Гончие Лилит Старк Кристина
После завтрака в обществе Далласов мне наконец удалось поговорить с Фионой.
– Ну наконец-то, Скай! Что у вас там приключилось? Я который день пытаюсь дозвониться до тебя!
– Я видела неотвеченные звонки, но, боюсь, вчера ты бы не услышала от меня ничего, кроме рыданий. Но сейчас мне лучше. В общем, даже не знаю, как объяснить, чтобы и ты меня не возненавидела. Я увидела фотографии, на которых Оушен… ребенок… кровь… похороны…
– Черт! – выдохнула Фиона.
– И решила, что это сделал он. И все закончилось ужасно…
В динамике послышался звон бьющегося стекла.
– Извини, извини, я тут, – заговорила Фиона. – Это я от злости бью посуду. Я ему говорила! Убеждала, что нужно рассказать тебе все заранее. Ведь ты бы все равно узнала рано или поздно. Но он не хотел. Он боялся, что все… изменится, как только ты узнаешь. Это была одна из причин, почему он так торопился с женитьбой. Он хотел сделать тебя своей раньше, чем призраки прошлого изорвут все в клочья.
– Но чего ему было бояться, если он невиновен?!
Фиона промолчала. На пол полетела еще одна тарелка, а потом воцарилась мертвая тишина.
– Ведь он невиновен? – повторила я. – Фиона?!
– Здесь я, здесь, – отозвалась она. – Слушай… Он не мог бы причинить никому вреда. Я уверена в этом. А он – нет.
– ЧТО?
– Скай… До чего же сложно. Это не наш с тобой разговор. Этот разговор должен произойти между вами двумя. Я могу неправильно представить факты. И все станет еще хуже.
– Как их можно представить неправильно? Просто прямо скажи, как все было.
– Боюсь, в таком случае все прозвучит слишком жутко. Я попробую найти его и убедить, чтобы он с тобой объяснился. Но я понятия не имею, где он. Гарри не отвечает на мои звонки и сообщения.
– На мои тоже. Фиона, что мне делать?
– Дай мне немного времени. Рано или поздно он объявится, и я сделаю все, что в моих силах. А ты пока просто люби его, Скай. Люби и жди. И он вернется. Не сможет иначе.
Если бы она только знала, что он не обернулся ни разу, когда я, спотыкаясь, бежала за ним по коридору больницы…
– Скай, и еще. Подумала, тебе стоит знать. Гарри решил продать свою виллу в Саймонстауне.
– К-как? Почему?
– Не знаю. Она всегда ему нравилась, и он любит этот город, поэтому эта новость – как гром среди ясного неба.
Минуту я сидела молча, стряхивая с ткани пижамных штанов невидимые пылинки. Это решение как-то связано со мной, я была в этом уверена. Сначала он избавился от меня, а теперь хочет избавиться и от воспоминаний. Ведь дом в Саймонстауне – это то место, где мы впервые встретились. Это исток нашей большой и бурной реки…
– И как, уже нашелся покупатель?
– Думаю, еще нет. Объявление только-только вывесили, – вздохнула Фиона.
– Какую цену он назначил?
– Невысокую, видимо, хочет побыстрее продать. Три миллиона ранд.
– Это сколько в долларах?
– Двести тысяч примерно.
– Фиона, сообщи тому, кто занимается продажей, что покупатель уже есть.
– В смысле?
– Я покупаю его виллу. Я не могу сейчас приехать в Африку, но умоляю тебя, устрой все это дело как-нибудь. Я переведу нужную сумму на его счет.
Это будет самая спонтанная и самая желанная покупка, какую я когда-либо делала.
Я гостила у Далласов уже две недели. Едва ли не самые тяжелые две недели в моей жизни. Миссис Даллас настояла, чтобы я осталась, а Шантель и Джордан горячо ее поддержали. Джордан, парень всего на пару лет младше меня, тут же увидел во мне объект романтической любви, и если бы не суровое око миссис Даллас, то он, наверное, даже приударил бы за мной. Он то и дело мне улыбался и говорил милые комплименты. Как-то вечером я даже обнаружила коробку с шоколадными сердечками у двери своей комнаты. Но я могла воспринимать его только как большого ребенка, который смотрит подростковые сериалы, читает комиксы и носит носки со Спайдерменом. В то время как меня уже давным-давно заботили недетские проблемы: я думала над тем, следует ли мне бояться новой слежки. Как снова склеить то, что разлетелось на миллион осколков. Как себя простить. Как избавиться от ночных кошмаров. Где и как изучить искусство отношений так, чтобы больше никогда не потерять того, кого любишь.
Главной же проблемой было отсутствие опыта отношений – его у меня не имелось вообще. Я знала, как соблазнить мужчину, как разбудить его тайные инстинкты, но понятия не имела, как сделать его счастливым, как завоевать его любовь и сохранить ее. В искусстве отношений я была так же бестолкова и беспомощна, как Джордан в искусстве есть попкорн так, чтобы он не рассыпался по всей квартире.
Боунс так и не связался со мной. Сколько бы ему ни писала, ни звонила и ни наполняла Вселенную мольбами, я не дождалась ни сообщения, ни звонка. Он был неуловим, как воздух, и неумолим, как океан. Время от времени мне звонила его сестра, но Фиона могла лишь посочувствовать, сообщить же ей было нечего, кроме новостей о продаже виллы. По-видимому, Боунс и с ней избегал общаться.
Шантель развлекала меня, как могла. Кино, кафе, походы по магазинам, где мы накупали кучу шоколада и дешевое вино. А потом уничтожали все это в ее комнате за просмотром самых тупых, дурацких комедий, какими только могла разродиться киноиндустрия. Однажды Шантель даже затащила меня в клуб с мужским стриптизом, но это место ничуть меня не взбодрило. Наоборот, все увиденное показалось мне какой-то нелепой насмешкой над моим горем и одиночеством.
– Эй, в стрип-клубах нужно пищать, свистеть и совать баксы в трусы танцорам, а не шмыгать носом, – сказала Шантель, выводя меня на свежий воздух. – Тебе что, не сказали?
Я шумно высморкалась в поданный платок и попыталась взять себя в руки. Потом сказала:
– Как думаешь, где он сейчас?
– Сидит дома, грустит и бухает по-черному, – тоном эксперта ответила Шантель.
– Или сует баксы в трусы стриптизерше? Одна лишь мысль о том, что Боунс сейчас мог находиться в расстегнутых штанах в компании голых девиц, была как иголка под ноготь.
– Кабаки и бордели – удел нищебродов. А принцы на белых «БМВ» предпочитают страдать в одиночестве: они курят сигары, слушают джаз и красиво напиваются вдрызг.
Я рассмеялась, утирая нос.
– У меня, кстати, есть эксперт в этой области. – Шантель открыла список контактов в своем телефоне, нашла нужный и, нажав вызов, прижала мобильник к уху. – Джордан, а что сейчас в тренде? Пить и страдать в одиночку или стриптиз-клуб? Да? А ты бы что выбрал? Точно? Ага… Да не ори ты так…
Разговор не продлился и минуты.
– Джордан совсем не обрадовался, когда узнал, куда нас с тобой занесло. Мне кажется, он на тебя конкретно запал.
– Как можно запасть на грустную мышь с опухшими глазами?
– На безрыбье и рак рыба, – фыркнула Шантель. – Да шучу я. Ты прекрасна даже с опухшими глазами, Белоснежка.
В один из невыносимо грустных дней Шантель привезла меня к ночному клубу, в котором я уже имела несчастье побывать и который, если верить Лилит, принадлежал Боунсу. Она припарковала машину на Мелроуз-драйв, и мы неловко переглянулись.
– Точно хочешь сделать это? – спросила Шантель.
– Попытка не пытка.
– Дело твое, но, если тот красавчик на «бэхе» и в самом деле твой экс, я бы на твоем месте обождала, пока он поостынет. Не лупи коня горячей сковородкой, как говорит ма. А там, глядишь, он и сам к тебе прискачет.
– Боюсь, что нет.
– Ладно, тогда иди, – кивнула Шантель, нахмурив лоб и скрестив пальцы. – Иди, Белоснежка, – а Гном пока посидит в машине.
Я вышла и, кутаясь на ветру в кардиган, посмотрела на вывеску напротив. Ночной клуб «Гиена». С вывески на меня смотрел скалящийся зверь. Раскрытая пасть – такая же алая, как огонь костра, у которого мы с Боунсом однажды сидели. Глаза – такие же зеленые, как сады Саймонстауна…
Я перешла дорогу и принялась колотить в закрытые двери. Клубы вроде этого не работают днем, но внутри обязательно должен находиться кто-то из менеджеров. Такие популярные заведения требуют интенсивной дневной подготовки, чтобы снова открыться к ночи в подобающем виде. Примерно десять минут ничего не происходило. Потом за массивной дверью послышался шум, и через секунду щелкнули замки.
– Открываемся в десять вечера, – сказал, высунув голову наружу и щурясь от яркого света, коротко стриженный рослый тип, мнущий зубами жвачку.
– Мне нужно найти мистера Сэма Оушена.
– Тут такие не водятся.
Дверь начала быстро закрываться, но я успела сунуть ногу в сужающийся просвет.
– Скажу еще раз. Сэм О-у-шен, – произнесла я по слогам. – Он владелец клуба, а я его невеста (бывшая, но опустим подробности), и у меня есть к нему дело.
– А у меня есть прямое распоряжение от мистера Оушена не пускать посторонних дальше дверей.
– Просто скажите, где я могу его найти. Не думаю, что он обрадуется, если узнает, что вы выставили вон его будущую жену, – как никогда уверенно произнесла я первое, что пришло в голову.
Охранник оглядел меня с головы до ног, потом выплюнул жвачку и сказал:
– О'кей, мисс. Записывайте. Прямо по этой улице…
– Так-так, спасибо, – закивала я, хлопая по карманам ладонями в поисках ручки.
– …до ближайшего поворота направо. Потом еще раз направо. Потом налево. И прямиком к чертовой матери.
– Стойте! – взмолилась я, как только сообразила, что меня только что послали куда подальше. И подалась вперед, желая протиснуться внутрь, – но охранник бесцеремонно оттолкнул меня. Едва устояв на ногах, я уставилась на громко захлопнувшуюся дверь.
Что ж… никто и не обещал, что все будет просто. Я вернулась к машине Шантель, которая дожидалась меня, сердито вцепившись в руль.
– Даже не знаю, кого мне бы хотелось отпинать сильнее, – твоего женишка или этого вышибалу. Ну и сукин сын…
– Он просто делает свою работу, – вздохнула я, но нервы сдали, и я расплакалась, ткнувшись лицом в плечо подруге. Та тем временем достала из кармана вибрирующий телефон.
– Да, Джордан… Угу… Ага… Да? Ключи на вешалке. А что? Сидим в машине возле какого-то сраного клубешника. «Гиена», слыхал про такой? Нет, никто не плачет. Тебе послышалось. Ладно, плачет Скай. Потому что охранник ее бывшего выпихнул ее, как только она попыталась выяснить, где того найти… Правда? Вот и я тоже сказала: сукин сын.
Шантель потрепала меня по подбородку и приложила телефон к другому уху.
– Ну нет, Джордан, – рассмеялась она. – Если сохнешь по ней, то скажи ей об этом сам.
Шантель сунула мне телефон прямо в лицо и одними губами прошептала: «Мой брат беспокоится, как ты. Поговори с ним».
Только этого мне не хватало.
– Джордан? – Я вздохнула и, послушав его сопение, сказала: – Не волнуйся, я в порядке. И уже не плачу. Просто есть вещи, которые не так-то легко исправить… Но, в конце концов, впереди целая жизнь, чтобы успеть сделать это. Знаешь, когда у тебя появится любимый человек, а потом случится какая-нибудь фигня, то… дай ему шанс оправдаться…
– Ладно-ладно, свидание окончено, – проворчала Шантель, забирая у меня телефон. – Джордан, а не пора ли тебе уже в школу?
Мы посидели некоторое время в полной тишине, наблюдая за утренней суетой города. Ветер нес по улице пыль и обрывки бумаги, трепал листья пальм. По тротуарам, кутаясь в куртки и прикрывая лицо от ветра, спешили редкие прохожие, выгуливающие собак…
– Мне пора съезжать, пожалуй. Я не лучший объект воздыханий для ребят вроде Джордана. Я – большой сгусток проблем.
Шантель сунула ключ в зажигание и надвинула на глаза шапку.
– Если что, это не твоя беда, Скай. Невзаимные чувства – проблема только того, кто их испытывает.
Что-что, а это я уже поняла.
Пустота всегда стремится заполниться чем-то. Выгоревшие пустоши зарастают травой. Пустые шкафы наполняются хламом. Птицы вьют гнезда на пустых чердаках. Только пустота одного рода не подлежит заполнению – место ушедшего дорогого тебе человека. Кого бы ты потом ни встретила, кого бы ни полюбила, с кем бы ни проводила время, пустота в пространстве жизни, которая осталась после его ухода, ничем не заполнится и не зарастет. Хотя ты будешь пытаться чем-то компенсировать потерю, чтобы не слететь с катушек. Работа, общение, путешествия, благотворительность – будешь хвататься за любое дело, которое не оставит времени на размазывание слез по лицу.
А что, если вернуться в Бостон и устроиться волонтером в госпиталь? Читать книги больным детям, раздавать бездомным еду, работать в хосписе. Чужие страдания не позволят мне бесконечно жалеть себя – такую молодую, здоровую и сильную. Ведь по сути не произошло ничего смертельного. Я просто потеряла любимого человека. Но такое случается сплошь и рядом. Кого ни спроси, пожалуй, каждый однажды терял кого-то, кто был дорог.
Я загружала посуду в посудомоечную машину, миссис Даллас готовила ужин, усадив Малютку Джея в разноцветный слинг, Шантель в своей комнате болтала с кем-то по телефону. Судя по обрывкам разговора, долетавшим до меня из-за приоткрытой двери, это было что-то связанное с ее работой. Причем она была Шантель не по душе.
– Миссис Даллас, а кем работает Шантель?
– А что, по ней не видно? Частным сыщиком, – усмехнулась та, прихватывая седеющие пряди заколками.
– В смысле?
– Лучше всех умеет отыскивать проблемы на свою задницу, – проворчала она.
– А, вы шутите…
– Что мне еще остается. Она смышленая девушка, но, видит бог, до матери ей далеко.
– А вы кто по профессии?
– Психиатр.
– Да ну! Ни за что бы не догадалась.
– Да, мы хорошо маскируемся под обычных смертных.
– Надо же… Расскажите что-нибудь из вашей практики? – встрепенулась я. – Наверняка вам есть, что вспомнить.
– Есть, конечно. Но больше такого, что я не прочь забыть.
Миссис Даллас вытащила Джея из слинга и спустила его на пол. Делиться историями из своей практики ей явно не хотелось.
– Тогда, может быть, у вас найдется универсальный совет? Ну, например… насчет того, как не сойти с ума.
– Ты не похожа на психически неустойчивую девушку, Скай. Кажется, сколько бы дров ни наломала, ты вытащишь все на своей спине. Откуда такие мысли?
– Не знаю. Просто иногда мне кажется, что сойти с ума очень легко.
– Это все глупый человеческий взгляд на вещи, – вздохнула миссис Даллас. – Люди склонны во всем видеть преимущественно плохое. Проблемы, неурядицы, пролитый кофе, порванные колготки, штраф за парковку… Спроси у человека, как дела, и он обязательно пожалуется тебе если не на погоду, то на правительство. Если не на правительство, так на цены. Не на цены – значит, на бывшую жену. А то, что у него две руки, две ноги, целая крыша над головой, теплая постель и кредитная карта в кармане, он не помнит. Мы разучились видеть свет, мы ослепли, ходим на ощупь, держась за стены, даже под самым ярким солнцем. Сидим в непроглядной тьме, а тьма поселилась в нас. Множество людей приходило ко мне за чудодейственными таблетками, которые могут вернуть миру краски, а жизни – вкус, притупляют душевную боль, навевают радость. А ведь ни одни таблетки не помогут, пока ты будешь сидеть на заднице и жалеть себя, нацепив черные очки и вперившись в глухую стену.
– А если это не самообман? Что если в жизни действительно все… неважно? Не получается, не складывается. – Я вытащила из-под тарелки салфетку и принялась рвать ее на мелкие кусочки.
– Тогда вот тебе мой рецепт, деточка. Закрой глаза и вообрази себе день, который однажды настанет: совсем старая и дряхлая, ты лежишь в постели и не можешь подняться. Вообрази момент в деталях, почувствуй запах лекарств, шелест непромокаемой простыни, холод, обволакивающий немеющие ноги и руки. Пусть твоя фантазия станет машиной времени. Закрой глаза и побудь там – в комнате с самой собой, старой и угасающей. Ощути дыхание ангела смерти, стоящего у изголовья. Осознай, как мало осталось. И, клянусь, если твоя фантазия постарается на славу, то ты вернешься в настоящее совсем другой – человеком, который больше не переживает из-за всякой ерунды. Будь то дурное настроение или разрыв с бойфрендом. Сравнивай размер проблемы не с прыщом на заднице, а хотя бы с венком на гробовой крышке.
Шантель вошла в кухню, все еще прижимая телефон к щеке.
– Да дома она, Джордан, дома… Куда ей идти… Правда, Белоснежка? Ма тут устроила для нее курс психотерапии. Ужасно весело, ну, ты сам знаешь.
«Бедный Джордан, – подумала я. – Он так и не заговорил со мной ни разу, но, судя по частым звонкам сестре, его капитально накрыло. Надо уезжать, пока, сама того не желая, не вскружила парню голову…»
– Сегодня ее хотя бы не толкали всякие говнюки. Да, Скай? Ты в норме?
– Еще полчаса, и миссис Даллас меня окончательно починит…
– А почему ты, братишка, интересуешься? Запал на нее? Тогда просто приди и скажи ей об этом.
– Шантель, прекрати дразнить его! – взмолилась я.
– Ну нет, я получаю от этого удовольствие.
Я подошла к окну, поворачивая между ладонями чашку. Почему, черт побери, у меня нет ни братьев, ни сестер? Ведь это должно быть так весело. Я глянула вниз из окна, поставив локти на подоконник, и… чашка дрогнула у меня в руках. Я пролила на себя чай и резко втянула в себя воздух.
Внизу, у парадных дверей, положив руку на плечо хорошенькой девушке, стоял Джордан собственной персоной. И… в его руках не было телефона. В его. Руках. Не было. Проклятого. Телефона.
Как зачарованная, я медленно повернула голову и посмотрела на Шантель.
– Ты уже мне столько должен, бро, до старости не рассчитаешься, – продолжала говорить та. – Но признаваться в любви Белоснежке от твоего имени я точно не буду.
Я снова выглянула в окно, поворачивая голову на невидимых шарнирах. Джордан прижал к себе девушку и чмокнул ее в губы.
О-хо-хо…
– Скай? Расскажешь Джордану, как прошел твой день? У него небось от волнения уже голос сел, но он с удовольствием послушает.
Стиснув зубы, я молча кивнула и, оставив чашку на подоконнике, взяла телефон. Шантель тут же, пританцовывая, прошла к столу и с видом эксперта сунула палец в блинное тесто.
– Алло, – выдохнула я в телефон.
Мне казалось, что ребра стянулись, как корсет, сжав внутренности. Электрический ток пробежал по позвоночнику.
Человек, к которому я обратилась, ничего не ответил. Я слышала только его дыхание.
– Разве мы не достаточно мучили друг друга? – заговорила я, с трудом выталкивая из себя слова. – Сколько бы ты еще продолжал держать меня в неведении, зная при этом, что лицо мое не просыхает от слез, зная, как отчаянно я тебя ищу? Заставляя своих друзей разыгрывать весь этот дурацкий спектакль? Что ты хочешь проверить? Что тебе нужно выяснить? Что я достойна прощения? Что я не наркоманка и не чокнутая?.. Почему ты не подпускаешь меня к себе, Боунс?! – заорала я в трубку, не в силах поверить, что даже сейчас он отказывается говорить со мной.
– Скай! – Подскочив ко мне, Шантель попыталась забрать телефон.
– Ответь мне, черт бы тебя побрал! Ведь тебе не все равно, что со мной будет?!
Шантель вырвала телефон из моих рук, прервала соединение и с невероятной для ее хрупкой фигуры силой сжала меня руками. Если бы захотела, она бы легко могла сломать мне ребра. Но в ярости я была сильнее, чем десять таких, как она.
– Ты знала! Все это время ты знала, где он! – вырвалась я и оттолкнула ее. – Пока я топталась на порогах его клубов, ты сидела в машине и рассказывала ему, как у меня, черт возьми, дела! Все эти звонки, эти разговоры… Это был не Джордан, а Оушен, так? Кольцо! Как же я поверила во всю эту чепуху?! Он сам отдал его тебе, а ты ловко навешала мне лапши на уши про то, как подобрала его на парковке! Какая же я наивная дура, как же легко верю всему, что мне говорят!
– Скай!
– Пока его охранник обращался со мной, как с дворняжкой, он палец о палец не ударил, чтобы избавить меня от этого унижения!
– Того сукиного сына сразу же уволили.
– О да, ведь увольнять людей куда проще, чем просто объясниться со мной!
– Возьми себя в руки! Он просто хотел… присмотреть за тобой. Не хотел терять из виду. Пока…
– Пока что? Пока не решит, нужна я ему или нет?!
– Пока не поймет, что делать дальше, – ровно сказала Шантель.
– Это так удобно, правда? Знать, что твоя кость лежит себе в укромном месте, никуда не денется. Что в любой момент ты можешь вернуться и догрызть ее. Если захочешь. Если она по-прежнему будет казаться тебе аппетитной.
– Возможно, со стороны это выглядит именно так, но на самом деле проблема…
– Проблема в том, что однажды он уже ошибся в человеке, – включилась в разговор миссис Даллас. – Так ошибся, что потом чуть не тронулся умом. Его можно понять.
– Все когда-нибудь ошибаются! И ничего, мы все как-то справляемся! – выкрикнула я.
– Но не всем потом приходится хоронить собственного ребенка! – возразила миссис Даллас.
– Вы были его врачом, так? – выговорила я, с трудом шевеля губами от волнения. – Вы тоже в курсе той жуткой истории?
– Молчи, ма. Это не наше дело.
И снова вырастает глухая стена, на которую я постоянно натыкаюсь. Все вокруг меня знают, что к чему, но без позволения Боунса не смеют сказать мне и слова. И он сам, похоже, не горит желанием обнажать передо мной душу. Тогда стоит ли продолжать биться в стену? Особенно учитывая, что на мне почти не осталось живого места.
– Было приятно познакомиться. Шантель, миссис Даллас, – кивнула я одной и другой. – Спасибо за все. А теперь мне, пожалуй, пора.
Я влетела в свою комнату, сгребла в кучу и затолкала в чемодан свои немногочисленные вещи. Что-что, а быстро собираться в дорогу я умела.
– Пока он не явится сюда и я не передам тебя ему из рук в руки, даже не надейся выйти из этой комнаты, – загородила мне дорогу Шантель.
– Я что, безмозглая собачонка? – ядовито улыбнулась я. – Уйди, Шантель. Я больше не играю в ваши игры! Пока не найдется кто-то смелый, кто наконец объяснит, зачем я ему, если он даже не собирается со мной говорить.
Шантель не двинулась с места.
– А иначе я звоню в полицию и сообщаю, что меня удерживают силой, – рявкнула я.
– Можно сказать, полиция уже здесь, – спокойно сказала она.
– Что?
– Отставной офицер полиции Даллас к вашим услугам.
– Это, что, шутка? – Я окаменела.
Но в то же мгновение все стало на свои места. Я вспомнила, как хладнокровно и со знанием дела она вызывала «скорую» для Джея. Эти профессиональные, характерные для копа нотки, то и дело проскальзывающие в ее речи. «Все чисто», – сказала она, когда помогла мне собраться в номере гостиницы. Уже тогда я подметила, что она кто угодно, но не бездельница в рваных штанах.
– Шантель, – обратилась к дочери миссис Даллас. – Это не наше дело, как ты сама сказала. И ты не можешь удерживать человека силой, если он не хочет здесь оставаться.
– Могу. Сейчас эта дуреха пойдет и прыгнет с моста, и что я скажу боссу?
– Не прыгнет. Она не склонна к суициду, – заметила миссис Даллас. – Разве что к депрессии, но на фоне неурядиц в личной жизни это нормально.
– Какому еще БОССУ?! – вскричала я, игнорируя вердикт психиатра.
– Шантель не так давно ушла из полиции и теперь работает на Оушена.
– Поет на сцене, что ли?!
– Нет, она, как я и сказала раньше, частный детектив и еще телохранитель. Это вообще-то не было шуткой, – грустно усмехнулась миссис Даллас.
– Какое отношение имеет Оушен к частному сыску?!
– Мама, ни слова больше, о'кей? Это вообще-то не предназначено для левых ушей.
«Левых ушей?!»
Мое терпение лопнуло. Громко, с треском, с взрывной волной. Удивительно, как не вылетели стекла.
– Значит так, отставной офицер Даллас. Всю свою жизнь я была марионеткой. Подай то, принеси это. Сделай то, достань это. Это тебе нужно знать, а это не обязательно. Кнут, пряник, ошейник, свисток – и так без конца. Но теперь. Я. СЫТА. ПО ГОРЛО. Передай Гарри, что я его люблю, но послушно сидеть в клетке под присмотром и ждать его милости не собираюсь. Я больше не хочу быть собачкой. Я сбежала от одного собаковода не для того, чтобы найти нового!
Миссис Даллас оттащила Шантель с моего пути и, сжав меня в объятиях, шепнула мне на ухо: «Помни, все не важно, пока под тобой не шелестит непромокаемая простыня».
Мне чудилось преследование, казалось, что за мной следят. Я избегала смотреть в глаза прохожим и шла быстрым шагом. Возможно, кто-то на моем месте был бы польщен тем, что за ним «приглядывают», но только не я. За мной «приглядывали» так часто, что теперь это вызывало только раздражение и ярость. Прочь из этого дома, из этого города. Все равно куда, главное – подальше. Разобраться во всем. Успокоить нервы. Снять номер в отеле, напиться, отключить телефон и три дня лежать в кровати, лицом в подушку. Если я в самом деле ему нужна, Боунс найдет меня. А если нет, то так тому и быть.
Где-то спустя четверть часа после того, как я села на автобус до аэропорта, мой телефон начал разрываться. Я смотрела на дисплей, на котором светилось слово «Боунс», и не находила в себе сил ответить. После нескольких неотвеченных вызовов мой телефон принял короткое, категоричное сообщение: «Где ты?»
«Сбежала гулять без поводка», – сами собой набрали мои пальцы, но кнопку «отправить» я так и не нажала.
Спустя пять минут пришла еще одна эсэмэска: «Можешь не отвечать, но надеюсь, ты хотя бы читаешь мои сообщения. Мне нужно срочно уехать из Штатов. Завтра в четыре утра, аэропорт Лос-Анджелеса. Мы можем улететь вместе. Я знаю, ты сердишься. Я тоже. Но спустить все на тормозах у меня не получается. И не думаю, что получится у тебя. Давай просто поговорим. Прошу тебя, свяжись с Шантель, она отвезет тебя в аэропорт. Б.».
Судьба смилостивилась ненадолго. Вслед за сообщениями Боунса я получила еще одно и стиснула зубы, увидев, от кого оно.
«Скай, я понимаю, что ты знать меня больше не хочешь, но это касается Оушена. Лилит получила то, что так долго искала. Материал Сэма у нее. В «Мальтезе» большой банкет по этому поводу. Подумала, что ты бы хотела знать это. Алиша».
Смех клокотал в моей груди, пока я набирала ответный текст:
«Чушь собачья. Он скорее трахнет себя самого, чем подпустит к себе хоть одну гончую. Оставьте меня в покое со своими небылицами. Сотри мой номер, Алиша».
И тут Алиша сбросила мне какую-то фотографию.
«Нашла это фото у Лилит в отчете по проекту. Покопалась в ее компьютере в ее отсутствие. Кажется, я видела у тебя точно такой же?»
Автобус тряхнуло на какой-то неровности, и я выронила телефон. Я полезла за ним под соседнее сиденье, не переставая корить себя за то, что продолжаю общаться с этой лисой. «Сотри не глядя, сотри не глядя, сотри не глядя», – заговорил внутренний голос. Пожалуй, так и следовало поступить. Боунс не стал бы ни с кем спать. Он не стал бы… Я была уверена в нем сильнее, чем в себе. Но судьбе было угодно устроить все иначе. Я наконец нащупала телефон, поднялась и взглянула на развернувшееся на весь экран фото.
Глянцевито блестящая белая поверхность рабочего стола.
Голубой клатч, расшитый прозрачными пайетками.
Мой клатч. Тот самый, который я выбросила из машины, возвращаясь с «задания». Тот самый, в который положила использованный презерватив.
И рядом – засохший цветок кувшинки.
Я схватилась за спинку сиденья. Мир вдруг закружился, завертелся стремительно и начал медленно сползать в бездну. Так сползает со стола скатерть, когда ее тянет на себя несмышленый ребенок: падая на пол, звенят ножи и вилки, бьется вдребезги фарфор, разливается вино и гаснут свечи…
«Где она, Алшла?»
Где эта змея? Клянусь, я убью ее.
Потом даже труп не найдут.
Глава 18
Сила не измеряется увесистостью кулаков, храбрость не измеряется безрассудством, превосходство не измеряется остротой языка. Я твердила себе это, как мантру, отправляясь к месту встречи с Лилит, и пыталась усмирить безумствующее внутри животное. «Тише, Скай, тише, не ломай когти, они тебе еще пригодятся». Я повторяла себе, что смогу убедить Лилит по доброй воле отдать мне мой клатч и все, что в нем было. Выстраивала стройными рядами аргументы и нужные слова, которые бы дали ей понять, что ее жажда наживы вошла в непримиримый конфликт с моими личными интересами. Ведь обо всем можно договориться. Особенно с ней – бизнесвумен, охотницей, человеком, падким на деньги.
Но какая-то часть меня без остановки твердила, что я ступаю на тонкий лед, а поток под ним – быстрый, бурный и в мгновение ока затягивает в смертельный водоворот.
– Приехали, – повернувшись вполоборота, сказал мне таксист с сильным испанским акцентом. – «Кружево» вон там, через дорогу.
Я отсчитываю ему деньги сухими, шелушащимися пальцами. Лак на ногтях облез. Моя одежда, лицо и волосы тоже оставляют желать лучшего. Я не помню, когда меня по-настоящему волновало, как я выгляжу. Если часто приходится плакать, к туши для ресниц неизменно теряешь интерес. Если часто кусаешь губы, то какой прок от помады?
«Кружево» – то ли какой-то музей, то ли арт-галерея, я так и не разобрала толком, пока Алиша диктовала мне адрес, – встретило меня мрачным красным фасадом и неприветливым охранником на входе.
– Ваш пригласительный? – вздернул он подбородок.
– У меня его нет.
– Это закрытое мероприятие, мисс. У вас должен быть пригласительный, или пропуск от устроителя, или…
– Дело, не терпящее проволочек, – заявила я и мысленно ухмыльнулась, решив, что не буду ждать, пока гребаная выставка закончится. – Лаборант Скай Полански. Я из медико-санитарной службы, и нам только что поступил вызов от устроителя. Да-да, от него, – прибавила я, вручая охраннику свой пропускной бейдж работника «Мальтезе-медикал». – На одной из картин обнаружена плесень. Грибок. Если я его срочно не удалю, это может обернуться скандалом. Устроитель в панике.
Я вытащила из сумки бутылочку с жидкостью для снятия макияжа и потрясла им перед носом охранника.
– Сейчас уточню, что к чему, – буркнул громила и вынул переговорное устройство.
– Давайте-давайте, только побыстрее. Мне сегодня еще… дезинфицировать Статую Свободы. А это в Нью-Йорке. Не близко, как вы понимаете.
Читать бесплатно другие книги:
