детище. Все офисы фирмы защищены пологами, непроходимыми для наших сильнейших магов. И…

— Что?

— Логотипом корпорации является символ инь-янь.

— Проклятье! — Дэн вскочил. — Адепты Равновесия вышли из подполья?! Ты уверен?

— Я ни в чем не уверен, господин мой! — Валерий, уже двести лет бывший начальником тайной службы темной иерархии, набычился. — Но косвенные данные говорят именно об этом — слишком много странного происходит в последние месяцы. «Гарвельт Индастриз» совершенно неприступна, нам не удалось натравить на нее даже налоговую службу. Как только контролирующий инспекторов иерарх отворачивается, те мгновенно забывают о существовании корпорации. А она с каждым днем прибирает к рукам все больше и больше производств. Думаю, вскоре несколько крупных американских фирм станут банкротами, в том числе «Дженерал Электрик», «Боинг» и «Майкрософт».

— Кто владелец? Я имею в виду реального владельца.

— Некий Эрик Джейк Гарвельт. У него странная внешность, господин мой. Белые волосы, мертвенно бледное лицо, никогда не снимает черных очков. И носит только белое. Думаю, все ясно.

— Палач… — придушенно прохрипел Дэн, падая на стул. — Владыка Бездны, все-таки палач!

— Я тоже так подумал. — Глава тайной службы поклонился. — Судя по всему, идет спешное создание иерархии Равновесия. Нам предстоит Суд, а мы еще не готовы…

— Но почему он действует таким образом? — Темный иерарх сжал кулаки. — Ни тебе символа Суда в небе, ни тебе открытых действий. Да и зачем ему отродье?

— Не знаю… — Валерий развел руками. — Один из магов, Керон, высказал предположение, что отродье — это ребенок палача. Будущий палач.

— Это многое бы объяснило… Но уверенности в том, что Гарвельт — это палач, нет?

— Нет.

— Потому не прекращайте охоту. Найдите всех родственников и друзей этой самой Елены Станцевой. Поставьте их в такие условия, чтобы, кроме как к ней, им обратиться за помощью было не к кому. Мне нужно выманить ее из-под защиты воинов Пути хотя бы на несколько минут. Думаю, смогу зомбировать.

— Займусь, — кивнул Валерий.

— Мать ее упустили? — прищурился Дэн. — Каким образом, позволь спросить?

— Почти взяли. С самого момента исчезновения Станцевой мои агенты не спускали с ее матери глаз. Она очень кстати отправилась в Петербург на поиски дочери. Как только мы засекли их телефонный разговор, группа захвата начала действовать.

— И?..

— Бойцов перебили. Лучших моих людей перебили, как щенят зеленых!

— Кто возглавлял группу?

— Алексей. Мой сын.

— Сочувствую… — Дэн внимательно посмотрел на закусившего губу Валерия — для этого достать Елену Станцеву стало личным делом. Либо сгинет, либо доберется до девчонки. Смерти единственного сына он не простит. Очень хорошо. Пусть работает.

— По крайней мере, теперь мы знаем, где скрывается Станцева. — Глава тайной службы взял себя в руки. — В одном из трех особняков, принадлежащих «Гарвельт Индастриз». Там, что на Петроградской стороне.

— Почему дом еще не взят? — Темный иерарх поднял на него тяжелый взгляд.

— Невозможно. Скрыт в каком-то ином пространстве: ни маги, ни обычные люди проникнуть туда не могут — не раз пытались. Полог пропускает только носящих алеаны. Боюсь, придется обращаться к покровителям, никто, кроме них, не владеет пространственной магией.

— Ясно. Что ж, обращусь. Для них появление палача опасно ничуть не меньше, чем для нас. Но попыток проникнуть внутрь приказываю не прекращать. Каждую вышедшую оттуда машину уничтожать. Любыми способами. Понадобится ради того взорвать в городе ядерную бомбу, взорви. Уяснил?

— Да, господин мой. Но прежде всего стоит заняться ближайшими подругами и дядей Станцевой. Возможно, ее все-таки удастся выманить.

— Едва ли ее выпустят, воины Пути не глупее нас с тобой. А если ими на самом деле управляет палач, то дело еще хуже. Хотелось бы только знать, чего ему надо. Если бы планировался Суд, то он бы уже шел. Может, с Повелителем удастся договориться.

— Когда и кому удавалось договориться с палачом? — Валерий скептически приподнял бровь. — Не верю.

— Иди, работай, — отмахнулся темный иерарх. — Без тебя разберусь. Постарайся меня не разочаровать.

— Сделаю все, что смогу, господин мой. — Начальник тайной службы поклонился и вышел.

Дэн откинулся на спинку стула и принялся размышлять, нервно постукивая пальцами по столу. Дела складывались попросту отвратительно. После массированного уничтожения иерархов все как будто затихло. Правда, охота на мать отродья провалилась, идущие выхватили ее из-под самого носа темных. Да и светлые облажались, Ронтен жаловался. Наличие у воинов Пути неизвестного оружия и неуязвимой защиты тоже оказалось неприятным сюрпризом. Хуже всего, если Землю действительно посетил палач — тогда шансы на выживание резко снижаются. Почему именно сейчас все случилось? Еще десять-пятнадцать лет, и объединившимся иерархиям стал бы не страшен никто, даже сам Господь Бог, не говоря уже о палаче. Но следует исходить из реальности, фантазировать и мечтать он права не имеет. Как узнать точно? Похоже, придется и в самом деле обращаться к покровителям.

Тяжело вздохнув, темный иерарх встал и подошел к стене, без промедления начавшей раздвигаться. Дэн очень не любил обращаться к покровителям, слишком дорого это ему обходилось. Вспомнив еще одно обстоятельство, он поморщился. Куда-то в полном составе исчез вампирский клан Арвад, один из двух еще оставшихся на Земле. А вампиры были крайне полезны, заменить их трудно. Да никто другой и не захочет заниматься столь грязными делами. Надо будет любым способом отловить Мак-Ардоу и сделать так, чтобы паскудный кровосос пожалел о своей опрометчивости. Обнаглел, сволочь. Причем глава клана жив, только не отзывается на ментальные вызовы, насмешливо игнорируя своего господина. Что-то это значит. А что?.. Дэн достал все необходимое для обряда и снова вздохнул. Не хочется, ох, как не хочется. Астарот ведь всласть поиздевается над осмелившимся вызвать его колдуном…

Прошло еще немного времени, и на полу комнаты появилась нарисованная по всем правилам пентаграмма, по углам которой стояли черные свечи из детского жира. Темный иерарх немного помедлил, поежился и начал читать заклятие, открывающее портал в нижние сферы. Поначалу алым огнем загорелись свечи, затем вспыхнули багровым светом линии пентаграммы. Из нее потянуло мертвенным холодом. По мере чтения заклятия в комнате становилось все холоднее, нарисованная пентаграмма превратилась в провал, ведущий куда-то в глубины преисподней.

— Зачем ты звал меня, наглый человечишко? — проскрежетал громовой голос, и на мага посмотрели из Бездны огненные глаза. — Если ты нарушил мой покой из-за пустяков, то ты пожалеешь.

— Владыка Астарот! — Дэн рухнул на колени. — Похоже, Землю посетил палач.

— Что?! — рявкнул демон, в его голосе слышался откровенный ужас. — Что ты несешь?! Ты смеешь смеяться надо мной, тварь?!

— Нет, владыка! — Темный иерарх стукнулся лбом об пол.

Он принялся, захлебываясь, рассказывать о событиях последних двух недель. Дэн отчаянно спешил, боясь, что у демона закончится терпение и он займется любимым делом — пытками. А пытаемым предстоит стать ему самому, никому иному. Это и была плата, которую требовали с темных магов за вызов покровители. Ее еще предстоит отдать. Однако Астарот внимательно выслушал своего слугу, даже потребовал сообщить подробности, чего никогда еще не случалось.

— Ты прав, человечишко, — сказал он наконец. — Дело серьезное. Я свяжусь кое с кем из архангелов — проверим, что происходит в этих особняках. Вы пока сидите тихо, не смейте ввязываться в драку, только попытайтесь выманить мать отродья за пределы поместья.

— Как прикажете, владыка Астарот! — Дэн снова стукнулся лбом об пол.

— А сейчас я буду взимать с тебя плату! — зловеще расхохотался демон. — Приготовься, тварь.

Охранники, стоящие у двери кабинета главы темной иерархии, вздрогнули, услышав вибрирующий, полный отчаянной, нечеловеческой муки вопль шефа. Они понимали, что сейчас происходит там и молили владыку Бездны, чтобы Астарот не обратил на них внимания, чтобы миновала их чаша сия.

Анастасия Петровна сидела в кресле и размышляла, пытаясь разложить по полочкам увиденное за этот невероятный день. Ей выделили огромные покои из восьми комнат, в которых без проблем могли разместиться десятка два человек. Это не считая бесчисленных санузлов, ванн, даже небольшого бассейна. О мебели можно было вообще не говорить, она оказалась настолько непривычной, что старая учительница долго ошалело осматривала покои, так и не поняв, для чего предназначено большинство вещей. От невероятной роскоши обстановки становилось дурно. В гостиной, размером с небольшой зал, накрыли ужин. Она хотела разделить его с дочерью, но постоянно кланяющиеся японки категорически заявили, что госпожа занята, и отказались звать Лену. Анастасия Петровна едва заставила себя выпить чашку чая и съесть пару каких-то незнакомых, но вкусных фруктов — не до еды как-то было.

Бедная Леночка, надо же было ей попасть в такую беду! Кто-нибудь другой порадовался бы нежданному богатству, но Анастасия Петровна прекрасно понимала, что ничего просто так не дается. За это богатство дочери придется заплатить страшную цену. Да, впрочем, она уже платит. Бедняжку можно только пожалеть. Правда, в б?льшую часть рассказанного девочкой ее мать так и не смогла поверить, слишком уж невероятно. Но полностью отбрасывать все не стала, помня слова Лены: «Сама увидишь». Действительно, лучше подождать и посмотреть на происходящее своими глазами, тогда можно и делать какие-то выводы.

К сожалению, Лену не вытащит отсюда даже полковник ФСБ, это ясно. Да и ребенка девочка не оставит, Анастасия Петровна тоже не оставила бы. Значит, придется как-то приспосабливаться. Дочь бросать нельзя, она здесь в одиночестве точно свихнется. Безумный дом. Безумные люди. Японцев тех же взять. На дворе двадцать первый век, а они в свое идиотское бусидо играют. Как дети, ей богу. А вампиры? Анастасию Петровну передернуло при воспоминании. Глупые россказни о кровососах оказались правдой. Смешно? Да, смешно, но факт. И хуже всего, что не расскажешь никому — сразу санитаров из дурдома вызовут. Она тяжело вздохнула, подошла к столу и налила себе немного вишневого сока. Выпив его, принялась мерить шагами гостиную, пытаясь придумать, что делать дальше. Внезапно раздался осторожный стук в дверь.

— Войдите! — откликнулась Анастасия Петровна.

В комнату вошла и низко поклонилась редкостно красивая девушка восточной наружности. Черная спутанная грива волос до пояса, ведьмовские зеленые глаза с искорками затаенной иронии, совершенное лицо, от которого трудно отвести взгляд… Анастасия Петровна только головой покачала — наверное, мужчины под ноги этой красавице снопами валятся, такой достаточно мигнуть, чтобы за ней любой побежал.

— Добрый вечер, уважаемая госпожа! — Девушка поклонилась. — Мне нужно с вами поговорить, это касается вашей дочери. Это очень важно!

— Здравствуйте! — Анастасия Петровна задумчиво посмотрела на нее. — Хорошо. Говорите, раз важно. Присаживайтесь.

— Благодарю! — Красавица снова поклонилась и села в ближайшее кресло. — Я — старшая из личных горничных госпожи Елены. Точнее… мы даже не горничные, скорее подобие личных вассалов, готовых исполнить любой приказ сюзерена, каким бы он ни оказался. И вне зависимости от того, нравится он нам или нет.

— Господи! — Анастасия Петровна тяжело вздохнула, тоже опускаясь в кресло. — Да что у вас здесь за детские игры такие? Вы же взрослый человек!

— А откуда вы взяли, что я человек? — Девушка иронично улыбнулась, выпустив на мгновение игольно острые клыки.

— Ясно… — мрачно сказала Анастасия Петровна, поежившись.

— У нас свои законы и правила, очень жесткие, кстати. Их нарушение карается только одним — заточением в гробу лет на сто без возможности пополнить запас энергии. Это очень больно, уважаемая госпожа! Смертью карают редко — нас слишком мало осталось, меньше двух сотен по всему миру.

— Как же вы стали такой?

— Как? — Девушка погрустнела. — Обычно. Молодая дурочка влюбилась, а любимый оказался вампиром. И укусил, желая, чтобы она осталась с ним навсегда. Она, конечно, умерла. А поскольку дурочка была царской дочерью, то похоронили ее в роскошном склепе. Никогда не забуду своего ужаса после пробуждения там… — Она вздрогнула, досадливо поморщилась и продолжила: — Не будем обо мне, это случилось очень давно, больше тысячи семисот лет назад. Я хотела поговорить о Елене Сергеевне. На мне долг заботы о госпоже, а вы ее мать. Если мы не позаботимся о ней, то кто?

— Вы правы, э-э-э… — Анастасия Петровна вопросительно посмотрела на нее, поежившись при упоминании бездны лет, прожитых этой совсем юной на вид девушкой. — Как вас зовут?

— Сатиа. — Она склонила голову.

— Так что с Леной, Сатиа?

— Вы заметили, что госпожа в страшном состоянии? — Вампирша помрачнела. — Она на грани безумия.

— Вы уверены? — вскинулась встревоженная мать. — Она много плакала, но…

— К сожалению. Она пришла к нам, выбрала четырех девушек и вернулась в свои покои. Я — одна из этих четырех, самая старшая, потому остальные подчиняются мне. Я сразу обратила внимание, что Елена Сергеевна в неадекватном состоянии. Ее всю трясло, в глазах стояли слезы. В своих покоях госпожа рухнула в кресло и стала плакать. Я попыталась ее утешить, но не смогла — она вошла в состояние ступора, ничего не слышала и не видела вокруг, только тихо выла. Вывести ее из этого состояния не удалось. Тогда мы пошли на крайние меры — заставили госпожу испытать сексуальное наслаждение, довели до изнеможения, после чего она наконец-то уснула.

— Вы что, привели мужчину, чтобы он ее изнасиловал?! — Анастасия Петровна ошарашенно уставилась на Сатиа.

— Ни в коем случае! — Лицо вампирши изумленно вытянулось. — На такое никто не пошел бы! Я бы первая убила любого мужчину, не получившего согласия госпожи! Сперва мы хотели сами — ну, понимаете, наверное, каким образом. Однако этого не понадобилось — пришла госпожа Юкио и сделала все необходимое бесконтактным массажем.

— Слава Богу! — облегченно выдохнула Анастасия Петровна. — Я уж подумала…

— Если госпоже понадобится удовлетворение, то любая из нас сделает все, что нужно.

— Фу, гадость какая! — брезгливо поморщилась старая учительница, поняв о чем речь.

— Гадость, — согласилась Сатиа. — Но если потребуется, любая из нас сделает это — неважно, нравится оно ей самой или нет, — и ничем не покажет своего отношения. Прежде всего — удовольствие и благополучие госпожи, наши желания не имеют никакого значения. Если мы служим, то служим верно. Завтра мы четверо принесем Елене Сергеевне клятву крови, а это очень многого стоит.

— Ясно… — Анастасия Петровна удивленно посмотрела на нее. — Мне трудно такое понять.

— Вот в разнице менталитетов и весь вопрос. — Вампирша позволила себе ироничную улыбку. — Елена Сергеевна тоже не в состоянии понять и принять многого, обычного для нас. Но мы-то как раз это осознаем и не станем делать ничего, что для нее неприемлемо. Зато японцы этого, похоже, не поняли и ведут себя с вашей дочерью так, как будто она — одна из них. У меня даже возникло подозрение, что госпожу намеренно сводят с ума. Именно потому я и пришла к вам.

— Намеренно? — Ленина мать нахмурилась. — Вы так думаете?

— Не уверена, — вздохнула Сатиа, — хотя многое наводит на эту мысль. Вполне возможно, что имеет место недоразумение. Единственный выход — идти к Повелителю и рассказать ему о происходящем. Но…

— Что?

— Я сама не рискнула. Матери госпожи он не причинит вреда, тем более что в вас тоже есть древняя кровь. А я? Что я? Ничтожество. Он пальцами щелкнет — и меня не станет. Те же японцы в подвал отведут и в печь сунут. Живой. Я побоялась…

— В печь? — Анастасию Петровну передернуло. — Живой?! Господи, да куда мы с Леной попали?!

— В дом палача, — горько усмехнулась Сатиа. — Он способен за несколько минут оставить от всего нашего мира только пыль. Насколько мне известно, с многими мирами он так и поступил.

— Что ж… — Анастасия Петровна решительно встала. — Мне терять нечего, Леночка — это все, что у меня есть. Идемте к этому вашему палачу.

— Благодарю, уважаемая госпожа! — просияла вампирша, вскакивая и кланяясь.

Повелитель занимал правое крыло особняка. Долго идти не понадобилось, хотя пришлось спуститься на второй этаж, пройти по длинному коридору, подняться и снова спуститься — прямого прохода между покоями палача и госпожи не существовало. Сатиа еще не бывала здесь и нервно ежилась — даже для нее обстановка оказалась дикой. Что уж говорить об Анастасии Петровне, то и деле шарахающейся от очередной полуживой статуи какого-нибудь чудовища. Стены и потолок мягко плыли, постоянно меняя очертания, как будто состояли из тумана. Мебели, как таковой, вообще не было, только бесчисленное количество разной высоты резных столбиков и висящих то тут, то там прямо в воздухе небольших платформ разной формы, между которыми то и дело проскакивали разноцветные молнии.

— Господи… — ошалело бормотала старая учительница, обводя все это изумленным взглядом. — Да что же это? Это как?

— Повелитель бесконечно древен, госпожа, — Сатиа вздохнула, — и бесконечно силен, он меняет пространство-время вокруг себя усилием воли, лепит из него все, что ему хочется.

Только увидев совершенно нечеловеческую обстановку вокруг, Анастасия Петровна поверила, что этот самый пресловутый палач — не уроженец планеты Земля. Ни один землянин не захотел бы жить посреди этого туманного хаоса. Получается, и в самом деле довелось столкнуться с существом невероятной мощи? Как там говорила Лена? Ангел возмездия? Абадонна? Но ведь это имя связано со Страшным судом… Неужели пришло его время? Не дай Бог!

Возле покоев хозяина дома путь женщинам заступили два невозмутимых японца.

— Мать госпожи желает видеть Повелителя, — вышла вперед Сатиа. — Доложите.

Один из воинов Пути на секунду расфокусировал взгляд, выходя на ментальную связь. Немного подождал и посторонился, жестом давая понять гостьям, что их ждут. Персиянка двинулась вперед, потянув Анастасию Петровну за руку. Не успели они сделать и пары шагов, как все вокруг изменилось — непонятным образом женщин переместило внутрь огромного шара, наполненного клубами непрозрачного белого тумана. В центре полыхало белое же сияние. Из тумана грохотала музыка, хард-рок — Анастасия Петровна даже узнала любимую Леной «Алису», песню «Красное на черном», которую дочь могла крутить часами подряд.

Сияние в центре зала начало постепенно стягиваться в человеческую фигуру. Вскоре взгляду старой учительницы предстал очень бледный высокий мужчина, одетый во все белое. Волосы его тоже оказались белыми. Только узкие черные очки, прикрывающие глаза, выбивались из общей картины. Незнакомец поднял руку — и музыка стихла. Туман сгустился, образовав три кресла и столик, на котором появились бокалы и запотевший графин с каким-то золотистым напитком.

— Добрый вечер! — заставил вздрогнуть мягкий обволакивающий голос. — Искренне рад познакомиться с матерью Елены Сергеевны и бабушкой Ирочки. Мое имя на Земле — Эрик Джейк Гарвельт.

— Здравствуйте, мистер Гарвельт! — Анастасия Петровна взяла себя в руки, решив не обращать внимания на чудеса — иначе в этом безумном доме просто не выжить. — Я хотела бы поговорить с вами о моей дочери.

— Внимательно вас слушаю, — кивнул бледный, затем показал на кресла. — Присаживайтесь, пожалуйста.

Анастасия Петровна села, во второе кресло опустилась напряженная, как струна, Сатиа. Она с нескрываемым ужасом смотрела на мистера Гарвельта и вся дрожала. Анастасия Петровна заметила это и закусила губу — не может быть хорошим человеком тот, кого так боятся.

— Я очень обеспокоена душевным состоянием Лены, — заставила она себя говорить. — Особенно после того, что мне рассказала Сатиа.

— Вот как? — негромко сказал бледный, поворачиваясь к вампирше. — Говори, арвад.

— Повелитель! — Сатиа сползла с кресла, становясь на колени. — Вы можете меня уничтожить, но нельзя поступать с госпожой так, как…

— Как кто?

— Воины Пути. Елена Сергеевна сходит с ума, сегодня нам едва удалось вывести ее из состояния ступора, она перестала на что-либо реагировать.

Сатиа закусила губу, но заставила себя подробно рассказать о происшедшем этим вечером. Палач внимательно слушал ее, иногда задавая уточняющие вопросы. Когда она закончила, его губ коснулась почти незаметная высокомерная улыбка. От этой улыбки сердце персиянки мгновенно рухнуло в пятки, она уже ощущала жар огня, в который ее вскоре швырнут по приказу Повелителя.

— Я доволен твоими действиями, арвад. Передай мою благодарность своей подруге и Юкио.

Неожиданные слова заставили приготовившуюся к мучительной смерти Сатиа облегченно выдохнуть. Не ошиблась! Какое счастье, не ошиблась!

— По моим расчетам, Елена Сергеевна должна была впасть в это состояние только послезавтра, — снова заговорил мистер Гарвельт. — Видимо, свою роль сыграл ваш приезд, Анастасия Петровна. Значит, придется проводить инициацию раньше.

— Так вы все знали? — Ленина мама помрачнела.

— Естественно, — кивнул бледный. — В этом доме ничего не происходит помимо моей воли.

— Но зачем?! Как же можно так?!

— А затем, что иначе спасти ее жизнь невозможно! — жестко ответил беловолосый. — Понимаете? Это единственный на данный момент способ. Если ваша дочь не успеет осознать необходимое, то ее вскоре не станет. Да и Ирочка может погибнуть без матери. Я этого не хочу, потому и приказал воинам Пути заняться Еленой Сергеевной всерьез.

— Но почему она может погибнуть? — растерялась Анастасия Петровна. — Вы же забрали ее сюда, чтобы защитить…

— Именно так. — Мистер Гарвельт приподнял уголки губ. — Но этого мало. Как бы вам объяснить, чтобы вы поняли?

— А как есть, так и говорите! — отрубила старая учительница. — Это моя дочь, я должна знать все!

— Хорошо. Вы уже поняли, что столкнулись с вещами, которые до сих пор считали невозможными? Поняли, что магия существует?

— Поняла… — неохотно буркнула Анастасия Петровна.

— Так вот, Елена Сергеевна принадлежит к людям древней крови, — продолжил мистер Гарвельт. — Обычно они проживают свою жизнь, не сталкиваясь с Силой. Но ваша дочь родила девочку, владеющую этой самой Силой на непредставимом для земных магов уровне. Именно потому они, перепугавшись до смерти, и стремятся уничтожить ребенка.

— Это я уже поняла. Я не понимаю другого: зачем вам понадобилось сводить Леночку с ума?! Оставьте ее в покое, ей и так плохо!

— Рождение такой дочери инициировало саму Елену Сергеевну. — Беловолосый досадливо скривился. — Вот такая аналогия. Представьте себе маленького ребенка с факелом в пороховом погребе. Ребенка, не понимающего, что это за кучи черного порошка вокруг, и все пытающегося ткнуть в них своим факелом. Пока везет — взрыва не произошло. Но долго ли продлится это везение? Как вы думаете?

— Вряд ли долго… — Анастасия Петровна поежилась. — Но неужели дело обстоит таким образом?

— Даже худшим. — Мистер Гарвельт грустно улыбнулся, подавая ей стакан с соком. — Времени катастрофически мало. Или ваша дочь поймет все необходимое в ближайшее время — и научится контролировать себя, или ее сила вырвется на свободу. Ядерный взрыв по сравнению с этим — детская игрушка.

— Господи… — Анастасия Петровна почему-то сразу поверила этому странному существу. — Раз так, то что ж… Но не сведете ли вы ее с ума в самом деле? Выдержит ли она?

— Не стоит нервничать, я держу происходящее под контролем и не желаю Елене Сергеевне ничего плохого, я веду ее к пониманию наиболее коротким путем. Да, этот путь очень трудный, но иначе ей пришлось бы потратить на любой другой не один год, тогда как через шок она достигнет просветления не позже, чем через две-три недели.

— Что вы подразумеваете под просветлением? — требовательно спросила Анастасия Петровна.

— Расширенное состояние сознания. Человек, достигший его, способен воспринимать окружающий мир во всей целостности, а не разделенным на частности, как воспринимают его ваши европейцы. Без этого Елена Сергеевна просто не сможет понять всего, что должна. Не сможет контролировать свою силу. Не сможет научиться тому, чему должна научиться. Она на удивление талантлива, нельзя такой талант закапывать в землю, Господь этого не простит.

— В чем талантлива? — Ленина мать с некоторым удивлением посмотрела на Палача.

— В том, что неучи именуют магией. — Он улыбнулся. — Раз уж ваша дочь инициировалась черед рождение Ирочки и обладает нужными качествами, то ей предстоит стать верховным мастером Равновесия этого мира после завершения обучения. Это нелегкая задача, но Земля на грани гибели. Позволительно ли в такое время тешить свои предрассудки и свои слабости? Думаю, нет.

— Вы правы, — вынуждена была согласиться Анастасия Петровна. — Если дело обстоит таким образом, то… Но объясните тогда, что вообще происходит.

— На Земле начала формироваться серая пирамида, — безразлично ответил мистер Гарвельт. — Спайка темных и светлых иерархов, стремящихся к власти и считающих, что способны заменить собой Господа. Формирование пирамиды обычно начинается с возникновения религии поклонения деньгам. Вы жили здесь и знаете, что эта религия не только возникла, но и процветает. За деньги большинство людей готовы на любые преступления.

— Ох, знаю… — тяжело вздохнула старая учительница. — В советские времена было иначе.

— Да, тот строй являлся попыткой сопротивления, но его основа оказалась ошибочной, а ошибка — хуже преступления. Он не мог не рухнуть. Если бы коммунисты не отказались от Бога, то могли и победить. Но они отказались, а значит, виноваты во всем сами. Теперь больше некому противостоять серым, они постепенно преобразовывают все вокруг под себя. Именно потому я начал создание на Земле иерархии Равновесия, которой в благополучных мирах не существует, она там просто не нужна. Зато ваш мир без нее погибнет. Меня это не особо касается, я мог бы забрать Елену Сергеевну с Ирочкой на другую планету и вырастить ребенка там. Но Земля мне чем-то понравилась, мне жаль ваш мир, уважаемая госпожа. Потому и решил помочь.

— А кто вы такой? — спросила потрясенная его откровениями Анастасия Петровна — после всего увиденного она даже не знала, чему верить, а чему нет.

— Палач, — спокойно ответил мистер Гарвельт, снимая очки. — И судья.

Старая учительница только вздрогнула, увидев вместо глаз страшные, блестящие бельма, вскоре превратившиеся в белый огонь.