Разрушенный дворец Уатт Эрин
Мы пожимаем друг другу руки, и Гриер поворачивается, чтобы уйти, но останавливается в дверях.
– Я понимаю, что твой первый порыв – вступить в схватку. И это замечательно. Но в этот единственный раз тебе нужно уступить.
Спустя десять минут в гостиную входит отец, а я стою в той же позе, словно вросший в пол. До меня доходит весь чудовищный беспредел происходящего.
– Рид, – тихо окликает меня папа.
Я поднимаю на него свой недоуменный взгляд. Мы с папой примерно одного роста и телосложения. Я немного тяжелее, потому что качаюсь. Но я помню, что когда был маленьким, то катался на его плечах и думал, что он убережет меня от всего.
– Как думаешь, что мне делать?
– Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму, но это и не поездка в Вегас, где мы можем поставить на кон пусть даже несколько миллионов. Выбрав слушание в суде, мы поставим на кон твою жизнь. – Он выглядит таким же постаревшим, усталым и побежденным, каким себя чувствую и я.
– Я этого не делал. – И впервые за все время мне кажется очень важным сказать ему это, чтобы он поверил.
– Я знаю. Я знаю, что ты никогда бы не причинил ей вреда. – Уголок его рта чуть приподнимается. – И неважно, насколько сильно она того заслуживала.
– Да. – Я засовываю руки в карманы. – Я хочу поговорить с Эллой. Как считаешь, Стив будет очень недоволен?
Если у меня осталось так мало времени, я хочу провести его с теми, кто мне дорог больше всех.
– Я все устрою. – Он запускает руку во внутренний карман пиджака и достает свой телефон. – Хочешь поговорить со своими братьями? Тебе необязательно. По крайней мере, до тех пор, пока не примешь окончательное решение.
– Они заслуживают быть в курсе всего. Но я хотел бы пройти через это только раз и поэтому подожду, когда приедет Элла.
Мы выходим в холл. Я ставлю ногу на первую ступеньку, когда вдруг кое-что приходит на ум.
– Ты расскажешь об этом Стиву? – Я показываю рукой в сторону гостиной, где Гриер только что обрушил на меня последние шокирующие новости.
Папа качает головой.
– Это касается только Ройалов. – Он снова криво улыбается. – Поэтому Элла должна приехать.
– Ты прав.
Я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и, оказавшись на втором этаже, сразу же отправляю сообщение Элле.
«Папа договорится, чтобы ты смогла к нам приехать».
«Правда?:) У меня такое ощущение, как будто я под домашним арестом. Я не жалуюсь, но, когда Стив сказал, что этот номер очень маленький, я подумала, что он спятил. Спустя три недели мне самой уже кажется, что я живу в коробке из-под крекеров».
Интересно, а насколько большие камеры в тюрьмах?
Пишу в ответ:
«Понимаю тебя».
Я задумываюсь о сделке с обвинением, лихорадочно перебирая свои возможности. Если я соглашусь на нее, то меня засунут в цементную комнатушку и продержат там пять лет. Это где-то две тысячи дней. Могу ли я пойти на это? Переживу ли я это?
Сердце вдруг начинает биться так сильно, что я боюсь, как бы меня не хватил сердечный приступ.
Я снова набираю сообщение.
«Когда вам можно будет вернуться в пентхаус?»
«Надеюсь, что скоро. Г. хочет, чтобы я поискала его фотки. Думаешь, мне стоит?»
«Конечно, это же очевидно».
Проклятье, как же мне хочется избавиться от этой власти, которой обладают над нашей семьей Дина и Брук! Снять с себя обвинение в убийстве будет первым шагом в эту сторону. Я мог бы бороться, но какой смысл? Гриер говорит, мое дело безнадежно.
Я не хочу, чтобы во время судебного слушания мою семью смешали с дерьмом. Я не хочу, чтобы свидетели один за другим говорили о проблемах Истона с азартными играми, алкоголем и наркотиками, о личной жизни близнецов, смаковали подробности историй Гидеона и Дины, меня, Брук и папы. И, потом, у Эллы тоже есть прошлое. Она не заслуживает, чтобы ее снова втаптывали в грязь.
Наша семья уже и так прошла через многое. Если дело дойдет до суда, сторона обвинения начнет копаться в деталях маминой смерти. И все, что нам с таким трудом удавалось сдерживать за закрытыми дверями, выльется наружу.
У меня есть возможность сделать так, чтобы ничего этого не было. Цена за все эти секреты – кусочек моей свободы. Подумаешь, каких-то пять лет. Пять лет, если повезет. Я смогу это пережить. Маленькая частичка целой жизни. Но что она по сравнению с тем ущербом, который нанесет нашей семье суд?
Ничто.
Да, я сделал свой выбор. Это будет верное решение. Я уверен.
Теперь мне лишь остается убедить в этом Эллу и моих братьев.
Элла приезжает час спустя. Как только она влетает в дом, мне сразу же становится легче дышать. Я едва успеваю взять себя в руки, как она уже кидается мне на шею. После протяженного и очень возбуждающего поцелуя в губы Элла освобождается из моих объятий.
– Боже, ты как ледяная глыба. – Она щиплет меня за голую руку. – Оденься, а.
– А по-моему, тебе нравилось, когда на мне нет одежды, – парирую я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно. – Помнится, ты даже как-то сказала, что я совершаю преступление, когда надеваю рубашку.
Она морщит нос, но ничего не отрицает.
– Как думаешь, что Каллум сказал Стиву? Стив разрешил мне приехать к вам и даже не стал закатывать скандал. Может, он тоже приедет?
Элла так широко улыбается – наверное, думает, что у меня для нее хорошие новости. Я не хочу ее разочаровывать, но у меня нет другого выхода. Это и ее будущее тоже.
– Пойдем. – Я беру ее за руку и тяну вверх по лестнице. – Предлагаю в твою комнату.
Я прохожу мимо комнат братьев и, постучав в каждую, ору:
– Элла приехала!
Братья тут же выскакивают из своих спален.
– Сестренка!
Я наблюдаю, как Истон притягивает Эллу в свои медвежьи объятия, а потом передает ее Сойеру и Себу, и у меня прямо скулы сводит от ревности. Но это даже хорошо, что они так сблизились, особенно для Истона.
Повернувшись к ним спиной, я вхожу в комнату Эллы и заставляю себя отбросить все плохие мысли. Они будут нужны друг другу, когда я сяду. Я не могу на них злиться из-за этого.
Я единственный, кто виноват во всей этой ситуации. Меня никто не заставлял спать с Брук. А потом последовали глупости, одна за другой. Игра в «что если», наверное, сведет меня с ума, пока я буду в тюрьме. Что если бы я полетел на ужин в Вашингтон вместе со своей семьей? Что если бы я не ответил на звонок Брук? Что если я не поехал бы к Брук, решив, что смогу договориться с ней?
А все моя проклятая гордость!
Я жду, когда все войдут.
– Я хотел рассказать вам последние новости по делу.
Братья сразу оживляются. Им не терпится узнать все подробности. Но Элла исподлобья глядит на меня.
– Это касается… – Она не заканчивает вопрос, посмотрев на моих братьев, потом опять на меня, видимо, сомневаясь, что я уже рассказал им о сделке со следствием.
Я киваю.
– Да. И появилось еще одно новое обстоятельство.
Я начинаю пересказывать им показания свидетелей, которые перечитывал так много раз, что уже выучил наизусть, но только основные моменты, умалчивая о всякой фигне про Истона и отношения близнецов и Лорен. Затем перечисляю улики, которые собрала против меня полиция, и заканчиваю показаниями Руби Майерс.
С каждой минутой Элла становится все бледнее и бледнее.
– Просто невероятная чушь! – объявляет Истон, когда я умолкаю.
– Если бы Брук была сейчас жива, я бы сама ее убила, – мрачно произносит Элла.
– Не говорит так, – обрываю ее я.
– Мы тоже должны дать показания, – предлагает она.
– Точно! – Истон кивает. – Потому что того, о чем рассказывает официантка, никогда не было.
Себ и Сойер соглашаются с ними и клянутся, что тоже готовы дать показания. Я понимаю, что пора их остановить, пока эти доморощенные юристы что-нибудь не придумали.
– Я собираюсь согласиться на сделку с обвинением и признать свою вину, – объявляю я.
У Истона отвисает челюсть.
– Какого хрена?!
Он и близнецы таращатся на меня так, будто я сошел с ума, а сам я не могу оторвать глаз от Эллы, на лице которой отражается страх.
– Ты не можешь, – говорит она. – А что насчет сделки с Делакортом?
Истон тут же поднимает голову.
– А это еще что?
Я не успеваю закрыть эту тему, как Элла принимается рассказывать им, что к чему.
– Судья Делакорт предложил потерять улики, если Дэниела вернут домой из этой военной колонии и если я соглашусь признаться, что солгала про наркотики. – Она скрещивает руки на груди. – Я голосую за этот вариант.
– Согласны, – поддерживает ее Себ, и Сойер яростно кивает.
– Этого не будет. Ни за что. – Я гневно смотрю на своих братьев, пока они не опускают свои загоревшиеся надеждой взгляды в пол.
Элла поднимает руки, изображая весы правосудия.
– Ты сядешь в тюрьму на двадцать лет или в моей жизни снова появится Дэниел. – Ее левая рука опускается, а глаза метают в меня молнии. – Согласись на сделку с Делакортом.
– Если я даже хотя бы на секунду задумаюсь о том, чего никогда не будет, у следствия слишком много улик. Больше нет никакой сделки с Делакортом, – отвечаю я сквозь зубы. – Им больше не на кого повесить это дело. Гриер говорит, что у них против меня есть все: средства, мотив и возможность, а чтобы осудить меня, большего и не надо.
– Ты не станешь признавать себя виновным, Рид! – В голосе Эллы звучат стальные нотки.
Проглотив ком в горле, я смотрю ей прямо в глаза и говорю:
– Нет, стану.
Глава 27
Во мне сейчас смешались все эмоции. Я ненавижу Рида за то, что он подумал, будто я смирюсь с его идиотским решением пойти на сделку с обвинением и признать себя виновным, но я люблю его за то, что он хочет покончить со всем этим беспределом. Я понимаю, почему он отказывается бороться за себя. Он вбил себе в голову, что ему необходимо спасти репутацию своей семьи.
Я понимаю его решение, но ненавижу его.
– К твоему сведению, я абсолютно против, – говорит Истон на всю комнату.
– Мы тоже, – в унисон поддакивают ему близнецы.
Рид кивает им.
– Я вас услышал. Но это случится независимо от того, нравится вам или нет.
К горлу подступает желчь. Что ж, это воля Ройала, и плевать на то, что думают об этом остальные, верно?
Раздается тихий стук в дверь, и мы дружно поворачиваемся на звук.
– Как у вас тут дела? – спрашивает Каллум, его голос звучит необычно мягко.
Но никто ему не отвечает.
Он вздыхает.
– Я так полагаю, Рид рассказал вам о сделке?
Истон хмуро смотрит на своего отца.
– И ты не против?
– Нет, но это решение твоего брата. Я поддержу его в любом случае.
Суровый взгляд Каллума говорит нам, что мы должны сделать то же самое – поддержать Рида.
– Я могу поговорить с Ридом наедине? – натянуто спрашиваю я.
Сначала никто не двигается, но потом они замечают выражение моего лица, и, что бы там ни было, это заставляет их шевелиться.
– Мальчики, пойдемте на кухню, посмотрим, чем можно поужинать, – говорит Каллум сыновьям. Но, прежде чем выйти из комнаты, он обращается ко мне. – Элла, я уже договорился со Стивом, так что ты можешь переночевать здесь. Я отправил Дюрана в отель за твоей школьной формой.
– И Стив согласился? – Я в шоке.
– Я не оставил ему выбора. – Криво улыбнувшись, Каллум уходит и закрывает за собой дверь.
Оказавшись с Ридом наедине, я уже больше не в силах сдерживать свой гнев.
– Это же сумасшествие! Ты не убивал ее! Так зачем тебе признавать свою вину? В чем?!
Рид медленно опускается рядом со мной.
– Это единственный вариант, детка. Пять лет в тюрьме – это еще не конец света. Но вот альтернатива – сидеть за решеткой до конца моей жизни – это точно конец! Я не могу так рисковать.
– Но ты невиновен. Будет суд присяжных, и ты…
– Проиграю, – безжизненным голосом отвечает он. – Я проиграю.
– Ты не можешь этого знать.
– Показания Руби Майерс слишком дискредитирующие. Она скажет присяжным, что я угрожал убить Брук. – В его голосе слышатся нотки беспомощности. – Не знаю, почему эта женщина хочет оклеветать меня, но ее показания упекут меня за решетку.
– Тогда давай докажем, что она лжет! – отчаянно говорю я.
– Как? – Он говорит тихо, смирившись с поражением. – Она подписала свои показания.
Рид берет меня за руку и с силой стискивает ее.
– Все решено, Элла. Я соглашаюсь на сделку. Понимаю, тебе это не нравится, но мне очень, очень нужна твоя поддержка.
Ни за что.
Но вслух у меня получается лишь слабое:
– Я не хочу потерять тебя.
– И ты не потеряешь меня. Всего каких-то пять лет. Они пролетят так быстро, что не заметишь. – Вдруг он в нерешительности умолкает и проводит рукой по своим темным волосам. – Только если…
Я прищуриваюсь.
– Только если что?
– Только если ты не передумала и правда будешь ждать меня, – грустно добавляет он.
Я смотрю на него, открыв рот.
– Ты сейчас издеваешься, что ли?
– Я не стану винить тебя. – Рид переплетает наши пальцы. – И ничего от тебя не жду. Если ты хочешь расстаться, я пой…
Не веря своим ушам, я обрываю его фразу яростным поцелуем.
– Я не собираюсь расставаться с тобой, – со злостью говорю я. – Так что выкинь эту дурацкую мысль из своей головы, Рид Ройал.
Но вместо ответа Рид рывком притягивает меня к себе и впивается в губы. Его сильное тело вдавливает меня в кровать, и он так глубоко целует меня, что в легких не остается воздуха, чтобы дышать.
Его руки в моих штанах. Мои пытаются снять с него футболку. Он отстраняется от меня ровно на секунду, чтобы стянуть ее через голову. И вот мы снова целуемся. Его рука проскальзывает у меня между ног. Я поднимаю свои бедра навстречу его возбужденному члену.
Мы падаем на матрас, и Рид прижимается ко мне всем телом. Моя футболка улетает в сторону. Его бедро проталкивается между моих ног, а рот находит мою грудь и не скупится на ласки изнывающим от желания вершинам. Легкое покусывание зубами – и я выгибаюсь на кровати, выкрикивая его имя.
– Рид, пожалуйста!
Рид языком прокладывает дорожку вниз, чтобы ослабить это невыносимое напряжение и подарить другой поцелуй, – он сводит меня с ума до тех пор, пока я не разбиваюсь на тысячи маленьких кусочков. Рид поднимается на колени и берет с тумбочки презерватив. Я в своем полубессознательном состоянии даже не подумала об этом, в отличие от него. Рид не разрушитель. Он ничего никогда не разрушал; он всегда защитник, даже когда ему приходится бороться с собственной страстью.
Я протягиваю руку между нами и направляю его между ног. Массивная головка вонзается в мое тело, но в этот раз я не чувствую боли. На лбу Рида выступают капельки пота, а его тело подрагивает от напряжения, пока он позволяет мне найти нужный ритм. Медленно, нежно, отчаянно он входит в меня снова и снова, пока во мне вновь не взрывается наслаждение.
Он утыкается лицом мне в шею.
– Я люблю тебя, детка. Чертовски сильно люблю.
– Я тоже тебя люблю.
Хорошо, что он не смотрит на меня, потому что я не в силах справиться с навернувшимися на глаза слезами. Я прижимаю его к себе, обхватывая руками и ногами, как будто могу вечно удерживать его здесь, рядом с собой, в безопасности.
Ночью он будит меня еще дважды, чтобы ртом, руками, всем телом показать, как сильно любит меня, как отчаянно нуждается во мне, как не может жить без меня. Я говорю ему все то же самое, слово в слово, и вот мы уже настолько устаем, что не в состоянии больше держать глаза открытыми.
Но я не знаю, верит ли кто-то из нас всем этим словам. Мы два комка необузданных эмоций, потерявших надежду и пытающихся найти успокоение в телах друг друга. Однако, как бы сильно мы ни старались забыться, у нас не получается.
Потому что Рид скоро сядет в тюрьму, а это хуже смерти.
Утром Рид и Истон отвозят меня в школу. На тренировке я едва слежу за тем, что делает группа поддержки, потому что все мое внимание приковано к противоположному концу зала, где выполняют силовые упражнения футболисты. Я смотрю в спину Рида, и Джордан, наконец не выдержав, рявкает на меня.
– Я понимаю, что твой бойфренд-уголовник тоже здесь, но, может, ты хотя бы на секунду отвлечешься на свою команду?
– Что я вообще здесь делаю? – огрызаюсь я в ответ. – Лейла уже в порядке.
Я показываю на ученицу выпускного класса, которая заматывает пластырем свою лодыжку.
Джордан надувает губы и упирается руками в свою тонкую талию.
– Потому что ты согласилась стать частью команды, а не просто потусоваться с нами во время выездного матча.
– Да срать я хотела на вашу команду!
Несколько девчонок позади меня ахают, и я тут же жалею об этой вспышке злости. Если честно, команда мне вовсе не безразлична. Пусть все это и начиналось как сделка с дьяволом, но я получила неописуемое наслаждение от каждой секунды представления на выездной игре. Я даже хотела примириться с Джордан, только чтобы делать то, что люблю больше всего на свете.
Но уже слишком поздно. Глаза Джордан вспыхивают.
– Тогда убирайся отсюда! – сердито говорит она и показывает рукой в сторону раздевалок. – Ты официально исключена из команды.
– Вот и отлично.
На глаза наворачиваются слезы, но я ни за что не позволю Джордан увидеть, как сильно расстроена. Забрав бутылку с водой, я марширую через спортзал.
И только оказавшись в раздевалке, позволяю своим эмоциям взять верх. Глаза щиплет от слез. Мне хочется ударить себя за то, что я выплеснула свою злость на Джордан. Иногда она, конечно, заслуживает хорошей взбучки, но не когда речь идет о танцах. На самом деле Джордан – хороший капитан и, как я сама убедилась, делает только то, что лучше для команды. Было ошибкой вот так взять и наорать на нее. Теперь она никогда не позволит мне вернуться.
Рид перехватывает меня у шкафчиков до начала занятий и внимательно изучает мое лицо.
– Что произошло на тренировке? Джордан что-то сказала тебе? – Он уже на взводе, готов кинуться защищать меня.
Я похлопываю его ладонью по плечу, чтобы успокоить.
– Нет, я сама виновата, – признаюсь я. – Накинулась на нее ни за что ни про что, и она выкинула меня из команды.
Рид вздыхает.
– Ой, детка, мне так жаль!
– Ладно, плевать десять раз, – снова вру я. – Пустяки. Все равно я присоединилась к ним, только чтобы поехать на выездную игру.
Я забираю учебники и захлопываю дверцу шкафчика.
– Ну тогда ладно. – Рукой он скользит по моим волосам и обхватывает за затылок. – Увидимся за ланчем?
– Угу, я займу тебе место. Или мы можем сесть на одно – я посижу у тебя на коленках.
В ответ Рид наклоняется и целует меня, так сильно, что я забываю о своей перепалке с Джордан, о том, что мы не должны демонстрировать свои чувства в школе, и о своих тревогах по поводу нашего будущего. На несколько секунд я даже, по-моему, забываю, как меня зовут.
Когда он наконец отстраняется от меня, я смотрю на него стеклянными глазами и дрожу. Потом до меня доходит, что колокольчики в моей голове – это школьный звонок. Урок скоро начнется.
– Сейчас ты выглядишь просто сногсшибательно. – Рид опять наклоняется ко мне и шепчет на ухо: – Я слышал, что свидания в тюрьмах проходят очень горячо.
И тут же мое блаженство сменяется досадой.
– Не говори так!
Лицо Рида становится серьезным.
– Прости, но…
– Да, тебе есть за что извиняться.
– …если я не буду шутить, то, наверное, начну плакать, а это не вариант.
Он выглядит таким несчастным, и я чувствую себя виноватой, что отчитала его. Боже, сегодня утром я набрасываюсь на всех и каждого.
Просто я отказываюсь мириться с тем фактом, что Рид скоро окажется в тюрьме. Я не могу этого допустить.
Не могу.
Теперь мне больше не надо ходить на тренировки после занятий, и я собираюсь провести операцию «Правосудие», как ее назвала. Я беру с собой Вэл, но не только потому, что мне нужно прикрытие, а потому что надеюсь, что, когда мы окажемся в машине, она наконец расскажет мне, что происходит между ней и Уэйдом. Я знаю лишь то, что они встретились и поговорили, но без подробностей.
– Ну что, как прошел разговор с Уэйдом? – Выезжая со школьной парковки, я сразу же начинаю допрос.
– Потрясающе.
Ее голос не выражает никаких эмоций, и я пристально смотрю на нее.
– Не могу понять, это сейчас был сарказм?
– И да, и нет. – Вэл вздыхает. – Он все говорил правильно, но я не знаю…
– Не знаешь, верить ли ему? – заканчиваю я за нее.
– Точно. Или хочу ли я зайти с ним так далеко. Ну, в смысле отношений.
– Это потому что ты еще не забыла Тэма?
– Нет, я думаю, что уже забыла Тэма. Просто я еще не уверена, что хочу быть с Уэйдом.
Мы обе фыркаем.
– Если хочешь, я больше не буду спрашивать тебя об этом. Заткнусь и все, честно. Но если хочешь поговорить, я готова тебя выслушать.
Переключиться со своих проблем на проблемы Вэл будет настоящим облегчением.
– Нет, ты можешь спрашивать о чем хочешь. Просто мне кажется, что мы с Уэйдом не совсем подходим друг другу. Он веселый и все такое, но в том-то и дело: с ним можно только веселиться. А на этом далеко не уедешь. – Она слабо улыбается мне, в этот раз глядя прямо на меня, и я вижу, насколько Вэл сама озадачена тем, что происходит.
– Мне кажется, Уэйд не такой уж и поверхностный. Просто он боится показывать свои чувства, – высказываю я предположение.
– Может. – В голосе Вэл звучит сомнение.
– Ты с ним пойдешь на Зимний бал? Рид сказал, что он пригласил тебя.
Вэл морщится.
– Нет, я останусь дома. Ненавижу Зимний бал.
– Неужели там все так плохо? Все в Асторе ведут себя так, будто это самое лучшее событие в их жизни.
– Это же юг. Все только и рады любому шансу разрядиться в пух и прах и щеголять перед остальными.
– Но не ты.
– Нет, я это терпеть не могу. А Стив разрешит тебе пойти с Ридом?
Читать бесплатно другие книги:
